Страница:
Джулия не стала раздумывать. Сэм тоже. Словно слаженная команда, они резко повернули и рванули в гущу машин.
49
50
51
49
11.43. ПОНЕДЕЛЬНИК
В грязном номере гостиницы «Чифтейн» женщина-репортер из Ассошиэйтед Пресс пристально рассматривала тело Джеффри Стаффилда. Она присутствовала вчера днем на пресс-конференции, и ее репортаж вместе со снимками фотографа быстро разошелся по газетам, журналам, радио— и телевизионным студиям всей страны.
— Боже, ну и бардак, — сказала она фотографу.
— Да уж. Удивительно только, за что мы любим эту работу. — Он снимал безжизненное тело в ванне р разных ракурсах. — Странно, зачем он это сделал? Ведь он мог заработать кучу денег, заключив договор на написание книги. — Сработала вспышка, он перешел на другое место и навел объектив на резкость. — Я словно вижу ее сейчас: «Человек, уничтоживший кандидата».
Женщина отвернулась:
— Ага. И еще интересно, почему...
Они оказались здесь из-за анонимного звонка, адресованного именно ей. Он был от человека, который, по его утверждению, видел Стаффилда здесь, в этой комнате, а теперь звонил ей, потому что прочитал подписанный ею репортаж об обвинениях Стаффилда.
Она никак не ожидала найти Стаффилда мертвым. Самоубийство.
Ей нужно было позвонить в полицию, сообщить об этом. Но сначала...
— У тебя есть перчатки? — крикнула она в сторону ванной комнаты.
Она была известна своими разящими наповал разоблачениями и заработала эту репутацию отнюдь не своей застенчивостью.
— Да. Из латекса. В сумке. — Фотограф высунул голову из ванной комнаты. — Не занимайся самодеятельностью. Ты же не хочешь, чтобы тебя арестовали за подмену улик на месте преступления.
— Нас. Перчатки-то твои. — Она натянула их.
— Черт подери. — Он продолжил съемки. — Полиция может быть здесь с минуты на минуту.
Она быстро изучила содержимое маленькой сумочки для туалетных принадлежностей и стопку чистого нижнего белья. Ничего. Тогда она направилась к чемодану и открыла его. Наверху лежали документы, которые Стаффилд вчера позволил им фотографировать. Она быстро просмотрела их. И остановилась. Нервное возбуждение выбросило адреналин прямо в мозг. Оживившись, она быстро пробежала глазами новые документы. А затем нашла фотографии...
Ее пульс участился.
— Да забудь ты об этом мертвеце! Иди сюда. Я хочу, чтобы ты сфотографировал это. Ну и развратником был этот сукин сын. Неудивительно, что он наложил на себя руки!
Движение машин замедлилось. Улица оказалась забита стоящими вплотную друг к другу автомобилями. Воздух был насыщен выхлопными газами, и солнце вдруг стало холодным и слепящим. Джулия и Сэм лавировали между машинами, пытаясь скрыться. Пульсирующая боль в ноге Джулии напоминала о пуле, которая задела ее вчера.
Сейчас не было времени думать. Не было времени бояться. Только бежать и бежать. Быстрее!
Майя Стерн мчалась за ними. В душе она радовалась. Несмотря на маскировку Сэма и Джулии, они выдали себя, когда спускались по пожарной лестнице и бежали по переулку. Майя оставила человека, который должен был сообщить о прибытии репортера и фотографа Ассошиэйтед Пресс. Маневр Сэма и Джулии привлек его внимание, он успел рассмотреть их фигуры, манеру двигаться и предупредил ее. Его подозрение оказалось верным.
Теперь она остановилась и взялась за пистолет обеими руками. Прицелилась и выстрелила, несмотря на то, что Остриан была слишком далеко.
Джулия рванулась вперед. Пуля просвистела мимо ее уха и попала в капот дряхлого «Доджа». Внутри машины кто-то закричал от страха.
Джулия и Сэм не могли остановиться. Они продолжали бежать. Еще две пули вспороли воздух сквозь гул автомобильных двигателей.
Джулия вынула пистолет, взятый в гостинице Стаффилда.
Сэм увидел его:
— Черт подери! Ты увела еще один пистолет?
— Использовала возможность.
Обливаясь потом, они мчались к перекрестку. Майя Стерн приказала своим людям рассредоточиться. Они петляли среди легковых и грузовых машин, пытаясь выйти на позицию прямого попадания. Сердце Стерн учащенно билось от холодной радости погони охотника, настигающего жертву.
Как только загорелся красный сигнал, Джулия и Сэм вырвались на перекресток и повернули за угол, пробираясь среди остановившихся автомобилей.
Быстрее. Быстрее.
Сначала оглянулся Сэм, а затем Джулия. Двое из преследователей настигали их. За несколько коротких секунд Джулия оценила критичность ситуации. Они умели хорошо бегать, но у них не было возможности стрелять.
— "Чистильщики", — задыхаясь, сказал Сэм.
— Они вот-вот догонят нас! — предупредила она.
Он нервно улыбнулся:
— Да ну?
Впереди такси подъехало к тротуару, и у Сэма созрел план. Ноги несли его, пот заливал лицо, но он наблюдал за тем, как водитель вышел из него, помогая пожилой женщине нести какие-то сумки с продуктами. Двигатель такси оставался включенным. Сэм определил это по серому дымку над выхлопной трубой.
— Сюда! — резко бросил Сэм и повернул к такси.
Не споря, Джулия последовала за ним. Движение возобновилось со скоростью ползущей сороконожки. Многие водители громко выражали свое неудовольствие. Джулия задыхалась. Страх и гнев переполняли ее. И злость. Но она уже настолько привыкла к страху, что не принимала его всерьез.
Когда они подбегали к такси, пуля попала в левое плечо Сэма. Она так обожгла его, что на мгновение показалось, что он теряет равновесие. Но пуля лишь прошила куртку и слегка оцарапала кожу. Ближайшие два преследователя были всего лишь в нескольких метрах позади и не собирались останавливаться.
— Садись в такси! — распорядился Сэм.
Джулия ударилась о водительскую дверь, не успев замедлить бег. Удар на мгновение лишил ее дыхания. Она распахнула дверь и сразу же увидела, что коробка передач автоматическая. Значит, она сможет вести.
Таксист закричал с тротуара:
— Эй! А ну вылезайте из моей машины!
Одним плавным движением Сэм развернулся на месте. На худых лицах обоих преследователей на мгновение возникло удивление, когда Сэм широко расставил руки и со всей силы врезался в них, поймав врасплох неожиданным нападением. Используя инерцию и грубую силу, он бросил их спиной на открытый кузов пикапа, медленно двигавшегося с общим потоком транспорта. Он услышал, как их позвоночники хрустнули, ударившись о стальной бортик. У них закатились глаза. Один застонал. Они упали на асфальт.
В машине позади пикапа водитель смотрел через ветровое стекло на Сэма с ужасом, омрачившим его и без того серое лицо. Он резко затормозил, едва не переехав поверженных «чистильщиков». А Сэм тем временем развернулся обратно.
Таксист уже бежал спасать свою машину. Майя Стерн и ее «чистильщики» приближались веером.
Джулия резко включила задний ход, влетела задом на тротуар и направила машину под углом к проезжей части, которая была пуста из-за тел двух «чистильщиков», мешавших движению.
Молодой таксист подбежал к открытому окну машины.
— А ну, вылезай! — прорычал он.
Она ткнула пистолетом ему в лицо.
— Отвали или мне придется стрелять в тебя.
Его брови полезли вверх. Он поднял руки над головой и отскочил от такси:
— Слушай, никаких проблем. Тачка твоя. У меня как раз обеденный перерыв.
Сэм еще раз обернулся. Сзади приближалась Майя Стерн.
Джулия вспомнила, что Сэм достаточно часто совершал один маневр, — и пока он бежал, она переключила передачу на обычный ход и резко нажала педаль газа. Машина врезалась в двух «чистильщиков», которые изготовились к стрельбе, и в это время Сэм успел вскочить на пассажирское место.
Неожиданно Майя Стерн оказалась со стороны водителя. Ее темные волосы были спрятаны под капюшоном спортивной фуфайки. Лицо блестело от пота, но его черты были красивыми, а выражение абсолютно спокойным. Джулия ощутила заряд ненависти, исходящий от убийцы, концентрацию ее силы воли и уверенности. Стерн сделала паузу, чтобы прицелиться.
Джулия подняла украденный ею пистолет. Эта женщина убила ее мать. Джулия нажала на спуск, а потом вдавила педаль газа.
Пуля Стерн пробила заднюю дверь такси. Джулия мгновенно поняла, что ее пуля цели не достигла. Оставалось надеяться, что не задела и посторонних. Она хотела выстрелить еще раз, убить Майю Стерн, но не могла позволить себе рисковать. Ей нужно было добраться до деда, а затем до Крейтона. Джулия повернула руль и поехала прочь.
— Я промазала, — сказала она Сэму. — Проклятие!
— Это не последняя ваша встреча.
Сэм обеспокоенно посмотрел на нее. На лице под гримом, исполосованным ручейками пота, была опасная смесь злости и возбуждения. Он подумал о последней ночи — о ее страстных руках и прекрасном жаждущем теле. Он вспомнил о нежности, восхищении и радости. Но в данный момент той женщины уже не было, боль и обстоятельства превратили ее в потенциальную убийцу. Ему не нравилась эта метаморфоза, но он понимал ее причины.
Джулия спросила:
— Как Стерн нашла нас?
— Может быть, она шла к Стаффилду, чтобы передать ему дальнейшие инструкции, — сказал Сэм. — Она могла прийти как раз тогда, когда мы выходили из гостиницы.
— Или ждала, что мы там рано или поздно появимся, — решила Джулия. — Те люди, которые пытались убить Граффи... держу пари, что они были «чистильщиками».
— Почему они держали гостиницу Стаффилда под наблюдением?
— Чтобы защитить его?
— Возможно. Или чтобы убить.
— Если с ним покончил Крейтон, то это вполне объяснимо.
Джулия вела машину, поглядывая в зеркальце заднего вида, но ничего подозрительного там пока не было. Она кивнула в сторону пистолета, который положила на сиденье между собой и Сэмом:
— Думаю, что этот тоже автоматический.
— Сейчас почти все автоматическое. Ты стащила еще один хороший экземпляр. «Беретту».
— Какой калибр?
— Девять миллиметров.
— Наконец-то что-то мощное. Это меня устраивает.
Он посмотрел на ее красивое лицо:
— Только не увлекайся.
В грязном номере гостиницы «Чифтейн» женщина-репортер из Ассошиэйтед Пресс пристально рассматривала тело Джеффри Стаффилда. Она присутствовала вчера днем на пресс-конференции, и ее репортаж вместе со снимками фотографа быстро разошелся по газетам, журналам, радио— и телевизионным студиям всей страны.
— Боже, ну и бардак, — сказала она фотографу.
— Да уж. Удивительно только, за что мы любим эту работу. — Он снимал безжизненное тело в ванне р разных ракурсах. — Странно, зачем он это сделал? Ведь он мог заработать кучу денег, заключив договор на написание книги. — Сработала вспышка, он перешел на другое место и навел объектив на резкость. — Я словно вижу ее сейчас: «Человек, уничтоживший кандидата».
Женщина отвернулась:
— Ага. И еще интересно, почему...
Они оказались здесь из-за анонимного звонка, адресованного именно ей. Он был от человека, который, по его утверждению, видел Стаффилда здесь, в этой комнате, а теперь звонил ей, потому что прочитал подписанный ею репортаж об обвинениях Стаффилда.
Она никак не ожидала найти Стаффилда мертвым. Самоубийство.
Ей нужно было позвонить в полицию, сообщить об этом. Но сначала...
— У тебя есть перчатки? — крикнула она в сторону ванной комнаты.
Она была известна своими разящими наповал разоблачениями и заработала эту репутацию отнюдь не своей застенчивостью.
— Да. Из латекса. В сумке. — Фотограф высунул голову из ванной комнаты. — Не занимайся самодеятельностью. Ты же не хочешь, чтобы тебя арестовали за подмену улик на месте преступления.
— Нас. Перчатки-то твои. — Она натянула их.
— Черт подери. — Он продолжил съемки. — Полиция может быть здесь с минуты на минуту.
Она быстро изучила содержимое маленькой сумочки для туалетных принадлежностей и стопку чистого нижнего белья. Ничего. Тогда она направилась к чемодану и открыла его. Наверху лежали документы, которые Стаффилд вчера позволил им фотографировать. Она быстро просмотрела их. И остановилась. Нервное возбуждение выбросило адреналин прямо в мозг. Оживившись, она быстро пробежала глазами новые документы. А затем нашла фотографии...
Ее пульс участился.
— Да забудь ты об этом мертвеце! Иди сюда. Я хочу, чтобы ты сфотографировал это. Ну и развратником был этот сукин сын. Неудивительно, что он наложил на себя руки!
* * *
11.44. ПОНЕДЕЛЬНИКДвижение машин замедлилось. Улица оказалась забита стоящими вплотную друг к другу автомобилями. Воздух был насыщен выхлопными газами, и солнце вдруг стало холодным и слепящим. Джулия и Сэм лавировали между машинами, пытаясь скрыться. Пульсирующая боль в ноге Джулии напоминала о пуле, которая задела ее вчера.
Сейчас не было времени думать. Не было времени бояться. Только бежать и бежать. Быстрее!
Майя Стерн мчалась за ними. В душе она радовалась. Несмотря на маскировку Сэма и Джулии, они выдали себя, когда спускались по пожарной лестнице и бежали по переулку. Майя оставила человека, который должен был сообщить о прибытии репортера и фотографа Ассошиэйтед Пресс. Маневр Сэма и Джулии привлек его внимание, он успел рассмотреть их фигуры, манеру двигаться и предупредил ее. Его подозрение оказалось верным.
Теперь она остановилась и взялась за пистолет обеими руками. Прицелилась и выстрелила, несмотря на то, что Остриан была слишком далеко.
Джулия рванулась вперед. Пуля просвистела мимо ее уха и попала в капот дряхлого «Доджа». Внутри машины кто-то закричал от страха.
Джулия и Сэм не могли остановиться. Они продолжали бежать. Еще две пули вспороли воздух сквозь гул автомобильных двигателей.
Джулия вынула пистолет, взятый в гостинице Стаффилда.
Сэм увидел его:
— Черт подери! Ты увела еще один пистолет?
— Использовала возможность.
Обливаясь потом, они мчались к перекрестку. Майя Стерн приказала своим людям рассредоточиться. Они петляли среди легковых и грузовых машин, пытаясь выйти на позицию прямого попадания. Сердце Стерн учащенно билось от холодной радости погони охотника, настигающего жертву.
Как только загорелся красный сигнал, Джулия и Сэм вырвались на перекресток и повернули за угол, пробираясь среди остановившихся автомобилей.
Быстрее. Быстрее.
Сначала оглянулся Сэм, а затем Джулия. Двое из преследователей настигали их. За несколько коротких секунд Джулия оценила критичность ситуации. Они умели хорошо бегать, но у них не было возможности стрелять.
— "Чистильщики", — задыхаясь, сказал Сэм.
— Они вот-вот догонят нас! — предупредила она.
Он нервно улыбнулся:
— Да ну?
Впереди такси подъехало к тротуару, и у Сэма созрел план. Ноги несли его, пот заливал лицо, но он наблюдал за тем, как водитель вышел из него, помогая пожилой женщине нести какие-то сумки с продуктами. Двигатель такси оставался включенным. Сэм определил это по серому дымку над выхлопной трубой.
— Сюда! — резко бросил Сэм и повернул к такси.
Не споря, Джулия последовала за ним. Движение возобновилось со скоростью ползущей сороконожки. Многие водители громко выражали свое неудовольствие. Джулия задыхалась. Страх и гнев переполняли ее. И злость. Но она уже настолько привыкла к страху, что не принимала его всерьез.
Когда они подбегали к такси, пуля попала в левое плечо Сэма. Она так обожгла его, что на мгновение показалось, что он теряет равновесие. Но пуля лишь прошила куртку и слегка оцарапала кожу. Ближайшие два преследователя были всего лишь в нескольких метрах позади и не собирались останавливаться.
— Садись в такси! — распорядился Сэм.
Джулия ударилась о водительскую дверь, не успев замедлить бег. Удар на мгновение лишил ее дыхания. Она распахнула дверь и сразу же увидела, что коробка передач автоматическая. Значит, она сможет вести.
Таксист закричал с тротуара:
— Эй! А ну вылезайте из моей машины!
Одним плавным движением Сэм развернулся на месте. На худых лицах обоих преследователей на мгновение возникло удивление, когда Сэм широко расставил руки и со всей силы врезался в них, поймав врасплох неожиданным нападением. Используя инерцию и грубую силу, он бросил их спиной на открытый кузов пикапа, медленно двигавшегося с общим потоком транспорта. Он услышал, как их позвоночники хрустнули, ударившись о стальной бортик. У них закатились глаза. Один застонал. Они упали на асфальт.
В машине позади пикапа водитель смотрел через ветровое стекло на Сэма с ужасом, омрачившим его и без того серое лицо. Он резко затормозил, едва не переехав поверженных «чистильщиков». А Сэм тем временем развернулся обратно.
Таксист уже бежал спасать свою машину. Майя Стерн и ее «чистильщики» приближались веером.
Джулия резко включила задний ход, влетела задом на тротуар и направила машину под углом к проезжей части, которая была пуста из-за тел двух «чистильщиков», мешавших движению.
Молодой таксист подбежал к открытому окну машины.
— А ну, вылезай! — прорычал он.
Она ткнула пистолетом ему в лицо.
— Отвали или мне придется стрелять в тебя.
Его брови полезли вверх. Он поднял руки над головой и отскочил от такси:
— Слушай, никаких проблем. Тачка твоя. У меня как раз обеденный перерыв.
Сэм еще раз обернулся. Сзади приближалась Майя Стерн.
Джулия вспомнила, что Сэм достаточно часто совершал один маневр, — и пока он бежал, она переключила передачу на обычный ход и резко нажала педаль газа. Машина врезалась в двух «чистильщиков», которые изготовились к стрельбе, и в это время Сэм успел вскочить на пассажирское место.
Неожиданно Майя Стерн оказалась со стороны водителя. Ее темные волосы были спрятаны под капюшоном спортивной фуфайки. Лицо блестело от пота, но его черты были красивыми, а выражение абсолютно спокойным. Джулия ощутила заряд ненависти, исходящий от убийцы, концентрацию ее силы воли и уверенности. Стерн сделала паузу, чтобы прицелиться.
Джулия подняла украденный ею пистолет. Эта женщина убила ее мать. Джулия нажала на спуск, а потом вдавила педаль газа.
Пуля Стерн пробила заднюю дверь такси. Джулия мгновенно поняла, что ее пуля цели не достигла. Оставалось надеяться, что не задела и посторонних. Она хотела выстрелить еще раз, убить Майю Стерн, но не могла позволить себе рисковать. Ей нужно было добраться до деда, а затем до Крейтона. Джулия повернула руль и поехала прочь.
— Я промазала, — сказала она Сэму. — Проклятие!
— Это не последняя ваша встреча.
Сэм обеспокоенно посмотрел на нее. На лице под гримом, исполосованным ручейками пота, была опасная смесь злости и возбуждения. Он подумал о последней ночи — о ее страстных руках и прекрасном жаждущем теле. Он вспомнил о нежности, восхищении и радости. Но в данный момент той женщины уже не было, боль и обстоятельства превратили ее в потенциальную убийцу. Ему не нравилась эта метаморфоза, но он понимал ее причины.
Джулия спросила:
— Как Стерн нашла нас?
— Может быть, она шла к Стаффилду, чтобы передать ему дальнейшие инструкции, — сказал Сэм. — Она могла прийти как раз тогда, когда мы выходили из гостиницы.
— Или ждала, что мы там рано или поздно появимся, — решила Джулия. — Те люди, которые пытались убить Граффи... держу пари, что они были «чистильщиками».
— Почему они держали гостиницу Стаффилда под наблюдением?
— Чтобы защитить его?
— Возможно. Или чтобы убить.
— Если с ним покончил Крейтон, то это вполне объяснимо.
Джулия вела машину, поглядывая в зеркальце заднего вида, но ничего подозрительного там пока не было. Она кивнула в сторону пистолета, который положила на сиденье между собой и Сэмом:
— Думаю, что этот тоже автоматический.
— Сейчас почти все автоматическое. Ты стащила еще один хороший экземпляр. «Беретту».
— Какой калибр?
— Девять миллиметров.
— Наконец-то что-то мощное. Это меня устраивает.
Он посмотрел на ее красивое лицо:
— Только не увлекайся.
50
ДНЕВНИК СВИДЕТЕЛЯ
По моим представлениям, Остриан и Редмонд в равной степени ответственны за смерть Мааса.
Мне они всегда казались очень похожими, практически одинаковыми. Когда я вновь нашел их, то увидел, как процветает их бизнес, как их семьи здоровеют и богатеют и как растет их положение в обществе. Они взяли так много, но не были наказаны. Вместо этого, кажется, они получили награду, а их жизнь стала счастливой и успешной.
Что я мог поделать? Я ломал голову над этим. И затем нашел решение. Я должен рассказать правду их старшим сыновьям...
ОЙСТЕР-БЭЙ (ШТАТ НЬЮ-ЙОРК)
Весь Арбор-Нолл оживленно готовился к празднеству. Теннисные корты накрыли высоким белым тентом с нагревателями, которые питал большой генератор. Повара трудились в кухне размером с отель, поскольку использование привозного питания было сочтено слишком рискованным. Телефоны звонили. Секретная служба неохотно раздавала поручения дополнительным агентам, прибывшим для патрулирования территории. Они занимали позиции у главных ворот, чтобы наблюдать за прибывающими гостями. Окружная полиция прислала дополнительный персонал для слежения за отдаленными входами и за толпой, которая уже собиралась снаружи. Они пришли не для того, чтобы выразить свою поддержку кандидату, а чтобы поглазеть на знаменитостей и сильных мира сего.
Телевизионные бригады устраивались у главных ступеней особняка, чтобы заснять прибытие каждой знаменитой особы. Это должен был быть день вечерних туалетов, дорогих вин и ликеров, гурманского обеда из семи блюд и танцевального оркестра в огромном зеркальном бальном зале на третьем этаже. Вышагивая среди хорошо организованного хаоса, Крейтон глубоко в душе улыбался. Он только что разговаривал по телефону с Майей Стерн. Джулия и Килайн появились в гостинице Стаффилда, как и ожидалось, после инцидента с музыкантом-наркоманом Граффи О'Ди. Стаффилд был ликвидирован, и теперь Майя Стерн выслеживала Джулию и Килайна. Сегодня великий день.
Рядом с ним появился Брайс. Он был в своих обычных ковбойских сапогах, джинсах и фланелевой рубашке. Поредевшие рыжие волосы были аккуратно зачесаны назад, а румяное лицо расплылось в улыбке.
— Дугласу Пауэрсу остается только молча страдать.
Крейтон усмехнулся:
— Так что ты решил наконец полюбить политику.
— Так, как любишь ее ты, — спокойно сказал Брайс, — полностью. Пленных не брать. Черт возьми, да ты бы мог стать титаном в бизнесе, Крейтон. Даже старика переплюнул бы.
— Возможно. Но и место президента сойдет.
К ним присоединился Дэвид.
— А, вот и вы.
— Добро пожаловать, — пригласил Крейтон. — У меня есть кое-что забавное.
Он повел братьев мимо шедевров искусства, украшавших огромный холл. Они настолько привыкли к этой ошеломительной красоте, что уже не замечали ее. Они вошли в лифт, и Крейтон нажал кнопку третьего этажа.
Пока лифт поднимался, Дэвид со злостью смотрел на него. Хотя ему не были интересны подробности грязных трюков Крейтона, уяснив роль Джеффри Стаффилда, Дэвид сразу же догадался, на что пошли миллионы, которые потребовались Винсу.
— Ты ведь знаешь, — сказал Дэвид, — что мне, пришлось заплатить шесть миллионов долларов, которых мы никогда не увидим. Боже, хоть бы мы выиграли.
— Я называю эти миллионы капиталовложением, — спокойно ответил Крейтон. — Они гарантируют еще одно откровение, сегодня днем оно пошлет Пауэр-са в штопор, из которого бедняга никогда не выйдет.
Он посмотрел на Дэвида, который был одет, так же как он, в твидовый костюм, сшитый на заказ, и в рубашку из хлопка, похожего на шелк. Все трое скоро должны будут облачиться во фраки.
— Он ведь звонил мне.
— Сенатор Пауэрс? — одновременно спросили Дэвид и Брайс.
Крейтон кивнул:
— Он угрожал. Сказал, что, если он провалится, я тоже провалюсь. Обычные избитые фразы о том, как он посадит своих людей мне на хвост, пока они не раскопают связь между мной и Стаффилдом и любым другим гнусным делом, которое он сможет повесить на меня.
Дэвид проявил беспокойство:
— Полагаю, ты предпринял меры безопасности?
— Боже мой, Крейтон, — прямо сказал Брайс, — если они прищучат тебя, они и нас потянут.
Такова была неприглядная сторона «кулака Токугавы», но раньше они никогда с ней не сталкивались.
Крейтон улыбнулся:
— Мы никак не связаны со Стаффилдом.
Он не сказал, что агенты, предоставившие фальшивые сведения, уже были мертвы, — погибли в результате несчастных случаев, плюс еще один, которого хватил сердечный приступ, устроенный с помощью секретного порошка, имевшегося в арсенале Компании. Даже если ложь относительно Пауэрса в конце концов вскроется, никто и ничто не свяжет ее с Редмондами.
— В ответ на тираду Пауэрса я сказал, что он обвиняет меня вместо того, чтобы навести порядок в своем доме. Что он чертовски глуп и безнравственен, насилуя малолеток. Он бросил трубку.
Братья засмеялись.
Лифт остановился, и они пошли к бальному залу. Дэвид остро ощутил их единство. Общие черты намного перевешивали их различия, и в данный момент их сила казалась непоколебимой. Всего два дня назад они были здесь, оплакивая Маргерит, и необщительность Брайса пугала. Но сегодня вечером Брайс был с ними, и это давало Дэвиду утешительное ощущение своей правоты.
— А как насчет Джулии? — спросил он. — Беспокоит ли тебя она и этот Сэм Килайн, финансовая информация о котором тебе была нужна?
— Этот вопрос на контроле.
Крейтон подавил злость и тревогу. Ему приходилось защищаться. Без Джулии у него была бы только одна проблема — старик. Джулия превратилась в Медузу Горгону — губительную и сметающую все препятствия в своем эгоистичном стремлении отомстить за убийство Маргерит.
— Как и было решено, мы стали следить через наши компании за банковскими операциями Килайна, в том числе за его тремя кредитными карточками, но он ни разу не снимал с них деньги после звонка Винса. Это странно, если учесть, что им нужны средства, чтобы скрываться и дальше.
— Не так уж странно. Этот тип жутко ловкий. Не забывай, что он какое-то время был профессиональным оперативным агентом. Но не беспокойся. Я ожидаю, что в течение часа мне позвонят и сообщат, что он и Джулия больше нам не мешают. — Крейтон сделал паузу. — И старик тоже. Говорил ли я, что он удрал из приюта для престарелых?
Брайс и Дэвид застыли на месте и уставились на Крейтона.
— Отец? Удрал? — эхом отозвался Брайс. — Дьявол!
— Это может грозить бедой, — сказал Дэвид, тряся головой.
— Действительно, — кивнул Крейтон. — Но люди Винса найдут его. Кроме того, старик выжил из ума, правильно? Мы доказали это в суде. Никто не станет верить ни одному слову из его лепета.
Они вошли в бальный зал. Дэвид и Брайс, все еще обеспокоенные, молчали. Крейтон повел их к дальней стене справа, где в качестве бара был установлен длинный стол, покрытый камчатной скатертью цвета слоновой кости. В середине стола помещалась ледяная скульптура, которую при них еще продолжал вырезать скульптор. Она изображала государственную печать Соединенных Штатов — огромную по размерам, с великолепными и острыми когтями у американского орла. Дымчато-белая скульптура возвышалась над ними на высоту почти в два метра. Это произведение внушало благоговение, как и положено сверкающему центральному элементу праздничного бала.
— Сколько же это стоит? — громко спросил Дэвид.
— Много, — усмехнулся Крейтон. — Но кому какое дело, в конце концов? Внутри имеется механический фонтан. В определенный момент из резервуара через двенадцать отверстий будет течь шампанское. Телевизионщикам это понравится. На Си-эн-эн это уже показывают.
Дэвид и Брайс усмехнулись, а в это время к Крейтону спешил слуга в белом.
— Тут свежие новости, сэр. Они касаются отвратительного прошлого сенатора Пауэрса. Репортеры хотели бы поговорить с вами.
Ворота из кованого железа открылись, репортеры, фотографы и телеоператоры образовали плотную группу перед ступенями, которые вели к высокой двери флигеля. На этом месте он объявлял о выдвижении своей кандидатуры. И здесь же было сделано большинство фотографий старика и членов семьи с президентами и другими выдающимися людьми. Теперь эти фотографии украшали кабинет в особняке и кабинеты его братьев, детей, племянников и племянниц. Они были важным символом всей семьи, и на каком-то подсознательном уровне многие американцы тоже признали бы их в этом качестве. Вот что бывает, когда достаточное число знаменитостей снимаются на одном и том же месте на протяжении нескольких десятилетий. Теперь это было место для Крейтона.
Его пресс-секретарь, стоя на верхней ступеньке, открыл собрание:
— Я известил судью Редмонда о вновь открывшихся свидетельствах, касающихся главного суперинтенданта Джеффри Стаффилда...
Крейтон подавил улыбку. Репортерша Ассошиэйтед Пресс, получившая анонимный намек от Винса, нашла чемодан, который Майя Стерн оставила в комнате Стаффилда вместо того, который Стаффилд взял в Хитроу. В новом чемодане уже не было следящего устройства в застежке, которое могла бы найти полиция, зато внутри находились бумаги и фотографии, иллюстрирующие прискорбные деяния с детьми не только Пауэрса, но и Стаффилда.
Кровавая надпись на стене над ванной была сделана мертвым пальцем самого Стаффилда, так что отпечаток был несмываемым свидетельством вины не только Пауэрса, но и Стаффилда. В конце концов все это должно было представлять раскаяние и чувство долга главного суперинтенданта Стаффилда, которое побудило его разоблачить другого грешника и не позволить ему стать президентом, а затем убить себя, чтобы покончить с долгой чередой преступных деяний, прежде чем его самого не вывели на чистую воду. Именно на такой ход мыслей рассчитывал Крейтон.
Как только пресс-секретарь закончил свои вступительные замечания, Крейтон вышел на площадку над лестницей, изобразив на лице необходимую степень суровости. Взглядом он охватил ожидающую толпу. На мгновение у него возникло ощущение, что он опять оказался в суде и освидетельствует уважаемых прокуроров и достопочтенных слушателей. А затем он перенесся еще раньше во времени к рисовым полям Вьетнама — к страху смерти, дымящемуся напалму, пулям.
Старик научил его быть целеустремленным. Вьетнам научил его быть дерзким. А Верховный суд научил умению управлять. Сейчас он наслаждался восторженным молчанием журналистов, их интересом к себе, и заговорил, тщательно сообразуя тональность с серьезностью произошедшего:
— Дамы и господа. С самого начала развития событий я подчеркивал важность того, что нельзя признавать человека виновным, пока не состоялся справедливый суд. У меня были свои сомнения по поводу того, что Дуглас Пауэрс мог совершить те отвратительные поступки, в которых его обвиняли. Но мы должны смотреть в лицо фактам. Завтра состоятся выборы Осталось совсем мало времени для того, чтобы найти неопровержимые свидетельства невиновности сенатора Пауэрса. Лично мне такая ситуация совершенно отвратительна не только из-за серьезности преступлений, которые, очевидно, были совершены, но и потому, что всем нам нужно очень быстро решить, как реагировать на них.
Он сделал паузу. Репортеры деловито строчили в блокнотах. Другие высоко поднимали диктофоны. И сейчас было самое время, чтобы со всей силой ударить по Пауэрсу. Больше не будет благородного и отстраненного отношения. Но ему нужно было сделать это так, чтобы возросло уважение избирателей к нему, чтобы стало очевидно, что у них нет иного выбора, кроме как проголосовать за него. Фактически они должны получить в качестве президента лучшего человека.
Он властно и требовательно повысил голос:
— И теперь я призываю сенатора Пауэрса выйти и признать преступления, если он действительно совершал их, чтобы народ смог отреагировать честностью на его честность. Короче говоря, я думаю, что мы должны проголосовать за благо страны. Даже если сенатор невиновен, боюсь, что эти обвинения будут преследовать его администрацию, и Америка многие годы будет участвовать в спектакле, который подорвет налгу репутацию за границей и, что важнее, лишит нас возможности продвигаться вперед во внутренней политике. — Он обвел журналистов взглядом. Один из них кивнул. Крейтон энергично продолжал: — Наша страна погрязнет в новых слухах, новых обвинениях, новых расследованиях, может быть, даже в новых свидетельствах, но все в конце концов закончится ордером на его арест. Мы уже достаточно намучились с этим при предыдущих администрациях.
Теперь уже больше журналистов стали кивать в знак согласия. Он был оратором, известным своим умением убеждать толпу. Эти журналисты — люди стойкие, циничные, они приучены относиться ко всему с недоверием. Но как раз сейчас они были единственными слушателями, с которыми необходимо было считаться. В конце концов, именно они ведут бои в низменных окопах политического скандала. Если он сможет убедить их, то за ними последует весь народ.
Он посмотрел в глаза некоторым из них. В его голосе звучало возмущение, когда он взывал:
— Америка — мировой лидер. Я не понимаю, как мы в здравом уме можем избрать человека на важнейший государственный пост, имея глубокие сомнения не только по поводу его характера, но и по поводу чистоты его рук... и его души. — Еще больше голов закивали. Его голос уже гремел, а сам Крейтон излучал силу. — При данных обстоятельствах он не может быть лидером. Ему не следует быть лидером. Дуглас Пауэрс не должен возглавлять страну!
Засверкали вспышки. Зажужжали камеры. Крейтон Редмонд стоял, не двигаясь с места, купаясь в волне одобрения, которая, казалось, исходила от пресыщенной прессы. Президентство было целью всей его жизни. Все остальное не имело значения. Он жаждал его с ненасытным голодом истощенного человека.
Он ждал, надеясь...
И случилось немыслимое. Один из репортеров захлопал. Затем другой. Скоро аплодировали все. Оживленные лица репортеров словно излучали поддержку, и она нашла прямое выражение в громе аплодисментов. Они были американцами. Они хотели незапятнанного, честного президента. Крейтон Редмонд, бывший ранее выдающимся судьей Верховного суда, являлся именно таким человеком.
По моим представлениям, Остриан и Редмонд в равной степени ответственны за смерть Мааса.
Мне они всегда казались очень похожими, практически одинаковыми. Когда я вновь нашел их, то увидел, как процветает их бизнес, как их семьи здоровеют и богатеют и как растет их положение в обществе. Они взяли так много, но не были наказаны. Вместо этого, кажется, они получили награду, а их жизнь стала счастливой и успешной.
Что я мог поделать? Я ломал голову над этим. И затем нашел решение. Я должен рассказать правду их старшим сыновьям...
* * *
12.02. ПОНЕДЕЛЬНИКОЙСТЕР-БЭЙ (ШТАТ НЬЮ-ЙОРК)
Весь Арбор-Нолл оживленно готовился к празднеству. Теннисные корты накрыли высоким белым тентом с нагревателями, которые питал большой генератор. Повара трудились в кухне размером с отель, поскольку использование привозного питания было сочтено слишком рискованным. Телефоны звонили. Секретная служба неохотно раздавала поручения дополнительным агентам, прибывшим для патрулирования территории. Они занимали позиции у главных ворот, чтобы наблюдать за прибывающими гостями. Окружная полиция прислала дополнительный персонал для слежения за отдаленными входами и за толпой, которая уже собиралась снаружи. Они пришли не для того, чтобы выразить свою поддержку кандидату, а чтобы поглазеть на знаменитостей и сильных мира сего.
Телевизионные бригады устраивались у главных ступеней особняка, чтобы заснять прибытие каждой знаменитой особы. Это должен был быть день вечерних туалетов, дорогих вин и ликеров, гурманского обеда из семи блюд и танцевального оркестра в огромном зеркальном бальном зале на третьем этаже. Вышагивая среди хорошо организованного хаоса, Крейтон глубоко в душе улыбался. Он только что разговаривал по телефону с Майей Стерн. Джулия и Килайн появились в гостинице Стаффилда, как и ожидалось, после инцидента с музыкантом-наркоманом Граффи О'Ди. Стаффилд был ликвидирован, и теперь Майя Стерн выслеживала Джулию и Килайна. Сегодня великий день.
Рядом с ним появился Брайс. Он был в своих обычных ковбойских сапогах, джинсах и фланелевой рубашке. Поредевшие рыжие волосы были аккуратно зачесаны назад, а румяное лицо расплылось в улыбке.
— Дугласу Пауэрсу остается только молча страдать.
Крейтон усмехнулся:
— Так что ты решил наконец полюбить политику.
— Так, как любишь ее ты, — спокойно сказал Брайс, — полностью. Пленных не брать. Черт возьми, да ты бы мог стать титаном в бизнесе, Крейтон. Даже старика переплюнул бы.
— Возможно. Но и место президента сойдет.
К ним присоединился Дэвид.
— А, вот и вы.
— Добро пожаловать, — пригласил Крейтон. — У меня есть кое-что забавное.
Он повел братьев мимо шедевров искусства, украшавших огромный холл. Они настолько привыкли к этой ошеломительной красоте, что уже не замечали ее. Они вошли в лифт, и Крейтон нажал кнопку третьего этажа.
Пока лифт поднимался, Дэвид со злостью смотрел на него. Хотя ему не были интересны подробности грязных трюков Крейтона, уяснив роль Джеффри Стаффилда, Дэвид сразу же догадался, на что пошли миллионы, которые потребовались Винсу.
— Ты ведь знаешь, — сказал Дэвид, — что мне, пришлось заплатить шесть миллионов долларов, которых мы никогда не увидим. Боже, хоть бы мы выиграли.
— Я называю эти миллионы капиталовложением, — спокойно ответил Крейтон. — Они гарантируют еще одно откровение, сегодня днем оно пошлет Пауэр-са в штопор, из которого бедняга никогда не выйдет.
Он посмотрел на Дэвида, который был одет, так же как он, в твидовый костюм, сшитый на заказ, и в рубашку из хлопка, похожего на шелк. Все трое скоро должны будут облачиться во фраки.
— Он ведь звонил мне.
— Сенатор Пауэрс? — одновременно спросили Дэвид и Брайс.
Крейтон кивнул:
— Он угрожал. Сказал, что, если он провалится, я тоже провалюсь. Обычные избитые фразы о том, как он посадит своих людей мне на хвост, пока они не раскопают связь между мной и Стаффилдом и любым другим гнусным делом, которое он сможет повесить на меня.
Дэвид проявил беспокойство:
— Полагаю, ты предпринял меры безопасности?
— Боже мой, Крейтон, — прямо сказал Брайс, — если они прищучат тебя, они и нас потянут.
Такова была неприглядная сторона «кулака Токугавы», но раньше они никогда с ней не сталкивались.
Крейтон улыбнулся:
— Мы никак не связаны со Стаффилдом.
Он не сказал, что агенты, предоставившие фальшивые сведения, уже были мертвы, — погибли в результате несчастных случаев, плюс еще один, которого хватил сердечный приступ, устроенный с помощью секретного порошка, имевшегося в арсенале Компании. Даже если ложь относительно Пауэрса в конце концов вскроется, никто и ничто не свяжет ее с Редмондами.
— В ответ на тираду Пауэрса я сказал, что он обвиняет меня вместо того, чтобы навести порядок в своем доме. Что он чертовски глуп и безнравственен, насилуя малолеток. Он бросил трубку.
Братья засмеялись.
Лифт остановился, и они пошли к бальному залу. Дэвид остро ощутил их единство. Общие черты намного перевешивали их различия, и в данный момент их сила казалась непоколебимой. Всего два дня назад они были здесь, оплакивая Маргерит, и необщительность Брайса пугала. Но сегодня вечером Брайс был с ними, и это давало Дэвиду утешительное ощущение своей правоты.
— А как насчет Джулии? — спросил он. — Беспокоит ли тебя она и этот Сэм Килайн, финансовая информация о котором тебе была нужна?
— Этот вопрос на контроле.
Крейтон подавил злость и тревогу. Ему приходилось защищаться. Без Джулии у него была бы только одна проблема — старик. Джулия превратилась в Медузу Горгону — губительную и сметающую все препятствия в своем эгоистичном стремлении отомстить за убийство Маргерит.
— Как и было решено, мы стали следить через наши компании за банковскими операциями Килайна, в том числе за его тремя кредитными карточками, но он ни разу не снимал с них деньги после звонка Винса. Это странно, если учесть, что им нужны средства, чтобы скрываться и дальше.
— Не так уж странно. Этот тип жутко ловкий. Не забывай, что он какое-то время был профессиональным оперативным агентом. Но не беспокойся. Я ожидаю, что в течение часа мне позвонят и сообщат, что он и Джулия больше нам не мешают. — Крейтон сделал паузу. — И старик тоже. Говорил ли я, что он удрал из приюта для престарелых?
Брайс и Дэвид застыли на месте и уставились на Крейтона.
— Отец? Удрал? — эхом отозвался Брайс. — Дьявол!
— Это может грозить бедой, — сказал Дэвид, тряся головой.
— Действительно, — кивнул Крейтон. — Но люди Винса найдут его. Кроме того, старик выжил из ума, правильно? Мы доказали это в суде. Никто не станет верить ни одному слову из его лепета.
Они вошли в бальный зал. Дэвид и Брайс, все еще обеспокоенные, молчали. Крейтон повел их к дальней стене справа, где в качестве бара был установлен длинный стол, покрытый камчатной скатертью цвета слоновой кости. В середине стола помещалась ледяная скульптура, которую при них еще продолжал вырезать скульптор. Она изображала государственную печать Соединенных Штатов — огромную по размерам, с великолепными и острыми когтями у американского орла. Дымчато-белая скульптура возвышалась над ними на высоту почти в два метра. Это произведение внушало благоговение, как и положено сверкающему центральному элементу праздничного бала.
— Сколько же это стоит? — громко спросил Дэвид.
— Много, — усмехнулся Крейтон. — Но кому какое дело, в конце концов? Внутри имеется механический фонтан. В определенный момент из резервуара через двенадцать отверстий будет течь шампанское. Телевизионщикам это понравится. На Си-эн-эн это уже показывают.
Дэвид и Брайс усмехнулись, а в это время к Крейтону спешил слуга в белом.
— Тут свежие новости, сэр. Они касаются отвратительного прошлого сенатора Пауэрса. Репортеры хотели бы поговорить с вами.
* * *
Крейтон решил встретиться с журналистами на ступенях флигеля. Он дал им пятнадцать минут на то, чтобы собраться и установить оборудование, а затем вышел на улицу в сопровождении членов избирательного штаба. Они прошли по той же мощеной дорожке, по которой он так часто в течение многих лет ходил с трепетом, когда его вызывал всесильный и грозный отец. Странным образом ему не хватало старика. Крейтону хотелось бы уличить его в ревности. Эта мысль сулила что-то новое... и приятное.Ворота из кованого железа открылись, репортеры, фотографы и телеоператоры образовали плотную группу перед ступенями, которые вели к высокой двери флигеля. На этом месте он объявлял о выдвижении своей кандидатуры. И здесь же было сделано большинство фотографий старика и членов семьи с президентами и другими выдающимися людьми. Теперь эти фотографии украшали кабинет в особняке и кабинеты его братьев, детей, племянников и племянниц. Они были важным символом всей семьи, и на каком-то подсознательном уровне многие американцы тоже признали бы их в этом качестве. Вот что бывает, когда достаточное число знаменитостей снимаются на одном и том же месте на протяжении нескольких десятилетий. Теперь это было место для Крейтона.
Его пресс-секретарь, стоя на верхней ступеньке, открыл собрание:
— Я известил судью Редмонда о вновь открывшихся свидетельствах, касающихся главного суперинтенданта Джеффри Стаффилда...
Крейтон подавил улыбку. Репортерша Ассошиэйтед Пресс, получившая анонимный намек от Винса, нашла чемодан, который Майя Стерн оставила в комнате Стаффилда вместо того, который Стаффилд взял в Хитроу. В новом чемодане уже не было следящего устройства в застежке, которое могла бы найти полиция, зато внутри находились бумаги и фотографии, иллюстрирующие прискорбные деяния с детьми не только Пауэрса, но и Стаффилда.
Кровавая надпись на стене над ванной была сделана мертвым пальцем самого Стаффилда, так что отпечаток был несмываемым свидетельством вины не только Пауэрса, но и Стаффилда. В конце концов все это должно было представлять раскаяние и чувство долга главного суперинтенданта Стаффилда, которое побудило его разоблачить другого грешника и не позволить ему стать президентом, а затем убить себя, чтобы покончить с долгой чередой преступных деяний, прежде чем его самого не вывели на чистую воду. Именно на такой ход мыслей рассчитывал Крейтон.
Как только пресс-секретарь закончил свои вступительные замечания, Крейтон вышел на площадку над лестницей, изобразив на лице необходимую степень суровости. Взглядом он охватил ожидающую толпу. На мгновение у него возникло ощущение, что он опять оказался в суде и освидетельствует уважаемых прокуроров и достопочтенных слушателей. А затем он перенесся еще раньше во времени к рисовым полям Вьетнама — к страху смерти, дымящемуся напалму, пулям.
Старик научил его быть целеустремленным. Вьетнам научил его быть дерзким. А Верховный суд научил умению управлять. Сейчас он наслаждался восторженным молчанием журналистов, их интересом к себе, и заговорил, тщательно сообразуя тональность с серьезностью произошедшего:
— Дамы и господа. С самого начала развития событий я подчеркивал важность того, что нельзя признавать человека виновным, пока не состоялся справедливый суд. У меня были свои сомнения по поводу того, что Дуглас Пауэрс мог совершить те отвратительные поступки, в которых его обвиняли. Но мы должны смотреть в лицо фактам. Завтра состоятся выборы Осталось совсем мало времени для того, чтобы найти неопровержимые свидетельства невиновности сенатора Пауэрса. Лично мне такая ситуация совершенно отвратительна не только из-за серьезности преступлений, которые, очевидно, были совершены, но и потому, что всем нам нужно очень быстро решить, как реагировать на них.
Он сделал паузу. Репортеры деловито строчили в блокнотах. Другие высоко поднимали диктофоны. И сейчас было самое время, чтобы со всей силой ударить по Пауэрсу. Больше не будет благородного и отстраненного отношения. Но ему нужно было сделать это так, чтобы возросло уважение избирателей к нему, чтобы стало очевидно, что у них нет иного выбора, кроме как проголосовать за него. Фактически они должны получить в качестве президента лучшего человека.
Он властно и требовательно повысил голос:
— И теперь я призываю сенатора Пауэрса выйти и признать преступления, если он действительно совершал их, чтобы народ смог отреагировать честностью на его честность. Короче говоря, я думаю, что мы должны проголосовать за благо страны. Даже если сенатор невиновен, боюсь, что эти обвинения будут преследовать его администрацию, и Америка многие годы будет участвовать в спектакле, который подорвет налгу репутацию за границей и, что важнее, лишит нас возможности продвигаться вперед во внутренней политике. — Он обвел журналистов взглядом. Один из них кивнул. Крейтон энергично продолжал: — Наша страна погрязнет в новых слухах, новых обвинениях, новых расследованиях, может быть, даже в новых свидетельствах, но все в конце концов закончится ордером на его арест. Мы уже достаточно намучились с этим при предыдущих администрациях.
Теперь уже больше журналистов стали кивать в знак согласия. Он был оратором, известным своим умением убеждать толпу. Эти журналисты — люди стойкие, циничные, они приучены относиться ко всему с недоверием. Но как раз сейчас они были единственными слушателями, с которыми необходимо было считаться. В конце концов, именно они ведут бои в низменных окопах политического скандала. Если он сможет убедить их, то за ними последует весь народ.
Он посмотрел в глаза некоторым из них. В его голосе звучало возмущение, когда он взывал:
— Америка — мировой лидер. Я не понимаю, как мы в здравом уме можем избрать человека на важнейший государственный пост, имея глубокие сомнения не только по поводу его характера, но и по поводу чистоты его рук... и его души. — Еще больше голов закивали. Его голос уже гремел, а сам Крейтон излучал силу. — При данных обстоятельствах он не может быть лидером. Ему не следует быть лидером. Дуглас Пауэрс не должен возглавлять страну!
Засверкали вспышки. Зажужжали камеры. Крейтон Редмонд стоял, не двигаясь с места, купаясь в волне одобрения, которая, казалось, исходила от пресыщенной прессы. Президентство было целью всей его жизни. Все остальное не имело значения. Он жаждал его с ненасытным голодом истощенного человека.
Он ждал, надеясь...
И случилось немыслимое. Один из репортеров захлопал. Затем другой. Скоро аплодировали все. Оживленные лица репортеров словно излучали поддержку, и она нашла прямое выражение в громе аплодисментов. Они были американцами. Они хотели незапятнанного, честного президента. Крейтон Редмонд, бывший ранее выдающимся судьей Верховного суда, являлся именно таким человеком.
51
12. 30. ПОНЕДЕЛЬНИК
НЬЮ-ЙОРК
Взятый напрокат Джулией и Сэмом «Мустанг» был припаркован недалеко от Пятьдесят пятой улицы. Они благоразумно оставили украденную машину и быстро пересели в него. Сэм выехал в основной поток транспорта, а в это время Джулия объясняла, каким образом, увидев священника и вывеску на церковной кухне, она поняла, где должны находиться отец Майкл и Лайл.
НЬЮ-ЙОРК
Взятый напрокат Джулией и Сэмом «Мустанг» был припаркован недалеко от Пятьдесят пятой улицы. Они благоразумно оставили украденную машину и быстро пересели в него. Сэм выехал в основной поток транспорта, а в это время Джулия объясняла, каким образом, увидев священника и вывеску на церковной кухне, она поняла, где должны находиться отец Майкл и Лайл.