Страница:
– Галина только что позвонила мне из машины и сказала, что бросила вас, – продолжала Ула. – Я бы к вам подъехала, но Макс должен появиться часа через два и…
– Ничего страшного, – с улыбкой перебила ее Рианон. – Все нормально.
– Если что-нибудь понадобится, звоните. Слышите? Я оставила вам все телефоны. Список возле аппарата. Вам понравилась квартира? Классная, правда? Вам там будет удобно, но если вдруг передумаете и решите перебраться в дом, только скажите мне, идет?
– Да, конечно, спасибо, – сказала Рианон. – У меня к вам только один вопрос: здесь не опасно гулять одной поздним вечером?
Ула ответила – после небольшой паузы:
– Скорее всего ничего не случится, но все-таки я бы на вашем месте не рисковала выходить после того, как стемнеет. На машине, конечно, другое дело. Кстати, я взяла для вас напрокат “шеви-кабриолет”. Если куда-нибудь поедете вечером, заприте двери изнутри. И не спускайтесь на пляж ночью, там действительно может быть опасно. Если захотите поужинать не дома, советую “Кафе дель рей”. Это на улице Адмиралтейства. Туда придется ехать на машине, но там удобная стоянка. У вас есть доллары? Я вам оставила в шкафу возле кровати на всякий случай.
– Господи, да есть ли что-нибудь, о чем бы вы не позаботились? – со смехом спросила Рианон.
– Надеюсь, мы предусмотрели все, – серьезно ответила Ула. – А если есть упущения, Макс с Галиной оттяпают мне башку. Сейчас мне будут звонить, так что до завтра. Отдыхайте и не забудьте позвонить, если что-то понадобится.
Рианон вернулась в гостиную, положила на место радиотелефон и взглянула на перечень номеров. Рядом с запиской лежали ключи от “шевроле” и сложенная карта Лос-Анджелеса. Рианон взяла ключи, повертела их в руке и рассеянно взглянула на карту. Голос Улы все еще звучал в ушах. Положив ключи, она подошла к входной двери и заперлась. Наверное, это перестраховка, сказала она себе. Где здравый смысл? Что может случиться в таком надежном доме? И тем не менее вид роскошной комнаты вселял необъяснимую тревогу. Она внимательно посмотрела в углы, бог весть зачем. Напряжение нарастало, как будто в полумраке затаилась неведомая угроза. Безумная мысль, разумеется, однако чем больше Рианон неподвижно стояла у двери, тем сильнее становилось ощущение, что что-то здесь не так.
Лишь через несколько минут она сообразила, что виной всему дорожная усталость, стряхнула с себя оцепенение и направилась в спальню, чтобы начать разбирать вещи. Она решила последовать совету Улы и поужинать в “Кафе дель рей”. А завтра, если удастся проснуться достаточно рано, Рианон начнет свой первый день в Калифорнии с прогулки по Венис-Бич.
В начале четвертого ночи телефонный звонок ворвался в ее путаное, неприятное сновидение. Несколько секунд Рианон приходила в себя, потом включила настольную лампу и потянулась к телефону.
– Галина? – спросил мужской голос.
– М-м-м?
Сон никак не отпускал ее.
– Я тебя разбудил? Ничего, ты должна быть рада.
– Прошу прощения, – хрипло произнесла Рианон. – Это не Галина. Передать ей что-нибудь?
Последовало молчание, потом Рианон услышала щелчок опускаемой на рычаг трубки.
Рианон отключила связь и свернулась под простыней. Долго она лежала неподвижно, глядя в пустоту. Ночь была тихая. Лунный свет заливал комнату. Кровь билась в висках. Почему-то звонок встревожил ее, хотя тому не могло быть рационального объяснения. Но постепенно начало действовать принятое вечером снотворное, и она вновь стала проваливаться в мрачный, свинцово-тяжелый сон. Когда телефонный звонок опять разбудил ее, уже было утро.
– Привет! Я разбудила тебя, да? – кричала в трубку Лиззи. – Сколько там у вас времени?
Рианон поморгала и глянула на часы:
– Десять минут девятого. Ну да, ты меня разбудила.
– Тебя что, в самолете сильно укачало? – засмеялась Лиззи. – Ты должна была проснуться часа в четыре. Ладно, как там дела? Точнее, как Галина?
Рианон улыбнулась:
– Шикарная. Ни капельки не переменилась. Хотя нет. Все такая же наивная, зато стала вдвое красивее. Чуть повзрослела. Еще более ненормальная. С толку ее сбить невозможно… Да ну, не знаю, я сто лет ее не видела. Но я рада, что приехала, мне уже лучше. Или мне так кажется.
– Что слышно про Макса? Он еще в тюрьме?
Рианон прижала трубку к уху плечом, выбралась из постели и направилась на кухню.
– Насколько мне известно, его должны были выпустить вчера вечером, – ответила она. – Между прочим, Галина говорит, что он убил жену.
– Что? – Лиззи присвистнула. – То есть это был не несчастный случай?
– Нет, она-то сказала – несчастный случай, но тоном дала понять, что врет.
– Неужели? – Лиззи опять засмеялась. – Надеюсь, ты времени не теряла? Закинула удочку насчет интервью?
– Не надо на меня наседать, – возмутилась Рианон. – Я же только вечером прилетела.
– Но шанс есть, как ты думаешь? Рианон пожала плечами.
– Трудно сказать, я же еще не видела Макса. Если бы все зависело только от Галины, я почти на сто процентов уверена, что она дала бы мне интервью. Естественно, про Макса она бы говорить не стала, а вот о себе и о жизни супермодели – с удовольствием. Могу даже утверждать, что она дала бы это интервью только для того, чтобы помочь мне возобновить профессиональную карьеру.
– Она тебе побольше задолжала, – проворчала Лиззи. – Когда собираешься в Вавилон?
Спросонья Рианон. не сразу сообразила, о чем говорит подруга. Потом улыбнулась и ответила:
– Думаю, сегодня. – Вдруг, совершенно безо всякой связи с разговором, она вспомнила про звонок, разбудивший ее ночью. Уже хотела рассказать о нем Лиззи, но вовремя поняла, что рассказывать, собственно, нечего. Вместо этого она спросила: – Ты звонила Энди?
– Боже сохрани, нет. – Голос Лиззи дрогнул. – Я целый день собиралась с духом.
– Но ты ему позвонишь, прежде чем ехать?
– Да. Давай о чем-нибудь другом. Ты говорила с Галиной насчет видеозаписи свадьбы?
– Пока нет.
– Будешь?
– Да. Когда настанет подходящий момент.
– Только не затягивай, – посоветовала Лиззи.
– Ты бы справилась с интервью лучше меня, – вздохнула Рианон, открывая жалюзи.
– Издеваешься? Разве не ты всего за десять минут вытрясла из нее, что преступник – Макс? Теперь тебе осталось только выяснить, кому он позолотил ручку или оказал услугу, чтобы выпутаться. Ты сделаешь себе на этом такое имя, что войдешь в историю.
– Несчастный случай, – напомнила Рианон. Лиззи недоверчиво фыркнула:
– Так всегда говорят.
– Ладно, если это и не так, то полиция Лос-Анджелеса… Хотя нет, это же произошло в Нью-Йорке, правильно? Полиция Нью-Йорка не смогла доказать, что это было намеренное, заранее обдуманное и какое там еще преступление. Так что у меня, судя по всему, шансов не много, согласна?
– Нет. В полиции Нью-Йорка не служат ближайшие подруги Галины. Можешь считать меня старомодной, но мне почему-то кажется, что подруге рассказывают больше, чем следователю.
Рианон уже открыла рот, чтобы возразить, но внезапно ей пришло в голову, что Лиззи, возможно, в чем-то права.
– Вообще-то надо учесть, – проговорила она, лихорадочно обдумывая ситуацию с новой точки зрения, – что полиция ее вообще не допрашивала.
– Что ты этим хочешь сказать?
– В ночь убийства Галина находилась здесь, в Лос-Анджелесе, – объяснила Рианон. – В больнице. Значит, полиция вполне могла установить местонахождение и не тревожить человека. Сама посуди, какой она свидетель, если лежала на больничной койке на другом побережье Штатов?
– Да, пожалуй. Но они должны были по крайней мере спросить ее, не говорил ли чего-нибудь Макс насчет убийства.
Рианон рассмеялась:
– А что, если они ее спросили и она солгала?
– Почему она попала в больницу? – поинтересовалась Лиззи.
– На нее напали.
Несколько секунд ошарашенная Лиззи молчала.
– Несчастливая ночь для женщин Макса Романова, – задумчиво произнесла она. – Одна стреляет в себя, на другую нападают.
– М-да, мне и самой это приходило в голову, – призналась Рианон. – Но если выяснять, что произошло на самом деле, нужно действовать постепенно. Прежде всего я прозондирую почву насчет интервью с Галиной. Только с ней. Не сомневаюсь, что она согласится. И дело не только в наших отношениях. Люди из “Конспираси” руками и ногами ухватятся за возможность бесплатной рекламы. Конечно, в том случае, если будет ясно, что мне удастся протолкнуть программу в эфир.
– С этим проблем не будет, – уверенно сказала Лиззи.
– Ну пожалуй, так. В общем, затем я посмотрю, как Галина отнесется к предложению снять свадьбу на видео. Тут, разумеется, понадобится согласие Макса. А он, как я полагаю, может разрешить съемку только при условии, что запись не станет достоянием широкой публики. Если так, то запускать фильм на телевидение было бы аморально. Самое лучшее, конечно, это если он разрешит съемку для демонстрации в эфире и вместе с Галиной даст мне интервью, причем позволит задавать ему вопросы об обстоятельствах смерти его первой жены. Если он на это пойдет, тогда я поверю в лампу Аладдина. Хотя, конечно, оптимизм всегда плодотворнее, чем пессимизм.
Лиззи хихикнула:
– Могу поспорить, ты его переиграешь. Раз Галина будет на твоей стороне, непременно все получится.
– Мне бы твою уверенность, – усмехнулась Рианон. – Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что означал бы мой успех: несмотря на сопротивление нью-йоркской полиции, в моих руках окажется то, чего добивались все журналисты и все частные детективы Штатов с того дня, как Макса оправдали.
На мгновение даже у Лиззи дух захватило от перспективы.
– Тогда я могу только сказать: “Правь, Британия”, – выдохнула она.
Рианон засмеялась.
– Что-то щелкает в трубке, – сказала она. – Видимо, кто-то пытается дозвониться. Давай-ка заканчивать.
– Хорошо. Звони, если будут новости.
– Ты тоже, – отозвалась Рианон. – И давай-ка звони Энди!
Не дав Лиззи ответить, она отключила связь.
Тут же позвонила Ула и спросила, будет ли гостья к десяти часам готова ехать в Малибу.
Без пяти минут десять Рианон стояла перед зеркалом, подавляя в себе желание разорвать в клочья платье от Армани, которое, казалось ей, выглядело как старая тряпка. Черт возьми, что же надо надевать, отправляясь в шикарный особняк? Как должна выглядеть женщина во время первого знакомства с одним из крупнейших магнатов Америки, который, помимо всего прочего, собирается жениться на ее школьной подруге? Да какая разница, что надеть? Было бы смешно представить, что Романов в эту минуту изучает свой гардероб, прикидывая, чем он может произвести впечатление на Рианон. Да кто он такой, чтобы стараться производить на него впечатление? Мужчина, только и всего. Мультимиллионер, да, возможно, убийца, но по большому счету всего лишь мужчина.
Только сейчас, после этого идиотского внутреннего монолога, когда часы пробили десять, Рианон осознала, насколько она нервничает перед встречей с Максом Романовым.
Усилием воли она попыталась взять себя в руки, но тут снизу позвонил консьерж и доложил о прибытии Улы. Рианон решила, что придется удовлетвориться платьем от Армани, подхватила сумочку и ключи, бросила на себя последний взгляд в зеркало, вышла, заперла за собой дверь и побежала вниз по лестнице. В холле она остановилась, и консьерж, видя ее замешательство, указал на черную “тойоту”, возле которой стояла высокая румяная голубоглазая брюнетка с тонкими чертами лица и очень светлой кожей. Она с нетерпением смотрела в сторону двери подъезда.
– Мы все тут столько о вас слышали, – сказала брюнетка, сжимая руку Рианон обеими руками. – Господи, да я вас как будто сто лет знаю. Вы хорошо спали? Наверное, разница во времени ощущается?
– Нет, все отлично, – возразила Рианон, отметив про себя, что в ее речи откуда-то появился легкий американский акцент. – Нервничаю немного, а так все хорошо.
– Нервничаете? – удивилась Ула. – Надеюсь, не из-за Макса? Он лапочка.
Рианон недоверчиво вскинула левую бровь, и Ула немедленно рассмеялась.
– Клянусь вам, – сказала она, открывая перед Рианон дверцу. – Едем на моей машине. Потом кто-нибудь отвезет вас обратно. И поверьте, Макс действительно лапуля. Он прямо-таки жаждет с вами познакомиться.
Последним словам Рианон не вполне поверила. Она уселась, дождалась, пока Ула скользнет на водительское место, пристегнула ремень и спросила:
– А где Галина?
– Как, я разве не сказала по телефону? – Ула поморщилась, досадуя на свою забывчивость. – Им с Максом сегодня с утра нужно побывать у раввина. Когда мы приедем, они уже должны быть дома, – добавила она. “Тойота” выехала на набережную. – Вы, наверное, знаете, Макс только вчера прилетел из Нью-Йорка, так что, возможно, как только вернется от раввина, сразу начнет совещаться с ребятами. Ребята – это Морис и Эллис. Галина вам о них рассказывала? Да? Прекрасно. Вы, конечно, читаете газеты, значит, знаете – Макса обвиняют в использовании конфиденциальной информации при заключении сделки. Он здорово развеселился, скажу я вам, обожает, когда на него вешают преступления, которых он не совершал. Вы наверняка знаете, его уже не в первый раз обвиняют.
В голосе секретарши проскользнула несколько истеричная веселость. Рианон хотела попытаться ее успокоить, но не стала этого делать, подумав, что не мешало бы прежде узнать Улу получше.
Через несколько минут они уже ехали по бульвару в сторону Тихоокеанского шоссе, ведущего к Малибу. Ула все болтала про Макса, его детей, Галину, Эллиса и кота Повесу, которого недавно кастрировали. Рианон слушала, смеялась, глазела на залив Санта-Моника, на горы, которые были прекрасно видны, несмотря на морской туман, и думала: смогла бы она жить в Лос-Анджелесе? Пару лет назад она провела здесь несколько дней, и впечатлений было столько, что пресыщение наступило практически сразу. Этот город показался ей тогда одним колоссальным киноэкраном, на котором сменяли друг друга бесконечные сцены жизни и смерти, страха и любви, чудачеств и открытий. Одним словом, мечта Голливуда, гипнотизирующий и внушающий ужас город, абсолютно нереальный. Наверное, думала Рианон, и жизнь здесь настолько же призрачна.
Путь к Малибу оказался гораздо короче, чем ожидала Рианон. Машина уже свернула с шоссе и ехала теперь вдоль обрыва к поднимавшимся впереди скалам.
– Почти приехали, – сказала Ула, снизив скорость, чтобы пропустить пошедший на обгон белый автомобиль.
Теперь дорога шла мимо частных владений. Таких громадных поместий Рианон в жизни не доводилось видеть. Подъехав к границе владений Макса, Ула затормозила. Охранник развел створки железных ворот и жестом показал, что можно ехать.
Рианон огляделась. Трудно было оторвать взгляд от моря и голубого неба, на фоне которого силуэты нависших над дорогой пальм казались особенно живописными. Рианон не часто приходилось чувствовать себя не в своей тарелке, но на сей раз ощущение было именно таким, и она не питала надежд на то, что станет легче, когда знакомство с Максом Романовым наконец состоится. Как ни странно, до нынешнего утра она очень мало думала об этом человеке, никогда не пыталась представить его себе как личность. Для нее он был главой крупнейшего издательского концерна, персонажем связанного с убийством скандала или же женихом Гaлины. А теперь вдруг стал для нее чуть ли не иконой, и она не знала, бояться его или же благоговеть перед ним.
– Ну что вы так помрачнели? – весело окликнула ее Ула, объезжая фонтан. – Мы на вашей стороне.
Рианон повернула голову.
– Я и не знала, что тут есть какие-то стороны, – заметила она. Ула засмеялась:
– Да не волнуйтесь вы. Я же вам говорила, Макс – отличный парень. Сами увидите. Вы – его гость, он будет с вами очень любезен. Он скажет, какая для него честь, что вы прилетели сюда аж из Англии, покажет вам дом, расскажет его историю. Пригласит вас переехать сюда, если вы заскучаете на квартире. Обеспечит вас отдельным телефоном и скажет, чтобы вы обязательно звонили, если что-нибудь понадобится. Познакомит с детьми… Черт побери, да не знаю я, что он сделает, но честное слово, как бы ни поворачивалась его жизнь, он сделает все, чтобы вам в его доме было лучше, чем где бы то ни было еще. Я-то знаю, сто раз видела, как он себя в таких случаях ведет. Он здорово умеет прятать все плохое и представать перед гостями в лучшем виде.
Рианон вышла из машины и встала, залюбовавшись великолепным фасадом дома, выстроенного в итальянском стиле – с колоннами и красной черепичной крышей. Откуда-то доносились плеск воды и детские крики. Было так жарко, что воздух дрожал и цветы увивших стены ползучих растений переливались.
– Где все? – спросила Ула у вышедшего им навстречу пожилого господина. Дожидаться ответа она, впрочем, не стала. – Рианон, познакомьтесь, это Лео. Он работал с родными Макса еще тогда, когда сам Макс только родился. Сейчас немножко глуховат, так что говорите, пожалуйста, погромче.
Рианон как во сне подала старику руку, после чего проследовала за Улой в огромный холл. В центре его бил очаровательный фонтан. Над ним находился венецианский балкон, на который вели две лестницы – справа и слева от середины холла.
– В жизни ничего красивее не видела, – пробормотала Рианон, жадно осматривая вознесшиеся к небу стены виллы и лестницы, сомкнувшиеся наверху, как две руки, готовые заключить гостя в объятия.
– Я рад, что вам нравится.
Рианон быстро обернулась, во рту мгновенно пересохло. К ней через холл приближался сам Макс Романов. Он был выше, чем она себе представляла, и значительно смуглее, с густыми темными бровями и большим носом. Его черные глаза сверкали. Он показался Рианон одним из самых привлекательных мужчин, которых она когда-либо встречала.
– Добро пожаловать, – произнес он и протянул руку.
В глазах хозяина не было ни тени улыбки.
Рианон попыталась что-то сказать, но была слишком шокирована нелюбезностью хозяина. И это после всего, что наговорила ей Ула! В это мгновение появился предлог, чтобы отвести глаза, – в холл вошел еще один человек.
Заметив направление взгляда гостьи, Макс обернулся. Он явно намеревался представить Рианон вошедшего, но неожиданно беззвучно выругался.
Взгляд Рианон перебегал с одного мужчины на другого. А Рамон невозмутимо, словно ожидал этой встречи, приближался.
Целуя ей руку, он сказал:
– Прекрасная сеньорита, очевидно, судьбе было угодно, чтобы мы свиделись вновь.
Несмотря на неожиданность, на то, что этот человек, казалось бы, должен был невольно напомнить ей самые страшные минуты в жизни, Рианон почувствовала, как улучшается настроение. Он отпустил ее руку, и при виде смуглого скуластого лица и белозубой улыбки она едва не рассмеялась. Вспомнились слова Лиззи об одном певце, которого они снимали: “Он из тех парней, кто прямой дорогой идет к твоему либидо и сразу заваливает в постель”.
Понятно, что Рамон относился именно к такому типу мужчин, но вот уже второй раз Рианон была невероятно рада его видеть. Он стоял, улыбался ей и грел ее, как теплое солнце Средиземноморья. А присутствие Макса ощущалось как приближение сибирской пурги.
Глава 18
– Ничего страшного, – с улыбкой перебила ее Рианон. – Все нормально.
– Если что-нибудь понадобится, звоните. Слышите? Я оставила вам все телефоны. Список возле аппарата. Вам понравилась квартира? Классная, правда? Вам там будет удобно, но если вдруг передумаете и решите перебраться в дом, только скажите мне, идет?
– Да, конечно, спасибо, – сказала Рианон. – У меня к вам только один вопрос: здесь не опасно гулять одной поздним вечером?
Ула ответила – после небольшой паузы:
– Скорее всего ничего не случится, но все-таки я бы на вашем месте не рисковала выходить после того, как стемнеет. На машине, конечно, другое дело. Кстати, я взяла для вас напрокат “шеви-кабриолет”. Если куда-нибудь поедете вечером, заприте двери изнутри. И не спускайтесь на пляж ночью, там действительно может быть опасно. Если захотите поужинать не дома, советую “Кафе дель рей”. Это на улице Адмиралтейства. Туда придется ехать на машине, но там удобная стоянка. У вас есть доллары? Я вам оставила в шкафу возле кровати на всякий случай.
– Господи, да есть ли что-нибудь, о чем бы вы не позаботились? – со смехом спросила Рианон.
– Надеюсь, мы предусмотрели все, – серьезно ответила Ула. – А если есть упущения, Макс с Галиной оттяпают мне башку. Сейчас мне будут звонить, так что до завтра. Отдыхайте и не забудьте позвонить, если что-то понадобится.
Рианон вернулась в гостиную, положила на место радиотелефон и взглянула на перечень номеров. Рядом с запиской лежали ключи от “шевроле” и сложенная карта Лос-Анджелеса. Рианон взяла ключи, повертела их в руке и рассеянно взглянула на карту. Голос Улы все еще звучал в ушах. Положив ключи, она подошла к входной двери и заперлась. Наверное, это перестраховка, сказала она себе. Где здравый смысл? Что может случиться в таком надежном доме? И тем не менее вид роскошной комнаты вселял необъяснимую тревогу. Она внимательно посмотрела в углы, бог весть зачем. Напряжение нарастало, как будто в полумраке затаилась неведомая угроза. Безумная мысль, разумеется, однако чем больше Рианон неподвижно стояла у двери, тем сильнее становилось ощущение, что что-то здесь не так.
Лишь через несколько минут она сообразила, что виной всему дорожная усталость, стряхнула с себя оцепенение и направилась в спальню, чтобы начать разбирать вещи. Она решила последовать совету Улы и поужинать в “Кафе дель рей”. А завтра, если удастся проснуться достаточно рано, Рианон начнет свой первый день в Калифорнии с прогулки по Венис-Бич.
В начале четвертого ночи телефонный звонок ворвался в ее путаное, неприятное сновидение. Несколько секунд Рианон приходила в себя, потом включила настольную лампу и потянулась к телефону.
– Галина? – спросил мужской голос.
– М-м-м?
Сон никак не отпускал ее.
– Я тебя разбудил? Ничего, ты должна быть рада.
– Прошу прощения, – хрипло произнесла Рианон. – Это не Галина. Передать ей что-нибудь?
Последовало молчание, потом Рианон услышала щелчок опускаемой на рычаг трубки.
Рианон отключила связь и свернулась под простыней. Долго она лежала неподвижно, глядя в пустоту. Ночь была тихая. Лунный свет заливал комнату. Кровь билась в висках. Почему-то звонок встревожил ее, хотя тому не могло быть рационального объяснения. Но постепенно начало действовать принятое вечером снотворное, и она вновь стала проваливаться в мрачный, свинцово-тяжелый сон. Когда телефонный звонок опять разбудил ее, уже было утро.
– Привет! Я разбудила тебя, да? – кричала в трубку Лиззи. – Сколько там у вас времени?
Рианон поморгала и глянула на часы:
– Десять минут девятого. Ну да, ты меня разбудила.
– Тебя что, в самолете сильно укачало? – засмеялась Лиззи. – Ты должна была проснуться часа в четыре. Ладно, как там дела? Точнее, как Галина?
Рианон улыбнулась:
– Шикарная. Ни капельки не переменилась. Хотя нет. Все такая же наивная, зато стала вдвое красивее. Чуть повзрослела. Еще более ненормальная. С толку ее сбить невозможно… Да ну, не знаю, я сто лет ее не видела. Но я рада, что приехала, мне уже лучше. Или мне так кажется.
– Что слышно про Макса? Он еще в тюрьме?
Рианон прижала трубку к уху плечом, выбралась из постели и направилась на кухню.
– Насколько мне известно, его должны были выпустить вчера вечером, – ответила она. – Между прочим, Галина говорит, что он убил жену.
– Что? – Лиззи присвистнула. – То есть это был не несчастный случай?
– Нет, она-то сказала – несчастный случай, но тоном дала понять, что врет.
– Неужели? – Лиззи опять засмеялась. – Надеюсь, ты времени не теряла? Закинула удочку насчет интервью?
– Не надо на меня наседать, – возмутилась Рианон. – Я же только вечером прилетела.
– Но шанс есть, как ты думаешь? Рианон пожала плечами.
– Трудно сказать, я же еще не видела Макса. Если бы все зависело только от Галины, я почти на сто процентов уверена, что она дала бы мне интервью. Естественно, про Макса она бы говорить не стала, а вот о себе и о жизни супермодели – с удовольствием. Могу даже утверждать, что она дала бы это интервью только для того, чтобы помочь мне возобновить профессиональную карьеру.
– Она тебе побольше задолжала, – проворчала Лиззи. – Когда собираешься в Вавилон?
Спросонья Рианон. не сразу сообразила, о чем говорит подруга. Потом улыбнулась и ответила:
– Думаю, сегодня. – Вдруг, совершенно безо всякой связи с разговором, она вспомнила про звонок, разбудивший ее ночью. Уже хотела рассказать о нем Лиззи, но вовремя поняла, что рассказывать, собственно, нечего. Вместо этого она спросила: – Ты звонила Энди?
– Боже сохрани, нет. – Голос Лиззи дрогнул. – Я целый день собиралась с духом.
– Но ты ему позвонишь, прежде чем ехать?
– Да. Давай о чем-нибудь другом. Ты говорила с Галиной насчет видеозаписи свадьбы?
– Пока нет.
– Будешь?
– Да. Когда настанет подходящий момент.
– Только не затягивай, – посоветовала Лиззи.
– Ты бы справилась с интервью лучше меня, – вздохнула Рианон, открывая жалюзи.
– Издеваешься? Разве не ты всего за десять минут вытрясла из нее, что преступник – Макс? Теперь тебе осталось только выяснить, кому он позолотил ручку или оказал услугу, чтобы выпутаться. Ты сделаешь себе на этом такое имя, что войдешь в историю.
– Несчастный случай, – напомнила Рианон. Лиззи недоверчиво фыркнула:
– Так всегда говорят.
– Ладно, если это и не так, то полиция Лос-Анджелеса… Хотя нет, это же произошло в Нью-Йорке, правильно? Полиция Нью-Йорка не смогла доказать, что это было намеренное, заранее обдуманное и какое там еще преступление. Так что у меня, судя по всему, шансов не много, согласна?
– Нет. В полиции Нью-Йорка не служат ближайшие подруги Галины. Можешь считать меня старомодной, но мне почему-то кажется, что подруге рассказывают больше, чем следователю.
Рианон уже открыла рот, чтобы возразить, но внезапно ей пришло в голову, что Лиззи, возможно, в чем-то права.
– Вообще-то надо учесть, – проговорила она, лихорадочно обдумывая ситуацию с новой точки зрения, – что полиция ее вообще не допрашивала.
– Что ты этим хочешь сказать?
– В ночь убийства Галина находилась здесь, в Лос-Анджелесе, – объяснила Рианон. – В больнице. Значит, полиция вполне могла установить местонахождение и не тревожить человека. Сама посуди, какой она свидетель, если лежала на больничной койке на другом побережье Штатов?
– Да, пожалуй. Но они должны были по крайней мере спросить ее, не говорил ли чего-нибудь Макс насчет убийства.
Рианон рассмеялась:
– А что, если они ее спросили и она солгала?
– Почему она попала в больницу? – поинтересовалась Лиззи.
– На нее напали.
Несколько секунд ошарашенная Лиззи молчала.
– Несчастливая ночь для женщин Макса Романова, – задумчиво произнесла она. – Одна стреляет в себя, на другую нападают.
– М-да, мне и самой это приходило в голову, – призналась Рианон. – Но если выяснять, что произошло на самом деле, нужно действовать постепенно. Прежде всего я прозондирую почву насчет интервью с Галиной. Только с ней. Не сомневаюсь, что она согласится. И дело не только в наших отношениях. Люди из “Конспираси” руками и ногами ухватятся за возможность бесплатной рекламы. Конечно, в том случае, если будет ясно, что мне удастся протолкнуть программу в эфир.
– С этим проблем не будет, – уверенно сказала Лиззи.
– Ну пожалуй, так. В общем, затем я посмотрю, как Галина отнесется к предложению снять свадьбу на видео. Тут, разумеется, понадобится согласие Макса. А он, как я полагаю, может разрешить съемку только при условии, что запись не станет достоянием широкой публики. Если так, то запускать фильм на телевидение было бы аморально. Самое лучшее, конечно, это если он разрешит съемку для демонстрации в эфире и вместе с Галиной даст мне интервью, причем позволит задавать ему вопросы об обстоятельствах смерти его первой жены. Если он на это пойдет, тогда я поверю в лампу Аладдина. Хотя, конечно, оптимизм всегда плодотворнее, чем пессимизм.
Лиззи хихикнула:
– Могу поспорить, ты его переиграешь. Раз Галина будет на твоей стороне, непременно все получится.
– Мне бы твою уверенность, – усмехнулась Рианон. – Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что означал бы мой успех: несмотря на сопротивление нью-йоркской полиции, в моих руках окажется то, чего добивались все журналисты и все частные детективы Штатов с того дня, как Макса оправдали.
На мгновение даже у Лиззи дух захватило от перспективы.
– Тогда я могу только сказать: “Правь, Британия”, – выдохнула она.
Рианон засмеялась.
– Что-то щелкает в трубке, – сказала она. – Видимо, кто-то пытается дозвониться. Давай-ка заканчивать.
– Хорошо. Звони, если будут новости.
– Ты тоже, – отозвалась Рианон. – И давай-ка звони Энди!
Не дав Лиззи ответить, она отключила связь.
Тут же позвонила Ула и спросила, будет ли гостья к десяти часам готова ехать в Малибу.
Без пяти минут десять Рианон стояла перед зеркалом, подавляя в себе желание разорвать в клочья платье от Армани, которое, казалось ей, выглядело как старая тряпка. Черт возьми, что же надо надевать, отправляясь в шикарный особняк? Как должна выглядеть женщина во время первого знакомства с одним из крупнейших магнатов Америки, который, помимо всего прочего, собирается жениться на ее школьной подруге? Да какая разница, что надеть? Было бы смешно представить, что Романов в эту минуту изучает свой гардероб, прикидывая, чем он может произвести впечатление на Рианон. Да кто он такой, чтобы стараться производить на него впечатление? Мужчина, только и всего. Мультимиллионер, да, возможно, убийца, но по большому счету всего лишь мужчина.
Только сейчас, после этого идиотского внутреннего монолога, когда часы пробили десять, Рианон осознала, насколько она нервничает перед встречей с Максом Романовым.
Усилием воли она попыталась взять себя в руки, но тут снизу позвонил консьерж и доложил о прибытии Улы. Рианон решила, что придется удовлетвориться платьем от Армани, подхватила сумочку и ключи, бросила на себя последний взгляд в зеркало, вышла, заперла за собой дверь и побежала вниз по лестнице. В холле она остановилась, и консьерж, видя ее замешательство, указал на черную “тойоту”, возле которой стояла высокая румяная голубоглазая брюнетка с тонкими чертами лица и очень светлой кожей. Она с нетерпением смотрела в сторону двери подъезда.
– Мы все тут столько о вас слышали, – сказала брюнетка, сжимая руку Рианон обеими руками. – Господи, да я вас как будто сто лет знаю. Вы хорошо спали? Наверное, разница во времени ощущается?
– Нет, все отлично, – возразила Рианон, отметив про себя, что в ее речи откуда-то появился легкий американский акцент. – Нервничаю немного, а так все хорошо.
– Нервничаете? – удивилась Ула. – Надеюсь, не из-за Макса? Он лапочка.
Рианон недоверчиво вскинула левую бровь, и Ула немедленно рассмеялась.
– Клянусь вам, – сказала она, открывая перед Рианон дверцу. – Едем на моей машине. Потом кто-нибудь отвезет вас обратно. И поверьте, Макс действительно лапуля. Он прямо-таки жаждет с вами познакомиться.
Последним словам Рианон не вполне поверила. Она уселась, дождалась, пока Ула скользнет на водительское место, пристегнула ремень и спросила:
– А где Галина?
– Как, я разве не сказала по телефону? – Ула поморщилась, досадуя на свою забывчивость. – Им с Максом сегодня с утра нужно побывать у раввина. Когда мы приедем, они уже должны быть дома, – добавила она. “Тойота” выехала на набережную. – Вы, наверное, знаете, Макс только вчера прилетел из Нью-Йорка, так что, возможно, как только вернется от раввина, сразу начнет совещаться с ребятами. Ребята – это Морис и Эллис. Галина вам о них рассказывала? Да? Прекрасно. Вы, конечно, читаете газеты, значит, знаете – Макса обвиняют в использовании конфиденциальной информации при заключении сделки. Он здорово развеселился, скажу я вам, обожает, когда на него вешают преступления, которых он не совершал. Вы наверняка знаете, его уже не в первый раз обвиняют.
В голосе секретарши проскользнула несколько истеричная веселость. Рианон хотела попытаться ее успокоить, но не стала этого делать, подумав, что не мешало бы прежде узнать Улу получше.
Через несколько минут они уже ехали по бульвару в сторону Тихоокеанского шоссе, ведущего к Малибу. Ула все болтала про Макса, его детей, Галину, Эллиса и кота Повесу, которого недавно кастрировали. Рианон слушала, смеялась, глазела на залив Санта-Моника, на горы, которые были прекрасно видны, несмотря на морской туман, и думала: смогла бы она жить в Лос-Анджелесе? Пару лет назад она провела здесь несколько дней, и впечатлений было столько, что пресыщение наступило практически сразу. Этот город показался ей тогда одним колоссальным киноэкраном, на котором сменяли друг друга бесконечные сцены жизни и смерти, страха и любви, чудачеств и открытий. Одним словом, мечта Голливуда, гипнотизирующий и внушающий ужас город, абсолютно нереальный. Наверное, думала Рианон, и жизнь здесь настолько же призрачна.
Путь к Малибу оказался гораздо короче, чем ожидала Рианон. Машина уже свернула с шоссе и ехала теперь вдоль обрыва к поднимавшимся впереди скалам.
– Почти приехали, – сказала Ула, снизив скорость, чтобы пропустить пошедший на обгон белый автомобиль.
Теперь дорога шла мимо частных владений. Таких громадных поместий Рианон в жизни не доводилось видеть. Подъехав к границе владений Макса, Ула затормозила. Охранник развел створки железных ворот и жестом показал, что можно ехать.
Рианон огляделась. Трудно было оторвать взгляд от моря и голубого неба, на фоне которого силуэты нависших над дорогой пальм казались особенно живописными. Рианон не часто приходилось чувствовать себя не в своей тарелке, но на сей раз ощущение было именно таким, и она не питала надежд на то, что станет легче, когда знакомство с Максом Романовым наконец состоится. Как ни странно, до нынешнего утра она очень мало думала об этом человеке, никогда не пыталась представить его себе как личность. Для нее он был главой крупнейшего издательского концерна, персонажем связанного с убийством скандала или же женихом Гaлины. А теперь вдруг стал для нее чуть ли не иконой, и она не знала, бояться его или же благоговеть перед ним.
– Ну что вы так помрачнели? – весело окликнула ее Ула, объезжая фонтан. – Мы на вашей стороне.
Рианон повернула голову.
– Я и не знала, что тут есть какие-то стороны, – заметила она. Ула засмеялась:
– Да не волнуйтесь вы. Я же вам говорила, Макс – отличный парень. Сами увидите. Вы – его гость, он будет с вами очень любезен. Он скажет, какая для него честь, что вы прилетели сюда аж из Англии, покажет вам дом, расскажет его историю. Пригласит вас переехать сюда, если вы заскучаете на квартире. Обеспечит вас отдельным телефоном и скажет, чтобы вы обязательно звонили, если что-нибудь понадобится. Познакомит с детьми… Черт побери, да не знаю я, что он сделает, но честное слово, как бы ни поворачивалась его жизнь, он сделает все, чтобы вам в его доме было лучше, чем где бы то ни было еще. Я-то знаю, сто раз видела, как он себя в таких случаях ведет. Он здорово умеет прятать все плохое и представать перед гостями в лучшем виде.
Рианон вышла из машины и встала, залюбовавшись великолепным фасадом дома, выстроенного в итальянском стиле – с колоннами и красной черепичной крышей. Откуда-то доносились плеск воды и детские крики. Было так жарко, что воздух дрожал и цветы увивших стены ползучих растений переливались.
– Где все? – спросила Ула у вышедшего им навстречу пожилого господина. Дожидаться ответа она, впрочем, не стала. – Рианон, познакомьтесь, это Лео. Он работал с родными Макса еще тогда, когда сам Макс только родился. Сейчас немножко глуховат, так что говорите, пожалуйста, погромче.
Рианон как во сне подала старику руку, после чего проследовала за Улой в огромный холл. В центре его бил очаровательный фонтан. Над ним находился венецианский балкон, на который вели две лестницы – справа и слева от середины холла.
– В жизни ничего красивее не видела, – пробормотала Рианон, жадно осматривая вознесшиеся к небу стены виллы и лестницы, сомкнувшиеся наверху, как две руки, готовые заключить гостя в объятия.
– Я рад, что вам нравится.
Рианон быстро обернулась, во рту мгновенно пересохло. К ней через холл приближался сам Макс Романов. Он был выше, чем она себе представляла, и значительно смуглее, с густыми темными бровями и большим носом. Его черные глаза сверкали. Он показался Рианон одним из самых привлекательных мужчин, которых она когда-либо встречала.
– Добро пожаловать, – произнес он и протянул руку.
В глазах хозяина не было ни тени улыбки.
Рианон попыталась что-то сказать, но была слишком шокирована нелюбезностью хозяина. И это после всего, что наговорила ей Ула! В это мгновение появился предлог, чтобы отвести глаза, – в холл вошел еще один человек.
Заметив направление взгляда гостьи, Макс обернулся. Он явно намеревался представить Рианон вошедшего, но неожиданно беззвучно выругался.
Взгляд Рианон перебегал с одного мужчины на другого. А Рамон невозмутимо, словно ожидал этой встречи, приближался.
Целуя ей руку, он сказал:
– Прекрасная сеньорита, очевидно, судьбе было угодно, чтобы мы свиделись вновь.
Несмотря на неожиданность, на то, что этот человек, казалось бы, должен был невольно напомнить ей самые страшные минуты в жизни, Рианон почувствовала, как улучшается настроение. Он отпустил ее руку, и при виде смуглого скуластого лица и белозубой улыбки она едва не рассмеялась. Вспомнились слова Лиззи об одном певце, которого они снимали: “Он из тех парней, кто прямой дорогой идет к твоему либидо и сразу заваливает в постель”.
Понятно, что Рамон относился именно к такому типу мужчин, но вот уже второй раз Рианон была невероятно рада его видеть. Он стоял, улыбался ей и грел ее, как теплое солнце Средиземноморья. А присутствие Макса ощущалось как приближение сибирской пурги.
Глава 18
– Мне хочется верить, – сказала Рианон, – что совпадения случаются по неким особым причинам. А может быть, это вообще не совпадения. – Она задорно улыбнулась, взглянула на мужчину и опять залюбовалась раскинувшимся внизу океаном. В эту минуту они вдвоем спускались с холма к частному пляжу. – Или это, по-вашему, чересчур сложно?
Рамон поднял брови, переложил травинку из одного уголка рта в другой и глубже засунул руки в карманы шорт. Смуглая кожа блестела на солнце, в глазах играли озорные огоньки. Несколько минут назад Рианон сделала попытку поблагодарить его за помощь, оказанную ей в Марракеше, но он учтиво прервал ее. Рианон поняла, что он не старается преуменьшить в ее глазах важность марокканского эпизода; ему нужно лишь, чтобы женщина не чувствовала себя неловко из-за его присутствия на свадьбе.
Поначалу она в самом деле смутилась, но после нескольких мгновений изумления и конфуза при встрече прошло уже несколько часов. Галина тогда влетела в холл как раз вовремя. Она захлопала в ладоши от радости, что Макс и Рианон наконец-то встретились, казалось, не заметив возникшего напряжения. Весело представила подруге мужчин, объяснив, что Рамон – старый друг семьи Романовых и что Макс мрачен оттого, что его юрист Морис пока не сумел снять обвинения в незаконной сделке. Потом она поцеловала Макса в губы, заглянула ему в глаза, осталась недовольна его угрюмым видом, велела позвонить раввину и извиниться за грубость, после чего потащила Рианон на экскурсию по дому.
После этого Рианон не видела Макса. Глава семьи не появился даже за обедом, где она познакомилась с Эллисом, Морисом и женой Мориса Дион. Дети Макса сидели справа и слева от Галины, которая умилялась всему, что бы они ни сказали или сделали. Была бы она их матерью, вряд ли могла бы относиться к ним внимательнее и нежнее. К тому же она постоянно следила за их манерами и поведением, при этом успевая поддерживать светскую беседу. Обед проходил в увитом бугенвиллеями бельведере, и Галина выглядела беззаботно-счастливой. Рианон поймала себя на мысли, что впервые в жизни видит столь идиллическую картину; наверное, это и называют “само совершенство”.
Рамона Рианон встретила снова минут двадцать назад. Подруги сидели на краю бассейна, опустив ноги в воду, и обсуждали приготовления к свадьбе, когда он подошел и пригласил их прогуляться к пляжу. Отправились втроем, но Галина вдруг вспомнила, что ей необходимо кое-что обсудить с Максом, и вернулась в дом. Именно тогда Рианон попыталась поблагодарить Рамона за его действия в Марракеше, но получила вежливый отпор. И разговор о таинственном совпадении, вновь сведшем их здесь, не клеился. Рамон молчал.
– Хорошо, – опять заговорила Рианон, – попробуем подойти с другой стороны. Я знаю Галину, вы знаете Макса, и вот мы встречаемся на их свадьбе всего через несколько месяцев после того, как вы спасли меня от позора. Совпадение это или нечто большее?
Мужчина смотрел на океан. В уголках его глаз собрались морщинки.
– Могу вам только сказать, что я приехал на свадьбу, – ответил он.
– А возможно, чтобы вы приехали по другому поводу?
Он пожал плечами:
– Вряд ли.
Рианон усомнилась в его искренности, но не стала развивать эту тему, а спросила:
– Галина наверняка мне говорила, но напомните, пожалуйста: откуда вы знаете Макса?
Вопреки ее ожиданиям, собеседник не колебался ни секунды:
– Наши семьи подружились очень давно. И он и я – потомки евреев из России. Для нас это имеет значение.
– А Строссены?
Рианон очень хотелось застать его врасплох. В самом деле, Рамон заметно удивился.
– Строссены? – повторил он.
– Нисколько не сомневаюсь, что вы знаете, кто это.
Он усмехнулся:
– Они не российского происхождения.
– Но вы с ними знакомы?
– Конечно.
Рианон помолчала, ожидая продолжения, но Рамон хранил такое же невозмутимое молчание, как и горы, видневшиеся вдалеке сквозь дымку жаркого воздуха.
– Вы обсуждали с Максом то, что произошло в Марракеше? – спросила Рианон, удивляясь своей прямоте. Мысль о возможности того, что обстоятельства ее чудесного спасения могли быть известны Максу, только что пришла ей в голову.
– Нет, – отозвался Рамон. – Этот вопрос не обсуждали.
Голос его прозвучал так, что глаза Рианон округлились.
– Так он знает, что там произошло?
– Да.
– Откуда?
Рамон задумался на миг, затем ответил:
– Он проявил заботу о вас.
Рианон нахмурилась.
– Это не ответ, – заявила она. – С чего бы Макс Романов стал заботиться обо мне, когда мы даже не были знакомы? И откуда он вообще узнал, что я нуждаюсь в защите?
Рамон продолжал улыбаться:
– Спросите Макса. Не уверен, что он вам ответит, но спрашивать нужно у него.
Рианон недовольно сказала:
– Вы отлично понимаете, что я не буду этого делать.
Рамон засмеялся:
– Не хотите же вы сказать, что боитесь его? Он сложный человек, это верно, но своих детей любит. Теперь уже она не могла не рассмеяться.
– Долго вы пробудете в Лос-Анджелесе? – Рианон сменила тему.
– Наверное, несколько недель. А вы?
– Ровно две недели.
– Вам нужно возвращаться на работу?
Рианон замялась, уставившись на береговую кромку, на то место, где скала выдавалась в море. Лондон вдруг показался ей страшно далеким, но и с такого расстояния будущее представлялось неопределенным.
– Может, мы могли бы встретиться как-нибудь на неделе? – нарочито легким тоном предложила она. – Побродили бы по городу.
– Я бы с радостью, – отозвался Рамон, – но увы, завтра утром улетаю из Лос-Анджелеса на юг по делу. Разумеется, к свадьбе вернусь. Может быть, на следующей неделе? Вы ведь к тому времени еще не уедете?
– Не уеду.
– Где же вы остановились? Как я понимаю, не в усадьбе?
– Нет. На квартире Галины.
Он кивнул, выпятив нижнюю губу.
– Скажите, чем вы занимаетесь? – поинтересовалась Рианон. – Я имею в виду, в то время, когда не спасаете дамочек, попавших в затруднительное положение.
– Это и есть моя специальность.
Рианон улыбнулась еще шире:
– Вы носите надвинутый на глаза капюшон? Переодеваетесь в телефонных будках и ходите по стенам? Умеете заставлять слонов летать?
Рамон поднял брови, переложил травинку из одного уголка рта в другой и глубже засунул руки в карманы шорт. Смуглая кожа блестела на солнце, в глазах играли озорные огоньки. Несколько минут назад Рианон сделала попытку поблагодарить его за помощь, оказанную ей в Марракеше, но он учтиво прервал ее. Рианон поняла, что он не старается преуменьшить в ее глазах важность марокканского эпизода; ему нужно лишь, чтобы женщина не чувствовала себя неловко из-за его присутствия на свадьбе.
Поначалу она в самом деле смутилась, но после нескольких мгновений изумления и конфуза при встрече прошло уже несколько часов. Галина тогда влетела в холл как раз вовремя. Она захлопала в ладоши от радости, что Макс и Рианон наконец-то встретились, казалось, не заметив возникшего напряжения. Весело представила подруге мужчин, объяснив, что Рамон – старый друг семьи Романовых и что Макс мрачен оттого, что его юрист Морис пока не сумел снять обвинения в незаконной сделке. Потом она поцеловала Макса в губы, заглянула ему в глаза, осталась недовольна его угрюмым видом, велела позвонить раввину и извиниться за грубость, после чего потащила Рианон на экскурсию по дому.
После этого Рианон не видела Макса. Глава семьи не появился даже за обедом, где она познакомилась с Эллисом, Морисом и женой Мориса Дион. Дети Макса сидели справа и слева от Галины, которая умилялась всему, что бы они ни сказали или сделали. Была бы она их матерью, вряд ли могла бы относиться к ним внимательнее и нежнее. К тому же она постоянно следила за их манерами и поведением, при этом успевая поддерживать светскую беседу. Обед проходил в увитом бугенвиллеями бельведере, и Галина выглядела беззаботно-счастливой. Рианон поймала себя на мысли, что впервые в жизни видит столь идиллическую картину; наверное, это и называют “само совершенство”.
Рамона Рианон встретила снова минут двадцать назад. Подруги сидели на краю бассейна, опустив ноги в воду, и обсуждали приготовления к свадьбе, когда он подошел и пригласил их прогуляться к пляжу. Отправились втроем, но Галина вдруг вспомнила, что ей необходимо кое-что обсудить с Максом, и вернулась в дом. Именно тогда Рианон попыталась поблагодарить Рамона за его действия в Марракеше, но получила вежливый отпор. И разговор о таинственном совпадении, вновь сведшем их здесь, не клеился. Рамон молчал.
– Хорошо, – опять заговорила Рианон, – попробуем подойти с другой стороны. Я знаю Галину, вы знаете Макса, и вот мы встречаемся на их свадьбе всего через несколько месяцев после того, как вы спасли меня от позора. Совпадение это или нечто большее?
Мужчина смотрел на океан. В уголках его глаз собрались морщинки.
– Могу вам только сказать, что я приехал на свадьбу, – ответил он.
– А возможно, чтобы вы приехали по другому поводу?
Он пожал плечами:
– Вряд ли.
Рианон усомнилась в его искренности, но не стала развивать эту тему, а спросила:
– Галина наверняка мне говорила, но напомните, пожалуйста: откуда вы знаете Макса?
Вопреки ее ожиданиям, собеседник не колебался ни секунды:
– Наши семьи подружились очень давно. И он и я – потомки евреев из России. Для нас это имеет значение.
– А Строссены?
Рианон очень хотелось застать его врасплох. В самом деле, Рамон заметно удивился.
– Строссены? – повторил он.
– Нисколько не сомневаюсь, что вы знаете, кто это.
Он усмехнулся:
– Они не российского происхождения.
– Но вы с ними знакомы?
– Конечно.
Рианон помолчала, ожидая продолжения, но Рамон хранил такое же невозмутимое молчание, как и горы, видневшиеся вдалеке сквозь дымку жаркого воздуха.
– Вы обсуждали с Максом то, что произошло в Марракеше? – спросила Рианон, удивляясь своей прямоте. Мысль о возможности того, что обстоятельства ее чудесного спасения могли быть известны Максу, только что пришла ей в голову.
– Нет, – отозвался Рамон. – Этот вопрос не обсуждали.
Голос его прозвучал так, что глаза Рианон округлились.
– Так он знает, что там произошло?
– Да.
– Откуда?
Рамон задумался на миг, затем ответил:
– Он проявил заботу о вас.
Рианон нахмурилась.
– Это не ответ, – заявила она. – С чего бы Макс Романов стал заботиться обо мне, когда мы даже не были знакомы? И откуда он вообще узнал, что я нуждаюсь в защите?
Рамон продолжал улыбаться:
– Спросите Макса. Не уверен, что он вам ответит, но спрашивать нужно у него.
Рианон недовольно сказала:
– Вы отлично понимаете, что я не буду этого делать.
Рамон засмеялся:
– Не хотите же вы сказать, что боитесь его? Он сложный человек, это верно, но своих детей любит. Теперь уже она не могла не рассмеяться.
– Долго вы пробудете в Лос-Анджелесе? – Рианон сменила тему.
– Наверное, несколько недель. А вы?
– Ровно две недели.
– Вам нужно возвращаться на работу?
Рианон замялась, уставившись на береговую кромку, на то место, где скала выдавалась в море. Лондон вдруг показался ей страшно далеким, но и с такого расстояния будущее представлялось неопределенным.
– Может, мы могли бы встретиться как-нибудь на неделе? – нарочито легким тоном предложила она. – Побродили бы по городу.
– Я бы с радостью, – отозвался Рамон, – но увы, завтра утром улетаю из Лос-Анджелеса на юг по делу. Разумеется, к свадьбе вернусь. Может быть, на следующей неделе? Вы ведь к тому времени еще не уедете?
– Не уеду.
– Где же вы остановились? Как я понимаю, не в усадьбе?
– Нет. На квартире Галины.
Он кивнул, выпятив нижнюю губу.
– Скажите, чем вы занимаетесь? – поинтересовалась Рианон. – Я имею в виду, в то время, когда не спасаете дамочек, попавших в затруднительное положение.
– Это и есть моя специальность.
Рианон улыбнулась еще шире:
– Вы носите надвинутый на глаза капюшон? Переодеваетесь в телефонных будках и ходите по стенам? Умеете заставлять слонов летать?