Страница:
— Это не значит, что они не хотят нашей победы.
— Я знаю. Они просто не верят, что мы выиграем. Пожертвования тоже сокращаются?
— Можно сказать и так. Они уменьшились до очень незначительных размеров, а новые жертвователи исчезли как дым.
Крейтон усмехнулся. Джек удивленно воззрился на него.
— Все любят победителя. Но если они думают, что ты проигрываешь, то на тебя смотрят, как на бешеного пса, — сказал Крейтон, пожав плечами. — Ты бы отдохнул, приятель. Мы скоро будем в Сакраменто.
— Может быть, я и вздремну.
Джек встал. Вдруг самолет качнулся на воздушной «яме», и, чтобы устоять на ногах, он схватился за спинку кресла.
— Надеюсь, то чудо, о котором вы говорили, скоро случится. А то у нас не так-то много времени осталось.
Вытянутое лицо Джона Харта было таким мрачным, что Крейтон понял — он не верит в то, что существует возможность спасения.
Это заставило Крейтона еще шире улыбнуться.
— Иди вздремни.
— Да, сэр.
Как только Харт отправился в салон, где размещался штаб, телефон Крейтона зазвонил. Он нахмурился, слушая отчет Майи Стерн о неудаче. Вслед за первой реакцией пришло раздражение.
— Я отправлюсь в Остер-Бэй и буду ждать Остриан там, — говорила Майя.
По словам Брайса, Джулия хотела узнать, как Стерн смогла найти ее, поэтому вполне логично, что на следующем этапе Джулия попытается навести справки в службе найма в Остер-Бэе.
— Но если полиция поймает ее раньше...
— Если это случится, у меня есть вполне законные инстанции, которым полицейские передадут ее. И тогда времени, чтобы позвать тебя, будет предостаточно.
— Она моя! — Ее голос прозвучал с неожиданной силой.
Крейтон понимал ее раздраженное разочарование, но ему нужна была не только преданность Стерн, но и ее способность оставаться сосредоточенной, собранной. Хотя неудача разозлила его, он спокойно сказал:
— Никто не в состоянии учесть все варианты. В следующий раз ты доберешься до нее. Если она появится в Остер-Бэе, ты знаешь, что делать. — Он сделал паузу. — А как быть с Килайном? Он может поехать в Остер-Бэй вместе с ней. Если они разделятся, мы должны знать, что затевает Килайн. Но даже ты не можешь быть в двух местах одновременно.
Майя не отвечала.
— Тогда мне понадобятся еще люди. Я свяжусь с «чистильщиками» и...
После 1980 года ЦРУ сократило программу убийств и большинство наемных убийц, как и Майя Стерн, покинули его. Другие отставленные агенты несколько лет спустя организовали клуб для встреч, выпивки и воспоминаний о тайнах Компании, которыми они не могли поделиться ни с кем другим. Но наемных убийц мало интересовали разговоры, и они создали свою группу. Они назвали себя «чистильщиками» — так на жаргоне Компании называлась их профессия: они подчищали и приводили ситуации в благопристойный вид. В большинстве своем молчаливые, замкнутые люди, они не хотели официальных клубных встреч и не проводили их. Вместо этого они поддерживали контакты между собой только с одной целью — рассказывать друг другу о «мокрых» делах на открытом рынке.
— Я бы хотел, чтобы ты оставалась невидимой для всех, кроме Винса и меня. Я попрошу Винса все устроить. Поговорю с ним через пятнадцать минут. Мы обсудим дальнейшие действия, а затем я сообщу, кто тебе нужен. Нам понадобится помощь для того, чтобы охватить три места одновременно — Остер-Бэй, квартиру Килайна в Вашингтоне и Главное управление полиции в Нью-Йорке.
— И я буду руководить ими?
— Ты и Винс.
Он всегда вводил посредника между собой и исполнителем. «Чистильщикам» хорошо заплатят, но они никогда не будут знать, откуда исходят деньги. Для них это не будет иметь значения.
— Это меня устраивает.
Она повесила трубку.
На лбу Крейтона выступил липкий пот. Он промокнул его шелковым платком. Майя вызывала у него беспокойство.
Он набрал домашний номер Винса в Джорджтауне.
Винс был шокирован новостью о Килайне.
— Мы должны признать, что ситуация выходит из-под контроля. — Несмотря на сдержанные слова, в голосе отца ощущалась ярость.
— Согласен.
— Свяжись с доктором Дюпюи. Скажи ему, что нам нужно от него публичное заявление. И от тех двоих, которых он привлек к этому делу. Он много лет жил на нашем иждивении. Самое время расплатиться за недвижимость на Южном берегу[27], которую мы оплатили, не говоря уже о клинике в Париже.
Они обсудили, кого еще можно использовать.
Наконец Крейтон удовлетворенно кивнул:
— Мне это нравится. Займись.
— А Сэм Килайн? Я думал о нем и пришел к выводу, что его в этом деле интересует Янтарная комната. Он, должно быть, прочитал достаточно большой кусок из пакета деда и подумал, что у кого-то из Острианов или Редмондов есть какие-то сведения. Несколько лет назад он расспрашивал Дэна Остриана об этой комнате. Возможно, он решил, что Дэн что-то говорил Джулии. Это может объяснить его желание помочь ей. Плохо, что он не появился десятью минутами позже. Тогда они не встретились бы.
— Но они встретились и теперь представляют для нас двойную угрозу. Мы должны найти его и обезвредить. Поговори с Дэвидом. У Килайна могут быть счета в одном или нескольких банках Дэвида. Если повезет, он будет пользоваться банкоматом и кредитными карточками. Нам нужно проследить и за этим.
Дэвид не был посвящен в тайный план, но горячо поддерживал борьбу Крейтона за пост президента.
В своей джорджтаунской студии Винс кивнул. Его быстрый ум отбирал способы достижения максимальных результатов.
— Сразу после нашего разговора я выясню имена и адреса семьи Килайна и его друзей из Лэнгли.
— Согласен. Возможно, он с Джулией, хочет выудить побольше сведений. Если мы проследим за Килайном, может быть, найдем и Джулию. Между прочим, мы должны известить Рейли в стариковском приюте на тот случай, если там появится Джулия или Килайн, — Крейтон сделал паузу. — Нам понадобятся еще люди, чтобы охватить все точки и подстраховать Стерн. Она предложила «чистильщиков», и я согласен с этим. Но я хотел, чтобы ты связался с ними и придумал для них историю, не связанную с Компанией.
Винс подумал.
— Мы скажем им, что Килайн стал негодяем, который помогает убийце ускользнуть от властей и представляет собой большую угрозу общественной безопасности. Если его арестуют и общественность узнает хотя бы половину того, что знает он...
— Ты мне, кажется, говорил о какой-то женщине, убитой в Восточном Берлине...
— Ирини Баум. Она работала на Штази но Килайн перевербовал ее и влюбился. Если Килайн заговорит об этом, он скомпрометирует оперативных работников, которые до сих пор работают там.
Крейтон холодно улыбнулся:
— Найди его, Винс. Найди его быстро. Если по ходу действия его убьют, Компании будет только лучше.
НЬЮ-ЙОРК
Сэм и Джулия застряли в пробке. Машины стояли бампер к бамперу сплошной массой, а Сэм остро осознавал, насколько красивая женщина сидит рядом с ним. Он ощутил желание защитить ее. Но затем незамедлительно последовал внутренний протест. Теперь у него нет ни малейшего основания вновь защищать кого-то.
Он видел, что Джулия пытается осознать смысл событий последних суток. На ее лице отразилась растерянность, все произошедшее было слишком ужасным, чтобы об этом думать, или слишком невероятным, чтобы обсуждать. Но Сэму нужно было знать все. Прав он или нет, но он уже помогал ей, и не было другого способа продолжать, кроме как завоевать ее полное доверие и, может быть, заодно узнать, говорил ли ей Дэниэл Остриан что-нибудь о Янтарной комнате.
Правда, сам он ей не очень-то доверял.
Очередная полицейская машина, стоявшая неподалеку, не делала попыток догнать его. Сэм уже начал надеяться, что убийца не узнала его, и никто другой не связывает его с Остриан, так что они в безопасности.
Теперь, когда они сидели, застряв в пробке, он потянулся за своим браунингом.
— Стой! Буду стрелять! — рявкнула Джулия.
— Только не из этого оружия.
Она быстро отвела его в сторону, направила вниз, к полу, рядом с его ногами и нажала на спуск. Она хотела напугать его, но не убивать.
Выстрела не последовало. Она нажала еще раз. Ничего.
Он забрал у нее оружие:
— Вы можете быть довольны своими руками, но они у вас слабые. В противном случае вы смогли бы лучше сопротивляться.
Она потянулась к ближайшей дверной ручке.
— Вот смотрите! — Он держал пистолет перед ее лицом. — Это предохранитель. Пока он не снят, вы не сможете убить ни меня, ни кого-либо другого. — Он снял пистолет с предохранителя. — Теперь вы можете убить меня. Если хотите.
Она смотрела на него глазами, полными возмущения и ярости. При других обстоятельствах он с радостью попытался бы уточнить степень ее страстности, но не сейчас. Все что ему от нее было нужно, — это информация. А уж затем он решит, стоит ли помогать ей. Сейчас он в каком-то смысле обдумывал это решение.
Он перевернул браунинг и вежливо предложил его ей.
— Все еще хотите убить меня? Предохранитель снят. Но помните, я могу быть вашим единственным другом. Что бы ни случилось... я хочу слушать и по возможности помогать. У вас есть предложения получше?
Она хотела...
Она чувствовала, что ее накрывает волна ожесточения, и она становится чудовищем. Не могла поверить, что за последние двадцать четыре часа захотела убить людей больше, чем за все свои двадцать восемь лет. Что с ней происходит? Во что она превращается?
Вдруг Джулия вспомнила жуткие предсмертные муки матери. Вспомнила, как кровь хлынула из груди Ориона. Вспомнила пробравший до мозга костей ужас, когда ствол пистолета был приставлен к ее собственной голове. Чувство вины, что из-за вернувшейся слепоты она не смогла спасти мать и предотвратить последующие события.
Постепенно все начало вставать на свои места. Она становилась тем, кем должна стать.
Джулия взяла пистолет:
— Спасибо. Я подержу его для вас.
Хотя руки продолжали гореть и болеть, она уверила себя, что раны несерьезны.
Брови Сэма подскочили в изумлении, когда он увидел, как она положила пистолет на колени. Она извлекла выгоду из его великодушного жеста. Оружие было частично направлено на него, все еще угрожая. Она сможет использовать пистолет, если сочтет нужным, и она не собирается поддаваться на его глупые фокусы. Многовато, чтобы относиться к Джулии как к королеве красоты. Она была скорее явной Никитой, но без профессиональной подготовки. Что-то шевельнулось у него внутри — забытое ощущение, которого у него не было долгие годы и ни с одной из его женщин. Но всякие шевеления были ему не нужны. Ему нужно было вернуть пистолет.
Она так слабо разбиралась в пистолетах, что можно было и соврать.
— Не глупите. Если мы наедем на какую-нибудь кочку, пушка может выстрелить, и кто-то может погибнуть. Например, я!
Она подумала.
— Тогда не наезжайте на кочки.
Его восхищение спутницей росло, но он не хотел этого показывать.
— Ладно.
Съежившись на полу машины, Джулия заметила, что не может отвести взгляд от лица Килайна. Оно было сильным, с броскими чертами, от него исходила уверенность. Ясные серые глаза тревожили. Рыжие волосы взъерошены, а руки небрежно держат руль. Все в нем говорило о хищном магнетизме. Не то место и не то время, чтобы думать... восхищаться...
Она постаралась перевести мысли на другое.
— Почему вы приехали сегодня? Что вы хотели рассказать мне о дедушке Остриане и о Янтарной комнате?
Он смотрел на машины впереди.
— Вчера я получил по почте пакет. Он был набит сложенными листками бумаги. Пакет был адресован мне, но я смог прочесть только самую малость, прежде чем его отобрали. Там были намеки на то, что Комната сохранилась и что отправитель знал, где она находится...
Джулия насторожилась:
— Вы получили пакет вчера? В пятницу? Опишите его.
— Ничего особенного. Оберточная бумага и скотч. Размером примерно в половину листа. Он был послан из Армонка...
— Где он сейчас?
Он знал, что не имеет права отвечать. Ему было приказано держать рот на замке. Но она оказалась в паршивой ситуации, в которую, похоже, была замешана ее семья. Ему нужно было видеть ее реакцию на то, что он ей скажет:
— Мой начальник — Винс Редмонд.
Она откинулась назад. Пистолет съехал с коленей.
— Мой двоюродный брат. Сын Крейтона. Я этого боялась.
Новость, по-видимому, оказалась ошеломительной.
— Я был бы рад услышать все, что вы думаете по этому поводу, — сказал Сэм.
Она продолжала сидеть на полу «Дуранго» с пистолетом и ничего не говорила. Наконец подняла взгляд:
— Мистер Килайн, я намерена найти и остановить женщину, которая убила мою маму. Вам нужно знать это. Это случилось всего двадцать четыре часа назад. Сегодня она также убила Ориона Граполиса, психолога, жившего в моем доме, — чудесного, доброго человека, который только что помог мне снова обрести зрение. Но теперь все оказалось гораздо сложнее, чем я думала. Я не могу сказать точно, что происходит вокруг меня.
Она смотрела прямо на него. В душе она называла себя сумасшедшей за то, что доверилась ему. Если она чему-то научилась за прошедший день, так это тому, что нужно быть поосторожнее с теми, кого считаешь друзьями. Но в то же самое время он трижды спас ей жизнь и только что сказал о пакете и о ее двоюродном брате. Плюс ко всему она держит его пушку — заряженную и со спущенным предохранителем.
На данном этапе она не видела в этом вреда. Поэтому сказала ровным голосом:
— Мама тоже получила пакет прошлым вечером. Он был завернут в оберточную бумагу со скотчем, и он тоже был из Армонка. Она положила его в сумочку, и, когда нас ограбили, убийца взяла пакет вместе со всем остальным.
Вот оно что. Его сердце учащенно забилось.
— Убийце был нужен пакет.
— Я тоже так думаю. Кража драгоценностей была просто прикрытием.
— В пакете вашей матери тоже должны быть сведения о Янтарной комнате.
Джулия нахмурилась:
— Это не имеет значения. Мы были очень близки с мамой. Если бы она что-то знала о какой-либо Янтарной комнате, она сказала бы мне. Но я никогда не слышала о ней ни от нее, ни от кого-то другого. — Она бросила на него подозрительный взгляд. — На самом деле я только с ваших слов знаю, что эта комната, если она существует, вообще замешана в деле. Может быть, вы чего-то недоговариваете мне по поводу пакетов?
— Я не знаю, было ли еще что-нибудь в пакете. Если бы знал, то, возможно, меня бы здесь не было, — сказал он ей. — А что касается Янтарной комнаты, то вы можете узнать о ней от русских. Последние несколько лет художники Екатерининского дворца, используя старые фотографии и рисунки, восстанавливают Янтарную комнату. Недавно была выставка в Музее естественной истории. Реставраторы работали над двумя новыми панелями. Об этом писали в «Нью-Йорк таймс».
За это ему нужно было стукнуть себя по голове. Конечно, она об этом не знала. Ведь она была слепая.
Джулия уловила его угрызения совести и ощутила раздражение.
— Слепые люди «читают» газеты, мистер Килайн. Мы ходим в кино, в оперу, на художественные выставки, на балет. Мы, возможно, слышим в музыке, диалогах и других звуках больше, чем слышат зрячие, и если с нами есть добрый человек, который может дать нам описание, то это еще лучше.
— Извините.
В потоке машин образовался разрыв, и он, нажав на газ, повернул в сторону туннеля Линкольна.
Она заметила, что он поворачивает «Дуранго» на запад, а не на восток.
— Я велела вам везти меня в Остер-Бэй!
— Плохая мысль. Там вас могут ждать полиция и убийца. Как, по-вашему, они догадались, что вы пойдете к дяде Брайсу?
Она побледнела так, что это стало заметно даже в неосвещенном салоне машины.
— И как же?
— Я не знаю, но мне тоже интересно. Я надеялся, что вы мне ответите и на это.
Она старалась говорить твердо, но перспективы не радовали.
— А как вы узнали, где искать меня? — парировала она.
— Я вычислил это, — просто сказал он, — Навел о вас справки, узнал имена и адреса близких друзей и родственников. Поэтому, когда вы в подземке направились на север, я поискал вашего ближайшего друга или родственника, живущего в этом направлении. Им оказался Брайс Редмонд.
— Может быть, полиция и убийца так же все рассчитали.
— Может быть.
Но он не был убежден в этом. Впереди он увидел круглосуточный магазин. К счастью, рядом оказалась стоянка.
— Что вы делаете?
— Зайду в магазин за бинтами. Я быстро.
Он заглушил двигатель и вынул ключи, при этом не выказал никакого страха перед пистолетом, который все еще лежал у нее на коленях.
Джулия знала, что он прав. Она не будет стрелять, если только он не совершит какого-нибудь явно враждебного поступка. Ее взгляд остановился на ключах.
— Забудьте об этом, — сказал он. — Если вы поедете по Манхэттену, где вся полиция разыскивает вас, быстренько окажетесь в кутузке. Кроме того, вы не умеете управлять стандартной коробкой передач. Я скоро вернусь.
И он ушел. Сидя на полу, она чувствовала себя как в клетке. Ее охватило ощущение полного одиночества. Она не могла точно сказать, что было его первопричиной, но уход Сэма явно был одной из составляющих. Она заставила себя не думать об этом. Может быть, он и хороший человек, но она его совершенно не знала.
И что же он на самом деле делал в магазине?
Сэм быстро нашел телефон-автомат. Он позвонил в справочную службу Порт-Вашингтона на Лонг-Айленде, где жила сестра Пинка, и спросил ее телефонный номер.
Пинк ответил в своем обычном раздраженном духе:
— Как ты нашел меня?
— А ты как думаешь? — парировал Сэм.
Пинк усмехнулся. Все понятно, если бы Сэм был в Лэнгли, где хранились личные дела сотрудников. Но он сильно сомневался, что Сэм находится там.
— Что случилось?
Сэм слышал, как в кухне его сестра с девочками убирала после ужина.
— Мне нужен твой большой мозг и опыт, чтобы опознать женщину.
— А где ты подцепил эту женщину?
— Скажем, я случайно встретил ее. Мне кажется, я узнал ее, и она узнала меня по каким-то прошлым делам. Я не помню по каким, но думаю, что ты тоже ее встречал.
Пинк опять что-то заподозрил.
— Почему?
— Я потом тебе скажу. Просто послушай. Ей примерно тридцать пять лет, как мне кажется, и... — Он продолжил описание женщины, которую Джулия Остриан называла Нормой, такой, какой он ее видел раньше, а не сменившей облик, как сейчас. Затем сделал передышку. Пинк мог запутаться. — Она работала в Компании. Вероятно, на «мокрых делах». Работает одна. Она...
— Черт тебя дери, Сэм! Что ты там делаешь? Ты что, с ума сбрендил? Ты — разведка, а не оперативный работник! Разве Винс Редмонд...
Сэм понизил голос:
— Бога ради, Пинк, прекрати эту дурацкую лекцию. Мне это нужно. Ты был по работе ближе к этим людям, к тому же совсем недавно в отличие от меня. Так кто она? Она безжалостна, умела и холодна как лед. Ничего не напоминает?
Пинк немного помолчал. Наконец вздохнул:
— Восемь лет назад, Прага. Затем Гватемала. Мы платили их полковнику, и он думал, что это давало ему право казнить своих врагов. Один из них оказался из нашего управления по борьбе с наркотиками. Мы были вынуждены убрать его. Твоя женщина чертовски сильно напоминает ту «чистильщицу», которая выполнила это задание, — Майю Стерн. Вряд ли я ошибаюсь. В Компании немного людей, подобных ей. По крайней мере, среди женщин.
Сэм вспомнил. Берлин! Одиннадцать или двенадцать лет назад. Стерн. Он видел ее однажды на инструктаже. Ее нелегко забыть. Красивая, но лишь один взгляд в ее глаза говорил вам, что из задуманного вами, что бы это ни было, ничего не выйдет.
— А где она теперь, Пинк?
— Понятия не имею. Она ушла четыре года назад и исчезла. Если ты оказался замешан в чем-то с ее участием и Редмонд или директор ЦРУ не знает...
— Спасибо, приятель. Я тебе обязан и свяжусь с тобой.
Он повесил трубку и пошел покупать то, что собирался купить.
— Все что нужно, — сказал он. — Я купил белую краску и кисть, чтобы изменить номера на машине. На всякий случай, если кому-то все-таки станет известно о том, что я как-то связан с вами. Кроме того, я устал нервничать по поводу ваших рук. Поэтому купил вам всякие мази. А также бинт и пластырь. Сделайте что-нибудь с вашими ранами.
Он бросил упаковку рядом с ней, достал краску и кисть и собрался было выйти, но натолкнулся взглядом на ствол собственного браунинга.
Ее голубые глаза были суровы и злы.
— Кому вы звонили по телефону? Говорите!
Сэм посмотрел на пушку, а затем на Джулию.
— Я догадывался, что вы будете следить за мной. Вы поступили совершенно по-идиотски, выйдя из машины.
— Звонок. Или я выстрелю.
— Вы даже не можете управлять рычагом переключения скоростей, — сказал ей Сэм. — И если бы вы не давили на меня, я бы все вам и так рассказал. Это же ради вас.
— Говорите!
Ее руки на пистолете дрожали от ярости.
Глядя на оружие, Сэм не терял самообладания.
— Когда на Семидесятой улице я перекрыл путь вашей «Норме» своим «Дуранго», нам удалось внимательно посмотреть друг на друга. Я почувствовал, что она узнала меня, а я смутно припомнил ее. Я не знал где или когда, помнил только, что видел ее в связи с Компанией. Поэтому я позвонил своему приятелю Пинку, потому что сам давно не занимался оперативной деятельностью. Я описал ему «Норму». Он сразу же узнал ее. Это Майя Стерн. Она была наемной убийцей Компании. Потом, четыре года назад, ушла и исчезла.
Джулия смотрела на него. Она хотела ему верить, но...
Сэм продолжал ровным голосом:
— Послушайте, я не дал вам ни единого повода для недоверия. Все, что я делал, должно было помочь вам. Я говорю правду. Женщина, пытающаяся вас убить, — это бывшая наемная убийца ЦРУ по имени Майя Стерн. — Затем он сделал движение в ее сторону. — Хотите — верьте мне, хотите — нет, но нужно перевязать вам руки. Вы можете держать пушку и дальше. Я буду заниматься каждой рукой по очереди.
Болезненное внутреннее напряжение, похоже, улеглось, когда она смотрела, как он выкладывает из сумки на сиденье мази, бинт и пластырь. Пальцы у него были длинные и сильные, и в них чувствовалась какая-то властность. Когда он прочищал и бинтовал раны, Джулии казалось, что его прикосновения согревают кожу. Это смущало ее, но вместе с тем она вдруг поняла, что ей это нравится. Ей хотелось, чтобы он прикасался к ней и дальше.
Злясь на себя, она подавила эти чувства и попыталась заглянуть в его серые глаза. Сейчас или раньше он был профессиональным шпионом. Можно ли было доверять тому, что она видела или чего не видела в нем? Ей хотелось доверять, потому что он был прав. Ей нужна была помощь. Она не могла водить эту машину. У нее не было с собой даже кредитной карточки. Она чувствовала себя бессильной из-за невозможности получить доступ к деньгам.
Он говорил мягким голосом:
— Держу пари, ваши руки чертовски сильно болят. Все эти нервные окончания. Я знаю, чем вы занимаетесь, Остриан. Знаю, что вы великолепная пианистка. Вас должна приводить в ужас любая травма рук. — Он улыбался ей, но дыхание перехватывало в горле. Он хотел и дальше смотреть на нее, на странное сочетание уязвимости и силы. — Вы знаете, я не лгу. Зачем? Единственно, ради чего я приехал встретиться с вами, была Янтарная комната. Что касается остального, то я знаю не больше вашего.
— Вам нравится работа в ЦРУ? — спросила она.
— Очень. Она нужна мне. Я верю в одно — в цели Лэнгли. Соединенным Штатам нужно разведывательное управление, и я рад, что вношу свой вклад в его дело.
— Куда вы хотите меня отвезти?
— Ко мне домой, в Александрию. Если вы оказались между Майей Стерн и полицией, вам лучше убраться из Манхэттена. Вам будет спокойнее у меня дома. А затем мы решим, что делать дальше.
Он закрепил марлевые повязки пластырем. Когда он закончил, ей вдруг стало жаль, что она больше не будет чувствовать его прикосновений. Но сейчас не до этого. Она взвешивала его план. Ей нельзя было возвращаться в свою квартиру. Манхэттен был небезопасен для нее. Она не могла ехать в Арбор-Нолл. Ей противно было думать об этом, но кузен Винс и дядя Брайс могли быть частью того, что происходило с ней. Остер-Бэй тоже мог быть опасным. У нее еще был пистолет, и, если даже Килайн врал, он все-таки был единственным человеком, с которым можно было иметь дело.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Но один фокус, одно неверное движение, и я стреляю. Я не очень-то разбираюсь в оружии, но я собираюсь быть достаточно близко к вам, чтобы свести этот фактор к нулю.
— Ладно, — улыбнулся ей Сэм. — Я думаю, это лучшее, на что мне остается надеяться. Оставайтесь здесь.
Ствол браунинга тут же подскочил вверх.
— Куда это вы собрались?
— Подправить номерные знаки. На случай, если кто-то засек штат и номер.
Он вышел прежде, чем Джулия смогла пошевелиться. Она приподнялась, молясь о том, чтобы полиции не оказалось рядом. Она видела, как его голова опускалась и поднималась в процессе работы.
— Я знаю. Они просто не верят, что мы выиграем. Пожертвования тоже сокращаются?
— Можно сказать и так. Они уменьшились до очень незначительных размеров, а новые жертвователи исчезли как дым.
Крейтон усмехнулся. Джек удивленно воззрился на него.
— Все любят победителя. Но если они думают, что ты проигрываешь, то на тебя смотрят, как на бешеного пса, — сказал Крейтон, пожав плечами. — Ты бы отдохнул, приятель. Мы скоро будем в Сакраменто.
— Может быть, я и вздремну.
Джек встал. Вдруг самолет качнулся на воздушной «яме», и, чтобы устоять на ногах, он схватился за спинку кресла.
— Надеюсь, то чудо, о котором вы говорили, скоро случится. А то у нас не так-то много времени осталось.
Вытянутое лицо Джона Харта было таким мрачным, что Крейтон понял — он не верит в то, что существует возможность спасения.
Это заставило Крейтона еще шире улыбнуться.
— Иди вздремни.
— Да, сэр.
Как только Харт отправился в салон, где размещался штаб, телефон Крейтона зазвонил. Он нахмурился, слушая отчет Майи Стерн о неудаче. Вслед за первой реакцией пришло раздражение.
— Я отправлюсь в Остер-Бэй и буду ждать Остриан там, — говорила Майя.
По словам Брайса, Джулия хотела узнать, как Стерн смогла найти ее, поэтому вполне логично, что на следующем этапе Джулия попытается навести справки в службе найма в Остер-Бэе.
— Но если полиция поймает ее раньше...
— Если это случится, у меня есть вполне законные инстанции, которым полицейские передадут ее. И тогда времени, чтобы позвать тебя, будет предостаточно.
— Она моя! — Ее голос прозвучал с неожиданной силой.
Крейтон понимал ее раздраженное разочарование, но ему нужна была не только преданность Стерн, но и ее способность оставаться сосредоточенной, собранной. Хотя неудача разозлила его, он спокойно сказал:
— Никто не в состоянии учесть все варианты. В следующий раз ты доберешься до нее. Если она появится в Остер-Бэе, ты знаешь, что делать. — Он сделал паузу. — А как быть с Килайном? Он может поехать в Остер-Бэй вместе с ней. Если они разделятся, мы должны знать, что затевает Килайн. Но даже ты не можешь быть в двух местах одновременно.
Майя не отвечала.
— Тогда мне понадобятся еще люди. Я свяжусь с «чистильщиками» и...
После 1980 года ЦРУ сократило программу убийств и большинство наемных убийц, как и Майя Стерн, покинули его. Другие отставленные агенты несколько лет спустя организовали клуб для встреч, выпивки и воспоминаний о тайнах Компании, которыми они не могли поделиться ни с кем другим. Но наемных убийц мало интересовали разговоры, и они создали свою группу. Они назвали себя «чистильщиками» — так на жаргоне Компании называлась их профессия: они подчищали и приводили ситуации в благопристойный вид. В большинстве своем молчаливые, замкнутые люди, они не хотели официальных клубных встреч и не проводили их. Вместо этого они поддерживали контакты между собой только с одной целью — рассказывать друг другу о «мокрых» делах на открытом рынке.
— Я бы хотел, чтобы ты оставалась невидимой для всех, кроме Винса и меня. Я попрошу Винса все устроить. Поговорю с ним через пятнадцать минут. Мы обсудим дальнейшие действия, а затем я сообщу, кто тебе нужен. Нам понадобится помощь для того, чтобы охватить три места одновременно — Остер-Бэй, квартиру Килайна в Вашингтоне и Главное управление полиции в Нью-Йорке.
— И я буду руководить ими?
— Ты и Винс.
Он всегда вводил посредника между собой и исполнителем. «Чистильщикам» хорошо заплатят, но они никогда не будут знать, откуда исходят деньги. Для них это не будет иметь значения.
— Это меня устраивает.
Она повесила трубку.
На лбу Крейтона выступил липкий пот. Он промокнул его шелковым платком. Майя вызывала у него беспокойство.
Он набрал домашний номер Винса в Джорджтауне.
Винс был шокирован новостью о Килайне.
— Мы должны признать, что ситуация выходит из-под контроля. — Несмотря на сдержанные слова, в голосе отца ощущалась ярость.
— Согласен.
— Свяжись с доктором Дюпюи. Скажи ему, что нам нужно от него публичное заявление. И от тех двоих, которых он привлек к этому делу. Он много лет жил на нашем иждивении. Самое время расплатиться за недвижимость на Южном берегу[27], которую мы оплатили, не говоря уже о клинике в Париже.
Они обсудили, кого еще можно использовать.
Наконец Крейтон удовлетворенно кивнул:
— Мне это нравится. Займись.
— А Сэм Килайн? Я думал о нем и пришел к выводу, что его в этом деле интересует Янтарная комната. Он, должно быть, прочитал достаточно большой кусок из пакета деда и подумал, что у кого-то из Острианов или Редмондов есть какие-то сведения. Несколько лет назад он расспрашивал Дэна Остриана об этой комнате. Возможно, он решил, что Дэн что-то говорил Джулии. Это может объяснить его желание помочь ей. Плохо, что он не появился десятью минутами позже. Тогда они не встретились бы.
— Но они встретились и теперь представляют для нас двойную угрозу. Мы должны найти его и обезвредить. Поговори с Дэвидом. У Килайна могут быть счета в одном или нескольких банках Дэвида. Если повезет, он будет пользоваться банкоматом и кредитными карточками. Нам нужно проследить и за этим.
Дэвид не был посвящен в тайный план, но горячо поддерживал борьбу Крейтона за пост президента.
В своей джорджтаунской студии Винс кивнул. Его быстрый ум отбирал способы достижения максимальных результатов.
— Сразу после нашего разговора я выясню имена и адреса семьи Килайна и его друзей из Лэнгли.
— Согласен. Возможно, он с Джулией, хочет выудить побольше сведений. Если мы проследим за Килайном, может быть, найдем и Джулию. Между прочим, мы должны известить Рейли в стариковском приюте на тот случай, если там появится Джулия или Килайн, — Крейтон сделал паузу. — Нам понадобятся еще люди, чтобы охватить все точки и подстраховать Стерн. Она предложила «чистильщиков», и я согласен с этим. Но я хотел, чтобы ты связался с ними и придумал для них историю, не связанную с Компанией.
Винс подумал.
— Мы скажем им, что Килайн стал негодяем, который помогает убийце ускользнуть от властей и представляет собой большую угрозу общественной безопасности. Если его арестуют и общественность узнает хотя бы половину того, что знает он...
— Ты мне, кажется, говорил о какой-то женщине, убитой в Восточном Берлине...
— Ирини Баум. Она работала на Штази но Килайн перевербовал ее и влюбился. Если Килайн заговорит об этом, он скомпрометирует оперативных работников, которые до сих пор работают там.
Крейтон холодно улыбнулся:
— Найди его, Винс. Найди его быстро. Если по ходу действия его убьют, Компании будет только лучше.
* * *
20.45 ПО ВОСТОЧНОМУ ПОЯСНОМУ ВРЕМЕНИ. СУББОТАНЬЮ-ЙОРК
Сэм и Джулия застряли в пробке. Машины стояли бампер к бамперу сплошной массой, а Сэм остро осознавал, насколько красивая женщина сидит рядом с ним. Он ощутил желание защитить ее. Но затем незамедлительно последовал внутренний протест. Теперь у него нет ни малейшего основания вновь защищать кого-то.
Он видел, что Джулия пытается осознать смысл событий последних суток. На ее лице отразилась растерянность, все произошедшее было слишком ужасным, чтобы об этом думать, или слишком невероятным, чтобы обсуждать. Но Сэму нужно было знать все. Прав он или нет, но он уже помогал ей, и не было другого способа продолжать, кроме как завоевать ее полное доверие и, может быть, заодно узнать, говорил ли ей Дэниэл Остриан что-нибудь о Янтарной комнате.
Правда, сам он ей не очень-то доверял.
Очередная полицейская машина, стоявшая неподалеку, не делала попыток догнать его. Сэм уже начал надеяться, что убийца не узнала его, и никто другой не связывает его с Остриан, так что они в безопасности.
Теперь, когда они сидели, застряв в пробке, он потянулся за своим браунингом.
— Стой! Буду стрелять! — рявкнула Джулия.
— Только не из этого оружия.
Она быстро отвела его в сторону, направила вниз, к полу, рядом с его ногами и нажала на спуск. Она хотела напугать его, но не убивать.
Выстрела не последовало. Она нажала еще раз. Ничего.
Он забрал у нее оружие:
— Вы можете быть довольны своими руками, но они у вас слабые. В противном случае вы смогли бы лучше сопротивляться.
Она потянулась к ближайшей дверной ручке.
— Вот смотрите! — Он держал пистолет перед ее лицом. — Это предохранитель. Пока он не снят, вы не сможете убить ни меня, ни кого-либо другого. — Он снял пистолет с предохранителя. — Теперь вы можете убить меня. Если хотите.
Она смотрела на него глазами, полными возмущения и ярости. При других обстоятельствах он с радостью попытался бы уточнить степень ее страстности, но не сейчас. Все что ему от нее было нужно, — это информация. А уж затем он решит, стоит ли помогать ей. Сейчас он в каком-то смысле обдумывал это решение.
Он перевернул браунинг и вежливо предложил его ей.
— Все еще хотите убить меня? Предохранитель снят. Но помните, я могу быть вашим единственным другом. Что бы ни случилось... я хочу слушать и по возможности помогать. У вас есть предложения получше?
* * *
Джулия смотрела на пистолет Сэма Килайна. Съежившись на полу, она кипела от ярости. Ей хотелось вырвать браунинг из рук Килайна и всадить пулю ему в сердце. Она хотела застрелить женщину, убившую мать и Ориона. Она хотела убить Брайса за то, что сделал Норму ее помощницей.Она хотела...
Она чувствовала, что ее накрывает волна ожесточения, и она становится чудовищем. Не могла поверить, что за последние двадцать четыре часа захотела убить людей больше, чем за все свои двадцать восемь лет. Что с ней происходит? Во что она превращается?
Вдруг Джулия вспомнила жуткие предсмертные муки матери. Вспомнила, как кровь хлынула из груди Ориона. Вспомнила пробравший до мозга костей ужас, когда ствол пистолета был приставлен к ее собственной голове. Чувство вины, что из-за вернувшейся слепоты она не смогла спасти мать и предотвратить последующие события.
Постепенно все начало вставать на свои места. Она становилась тем, кем должна стать.
Джулия взяла пистолет:
— Спасибо. Я подержу его для вас.
Хотя руки продолжали гореть и болеть, она уверила себя, что раны несерьезны.
Брови Сэма подскочили в изумлении, когда он увидел, как она положила пистолет на колени. Она извлекла выгоду из его великодушного жеста. Оружие было частично направлено на него, все еще угрожая. Она сможет использовать пистолет, если сочтет нужным, и она не собирается поддаваться на его глупые фокусы. Многовато, чтобы относиться к Джулии как к королеве красоты. Она была скорее явной Никитой, но без профессиональной подготовки. Что-то шевельнулось у него внутри — забытое ощущение, которого у него не было долгие годы и ни с одной из его женщин. Но всякие шевеления были ему не нужны. Ему нужно было вернуть пистолет.
Она так слабо разбиралась в пистолетах, что можно было и соврать.
— Не глупите. Если мы наедем на какую-нибудь кочку, пушка может выстрелить, и кто-то может погибнуть. Например, я!
Она подумала.
— Тогда не наезжайте на кочки.
Его восхищение спутницей росло, но он не хотел этого показывать.
— Ладно.
* * *
Они ехали, молча злясь друг на друга. Союзники в силу обстоятельств, а не по собственному выбору.Съежившись на полу машины, Джулия заметила, что не может отвести взгляд от лица Килайна. Оно было сильным, с броскими чертами, от него исходила уверенность. Ясные серые глаза тревожили. Рыжие волосы взъерошены, а руки небрежно держат руль. Все в нем говорило о хищном магнетизме. Не то место и не то время, чтобы думать... восхищаться...
Она постаралась перевести мысли на другое.
— Почему вы приехали сегодня? Что вы хотели рассказать мне о дедушке Остриане и о Янтарной комнате?
Он смотрел на машины впереди.
— Вчера я получил по почте пакет. Он был набит сложенными листками бумаги. Пакет был адресован мне, но я смог прочесть только самую малость, прежде чем его отобрали. Там были намеки на то, что Комната сохранилась и что отправитель знал, где она находится...
Джулия насторожилась:
— Вы получили пакет вчера? В пятницу? Опишите его.
— Ничего особенного. Оберточная бумага и скотч. Размером примерно в половину листа. Он был послан из Армонка...
— Где он сейчас?
Он знал, что не имеет права отвечать. Ему было приказано держать рот на замке. Но она оказалась в паршивой ситуации, в которую, похоже, была замешана ее семья. Ему нужно было видеть ее реакцию на то, что он ей скажет:
— Мой начальник — Винс Редмонд.
Она откинулась назад. Пистолет съехал с коленей.
— Мой двоюродный брат. Сын Крейтона. Я этого боялась.
Новость, по-видимому, оказалась ошеломительной.
— Я был бы рад услышать все, что вы думаете по этому поводу, — сказал Сэм.
Она продолжала сидеть на полу «Дуранго» с пистолетом и ничего не говорила. Наконец подняла взгляд:
— Мистер Килайн, я намерена найти и остановить женщину, которая убила мою маму. Вам нужно знать это. Это случилось всего двадцать четыре часа назад. Сегодня она также убила Ориона Граполиса, психолога, жившего в моем доме, — чудесного, доброго человека, который только что помог мне снова обрести зрение. Но теперь все оказалось гораздо сложнее, чем я думала. Я не могу сказать точно, что происходит вокруг меня.
Она смотрела прямо на него. В душе она называла себя сумасшедшей за то, что доверилась ему. Если она чему-то научилась за прошедший день, так это тому, что нужно быть поосторожнее с теми, кого считаешь друзьями. Но в то же самое время он трижды спас ей жизнь и только что сказал о пакете и о ее двоюродном брате. Плюс ко всему она держит его пушку — заряженную и со спущенным предохранителем.
На данном этапе она не видела в этом вреда. Поэтому сказала ровным голосом:
— Мама тоже получила пакет прошлым вечером. Он был завернут в оберточную бумагу со скотчем, и он тоже был из Армонка. Она положила его в сумочку, и, когда нас ограбили, убийца взяла пакет вместе со всем остальным.
Вот оно что. Его сердце учащенно забилось.
— Убийце был нужен пакет.
— Я тоже так думаю. Кража драгоценностей была просто прикрытием.
— В пакете вашей матери тоже должны быть сведения о Янтарной комнате.
Джулия нахмурилась:
— Это не имеет значения. Мы были очень близки с мамой. Если бы она что-то знала о какой-либо Янтарной комнате, она сказала бы мне. Но я никогда не слышала о ней ни от нее, ни от кого-то другого. — Она бросила на него подозрительный взгляд. — На самом деле я только с ваших слов знаю, что эта комната, если она существует, вообще замешана в деле. Может быть, вы чего-то недоговариваете мне по поводу пакетов?
— Я не знаю, было ли еще что-нибудь в пакете. Если бы знал, то, возможно, меня бы здесь не было, — сказал он ей. — А что касается Янтарной комнаты, то вы можете узнать о ней от русских. Последние несколько лет художники Екатерининского дворца, используя старые фотографии и рисунки, восстанавливают Янтарную комнату. Недавно была выставка в Музее естественной истории. Реставраторы работали над двумя новыми панелями. Об этом писали в «Нью-Йорк таймс».
За это ему нужно было стукнуть себя по голове. Конечно, она об этом не знала. Ведь она была слепая.
Джулия уловила его угрызения совести и ощутила раздражение.
— Слепые люди «читают» газеты, мистер Килайн. Мы ходим в кино, в оперу, на художественные выставки, на балет. Мы, возможно, слышим в музыке, диалогах и других звуках больше, чем слышат зрячие, и если с нами есть добрый человек, который может дать нам описание, то это еще лучше.
— Извините.
В потоке машин образовался разрыв, и он, нажав на газ, повернул в сторону туннеля Линкольна.
Она заметила, что он поворачивает «Дуранго» на запад, а не на восток.
— Я велела вам везти меня в Остер-Бэй!
— Плохая мысль. Там вас могут ждать полиция и убийца. Как, по-вашему, они догадались, что вы пойдете к дяде Брайсу?
Она побледнела так, что это стало заметно даже в неосвещенном салоне машины.
— И как же?
— Я не знаю, но мне тоже интересно. Я надеялся, что вы мне ответите и на это.
Она старалась говорить твердо, но перспективы не радовали.
— А как вы узнали, где искать меня? — парировала она.
— Я вычислил это, — просто сказал он, — Навел о вас справки, узнал имена и адреса близких друзей и родственников. Поэтому, когда вы в подземке направились на север, я поискал вашего ближайшего друга или родственника, живущего в этом направлении. Им оказался Брайс Редмонд.
— Может быть, полиция и убийца так же все рассчитали.
— Может быть.
Но он не был убежден в этом. Впереди он увидел круглосуточный магазин. К счастью, рядом оказалась стоянка.
— Что вы делаете?
— Зайду в магазин за бинтами. Я быстро.
Он заглушил двигатель и вынул ключи, при этом не выказал никакого страха перед пистолетом, который все еще лежал у нее на коленях.
Джулия знала, что он прав. Она не будет стрелять, если только он не совершит какого-нибудь явно враждебного поступка. Ее взгляд остановился на ключах.
— Забудьте об этом, — сказал он. — Если вы поедете по Манхэттену, где вся полиция разыскивает вас, быстренько окажетесь в кутузке. Кроме того, вы не умеете управлять стандартной коробкой передач. Я скоро вернусь.
И он ушел. Сидя на полу, она чувствовала себя как в клетке. Ее охватило ощущение полного одиночества. Она не могла точно сказать, что было его первопричиной, но уход Сэма явно был одной из составляющих. Она заставила себя не думать об этом. Может быть, он и хороший человек, но она его совершенно не знала.
И что же он на самом деле делал в магазине?
Сэм быстро нашел телефон-автомат. Он позвонил в справочную службу Порт-Вашингтона на Лонг-Айленде, где жила сестра Пинка, и спросил ее телефонный номер.
Пинк ответил в своем обычном раздраженном духе:
— Как ты нашел меня?
— А ты как думаешь? — парировал Сэм.
Пинк усмехнулся. Все понятно, если бы Сэм был в Лэнгли, где хранились личные дела сотрудников. Но он сильно сомневался, что Сэм находится там.
— Что случилось?
Сэм слышал, как в кухне его сестра с девочками убирала после ужина.
— Мне нужен твой большой мозг и опыт, чтобы опознать женщину.
— А где ты подцепил эту женщину?
— Скажем, я случайно встретил ее. Мне кажется, я узнал ее, и она узнала меня по каким-то прошлым делам. Я не помню по каким, но думаю, что ты тоже ее встречал.
Пинк опять что-то заподозрил.
— Почему?
— Я потом тебе скажу. Просто послушай. Ей примерно тридцать пять лет, как мне кажется, и... — Он продолжил описание женщины, которую Джулия Остриан называла Нормой, такой, какой он ее видел раньше, а не сменившей облик, как сейчас. Затем сделал передышку. Пинк мог запутаться. — Она работала в Компании. Вероятно, на «мокрых делах». Работает одна. Она...
— Черт тебя дери, Сэм! Что ты там делаешь? Ты что, с ума сбрендил? Ты — разведка, а не оперативный работник! Разве Винс Редмонд...
Сэм понизил голос:
— Бога ради, Пинк, прекрати эту дурацкую лекцию. Мне это нужно. Ты был по работе ближе к этим людям, к тому же совсем недавно в отличие от меня. Так кто она? Она безжалостна, умела и холодна как лед. Ничего не напоминает?
Пинк немного помолчал. Наконец вздохнул:
— Восемь лет назад, Прага. Затем Гватемала. Мы платили их полковнику, и он думал, что это давало ему право казнить своих врагов. Один из них оказался из нашего управления по борьбе с наркотиками. Мы были вынуждены убрать его. Твоя женщина чертовски сильно напоминает ту «чистильщицу», которая выполнила это задание, — Майю Стерн. Вряд ли я ошибаюсь. В Компании немного людей, подобных ей. По крайней мере, среди женщин.
Сэм вспомнил. Берлин! Одиннадцать или двенадцать лет назад. Стерн. Он видел ее однажды на инструктаже. Ее нелегко забыть. Красивая, но лишь один взгляд в ее глаза говорил вам, что из задуманного вами, что бы это ни было, ничего не выйдет.
— А где она теперь, Пинк?
— Понятия не имею. Она ушла четыре года назад и исчезла. Если ты оказался замешан в чем-то с ее участием и Редмонд или директор ЦРУ не знает...
— Спасибо, приятель. Я тебе обязан и свяжусь с тобой.
Он повесил трубку и пошел покупать то, что собирался купить.
* * *
Когда Сэм вернулся и поставил сумку рядом с Остриан, Джулия находилась в точности там, где он оставил ее.— Все что нужно, — сказал он. — Я купил белую краску и кисть, чтобы изменить номера на машине. На всякий случай, если кому-то все-таки станет известно о том, что я как-то связан с вами. Кроме того, я устал нервничать по поводу ваших рук. Поэтому купил вам всякие мази. А также бинт и пластырь. Сделайте что-нибудь с вашими ранами.
Он бросил упаковку рядом с ней, достал краску и кисть и собрался было выйти, но натолкнулся взглядом на ствол собственного браунинга.
Ее голубые глаза были суровы и злы.
— Кому вы звонили по телефону? Говорите!
Сэм посмотрел на пушку, а затем на Джулию.
— Я догадывался, что вы будете следить за мной. Вы поступили совершенно по-идиотски, выйдя из машины.
— Звонок. Или я выстрелю.
— Вы даже не можете управлять рычагом переключения скоростей, — сказал ей Сэм. — И если бы вы не давили на меня, я бы все вам и так рассказал. Это же ради вас.
— Говорите!
Ее руки на пистолете дрожали от ярости.
Глядя на оружие, Сэм не терял самообладания.
— Когда на Семидесятой улице я перекрыл путь вашей «Норме» своим «Дуранго», нам удалось внимательно посмотреть друг на друга. Я почувствовал, что она узнала меня, а я смутно припомнил ее. Я не знал где или когда, помнил только, что видел ее в связи с Компанией. Поэтому я позвонил своему приятелю Пинку, потому что сам давно не занимался оперативной деятельностью. Я описал ему «Норму». Он сразу же узнал ее. Это Майя Стерн. Она была наемной убийцей Компании. Потом, четыре года назад, ушла и исчезла.
Джулия смотрела на него. Она хотела ему верить, но...
Сэм продолжал ровным голосом:
— Послушайте, я не дал вам ни единого повода для недоверия. Все, что я делал, должно было помочь вам. Я говорю правду. Женщина, пытающаяся вас убить, — это бывшая наемная убийца ЦРУ по имени Майя Стерн. — Затем он сделал движение в ее сторону. — Хотите — верьте мне, хотите — нет, но нужно перевязать вам руки. Вы можете держать пушку и дальше. Я буду заниматься каждой рукой по очереди.
Болезненное внутреннее напряжение, похоже, улеглось, когда она смотрела, как он выкладывает из сумки на сиденье мази, бинт и пластырь. Пальцы у него были длинные и сильные, и в них чувствовалась какая-то властность. Когда он прочищал и бинтовал раны, Джулии казалось, что его прикосновения согревают кожу. Это смущало ее, но вместе с тем она вдруг поняла, что ей это нравится. Ей хотелось, чтобы он прикасался к ней и дальше.
Злясь на себя, она подавила эти чувства и попыталась заглянуть в его серые глаза. Сейчас или раньше он был профессиональным шпионом. Можно ли было доверять тому, что она видела или чего не видела в нем? Ей хотелось доверять, потому что он был прав. Ей нужна была помощь. Она не могла водить эту машину. У нее не было с собой даже кредитной карточки. Она чувствовала себя бессильной из-за невозможности получить доступ к деньгам.
Он говорил мягким голосом:
— Держу пари, ваши руки чертовски сильно болят. Все эти нервные окончания. Я знаю, чем вы занимаетесь, Остриан. Знаю, что вы великолепная пианистка. Вас должна приводить в ужас любая травма рук. — Он улыбался ей, но дыхание перехватывало в горле. Он хотел и дальше смотреть на нее, на странное сочетание уязвимости и силы. — Вы знаете, я не лгу. Зачем? Единственно, ради чего я приехал встретиться с вами, была Янтарная комната. Что касается остального, то я знаю не больше вашего.
— Вам нравится работа в ЦРУ? — спросила она.
— Очень. Она нужна мне. Я верю в одно — в цели Лэнгли. Соединенным Штатам нужно разведывательное управление, и я рад, что вношу свой вклад в его дело.
— Куда вы хотите меня отвезти?
— Ко мне домой, в Александрию. Если вы оказались между Майей Стерн и полицией, вам лучше убраться из Манхэттена. Вам будет спокойнее у меня дома. А затем мы решим, что делать дальше.
Он закрепил марлевые повязки пластырем. Когда он закончил, ей вдруг стало жаль, что она больше не будет чувствовать его прикосновений. Но сейчас не до этого. Она взвешивала его план. Ей нельзя было возвращаться в свою квартиру. Манхэттен был небезопасен для нее. Она не могла ехать в Арбор-Нолл. Ей противно было думать об этом, но кузен Винс и дядя Брайс могли быть частью того, что происходило с ней. Остер-Бэй тоже мог быть опасным. У нее еще был пистолет, и, если даже Килайн врал, он все-таки был единственным человеком, с которым можно было иметь дело.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Но один фокус, одно неверное движение, и я стреляю. Я не очень-то разбираюсь в оружии, но я собираюсь быть достаточно близко к вам, чтобы свести этот фактор к нулю.
— Ладно, — улыбнулся ей Сэм. — Я думаю, это лучшее, на что мне остается надеяться. Оставайтесь здесь.
Ствол браунинга тут же подскочил вверх.
— Куда это вы собрались?
— Подправить номерные знаки. На случай, если кто-то засек штат и номер.
Он вышел прежде, чем Джулия смогла пошевелиться. Она приподнялась, молясь о том, чтобы полиции не оказалось рядом. Она видела, как его голова опускалась и поднималась в процессе работы.