Льюис Сьюзен. Неукротимый огонь

   Господи, думала Рианон, сколько же страданий и страха принесла Галина бедной девочке.
   Она медленно повернула голову и посмотрела на чудовище в образе красавицы. Рианон молчала, не было на свете таких слов, которые могли бы выразить то, что творилось у нее в душе. Она всегда знала, что Галина способна на что угодно, дабы получить желаемое, но оказалось, что способна даже сотворить вот такое с невинным ребенком – доверчивым, так сильно привязанным к ней, с ребенком, которого она тоже якобы любила…
   – Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Галина. Рианон молчала.
   – Думаешь, что меня следует заставить сознаться. Макс тоже хочет, чтобы я созналась и приняла помощь. Но со мной он не останется. Так он сказал. Между нами, мол, все кончено, и он не желает меня больше видеть. – Она сглотнула и издала короткий смешок. – Наверное, надеется освободить место для тебя.
   Улыбаясь, она прошла в другой конец комнаты. Теперь ее лицо было всего в нескольких дюймах от лица Рианон.
   – Но этого не случится, – торжествующе заявила она. Взгляд Рианон упал на парик, по-прежнему валявшийся на полу. Она подумала об исчезнувшем ружье, и ее опять пронзил страх. А при виде улыбки Галины она похолодела.
   Женщины продолжали смотреть друг на друга. В глазах Галины читался вызов, и Рианон решила его принять.
   – Нет, ты не больна, – шепотом проговорила она. – Все, что ты мне рассказывала – что тебя пугала бабушка, что ты приняла на себя вину и хочешь страдать, как страдала она, – только предлог, так ведь? Ты делаешь то, что делаешь, потому что тебе это нравится.
   Улыбка Галины сделалась шире. Рианон с отвращением смотрела на нее.
   – И еще Морис, – добавила она. – Он находит для тебя людей.
   Брови Галины поднялись, губы скривились. Она промолчала, но слова были не нужны – Рианон и так знала, что это правда.
   – Ты не больна, – повторила Рианон. – Во всяком случае, не в том смысле, в каком пытаешься убедить окружающих. Ты хуже. Гораздо хуже. – Она презрительно поджала губы. – Я никогда бы не поверила, что Макса можно обмануть, однако тебе это удалось. Я права? Ох, как ты постаралась! Представила себя жертвой, потому что знала: это самый надежный способ заполучить его. Ты знала, насколько Максу небезразлично то, что произошло с его семьей, с твоей семьей, со всеми, кто пострадал в те ужасные годы, и их потомками, на которых тот ад тоже наложил отпечаток. Ты знала это и воспользовалась его состраданием. – Рианон закрыла глаза. – И что же ты сделала с его дочерью… – прошептала она. – Твоя жестокость, твой эгоизм… – Она перевела дыхание. – Благодарю Бога, что они наконец перестали тебя так высоко ценить. Но ничто уже не загладит вред, который ты причинила Марине.
   Галина захихикала. От отвращения слова застряли у Рианон в горле.
   – Где ружье? – выпалила она.
   Галина, казалось, удивилась, потом задумалась.
   – Оно где-то здесь, – настаивала Рианон. Лицо Галины вдруг просияло.
   – Откуда ты знаешь? – спросила она.
   – Это единственное средство заставить меня надеть петлю на шею.
   Галина наморщила нос, словно раздумывая над следующим ходом.
   – Знаешь, я сказала неправду насчет веревки, – проговорила она. – Заставила тебя подумать, что веревка для тебя. Нет. Она для меня.
   Глаза Рианон расширились. Она поняла, что замыслила Галина. Она вдруг теперь до странности легко читала в душе школьной подруги, хотя раньше ей никогда это не удавалось. Все решено. Рианон видела, как прост этот план, как если бы Галина сама все ей объяснила: она убьет и ее, и себя.
   Рианон открыла было рог, но ничего не сказала. Галина уже шарила где-то в углу, не отводя взгляда от лица Рианон.
   Когда Галина вытащила ружье, глаза ее смеялись. Дуло было направлено в потолок, ее палец лежал на предохранителе.
   Глаза Рианон застлала паника. Галина приближалась, оттесняя ее от двери.
   – Знаешь, я не была уверена, что сделаю это, – говорила Галина с легким удивлением в голосе. – Когда я утащила ружье, то еще не знала, воспользуюсь ли им.
   Рианон увидела отверстие, устремленное ей в лицо. Оно находилось всего в трех футах, промахнуться Галина не могла, а путь к двери был отрезан. Перед глазами Рианон поплыли цветные пятна. Она попыталась заговорить, но голос ей не повиновался. Перед глазами пронеслись страшные картины. Мертвая Каролин. Марина с пистолетом. Галина нашептывает ей что-то. Макс берет пистолет. Галина спускает курок. Пульс отдавался у Рианон в ушах. Она прижалась к стене. Деваться некуда.
   Галина перевела взгляд на ствол ружья, и Рианон, не думая, прыгнула на нее. Галина вскрикнула, от неожиданности палец нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел. Рианон отлетела к стене, а Галину отдача швырнула на стул. Ружье полетело на пол.
   Шли минуты. Неумолчный ночной шум за окнами не стихал.
   Галина слышала сейчас только биение собственного сердца. Она с трудом поднялась на ноги, доковыляла до кровати. Сначала она не поняла, почему виден лес, потом разобралась: в стене появилась дыра размером с кулак. Тогда Галина взглянула вниз, на Рианон.
   Соперница лежала на полу, раскинув руки; ночной столик опрокинулся на нее, кругом валялись книги и осколки стакана. На стене чернело кровавое пятно.
   Галина опустилась на колени около тела, отодвинула столик, откинула с лица Рианон волосы, потрогала ее горло, желая нащупать пульс, подержала запястье, и только после этого поднялась, заметив, что стоит в луже крови.
   Откуда-то издалека донесся телефонный звонок, сразу же утонувший в шумах леса. Вой гиен терзал сердце Галины. Она посмотрела на безжизненное тело, подняла голову и осмотрелась, словно ожидая обнаружить врага, затаившегося в темноте. С легкой улыбкой она прошла к двери, протянула руку и повернула ключ.
 
   Лиззи с трудом осмысливала ночные события. Ее бросало в дрожь при мысли о том, сколько времени Рианон могла бы пролежать на полу, не позвони так вовремя Макс. Выстрел не привлек бы здесь внимания – стрелять мог и браконьер, и служитель заповедника, чтобы отпугнуть зверя. Разумеется, никто бы не подумал о Рианон, ведь никто не догадывался, что в лагере Галина. Да если бы они и знали о Галине, им бы в голову не пришло, что стреляют в человека.
   Энди, еще не отключив телефон после разговора с Максом, уже громко звал Дуга. Братья велели Лиззи оставаться на месте, а сами побежали к Рианон и нашли женщину в луже крови; над ее кроватью болталась петля. Оказалось, к счастью, что стена забрызгана вовсе не кровью; на нее попало содержимое графина. Обнаружив у Рианон слабый пульс, Энди поспешно отнес ее в их коттедж, под опеку Лиззи, а Дуг и Элмор бросились на поиски Галины. К этому времени проснулись туристы. Некоторые смельчаки выбежали из своих коттеджей, чтобы узнать, из-за чего кутерьма. Пока один из егерей пытался их успокоить, Энди промывал полученную при падении рану на голове Рианон и накладывал швы, а Лиззи пыталась унять кровотечение. Произошло настоящее чудо: пуля только царапнула плечо женщины, а сознание она потеряла, ударившись головой о край кровати. Если бы выстрел попал в цель, у Рианон не было бы ни единого шанса выжить: егеря использовали пули, способные свалить слона.
   Еще до рассвета Дуг и Элмор нашли Галину и принесли ее тело в лагерь. Никто так и не узнал, хотела ли она убежать или же предприняла попытку изощренного самоубийства.
   Ясно было одно: хищные звери ее не тронули. Последнее обвинение Галине предъявила змея.
   Сейчас Лиззи сидела возле Рианон. Раненая спала. Одному Богу было известно, какой кошмар предшествовал этому выстрелу, поэтому Лиззи испытала колоссальное облегчение, узнав, что Макс уже вылетел в Южную Африку. Наверное, только ему сейчас под силу все уладить.
   Услышав шум мотора, Лиззи на цыпочках вышла из комнаты, чтобы посмотреть, кто приехал.
   – Как она? – спросил Энди, выбираясь из джипа. Его небритое лицо выглядело измученным.
   – По-моему, ничего, – ответила Лиззи. – Заходи, выпей что-нибудь.
   – А ты как?
   Он обнял ее, и они вместе вошли в дом.
   – Со мной все в порядке, – улыбнулась Лиззи. – Не волнуйся за меня.
   – Обязательно буду, – нежно откликнулся Энди. Лиззи улыбнулась.
   – Что же теперь будет? – прошептала она.
   Некоторое время Энди задумчиво глядел в пространство, потом медленно покачал головой:
   – Не знаю. Может быть, из-за этой истории сюда устремится столько любопытных, что мы не сможем всех принять. Этот сорт людей выводит меня из себя.
   Лиззи подняла голову, заглянула ему в глаза:
   – Где сейчас Галина?
   – В коттедже Рианон. У дверей стоит охранник, чтобы не пускать наглецов, которым непременно надо сделать фотографию для семейного альбома.
   Лиззи погладила его по щеке. Глаза их встретились, и Энди принужденно улыбнулся.
   – Прости. – Он коснулся лбом ее лба. – Да, злиться бесполезно.
   – Ты еще раз говорил с Максом?
   Энди кивнул.
   – Макс скоро будет здесь.
 
   Рианон смотрела на Макса, ласкала взглядом каждую черточку его лица, каждую морщинку. Он был близко-близко. Густые черные ресницы. Взгляд темных проницательных глаз устремлен на нее. Нахмуренные брови, бледные губы, заросший щетиной подбородок – все отражало горе и страх. Но он улыбался. Рианон попыталась улыбнуться в ответ и проговорила:
   – Мне обещали, что ты будешь здесь, когда я проснусь.
   – И ты поверила? – шепотом отозвался он.
   – Не знаю. По-моему, я пришла в себя всего на пару минут.
   – Точно, – подтвердил он и посмотрел на нее с тревогой. – Как ты себя чувствуешь?
   Она ответила не сразу.
   – Кажется, ничего. Болит голова, плечо онемело, но в целом – нормально. – Помолчав, она добавила: – Галина рассказала мне про Марину.
   Кадык Макса дрогнул.
   – С ней все будет в порядке, – сказал он. – Придется потрудиться, но в конце концов она оправится. – Он закрыл глаза и некоторое время молчал. – Я не хотел верить, что дочка это сделала, но улики… Когда я вернулся домой… и увидел пистолет… Я слышал, как они ссорились с Каролин, и все-таки отказывался верить. Мы никогда об этом не разговаривали. Я только сказал Марине, что все обойдется, а потом сделал то, что мне тогда казалось единственно возможным. – Он вздохнул и покачал головой. – В такой ситуации легко допустить ошибку. Это же шок… Логика отказывает. Она ведь маленькая… Она не должна была пройти через такое. И вот я принял решение, а когда во всем разобрался… было поздно. – Он невесело усмехнулся. – Понимаю, что поступил неправильно, но я не знал, что делать. Я до смерти боялся, что у Марины было помутнение рассудка и что оно может повториться. Не хотел, чтобы кто-нибудь узнал. Марина не должна была страдать. – Лицо его потемнело от гнева. – Каролин пыталась предупредить меня, а я…
   – Ш-ш-ш. – Рианон приложила палец к губам. – Не стоит обвинять себя, все равно ничего не изменить. Нужно думать о будущем, найти какой-то щадящий способ помочь Марине оправиться. Дочь любит тебя, и твоя любовь ей поможет. – Помолчав, она спросила: – Как она отнесется к тому, что случилось с Галиной?
   Макс понурил голову.
   – Не знаю. В последнее время они отнюдь не были близки, но как Марина воспримет ее смерть, предсказать невозможно.
   Макс долго смотрел в глаза Рианон, словно в них мог почерпнуть ответы на терзавшие его вопросы. А думал он о том, что никогда прежде – с тех пор как стал взрослым – он не испытывал такой необходимости поделиться собой с другим человеком, не нуждался так остро в доверии и любви.
   – Ты знал, что она использовала бабушкины страдания для того, чтобы заставить тебя жалеть ее? – спросила Рианон.
   – Знал, – кивнул он. – Но знаешь, с этой ложью мы все жили так долго, что она начала восприниматься как правда. В мире много людей, которые получают удовольствие от страданий, поэтому я считал своей задачей не допустить, чтобы это зашло слишком далеко. Раза два Галина переходила все границы, но, в общем, я считал, что контролирую ситуацию. Морис? Ну, он-то видел во всем этом возможность осложнить мне жизнь, так что его это устраивало. Они оба знали о Марине…
   Макс перевел дыхание и заглянул в глаза Рианон. Она улыбнулась:
   – Ты забыл, про нее нечего было знать.
   Он тоже улыбнулся. По глазам мужчины было видно, насколько легче ему от ее слов, и Рианон почувствовала тепло.
   – Значит, Галина все же шантажировала тебя? – спросила она.
   – Нет. Я позаботился об этом. Перед свадьбой дал Галине понять, что если она попробует меня шантажировать, я вышвырну ее прежде, чем она успеет собрать чемоданы.
   – Тогда я не понимаю, почему ты на ней женился, – пробормотала Рианон.
   Он улыбнулся:
   – Теперь и я не понимаю. Вообще-то у меня было много причин. В частности, этого хотели Марина и Алекс. Это было нужно моему деду и ее бабке. Это просто казалось чем-то естественным. К тому же, – он пожал плечами, – я заботился о ней. Галина была мне родной, несмотря на все, что я знал о ней, о ее наклонностях, ее лжи. Она была одинока. Кроме меня, у нее никого не было. Она была частью моей жизни едва ли не с тех пор, как я себя помню. Впрочем, я над этим не задумывался. Она была рядом, дети были рядом, так что женитьба была просто в порядке вещей. А когда появилась ты, поздно было поворачивать назад. Все было готово к свадьбе, дети счастливы, Галина счастлива… Я не видел путей к отступлению.
   Он погладил Рианон по щеке.
   – Приляг со мной, – попросила она. – Хочу, чтобы ты был рядом.
   Они долго лежали, держась за руки и беседуя о происшедшем. Наконец подъехал джип.
   – Кто это там? – спросила Рианон.
   – Надо пойти посмотреть, – отозвался Макс. – Поспи, я скоро вернусь.
 
   Когда Макс появился на крыльце, к дому уже шагали Эллис и Рамон.
   – Коронер, или как там его называют в этой стране, еще там, – сообщил Эллис. – Когда он закончит дознание, ее отнесут в самолет. Полицейские хотят тебя видеть.
   Макс бросил быстрый взгляд в сторону коттеджа, где эксперты проводили предварительный осмотр тела. Увидев, что приближается Энди, он сказал:
   – Я не буду делать заявлений для прессы, так что организационные вопросы оставляю на ваше усмотрение. Боюсь, вашей главной головной болью, по крайней мере в ближайшие дни, будут зеваки. Они, несомненно, очень скоро узнают, что в вашем заповеднике рассталась с жизнью Галина Казимир.
   – Мы справимся, – заверил его Энди. – Вот только как лучше – самоубийство или несчастный случай?
   Макс вздохнул. Оба варианта будут стоить ему нервов.
   – Что вы скажете о несчастном случае? – осведомился он. – Вы понесете убытки?
   – Наверное, мы потеряем больше, чем если бы это назвали самоубийством, – откровенно признался Энди.
   – Хорошо, я поговорю с коронером.
   – Когда ты выезжаешь? – поинтересовался Эллис. Макс повернулся к нему:
   – Чем раньше, тем лучше. Во всяком случае сегодня.
   Эллис удивился:
   – Разве Рианон в состоянии перенести перелет?
   – Она не полетит, – отозвался Макс.
   Когда Макс вернулся с допроса, Рианон лежала в той же позе, в какой он оставил ее. Огромные глаза на бледном измученном лице.
   – Привет. Ну как ты?
   Он присел на кровать и осторожно взял Рианон за руку.
   – Поспала немножко, – ответила она. – Я не за себя, а за тебя беспокоюсь. Тебе надо быть с Мариной.
   Макс кивнул, потом нагнулся и нежно поцеловал ее в губы.
   – Мы справимся, – прошептал он. – Ты веришь? Правда, понадобится время.
   – Я подожду, – отозвалась Рианон.
   – Будем созваниваться, – сказал Макс, – только надо попытаться, чтобы ничего не попало в прессу.
   Рианон хихикнула:
   – Макс, про нас с тобой знает весь мир.
   – Очень скоро весь мир узнает, что Галина умерла в Перлатонге, но только ты и твои близкие друзья можете рассказать об обстоятельствах этого события.
   – Есть еще коронер, – возразила Рианон. Макс иронически усмехнулся:
   – Меня уже не раз обвиняли в подкупе слуг закона.
   – Боже, – озадаченно прошептала Рианон, – это мне и в голову не приходило.
   – Может, ничего и не понадобится, – сказал Макс, – просто будь готова к тому, что это может оказаться необходимым. И я должен позаботиться о Марине. Дочка знает, что в моей жизни появилась ты, но ей нужно психологически подготовиться ко всему остальному. Она не сможет принять новую мать немедленно.
   Рианон уставилась на него круглыми глазами.
   – Мне сделали предложение? – поинтересовалась она. Макс улыбнулся и опять поцеловал ее.
   – Пока нет. До этого у нас еще много дел.
   – Но до этого дойдет?
   Рианон почувствовала, как бьется сердце. Она волновалась сильнее, чем ей хотелось бы.
   – Дойдет, – пообещал Макс. – Но пока продолжай жить своей жизнью и не строй планов, потому что я не знаю, сколько нам понадобится времени.

Глава 29

   Семь месяцев прошло после смерти Галины и почти год – со дня первой встречи Рианон и Макса. Рианон готовилась к презентации “Внимания”. Лиззи помогала ей писать приглашения, одновременно покачивая люльку с младенцем. Энди все утро ворчал на тему о том, как ему надоело заклеивать конверты. В конце концов Шарон увела его на экскурсию в Тауэр, “дабы пробудить в нем боевой дух”. Уходил он с таким лицом, что Лиззи и Рианон еще долго хихикали во время работы.
   Этажом ниже в офисе “Внимания” творческая группа программы “Хочу все знать” готовилась к новому сезону. Обязанности продюсера у них исполнял Рис Каллаген, а ведущим был Фергус Макейви, красавец, профессиональный паяц, феноменальный эрудит, выпускник Оксфорда. Морган и Салли Симпсон ушли на покой в мае, всего через несколько дней после смещения Mapвина Мансфилда с поста главного редактора. На его место был назначен Остин Уиклоу, никому не известный человек с независимого канала. Уиклоу ничуть не возражал против того, чтобы принять Рианон на работу в “Хочу все знать” в качестве исполнительного продюсера и оформить заказ на ее новый цикл “Внимание”.
   Теперь Рианон руководила обеими программами, Люси выполняла обязанности продюсера “Внимания” через день, а Рис Каллаген на тех же условиях работал в “Хочу все знать”. Кабинет Рианон находился в офисе, снятом для “Внимания”, но, поскольку одновременно готовилось множество выпусков, она все чаще оставалась дома и руководила программами по телефону, чтобы не мешать коллегам и чтобы ей самой не мешала суматоха.
   Сегодня, однако, все сотрудники были на рабочих местах – Остин Уиклоу накануне позвонил Рианон и сказал, что первый выпуск “Внимания” планируется дать в эфир не во второй половине ноября, а в сентябре. Собственно говоря, передачу осталось только озвучить, зато почти не было времени на рекламную кампанию, налаживание связей с прессой и еще тысячу разнообразных дел, сопутствующих запуску нового проекта. Кроме того, сложно было успеть подготовить к эфиру следующие передачи цикла, хотя Люси трудилась не покладая рук, а Шарон изъявила готовность сниматься ежедневно пять недель подряд.
   Лиззи и Энди приехали в Англию, чтобы навестить родных Лиззи и показать им маленького Доминика, или Ника, как называл его отец. Поскольку все заботы по хозяйству в Перлатонге лежали на надежных плечах Дуга, они позволили себе задержаться в Лондоне до первого эфира. Приглашения на презентацию были разосланы всем телевизионным критикам и обозревателям, но Рианон беспокоилась, многие ли явятся.
   – Ты с ума сошла! – кричала Лиззи. – Презентацию не пропустит никто! Это же очередное детище Рианон Эдвардс и плюс к тому официальный дебют лучшей крали страны.
   Смеясь, Рианон спросила:
   – Шарон знает, как ты ее окрестила?
   – Надеюсь, – ответила Лиззи. – Кстати, ты видела ее вчера в “Позднем шоу”? Мы хохотали до колик.
   – Правда? – Рианон улыбнулась, но тут же у нее на лбу появилась складка – имя, которое нужно было написать на конверте, вылетело из головы. – Представь себе, на следующей неделе “Хелло” опубликует материал о ней и ее новом магазине в Уэппинге. Шарон так им гордится, что я никак не наберусь смелости сказать ей, до чего старомодно это выглядит.
   Лиззи от души рассмеялась:
   – А о тебе когда читать?
   – Обо мне – никогда, – отрезала Рианон. – Я их всех послала.
   – Но ты сама – лучшая реклама программе, – запротестовала Лиззи.
   – Я на всю жизнь сыта газетными статьями о себе. Когда все это заварилось, тебя здесь не было. Честно говоря, это был ад, и у меня нет никакого желания опять привлекать внимание к своей особе.
   – Но это не одно и то же, – горячо возразила Лиззи. – Сейчас открытие программы, а тогда… – Она замялась и поморщилась. – Как бы назвать?
   – Если не обвинение в убийстве, то нечто чрезвычайно близкое, – рявкнула Рианон, повернув голову: из комнаты корреспондентов донесся взрыв смеха. – И самое жестокое унижение. Нет, может быть, в день выхода программы я дам пару интервью, но в остальное время мои двери плотно закрыты.
   Лиззи закусила нижнюю губу и наклонилась к Нику.
   – А Макс? – небрежно спросила она. – Ты его пригласишь на презентацию?
   Хотя сердце Рианон дрогнуло, она рассмеялась.
   – Смеешься? То есть я была бы рада, но он ни за что не приедет на мероприятие, где крутятся журналюги.
   – А его ты спросила?
   – Конечно, нет.
   Взгляды их встретились. Рианон прочитала мысли подруги и сказала:
   – Лиззи, не стоит торопить события. Марина должна быть на первом месте, и…
   – Я не предлагаю тебе торопить события, – перебила ее Лиззи. – Мне кажется, надо пригласить его, вот и все.
   Рианон покачала головой:
   – Если бы я могла… Он не звонил мне две недели, если не больше.
   У нее мелькнула мысль, что никому, кроме Лиззи, она не решилась бы показать, как беспокоится за Макса.
   – Ты пыталась ему звонить? – поинтересовалась Лиззи.
   – Естественно. Он не брал трубку и сам не звонил.
   Лиззи нахмурилась.
   – Как дела у Марины? Вы о ней говорили?
   Рианон кивнула:
   – Да, конечно. Судя по тому, что рассказывал Макс, у нее все неплохо. Она откровенна с врачами, может обсуждать с ними то, что произошло, но она все еще подавлена, и страхи ее не прошли. Макс сказал, что девочка очень переживала, когда оказалась в Нью-Йорке, в доме, где приключился тот ужас.
   – Ничего удивительного, – заметила Лиззи. – Когда они туда ездили?
   – Месяца два назад. Макс очень тревожился. До последней минуты колебался, но в конце концов что-то подсказало ему, что ехать надо. Он говорил мне, что в Нью-Йорке Марина держалась нормально, уже потом ее подкосило.
   Лиззи тяжело вздохнула:
   – Да, наверное, ей нужно было через это пройти, чтобы выйти из туннеля с другой стороны. Когда ты в последний раз разговаривала с Максом, какое у нее было настроение?
   – Он сказал, Марина стала спокойнее. В школе ее хвалили, и он был этому очень рад.
   – И с тех пор ты ничего не слышала?
   – От него – нет. Ула уверяет, что дела идут хорошо, но Макс постоянно в разъездах. – Она покачала головой. – Не понимаю, почему он не дает о себе знать. Не нахожу объяснения. – Она закрыла глаза. – Ну скажи, как меня угораздило влюбиться в человека, который живет на другой половине земного шара? Живет он как в старинной трагедии, и, кроме того, так же врос корнями в Америку, как я в Англию. Может, ты подскажешь, как разрешить эту проблему? Кто и от чего должен отказаться? Или нам суждено всю оставшуюся жизнь только перезваниваться да обмениваться открытками? Или он осознал, как все это сложно, и старается мягко расстаться со мной? – Рианон невесело усмехнулась. – Расстаться! Смешно звучит, если учесть, что мы не виделись с марта.
   – Да-с, – протянула Лиззи. – Ты слышишь, мое солнышко? – Голубые глазки сына таращились на нее. – Они не виделись с марта, он две недели не звонит, и она решает, что это разрыв. Ты мужчина, поэтому скажи: она делает правильные выводы?
   Ник в ответ гордо рыгнул и радостно замахал ручками.
   – Совсем как отец, – заметила Лиззи, взяла малыша на руки и принялась расстегивать блузку.
   Рианон, подперев голову рукой, смотрела, как подруга отправила набухший сосок в рот ребенка.
   – Тебе не больно? – поинтересовалась она.
   – Кормить? – удивленно откликнулась Лиззи. – Вовсе нет.
   – Как прошли роды? – спросила Рианон.
   Лиззи удивленно подняла брови. Рианон слишком хорошо знала этот взгляд подруги. Как же ей его не хватало в последнее время!
   – Энди был?
   – Энди – был! – повторила Лиззи. – Лежал рядом со мной и вопил. Надо полагать, потому, что я все время сжимала его яйца. Если я должна через это пройти, пусть и он пройдет – так я решила.
   Рианон со смехом посмотрела на малыша, откинулась в кресле и сказала:
   – Знаешь, я иногда задаю себе вопрос: если у нас с Максом все образуется, если мы каким-нибудь чудом окажемся вместе, сможем ли мы привозить к вам детей, – ведь Перлатонга у нас ассоциируется сама знаешь с чем?
   Лиззи неодобрительно взглянула на нее:
   – Рианон, займись лучше проблемой вечного двигателя. По-моему, у вас с Максом пока еще есть другие проблемы. А эту мы сможем обсудить ближе к делу.
   Рианон сокрушенно кивнула:
   – Ты права. Я правильно тебя поняла – ты говорила, вы разрушили тот коттедж? – после паузы спросила она.
   Лиззи кивнула: – Да.
   – К вам все еще приезжают, чтобы посмотреть на место происшествия?
   – Слава Богу, уже не так часто. Давай-ка оставим эту тему. Расскажи мне про Джорджа.