Линдс Гейл. Мозаика

   Крейтон убил ее. Эта мысль застряла у него в голове, подобно куску разбитого стекла. Неважно, что спусковой крючок нажала убийца. Крейтон запустил все это мерзкое дело. Брайс уже несколько лет подозревал, что сила Крейтона выходит за рамки обычных связей семьи, которые основывались на услугах и тайнах других людей, известных семье. Но эти секретные возможности Крейтона для Брайса не имели значения. Он в них никогда не нуждался.
   — Я понимаю, о чем ты думаешь, Брайс, — мягко сказал Крейтон.
   Теперь настало время действовать тонко. Он примет на себя ответственность, но сейчас ему нужно показать Брайсу, в чем заключается настоящая ответственность. Он предоставит Брайсу такой аргумент, который заставит его перейти на их сторону.
   — Ты, естественно, обвиняешь меня. Я сам себя виню. Тебе, может быть, будет безразлично, если из-за смерти Маргерит моя кандидатура провалится.
   Но поверь мне, ее смерти я хотел меньше всего. Ситуация может резко измениться и выйти из-под нашего контроля. Над всеми нами нависла серьезная опасность. Если ты ищешь виноватого, то это наш старик. Этот его проклятый дневник рассказал миру все о его темных делишках... и наших.
   Казалось, большая рука взялась за сердце Брайса и сжала его. Неожиданный страх был ушатом холодной воды, смывшей ужас и негодование по поводу содеянного Крейтоном.
   — Господи, как он, черт подери, мог еще и дневник писать? Кто там следит за ним в этом проклятом доме! Есть ли другие пакеты?
   Крейтон улыбнулся. Брайс осознал угрозу собственной безопасности.
   — Нет и не будет. Я позаботился об этом за всех нас. Теперь нашей проблемой является Джулия. Она узнала моего агента час назад, когда та пыталась устранить ее. — Без всякой паузы он рассказал Брайсу, как подменил Майей Стерн настоящую Норму Кинсли и как Стерн непреднамеренно убила Ориона Граполиса. — Джулия стала не менее опасной, чем старик. Теперь, когда зрение вернулось к ней, она может опознать нашего агента. Или сама может узнать, что «Норма» на самом деле является бывшим агентом ЦРУ по имени Майя Стерн, а также кто послал ее и почему. И тогда наступит конец той жизни, над созданием которой мы так долго работали.
   Брайс понимал, что на самом деле имел в виду Крейтон.
   — Кроме того, обвинение в убийстве вряд ли поможет тебе стать президентом.
   Крейтон возразил не мешкая:
   — Мы не можем вернуть Маргерит, как бы мне этого ни хотелось. — Это был его главный довод. Теперь настало время вернуть мысли Брайса к текущим делам. — Мы должны подумать о защите того, что у нас есть.
   Брайс вдруг почувствовал тяжесть в теле. Он не считал себя добрым человеком в традиционном смысле этого слова, но всегда гордился тем, что был до жестокости честен сам с собой. Ему казалось, что в этом и состоит его высокое призвание. Для того чтобы построить «Редмонд системз», он пресмыкался, лгал, принуждал покупать то, что не нужно, давал взятки, чтобы получить информацию о конкурентах, и грубо сбивал цены. Все эти действия не вызывали у него сожаления. Фактически он наслаждался своей способностью совершать многое вопреки трудностям.
   Теперь, когда шок от рассказа Крейтона стал проходить, он вспомнил его упоминание о «кулаке Токугавы». Было очевидно, что он нужен Крейтону.
   — Почему ты мне все это рассказываешь?
   — Потому что есть вероятность, что Джулия сейчас направляется к тебе, чтобы задать ряд вопросов. Следом идет полиция. Нам нужно, чтобы ты задержал ее. Но не выдавай полиции. Стерн скоро прибудет и покончит со всем этим.
   — Покончит? — Конечно же, это было логическим продолжением всего того, о чем говорил Крейтон. — Давай-ка проясним ситуацию. Ты имеешь в виду, что она убьет ее.
   Ему нравилась Джулия. Подобно ему, она была не такая как все. Она и Маргерит пошли своим путем, так же как и он. Маргерит, как и он, бросила вызов семье.
   — У нас нет выбора.
   Брайс все еще сопротивлялся.
   — Выбор есть всегда.
   В самолете, летевшем высоко над Средним Западом, Крейтон улыбался. Брайс реагировал именно так, как он ожидал.
   — Но не за счет моего избрания в президенты. А я буду избран.
   — Как?
   Крейтон объяснил план, который они с Винсом запустили в действие. Он произведет эффект разорвавшейся бомбы. До самого понедельника, кануна выборов, публика не сможет прийти в себя от лавины разоблачений. Брайс сосредоточился, и его сопротивление начало слабеть.
   — План идеален. Он сделает меня президентом и даст всей семье возможности, которых мы всегда добивались.
   Брайс ничего не сказал. Он знал, что план Крейтона сработает... если только Джулия не разоблачит его. Если Брайс не позволит Джулии разоблачить его. В животе заныло от тревоги. Убийство Джулии было шагом в неизвестность, поступком, который никогда нельзя будет исправить.
   Он никогда не прибегал к убийству.
   В конце фразы в голосе Крейтона, несущемся через многие километры, звучали нотки теплоты и семейной привязанности. Ему нужна была верность Брайса, и он чувствовал, что настало время сказать об этом.
   — Вот такие дела, Брайс, — просто сказал он. — Я рассчитываю на то, что ты поможешь мне и семье с Джулией.
   Брайс подумал о том утре, когда Крейтон собирал свою команду и семью в библиотеке Арбор-Нолла. О том, как Крейтон использовал присущие ему магнетизм и логику, чтобы сменить мрачное отчаяние присутствующих на оптимизм. Брайс всегда восхищался способностью Крейтона использовать окружающих для своих нужд. И именно этим Крейтон занимался в данный момент — манипулировал Брайсом. Но, в конце концов, Брайс считал себя таким же хозяином жизни, которому это удается, может быть, даже еще лучше.
   С первобытным чувством собственника он окинул взглядом свою комнату — большой камин, огромная картина Пикассо, уникальная мебель. Он ощущал размер, красоту и высокую стоимость своего прекрасного особняка, как будто все это было не результатом усилий, а принадлежало ему по особому праву. Близость Крейтона к президентскому посту магнетически действовала на других членов семьи, но не на Брайса. Несмотря на ни разу не нарушенное семейное правило «кулака Токугавы», Брайс знал, что может делать все, что ему захочется.
   Поэтому не будет никакого вреда, если он задаст вопрос:
   — А что я за это получу?
   Крейтон улыбнулся. Его свободная рука лежала на книге рекомендаций, покоившейся на коленях. В ней был рецепт, как уговаривать избирателей Калифорнии, более того, там был текст о власти — ее целях и благах. Простой вопрос Брайса показал, что он выиграл, поскольку знал, что долгая депрессия Брайса была лишь выражением потребности в захватывающей работе.
   Он ответил:
   — Я хотел бы видеть тебя в своей администрации. Поскольку ты сейчас не у дел, значит, у тебя есть время. Как тебе назначение на пост главы одной из президентских комиссий? Здравоохранение. Может быть, образование. Или ты хотел бы возглавить одно из агентств, например ФЕМА? — ФЕМА посылало помощь в зоны природных катастроф. — Какая-нибудь из этих идей будоражит твое воображение?
   Веснушчатое лицо Брайса стало неподвижным. Он тут же забыл о Джулии. Он помнил сейчас только о своей скуке и о том, что он собой представляет. Крейтон предлагал слишком мало.
   — Не оскорбляй меня, большой братец, — холодно сказал он. — Мне нужно место в кабинете министров.
   — В кабинете министров? Но ведь у тебя нет опыта правительственной работы!
   Брайс вел сейчас деловые переговоры и поэтому отреагировал мгновенно и твердо.
   — Министром торговли. Если я сделаю то, что тебе нужно, я хочу получить от тебя Министерство торговли.
   Министерство торговли волновало Брайса. Превращение «Редмонд системз» в монстра экономики было ничем по сравнению с возможностями, которые давал этот высокий пост в кабинете. Уж там бы он навел международного шороху, заставляя глав государств, воротил бизнеса и военные силы по всему миру обращать внимание на бизнес и опыт США... и на Брайса Редмонда. Возможности предоставлялись огромные. Он бы вынудил всех дать Соединенным Штатам то, что им нужно для поддержания мирового господства.
   — Нет ни малейшего шанса... — начал Крейтон.
   — Ерунда, Крейтон. Я точно знаю, как важно для тебя то, о чем ты просишь. Если я сделаю это для тебя, ты должен назначить меня министром торговли. И не надо стонов и вздохов. Если Джон Кеннеди смог назначить своего брата Бобби министром юстиции, то уж ты, черт подери, можешь дать мне Министерство торговли. Я один из первых бизнесменов страны. Просто справься в журнале «Форбс». Если бы Билл Гейтс, Ли Якокка, Тед Тернер или Сэнди Вэйл из «Трэвелерс групп» захотели, ты бы быстро нашел возможность облизать им задницу. Я не менее подготовлен, чем они, может быть, даже больше, и ты, придурок, прекрасно знаешь это.
   Наступила тишина. Крейтон был ошеломлен. Но Брайс был прав.
   — Я подумаю над этим.
   Брайс улыбнулся:
   — Слишком поздно. Стоит мне открыть рот, и ты не просто проиграешь выборы. Ты будешь арестован за убийство. Не только я должен помнить о «кулаке Токугавы». Мы должны быть вместе. А это означает справедливую плату за оказанные услуги.
   Ярость охватила Крейтона, а с ней и уважение, основанное на зависти. В конце концов, они оба были Редмондами. И теперь, когда он задумался над этим, выбор будущего министра торговли из своих людей начинал обретать смысл. Так же, как Брайс восставал против неработающих аристократов и набитых деньгами снобов, он с легкостью будет противостоять мировым лидерам, которые пытаются перехитрить, подкупить, взять силой и нагло украсть бизнес США. И в то же самое время брат смог бы применить свое нестандартное видение, которое сделало «Редмонд системз» столь поразительно успешной компанией, в Министерстве торговли. С Брайсом Соединенные Штаты представляли бы собой неистового и сильного конкурента, который ни перед чем не остановится, чтобы добиться преимуществ для своих компаний и торговцев. Проблем с сенатом по этому поводу будет не больше, чем с назначением Винса.
   — Ты же не станешь просить чего-то меньшего, чем то, на что способен, так почему я должен так поступать? Деньги не являются властью до тех пор, пока ты не знаешь, как их использовать, — тихо сказал Брайс.
   Среди характерных черт, приведших Крейтона к успеху, было точное знание момента, когда следует уступить. Он усмехнулся.
   — Министерство торговли твое. — Радость журчала в его словах. — Ты отлично справишься с этой работой.
   Брайс тоже засмеялся.
   — Ты чертовски прав. — Затем он произнес слова, которые, как он знал, впрыснут ужас в сердце Крейтона, но он не чувствовал при этом угрызений совести: — Если я решу сделать то, что ты просишь.
   — Что?! — заорал Крейтон.
   — Не дурачь меня, Крейтон. Мы оба знаем, что суть дела заключается в том, помогу я тебе убить Джулию или нет. — Он сделал паузу. — Что бы там ни говорили о «кулаке Токугавы», я должен подумать над этим.
   Он швырнул трубку.

22

   Сэм Килайн бегом спустился вниз и осмотрел зал подземки еще раз, но никаких признаков Джулии Остриан и женщины, преследовавшей ее, не обнаружил. Он не нашел трупа Остриан и ощутил облегчение, которое было больше, чем если бы речь шла о совершенно постороннем человеке. Что-то в этой женщине поразило его в тот момент, когда они посмотрели друг на друга. Что-то похожее на... Нет, не на Ирини. Совсем нет.
   Он поспешил к своему «Дуранго», который, хоть и стоял вне зоны для парковки, остался без штрафной квитанции, и поехал к дому на Парк-авеню, где жила Остриан.
   Он сбавил скорость и припарковался. И что теперь? Полицейские машины выстроились перед зданием, их маячки вспыхивали алым светом в вечернем мраке. Небольшая кучка дрожащих случайных свидетелей наблюдала за происходящим в свете уличных фонарей. Появились репортеры, и, пока он выбирался из машины, чтобы поговорить с ними, телевизионные фургоны остановились, увеличивая скопление транспорта, запрудившего улицу.
   Новости были плохие. Очень респектабельный психолог по имени Орион Граполис был убит, а полиция искала Джулию Остриан. Полиция вряд ли подтвердит, что она является подозреваемой, но Сэму все было и так понятно. Полицейские по всему свету совершенно одинаковы. Они думали, что она убила психолога, это демонстрировала решительность в их глазах и жесткость интонаций.
   Он был ошеломлен произошедшим. Остриан никогда не была склонна к насилию, судя по тому, что он о ней знал. Но, впрочем, кто теперь может поручиться?
   Не такая уж редкая ситуация: приятные соседи оказываются киллерами.
   Озадаченный и обеспокоенный, он вернулся к «Дуранго», достал папку с материалами по Джулии Остриан и начал читать. Он изучал сведения, перечитывал, пытаясь вычислить, куда она отправится дальше. Что она может сделать. Время подгоняло его. Остриан была в смертельной опасности. Его взгляд сосредоточился на имени Брайса Редмонда и на его адресе.

* * *

   Когда в дверь требовательно и нетерпеливо позвонили, Брайс знал, что это может быть только Джулия. Он ждал ее со страхом. Ему предстояло принять трудное решение. Он слышал, как слуга отвечал у двери, а затем с порывом холодного воздуха дрожащая и яростная Джулия ворвалась в комнату:
   — Твоя Норма Кинсли, или как ее там на самом деле зовут, убила маму! Теперь она убила Ориона Граполиса! Почему? Где ты взял ее, Брайс?
   Он стоял неподвижно. Ему хотелось рассказать ей все. Но он не мог пересилить себя. На другой чаше весов лежало Министерство торговли! И все-таки...
   Он должен был остановиться — не столько ради Крейтона, сколько ради себя.
   Ему нужно было время, чтобы подумать.
   — Норма? Я не понимаю. Как она могла...
   Джулия прибежала сюда прямо со станции подземки на Восемьдесят шестой улице, и обвинения лились из ее уст совершенно неуправляемо, почти так же, как она изливала свои мысли на приеме у Ориона, когда в подробностях вспоминала вечер своего дебюта. Казалось, внутри нее прорвало какую-то запруду. Стоило словам зародиться в ней, как они тут же вылетали изо рта.
   — Кто-то послал эту «Норму» следить за мной. Как ты нанял ее? У кого? Скажи мне!
   Дрожа от гнева, она едва чувствовала тепло огня в огромном камине за своей спиной.
   — Я опять могу видеть, меня вылечил гипнозом бедный Орион, и я хочу знать, что, черт подери, происходит!
   На озадаченном лице Брайса стало проявляться недоверие.
   — Помощница, нанятая нами, убила твою мать? Я не понимаю. Это невозможно. Миссис Робертс в поселковой службе дала мне имена трех женщин и прочитала их данные. Я выбрал одну из них. Робертс всегда была надежна. Она... — Он остановился и воззрился на сердитое лицо Джулии. — Ты можешь видеть? Джулия, как? Что... когда?
   Она разглядывала его — редеющие рыжие волосы, веснушки, удивленное и встревоженное выражение лица. Она смертельно устала и вдруг почувствовала, что еще и замерзла. Ее тонкий блейзер не защищал от злой ноябрьской ночи. Она повернулась к большому огню, пытаясь согреться и обдумать все это. Лгал ли Брайс? Почему он мог лгать? Как он мог послать убийцу матери, чтобы убить и ее, Джулию?
   Она выросла в богатой семье и долгое время была слепой. О ней очень хорошо заботились. Но сейчас у нее не было ни гроша в кармане, убийца следует за ней по пятам, а она не знает, кому можно довериться. Ей недоставало защитной силы богатства, которая так сильно облегчает решение проблем. Она вдруг подумала о том, насколько опасна Норма.
   — Чудесно, что ты можешь видеть, — возбужденно продолжал Брайс, но когда заметил, что она не отвечает, стоит неподвижно и смотрит на него, стал успокаиваться. — Я понимаю, что ты не хочешь говорить о чуде возвращения зрения. Ты хочешь знать, кто послал убийцу, но ты знаешь столько же, сколько и я. Я думал, что Робертс поступила чертовски порядочно, так быстро выполнив наш заказ, но теперь ясно, что дело было нечисто. Убийца, должно быть, подменила настоящую помощницу. Может быть, нам позвонить в полицию?
   Ему нужно время, чтобы принять решение.
   — Это идея, — Она почувствовала странное беспокойство. Почему она так подозрительна? Брайс никак не хотел навредить ей.
   Сев за письменный стол, Брайс посмотрел на свою руку. Она ни разу не дрогнула, когда он положил ее на телефонную трубку. Он поднял голову и стал разглядывать Джулию, которая стояла на фоне камина, как в раме. Каштановые волосы, подсвеченные сзади огнем, отливали золотом. Руки скрещены на груди. Тело излучает возмущение и тревогу. По лицу текут струйки пота, а необычайно голубые глаза наполнены гневом. Физически она была похожа на всех Острианов, и он никогда не считал ее красивой, но в этот момент в обрамлении огня она казалась необыкновенно привлекательной... и непривычно чужой и опасной.
   Его пульс, похоже, успокоился, пока он созерцал ее. Грубая женщина, обвиняющая и назойливая, ни капли не похожая на Редмондов, стояла перед ним. Чужая, совсем чужая.
   — Нет, — вдруг остановила она его, — не надо полиции. Я должна подумать. Я...
   Брайс кивнул.
   — Может быть, ты права. Крейтону еще один скандал сейчас вряд ли будет полезен. Вот что. Я позвоню ему. Нужно попросить у него совета. Да, это лучше всего. Крейтон может дать нам указания, что делать. В конце концов, он начинал свою деятельность в Министерстве юстиции. У него есть связи в правоохранительных органах.
   С другой стороны, он может рассказать ей правду...
   Но, когда он поднимал трубку, его взгляд упал на большой письменный стол. Он представлял собой обширную, пустую поверхность. Ни единой бумажки, куда ни посмотри. Так у него шли дела — и шла вся его жизнь — весь прошлый год: скука, безжизненность. Его переполняла неутолимая жажда настоящей бурной деятельности, преодоления трудностей. Если правда, что мы приходим в этот мир одинокими и покидаем его одинокими, работа была нужна ему как оправдание земного существования. Работа, а не дружеское общение с людьми была единственной связью с миром, которая имела для него смысл.
   Его пульс начал учащаться. В этот момент Крей-тон отчаянно нуждается в нем. Завтра будет слишком поздно.
   Жизнь Брайса может резко перевернуться. Этот письменный стол вновь наполнит его вызывающим сердцебиение трепетом от чего-то нового и труднопреодолимого. Если он сделает то, о чем просил Крейтон.
   Ситуация начинала обретать для него смысл. В конце концов, все сводится не просто к «кулаку Токугавы» и к семейной солидарности, а к Джулии... или к нему.
   К выбору между жизнью Джулии... и его будущим.
   Он думал об этом. Решение давалось ему нелегко.
   — Крейтон?
   Она помедлила. Может ли она доверять Крейтону? Нанять помощницу — это была его идея. Может, она сходит с ума, становясь такой подозрительной?
   — Наверно, ты прав...
   Она повернулась и вдруг почувствовала опасность.
   Джулия выглянула в окно. Ее внимание привлекло движение в саду. Затем позвонили в дверь. В тревоге она быстро прошла в мраморный вестибюль. Мимо прошелестел слуга. Через стеклянные панели входной двери она увидела сине-черную униформу нью-йоркского полицейского. Резко повернув голову, она еще раз пристально посмотрела в окно. Темные тени, перемещавшиеся по саду, тоже были полицейскими. Предчувствуя недоброе, она переступала с ноги на ногу.
   Что они здесь делают? Брайс их не вызывал. И почему они крадутся тайком по саду, окружая дом?
   Кого они здесь ищут? Ее! Должно быть, в связи с убийством Ориона. Она грозилась уничтожить убийцу, а Эдда подумала, что это относилось к Ориону. «Джулия! Что ты наделала, Джулия! Боже мой!»
   Озноб прошел по спине. Полиция может быть здесь для того, чтобы арестовать ее. Нельзя медлить.
   Решительность вернулась к ней. Действительно, ее баловали и защищали, но это не значило, что она была слабой. И она отнюдь не дурочка. Сейчас у нее не было ни доказательств, ни свидетелей в подтверждение истории о том, что фальшивая Норма убила Ориона.
   Не говоря ни слова, она побежала.
   — Джулия! — Удивленный вопль Брайса догнал ее, как разгневанный любовник. — Что ты делаешь? Ты с ума сошла? Вернись! Джулия!
   Топот его ног был последним звуком, который она услышала, устремившись вниз по кухонной лестнице в подвал.

* * *

   Майя Стерн ждала, стоя в глубокой и мрачной тени. Ее пульс был ровным, а эмоции под контролем. Она была все еще в обличье бездомной — ноздри раздуты наконечниками сосок, волосы скрыты под бесформенной шапкой. Пистолет заботливо укрыт под мышкой, чтобы в свете фар проходящих машин металлический блеск не привлекал внимания.
   Она, как ей приказал Крейтон Редмонд, позвонила в полицию и сказала, что, вероятнее всего, Джулия Остриан придет за помощью к своему любимому дяде. Они должны спугнуть ее.
   Но добраться до этой женщины она должна первой. И убить ее.

* * *

   В роскошных апартаментах Брайса Редмонда у двери перед закрытым кабинетом нью-йоркские полицейские, подобно своре хорошо выдрессированных охотничьих собак, ждали момента, чтобы наброситься с вопросами. Брайс вернулся в комнату в тот момент, когда увидел, что Джулия направляется вниз по лестнице, ведущей в подвал особняка.
   Следуя инструкции Крейтона, Брайс с колотящимся сердцем сделал первый звонок. В ответ Майя Стерн не сказала ни слова. Брайс жалел Джулию, но он уже давно научился вовремя прекращать невыгодное дело. По телефону сообщил, где Джулия может выйти на улицу.
   Второй звонок — самому Крейтону.
   — Как ты и предполагал, она пришла сюда. Пытается узнать, кто послал Стерн. По ее лицу я понял, что она опасна.
   — Она у тебя?
   — Нет, она сбежала, когда увидела полицию в саду. Сейчас выбирается наружу через подвал. Кто бы мог подумать, что ей хватит самообладания и вспомнить об этом старом выходе? Очень умно. — Брайс усмехнулся, в точности повторяя интонации старшего брата. — Твоя женщина ждет. Джулия бежит прямо в паутину «черной вдовы».

* * *

   В тусклом свете единственной лампочки Джулия бежала по подвалу. В детстве она играла здесь с сыновьями Брайса. Не было ничего более пугающего и захватывающего, чем темный подвал с его мокрицами и тяжкими запахами угля и плесени. А сколько интересных коробок! Каждый день там можно было увидеть кипы белья, предназначенного для стирки и глажения. И встретить кошку, гоняющуюся за беспечными мышами по кирпичному полу.
   Все эти счастливые игры вспомнились ей. А с воспоминанием пришло чувство вины за то, что она с подозрением отнеслась к Брайсу. Не стоит думать об этом. Если она не права, то извинится позже.
   Она распахнула дверь старой прачечной. Та заскрипела. Джулия замерла, боясь, что кто-то мог это услышать. Дверью не пользовались много лет, и ее петли заржавели. Снаружи ветер шелестел сухими листьями. Она закрыла глаза, чтобы прислушаться. Вновь ощутила себя слепой, и страх на мгновение сдавил ей грудь, но она отмела его. Оказавшись опять в темноте подземелья, она сосредоточилась, и ее чувствительность обострилась. Она не слышала шагов или какого-либо звука, который заставил бы ее думать, что полиция знает о единственной двери на этой стороне особняка девятнадцатого века.
   Она высунула голову и быстро осмотрелась по сторонам.
   Дорожки шли налево и направо, упираясь в улицы. Направо был фасад особняка. В этот момент на дорожке никого не было. Она начала выбираться и вдруг вспомнила крик человека из ЦРУ: «Избавьтесь от этого блейзера!»
   Она сняла его и бросила обратно в подвал. Затем вышла и побежала налево, к безопасной улице позади особняка.

23

   Холод проник под тонкую блузку Джулии, когда она мчалась по темной дорожке. Напротив особняка высились два высоких многоквартирных жилых дома. Листья шелестели под ногами. Воздух был наполнен запахом асфальта и унылой сыростью приближающейся зимы. По улице проезжали машины. Она не видела ни полицейских автомобилей, ни людей в форме. На бегу она молча помолилась за то, чтобы они подольше провозились в особняке. Чтобы они выламывали дверь в подвал. Чтобы у нее было время скрыться...
   Обернувшись, она быстро бросила взгляд назад. На дорожке по-прежнему никого не было.
   Она побежала быстрее легким шагом. Годы бега на тренажерах и «бегущих дорожках» приучили ее к легкому ритму, в который она вошла не задумываясь. Джулия бежала мимо оранжереи. Сухие вьющиеся стебли, как призраки и скелеты, обвивали стену и лишь отдельные хрупкие листочки держались, все еще надеясь на жизнь.
   Дорожка кончалась; она, тяжело дыша, замедлила бег. Пульс отдавался в ушах. Она отдышалась, успокоилась и пошла дальше, стараясь не привлекать внимания. Теперь Джулия решила хорошенько обдумать, как убийца могла стать ее помощницей. Действительно ли ее зовут «Норма Кинсли»? Женщина-киллер должна была каким-то образом узнать, что Джулия видела смерть матери, иначе зачем бы ей следовать за ней из Лондона в Нью-Йорк?
   Джулии нужно было вернуться в Остер-Бэй. Чтобы поговорить с миссис Робертс из поселковой службы...
   Думая об этом, она услышала что-то странное... или ощутила это.
   Звук. Может быть, движение. Слева от нее под выступом стены, где многочисленные вьющиеся растения образовывали тень такую глубокую и черную, что...