Лоуэлл Элизабет. Заколдованная

   — Ты вытерпишь, если я войду еще немного глубже? — спросил Дункан.
   — Но я совсем не чувствую боли, когда ты во мне, а только удовольствие.
   Чуть хрипловатый шепот Эмбер был Дункану так же сладок, как таинственные движения ее тела и опьяняющий аромат ее страсти, еще более экзотический, чем запахи сандалового дерева и мирра.
   — Подними ноги и обхвати ими меня, — тихим голосом проговорил Дункан.
   Когда Эмбер сделала так, как он велел, наслаждение стало еще острее.
   — Держись за меня, — сказал Дункан. — Прижмись как можно теснее и крепче.
   Эмбер хотела спросить, для чего это нужно, но ощущение того, как он медленно дошел в ней до конца, заполнив ее теперь целиком, отняло у нее слова, мысли, отняло все, оставив лишь пронзительный экстаз. С дрожащим, прерывистым криком она отдалась наслаждению полного слияния со своим темным воином.
   — Теперь ты чувствуешь, как сильно я хочу тебя? — спросил Дункан сквозь стиснутые зубы.
   — Я чувствую тебя внутри себя. Всего целиком.
   — Больно?
   — Нет. Это наслаждение — такое сильное, что даже страшно. Твое желание и мое вместе.
   Улыбаясь немного мрачной улыбкой, Дункан медленно двинулся вспять из той нежной мягкой глубины, которой достиг с такой мучительной осторожностью.
   — Нет! — почти вскрикнула Эмбер. — Ты нужен мне!
   — Не больше, чем мне нужна ты.
   У нее перехватило дыхание, когда Дункан вернулся, погрузившись в нее глубоко, снова наполнив ее собою. Он повторил движение со сдержанной силой, и это возбудило ее еще больше, потому что она явственно воспринимала всю необузданность его желания.
   От их соединенных тел распространилось какое-то странное, неземное мерцание. Глаза Эмбер расширились, когда она почувствовала, как ее охватывает пламя — нежное и свирепое в одно и то же время. Она беспомощно задрожала.
   — Дункан, я больше не выдержу. Это… нет сил…
   Голос Эмбер оборвался. По ее телу стали прокатываться повторяющиеся сладко-мучительные судороги, и каждое сотрясение лишь притягивало его еще ближе к ней, еще больше распаляя снедавший ее огонь.
   Дункан губами поймал трепещущий крик, сорвавшийся с губ Эмбер в то мгновение, когда ее исход хлынул на него, лаская каждым глубоко скрытым в ней толчком экстаза. С каждым своим входом он пил вино ее страсти.
   На несколько сладостных и томительных мгновений Дункан замер в неподвижности над Эмбер, упиваясь ясным свидетельством того, что с ним она узнала наслаждение.
   Когда сдерживаться дольше стало невозможно, он начал двигаться со все возрастающей мощью. Каждое его движение у нее внутри вызывало все новые нежные содрогания и сжатия. Ее лицо стало напряженным, неуловимо изменилось в полете, который уносил ее все выше и выше под воздействием его могучей мужской силы, раз за разом входившей в нее.
   Вдруг Эмбер выгнулась и содрогнулась, пронзенная неописуемым экстазом. В ее дрожащем крике было имя Дункана. Она прижалась к нему изо всех сил, ибо он был и бурей, и спасительным убежищем.
   Атласная теплота плоти Эмбер втягивала Дункана, ласкала его, сулила ему блаженство, равного которому он еще не испытывал. Он чувствовал, что теряет власть над собой, и пытался сопротивляться, потому что хотел бы остаться навеки в этом состоянии — между уверенностью в ее экстазе и предвкушением своего.
   — Ты совершенна, — хрипло проговорил Дункан. — Да поможет мне Бог, ибо ты нужна мне больше-всего на свете, больше, чем даже возвращение памяти!
   Дольше сдерживаться он не смог. Со стоном отрешения он дал волю своей страсти и излил ее в лоно янтарной колдуньи, упоительная глубина которого так гармонично принимала и вмещала его естество.

Глава 15

   Саймон в полном боевом снаряжении подъехал к замку Блэкторн на своем огромном боевом жеребце, скакавшем быстрым галопом. Рядом с ним ехал еще один рыцарь в кольчуге и боевом шлеме. С другой стороны Саймон вел в поводу темно-гнедого жеребца, который был никак не меньше его собственного.
   Гнедой жеребец был без всадника, а к пустовавшему седлу были приторочены меч в ножнах и длинный, каплевидной формы щит. Щит был украшен изображением головы черного волка — знаком Доминика ле Сабра, Глендруидского Волка.
   Вокруг всадников клубился холодный и тихий осенний туман. Копыта лошадей прогрохотали по опущенному мосту, который вел во внутренний двор Блэкторна. Несколько мгновений спустя под стальными подковами трех жеребцов зазвенели булыжники двора.
   На ступенях крыльца появилась женщина и стала с тревогой вглядываться в приехавших. Увидев жеребца без всадника, она подхватила подол богатого зеленого платья и быстро сбежала вниз по ступеням. Капюшон соскользнул у нее с головы, и ее огненно-рыжие волосы развевались по ветру, словно языки настоящего огня, пока она перебегала двор.
   Не обращая внимания на опасность быть растоптанной, она подбежала прямо к лошадям. При каждом быстром движении ее тела дрожали и звенели малюсенькие золотые колокольчики, украшавшие ее одежду.
   — Саймон! — крикнула она. — Где Дункан? Что случилось? Почему у тебя его боевой конь?
   Жеребец Саймона почти встал на дыбы, когда его всадник резко натянул поводья.
   — Не подходи, Мег! — приказал Саймон. — Если какая-нибудь из лошадей наступит на тебя, Доминик снесет мне голову.
   — И не только это, — произнес голос, донесшийся со стороны караульного помещения. — Я прикажу нанизать твое сердце на вертел и поджарить.
   Саймон обернулся и увидел брата, шагающего к нему по булыжникам двора.
   На Доминике был длинный плащ, такой же черный, как и его волосы, и лишенный каких бы то ни было украшений, за исключением большой серебряной застежки, скреплявшей плащ из тяжелой ткани. Да и не было нужды в каких-то еще украшениях, которые указывали бы на статус Доминика. Массивная застежка из чистого серебра была сделана в виде волчьей головы с необыкновенными хрустальными глазами, смотревшими на мир взглядом, в котором светилось древнее знание.
   Волк глендруидов, исчезнувший на тысячу лет, был найден и отдан воину, не принадлежавшему к клану глендруидов.
   Доминик миновал все еще беспокойно переступавших жеребцов и остановился лишь тогда, когда оказался между ними и женой. Убедившись, что Мег в безопасности, Доминик повернулся к Саймону и заговорил с ним.
   — Дункан жив? — напрямик спросил он. — Да.
   Мег прикрыла глаза и произнесла благодарственную молитву. Одной рукой Доминик обнял ее за плечи, привлек к себе, что-то тихо сказал ей в волосы. Она придвинулась еще ближе к нему, принимая поддержку мужа.
   — Дункан ранен? — спросил Доминик.
   — Да. И нет.
   Серебряные глаза Доминика сузились: он видел, что Саймон подавляет в себе какое-то клокочущее в нем сильное чувство.
   Зеленые глендруидские глаза тоже изучали Саймона, ибо Мег уловила ненависть, кипящую под маской кажущегося спокойствия. Она не видела Саймона в таком состоянии с тех пор, как вскоре после их свадьбы с Домиником он обвинил ее в попытке отравить мужа.
   Доминик повернулся и посмотрел на второго рыцаря. Шлем скрывал его белокурые волосы, но не мог скрыть его холодных, очень светлых глаз. Легким кивком головы Свен подтвердил то, о чем уже догадался Доминик.
   Больше ни слова не должно быть сказано о Дункане Максуэллском — слишком много вокруг ушей, которые могут подслушать.
   — Пойдем ко мне, — сказал Доминик.
   Он подал знак, и сразу несколько конюхов поспешили через двор, чтобы принять лошадей. Потом что-то сказал одному из ожидавших поодаль оруженосцев, и юноша бросился бегом в другую часть двора — сказать, чтобы из кухни принесли еду.
   Никто больше не произнес ни слова, пока все не оказались в уединении личных покоев хозяина. После того как влажные от тумана плащи были сняты и повешены сушиться, Доминик повернулся к брату.
   — Расскажи мне, что с Дунканом.
   — Его околдовали, — резко бросил Саймон.
   Саймон больше не скрывал обуревавшей его ненависти. Она потрескивала у него в голове подобно разряду молний.
   — Околдовали? — переспросила Мег. — Как это?
   — Он ничего не помнит о Блэкторне, не помнит, что присягал Доминику на верность, не помнит о своей помолвке с Арианой.
   Доминик приподнял одну черную бровь, отчего лицо его приобрело насмешливое выражение.
   — Клянусь Господом, — сказал Доминик. — Это может вызвать затруднения. Король Генрих был особенно доволен тем, что нашел жениха-сакса для норманнской наследницы.
   — Ты хочешь сказать, удобного жениха. Он твой вассал и косвенно оказывается обязанным Генриху, — заметил Свен. — Как я понимаю, хозяин замка Дегэрр-Хоулд не в восторге от предлагаемого союза.
   Усмешка Доминика была, не менее свирепой, чем усмешка волчьей морды, украшавшей его плащ.
   — Лорд Чарльз, — тихо произнес Доминик, — спал и видел, как расширит свои владения, удачно выдав замуж дочь. А вместо этого брак Арианы укрепит господство Генриха.
   — И твое влияние, — добавил довольным тоном Свен.
   — Да. Тебе попадались люди Чарльза в Спорных Землях?
   — Нет, — ответил Свен.
   — А тебе, Саймон?
   — Кроме следов колдовства, мне ничего не попадалось, — мрачно буркнул тот.
   Доминик искоса взглянул на жену.
   — Колдовство — это по твоей части, — с улыбкой сказал он.
   — И это говорит Глендруидский Волк, — пробормотал Свен.
   Доминик усмехнулся еще шире, но не стал больше расспрашивать Саймона.
   — Какого рода чары или колдовство ты подозреваешь? — спросила Мег у деверя.
   — Спроси у проклятой ведьмы, что живет в Спорных Землях.
   — Прошу тебя, начни с самого начала, — сказала Мег.
   Эти слова были не только просьбой, но и приказом.
   Саймон не обиделся. Он питал привязанность и уважение к этой глендруидской женщине, которая спасла жизнь Доминику, сильно рискуя лишиться своей.
   — Мы со Свеном расстались у Морского Дома, — начал Саймон. — Он хотел посмотреть, правду ли болтали о каком-то полностью снаряженном боевом жеребце, который якобы бродит в лесу подобно дикому зверю и убегает от всех, кто пытается поймать его. Крупный жеребец темно-гнедой масти…
   Мег взглянула на Свена.
   — Жеребец Дункана? — спросила она.
   — Я тоже так подумал. Мне приходилось слышать, как Дункан подзывал его, свистя по-соколиному. Ну, я и стал свистеть по всему лесу, пока Щит не подбежал ко мне, словно большая собака, радуясь, что может вернуться домой.
   Мег снова повернулась к Саймону.
   — Пока Свен прочесывал лес, — продолжил свой рассказ Саймон, — я решил проверить разные слухи о том, что делается в Морском Доме.
   Мег с силой выдохнула.
   — Это был опасный риск, — сказала она. — Говорят, что сэр Эрик — колдун. И в Морском Доме властвует он.
   Блестящие черные глаза Саймона заискрились потаенным смехом. Ему было внове, чтобы о нем пеклась и беспокоилась женщина. Он обнаружил, что это довольно приятно.
   Все еще улыбаясь, Саймон снял шлем и опустил его на стол рядом с видавшим виды шлемом Свена.
   — Колдовство сэра Эрика — если оно существует, — похоже, не столь могущественно, чтобы он мог читать мои мысли, — сказал Саймон. — Он поверил моим россказням о том, будто я странствую из религиозных побуждений.
   У Мег вырвался какой-то звук, который мог означать все, что угодно, в том числе и досаду на любимого деверя.
   — Я пробыл там всего несколько дней, когда в Морской Дом прибыли мужчина и девушка, — продолжал Саймон. — На девушке была одежда в золотых тонах и украшения из драгоценного янтаря, которые она носила так, как если бы они были медные.
   — Янтарь? — взволнованно переспросила Мег.
   — Да. Ее и зовут так же — Эмбер.
   Доминик уловил внезапное волнение жены. Он с беспокойством посмотрел на нее, но все ее внимание было обращено на Саймона.
   — Эмбер, — повторила Мег. — Просто Эмбер, и все.
   — Ее называли Неприкосновенной, — сказал Свен, понизив голос, — ибо никому, будь то мужчина или женщина, не дозволялось прикасаться к ней. Мег замерла на мгновение.
   — Продолжай, — велела она Саймону.
   — Похоже, молва все сильно преувеличила, — насмешливо произнес Саймон. — Эмбер обвивалась вокруг своего спутника, словно плюш вокруг могучего дуба.
   — Правда? — удивленно спросила Мег. — Тогда это не могла быть Эмбер Неприкосновенная.
   Саймон и Свен обменялись взглядами. Не согласиться с мнением жены своего лорда рискнул Саймон.
   — Возможно, и нет, — осторожно заговорил он, — но рыцари и оруженосцы Морского Дома думали, что это Эмбер, а они-то знают ее много лет.
   — Как странно.
   — Эрик Непобедимый тоже называл ее Эмбер, — добавил Саймон. — С ее помощью он узнавал, правду ли говорит ее спутник.
   — А, так вот почему она прикасалась к мужчине, — чтобы узнать что-то, — сказала Мег. — Она одна из Наделенных Знанием.
   — О чем вы это толкуете? — спросил Доминик.
   — Ты разве не помнишь? — спросила Мег. — Когда ты строил разные планы, как можно было бы взять замок Каменного Кольца, я рассказывала тебе о Наделенных Знанием.
   Доминик нахмурился.
   — Да, но, честно говоря, я не поверил этим глупостям о колдунах, превращениях, пророчествах и тому подобной болтовне.
   В зеленых глазах Мег заплясали веселые искорки Ее муж носил древнее изображение Глендруидского Волка, но его выводило из терпения то, чего он не мог потрогать, измерить, поколотить, взять в осаду.
   Или в объятия.
   — В некоторых случаях, милорд, — тихо проговорила Мег, — то, чего нельзя потрогать, обладает большим могуществом по сравнению с тем, что потрогать можно.
   — Это трудная истина для такого воина, как я, — сказал Доминик.
   Мег кивнула.
   — Но у меня чудесный учитель, — с улыбкой добавил он. — Я теперь знаю, что любовь целительницы из рода глендруидов может взять замерзшее сердце воина, вывернуть его наизнанку и сделать его снова горячим.
   Улыбка, которой обменялись Мег и Доминик, удивительно напомнила Саймону об Эмбер и Дункане. Это сходство одновременно рассердило и встревожило его.
   — Итак, — сказала Мег, вновь повернувшись к Саймону, — Эмбер читала в душе у своего спутника. Рассказывай дальше
   Саймон и Свен переглянулись.
   — Может статься, она и впрямь прикасалась к этому человеку с целью что-то узнать. — В голосе Саймона слышалось сомнение. — Только она все же больше смахивала на девицу в обществе возлюбленного.
   — Не все ли равно? — спросил Доминик с растущим нетерпением. — Меня заботит Дункан, мне нет дела до какой-то кельтской ведьмы.
   — То-то и оно, — возразил Саймон. — Спутником ведьмы был Дункан Максуэллский.
   Мгновенно поза Доминика изменилась. Он стал похож на сокола, издалека увидевшего добычу и готового упасть на нее камнем.
   И поразить.
   — Дункана привезли как пленника? — требовательно спросил Доминик.
   — На нем не было видимых глазу оков, кроме пальцев Эмбер, которыми она держала его за запястье.
   — Вряд ли этого достаточно, чтобы удержать такого могучего воина, как Дункан, — сухо заметил Доминик. — Разве что эта Эмбер какая-нибудь новая Боадицея, явившаяся поражать мужчин своим огромным мечом.
   — Меч, которым она поразила Дункана…
   — Что? — резким тоном перебила его Мег. — Ты же говорил, что Дункан цел и невредим!
   Саймон посмотрел в ясные зеленые глаза Мег и ему захотелось очутиться где-нибудь в другом месте.
   — Я знаю, что ты нежно привязана к нему, — сказал Саймон.
   Доминик стоял с угрюмым видом. Несмотря на уверенность в любви Мег, он чувствовал, что ему не слишком по душе ее привязанность к Дункану Максэллскому, с которым они вместе росли.
   — Но я боюсь, — мрачно продолжал Саймон, — что эта проклятая ведьма Эмбер украла у Дункана душу.
   — Он мертв? — отрывисто спросил Доминик.
   — Нет. Но и не жив, если сравнить с тем, каким мы его знали.
   — Объясни.
   Что-то в голосе Доминика заставило Свена переступить с ноги на ногу и бросить беспокойный взгляд на плащ лорда. Глаза волчьей головы на застежке блестели отраженным светом огня, казались умными, живыми и ничуть не менее свирепыми, чем у хозяина.
   — Все так, как я уже говорил тебе, — раздельно произнес Саймон. — Дункан ничего не помнит о своей жизни до того, как оказался в Спорных Землях.
   — Ты уверен в этом? — спросил Доминик. — А вдруг он, как Свен, притворяется кем-то другим, чтобы разведать, как и что?
   — Я молился, чтобы это было правдой, — ответил Саймон.
   Мег только покачала головой. Она вспомнила прямой и открытый нрав Дункана, и у нее в глазах блеснули слезы.
   — Он не такой, как Свен, — проговорила Мег. — Не лицедей, способный играть разные роли.
   — Человек может научиться лицедейству, если от этого будет зависеть его жизнь, — заметил Доминик.
   Мег на мгновение закрыла глаза. Когда они опять открылись, это были решительные глаза целительницы из рода глендруидов. И когда она заговорила, голос ее был бесстрастен.
   — Продолжай, Саймон. Я бы хотела больше услышать о превращении Дункана. Я бы хотела услышать все. Саймон бросил беспокойный взгляд на Доминика. Но лицо брата не предвещало ничего хорошего.
   — Я не подал вида, что узнал Дункана, — сказал Саймон, снова повернувшись к Мег. — Он уставился на меня так, будто пытался понять, видел ли меня раньше.
   — Как его представили тебе? — спросила она.
   — Как человека, лишившегося памяти.
   — А как они называли его?
   — Дунканом.
   — Почему?
   — Потому что у него темные волосы и он воин. Во всяком случае, именно так сказал Эрик.
   — Они объяснили, каким образом Дункан потерял память?
   — Нет, — резко ответил Саймон. — Эрик сказал, что нашел Дункана во время грозы, бесчувственного и совершенно нагого, если не считать того янтарного талисмана, что дала ему ты.
   — Свен, а ты что слышал? — спросила Мег.
   — Только то, что и Саймон.
   — Талисман спас ему жизнь, — добавил Саймон.
   — Это как же? — спросил Доминик.
   — Эрик ждал появления Дункана Максуэллского или его рыцарей. Обычного чужака убили бы на месте как шпиона или разбойника. А чужак с янтарным талисманом на шее — это другое дело.
   — И они отнесли Дункана к Эмбер Неприкосновенной, — закончила за него Мег.
   Саймон с любопытством посмотрел на нее: интересно, как она догадалась?
   — Да, — спокойно сказал Свен. — Говорят, что любая янтарная вещь принадлежит ей.
   — Да, — подтвердила Мег.
   Какое-то время — достаточное, чтобы человек успел сделать нескольких медленных вдохов и выдохов, — она смотрела в такую даль, которая доступна лишь глазам глендруидов.
   — Ты знала, соколица моя милая? — мягко спросил ее Доминик. — Не потому ли ты дала Дункану этот талисман?
   — Мне приснился янтарь, — ответила она. — И еще мне приснилось, что Дункану грозит большая опасность.
   Легкая усмешка тронула губы Доминика.
   — А мне и наяву было известно об опасности. Вот почему я отправил Дункана захватить замок Каменного Кольца. Только могучему воину под силу справиться с таким делом в Спорных Землях.
   — И только богатому рыцарю по карману нанять достаточное число бойцов, чтобы удерживать такое поместье, — добавил Саймон.
   — Верно, — отозвался Доминик. — Вот зачем король Генрих устроил этот брак с дочерью Чарльза, барона Дегэрра.
   — На этот брак не рассчитывай, — резко бросил Саймон.
   — Почему нет?
   — Люди в Морском Доме бились об заклад, скоро ли Эмбер выйдет замуж за Дункана Безымянного, единственного мужчину, к которому она может прикасаться, ощущая при этом удовольствие.
   — Клянусь Господом! — прорычал Доминик. — Дункан, должно быть, рехнулся. Леди Ариана прибыла три дня назад!
   На лице у Саймона отразилось удивление.
   — Я не видел во дворе незнакомых людей или слуг.
   — Она приехала в сопровождении одной служанки и трех рыцарей, которые охраняли ее приданое, — сказала Мег.
   — Рыцари отправились обратно, как только приданое оказалось в безопасности в стенах замка, — добавил Доминик.
   — Никогда бы не подумал, что знатный вельможа способен так обращаться со своими собаками, а не то что с единственной дочерью, — пробормотал Саймон.
   — Барон был вне себя от того, что приходится выдавать дочь за сакса, — нейтральным тоном произнес Доминик.
   — Тогда барону, наверное, будет приятно получить дочь обратно.
   — Если Дункан отвергнет Ариану, у него не будет средств на содержание рыцарей, необходимых для защиты замка Каменного Кольца, — сказал Доминик без всякого выражения. — А я, вместе со своим непокорным вассалом, впаду в немилость и у короля Англии, и у короля Нормандии.
   — И все это, — тихим голосом вмешалась Мег, — говорится в то время, когда последние из тех воинов, что ты отправил с Дунканом, только сейчас пешими добираются до Блэкторна, бормоча что-то о молнии с ясного неба, от которой сбесшшсь их лошади.
   — Ты точно знаешь, — спросил Саймона Доминик, — что Дункан не преступил клятву и не переметнулся на сторону Эрика?
   — Никогда! — крикнула Мег, прежде чем кто-либо успел ответить.
   — Сначала я сам этого боялся, — с невозмутимым видом сказал Саймон. — Это многое бы объяснило.
   — И что же? — спросил Доминик.
   — Очень скоро я решил, что тут концы с концами не сходятся. Если бы Дункан был просто предателем, он выдал бы меня сэру Эрику.
   Свен кивнул, молчаливо соглашаясь.
   — Это означало бы для Саймона верную смерть.
   — Поэтому ты решил, что он околдован и на самом деле не узнал тебя, — сказала Мег.
   — Да. Другого объяснения я не вижу.
   — Иногда случается, — задумчиво заговорила Мег, — что кто-то получает удар по голове лошадиным копытом или боевым молотом, и тогда… если такие люди остаются живы, они порой лишаются памяти на какое-то время.
   — На какое? — встрепенулся Доминик.
   — Иногда на несколько дней. Иногда — месяцев. Иногда и… навсегда.
   Свен перекрестился и пробормотал:
   — Ты говоришь — случай. А я говорю — это дьявол, которому известно больше личин, чем мне.
   — Правда? — с простодушным видом спросил Саймон. — Какая поразительная мысль!
   Не обращая на них внимания, Доминик смотрел на Мег.
   — А ты что скажешь, целительница из рода глендруидов?
   — Пока не увижу Дункана, не смогу сказать, случай это или колдовство.
   — Когда мы с Дунканом сражались… — начал Саймон.
   — Сражались? — в ужасе переспросила Мег. — Но почему?
   — Сэр Эрик захотел узнать, какова закалка его новых воинов, — сухо пояснил Саймон. — Поэтому нам с Дунканом пришлось сразиться, чтобы показать свое умение владеть мечом.
   Доминик растянул губы в усмешке.
   — Хотел бы я на это посмотреть. Твоя быстрота против его силы.
   Черные глаза Саймона засверкали от смеха и радости, испытываемой каждым воином, когда ему выпадает случай померяться боевым искусством с другим воином.
   — Это было похоже на то, как если бы я сражался с тобой, — признался Саймон, — но за все полученные царапины я был вознагражден уверенностью, что Дункан не нарушил данную тебе клятву верности.
   — Откуда эта уверенность?
   — Когда я произнес слова «замок Блэкторн», Дункан покачнулся, как от удара. На мгновение мрак в его глазах рассеялся, и он почти узнал меня.
   — Что было потом? — взволнованно спросила Мег.
   — В поле я уложил его на лопатки. И спросил, правда ли все то, что Эрик говорил о его памяти.
   — И что же?
   — Дункан сказал, что правда.
   — Ты ему поверил, — утвердительно сказала Мег.
   — Поверил. Он не помнил ничего. Эта проклятая ведьма украла его душу.
   Мег вздрогнула от неприкрытой ненависти, которая слышалась в голосе Саймона. Она знала, что он ненавидит черную магию так, как лишь немногие вообще могли ненавидеть что-либо. Но не знала причины.
   — Таким образом, я узнал все, что требовалось, — сказал Саймон. — Извинился перед Эриком, нашел Свена и отправился назад в Блэкторн со всей быстротой, на какую были способны наши лошади.
   Доминик рассеянно провел кончиками пальцев по холодному серебру Глендруидского Волка. Потом повернулся и взглянул на Саймона и Свена глазами, ледяная ясность которых была под стать выражению глаз волчьей головы.
   — Отдыхайте пока, — распорядился Доминик. — Когда будете готовы, мы втроем отправимся в Спорные Земли.
   — Чего ты надеешься добиться всего с тремя людьми? — спросила Мег. — Замок Каменного Кольца может выдержать многомесячную осаду такого малочисленного войска.
   — Если я возьму больше воинов, то Блэкторн окажется под угрозой.
   Выражение лица Доминика смягчилось, когда он улыбнулся своей рыжеволосой жене. Он коснулся нижней губы Мег большим пальцем в мимолетной чувственной ласке.
   — Кроме того, — добавил Доминик, — разве ты не помнишь, что я говорил тебе о самом лучшем способе захватить хорошо укрепленный замок?
   — Путем вероломства, — охрипшим голосом проговорила Мег. — Изнутри.
   — Верно.
   — Что ты будешь делать? — спросила она.
   — Каким-то образом они украли у нас Дункана. Мы его выкрадем обратно.
   — Как? — спросил Саймон.
   — Сетью, — коротко бросил Доминик.
   — А дальше?
   — Мы внушим Дункану, кто он такой, — сказал Доминик. — Потом пошлем его обратно в замок Каменного Кольца. Оказавшись внутри, он откроет нам ворота.
   Свен тихо засмеялся.
   Саймон просто усмехнулся.
   — Как это похоже на тебя, брат. Смело, но без крови.
   — Нет большого смысла в том, чтобы убивать хороших воинов, когда есть способ получше, — ответил Доминик, пожимая плечами.