Лоуэлл Элизабет. Заколдованная

   Немного погодя рыдания арфы возобновились; красивая мелодия выражала все оттенки печали.
   — Ну и развеселая компания, — насмешливо произнес Эрик, войдя в большой зал с сидящим у него на руке соколом — Ты часто играешь на похоронах, леди Ариана?
   — Это одна из самых веселых ее мелодий, — промолвил Саймон.
   — Боже упаси нас, — пробормотал Эрик — Довольно, леди. А то, чего доброго, мой сокол заплачет горючими слезами.
   Упомянутый им сокол распустил крылья, снова сложил их и принялся рассматривать находившихся в комнате людей с нечеловеческим любопытством.
   — А я думал, ты с Дунканом, — сказал Доминик, — и занят тем, что вколачиваешь Знание в его дурную голову.
   — Моя сестра попробовала более надежный способ, — ответил Эрик, слегка улыбнувшись. Прошлой ночью она ходила к Дункану.
   Улыбка Доминика была точным отражением улыбки Эрика.
   — Теперь понятно, почему их не было на утренней службе в часовне.
   — Вот именно.
   — Помогло ли это моим поискам мира?
   Поколебавшись, Эрик пожал плечами. Сокол беспокойно переступил у него на запястье, и украшавшие его путы серебряные колокольчики зазвенели.
   — Что-то изменилось, — промолвил Эрик. — Я чувствую это. Но не знаю, что именно.
   — Позволь мне просветить тебя, — произнес голос Кассандры из-за спины Эрика.
   В голосе этой мудрой женщины было нечто такое, отчего в комнате установилась тишина.
   Эрик шагнул в сторону, чтобы дать пройти Кассандре. Он увидел, что ее волосы, обычно заплетенные и убранные под наголовник, были распущены и, низвергаясь подобно пенящемуся серебряному водопаду, свободно растекались по ее алому плащу. В руках у нее блестели древние серебряные рунные камни.
   Сокол опять распустил крылья и пронзительно крикнул.
   — Ты только что гадала на серебряных рунах, — сказал Эрик без всякого выражения в голосе.
   Ответа он не получил. В нем не было нужды. Чеканные серебряные камешки в руках у Наделенной Знанием женщины говорили сами за себя.
   — Что ты узнала? — спросил Эрик.
   — Больше, чем хотела. Меньше, чем надеялась Кассандра прошла вперед и остановилась перед Домиником и Мег.
   — Колдунья Глендруидов, — Кассандра употребила подобающее обращение, — видишь ли ты сны?
   Один взгляд в серебряные глаза Кассандры заставил Мег подняться с места.
   — Да, — ответила Мег. — Я вижу сны.
   — Не расскажешь ли, что видела во сне?
   — Вопль янтарного цвета. Темнота, раздираемая, словно крепкая ткань, волокно за волокном.
   Кассандра на мгновение наклонила голову.
   — Благодарю тебя.
   — За что? Мой сон не дает ни утешения, ни ответа.
   — Я искала подтверждения, а не утешения.
   Мег бросила на старшую женщину любопытный взгляд.
   — Когда затронуты мои чувства, — спокойно произнесла Кассандра, — мне приходится быть осторожной при гадании на серебряных рунах. Иногда я вижу желаемое, а не то, что есть на самом деле.
   — А что видела ты? Не поделишься ли?
   — Янтарное пророчество завершено. Она отдала свое сердце, свое тело и свою душу Дункану.
   — Тебе не было нужды брать в руки серебряные камни, чтобы видеть, как этим все и кончится, — сказал Эрик.
   Кассандра согласно кивнула.
   — Тогда зачем ты на них гадала? — спросил Эрик. — К ним нельзя прибегать всуе.
   — Конечно.
   Кассандра молча перевела взгляд с Эрика на Доминика. Потом стала смотреть куда-то между ними.
   — Эрик, сын Роберта, — произнесла она. — Доминик, Глендруидский Волк. Если вы теперь будете воевать, то это потому, что таково ваше желание. Эмбер больше не предлог для войны. Она…
   — Что ты говоришь? — грубо перебил ее Эрик.
   — …исключила себя из ваших мужских расчетов, замешанных на гордости, власти и смерти.
   — Что она сделала — требовательно спросил Эрик.
   — Она отдала свой янтарный подвесок Дункану. Сокол пронзительно закричал, словно его кровь вдруг превратилась в огонь.
   Но даже этот крик сокола не мог заглушить леденящий душу рев мужской ярости, донесшийся до большого зала с верхнего этажа.
   Кассандра наклонила голову набок, как если бы наслаждалась этим звуком. Ее улыбка была сурова, словно зима.
   — Мучения Дункана только начались, — тихо сказала она — Мучения Эмбер скоро кончатся.
   Доминик посмотрел на Кассандру, потом на Эрика.
   — О чем это она говорит? — резко спросил он. Эрик только покачал головой, ибо был не в силах ни заговорить, ни успокоить своего сокола. У него был такой вид, будто он получил удар кулаком в кольчужной рукавице.
   Послышался еще один яростный вопль. Почти одновременно сверху донеслись ужасные звуки — там что-то, рушилось, билось и рвалось, словно в спальне лорда кипела жаркая битва.
   — Саймон, — сказал Доминик, быстро вскочив на ноги.
   — Идем!
   Бок о бок братья кинулись вверх по каменной лестнице к спальне Дункана. Увидев, что там творится, они как вкопанные остановились на пороге.
   Дункан был похож на одержимого. На нем ничего не было, кроме двух янтарных талисманов, в одной руке он держал боевой молот. Зубы его были оскалены, как от сильной боли или ярости, или чудовищного сочетания того и другого.
   Бросившись к постели, он сорвал с нее покрывала и швырнул их в огонь. От них повалил густой дым, потом они вспыхнули, и языки пламени взметнулись еще выше, чем раньше.
   Молот, превратившийся в расплывчатый диск, свистел и гудел, раскручиваемый бешеной силой Дункановой руки. Вот он опустился, разнес на куски деревянный стол, и Дункан ногой зашвырнул щепки в огонь. Потом молот снова запел, описывая круги вокруг головы Дункана, и эта песня-стон сливалась в жутком дуэте с яростным криком темного воина. Деревянный остов кровати был разбит в щепки и скормлен ненасытному огню.
   Доминику приходилось видеть воинов в таком состоянии в пылу сражения, когда все, что было в них человеческого, сажалось на цепь, и оставалась одна ярость.
   — Он не услышит никаких доводов, — тихо сказал Доминик Саймону.
   — Верно.
   — Надо его схватить, пока он не набросился на людей в замке.
   — Я принесу веревку из оружейной. Доминик вынул меч из ножен.
   — Не задерживайся, брат.
   Но его никто не услышал Саймон уже бежал к лестнице.
   Очень скоро он вернулся с мотком веревки в руке. Доминик ждал его в дверях; в одной руке он держал свой тяжелый черный плащ, а в другой у него был меч. Завидев Саймона, он сразу убрал меч в ножны.
   — Как только я наброшу на молот плащ, наматывай на Дункана столько веревки, сколько требуется, чтобы связать медведя.
   Доминик уже собирался шагнуть вперед, когда почувствовал, что сзади подходит Мег. Он выставил руку, не давая ей войти в комнату.
   — Не входи, — сказал он ей, понизив голос. — Дункан в неистовой ярости. Он сейчас никого не узнает, и меньше всего самого себя.
   Со стоном и свистом молот рассекал воздух Дерево раскалывалось подобно глиняным горшкам. Большой сундук был разбит одним ударом и куски брошены в огонь. Оставались лишь небольшой сундучок и шкаф для одежды.
   Как только молот снова начал кружить, Доминик нанес свой удар. Молот запутался в плаще. Прежде чем Дункан успел высвободить рывком свое оружие, Доминик прыгнул, поднырнув у него под рукой, с силой врезался в него и сбил с ног. Дункан так сильно грохнулся об пол, что из него едва не вышибло дух.
   Но и этого оказалось мало, чтобы справиться с Дунканом. Если бы не проворство Саймона, то Дункан отразил бы атаку с силой, которую придавало ему охватившее его безумие.
   В конце концов братьям удалось-таки связать Дункана, словно дичь перед насадкой на вертел.
   Дункан издал последний ужасающий крик и напряг все силы, пытаясь разорвать на себе путы; лицо его набрякло и потемнело. Даже его огромной силы не хватило, чтобы сбросить с себя Доминика, Саймона и связывавшие его веревки. Постепенно чудовищное напряжение стало оставлять тело Дункана.
   Тяжело дыша, Саймон и Доминик вытерли заливавший их лица пот и осторожно поднялись на ноги. Дункан лежал неподвижно, с открытыми глазами, уставившись в пустоту. Доминик поднял свой плащ и прикрыл им Дунканову наготу.
   — Теперь ты, Мег, — сказал Доминик. — Он тебя знает лучше, чем других.
   — Дункан, — тихо окликнула его Мег. — Дункан: Очень медленно Дункан повернул голову и посмотрел на нее.
   — Мегги? — спросил он.
   — Да, Дункан, это я. Что с тобой случилось? Последние искры безумного блеска в глазах Дункана погасли, и в них не осталось совсем никакого света.
   — Ушла, — только и вымолвил Дункан.
   — Что?
   Ответом было молчание.
   Мег подошла и опустилась на колени возле плеча Дункана. Нежно отвела волосы с его потного лба.
   — Эмбер? — спросила Мег. — Она ушла?
   — Свет… — По могучему телу Дункана прошла судорожная дрожь. — Мегги, она унесла с собой свет.

Глава 22

   — Мост поднят, — сказал Саймон Доминику. — Ворота заперты. Эмбер не могла уйти.
   — В каждом замке есть хотя бы один потайной ход.
   — Тогда она не могла уйти далеко, — настаивал Саймон. — Ночью и в грозу.
   Из коридора за спальней послышался негромкий смех. Обернувшись в ту сторону, Саймон и Доминик увидели Эрика. Он смотрел на Дункана с гневом и жалостью в глазах.
   — Эмбер — Наделенная Знанием, — промолвил Эрик. — Если ты мигнешь раз, она исчезнет у тебя из глаз. Если мигнешь два раза, то ее уж не достать.
   — Пошли по ее следу своих псов, — сказал Доминик. Эрик пожал плечами.
   — Как пожелаешь.
   — Похоже, ты не очень рвешься найти сестру, — заметил Саймон.
   — Она пойдет к священному месту. Собаки отстанут, как только она достигнет Каменного Кольца.
   Саймон пробурчал что-то себе под нос о ведьмах, но спорить не стал. Выслеживая однажды Мег, он узнал, что древние каменные кольца хранят свои секреты и не раскрывают их непосвященным.
   — Мы должны попробовать, — сказал Доминик.
   — Зачем? — резко спросил Эрик.
   — Я не хочу воевать с тобой.
   — Тебе и не придется.
   — Через шесть дней я скреплю своей печатью декрет о расторжении брака между Дунканом и Эмбер.
   — Через шесть дней это будет не важно.
   — Почему?
   — Тебе-то что за дело до этого, Волк? Войны не будет — и все.
   Эрик круто повернулся и зашагал по коридору прочь. У лестницы его ждала Кассандра.
   Доминик видел, как Эрик взял руки мудрой женщины в свои. Хотя никто из них не плакал, их скорбь была почти осязаемой. В смятении Доминик снова повернулся к Дункану.
   Мучения Дункана только начались. Мучения Эмбер скоро кончатся.
   Свет… Мегги, она унесла с собой свет.
   Внезапно Доминик ощутил страх: ему показалось, что, он понял, о чем говорила Кассандра и какие мучения предстоят Дункану.
   Нельзя позволить такому случиться.
   — Саймон, — резко позвал Доминик.
   — Я здесь. Боевых лошадей?
   — Да. Одному из нас надо остаться здесь.
   — Мег поедет?
   Доминик оглянулся через плечо. Мег все еще стояла на коленях возле Дункана, гладя его лоб. По щекам у нее медленно катились слезы. Глаза Дункана были открыты, но он видел лишь то, что потерял.
   — Мег, — ласково окликнул ее Доминик. Она подняла голову.
   — Мы собираемся пустить собак по следам Эмбер. Если след оборвется у одного из древних мест, ты сможешь снова найти его?
   — Если бы Старая Гвин была здесь, то она, может, и смогла бы. — Мег посмотрела на Дункана. — Не знаю, смогу ли я. Я только знаю, что Дункану нужно… что-то. А я — глендруидская целительница.
   — Оставайся здесь и охраняй жену, — быстро сказал брату Саймон. — Она дороже, чем все Спорные Земли, вместе взятые.
   — А как же ты будешь один? Свен все еще ездит по округе, разведывает, кто чем Дышит.
   — Возьму с собой Эрика.
   — Он может напасть на тебя.
   Саймон усмехнулся быстрой, хищной усмешкой.
   — Это было бы достойно сожаления, верно? Доминик коротко рассмеялся и больше ничего не сказал.
   Громко прозвучали приказы. Вскоре копыта трех лошадей прогрохотали по опущенному мосту. На двух боевых жеребцах скакали рыцари в кольчугах. Вопреки всем обычаям, у одного из этих рыцарей на запястье сидел сокол. На третьей лошади — это был белый жеребец — ехала Наделенная Знанием женщина, чьи длинные серебряные волосы вольно струились по ветру.
   У дальнего конца моста их ждал крупный волкодав. Он был один. Псаря нигде не было видно.
   — Всего одна собака? — спросил Саймон.
   — Если здесь есть какой-нибудь след, — сказал Эрик, — то Стэгкиллер возьмет его. Если по нему можно будет идти, то он пойдет.
   По какому-то невидимому сигналу от хозяина Стэгкиллер стал рыскать во все стороны в поисках следа Эмбер. Он нашел его в густой заросли ивняка в пятидесяти ярдах от стены замка.
   — Выход из потайного хода? — напрямик спросил Саймон.
   Если Эрик ответил, то его слова заглушил басовитый лай Стэгкиллера, взявшего след. Пес несся длинными, неутомимыми скачками волка. Лошадей пустили за ним.
   Крепостные и вилланы отрывались от работы, когда мимо галопом проносились трое всадников. При виде распущенных волос Кассандры люди крестились и спрашивали себя, кто же имел глупость накликать гнев Наделенной Знанием.
   Лошади скакали по проезжей дороге до того места, где от нее ответвлялась дорожка, петлявшая между полей и хижин. Комья грязи, разлетавшиеся из-под копыт лошадей, прилипали к выложенным из камней заборам, поднимавшимся из земли по обеим сторонам.
   Вскоре все принадлежавшие замку возделанные поля остались позади. Сразу начался лес, который смутно проступил сквозь укутывавший землю туман пятнами белеющей коры и густо-коричневого цвета, всплесками оранжевого, желтого и красного, неожиданными вспышками вечной зелени остролиста и плюща.
   Стэгкиллер неотступно вел след, ни на миг не замедляя бега из-за характера почвы или растительности у него на пути. Через некоторое время вокруг встали обвитые полотнищами тумана холмы и тускло блеснул ручей, змеившийся меж холмов.
   Впереди полого поднималась длинная, низкая гряда. Выехав на гребень, всадники увидели перед собой кольцо из камней. Не отрывая носа от земли, Стэгкиллер вприпрыжку подбежал к древнему святилищу.
   И тут пес остановился, словно налетел на стену.
   Взвыв от обиды и разочарования, Стэгкиллер посмотрел на хозяина. Быстрым движением руки Эрик послал сокола в воздух.
   — Ищи, — коротко приказал он собаке. Стэгкиллер стал искать след, рыская вокруг Каменного Кольца. Скоро стало ясно, что следа здесь нет.
   — Гром небесный, — прорычал Саймон. — Здесь то же самое, что и в Блэкторне.
   Кассандра бросила на него любопытный взгляд.
   — Я однажды проследил за Мег до одного древнего места, — продолжал Саймон, не спуская глаз со Стэгкиллера. — Собаки потеряли ее след.
   — И снова нашли его? — спросил Эрик. — Нет.
   — Ты обыскал это место? — Нет.
   — Почему же? — спросила Кассандра.
   — Я двинулся в обратный путь. Ведь я уже узнал, где Мег.
   Кассандра и Эрик переглянулись.
   — Обьпщг Каменное Кольцо, — предложил Эрик. Саймон направил лошадь к камням. Но пройти между ними жеребец отказался. Объезжая кольцо, Саймон еще несколько раз попытался заставить его сделать это, под конец даже с помощью шпор. Но куда бы он ни направлял жеребца, как бы ни понукал его, тот отказывался повиноваться.
   Спешившись, Саймон с опаской приблизился к кольцу. Заглянув внутрь, он не увидел там ничего примечательного. Валуны. Местами пучки травы. Покосившиеся, замшелые камни. Невысокий холм. Туман, клубящийся и волнующийся, словно тысяча прозрачных серебристых вуалей.
   Нетерпеливо выругавшись, Саймон ступил в промежуток между камнями. Все его инстинкты были начеку, каждая жилка дрожала в готовности отразить опасность. Однако он ничего не видел и не слышал.
   На росистой траве не было видно ничьих следов, кроме оставленных им самим. Быстро обойдя вокруг подножия холма, поднявшись на него и спустившись по противоположному склону, он убедился, что в холме не было никакого входа, а на его поверхности — никакого камня, достаточно крупного, чтобы за ним спрятаться.
   С чувством облегчения Саймон повернулся спиной к холму и пошел к стоячим камням, где беспокойно ждал его боевой конь. Уже протянув руку к поводьям, Саймон остановился, вспомнив то, что слышал, когда впервые проник в замок Каменного Кольца под видом странствующего рыцаря.
   — Не здесь ли ты нашел Дункана? — крикнул он Эрику.
   — Здесь. На вершине холма, у подножия рябины, внутри второго каменного кольца.
   Саймон резко повернулся лицом к холму. Он прищурился, потому что бледный солнечный свет непонятным образом слепил его. На мгновение ему показалось, что он видит тонкий силуэт рябины, но то была лишь поднимавшаяся вверх прядь тумана.
   В смятении Саймон еще раз огляделся вокруг. Как он и думал, здесь было только одно каменное кольцо. И все же краешком глаза он словно бы все время видел призрак второго.
   Но когда он прямо смотрел в том направлении, то не видел ничего, кроме тумана.
   Пробормотав какое-то проклятие, Саймон вскочил в седло и вернулся туда, где его ждали Кассандра и Эрик. Тут же сидел и чрезвычайно расстроенный Стэгкиллер.
   — Не может быть, чтобы ты нашел Дункана в этом месте, — сказал Саймон. — Тут нет никакой рябины и тут только одно каменное кольцо.
   — Раз ты так говоришь, значит, так и есть, — промолвила Кассандра.
   — А ты что скажешь? — повернувшись к Эрику, спросил Саймон.
   — Порой глаза Наделенных Знанием видят иначе.
   — Тогда, во имя всего святого, поезжайте и посмотрите.
   Без единого слова Эрик и Кассандра подъехали к каменному кольцу Их лошади обмахнулись хвостами и, настороженно семеня, прошли между большими стоячими камнями, ничем больше не выразив страха или нежелания. Пройдя несколько ярдов внутри кольца, животные явно успокоились. Когда их седоки спешились, обе лошади принялись пастись, словно на знакомом лугу.
   Саймон наблюдал, как две фигуры поднимались на холм Их очертания на фоне туманного, но странно яркого неба было почти невозможно видеть. Саймон рукой заслонил глаза от этого света, вроде бы мягкого и в то же время такого яркого, что на глаза навертывались слезы, если пытаться смотреть прямо. Наконец ему удалось протереть глаза.
   Но Эрик и Кассандра исчезли.
   Саймона охватил озноб, прежде чем он успел сообразить, что они, должно быть, спустились по дальнему склону холма и таким образом исчезли у него из глаз. Зло выругавшись, он быстро моргнул несколько раз и прищурился против света.
   На холме никого не было.
   Его лошадь всхрапнула и дернула повод. Саймон взглянул на жеребца, понял, что тот просто хочет пощипать травы, и стал снова смотреть на холм.
   Фигуры Кассандры и Эрика опять появились на фоне неба. Их очертания на мгновение заколыхались, словно это были отражения на чуть тронутой рябью поверхности пруда.
   Саймон моргнул.
   Когда он снова посмотрел на холм, то оказалось, что Эрик и Кассандра возвращаются, тихо разговаривая о чем-то. С искрящегося серого неба стрелой слетел сокол и уселся к Эрику на запястье.
   — Что вы узнали? — нетерпеливо спросил Саймон.
   — Эмбер была здесь, — ответила Кассандра.
   — И что же?
   — Она отсюда ушла, — сказал Эрик.
   — Но твой волкодав не взял след, — возразил Саймон.
   — А твоим собакам в Блэкторне это удалось? Саймон прочистил горло.
   — Где же Эмбер?
   Эрик взглянул на Кассандру. Наделенная Знанием женщина заплетала волосы трясущимися л алыдами.
   — Где Эмбер? — грубо спросил Саймон у Кассандры.
   — Я не знаю.
   — А что говорит тебе твое Знание?
   — Нечто, чему я едва смею верить.
   — Громы небесные, — прошипел Саймон сквозь зубы. — Да говори же, наконец!
   — Она пошла по пути друидов, — произнесла Кассандра.
   — Тогда за ней!
   — Мы не можем.
   — Но почему?
   Кассандра повернулась к Саймону и посмотрела на него блестящими серебристыми глазами.
   — Ты не обладаешь Знанием и поэтому не понимаешь, — проговорила она. Да и не желаешь понимать. Ты ведь презираешь все, что менее осязаемо, чем меч.
   С каким-то рычанием Саймон прыгнул в седло. Скоро трое всадников скакали обратно к замку Каменного Кольца еще быстрее, чем когда выехали из него.
   — Ну, как Дункан? — в один голос спросили Доминик и Саймон у Мег.
   Из большого зала, где она сидела, Мег заглянула в дверь личных покоев лорда. Дункан сидел там за столом, слушая печальные мелодии Арианы и уставившись на драгоценный старинный подвесок, который раньше носила Эмбер.
   Во всяком случае, Мег думала, что внимание Дункана было поглощено именно этим занятием. Его согнутые ладони окружали подвесок, охраняя его и пряча, словно маленький огонек от ветра.
   — Дункан все в том же состоянии, что и вчера, — ответила Мег. — Если я заговорю с ним достаточно громко, он отвечает. В остальное время он ни на кого не обращает внимания, исключая Доминика, перед которым чувствует себя в долгу.
   Саймон сморщился.
   — Проклятье! Это похоже на то, как если бы у него вовсе не было…
   — Души? — подсказала Мег.
   — Если и не души, то определенно никаких чувств, — заметил Доминик.
   — Это расплата за то, что человек, чтобы выжить, держит в заточении большую часть своего „я", — сказала Мег. — Ты должен бы это понимать, муженек. Ты и сам однажды сделал то же самое.
   — Верно. Но это было еще до того, как я встретил тебя. Дункан же уже встретил свою колдунью. Если он так много режет от себя, чтобы жить… — Доминик пожал плечами. — Боюсь, что это будет как незаживающая рана, которую излечит только смерть.
   Саймон пробормотал себе под нос что-то о том, как глупо отдавать столько от себя женщине, и прошел в покои лорда. Мег и Доминик вошли следом за ним. Даже когда все они остановились перед Дунканом, он не оторвался от созерцания янтарного подвеска.
   — Он околдован, — резко бросил Саймон.
   — Он околдован не больше, чем Доминик, — возразила Мег, — Сердце, и тело, и душа Дункана выбрали себе пару вопреки данной им клятве. И эта пара не Ариана.
   — Да, — согласился Доминик. — Боюсь, что ты права. Мучения Дункана только начались.
   Саймон посмотрел на норманнскую наследницу с фиалковыми глазами, исторгавшую столь печальные мелодии из тугих струн арфы.
   — Неужели ты не знаешь никаких напевов повеселее? — спросил он. — Этот таков, что и камень разжалобит.
   Ариана взглянула на него и отложила арфу, не говоря ни слова.
   — Дункан, — позвал Доминик.
   Тихий голос Доминика сразу завладел вниманием Дункана. Он отвел глаза от спрятанного в ладонях подвеска.
   — Я не могу спокойно смотреть, как ты гибнешь. Я освобождаю тебя от всех обязательств по отношению ко мне, — четко произнес Доминик. — Твой брак с Эмбер действителен. Таким он и останется.
   Пальцы Дункана крепче сжали цепочку от подвеска, и кусочек янтаря шевельнулся на столешнице. Дункан снова посмотрел на камень. Он потускнел, словно истерся от долгого пребывания в руках.
   Однако Дункан дотронулся до него лишь один раз. От горя, которое тогда ощутил, у него подкосились ноги и он рухнул на колени.
   С того мгновения он старательно избегал прикасаться к янтарю.
   — Я не освобождаю себя ни от каких обязательств, — сказал Дункан.
   Его голос, как и глаза, казались безжизненными. Но убежденности ему хватало и в голосе, и в глазах. Он действительно говорил то, что думал.
   — Не будь… — начал Доминик.
   — Если ты не получишь в союзники замок Каменного Кольца, — продолжал Дункан, не слушая Доминика, — то Блэкторну скоро придется воевать со Спорными Землями.
   Доминику хотелось отрицать это, но он не мог. Ему очень нужны были союзники, потому что он не мог позволить себе роскошь нанять еще рыцарей — сначала надо было поднять Блэкторн из запустения, в какое он был ввергнут предшественником Доминика.
   — Без приданого Арианы я не смогу удержать замок Каменного Кольца, — продолжал Дункан. — И ты не можешь дать мне денег, не ободрав Блэкторн до костей.
   Ответом было лишь тихое проклятие, вырвавшееся у Доминика.
   — Через пять дней я обвенчаюсь с Арианой, — закончил Дункан.
   — Нет! Я не допущу, чтобы ты влачил это полуживое существование, — решительно возразил Доминик. — Или полумертвое, что вернее.
   — Это не в твоей власти. Ты мне больше не лорд.
   — Я откажусь скрепить декрет своей печатью.
   — Это не более чем формальность, — безразличным тоном проговорил Дункан. Церкви все равно. Замковый капеллан обвенчает нас. В этом замке хозяин я, а не ты.
   Доминик открыл было рот, чтобы продолжить спор, но Мег не дала ему этого сделать, положив руку на его запястье.
   Дункан ничего не заметил. Он уже снова смотрел на янтарь, и взгляд его тонул в туманной глубине камня. Порой он был почти уверен, что видит там Эмбер.
   Порой…
   Негромко крикнул сокол. Звук был таким нежным, что казалось, будто его издает совсем не соколиное горлышко. Он висел в воздухе, словно превращенный в музыку луч света.
   Дункан поднял голову.
   Перед ним стоял Эрик, а его необыкновенный сокол сидел у него на запястье.
   — Я дам тебе столько, сколько стоит приданое Арианы, — сказал Эрик.
   На мгновение огонь жизни сверкнул в глазах Дункана. Потом он угас, и глаза стали еще темнее, чем раньше.
   — Благодарю тебя за щедрость, — произнес Дункан без всякого выражения в голосе. — Но барон Дегэрр все равно будет воевать, если его дочь окажется отвергнутой каким-то шотландским бастардом. И в конце выйдет то же самое — Блэкторн будет потерян из-за нарушенной клятвы.