Ли Эйна. Искусительница

   Размышляя об этом, Синтия вдруг увидела маленькую девочку, с интересом наблюдавшую за ней. Малышка походила на бродяжку: длинные светлые волосы безнадежно спутались и свисали вниз неопрятными лохмами, один чулок спустился и болтался на лодыжке, убогое платьице давно нуждалось в стирке.
   — Привет! — крикнула ей Синтия.
   — Мэм?
   — Как тебя зовут, детка?
   — Мэгги Рафферти. — Представившись, девочка шагнула к Синтии. На вид ей было не больше шести-семи лет.
   — Как дела, Мэгги? А я — Синтия. Хочешь подняться ко мне на площадку?
   — Дедушка велел мне не беспокоить людей, когда его нет.
   — Но ты совсем не побеспокоишь меня, детка, ведь я тут одна. Хочешь стаканчик лимонаду? — предложила Синтия.
   — Я никогда не пробовала лимонад и не знаю, нравится он мне или нет. Зато я пила шоколадное молоко, вот оно очень-очень вкусное. У вас, случайно, нет шоколадного молока?
   — К сожалению, нет, Мэгги. — Синтия вспомнила, что не пила шоколадного молока с тех пор, как была девочкой, хотя оно очень ей нравилось.
   Подойдя к вагону, Мэгги села на край площадки.
   — А что у вас с ногой? — полюбопытствовала она.
   — Я натерла пятку, и мозоль никак не заживает.
   — Да, такие мозоли всегда очень болят. У меня однажды была такая же на пальчике, и дедушка проткнул ее иголкой, назвав кровавым волдырем. — Личико девочки скривилось. — Пошла кровь, но мозоль быстро прошла.
   — Боюсь, этот волдырь так быстро не заживет. Давай-ка зайдем в вагон — уверена, у меня найдется что-нибудь вкусненькое к лимонаду.
   Когда они вошли в вагон, Мэгги восхищенно ахнула.
   — Я в жизни не видала такой красоты! — воскликнула она.
   — Хочешь посмотреть остальные помещения? — предложила Синтия.
   — А можно?
   — Разумеется, дорогая.
   Мэгги осторожно провела ладошкой по мягкому дивану.
   — Вы здесь спите? — спросила она.
   — Нет, для этого есть спальное купе.
   — Наверное, вы самая богатая женщина на свете, если у вас есть такие прекрасные вещи, — прошептала Мэгги.
   — Вообще этот вагон принадлежал моему отцу, но несколько недель назад он умер.
   Мэгги продолжала внимательно осматривать гостиную, дотрагиваясь до всех ламп и фарфоровых статуэток на столах.
   — Мой папа тоже умер, — сказала она.
   — Мне очень жаль, Мэгги. Знаешь что, иди-ка в ванную — вымоешь там руки, а потом мы с тобой поедим и выльем лимонада. — И Синтия распахнула дверь ванной.
   — Боже мой! — по-взрослому охнула Мэгги. — Вот это да! Вот это красота! — Она, оторопев, смотрела на ванну на ножках в виде птичьих лапок, рядом с которой стоял нагреватель для воды. — А это что такое?
   — Ванна, — объяснила Синтия.
   Видя восхищение девчушки, Синтия ощутила смущение.
   — А мы с дедушкой всегда моемся в деревянном корыте, — пролепетала девочка.
   — Так вы с мамой живете у дедушки?
   — Нет, только я. — Мэгги взяла кусок мыла. Понюхав его, она улыбнулась. — Как хорошо пахнет!
   — А что с твоей мамой, Мэгги? — поинтересовалась Синтия.
   — Она умерла. Остались только я и дедушка. Господи, как, наверное, здорово купаться в такой большой белой ванне!
   — Хочешь искупаться, Мэгги? Пожалуйста.
   — Вы серьезно? — Девочка тут же начала снимать туфли.
   — Нет, сначала надо подогреть воду. Давай пока посидим, ты выпьешь лимонаду с печеньем, а потом сходим в магазин и купим тебе другую одежду.
   — А моя разве плохая? — удивилась Мэгги.
   — Милая, нет никакого смысла купаться, а потом надевать на себя грязные вещи. Я даже разрешу тебе взять мое туалетное мыло.
   — Вы… Мне?..
   — Да, я и тебе!.. — воскликнула Синтия, заметив, как изменилось лицо малышки.
   Включив нагреватель, Синтия села за стол вместе с Мэгги.
   — Тебе понравился лимонад? — спросила она, когда девочка выпила целый стакан.
   — Да, он очень вкусный, — вежливо проговорила Мэгги, — но все-таки шоколадное молоко вкуснее.
   — Так тебе не понравился лимонад?
   — Честно говоря, нет. — Мэгги хихикнула.
   — Так я и подумала, маленькая лгунишка. — Улыбнувшись, Синтия взъерошила волосы Мэгги. — А теперь пойдем в магазин. Когда мы вернемся, вода уже согреется.
   И, даже не посмотрев в сторону твердых кожаных туфель, Синтия сунула ноги в тапочки, в которых щеголяла последние два дня.

Глава 6

   Синтия с удовольствием выбирала одежду для Мэгги. Правда, она надеялась купить платьице с оборками и широким шелковым поясом, какие носили девочки в знатных семьях, однако таких платьев не было, и ей пришлось довольствоваться почти таким же нарядом, какой был на Мэгги.
   — Списать все покупки на счет дедушки, Мэгги? — спросила продавщица.
   — Нет, я заплачу, — заявила Синтия, добавив к большому свертку расческу и щетку для волос.
   — Как скажете, мисс Маккензи, — пробормотала ошарашенная женщина.
   Когда они вернулись в вагон, Синтия быстро наполнила ванну, и скоро девочка уже плескалась в теплой воде, на поверхности которой пузырилась пышная мыльная пена.
   Синтия была рада, что девочка в таком восторге от ванны. Она намылила волосы Мэгги, а потом полила ее водой из кувшина. Девчушка завизжала, и Синтия не смогла сдержать улыбки — ей вспомнилось, что они с сестрами точно так же визжали, когда их мыли.
   Потом Мэгги облачилась в новую одежду, Синтия расчесала ей волосы и перевязала их лентой. Взяв девочку за руку, подвела ее к зеркалу.
   — Ну вот, моя милая. Посмотри-ка на себя, — вымолвила она. — Видишь, какая ты красавица. Мэгги засияла.
   — Представляю, что будет, когда дедушка увидит меня! Вот уж он удивится!
   — Кажется, ты очень любишь дедушку?
   — Да, — горячо ответила Мэгги. — Я люблю его больше всех на свете!
   — А он не огорчится, узнав, что ты сегодня не была в школе?
   — Но мне не надо ходить в школу.
   — Как это — не надо? — удивилась Синтия. — Сколько тебе лет, Мэгги?
   — Семь.
   — Мне кажется, это уже подходящий возраст для того, чтобы ходить в школу.
   — Школа переполнена, поэтому там учатся только мальчики.
   Синтия была потрясена:
   — Ты хочешь сказать, что ни одна девочка из вашего городка не ходит в школу?!
   — Миз О'Лири сказала, что только мальчики могут ходить в школу.
   — А мисс О'Лири — это учительница?
   — Да, — кивнула Мэгги. — Она говорит, что ей и с мальчишками забот хватает.
   — Но мне кажется, это несправедливо по отношению к девочкам.
   — А мне уже так не кажется. Я больше не переживаю из-за школы, и дедушка говорит, что я и так достаточно умная.
   — А ты умеешь читать и писать, Мэгги?
   — Дедушка старается учить меня, когда у него есть время, но это бывает очень редко, — призналась девчушка.
   Погладив Мэгги по голове, Синтия печально улыбнулась:
   — Твой дедушка прав, дорогая, — ты умная девочка. А теперь давай-ка постираем твою грязную одежду, пока вода не остыла.
   Они выстирали вещи, а потом Мэгги убежала, чтобы развесить их на веревке за палаткой, в которой жила с дедом.
   Теперь у Синтии появился серьезный предлог для разговора с Дэйвом. Она побежала к его вагону и, постучав, вошла, не дожидаясь приглашения. В вагоне никого не было. Занавески, отделявшие «кабинет» от «спальни», были раздвинуты. Синтия хотела уже уйти, но вдруг заметила фотографию в рамке, стоявшую на тумбочке возле кровати Дэйва. Она была уверена, что ее прежде не было здесь — видимо, привезли на грузовом составе.
   Сгорая от любопытства, Синтия подошла к тумбочке и взяла фотографию в руки. На ней была красивая молодая женщина. Синтия почувствовала себя уязвленной: очевидно, эта женщина много значила для Дэйва.
   — Какого черта вы роетесь в моих вещах?! Услышав за спиной резкий крик, Синтия едва не выронила фотографию. Дэйв быстро подошел и вырвал снимок у нее из рук.
   — Я и не рылась, Дэйв, — оправдывалась Синтия. — Мне было просто любопытно. Эта женщина очень красивая. Кто она?
   — Если бы я счел, что вас это касается, то непременно сообщил бы вам. — Дэйв поставил фотографию на прежнее место. — Буду вам признателен, если вы немедленно уйдете отсюда. — Задернув занавески, Кинкейд сел за стол.
   — Мне надо кое-что обсудить с вами, — заявила девушка.
   — Меня интересуют лишь вещи, связанные с железной дорогой, мисс Маккензи. Кроме того, я принял решение, как можно скорее отправить вас в Денвер и не желаю больше выслушивать ваши возражения по этому поводу. — Взяв в руки какие-то листки, Дэйв стал просматривать их.
   — Насколько я поняла, девочкам не позволяют ходить в школу, — настойчиво проговорила Синтия.
   — Верно, — буркнул он, посмотрев на нее.
   — А разве компания не оплачивает работу учительницы?
   — Оплачивает, — коротко произнес Дэйв, не удосужившись посмотреть на собеседницу.
   — Когда мой отец думал об образовании детей своих рабочих, ему, уверена, и в голову не пришло, что девочкам не будет дозволено ходить в школу. Это вы решили, что учиться будут только мальчики?
   Дэйв раздраженно положил бумаги на стол.
   — Нет, не я, мисс Маккензи. Детей слишком много, поэтому рабочие сами решили, что мальчикам учиться важнее, чем девочкам. Кстати, школа переполнена.
   — Не сомневаюсь, что рабочими вы называете только тех, кто занят на строительстве этой дороги, — язвительно заметила девушка.
   — Нет, мисс Маккензи, это решение приняли все работники Юнион-Пасифик, — с сарказмом произнес он.
   — Не могу поверить, что отец был согласен с таким решением. Тем более что у него самого было три дочери.
   — Я никогда не обсуждал это с ним.
   — Что ж, раз эта мисс О'Лири не в состоянии справиться со всеми детьми, по-моему, разумно будет пригласить еще одну учительницу. — Дэйв встал.
   — Послушайте, леди, у меня нет времени на то, чтобы заниматься социальными проблемами рабочих и их детей.. Если человек считает возможным привезти сюда семью, он должен быть готов к определенным жертвам.
   — На самом деле жертву приносит не рабочий, а его дочь — ведь это ее лишают возможности учиться. Боже мой, Кинкейд, это тысяча восемьсот семьдесят девятый год, а не темное средневековье!
   Дэйв наклонился к ней через стол, глаза его сверкали.
   — Моя задача — построить дорогу.
   — И тем не менее меня подобное положение не устраивает, поэтому я собираюсь что-нибудь предпринять, — заявила Синтия.
   — Это не ваше дело, — оборвал ее Дэйв. — Советую вам…
   — Плевать я хотела на ваши советы, Кинкейд, как и вы — на мои! — И, резко повернувшись, Синтия выскочила из вагона, с треском захлопнув дверь. Она подумала, что уходить таким образом от Дэйва стало привычным для нее. Вот только драматизм картины портила ее временная хромота.
   Как только последний мальчик вышел из вагона, служившего классом, Синтия вошла в него, чтобы поговорить с Лидией О'Лири. Увидев, сколько мальчишек выбежало из вагона, девушка поняла, что учительница не преувеличивала, когда говорила о своей загруженности работой. Но решение проблемы все равно должно быть найдено — девочки должны получать образование.
   В душной классной комнате пахло мелом и клеем. Семь рядов, по шесть парт в каждом, заполняли почти все место в вагоне; на стенах висели карты и школьные доски.
   Увидев женщину, сидевшую за столом в конце вагона, Синтия направилась к ней.
   — Мисс О'Лири?
   Явно удивившись появлению Синтии, та поспешно стала.»
   — Ох, вы должно быть, мисс Маккензи? Я слышала о вашем приезде. Я так рада, что вы нашли время заглянуть к нам, — сказала она.
   Старой деве было под сорок, если не больше. У нее было простое вытянутое лицо, вздернутый нос и водянисто-голубые глаза. Тусклые русые волосы она собрала на затылке в пучок. Милая робкая улыбка тронула ее губы, и Синтия тут же подумала, что, пожалуй, во время уроков эта женщина редко может позволить себе улыбнуться.
   Серое платье с наглухо застегнутым высоким воротником не украшало ее, а, напротив, придавало лицу болезненный оттенок.
   — Мисс О'Лири, я хотела бы поговорить с вами об образовании детей рабочих, — заговорила Синтия. — Мне было очень неприятно узнать, что девочки не ходят в школу.
   — Это ужасно, не правда ли? — кивнула Лидия О'Лири. — Но вы видите, мисс Маккензи, в классе больше нет места.
   — Уверена, вы не считаете, что девочки не должны учиться в школе, — заметила Синтия.
   — Разумеется, нет, я же учительница! Это очень волнует меня, мисс Маккензи, но родители решили, что мальчикам важнее получить образование, потому что в будущем они станут кормильцами в семьях, — Ну да, а девочки должны будут выйти замуж, нарожать кучу детей и сидеть взаперти дома, — с отвращением договорила Синтия.
   — Слава Богу, такая участь коснулась не каждой из нас.
   — Да уж.
   — Уверяю, я непременно стала бы учить девочек, если бы в классе хватало мест на всех, — произнесла Лидия О'Лири.
   Синтия поняла: ей не придется спорить с этой женщиной. Видно, что та делает все возможное, чтобы обучить детишек грамоте. Поэтому единственным выходом было пригласить еще одну учительницу.
   — Не сомневаюсь, вы бы так и поступили, — кивнула Синтия. — Надеюсь, вы не обиделись на меня.
   — Вовсе нет, мисс…
   — Синтия. Пожалуйста, называй меня Синтией, Лидия. Лидия опять улыбнулась, а Синтия еще раз подумала, насколько улыбка красит лицо этой застенчивой женщины.
   — Я сделаю все возможное, чтобы привезти сюда еще одну учительницу. По моим подсчетам, в лагере не меньше семидесяти пяти детей.
   — Мы считаем наше поселение городком, мисс… Синтия, — поправила Лидия. — Палаточным городком — Тент-Тауном.
   — В самом деле? — Синтия рассмеялась. — А Дэйв Кинкейд, очевидно, мэр этого самого городка.
   — Нет, скорее шериф. Потому что заслуженным лидером у нас считается Шон Рафферти.
   — Лидия, я рада, что мы поговорили, и я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе. Уверена, мы станем друзьями, так что приходи ко мне поболтать, когда тебе станет одиноко.
   «Нравится тебе это или нет, Дэйв Кинкейд, я решила здесь остаться», — думала Синтия, возвращаясь к себе.
   Пережив некоторый шок в столовой для рабочих, Синтия решила больше не искушать богов и на ленч удовольствоваться сыром, апельсином и бокалом вина. Потом она села за расчеты. Она хотела знать, сколько понадобится денег, чтобы пригласить учительницу. Когда эта работа была проделана и она направилась к Дэйву, чтобы обсудить все с ним, наступил вечер, и городок готовился ко сну.
   Кинкейд сидел за столом.
   — Что привело вас на этот раз, мисс Маккензи? — Дэйв устало взглянул на девушку.
   — Я сделала кое-какие расчеты, — сообщила Синтия. — Чтобы узнать, во что нам обойдется наем еще одного учителя. Поскольку Роки-Маунтейн-Сентрал продолжает строительство, я уверена, мы обязаны дать образование всем детям рабочих.
   — Ну да, — все еще занятый своими мыслями, бросил Дэйв.
   — Черт возьми, Кинкейд, дети — это важно! Вы бы могли хоть из вежливости проявить интерес к этому делу! Положив карандаш, Дэйв откинулся на спинку стула.
   — Ну хорошо, давайте сюда ваши бумаги. Наблюдая за Дэйвом, пока тот просматривал ее записи, Синтия подумала, что вечером он выглядел более мужественным. Рукава его рубашки были закатаны до локтей и обнажали сильные мускулистые руки. Его решительный подбородок был покрыт темной щетиной, а волосы взъерошены так сильно, что Синтии до боли захотелось подойти и пригладить их. Просмотрев цифры, Дэйв вернул ей листки.
   — Что скажете? — нетерпеливо спросила она.
   — Впечатляет. В целом вы правы. Впрочем, вы могли не тратить ваше драгоценное время на эти расчеты, потому что я мог бы вам сразу сказать, сколько стоит наем учителя в год.
   — Стало быть, вы согласны, что наши затраты со временем окупятся?
   — Несомненно, — кивнул Дэйв.
   — Означает ли это, что вы не против еще одной учительницы?
   Отбросив карандаш в сторону, Кинкейд снова откинулся на спинку стула.
   — Видите ли, мисс Маккензи, найти и нанять учительницу никогда не было проблемой. Трудно другое — отыскать женщину, которая захочет поехать сюда и жить в наших условиях. Мисс О'Лири — женщина уникальная, потому что согласилась поселиться здесь. А вот многие другие предпочитают жить в городском комфорте.
   — Вы уже пытались найти учительницу в Денвере?
   — Да, — мрачно ответил Дэйв, сложив на груди руки.
   — Вы помещали объявления о найме учительницы в восточных газетах?
   — Разумеется. Именно таким образом мы нашли мисс О'Лири.
   — А в калифорнийских газетах?
   — Да.
   — В Далласе? Новом Орлеане? Сент-Луисе? — продолжала Синтия.
   — Мисс Маккензи, с вашего позволения, мне надо работать, — с плохо скрываемым раздражением произнес Дэйв.
   — Означает ли это, что вы оставили попытки нанять вторую учительницу?
   — Вы ничего не поняли? Мы сделали все возможное, но… безрезультатно.
   — Так вы не станете возражать, если за дело возьмусь я? Дэйв посмотрел ей в глаза.
   — Мисс Маккензи, как только вернетесь в Денвер, можете делать что угодно. Мне все равно. — Ледяной взгляд молодого человека и его тон не оставляли сомнений в искренности его слов.
   — Но почему, Кинкейд? — поразилась Синтия, сердясь на него за равнодушие. — Почему вы так относитесь к этому? Я же забочусь о будущем девочек лагеря, ох, извините, городка. Что плохого вы в этом видите?
   Дэйв взорвался: он вскочил из-за стола, обежал вокруг него и, не успела Синтия опомниться, грубо схватил ее за плечи.
   — Как жаль, что у вас не нашлось подобных трогательных чувств и сострадания, когда ваш больной отец умирал! — воскликнул Дэйв.
   Синтия рассвирепела:
   — Итак, мы возвращаемся к тому, с чего начали, да?! Что бы я ни делала и ни говорила, вы не поверите мне!
   — Ни за что, леди. Какой бы план ни зрел в вашей голове, вы думаете только о себе и ни о ком другом! Вы готовы перешагнуть через что угодно, лишь бы добиться своего, вы даже были готовы предать мечту вашего отца! Слава Господу, ваши сестры не такие расчетливые. Так что я раскусил вашу сущность, мисс Маккензи, и убирайтесь отсюда поскорее!
   — Я так и сделаю, если вы отпустите меня! Несколько мгновений они стояли, глядя друг на друга, их лица, их губы были так близки, что сердце Синтии заколотилось с неистовой силой, дыхание участилось. Неизвестно, чем бы это закончилось, но вдруг Дэйв направился открывать дверь, в которую барабанили.
   — Заходи, Шон.
   Тот вошел, вопросительно покосившись на Синтию.
   — Прощения просим, — пробормотал Шон. — А то че… В общем, сейчас поздно, и если чего…
   — Все нормально, Шон. Мисс Маккензи собирается уходить.
   — Может, обождете, мэм? — Повернувшись к Дэйву, Рафферти проговорил:
   — Буду тебе премного благодарен, приятель, если ты выдашь мне небольшой аванс.
   — Разумеется, Шон, — кивнул Кинкейд. — Сколько тебе?
   — Семь долларов двадцать два цента.
   Синтия замерла — сумма, названная Шоном, была ей знакома.
   Дэйв направился к стоявшему в углу сейфу и протянул Шону деньги. Тот тут же передал их Синтии.
   — Мне не нужны ваши деньги, — пробормотала девушка, пытаясь вернуть их Рафферти.
   — Значится так. Благодарствуем за вашу доброту, мэм, но мы не принимаем благотворительности, — твердо проговорил Шон.
   — Какого дьявола тут происходит? — сурово спросил Дэйв.
   — Никакая это не благотворительность, Шон, — попыталась объяснить Синтия. — Мне просто захотелось сделать что-нибудь для Мэгги — она такая славная девочка.
   — Да уж, мэм, так и есть. Вы мне ничего нового не сказали — девка и в самом деле что надо. Но я сам в состоянии позаботиться о ней, так что уж больше ничего такого не делайте. — И, кивнув Дэйву, он вышел из вагона.
   — Что вы на сей раз натворили, мисс Маккензи? Смущенно глядя на деньги, лежащие на ее ладони, Синтия принялась описывать события минувшего дня, который провела с Мэгги.
   Дослушав ее, Дэйв пришел в ярость:
   — Черт возьми, леди, вы не имели права вмешиваться в жизнь этих людей!.
   — Я хотела сделать малышке что-нибудь приятное. Ну что плохого в том, что я купила ей несколько новых дешевеньких вещей?
   — Шон Рафферти — гордый человек, а вы поставили его в неловкое положение.
   — Но я вовсе не хотела этого… — растерянно пролепетала Синтия.
   — Хотели или нет, но дело уже сделано, — подвел итог Кинкейд. — Черт возьми, леди, прекратите вмешиваться в жизнь людей!
   — Вмешиваться?! Да как вы смеете обвинять меня в том, что я вмешиваюсь?! Если вы думаете так же, то вы ничуть не умнее этого узколобого типа!
   — Да вы сами ничуть не лучше, если не осознаете, как оскорбили гордого человека! Неужели не понимаете, что, по его мнению, вы купили девочке вещи, потому что вообразили, будто он сам не в состоянии позаботиться о внучке!
   — Господи, это же ребячество! Но раз уж вы заговорили об этом, то хочу сказать вам, что Мэгги и в самом деле выглядела заброшенным ребенком, а вещи ее были жутко грязными и заношенными. А если этот Шон Рафферти так уж печется о своей внучке, то почему оставил семилетнюю девочку одну на улице на целый день, почему его не волнует, что она не ходит в школу?! А ведь он — один из тех, кто должен бы отвечать за образование детей!
   И тут — впервые за время их спора — Дэйв заговорил, не повышая голоса.
   — Шон Рафферти — честный и порядочный человек, проникновенно произнес Кинкейд. — Он работает на Роки Маунтейн-Сентрал с того самого дня, как ваш отец организовал компанию. Не судите о нем плохо лишь потому, что его взгляд на вещи отличается от вашего.
   — Я и не пытаюсь это делать. Дэйв продолжал:
   — У него была весьма непростая жизнь. Двое маленьких сыновей умерли от гриппа, жена погибла во время нападения индейцев. Вскоре после этого невестка убежала с каким-то игроком, а потом старший сын погиб на его глазах при взрыве, который мы устроили, чтобы проложить в торе туннель. Так что теперь у Мэгги остался только дедушка, и он любит ее больше жизни. А ребенок, которого так любят, не может быть заброшенным только из-за того, что у него изношенное платье или грязная мордашка.
   — А вы произнесли отличную речь, советник. Кажется, вы работаете не по призванию — вам бы надо стать юристом. Лицо Дэйва осветила улыбка.
   — Моя работа делает меня счастливым, — сказал он.
   — Знаете, а я по-прежнему считаю, что семилетняя девочка не должна весь день быть предоставлена сама себе.
   — Эти люди присматривают за детьми друг друга. Если бы вы понимали их, то знали бы это, — холодно произнес Кинкейд. — А уж если вы хотите какое-то время пожить с ними, не вмешивайтесь в их дела.
   Синтия долго смотрела на Дэйва, и ее негодование постепенно угасало.
   — Я и не думала вмешиваться. И верите вы мне или нет, но я в самом деле хотела сделать девочке что-нибудь приятное. И кажется, мне это удалось.
   — Может, и так, но, как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад, Синтия.
   Лежа ночью без сна, Синтия вспоминала события и разговоры прошедшего дня. И вдруг ее осенило: Дэйв Кинкейд впервые обратился к ней по имени, он назвал ее не саркастическим «мисс Маккензи», не гневным «леди», не презрительным «миз Син» — нет, Дэйв назвал ее Синтией.
   Кажется, этот человек начал сдаваться. Потянувшись, Синтия улыбнулась. Неприступная скала дрогнула!

Глава 7

   Проснувшись утром, Синтия еще долго валялась в постели и размышляла о тайнах жизни. Иногда, думала она, человек чувствует себя очень хорошо, его разум не замутнен гневом, чувством вины или сожаления, а сердце полно любви ко всему живому. В такие мгновения ощущаешь удивительное воодушевление! И вдруг Синтия поняла, что сама она в таком настроении.
   — Я сделаю это! — воскликнула она и выскочила из постели. Почему она сразу не подумала об этом? Одевшись в свое самое скромное платье, а не в джинсы, которые так раздражали Дэйва, Синтия села за стол и написала Элизабет письмо, к которому приложила большой список. Затем она набросала несколько объявлений и побежала на улицу, чтобы приколоть их к деревьям.
   Вернувшись в вагон, девушка старательно уложила волосы и села ждать. Ожидание длилось недолго.
   — Войдите! — крикнула она приветливым голосом, когда кто-то постучал в дверь.
   В вагон ворвался мрачный Дэйв Кинкейд.
   — Доброе утро, Дэйв, — вежливо поздоровалась девушка.
   — Что это значит? — взревел он, помахав в воздухе листком с ее объявлением.
   — Это значит, что сегодня открывается школа для девочек. Чашку кофе?
   — Спасибо, я умею читать, — огрызнулся он. — А кто, по-вашему, написал это объявление, а? Надеюсь, не особа, которая приехала сюда развлечься, а вскоре, махнув хвостом, уберется восвояси?
   — Кофе? — спокойно повторила Синтия.
   — Нет, черт возьми, не хочу я никакого кофе! Я хочу получить объяснение по поводу листков, которые красуются повсюду!
   — Я говорила вам, что хочу, чтобы местные девочки учились в школе. Если не ошибаюсь, вы даже одобрили это мое решение, — напомнила девушка.
   — Я одобрил решение нанять вторую учительницу.
   — Это я и сделала, причем ее услуги обойдутся компании гораздо дешевле, чем мы ожидали. А теперь вы наконец выпьете кофе?
   — Ох, — внезапно остывая, проговорил Дэйв, — так, стало быть, вы нашли учительницу. Странно, но я поговорил со всеми замужними женщинами, прежде чем пригласил на работу мисс О'Лири.
   — Это не одна из замужних женщин, — заявила Синтия, направляясь в кухню.
   Дэйв пошел вслед за нею.
   — Так кто же это?
   — Я.