Страница:
– Вы завтракали? Может, кофе? Сейчас сварят.
Морис, оглядывая царивший в комнате хаос, осведомился:
– А дети где?
– Наверху. Переодеваются, – ответил Макс и шлепнул Эллиса по руке, когда тот потянулся к хозяйской чашке кофе.
– Как тебе миссис Клей? – спросил Эллис.
– Пока я доволен. Ну, вы же прекрасно знаете, что с некоторых пор я должен один заботиться о детях. Естественно, мне нужна помощь, и именно поэтому я позволил вам уговорить меня взять на работу миссис Клей. Между прочим, я еще не видел сегодняшних газет.
Морис усмехнулся:
– Мы могли бы и сами догадаться. Макс, надо бы активизировать наше предприятие. Так что тебе стоит просмотреть газеты.
– Те, которые стоит смотреть, я смотрю, – возразил Макс и вскрыл очередной конверт. – А те, о которых ты говоришь, я смотреть не буду.
Эти слова не убедили Мориса:
– Сегодня это необходимо. Нужно обдумать…
– Морис, обдумывать всегда необходимо, но повторного процесса не будет. Пойми, это уже история. Так что давайте, ребята, сменим тему.
– И тебя не волнует, что о тебе говорят?
– Совершенно.
– И тебя не волнует, что будет с капиталом?
– Спустись с облаков, Морис.
– Макс, ты не так богат, как думаешь.
– Поправка. Я богат настолько, насколько мне известно.
– Макс, в Нью-Йорке говорят, что ты теряешь хватку, – вмешался Эллис. – Эксперты предсказывают падение в этом году…
– Да брось ты, Эллис, – перебил его Макс. – Все у меня под контролем. Так что переходи прямо к делу.
Замойский переглянулся с Реммиком, и его выгоревшие густые ресницы опустились. Реммик протянул Максу отчет, который они с Замойским прочитали перед тем, как отправиться к шефу. Этот отчет пришел накануне ночью на электронный адрес Замойского, и в нем содержались фотографии, снятые ранее в Йоханнесбурге. Как известно, ситуация в жизни всегда развивается не так, как планируют, поэтому Реммик и Замойский не слишком удивились, когда в их деле обнаружились осложнения, причем в той области, где никто не ожидал возникновения проблем. Однако обоим было интересно, как отреагирует на новую информацию Макс.
Появился Лео, поставил на стол дымящийся кофейник.
Морис искоса поглядывал на Макса. Морис был видным, всегда загорелым мужчиной с красивой седой шевелюрой. Он был старше Макса, работал на газетную империю Романовых более двадцати лет и стал крестным отцом обоих детей Макса. Крестной матерью была жена Мориса, Дион. Пожалуй, после детей и Галины Казимир, Реммики были самыми близкими Максу людьми, но, несмотря на то что Морис знал Макса много лет, некоторые черты характера Романова оставались для него загадочными. Тайной для Мориса оставались и события той ночи, когда застрелилась жена Макса. Разумеется, версия Макса была известна Морису, и он отлично знал, по каким причинам окружной прокурор снял с Романова обвинение. И все же факт оставался фактом: единственными людьми, находившимися тогда в нью-йоркском доме Романова, были лишь сам хозяин и его жена.
С самого начала брак Романовых не был прочным, но в тех кругах, в которых вращался Макс, было не принято скомпрометировать девушку из высшего света и затем уклониться от своего долга по отношению к ней. По крайней мере в том случае, когда отцом забеременевшей красавицы является сенатор Гарри Строминский. Семейства Романовых и Строминских были вынуждены породниться, и, насколько было известно Морису, сам факт этого брака был единственным темным пятном в отношениях Макса и его любимого деда. Старику достало характера пригрозить Максу, что лишит его прав на наследство и заставит сменить фамилию. Конечно, ни один человек не воспринял эту угрозу всерьез; в конце концов, никто не назвал бы Каролин Строминскую неподходящей партией для наследника газетной империи. Да и ни для кого не было секретом, что внук старику был дороже всего на свете. Но Михаил Романов не раз заявлял, что желает женить Макса на Галине Казимир, внучке старой графини. Бесповоротное крушение этого плана стало ударом, от которого старый магнат так и не оправился.
Брак Макса продолжался девять лет, и об обстоятельствах его ужасного завершения гадали все кому не лень, но Морис знал наверняка, что дед Макса был единственным человеком в мире, который ни на секунду, ни на йоту не усомнился в невиновности внука.
Другие, менее близкие Максу люди не просто допускали возможность того, что он убил жену; они были почти уверены в этом, поскольку Каролин отличалась истеричным поведением и регулярно грозила предать гласности определенные обстоятельства, после чего “имя ее супруга, которое до сих пор считается солидным, будет вызывать рвоту у порядочных людей”, говорила, что разведется с Максом и добьется лишения его родительских прав. Так что у Макса имелись довольно-таки веские мотивы для того, чтобы постараться ускорить встречу Каролин со Всевышним. Однако если глава семьи действительно спустил курок, ему это сошло с рук. Дион, правда, придерживалась того мнения, что такой любящий отец, как Макс, не способен причинить вред человеку. Морис же, хотя и он не сомневался в силе отцовских чувств Макса, считал взгляды своей жены чрезмерно наивными.
Когда дверь за Лео закрылась, Морис разлил кофе по чашкам.
– Есть кое-какие новости о Рианон Эдвардс, – проговорил он, обращаясь к Максу.
Тот с неудовольствием оторвал взгляд от письма.
– О ком? – переспросил он.
Морис достал из портфеля коричневый конверт и протянул его Максу.
– Рианон Эдвардс, – повторил он. – Продюсер, работает на английском телевидении.
Макс, вспомнив имя, кивнул, отодвинул в сторону всю почту, взял у Мориса конверт и вскрыл его. В руках у него оказалась пачка фотографий форматом десять на восемь дюймов. Быстро просмотрев три или четыре снимка, он сказал:
– Это она и есть, насколько я понимаю?
– Она самая, – подтвердил Морис.
Макс отложил материалы, взял чашку кофе и вновь принялся просматривать фотографии. По его лицу никто ничего не смог бы прочесть. Заговорил он только тогда, когда дошла очередь до снимка, где была изображена обнаженная Рианон под душем рядом с мужчиной.
– Что за дерьмо? – спросил он и швырнул фото на стол. – И для чего это, собственно? Я не помню, чтобы просил о таком.
– В отношении этой женщины ведется расследование, – отозвался Эллис.
Макс нахмурился:
– Полицейское?
– Частное.
– Причины известны?
– Пока нет. Мы знаем только, что в Южной Африке за ней следит агент, и платит этому агенту Тео Строссен.
Брови Макса поползли вверх.
– Тео Строссен, – повторил он и опять перевел взгляд на вызвавшую его недоумение фотографию. – Почему он вдруг занялся этой Эдвардс?
– Выясняем, – лаконично отозвался Эллис.
Макс быстро взглянул на него, бросил снимок на стол и придвинул к себе двухстраничный отчет.
– Я сам свяжусь с Тео, – сказал он, пробегая глазами документ. – Так, а о ней вы что-нибудь новое узнали?
– Честно говоря, нет, – признался Морис. – Все, что было известно раньше, подтвердилось. Мать умерла четырнадцать лет назад. Отец женился вторично, живет сейчас в Англии, в пригороде Бристоля. После Филиппа Чамберса и до самого последнего времени романов не было. Ее новый любовник – Оливер Магир. Он тоже англичанин, занимается алмазным бизнесом. Возможно, это и объясняет интерес Строссена.
Макс заметно помрачнел и даже заговорил не сразу.
– Галина пыталась вступить в контакт с Рианон? – спросил он.
– Никаких свидетельств этому нет, – отозвался Эллис.
– Обязательно попытается, – пробормотал Макс, обращаясь скорее к самому себе, чем к собеседникам, и взглянул на часы. Уже начало одиннадцатого. – Во сколько сегодня встреча?
– В одиннадцать, – ответил Морис.
– Тогда мне пора приводить себя в порядок, – заметил Макс, поднимаясь на ноги. На мгновение он задержался, чтобы еще раз глянуть на фотографии Рианон. Трудно было бы понять что-либо по выражению его лица, но даже если бы Морис с Эллисом решились задать ему вопрос (ни тот, ни другой делать этого, конечно же, не собирались), им помешал бы звонок мобильного телефона Макса. Морис взял со стола аппарат.
– Да, Марибет, конечно, он здесь, – сказал он в трубку. – Минуту.
При упоминании имени Марибет глаза Макса сузились, а губы нетерпеливо поджались.
– Марибет, – крикнул он в телефон, – что нового?
– У меня все в порядке, Макс, – отозвалась Марибет. – Как там ты?
– Веселюсь, как умею.
– То есть Галина еще не приехала?
– Нет еще.
– Значит, вот-вот будет. Я решила тебя предупредить. Все удалось сделать. Она будет лицом “Конспираси косметикс” до следующего тысячелетия.
– Кого я должен поздравлять? – спросил Макс. – Тебя или Галину?
– Обеих. – Марибет хихикнула. – Галину, чего уж там.
Макс криво усмехнулся.
– Хорошо, непременно последую твоему совету, когда она появится. – Он помолчал. – Так ты действительно веришь, что получится?
– Сам знаешь. Риск есть, я согласна, но не так уж он и велик, и мне она нужна. Нет, я понимаю, что красивых женщин на свете достаточно, но у Галины есть то, чего нет у других. Кому, как не тебе, это знать. Если мы будем за ней присматривать, то я не понимаю, почему бы нам что-то не удалось.
– Если все получится, – тихо возразил Макс, – мы сможем считать, что услышаны все наши молитвы. Но, Марибет, должен заметить, меня удивляет, что ты решила действовать через Хармана. Ты предупредила его о риске? Если ты ничего ему не сказала, никакой сделки не может быть…
– Я сказала, – торопливо прервала его Марибет. – Он с радостью возьмет ее, конечно, при условии, что ты готов обеспечить безопасность. Послушай, Макс, этот человек умеет сразу определить, кто будет иметь успех.
– Избавь меня от трепа, – бросил в трубку Макс. – Насчет безопасности мы уже договорились. Сколько вы ей будете платить?
Марибет ответила не сразу.
– Рекламная служба сказала бы – пять, но Хармана невозможно раскрутить больше чем на два.
– Надеюсь, пропущенное слово – “миллиона”.
Марибет засмеялась.
– По-моему, это Галина едет, – сказала она, расслышав звонок в холле в доме Макса.
– Похоже, ты права, – согласился Макс. – Когда вы объявляете?
– В пятницу в двенадцать часов даем пресс-конференцию. – На мгновение Марибет замялась. – Ты собираешься приехать?
– Я тебе сообщу.
Едва Макс выключил телефон, как Лео возвестил о приближении к дому автомобиля мисс Галины Казимир. И Морис, и Эллис смотрели на Макса.
– Она получила контракт. – В голосе Мориса звучало скорее утверждение, чем вопрос.
Макс подтвердил, что так и есть.
– Ух ты! – Эллис удивленно присвистнул. – Я-то никогда не верил, что у них что-нибудь выйдет.
– Честно говоря, я тоже, – признался Макс. – Только прошу вас, когда она сама нам скажет, изобразите удивление. И радость.
Когда снаружи хлопнула дверца автомобиля, Макс перебросил пачку фотографий Рианон Морису, и тот быстрым движением убрал их в портфель. Услышав, что Галина бежит через холл, Макс повернулся к двери.
– Макс! – крикнула Галина, врываясь в комнату. – Дорогой! – Она расхохоталась, когда Макс разыграл удивление. – Ну не притворяйся, будто не знал, что я еду. Лео тебе не мог не доложить. И нечего врать, я знаю, Марибет хотела позвонить тебе. Но ты только представь себе! Это же чудесно! Ты рад за меня, дорогой? Я так счастлива! Они выбрали меня! Тысячи претенденток просмотрели, а выбрали меня! А ты можешь угадать, какой они мне предложили контракт? Пять миллионов долларов, Макс! И это только начало…
– Иди сюда.
Он обнял ее, смеясь. Лавандово-голубые глаза светились совсем детским счастьем, и в них плясали смешинки, когда она смотрела на Макса, а он кружил ее по комнате. Стройная гибкая фигурка выглядела почти игрушечной, терялась рядом с крепко сбитой фигурой мужчины; светлые волосы казались золотистым нимбом по сравнению с взъерошенной черной шевелюрой Макса.
Эллис и Морис неловко выбрались из-за стола, чтобы, в свою очередь, поздравить Галину.
Когда она повернулась к ним, Морис почувствовал, как что-то у него внутри раскрывается. Галина Казимир была самой роскошной женщиной, какую ему доводилось видеть в жизни, и хотя они были давным-давно знакомы, случались иногда минуты, когда сияние ее красоты лишало его возможности трезво мыслить. Лицо девушки было чистым и свежим, как весна в Новой Англии*, в миндалевидных глазах играли все мыслимые оттенки синего цвета, и они казались еще прекраснее благодаря густым бровям и длинным ресницам; бронзовая кожа всегда была гладкой как шелк, слегка выступающие скулы придавали лицу скульптурную выразительность; решительный прямой носик выдавал аристократку, губы ее были безупречной формы, и на них часто играла улыбка, еще более ослепительная, чем сияющие волосы.
*Новая Англия – историческая область на северо-востоке США
Она обняла Мориса и спросила:
– Макс сердится?
И тут же повернулась к Эллису.
– Зол как черт, – ответил Эллис, проведя кончиком языка по пересохшим губам. От ее аромата у него подкашивались ноги, а откровенный костюм – белые с лайкрой шорты и очень короткая облегающая белая куртка, – оставлявший открытыми бедра и изумительные длинные загорелые ноги, заставил его на минуту забыть, кто перед ним.
Галина рассмеялась, повернувшись к Максу.
– Правда? – спросила она, беря его руки в свои. – Ты черт?
Его угольно-черные глаза откровенно смеялись.
– О, я просто настоящий дьявол, – подтвердил он.
Она опять расхохоталась, впилась губами в его губы и прошептала:
– Докажи.
Макс нежно поцеловал ее, после чего слегка отстранил от себя.
– Ты уже была у юристов?
– Ну что ты, Макс, – простонала она. – Я же только что обо всем узнала. И первому хотела сообщить тебе, а не какому-нибудь хренову адвокату. Ну хорошо, я схожу, – добавила Галина, заметив, что он недоволен ее беспечностью. – Но может, мы сначала отметим это дело? Макс, я же стану знаменитостью. Причем на годы, Макс! Наша косметика будет продаваться во всем мире… Ну позови Лео, пусть принесет шампанского, а потом мы с тобой – в постель!
– Меньше чем через час я жду посетителей, – возразил Романов, и на лице его мелькнула усмешка: он заметил, насколько и Морис, и Эллис поражены тем, что он способен отказаться от нескольких часов любви с такой женщиной ради чего-то другого.
Галина надула губы:
– Макс! Они что, не могут подождать? Для меня все это так важно… И я-то знаю, как у тебя встает, стоит тебе только подумать обо мне.
Морис с Эллисом смущенно отвернулись, когда ее рука скользнула под халат Макса. Некоторое время он стоял неподвижно, глядя в глаза женщины, потом мягко отвел ее руку и кивнул на дверь:
– Иди поболтай с Лео. Я буду через пару минут.
Когда дверь за Галиной закрылась, Эллис испустил шумный вздох и плюхнулся на стул.
– Хочу кофе, – пробормотал он и потянулся за кофейником. В уголках рта Макса заиграла легкая усмешка, когда Морис спросил его:
– О свадьбе вы тоже объявите в пятницу? Чтобы разом убить двух зайцев?
Макс глубоко вздохнул, почесал подбородок, потом покачал головой:
– Нет. Вообще-то я предпочитаю отложить матримониальные планы на некоторое время.
– А как она к этому отнесется? – вступил в разговор Эллис. – Я-то думал, как только, так сразу… – Он замолчал и пожал плечами, когда Макс холодно взглянул на него. – Конечно, это не мое дело… – Он заметно покраснел.
Выражение лица Макса немедленно смягчилось.
– Я все улажу, – сказал он и, повернувшись к Морису, заговорил на другую тему: – Мне хотелось бы понять, насколько серьезны отношения Рианон Эдвардс с Магиром. Как долго они продолжаются и чего можно ждать. А главное, при чем здесь Строссены. Я должен знать, при каких обстоятельствах этот Филипп Чамберс дал ей от ворот поворот четыре года назад.
– Пять, – уточнил Морис.
– Хорошо, пять.
Макс протянул руку, и Морис немедленно достал из портфеля фотографии Рианон. Первым из конверта выскользнул снимок Рианон в душе. Макс уставился на него, явно не понимая, как могло получиться, что Рианон как нарочно смотрела прямо в объектив.
– Где она сейчас? – спросил он.
– В Кейптауне, – ответил Морис. – А Магир – в Йоханнесбурге.
Макс поднял голову.
– Сегодня он приедет к ней, – пояснил Морис, отвечая на невысказанный вопрос Макса. – Судя по донесениям агента Строссена, да и насколько нам известно, там нашли алмаз, за который Магир должен получать порядка пятидесяти тысяч баксов. Так что догадайся сам, в какую сторону развиваются их отношения.
Услышанное, очевидно, произвело на Макса впечатление, потому что, сложив фотографии в конверт, он сказал:
– Прошу отложить встречу на полчаса и соединить меня с Тео Строссеном.
В то время как Эллис принялся набирать номер Строссена, Морис хотел было напомнить Максу о Галине, но тут же отказался от своего намерения, рассудив, что едва ли Макс позабыл о ее существовании. В том, что Галина не забыла про Макса, Морис был далеко не так уверен, так как по всему дому уже несколько минут разносился заливистый хохот Алекса и Марины. Ничего удивительного. Морис прекрасно знал, что дети Макса обожают Галину, и она без ума от них. И любой, кто был в курсе отношений Макса и Галины, никогда, даже при жизни Каролин, не сомневался, что смогла бы сделать графиня для детей Макса, если бы в случае развода они остались бы с отцом. Разумеется, сейчас так вопрос не стоял, и, поскольку Галина вошла в жизнь Макса задолго до его женитьбы, объявление о его второй помолвке не вызвало бы ни у кого большого удивления.
Морис и Эллис терпеливо ждали, пока шеф говорил с Нью-Йорком, а точнее, с Тео Строссеном. Задумчивый взгляд темных глаз Мориса Реммика казался рассеянным.
– Значит, агент – женщина, – медленно произнес он.
– И работает на Строссена, – уточнил Эллис.
– Косвенно, – подтвердил Макс. Морис поинтересовался:
– Какая же связь между Строссеном и Магиром? Макс пристально взглянул на Мориса и ответил:
– Связь-то есть. – На его лице появилась ухмылка. – И Оливер Магир обязательно пожалеет об этом. Если только еще не пожалел. – Он вновь вынул из пачки снимок обнаженных Оливера и Рианон, пристально вгляделся в него и пробормотал: – Похоже, этот тип просто не в себе, если считает, что ему сойдет с рук то, что он собирается провернуть. Даже если предположить, что эта женщина ему дороже жизни.
Морис с Эллисом переглянулись.
– Как вы сказали, где они сейчас? – резко спросил Макс.
– Часа через два оба будут в Кейптауне, – отозвался Морис. Макс кивнул, бросил фотографии на стол и быстрыми шагами направился к двери.
– Держите связь с агентом Строссена, – бросил он через плечо. – Здесь может оказаться кое-что важное.
– Для кого? – решился спросить Эллис.
Макс повернул голову. Глаза его вновь сузились, на этот раз от удивления.
– Разумеется, для Галины, – ответил он. – А вопрос в том, позволим ли мы ей восстановить отношения с женщиной, которую, по всей видимости, кое-кто склонен считать алмазом ценой в пятьдесят тысяч. – На мгновение Романов умолк, как будто обдумывая собственные слова, потом заключил: – Предлагаю встретиться вечером на Столовой горе.
Эллис и Морис засмеялись.
– Мы дадим тебе знать о нашем решении, – пошутил Морис, взял телефон и начал набирать кейптаунский номер.
Глава 6
Морис, оглядывая царивший в комнате хаос, осведомился:
– А дети где?
– Наверху. Переодеваются, – ответил Макс и шлепнул Эллиса по руке, когда тот потянулся к хозяйской чашке кофе.
– Как тебе миссис Клей? – спросил Эллис.
– Пока я доволен. Ну, вы же прекрасно знаете, что с некоторых пор я должен один заботиться о детях. Естественно, мне нужна помощь, и именно поэтому я позволил вам уговорить меня взять на работу миссис Клей. Между прочим, я еще не видел сегодняшних газет.
Морис усмехнулся:
– Мы могли бы и сами догадаться. Макс, надо бы активизировать наше предприятие. Так что тебе стоит просмотреть газеты.
– Те, которые стоит смотреть, я смотрю, – возразил Макс и вскрыл очередной конверт. – А те, о которых ты говоришь, я смотреть не буду.
Эти слова не убедили Мориса:
– Сегодня это необходимо. Нужно обдумать…
– Морис, обдумывать всегда необходимо, но повторного процесса не будет. Пойми, это уже история. Так что давайте, ребята, сменим тему.
– И тебя не волнует, что о тебе говорят?
– Совершенно.
– И тебя не волнует, что будет с капиталом?
– Спустись с облаков, Морис.
– Макс, ты не так богат, как думаешь.
– Поправка. Я богат настолько, насколько мне известно.
– Макс, в Нью-Йорке говорят, что ты теряешь хватку, – вмешался Эллис. – Эксперты предсказывают падение в этом году…
– Да брось ты, Эллис, – перебил его Макс. – Все у меня под контролем. Так что переходи прямо к делу.
Замойский переглянулся с Реммиком, и его выгоревшие густые ресницы опустились. Реммик протянул Максу отчет, который они с Замойским прочитали перед тем, как отправиться к шефу. Этот отчет пришел накануне ночью на электронный адрес Замойского, и в нем содержались фотографии, снятые ранее в Йоханнесбурге. Как известно, ситуация в жизни всегда развивается не так, как планируют, поэтому Реммик и Замойский не слишком удивились, когда в их деле обнаружились осложнения, причем в той области, где никто не ожидал возникновения проблем. Однако обоим было интересно, как отреагирует на новую информацию Макс.
Появился Лео, поставил на стол дымящийся кофейник.
Морис искоса поглядывал на Макса. Морис был видным, всегда загорелым мужчиной с красивой седой шевелюрой. Он был старше Макса, работал на газетную империю Романовых более двадцати лет и стал крестным отцом обоих детей Макса. Крестной матерью была жена Мориса, Дион. Пожалуй, после детей и Галины Казимир, Реммики были самыми близкими Максу людьми, но, несмотря на то что Морис знал Макса много лет, некоторые черты характера Романова оставались для него загадочными. Тайной для Мориса оставались и события той ночи, когда застрелилась жена Макса. Разумеется, версия Макса была известна Морису, и он отлично знал, по каким причинам окружной прокурор снял с Романова обвинение. И все же факт оставался фактом: единственными людьми, находившимися тогда в нью-йоркском доме Романова, были лишь сам хозяин и его жена.
С самого начала брак Романовых не был прочным, но в тех кругах, в которых вращался Макс, было не принято скомпрометировать девушку из высшего света и затем уклониться от своего долга по отношению к ней. По крайней мере в том случае, когда отцом забеременевшей красавицы является сенатор Гарри Строминский. Семейства Романовых и Строминских были вынуждены породниться, и, насколько было известно Морису, сам факт этого брака был единственным темным пятном в отношениях Макса и его любимого деда. Старику достало характера пригрозить Максу, что лишит его прав на наследство и заставит сменить фамилию. Конечно, ни один человек не воспринял эту угрозу всерьез; в конце концов, никто не назвал бы Каролин Строминскую неподходящей партией для наследника газетной империи. Да и ни для кого не было секретом, что внук старику был дороже всего на свете. Но Михаил Романов не раз заявлял, что желает женить Макса на Галине Казимир, внучке старой графини. Бесповоротное крушение этого плана стало ударом, от которого старый магнат так и не оправился.
Брак Макса продолжался девять лет, и об обстоятельствах его ужасного завершения гадали все кому не лень, но Морис знал наверняка, что дед Макса был единственным человеком в мире, который ни на секунду, ни на йоту не усомнился в невиновности внука.
Другие, менее близкие Максу люди не просто допускали возможность того, что он убил жену; они были почти уверены в этом, поскольку Каролин отличалась истеричным поведением и регулярно грозила предать гласности определенные обстоятельства, после чего “имя ее супруга, которое до сих пор считается солидным, будет вызывать рвоту у порядочных людей”, говорила, что разведется с Максом и добьется лишения его родительских прав. Так что у Макса имелись довольно-таки веские мотивы для того, чтобы постараться ускорить встречу Каролин со Всевышним. Однако если глава семьи действительно спустил курок, ему это сошло с рук. Дион, правда, придерживалась того мнения, что такой любящий отец, как Макс, не способен причинить вред человеку. Морис же, хотя и он не сомневался в силе отцовских чувств Макса, считал взгляды своей жены чрезмерно наивными.
Когда дверь за Лео закрылась, Морис разлил кофе по чашкам.
– Есть кое-какие новости о Рианон Эдвардс, – проговорил он, обращаясь к Максу.
Тот с неудовольствием оторвал взгляд от письма.
– О ком? – переспросил он.
Морис достал из портфеля коричневый конверт и протянул его Максу.
– Рианон Эдвардс, – повторил он. – Продюсер, работает на английском телевидении.
Макс, вспомнив имя, кивнул, отодвинул в сторону всю почту, взял у Мориса конверт и вскрыл его. В руках у него оказалась пачка фотографий форматом десять на восемь дюймов. Быстро просмотрев три или четыре снимка, он сказал:
– Это она и есть, насколько я понимаю?
– Она самая, – подтвердил Морис.
Макс отложил материалы, взял чашку кофе и вновь принялся просматривать фотографии. По его лицу никто ничего не смог бы прочесть. Заговорил он только тогда, когда дошла очередь до снимка, где была изображена обнаженная Рианон под душем рядом с мужчиной.
– Что за дерьмо? – спросил он и швырнул фото на стол. – И для чего это, собственно? Я не помню, чтобы просил о таком.
– В отношении этой женщины ведется расследование, – отозвался Эллис.
Макс нахмурился:
– Полицейское?
– Частное.
– Причины известны?
– Пока нет. Мы знаем только, что в Южной Африке за ней следит агент, и платит этому агенту Тео Строссен.
Брови Макса поползли вверх.
– Тео Строссен, – повторил он и опять перевел взгляд на вызвавшую его недоумение фотографию. – Почему он вдруг занялся этой Эдвардс?
– Выясняем, – лаконично отозвался Эллис.
Макс быстро взглянул на него, бросил снимок на стол и придвинул к себе двухстраничный отчет.
– Я сам свяжусь с Тео, – сказал он, пробегая глазами документ. – Так, а о ней вы что-нибудь новое узнали?
– Честно говоря, нет, – признался Морис. – Все, что было известно раньше, подтвердилось. Мать умерла четырнадцать лет назад. Отец женился вторично, живет сейчас в Англии, в пригороде Бристоля. После Филиппа Чамберса и до самого последнего времени романов не было. Ее новый любовник – Оливер Магир. Он тоже англичанин, занимается алмазным бизнесом. Возможно, это и объясняет интерес Строссена.
Макс заметно помрачнел и даже заговорил не сразу.
– Галина пыталась вступить в контакт с Рианон? – спросил он.
– Никаких свидетельств этому нет, – отозвался Эллис.
– Обязательно попытается, – пробормотал Макс, обращаясь скорее к самому себе, чем к собеседникам, и взглянул на часы. Уже начало одиннадцатого. – Во сколько сегодня встреча?
– В одиннадцать, – ответил Морис.
– Тогда мне пора приводить себя в порядок, – заметил Макс, поднимаясь на ноги. На мгновение он задержался, чтобы еще раз глянуть на фотографии Рианон. Трудно было бы понять что-либо по выражению его лица, но даже если бы Морис с Эллисом решились задать ему вопрос (ни тот, ни другой делать этого, конечно же, не собирались), им помешал бы звонок мобильного телефона Макса. Морис взял со стола аппарат.
– Да, Марибет, конечно, он здесь, – сказал он в трубку. – Минуту.
При упоминании имени Марибет глаза Макса сузились, а губы нетерпеливо поджались.
– Марибет, – крикнул он в телефон, – что нового?
– У меня все в порядке, Макс, – отозвалась Марибет. – Как там ты?
– Веселюсь, как умею.
– То есть Галина еще не приехала?
– Нет еще.
– Значит, вот-вот будет. Я решила тебя предупредить. Все удалось сделать. Она будет лицом “Конспираси косметикс” до следующего тысячелетия.
– Кого я должен поздравлять? – спросил Макс. – Тебя или Галину?
– Обеих. – Марибет хихикнула. – Галину, чего уж там.
Макс криво усмехнулся.
– Хорошо, непременно последую твоему совету, когда она появится. – Он помолчал. – Так ты действительно веришь, что получится?
– Сам знаешь. Риск есть, я согласна, но не так уж он и велик, и мне она нужна. Нет, я понимаю, что красивых женщин на свете достаточно, но у Галины есть то, чего нет у других. Кому, как не тебе, это знать. Если мы будем за ней присматривать, то я не понимаю, почему бы нам что-то не удалось.
– Если все получится, – тихо возразил Макс, – мы сможем считать, что услышаны все наши молитвы. Но, Марибет, должен заметить, меня удивляет, что ты решила действовать через Хармана. Ты предупредила его о риске? Если ты ничего ему не сказала, никакой сделки не может быть…
– Я сказала, – торопливо прервала его Марибет. – Он с радостью возьмет ее, конечно, при условии, что ты готов обеспечить безопасность. Послушай, Макс, этот человек умеет сразу определить, кто будет иметь успех.
– Избавь меня от трепа, – бросил в трубку Макс. – Насчет безопасности мы уже договорились. Сколько вы ей будете платить?
Марибет ответила не сразу.
– Рекламная служба сказала бы – пять, но Хармана невозможно раскрутить больше чем на два.
– Надеюсь, пропущенное слово – “миллиона”.
Марибет засмеялась.
– По-моему, это Галина едет, – сказала она, расслышав звонок в холле в доме Макса.
– Похоже, ты права, – согласился Макс. – Когда вы объявляете?
– В пятницу в двенадцать часов даем пресс-конференцию. – На мгновение Марибет замялась. – Ты собираешься приехать?
– Я тебе сообщу.
Едва Макс выключил телефон, как Лео возвестил о приближении к дому автомобиля мисс Галины Казимир. И Морис, и Эллис смотрели на Макса.
– Она получила контракт. – В голосе Мориса звучало скорее утверждение, чем вопрос.
Макс подтвердил, что так и есть.
– Ух ты! – Эллис удивленно присвистнул. – Я-то никогда не верил, что у них что-нибудь выйдет.
– Честно говоря, я тоже, – признался Макс. – Только прошу вас, когда она сама нам скажет, изобразите удивление. И радость.
Когда снаружи хлопнула дверца автомобиля, Макс перебросил пачку фотографий Рианон Морису, и тот быстрым движением убрал их в портфель. Услышав, что Галина бежит через холл, Макс повернулся к двери.
– Макс! – крикнула Галина, врываясь в комнату. – Дорогой! – Она расхохоталась, когда Макс разыграл удивление. – Ну не притворяйся, будто не знал, что я еду. Лео тебе не мог не доложить. И нечего врать, я знаю, Марибет хотела позвонить тебе. Но ты только представь себе! Это же чудесно! Ты рад за меня, дорогой? Я так счастлива! Они выбрали меня! Тысячи претенденток просмотрели, а выбрали меня! А ты можешь угадать, какой они мне предложили контракт? Пять миллионов долларов, Макс! И это только начало…
– Иди сюда.
Он обнял ее, смеясь. Лавандово-голубые глаза светились совсем детским счастьем, и в них плясали смешинки, когда она смотрела на Макса, а он кружил ее по комнате. Стройная гибкая фигурка выглядела почти игрушечной, терялась рядом с крепко сбитой фигурой мужчины; светлые волосы казались золотистым нимбом по сравнению с взъерошенной черной шевелюрой Макса.
Эллис и Морис неловко выбрались из-за стола, чтобы, в свою очередь, поздравить Галину.
Когда она повернулась к ним, Морис почувствовал, как что-то у него внутри раскрывается. Галина Казимир была самой роскошной женщиной, какую ему доводилось видеть в жизни, и хотя они были давным-давно знакомы, случались иногда минуты, когда сияние ее красоты лишало его возможности трезво мыслить. Лицо девушки было чистым и свежим, как весна в Новой Англии*, в миндалевидных глазах играли все мыслимые оттенки синего цвета, и они казались еще прекраснее благодаря густым бровям и длинным ресницам; бронзовая кожа всегда была гладкой как шелк, слегка выступающие скулы придавали лицу скульптурную выразительность; решительный прямой носик выдавал аристократку, губы ее были безупречной формы, и на них часто играла улыбка, еще более ослепительная, чем сияющие волосы.
*Новая Англия – историческая область на северо-востоке США
Она обняла Мориса и спросила:
– Макс сердится?
И тут же повернулась к Эллису.
– Зол как черт, – ответил Эллис, проведя кончиком языка по пересохшим губам. От ее аромата у него подкашивались ноги, а откровенный костюм – белые с лайкрой шорты и очень короткая облегающая белая куртка, – оставлявший открытыми бедра и изумительные длинные загорелые ноги, заставил его на минуту забыть, кто перед ним.
Галина рассмеялась, повернувшись к Максу.
– Правда? – спросила она, беря его руки в свои. – Ты черт?
Его угольно-черные глаза откровенно смеялись.
– О, я просто настоящий дьявол, – подтвердил он.
Она опять расхохоталась, впилась губами в его губы и прошептала:
– Докажи.
Макс нежно поцеловал ее, после чего слегка отстранил от себя.
– Ты уже была у юристов?
– Ну что ты, Макс, – простонала она. – Я же только что обо всем узнала. И первому хотела сообщить тебе, а не какому-нибудь хренову адвокату. Ну хорошо, я схожу, – добавила Галина, заметив, что он недоволен ее беспечностью. – Но может, мы сначала отметим это дело? Макс, я же стану знаменитостью. Причем на годы, Макс! Наша косметика будет продаваться во всем мире… Ну позови Лео, пусть принесет шампанского, а потом мы с тобой – в постель!
– Меньше чем через час я жду посетителей, – возразил Романов, и на лице его мелькнула усмешка: он заметил, насколько и Морис, и Эллис поражены тем, что он способен отказаться от нескольких часов любви с такой женщиной ради чего-то другого.
Галина надула губы:
– Макс! Они что, не могут подождать? Для меня все это так важно… И я-то знаю, как у тебя встает, стоит тебе только подумать обо мне.
Морис с Эллисом смущенно отвернулись, когда ее рука скользнула под халат Макса. Некоторое время он стоял неподвижно, глядя в глаза женщины, потом мягко отвел ее руку и кивнул на дверь:
– Иди поболтай с Лео. Я буду через пару минут.
Когда дверь за Галиной закрылась, Эллис испустил шумный вздох и плюхнулся на стул.
– Хочу кофе, – пробормотал он и потянулся за кофейником. В уголках рта Макса заиграла легкая усмешка, когда Морис спросил его:
– О свадьбе вы тоже объявите в пятницу? Чтобы разом убить двух зайцев?
Макс глубоко вздохнул, почесал подбородок, потом покачал головой:
– Нет. Вообще-то я предпочитаю отложить матримониальные планы на некоторое время.
– А как она к этому отнесется? – вступил в разговор Эллис. – Я-то думал, как только, так сразу… – Он замолчал и пожал плечами, когда Макс холодно взглянул на него. – Конечно, это не мое дело… – Он заметно покраснел.
Выражение лица Макса немедленно смягчилось.
– Я все улажу, – сказал он и, повернувшись к Морису, заговорил на другую тему: – Мне хотелось бы понять, насколько серьезны отношения Рианон Эдвардс с Магиром. Как долго они продолжаются и чего можно ждать. А главное, при чем здесь Строссены. Я должен знать, при каких обстоятельствах этот Филипп Чамберс дал ей от ворот поворот четыре года назад.
– Пять, – уточнил Морис.
– Хорошо, пять.
Макс протянул руку, и Морис немедленно достал из портфеля фотографии Рианон. Первым из конверта выскользнул снимок Рианон в душе. Макс уставился на него, явно не понимая, как могло получиться, что Рианон как нарочно смотрела прямо в объектив.
– Где она сейчас? – спросил он.
– В Кейптауне, – ответил Морис. – А Магир – в Йоханнесбурге.
Макс поднял голову.
– Сегодня он приедет к ней, – пояснил Морис, отвечая на невысказанный вопрос Макса. – Судя по донесениям агента Строссена, да и насколько нам известно, там нашли алмаз, за который Магир должен получать порядка пятидесяти тысяч баксов. Так что догадайся сам, в какую сторону развиваются их отношения.
Услышанное, очевидно, произвело на Макса впечатление, потому что, сложив фотографии в конверт, он сказал:
– Прошу отложить встречу на полчаса и соединить меня с Тео Строссеном.
В то время как Эллис принялся набирать номер Строссена, Морис хотел было напомнить Максу о Галине, но тут же отказался от своего намерения, рассудив, что едва ли Макс позабыл о ее существовании. В том, что Галина не забыла про Макса, Морис был далеко не так уверен, так как по всему дому уже несколько минут разносился заливистый хохот Алекса и Марины. Ничего удивительного. Морис прекрасно знал, что дети Макса обожают Галину, и она без ума от них. И любой, кто был в курсе отношений Макса и Галины, никогда, даже при жизни Каролин, не сомневался, что смогла бы сделать графиня для детей Макса, если бы в случае развода они остались бы с отцом. Разумеется, сейчас так вопрос не стоял, и, поскольку Галина вошла в жизнь Макса задолго до его женитьбы, объявление о его второй помолвке не вызвало бы ни у кого большого удивления.
Морис и Эллис терпеливо ждали, пока шеф говорил с Нью-Йорком, а точнее, с Тео Строссеном. Задумчивый взгляд темных глаз Мориса Реммика казался рассеянным.
– Значит, агент – женщина, – медленно произнес он.
– И работает на Строссена, – уточнил Эллис.
– Косвенно, – подтвердил Макс. Морис поинтересовался:
– Какая же связь между Строссеном и Магиром? Макс пристально взглянул на Мориса и ответил:
– Связь-то есть. – На его лице появилась ухмылка. – И Оливер Магир обязательно пожалеет об этом. Если только еще не пожалел. – Он вновь вынул из пачки снимок обнаженных Оливера и Рианон, пристально вгляделся в него и пробормотал: – Похоже, этот тип просто не в себе, если считает, что ему сойдет с рук то, что он собирается провернуть. Даже если предположить, что эта женщина ему дороже жизни.
Морис с Эллисом переглянулись.
– Как вы сказали, где они сейчас? – резко спросил Макс.
– Часа через два оба будут в Кейптауне, – отозвался Морис. Макс кивнул, бросил фотографии на стол и быстрыми шагами направился к двери.
– Держите связь с агентом Строссена, – бросил он через плечо. – Здесь может оказаться кое-что важное.
– Для кого? – решился спросить Эллис.
Макс повернул голову. Глаза его вновь сузились, на этот раз от удивления.
– Разумеется, для Галины, – ответил он. – А вопрос в том, позволим ли мы ей восстановить отношения с женщиной, которую, по всей видимости, кое-кто склонен считать алмазом ценой в пятьдесят тысяч. – На мгновение Романов умолк, как будто обдумывая собственные слова, потом заключил: – Предлагаю встретиться вечером на Столовой горе.
Эллис и Морис засмеялись.
– Мы дадим тебе знать о нашем решении, – пошутил Морис, взял телефон и начал набирать кейптаунский номер.
Глава 6
Когда Рианон, закончив разговор, убрала мобильный телефон в сумочку и застегнула молнию, Лиззи закинула ноги на стул, повернула голову так, чтобы солнце падало на лицо, и спросила:
– Оливер, как я понимаю?
– Он самый, – кивнула Рианон. – Только что прилетел.
– Как мило, что он поспешил сообщить тебе об этом, – съязвила Лиззи.
Рианон посмотрела на нее. Глаза Лиззи были прикрыты, майка надета так, что одно плечо оставалось открытым, тонкая юбка распахнута и солнце освещало загорелые ноги.
– Следовательно, на сегодня съемки отменяются? – сладким голосом поинтересовалась ведущая.
Рианон подождала, пока Лиззи откроет глаза, но, поскольку этого так и не произошло, перевела взгляд на Джека, затем на Хью. На лицах обоих было явственно написано, что в эту минуту они страстно желали бы очутиться где-нибудь в другом месте.
Вся компания находилась в районе виноградников Франсука в восьмидесяти километрах от Кейптауна. Четверка телевизионщиков устроилась под мощным двухсотлетним дубом. Перед ними стоял круглый стол, покрытый белой скатертью. Посуду после обеда еще не успели убрать. Сорванный ветром дубовый лист мягко опустился на стол перед Рианон. Она посмотрела на лист, перевела взгляд на ослепительно-белый домик, в котором жила семья владельца виноградника. Вечером друзья собирались купить у этого человека еще вина; Рианон обмолвилась, что в жизни не пила ничего вкуснее. Одним словом, во Франсуке все было замечательно – и экзотические цветы, красные, бордовые, розовые, и гостеприимные хозяева, и еда…
– Ну, что скажешь? – спросила Лиззи, откидывая назад волосы.
– Нет, – отрезала Рианон.
Наступило молчание, довольно-таки тягостное. Прервал его Хью:
– Что слышно о Мелани?
– Вчера вечером она прилетела на Антигуа, – ответила Рианон.
– К нам еще приедет? – поинтересовался Джек, подливая себе вина.
Никто ему не ответил.
Рианон застыла со стаканом в руке. Лиззи старалась спрятать нарастающую досаду под блаженной улыбкой. Так прошло несколько минут. Наконец Хью подлил Рианон вина и обратился к ней с вопросом:
– Сколько бутылок думаешь купить?
– Я пока не решила.
Рианон взяла у Хью бутылку и взглянула на этикетку.
– Позвони Оливеру и спроси, сколько надо брать, – предложила Лиззи.
Рианон посмотрела на Хью. Черные кудри, выбившиеся из-под шляпы защитного цвета, прилипли к вискам, а в курчавой бороде блестели капельки пота. Глаз не было видно за стеклами темных очков, но у Рианон не было сомнений, что оператор чувствует себя неуютно. Она едва заметно кивнула ему, улыбнулась Джеку, допила вино, после чего Хью с Джеком поднялись и, не дожидаясь женщин, пошли вперед, мимо столов, расставленных на просторном газоне.
– Лиззи, так не пойдет, – сказала Рианон вполголоса. Лиззи криво усмехнулась:
– Итак, пресвятая дева Рианон ни за что не выйдет из себя.
– Да пошла ты, – отмахнулась Рианон. Лиззи нахмурилась.
– Значит, ты полагаешь, что мы во всем этом играем какую-то роль? – насмешливо спросила она. – А я-то считала, что наша командировка – только предлог для того, чтобы вы с Оливером хорошо провели время в Южной Африке.
Губы Рианон побелели от гнева.
– Я понятия не имела, что он сюда приедет, и тебе, кстати, об этом прекрасно известно, – отрезала она.
– Неужто?
– Да, кому-кому, а тебе известно. И может быть, ты наконец соизволишь мне объяснить, с какой стати придуриваешься? Учти, если Энди после нашего отъезда не связался с тобой, мы здесь ни при чем. Ни я, ни Оливер.
– Придуриваюсь я, как ты выражаешься, дорогая, – процедила Лиззи сквозь зубы, – совсем не из-за Энди, а всего лишь потому, что ты оплачиваешь путешествия Оливера, и еще потому, что ты не видишь, как нагло он тебя использует.
Рианон сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки и не взорваться.
– У него, – с деланным спокойствием ответила она, – сперли кредитные карточки. Как прикажешь поступить в такой ситуации?
– Как правило, – парировала Лиззи, – кредитные карточки можно восстановить за сутки. Ему это в голову не пришло?
– Не исключено, что он не глупее тебя. Вполне возможно, что новые карточки уже прибыли в Кейптаун и лежат в отеле, – зло бросила Рианон. – Такой возможности ты не допускаешь?
Лиззи повернулась к подруге:
– А ты сама уверена, что они там лежат?
– Между прочим, так оно и есть.
Лиззи пристально посмотрела Рианон в глаза. Та даже не моргнула.
– Скажи, пожалуйста, – не унималась Лиззи, – он хоть когда-нибудь возвращал тебе долги?
– Лиззи, какого черта? – воскликнула Рианон и рубанула воздух ладонью.
– Так возвращал или нет?
– Да, возвращал.
– Полностью?
– До копейки, если тебя это так интересует.
Лиззи продолжала пристально смотреть ей в глаза.
– Значит, ты мне не веришь? – сказала Рианон. Она очень разозлилась, но в то же время почувствовала смущение.
– Если скажешь, что говоришь правду, я тебе поверю, – отчеканила Лиззи.
– А зачем мне лгать? – быстро отозвалась Рианон. – Тем более тебе? Неужели ты полагаешь, что если бы Оливер занимал у меня деньги и не возвращал их, у меня самой в мозгу не прозвенел бы звоночек? И что я не поделилась бы своими сомнениями с тобой? С кем еще, в конце концов, я могла бы посоветоваться?
Даже эти слова не заставили Лиззи взглянуть на подругу более дружелюбно. Тогда Рианон чуть склонила голову набок и тепло и искренне улыбнулась, словно предлагая растопить лед, вдруг возникший в их отношениях.
– Ну ладно, прости. – Лиззи вздохнула. – Наверное, дело в том… – Она вдруг замолчала и закусила нижнюю губу. – Похоже, я старею и с годами становлюсь циничнее. Ты совершенно права, Энди не связался со мной после Перлатонги, и от этого я чувствую себя гадко. Да, я надеялась, что он позвонит.
– Может, позвонишь ему сама?
Лиззи сразу поджала губы, но все же призналась:
– Оливер, как я понимаю?
– Он самый, – кивнула Рианон. – Только что прилетел.
– Как мило, что он поспешил сообщить тебе об этом, – съязвила Лиззи.
Рианон посмотрела на нее. Глаза Лиззи были прикрыты, майка надета так, что одно плечо оставалось открытым, тонкая юбка распахнута и солнце освещало загорелые ноги.
– Следовательно, на сегодня съемки отменяются? – сладким голосом поинтересовалась ведущая.
Рианон подождала, пока Лиззи откроет глаза, но, поскольку этого так и не произошло, перевела взгляд на Джека, затем на Хью. На лицах обоих было явственно написано, что в эту минуту они страстно желали бы очутиться где-нибудь в другом месте.
Вся компания находилась в районе виноградников Франсука в восьмидесяти километрах от Кейптауна. Четверка телевизионщиков устроилась под мощным двухсотлетним дубом. Перед ними стоял круглый стол, покрытый белой скатертью. Посуду после обеда еще не успели убрать. Сорванный ветром дубовый лист мягко опустился на стол перед Рианон. Она посмотрела на лист, перевела взгляд на ослепительно-белый домик, в котором жила семья владельца виноградника. Вечером друзья собирались купить у этого человека еще вина; Рианон обмолвилась, что в жизни не пила ничего вкуснее. Одним словом, во Франсуке все было замечательно – и экзотические цветы, красные, бордовые, розовые, и гостеприимные хозяева, и еда…
– Ну, что скажешь? – спросила Лиззи, откидывая назад волосы.
– Нет, – отрезала Рианон.
Наступило молчание, довольно-таки тягостное. Прервал его Хью:
– Что слышно о Мелани?
– Вчера вечером она прилетела на Антигуа, – ответила Рианон.
– К нам еще приедет? – поинтересовался Джек, подливая себе вина.
Никто ему не ответил.
Рианон застыла со стаканом в руке. Лиззи старалась спрятать нарастающую досаду под блаженной улыбкой. Так прошло несколько минут. Наконец Хью подлил Рианон вина и обратился к ней с вопросом:
– Сколько бутылок думаешь купить?
– Я пока не решила.
Рианон взяла у Хью бутылку и взглянула на этикетку.
– Позвони Оливеру и спроси, сколько надо брать, – предложила Лиззи.
Рианон посмотрела на Хью. Черные кудри, выбившиеся из-под шляпы защитного цвета, прилипли к вискам, а в курчавой бороде блестели капельки пота. Глаз не было видно за стеклами темных очков, но у Рианон не было сомнений, что оператор чувствует себя неуютно. Она едва заметно кивнула ему, улыбнулась Джеку, допила вино, после чего Хью с Джеком поднялись и, не дожидаясь женщин, пошли вперед, мимо столов, расставленных на просторном газоне.
– Лиззи, так не пойдет, – сказала Рианон вполголоса. Лиззи криво усмехнулась:
– Итак, пресвятая дева Рианон ни за что не выйдет из себя.
– Да пошла ты, – отмахнулась Рианон. Лиззи нахмурилась.
– Значит, ты полагаешь, что мы во всем этом играем какую-то роль? – насмешливо спросила она. – А я-то считала, что наша командировка – только предлог для того, чтобы вы с Оливером хорошо провели время в Южной Африке.
Губы Рианон побелели от гнева.
– Я понятия не имела, что он сюда приедет, и тебе, кстати, об этом прекрасно известно, – отрезала она.
– Неужто?
– Да, кому-кому, а тебе известно. И может быть, ты наконец соизволишь мне объяснить, с какой стати придуриваешься? Учти, если Энди после нашего отъезда не связался с тобой, мы здесь ни при чем. Ни я, ни Оливер.
– Придуриваюсь я, как ты выражаешься, дорогая, – процедила Лиззи сквозь зубы, – совсем не из-за Энди, а всего лишь потому, что ты оплачиваешь путешествия Оливера, и еще потому, что ты не видишь, как нагло он тебя использует.
Рианон сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки и не взорваться.
– У него, – с деланным спокойствием ответила она, – сперли кредитные карточки. Как прикажешь поступить в такой ситуации?
– Как правило, – парировала Лиззи, – кредитные карточки можно восстановить за сутки. Ему это в голову не пришло?
– Не исключено, что он не глупее тебя. Вполне возможно, что новые карточки уже прибыли в Кейптаун и лежат в отеле, – зло бросила Рианон. – Такой возможности ты не допускаешь?
Лиззи повернулась к подруге:
– А ты сама уверена, что они там лежат?
– Между прочим, так оно и есть.
Лиззи пристально посмотрела Рианон в глаза. Та даже не моргнула.
– Скажи, пожалуйста, – не унималась Лиззи, – он хоть когда-нибудь возвращал тебе долги?
– Лиззи, какого черта? – воскликнула Рианон и рубанула воздух ладонью.
– Так возвращал или нет?
– Да, возвращал.
– Полностью?
– До копейки, если тебя это так интересует.
Лиззи продолжала пристально смотреть ей в глаза.
– Значит, ты мне не веришь? – сказала Рианон. Она очень разозлилась, но в то же время почувствовала смущение.
– Если скажешь, что говоришь правду, я тебе поверю, – отчеканила Лиззи.
– А зачем мне лгать? – быстро отозвалась Рианон. – Тем более тебе? Неужели ты полагаешь, что если бы Оливер занимал у меня деньги и не возвращал их, у меня самой в мозгу не прозвенел бы звоночек? И что я не поделилась бы своими сомнениями с тобой? С кем еще, в конце концов, я могла бы посоветоваться?
Даже эти слова не заставили Лиззи взглянуть на подругу более дружелюбно. Тогда Рианон чуть склонила голову набок и тепло и искренне улыбнулась, словно предлагая растопить лед, вдруг возникший в их отношениях.
– Ну ладно, прости. – Лиззи вздохнула. – Наверное, дело в том… – Она вдруг замолчала и закусила нижнюю губу. – Похоже, я старею и с годами становлюсь циничнее. Ты совершенно права, Энди не связался со мной после Перлатонги, и от этого я чувствую себя гадко. Да, я надеялась, что он позвонит.
– Может, позвонишь ему сама?
Лиззи сразу поджала губы, но все же призналась: