Ли Эйна. Очаровательная незнакомка

   Сара время от времени любовно поглаживала брошь с камеей, приколотую к ее нарядному платью, а Генри торжественно восседал за столом в новом красном жилете. А уж когда по настоянию Сары он водрузил на голову еще и элегантный складной цилиндр — подарок старой дамы, — то тут его гордости просто не было предела. Выпрямившись, он с победоносным видом обводил глазами всех сидящих за столом и иногда украдкой бросал самодовольный взгляд в зеркало, любуясь собой. Энджелин пришлись очень по душе подарки, преподнесенные Сарой, — изумительные белые бальные перчатки, украшенные крошечными жемчужинами, а также шерстяная шаль, любовно вышитая руками преданной Майры.
   В разгар веселья за окном послышалось пение — это бродячие музыканты пришли славить Христа. Руарк тут же пригласил всех зайти в дом, и вскоре комнаты наполнились смехом, шутками и радостными возгласами. Пунш пошел по кругу, а когда все отдали должное и ему, и рождественскому пирогу с ромом, Энджелин села за фортепьяно, а Руарк спел приятным баритоном — к немалому удовольствию присутствующих.
   В воздухе витал восхитительный аромат корицы и гвоздики, смешанный с запахом хвои и горящего воска. Улыбающиеся Сара и Генри сидели у камина и слушали рождественские песни, которым аккомпанировало уютное потрескивание поленьев. Наконец певцы, напутствуемые добрыми пожеланиями, отправились в следующий дом, а Энджелин начала убирать со стола чашки и тарелки.
   — Ну нет, моя дорогая леди, — твердо запротестовал Руарк, забирая у Энджелин груду посуды. — Сегодня у тебя и так было слишком много дел и развлечений.
   Он силой усадил ее на место и сам вместе с Майрой стал убирать со стола. Когда с делами было покончено, Энджелин, взяв из вазы два яблока, направилась в холл. Увидев, что она надевает плащ, Руарк удержал ее за локоть.
   — Куда ты? — спросил он.
   — Я подумала, что мне следует поздороваться с Храбрым Королем, — ответила Энджелин, опуская яблоки в карман.
   — Но до конюшни далеко, Энджел, а ты и так сегодня устала.
   — Руарк, я чувствую себя прекрасно, и мне действительно хочется повидать Короля, — с жаром возразила она.
   — Ну что же, если ты твердо намерена идти, я пойду с тобой.
   Он застегнул на все пуговицы плащ на Энджелин, водрузил ей на голову меховую шляпу и подал теплую муфту. Молодая женщина с удивлением наблюдала за всеми этими приготовлениями, а потом возмущенно спросила:
   — Ты соображаешь, что ты делаешь?
   — Конечно! Я хочу удостовериться, что ты достаточно тепло одета.
   — Неужели? А мне казалось, что я уже взрослая и в состоянии сама о себе позаботиться. С момента происшествия в Нью-Йорке ты обращаешься со мной как с ребенком!
   Однако такая заботливость на самом деле доставила Энджелин большое удовольствие. Улыбнувшись Руарку, она выхватила у него из рук муфту и вышла из дома.
   Руарк тоже взял пальто, второпях накинул его и поспешил вслед за ней. Ни он, ни она не заметили странного человека, который стоял в тени деревьев недалеко от подъездной аллеи. На сутулых плечах незнакомца висело потертое пальтецо, которое ни в коей мере не спасало своего владельца от холода. Правой рукой мужчина пытался поплотнее запахнуть полы своей утлой одежонки. Пустой левый рукав был приколот к пальто.
   Незнакомец не успел как следует рассмотреть появившуюся невдалеке пару, однако, когда они вошли в конюшню, он проводил Энджелин теплым, любящим взглядом. Внезапно решившись, он двинулся вслед за ними.
   Храбрый Король приветствовал хозяйку радостным ржанием и немедленно уткнулся мордой в ее руку. Руарк, решив не мешать встрече Энджелин со своим любимцем, молча отступил в тень и уселся на мешок с сеном. Обняв и расцеловав коня несчетное количество раз, прошептав ему в ухо массу ласковых словечек и любовно потрепав по шее, Энджелин наконец вспомнила про принесенный ею гостинец. Она протянула Храброму Королю яблоки, и он тут же с удовольствием сжевал их.
   — Можно подумать, что папа совсем не кормил тебя, пока меня не было, — шутливо сказала Энджелин, прильнув к самому уху жеребца.
   Руарк решил, что пора завершать церемонию приветствия. Он уже собирался окликнуть увлекшуюся Энджелин, как вдруг услышал чей-то голос:
   — Никак это ты, Принцесса?
   Рука Энджелин повисла в воздухе. Изумленная женщина повернула голову в ту сторону, откуда донеслись эти слова. Неужели ей почудилось? И тут выражение ее лица начало стремительно меняться. Недоверчивое удивление уступило место откровенной радости. Слезы заструились по щекам Энджелин.
   — Роберт… — тихо сказала она.
   И внезапно бросилась к стоявшему в дверях мужчине, повторяя как безумная:
   — Роберт! О Роберт!..
   Как только Руарк услышал имя незнакомца, внутри у него все сжалось. Поднявшись с места, он ревниво наблюдал за тем, как Энджелин порывисто обняла мужчину за шею и, плача, стала лихорадочно целовать его.
   — Так ты жив! Какая радость… А мне сказали, что ты умер!..
   Не стыдясь своих слез, Энджелин спрятала лицо у незнакомца на груди.
   — Не плачь, Энджи, — успокаивающе пробормотал он, ласково гладя ее по голове.
   При виде этой трогательной сцены Руарк непроизвольно сжал руки в кулаки. Так значит, это ее муж, Роберт!.. До сих пор он сознательно избегал обсуждать с Энджелин эту тему. Во время болезни в бреду она выкрикивала именно это имя, и Руарк понял, что Энджелин все еще любит его.
   Только когда Руарк вышел из своего укрытия на свет, Роберт Скотт увидел его. Не укрылась от него и явная враждебность Руарка. Роберт в ответ с вызовом вскинул голову, в его темных глазах тоже сквозила неприязнь. Он отстранился от Энджелин и шагнул назад. Удивленная тем, что брат так внезапно отпустил ее, девушка хотела схватить его за руки, чтобы удержать, и тут же в ужасе отшатнулась.
   — О Господи! Роберт, милый Роберт! — зарыдала она и снова прижалась к брату.
   Теперь, когда увечье незнакомца стало очевидным, Руарк почувствовал себя побежденным. Не сознавая, что делает, он направился к выходу из конюшни, но его остановила Энджелин:
   — Не уходи, Руарк!
   Молодой человек весь внутренне напрягся. Повернувшись к Энджелин, он сухо бросил:
   — Пожалуй, мне лучше вернуться в дом и оставить вас одних.
   Незнакомец хранил молчание, а его темные глаза пристально следили за каждым движением Руарка. Неожиданный поворот событий привел Руарка в замешательство. Его раздирали противоречивые чувства — гнев, опустошенность, желание ударить соперника по лицу. Но вот этого-то как раз он не мог себе позволить! «А ведь у этого однорукого типа теперь есть передо мной преимущество», — с иронией подумал Руарк. Если раньше Энджелин просто любила своего мужа, то теперь она будет еще и жалеть беднягу…
   В глубине души он понимал, что должен бы радоваться за Энджелин, но не мог заставить себя это сделать. И сознавал только одно — он ее теряет.
   — Руарк, познакомься, это Роберт, мой брат. Мы думали, что он погиб на войне!
   — Так это твой брат? — недоверчиво переспросил Руарк.
   Только сейчас, внимательно присмотревшись к Энджелин и Роберту, он заметил явное сходство между ними. Молодому человеку стало безумно стыдно за свою первоначальную враждебность, тем более что он был уверен — она не укрылась от Роберта Скотта.
   Он протянул руку:
   — Руарк Стюарт.
   Рукопожатие вышло более чем сдержанным — одного из мужчин снедала досада, другого — подозрительность. Энджелин заметила напряженность, которая с первой минуты знакомства установилась между братом и Руарком, но радость молодой женщины была так велика, что ее ничто не могло омрачить. На языке вертелись сотни вопросов, которыми она тут же засыпала Роберта:
   — Представляю себе, как удивится папа, когда тебя увидит! Но где же ты был все это время? Почему не пытался разыскать нас?
   Роберт ласково усмехнулся:
   — Не части так, Энджи! А где отец?
   — Он в доме, — вмешался Руарк. — И нам пора возвращаться, Энджелин. Доктор ведь предупреждал, что тебе вредно переутомляться.
   Темные глаза Роберта снова остановились на Руарке. Тот почувствовал, что его слова прозвучали слишком напыщенно, и мысленно выругался. Ну почему он ведет себя как идиот?! Заранее приготовился к обороне, а когда выяснилось, что и обороняться-то не от чего, вместо радости чувствует лишь досаду!..
   — Ты что, болела, Энджелин? — с тревогой спросил Роберт.
   Она с улыбкой посмотрела на брата. Ей показалось забавным, что он говорит о ее здоровье — это при том, что перенес сам!
   — Да нет, ничего серьезного, Роберт. Просто Руарк слишком обо мне заботится…
   Она бросила недовольный взгляд на Руарка, давая понять, что затрагивать эту тему было, по меньшей мере, неуместно, и взяла под руку Роберта.
   — Пойдем скорее! Надо обрадовать папу.
   Очутившись в роскошном холле огромного дома, Роберт Скотт с интересом огляделся. Его снедало не простое любопытство — хотелось поскорее выяснить, какую роль играет здесь его сестра. Пока то, что он увидел, лишь усилило подозрения молодого человека — уж слишком по-хозяйски вел себя с Энджелин Руарк.
   Энджелин заглянула в гостиную. Сары не было видно — должно быть, Майра уже отвела ее в постель. А вот Генри все еще сидел и дремал у камина. Повернувшись к мужчинам, Энджелин приложила палец к губам.
   — Давайте я вначале его разбужу, — предложила она шепотом.
   Она на цыпочках прокралась в комнату и опустилась на корточки рядом с креслом отца. Легонько коснувшись его руки, Энджелин тихо повторила несколько раз:
   — Папа, папочка, проснись!
   Генри открыл глаза и с удивлением огляделся.
   — Похоже, я задремал. А куда это все делись?
   — Наверное, ушли спать. Уже поздно, папа, — мягко ответила Энджелин.
   — Ну что же, пора и мне на боковую. А славный сочельник у нас получился, а, детка?
   Энджелин, глаза которой сияли от счастья, поднесла к губам руку отца.
   — Скажи, папа, если бы любое твое желание могло сейчас исполниться, чего бы ты захотел?
   Генри любовно потрепал дочь по руке:
   — Ах, деточка, больше всего на свете я хотел бы, чтобы твоя мать и брат были сейчас с нами!..
   — Я бы тоже хотел, чтобы мама была с нами, отец, — сказал Роберт, входя в гостиную.
   Генри заморгал, пытаясь в неверном свете свечей рассмотреть незнакомца.
   — Что за чертовщина! Видать, мои стариковские глаза стали меня подводить…
   Роберт шагнул к отцу. Теперь на него падал отблеск огня из камина.
   — Нет, папа, глаза тебя не подвели. Это действительно я, Роберт!
   Генри Скотт с трудом поднялся с места. Теперь он как следует разглядел сына, увидел и пустой левый рукав, пришпиленный к ветхому пальтишку. Однако в глазах старика ни на мгновение не промелькнула жалость — напротив, весь его облик излучал неподдельную радость и гордость, которые, казалось, исходили из самых глубин его существа. Он, не отрываясь, смотрел на сына, и слезы счастья струились у него по щекам.
   — Сынок…
   Генри протянул руки, и в следующую минуту Роберт оказался в его объятиях. Руарк стоял на пороге гостиной. На какое-то время счастливое семейство Скоттов, поглощенное друг другом, забыло о его существовании. Он же не спускал глаз с Энджелин. Она все так же сидела на корточках и не сводила восторженного взгляда с этой трогательной сцены — долгожданного воссоединения отца и сына. В этот момент на ее красивом лице было написано выражение величайшего счастья, что, по мнению Руарка, делало ее еще прекраснее. У него даже перехватило дыхание — так хороша была Энджелин в эту минуту.
   Налив бренди в стаканы, Руарк дождался, пока Генри и Роберт расцепят объятия, и протянул им выпивку:
   — Мне кажется, сейчас самое время поздравить друг друга со встречей!
   Еще стоя в вестибюле, Руарк имел возможность получше рассмотреть брата Энджелин. Роберт Скотт был на несколько дюймов ниже его. У него тоже были темные волосы, явно нуждавшиеся в услугах парикмахера. Отросшая щетина не могла скрыть ужасающую худобу щек, а по напряженному взгляду темных глаз легко было угадать ту бездну страданий и горя, которые выпали на долю этого человека за время войны.
   Когда Майра, уложив в постель свою старую хозяйку, вернулась в гостиную, Руарк незаметно попросил ее приготовить еду для Роберта. Когда поднос с тарелками был внесен, оба тихо удалились, оставив Скоттов одних. Все трое уселись у камина, и Роберт с жадностью накинулся на еду — горячий суп и толстый сандвич с ветчиной, заботливо приготовленные Майрой.
   — Ну, расскажи же, наконец, где ты пропадал все это время. Ведь война кончилась еще восемь месяцев назад! — потребовала Энджелин.
   — Меня ранило в Виргинии. Грант предпринял наступление с целью захватить Ричмонд. Эту атаку позже назвали «дикой кампанией».
   Глаза молодого человека омрачились при этом воспоминании.
   — Господи! Правильнее было бы назвать ее «адской битвой»!.. В ходе этого наступления янки потеряли пятьдесят тысяч человек… Ну а мы проиграли войну!
   Он умолк, мысленно возвращаясь к тем страшным дням.
   — Мы сражались в течение долгих месяцев. Ли был полон решимости отстоять Ричмонд, а Грант поклялся захватить его. Еще задолго до окончания сражения у нас кончились боеприпасы и продовольствие. Большинство бойцов-конфедератов были больны или ранены. Многие бежали…
   Глаза Энджелин, которая за все время рассказа не сводила взгляда с брата, наполнились слезами — она понимала, как трудно Роберту вспоминать об этих страшных днях.
   — Пушечным ядром мне оторвало руку, и я очнулся лишь в госпитале янки в Пенсильвании. У меня была жесточайшая лихорадка, и я не раз терял сознание. Я просил работников госпиталя послать весточку моей семье…
   — Но они этого не сделали! — печально покачала головой Энджелин. — А потом один из твоих товарищей-однополчан вернулся домой и рассказал нам, что ты погиб. Вот и все, что мы знали о тебе…
   — К концу войны я еще не оправился от ранения, поэтому янки не отпустили меня из госпиталя. А как только встал на ноги, тут же отправился в Скотткрофт…
   Роберт умолк. Взяв в руки чашку кофе, он сделал большой глоток, печально посмотрел на Энджелин и продолжал:
   — К счастью, я успел побывать на маминой могиле до того, как саквояжник-янки, новый владелец нашей фермы, прогнал меня со своей земли. От Большого Чарли я узнал, что вы с отцом отправились в Сент-Луис на пароходе. Я тоже решил двинуться на север. По дороге расспрашивал всех, кого только мог, и вот я здесь…
   — Мы пытались спасти Скотткрофт, Роберт, но это оказалось немыслимым. Денег совсем не было! — грустно объяснила Энджелин.
   Он улыбнулся и стиснул ее руку:
   — Я все понимаю, Энджи.
   Девушка обняла одной рукой брата, а другой — отца.
   — Но зато теперь мы снова вместе, и ничто на свете не сможет нас разлучить! — уверенным тоном произнесла она.
   Генри украдкой смахнул слезу.
   — По-моему, Роберту пора идти поспать, — обратился он к дочери. — Пойдем со мной, сынок. У меня отличная комнатка над конюшней. Мы там прекрасно устроимся вдвоем. Места хватит!
   — Продолжим наш разговор утром, Принцесса, — нежно сказал Роберт, с любовью глядя на сестру.
   Он обнял ее за плечи, и так, обнявшись, они и вышли вслед за отцом из гостиной.
   — Счастливого Рождества, Роберт!
   Энджелин напоследок еще раз крепко обняла брата.
   — Счастливого Рождества, Энджи, — ласково ответил Роберт.
   Полагая, что Руарк уже лег, Энджелин направилась к себе в комнату. Порывшись в нераспакованном чемодане, она достала ночную рубашку и бархатный халат, которые ей в свое время подарил Руарк. Переодевшись, она села у камина и принялась расчесывать свои роскошные волосы, снова и снова вспоминая восхитительные подробности сегодняшнего вечера.
   Погруженная в свои мысли, Энджелин чему-то мечтательно улыбалась. Отложив гребень, она опустила подбородок на колени и невидящим взглядом уставилась в огонь.
   В такой задумчивой позе ее и обнаружил Руарк. Он тихо подошел к Энджелин и слегка взъерошил ей волосы.
   — У тебя сегодня был великий день, Энджел.
   Она взглянула на него и улыбнулась.
   — Мне кажется, я не переживу этого, Руарк. Столько счастья сразу!
   — Я очень рад за тебя, Энджел.
   Вспомнив свою беспочвенную ревность при появлении Роберта, Руарк почувствовал себя виноватым. Он понимал, что Роберт Скотт наверняка будет помехой в их с Энджелин отношениях, но решил пока не делиться с ней своими сомнениями. Сев рядом с ней, он поцеловал ее и подал яркий, красиво упакованный сверток.
   — Счастливого Рождества, милая.
   — Ой, Руарк, из-за всей этой суматохи я даже забыла, что у меня тоже есть для тебя подарок!
   Она сунула руку в карман халата, куда в свое время упрятала покупку, чтобы та оказалась сюрпризом.
   — Счастливого Рождества!
   С этими словами Энджелин протянула Руарку маленькую шкатулочку.
   — Сначала посмотри свой подарок, — настойчиво попросил он.
   Бросив на Руарка робкий взгляд, который сразу же сделал ее похожей на маленькую девочку, замершую в предвкушении приятного сюрприза, Энджелин разорвала бумагу. Когда она открыла коробочку и увидела лежавшие там на бархатной подложке серьги и ожерелье, усыпанные сапфирами и жемчугом, ее глаза зажглись восторгом.
   — Руарк, какая прелесть! Я в жизни не видела ничего более прекрасного…
   — Надеюсь, что не видела, — поддразнил Энджелин Руарк, не сводя с нее обожающего взгляда. — Скорее надень — я хочу посмотреть, как это выглядит на тебе!
   Энджелин покачала головой:
   — Я не могу принять такие драгоценности, Руарк. Они же стоят целое состояние!
   Она закрыла коробочку и хотела вернуть ее обратно.
   — Я хочу, Энджел, чтобы ты приняла их.
   Руарк снова открыл коробку и, вынув оттуда ожерелье, застегнул его на шее у Энджелин.
   — Как идут эти сапфиры к твоим глазам! Впрочем, я в этом и не сомневался, — с удовлетворением заключил он, обводя Энджелин любящим взглядом.
   Энджелин осторожно потрогала пальцами драгоценные камни:
   — Ты не должен делать мне таких дорогих подарков, Руарк. В этом нет никакой необходимости.
   Он не дал ей договорить, закрыв рот Энджелин своей ладонью.
   — И не вздумай возражать, моя любовь! Мне нравится делать тебе подарки. И потом, ведь сегодня Рождество! Разве ты забыла?
   Теперь и Руарк решил заняться своим подарком. Поднеся шкатулочку к уху, он слегка встряхнул ее и прислушался.
   — И что же это может быть? — с преувеличенной серьезностью удивился он.
   — А ты открой и посмотри, — нетерпеливо произнесла Энджелин. — Боюсь, что там вовсе не драгоценные камни, но, по-моему, эта вещь гораздо больше тебе подходит. Надеюсь, ты будешь доволен…
   — Гораздо больше мне подходит? — теперь уже непритворно удивился Руарк.
   — Ну, этот подарок очень похож на тебя — во всем, — продолжала поддразнивать его Энджелин.
   — Неужели? — Он поднял брови: — Что ты хочешь этим сказать, моя красоточка?
   — Ну, как бы тебе объяснить… В общем, что-то отличное от общепринятого — так же, как и ты сам, — наконец нашлась с ответом Энджелин.
   При этом она не могла сдержать улыбку, и в ее прекрасных сапфировых очах танцевали веселые чертики. Глядя, как Руарк разрывает оберточную бумагу своими изящными длинными пальцами, Энджелин заметила, что на косточках его правой руки все еще виднеются синяки, хотя и немного поблекшие. Она протянула руку и накрыла ею ладонь Руарка.
   — Болит?
   Она поднесла к губам его руку.
   — Ну вот, теперь должно пройти!
   Этот жест напомнил им обоим их ссору в Нью-Йорке. Протянув руку, Руарк, в свою очередь, нежно погладил то место на щеке Энджелин, на котором тоже виднелся слабый синяк — след от удара преступника. Нагнув голову, он слегка коснулся этой отметины губами и сказал:
   — Ну вот, теперь должно пройти!
   Завороженная чудным взглядом темных глаз Руарка, Энджелин вся затрепетала и с трудом заставила себя опустить взор.
   — Ну, открой же подарок! — снова попросила она робко.
   Энджелин с беспокойством наблюдала за Руарком. Вот он вытащил цепочку из шкатулки, и золотая лошадка сверкнула у него в руке.
   — Мне нравится, — сказал он, наконец, действительно глубоко тронутый тем смыслом, который вложила в этот подарок Энджелин. Он поднял ее на руки и снова с чувством проговорил:
   — Счастливого тебе Рождества, моя дорогая!
   Поднеся Энджелин к кровати, Руарк осторожно положил ее туда, предварительно сняв с нее халат и ожерелье, и заботливо подоткнул со всех сторон теплое одеяло. Сев на краешек кровати и отведя с лица Энджелин непослушные пряди волос, он наставительно произнес:
   — А теперь тебе надо хорошенько выспаться. И не возражай — это предписание врача!
   Энджелин обвила руками шею Руарка:
   — Как бы мне хотелось поскорее выздороветь! Чтобы можно было предаваться с тобой любви…
   Его лицо озарилось той озорной улыбкой, которая особенно нравилась Энджелин.
   — Вряд ли тебе этого хочется больше, чем мне, дорогая!..
   Наклонившись, он нежно поцеловал ее в губы. Ему вдруг захотелось признаться в том, как он еще недавно ревновал ее, но он не знал, с чего начать.
   — Руарк, я… — Энджелин тоже хотелось многое ему рассказать — например, о том, как она его любит, — но, опасаясь, что такое откровенное признание лишь смутит Руарка, она неожиданно оборвала себя на полуслове и закончила фразу так: — …желаю тебе счастливого Рождества.
   — И тебе того же, моя Энджел.
   Он направился к двери, а она не сводила любящего взгляда с его широких плеч и всей стройной фигуры. Затем, радостно вздохнув и улыбнувшись, Энджелин закрыла глаза и мгновенно уснула.
   На следующий день, проснувшись рано поутру, Энджелин подошла к двери в комнату Руарка, легонько постучала и вошла. Он уже почти закончил одеваться.
   — С Рождеством, дорогая. Он обнял ее и поцеловал.
   — Руарк, я чувствую, что сегодня будет восхитительный день! — воскликнула Энджелин.
   Заметив, что он безуспешно пытается завязать галстук, она покачала головой:
   — Позволь, я помогу тебе.
   Пока она возилась с узлом, вся ее веселость вдруг куда-то улетучилась.
   — А кто же будет завязывать галстук Роберту?
   — Он жив, Энджел, и это главное, — напомнил ей Руарк.
   Молодая женщина улыбнулась:
   — Ты прав. Ах, Руарк, если бы ты только знал, как я рада, что он вернулся!..
   Он чмокнул ее в нос:
   — Ни за что бы не догадался, если бы ты не сказала!
   Энджелин подбежала к окну и выглянула на улицу.
   Яркое солнце смягчило суровую картину зимы.
   — Ты только посмотри, какая сегодня чудесная погода! — Она обернулась к Руарку и печально добавила: — Жаль только, что я еще не совсем выздоровела, так что не могу оседлать Короля и поехать куда глаза глядят…
   Руарк, удивленно подняв брови, посмотрел на Энджелин. Помнится, прошлой ночью она тоже сетовала на то, что еще недостаточно здорова, только тогда причиной сожалений был он сам и кое-что с ним связанное… Прилаживая к часам цепочку, подаренную ему Энджелин, Руарк поинтересовался:
   — Энджел, а что ты сделала с моими часами? Я бы хотел получить их назад, если это, конечно, возможно.
   Весело рассмеявшись, Энджелин спросила:
   — Твои часы? Но ведь они у тебя в руке, Руарк!
   — Нет, я имею в виду те, что ты украла у меня на пароходе. Их подарил мне…
   Увидев, как мгновенно изменилось лицо Энджелин, Руарк осекся. Ее щеки залила мертвенная бледность. Она смотрела на него так, словно он только что ударил ее.
   — Я не крала твоих часов, Руарк, — медленно, с расстановкой объявила она.
   Закрыв глаза, она попыталась сдержать наворачивающиеся слезы. Опять — уже в который раз! — он вонзил ей в сердце острый кинжал обидных и несправедливых подозрений!
   Руарк между тем уже жалел о том, что сказал. И вообще, как ему могла прийти в голову такая нелепая мысль? Подойдя к Энджелин, он мягко опустил руку ей на плечо:
   — Прости меня, Энджел. Я, очевидно, ошибся.
   — Я подожду тебя внизу, — безжизненным голосом произнесла она и вышла из комнаты.
   Руарк, стиснув зубы, с силой ударил кулаком по столу.
   — Да что, черт подери, со мной творится? — в сердцах выругался он. — То я бессмысленно ревную ее к ее собственному брату, то обижаю незаслуженными подозрениями… И это в то время, когда Энджелин как никогда нуждается в заботе и внимании! Вместо того чтобы проявлять их, он терзает ее необдуманными, язвительными замечаниями. Руарк поспешно сунул часы в карман и начал одеваться.
   Спускаясь по лестнице, Энджелин поклялась себе, что не позволит Руарку испортить ей этот замечательный день. Да, он ложно судит о ней. Но что она может с этим поделать? Несмотря ни на что, сегодня Рождество, и вчера она получила такой чудесный подарок — Роберт возвратился к ним, живой!
 
   Приготовления к традиционному рождественскому завтраку заставили Сару Стюарт поднять на ноги всех, кого только можно. Дом гудел, как растревоженный улей. Весело болтая, слуги сновали из кухни в столовую с многочисленными тарелками в руках. Вскоре на столе яблоку негде было упасть; все блюда, громоздившиеся на нем, выглядели весьма аппетитно и к тому же расточали изумительные ароматы. Заметив у подножия лестницы Энджелин, Сара окликнула ее:
   — Энджелин, дорогая моя, вы мне не поможете покрасивее установить эти цветы? Боюсь, чувство вкуса начинает мне изменять…
   Энджелин принялась возиться с вазой. По странному совпадению она подняла глаза как раз в тот момент, когда Руарк начал спускаться по лестнице. Он кинул на нее робкий взгляд, надеясь прочитать по ее глазам, что Энджелин простила его, но нет — она снова отвернулась и с преувеличенной серьезностью углубилась в свое занятие. Руарк направился было к ней, но, услышав стук в дверь, поспешил открыть. Он уже собирался с улыбкой приветствовать первого гостя, пришедшего в дом на Рождество, как вдруг заметил, что у Генри — а это был он — совсем не праздничное, печальное лицо. Неловко поклонившись, старик вошел в вестибюль в одиночестве.