Линдс Гейл. Мозаика

   И вдруг она почувствовала запах. Он был слабый, струйка в бодрящем ночном воздухе. Духи Нормы!
   Ужас охватил ее. Всего лишь в пяти метрах ее ждала улица, предоставлявшая шанс на спасение. Словно от удара сзади, она с колотящимся сердцем прыгнула вперед и побежала, вложив в бег всю имевшуюся у нее энергию.
   Майя Стерн терпеливо ждала, когда Остриан приблизится. Палец до боли стремился нажать на спуск пистолета. Однако жертва сделала неожиданное резкое движение, и она поняла, что каким-то образом Остриан узнала о ее присутствии здесь.
   Стерн выпрыгнула, когда Остриан проносилась мимо, и выругалась про себя. Как только она оказалась в поле зрения, можно было просто всадить ей пулю промеж глаз. Теперь это было сложно, потому что Майе нужно было сначала поймать жертву, затем приставить пистолет к виску, выстрелить, дать ей упасть и вложить пистолет с вытравленным номером в ее руку. Таково было указание Крейтона. А она всегда делала так, как хотел Крейтон.
   Краем глаза Джулия увидела убийцу. Слава Богу, что она может видеть! Страх с новой силой охватил ее. Она прибавила скорость, но...
   Плечо Стерн врезалось ей в спину.
   Сила удара была такова, что у Джулии все перемешалось в голове. Она задохнулась и упала вперед, проехав на руках по дорожке, как будто та была ледяной, а не сделанной из стертых временем булыжников, которые расцарапали ей ладони. Руки! Ей нельзя поранить руки!
   Она с трудом стала подниматься, но убийца сильной рукой обхватила ее грудь и рванула на себя. Неожиданно холодный как лед стальной ствол пистолета прижался к ее виску...

* * *

   В своем «Дуранго» Сэм Килайн объезжал улицы вокруг особняка Брайса Редмонда. Две полицейские машины стояли перед фасадом, поэтому он понял, что попал в правильное место. Или, по крайней мере, в такое место, куда, по мнению полиции, могла бы побежать Джулия Остриан. Он вынул пистолет и на всякий случай положил его в углубление между передними сиденьями.
   Он объехал вокруг квартала уже шесть раз. Величественный старый особняк Редмонда занимал половину квартала. В остальной части высились элитные многоквартирные дома. Несколько пешеходов выгуливали собак, ловили такси, пробирались, закутавшись в зимние пальто, к близлежащим ресторанам на субботние рандеву.
   Сэм нутром чуял грядущие неприятности. Во что он ввязался? Может, лучше остановиться? Может быть, как сказал Пинк, его половые железы работают активнее мозга? Действительно, у него были бесконечные подружки с тех пор, как он вернулся в Лэнгли, но они были нужны ему как источник человеческого утешения и приятного секса, лишенного боли настоящей любви.
   Если Остриан оказалась убийцей, то получается, что он пытается помешать ее аресту.
   Он решил сделать еще один, последний круг. Повернул руль, проехал тридцать метров, и его внимание привлекла сцена борьбы. В свете его фар две женщины застыли в схватке. Одной из них была Остриан, красивое лицо которой было искажено страхом и яростью. Она была неотразима.
   Другая женщина... теперь он вспомнил. Он видел ее на выходе из подземки. Но он думал, что это одна из городских бездомных в одежде с помойки и с уродливым лицом. Значит, за Остриан гналась не одна женщина. Их было двое!
   В то же мгновение он увидев пистолет у виска Джулии, понял все. Обе женщины перевели взгляд на его машину. Свет фар отражался в их глазах, как в зеркалах.
   На мгновение они ослепли. Он должен был предпринять что-то, прежде чем женщина нажмет на курок. Прошлое пронеслось над ним, как ледяной ветер, напомнив об ужасной смерти Ирини. Он нажал педаль газа и направил автомобиль прямо на женщин.

* * *

   Одно мгновение Джулия боролась, пытаясь освободиться. А в следующее уже лежала распростертая на спине, дыхание у нее перехватило. Огромный красный автомобиль появился справа. От жара его двигателя воздух превращался в пар. Джулия не могла двигаться. Она едва дышала от ужаса. Холодный ствол пистолета был в сантиметрах от ее лица. Инстинктивно она пыталась отодвинуться, прижимаясь к булыжникам дорожки. Руки горели и болели, но эта боль вряд ли доходила до сознания — она была сосредоточена на пистолете и на убийце, державшей его в руке.
   В первые секунды Джулия не узнала ее. Лицо было грязным и перекошенным, а нос слишком широк по сравнению с другими чертами лица. Но глаза были те же — черные, как графит, расчетливые. И слабый запах тех самых духов.
   Почему она не стреляет?
   — Кто вы? Откуда вы узнали, что я буду здесь?
   Палец женщины-киллера дрогнул на спусковом крючке. Какое-то неистовство исходило от нее. На мгновение показалось, что она почти дрожит от разочарования. Дверь большой машины распахнулась. Несмотря на возникшее препятствие, во взгляде убийцы не мелькнуло ни капли сомнения.
   Ее голос звучал тихо, уверенно:
   — В следующий раз ты — покойница. Учти это.

* * *

   Сэм Килайн выскочил из «Дуранго», не заглушив двигатель, и стремглав бросился к Джулии. Остриан пыталась подняться. Она жива. Сэм хотел узнать, не ранена ли, но сначала...
   Где же нищенка? Он быстро обогнул машину и с разочарованием увидел, что поймать ее уже невозможно.
   Он посмотрел ей вслед. Она бежала в точности так, как женщина, которая преследовала Остриан по Парк-авеню и Лексингтон-авеню. Движения были так же ритмичны, и ноги двигались с той же скоростью. Он с пониманием кивнул — она была переодета. Не было никаких двух женщин, охотившихся за Остриан. Была всего лишь одна, но очень умная и хорошо подготовленная. И очевидно, что она пыталась либо похитить Остриан... либо убить ее.
   Еще несколько секунд Сэм стоял неподвижно, соображая, что все это значит. Затем повернулся и как раз в тот момент, когда стройная Остриан забралась на водительское место «Дуранго». Ее бедра в темных брюках были соблазнительны. Она тихо закрыла дверь.
   Двигатель все еще был включен. Она пыталась угнать его машину.
   В ярости он рванулся к водительской двери. Он мог видеть, как внутри она отчаянно пытается запереть электрические замки. Она нажимала кнопки и оглядывалась вокруг, сосредоточенно прикусив нижнюю губу маленькими белыми зубами. Он дернул ручку. Она схватила дверь, удержала ее, тут он услышал щелчок, и кнопки на дверях опустились.
   — Откройте! Я хочу вам помочь! — прокричал он.
   Не обращая на него внимания, она смотрела вниз, пробуя рычаг переключения скоростей. Ее спутанные золотисто-каштановые волосы были похожи на завесу. Им овладело возмущение. Она пыталась переместить рычаг в следующий паз, при этом не нажимала на педаль сцепления. Даже не касалась ее. Из-под капота раздавался однообразный и пронзительный скрежет.
   Она не знала, как действует стандартная коробка передач.
   Беспокоясь за машину, он застучал в окно:
   — Черт вас дери! Прекратите!
   Она дернула рычаг, включив передачу. Машину качнуло. Двигатель заглох. Появился явный запах паленого.
   Сэм застонал:
   — Вы губите мою машину. Отоприте дверь. Чего вы боитесь? Я только что спас вам жизнь, черт возьми!
   Тут она удостоила его взглядом. В ее голубых глазах читался не только страх, но и что-то другое. Ярость и решительность, решил он. И это, видимо, хорошо. Возможно, благодаря этим чертам характера она оставалась в живых последние два часа.
   — Кто вы? — спросила она через закрытое окно.
   — Килайн! — прокричал он в ответ. — ЦРУ. Я уже говорил вам на Семидесятой улице!
   Судя по реакции, она вспомнила, догадался Сэм. Но смилостивиться не пожелала.
   — Чего вы хотите?
   — Продолжить наше свидание...
   Вдруг его лицо окаменело.
   — Полиция, — тихо сказал он в окно.
   Она повернула голову. Сине-белая полицейская машина ехала рядом с дорожкой. Из нее выпрыгнули двое полицейских в форме. Они держали руки на пистолетах, висевших на поясе. С суровыми лицами они направились к заглохшему «Доджу-Дуранго».

24

   Сэм посмотрел на Остриан. Она склонила голову над передним сиденьем, словно искала что-то в своей сумочке. Сэм видел, как дрожат ее плечи под тонкой шелковой блузкой. Она замерзла, была напутана и прятала лицо. На мгновение он ощутил прилив сочувствия.
   Он вздохнул, надеясь, что не будет раскаиваться в том, что собирался сделать.
   Повернулся на каблуках, растянул губы в улыбке и целеустремленно направился в сторону двух приближающихся полицейских:
   — Чем можем вам помочь?
   Полицейский помоложе, сказал:
   — Мы как раз хотели вас об этом спросить.
   Его гладко выбритое лицо было серьезным, как будто он только что закончил академию, и система уголовного судопроизводства пока представлялась ему раем. Его голос выдавал хорошую подготовку — он был строг:
   — Что здесь происходит?
   Сэм ускорил шаг. Чем дальше от «Дуранго» он встретится с ними, тем лучше. На ходу он быстро рассмотрел эту пару. Ему нужно было придумать для них историю, и она должна быть благопристойной. Черт подери, после всех безумств этого вечера Компания вполне может перевести его на другую работу — обратно в полевые агенты.
   — Я ценю вашу заботу, господа полицейские.
   Все трое остановились примерно в двух метрах от «Дуранго» и Джулии Остриан.
   Сэм улыбнулся, придав своему лицу смущенное выражение. Он знал, что его волосы с проседью упали на лоб и что он выглядит всклокоченным после гонки за вооруженной женщиной. Теперь он надеялся, что утомленный вид послужит подтверждением его слов.
   Он улыбнулся еще раз:
   — Извините, но моя жена и я... ну, если говорить прямо... она беременна. А вы знаете, как бывает с беременными. Ее начало тошнить, и я остановил машину, чтобы дать ей подышать свежим воздухом. И тут она стала кричать на меня. Кто-нибудь из вас женат?
   Он посмотрел на второго полицейского, который был на добрых лет пятнадцать старше первого и выглядел так, будто у него за плечами было, по меньшей мере, три брака. Его лицо выглядело потрепанным из-за слишком большого количества плохой выпивки или плохих женщин.
   Сэму повезло, если он выбрал историю, которая соответствовала их предубеждениям.
   Но старший по возрасту полицейский не отступал:
   — А кто вы, мистер?
   С облегчением Сэм извлек свои документы.
   — Сэм Килайн, ЦРУ. Мы с женой ехали на уик-энд. Детей оставили с ее матерью. Знаете, решили отпраздновать новость об очередном пополнении. — Он вздохнул. — Длинная была ночь. И еще восемь месяцев терпеть.
   Молодой полицейский взял удостоверение Сэма, просмотрел его и, не говоря ни слова, передал партнеру. В эти минуты, как было известно Сэму, лучше всего изображать добропорядочного сотрудника ЦРУ.
   — Можете проверить номер машины, — предложил он.
   — Да? — Старший полицейский смерил его ледяным взглядом.
   — Простите, — пробормотал Сэм. — Похоже, я слегка измотан. Я не собираюсь подсказывать, что вам делать, а просто говорю, что это моя машина, а в ней моя жена.
   Теперь, когда он ставил на карту свой авторитет и прикрывал им Остриан, настало время рисковать. Он нахмурился и чуть-чуть добавил твердости в голос.
   — И я не вижу причины, по которой должен и дальше стоять здесь и морозить задницу. Если, конечно, вы, джентльмены, не хотите забрать нас в участок.
   Он заставил их раскрыть карты. Оставалось ждать и надеяться.
   В тот момент, когда младший полицейский обратил вопрошающий взгляд на старшего, за их спиной в полицейской машине загудело радио. Молодой офицер пошел отвечать. Сэм мог расслышать сообщение: «Джулия Остриан ударилась в бега. Передайте всем. Найдите ее. Всем частям...»
   Старший полицейский устало посмотрел на младшего.
   — Сдается мне, что у вас, ребята, работы невпроворот, — сказал Сэм. — Ну, так что вы хотите делать? Мы вам очень нужны?
   Старший поджал губы, не отводя взгляда от значка Сэма:
   — Значит, ЦРУ, говорите? Что ж, нас это вполне устраивает.
   Он вернул документы, его мысли были уже за миллионы миль отсюда:
   — Извините, Килайн. Извините, что побеспокоили. Приятного времяпрепровождения. Поехали.
   Иногда в жизни везет. Сэм глубоко вздохнул. Именно в этот момент он почувствовал себя ужасно везучим.
   Он сунул значок обратно в карман, а полицейские вскочили в патрульную машину. Они уехали, а он остался стоять на улице. По лбу катился холодный пот. И тут он улыбнулся. После этого разобраться с Джулией Остриан уже ничего не стоило.

* * *

   Насвистывая «Нью-Йорк, Нью-Йорк», Сэм направился к машине. Он увидел, что Остриан уже переместилась на пассажирское место, так что, когда он взялся за ручку двери и та открылась, он не удивился. Он ощутил лишь чувство легкой благодарности за то, что она все-таки решила пойти на контакт.
   Он забрался внутрь, выключил освещение салона, чтобы никто не смог разглядеть ее лицо, и захлопнул дверь.
   — Весело вы провели вечер, — заметил он, заводя двигатель. — Я хотел бы узнать о нем все. Не бойтесь утомить меня подробностями.
   Он повернулся к ней с искренней улыбкой на лице. Улыбка улетучилась, когда он увидел ствол собственного 9-миллиметрового браунинга.
   — Мы едем в Остер-Бэй, — приказала она ему. — Ведите.
   Сэм почувствовал, как у него волосы встают дыбом на загривке. Она ничего не смыслила и в пистолетах. Он понял это по той неуклюжести, с которой она его держала. Но она была достаточно умна, чтобы держать его обеими руками, и ее палец лежит на спусковом крючке не просто так. Он взглянул на ее лицо. Она определенно могла участвовать в конкурсе на звание королевы красоты, но ее взгляд в точности напоминал ему героиню фильма «Ее звали Никита». Странно, но ему все это нравилось.
   Все, кроме пистолета, направленного на него.
   Он тихо присвистнул:
   — А вы находчивы, в этом вам не откажешь.
   Сам-то он был круглым идиотом. Оставил браунинг в углублении между передними сиденьями. Ну и тупица! Он явно слишком давно не занимался оперативной работой.
   — Остер-Бэй, — повторила она. — Поехали. Сейчас!
   Здесь в полутени она выглядела в точности как на фотографиях из его досье — овальное лицо, высокий лоб, широко расставленные глаза и яркий, волнующий рот. Глаза были замечательные — темно-синие, цвета веджвудского фарфора... нет, поправил себя он, цвета лазурита. Он заметил, что ее матовая кожа и раздраженный вид вновь обратили его мысли к сексу...
   Не иначе она была каким-то чудным существом с другой планеты, потому что резко сказала:
   — Разворачивайте эту громадину. Нужно убираться отсюда!
   — Именно это я и собираюсь сделать.
   Он взялся за руль своего большого спортивного автомобиля, тут же отпустил его и стал разглядывать свои ладони. Они были в крови.
   — Ваши руки, — сказал он. — Они кровоточат!
   Возможные последствия ее ранений потрясли его. Он вспомнил звучание своего любимого компакт-диска — ее потрясающее исполнение сложнейших бетховенских вариаций и фуги Opus 35. Тема была взята из «Прометея» Бетховена и повторена еще раз в финале «Героической симфонии». Сэму очень нравились вариации, особенно его восхищало звучание виолончели.
   Ее голос звучал непреклонно. Она даже не бросила взгляд на свои руки, которые, наверно, жутко болели. Что не мешало ей твердо держать направленный на него пистолет.
   — Это не имеет значения. Ведите! — скомандовала она.
   Он посмотрел на нее:
   — Да вы еще и замерзли.
   Она дрожала, но не от того, что была напугана. Он включил отопление. Затем вывел свою большую спортивную машину на улицу и повернул к Центральному парку. Он решил, что раз уж она может держать пистолет, значит, ее раны вполне излечимы. По крайней мере он на это надеялся.
   — Полиция! — рявкнул он. — Нагните голову!
   Вместо этого она уставилась на полицейскую машину. Та остановилась на перекрестке впереди в ожидании зеленого сигнала. Но, разглядев ее, она отвернулась так, что из полицейской машины могли видеть только ее светло-каштановые волосы.
   Сэм заставил себя дышать ровно, когда они проехали перекресток.
   — Они едут за нами? — спросила она шепотом.
   — Нет. — Беспокойство сдавило грудь. — Но я вижу другую машину. Она подъезжает к нам слева. Очевидно, распоряжение действует во всех частях города. Спрячьтесь внизу!
   Она соскользнула вниз, но изловчилась и в этом положении держать пистолет направленным на него.
   — Скажите мне, что они сейчас делают?
   — Смотрят.
   Он остановился на красный свет. Нервная энергия бурлила в нем. Он боялся за нее. И за себя! Если обнаружится, что он помогал ей, начальник уж точно ему медали не даст. Как только загорелся зеленый, он медленно поехал вперед, уступая путь полицейской машине.
   — Что происходит? — спросила она.
   — Они умчались вперед.
   — Я могу подняться?
   — Нет. На следующем перекрестке еще одна машина. За вами идет охота, барышня. Такая охота, что нас обоих запросто могут подстрелить, как куропаток.
   В ее взгляде читался ужас. Он повернул на юг по Пятой авеню.
   — Как насчет того, чтобы опустить пушку? — спросил он.
   — Пока никак.
   — А когда?
   Она не ответила, и ее лицо королевы красоты было непреклонно.
   — Позвольте напомнить, что я вам не враг. Я спас вас. Уже трижды. Понятно? Чтобы поупражняться в вежливости, вы могли бы для начала поблагодарить меня. А потом найти какую-нибудь другую игрушку вместо моего пистолета.
   Он глянул вниз в тот самый момент, когда на ее лице мелькнула неуверенность. Затем черты обрели прежнюю непреклонность. У нее могло не быть других талантов Никиты, но характер точно был. Она напугана, но готова защищаться до последнего и от кого угодно. Даже от него.
   — В данный момент, — сказала она осторожно, — ваши действия недостаточно убедительны для меня.
   — Ну и дела, — вздохнул он.
   Браунинг все еще был направлен в его сердце.
   — Может, вы и в самом деле убили этого психолога?
   — Ориона? Нет! — На ее лице отразился ужас, а голубые глаза сузились. — Почему вы так подумали?
   — Я ездил к вашему дому. Поговорил с полицейскими. Они очень интересовались вами и тем, куда вы делись. И, конечно, только что — не знаю, могли ли вы слышать, — радио полицейских, которые останавливали нас, сказало, что всем частям отдан приказ о вашем задержании. Сдается мне, что вы, похоже, у них подозреваемый номер один.
   Она молчала.
   — Еще одна полицейская машина, — резко прошептал он. — Боже! Нью-йоркская полиция сегодня отрабатывает свою зарплату!
   — Где она?
   Он ответил, что машина тоже остановилась на перекрестке. Проезжая мимо, он увидел включенный сигнал поворота.
   — Давайте же, рискните. Просветите меня. Это безопасно. Кроме всего прочего, у вас пушка. Например в том, как это вам так вдруг удалось обрести зрение?
   Джулия пыталась решить, что ей делать. Он был прав — руки страшно болели. Она расцарапала их, когда упала, но пальцы работали. Ладони горели и саднили, но не сильнее, чем в Лондоне, когда она упала на них. По крайней мере она на это надеялась.
   Она перевела дыхание. Это было всего лишь прошлым вечером... Сколько всего произошло с тех пор — убийство матери, попытка убить ее, а теперь еще и полная мобилизация всей полиции Нью-Йорка для ее поимки.
   У нее не было времени, чтобы тратить его на несколько пустячных царапин. Она не отводила взгляда от этого чужака. Этого Сэма Килайна из ЦРУ в большой кожаной куртке и с растрепанными светлыми волосами. Складка между глазами у него углубилась, а челюсть казалась выточенной из чего-то твердого вроде бетона или гранита. У него была очень красивая челюсть, худощавое лицо. В иных обстоятельствах она бы просто любовалась им. А ведь правда — он спас ее...
   Но тогда можно предположить, что и Норма спасла ее, став помощницей. Она не может... ей не стоит... доверять ему.
   Она спросила о полицейской машине, которая ехала за ними по Пятой авеню.
   — Они отстали на полквартала.
   — Пытаются нас догнать?
   — Они едут с общим потоком движения. Я поеду на Парк-авеню так, чтобы мы оказались к югу от вашего дома. Посмотрим, поедут ли они за нами.
   Она попыталась сглотнуть. Когда они поворачивали, горло у нее так перехватило, что казалось, будто кулак страха навсегда сжал его.
   — Едут за нами?
   — Нет, — наконец выдохнул он.
   — Хорошо. — Она постаралась продлить миг облегчения. — Хорошо. Начинайте. Расскажите мне все, что знаете. Как вы верно заметили, пушка все-таки у меня.
   Ему было нечего терять.
   — Вы слышали что-нибудь о Янтарной комнате?
   — Вряд ли. Почему вы спрашиваете?
   Он отвлекся от наблюдения за полицейскими машинами и внимательно рассмотрел ее. И не увидел ничего похожего на недоверие. Волнуясь от возбуждения, он рассказал ей о своем русском деде в Балтиморе, который с детства вбил ему в голову интерес к загадке этой комнаты и к красоте ее великолепных панелей. Как они были созданы на манер разрезной головоломки из великолепного янтаря, столь хрупкого и тонкого, что большая его часть имела толщину всего в пять миллиметров. Рассказывая, он заметил, что она слушала его, но без особого интереса.
   Ради драматического эффекта он сделал паузу.
   — Затем Янтарная комната исчезла. Просто испарилась. Растаяла в воздухе. С тех пор ее никто не видел.
   Она не поверила.
   — Это невозможно! Она слишком большая. Слишком знаменитая. Ее слишком трудно спрятать!
   Ему понравился ее энтузиазм.
   — Это волнует воображение, не так ли?
   — Вы думаете, она сохранилась?
   — Да.
   — Но мне до сих пор непонятно, какое я имею к ней отношение.
   Сэм кивнул.
   Если он был прав относительно Дэниэла Остриана, она имела отношение к Янтарной комнате, но либо еще не знала об этом, либо не хотела говорить.
   Теперь настала ее очередь рассказывать. Он спросил:
   — Почему эта женщина-киллер преследует вас?
   Она помолчала, а затем призналась:
   — Именно она убила мою мать.
   Сэм был поражен:
   — Как вы узнали?
   — Я видела это своими глазами.
   Пожалуй, больше не было причин скрывать, что она прозрела еще до того, что случилось у Ориона. Брайс, вероятно, уже сказал полиции, что она больше не слепая и что не она убила Ориона. Но жена Ориона, Эдда, была там и слышала, как она грозила кому-то убийством. Это свидетельство тяжело опровергнуть. Джулия может нанять адвоката за тысячу долларов в час, и тот, конечно, может вытащить ее под залог на несколько дней. Но за это время настоящая убийца исчезнет. Джулии будет потом намного труднее найти ее.
   — Что вы имеете в виду говоря, что видели, как она совершала это?
   — Именно то, что я сказала. Я видела, как она застрелила и водителя, и маму. — Она помедлила. — Я не могла остановить ее. Я пыталась, но было поздно. А потом зрение вновь пропало.
   Сэм покачал головой:
   — Не думаю, что вы сдюжите, Остриан. Вы сражаетесь не на равных. Что бы ни происходило, вы имеете дело с подготовленным агентом. Она киллер.
   Вы можете судить об этом по ее плечам. Ни одна женщина от природы не двигается так, как она. Джулия вдруг насторожилась:
   — О чем это вы?
   Сэм описал экономные движения женщины, ее силу, умение драться, умный подбор одежды и переодевание.
   — Она профессионально подготовлена и очень опытна. Она знает что делает, потому что делала это сотни раз. Думаю, что она узнала меня, и я узнал ее. Я не могу вспомнить, откуда ее знаю, как давно и какое имя она тогда носила. Понимаете? — Он сделал паузу для более полного эффекта. — Кто-то подослал подготовленного агента и убийцу к вам и вашей матери.
   Она была шокирована:
   — Так она не простая воровка?
   — Она слишком квалифицированна для этого.
   Джулия часто задышала. Грудь сдавило.
   — Если это не простое ограбление, то что?
   — Понятия не имею.

25

   ДНЕВНИК СВИДЕТЕЛЯ
   Я только что прочитал самые старые фрагменты моих мемуаров, и собственная ненависть возмутила меня. Именно из-за нее я начал писать — я хотел убить вас обоих. Это казалось единственным справедливым решением. То, что вы совершили, было злом, и прошлое еще болезненно отзывалось во мне.
   Но должен быть какой-то иной способ исправления несправедливости. Я буду молиться об этом.

* * *

   17. 45 ПО ТИХООКЕАНСКОМУ СТАНДАРТНОМУ ВРЕМЕНИ, СУББОТА
   В ВОЗДУХЕ НАД ЗАПАДОМ США
   Фиолетовый ночной свет висел над снежными вершинами Скалистых гор, когда самолет летел по направлению к Сакраменто для продолжения президентской кампании. Нервничая и собираясь с мыслями по поводу Джулии, Крейтон слушал руководителя предвыборного штаба Джека Харта, который сообщал ему плохие новости. Предполагалось провести прием в Арбор-Нолле, и он давал возможность устроить представление для прессы. Штаб надеялся, что роскошные фотографии попадут на первые полосы газет и будут мелькать в кадрах Си-эн-эн в течение всей процедуры выборов, до которых оставалось чуть более двух дней.
   — Мы получаем вежливые отказы от всех важных для нас людей. — Харт устало упал в кресло напротив Крейтона. — Губернаторы Нью-Йорка, Массачусетса, Вирджинии и Пенсильвании. Спикер Палаты представителей. Лидеры большого бизнеса. — Он без остановки перечислил имена с монотонностью, вызванной замешательством. — Никто из знаменитостей Голливуда не выразил желания прилететь. Даже кардинал уклоняется...
   Лицо Крейтона выражало равнодушие, его больше интересовало, смогла ли Майя Стерн разобраться с Джулией.
   — Ты на высоте, Джек. Просто дай им знать, что, если они передумают, двери всегда открыты.