Страница:
Макс кивнул и жестом попросил Синди наполнить бокалы.
– Пожалуй, даже слишком многих, – протянул он и сощурился, улыбаясь. – Хотя не сказал бы, что в последнее время у меня много друзей.
Они подождали, пока Синди, одетая в облегающие черные брюки и белую блузку, удалится, покачивая бедрами, к другому столику.
– Вам это неприятно? – спросила Рианон, продолжая разговор.
Макс задумался на мгновение.
– Нет. Вроде бы нет. К тому времени, как погибла Каролина, мы уже оказались почти в изоляции из-за нашего образа жизни, так что я не много потерял, когда наши так называемые друзья стали предпочитать посещать другие дома и находить для своих “грандиозных проектов” другие источники финансирования.
Рианон удивилась:
– Вы хотите сказать, что когда-то финансировали кино?
Макс улыбнулся и поднял бокал.
– Было такое, – подтвердил он. – Да и сейчас есть проекты, просто все дела ведут Морис с Эллисом. Можно тост?
Рианон тоже подняла бокал.
– Хочу выпить за вас, – сказал Макс, пристально глядя Рианон в глаза. – Рад приветствовать вас в Лос-Анджелесе.
– Спасибо.
Она улыбнулась в ответ и коснулась его бокала краешком своего. Оставалось только надеяться, что влечение к нему не отражается явно в ее глазах.
Подошел метрдотель и принялся подробно повествовать о фирменных блюдах. Рианон внимательно слушала его, но когда он закончил, в памяти не удержалось ни слова. Макс, даже не заглянув в меню, заказал копченую меч-рыбу. Рианон, быстро пробежав глазами перечень блюд, выбрала семгу со шпинатом. Она совершенно не чувствовала голода, но голова после вина слегка кружилась.
– Вы меня заинтриговали, – сказала она, решившись посмотреть в глаза спутнику.
Макс засмеялся, слегка наклонился над столом и, указывая легким кивком на прочих посетителей, сказал:
– Если спросить их, они бы ответили, что вы интересуете их значительно больше, чем я.
– Лишь потому, что пришла с вами, – возразила Рианон.
– А это дает мне известные преимущества, – парировал Макс. – Например, я могу просто спросить, кто вы.
– Вы уже знаете, кто я.
От нее не укрылось, с какой легкостью Макс перевел разговор с себя на нее. А тот улыбался:
– Я считал, что англичане любят недоговаривать.
– Верно, – заметила Рианон, – но с вами, американцами, ни в чем нельзя быть уверенными.
Макс опять рассмеялся и отхлебнул вина.
– Мне говорили, в Лондоне вы делаете неплохую программу на телевидении, – сказал он.
– Это уже в прошлом, – поправила его Рианон. – Меня уволили как раз перед отъездом.
Его удивление, как и сочувствие, казалось неподдельным. Он кивнул и сказал:
– Это объясняет кое-что из того, что я слышал в ваших телефонных переговорах. Как по-вашему, будет сложно найти новую работу?
Она пожала плечами:
– Не знаю. Когда-то я занималась музыкальными конкурсами, но вообще-то это не мой профиль. Честно говоря, я надеялась подыскать что-нибудь здесь. Господи, что я болтаю… – Она вдруг смутилась и усмехнулась, чтобы скрыть это. – Понимаете, всем на свете хочется создать в Лос-Анджелесе что-нибудь грандиозное, вот и я не исключение. Дело в том, что, когда ты здесь, все проекты почему-то кажутся возможными. Но, конечно, все это пустые мечты, ведь разрешения на работу у меня нет и шансов получить его – никаких.
– А вы пытались? – спросил Макс. Она покачала головой:
– Даже не знаю, с чего начать.
– Тогда я попрошу, чтобы Ула связала вас с юристами, которые занимаются вопросами иммиграции. Посмотрим, может, добыть разрешение не так сложно, как вы думаете.
Рианон удивленно поблагодарила его.
Ей показалось, что Романов хочет что-то добавить, но потом как будто передумал и уставился на собственные пальцы, сжимавшие бокал.
Его лицо было близко-близко. Длинные ресницы, славянский нос, тяжелая челюсть, полные губы. Она вдруг так захотела его, что почти почувствовала вкус его губ, тепло его дыхания, тяжесть его тела, мощь его пениса… Рианон с трудом остановила разгулявшееся воображение и приказала себе сменить тему.
Прошло несколько минут. Наконец она нарушила молчание:
– Я чем-то обидела вас?
Он поднял глаза, но лицо оставалось непроницаемым. Свет свечей отражался в зрачках.
– Извините меня, – сказал он. – Я…
– Ну как дела, господа? – прервала его Синди, явившаяся, чтобы извлечь бутылку из стоявшего у столика ведерка со льдом. – Принести что-нибудь?
Недовольство Макса было настолько явным, что девушка побледнела.
Рианон взяла у нее бутылку, поблагодарила и сказала, что им ничего не нужно. Когда официантка отошла, Рианон сама наполнила бокалы до краев и опять опустила бутылку в лед. Вновь взглянув на Макса, она увидела, что он тихо смеется.
– Вы меня пугаете, – сказала она.
– Неужели?
Рианон задумалась на миг.
– Вы хотите, чтобы я вас боялась?
– Нет.
– В первую встречу вы меня по-настоящему напугали.
– Мне извиниться еще раз?
Она покачала головой:
– Не стоит. – Потом задумчиво произнесла: – Хотела бы я знать, боится ли вас Галина. Пожалуй, стоит у нее спросить.
Макс хмыкнул:
– Не родился еще тот человек, которого бы испугалась Галина. Готов поклясться, что страх ей вообще неведом.
Рианон улыбнулась.
– Наверное, вы правы, – кивнула она и, помолчав, спросила: – Мне вдруг стало интересно, не проводила ли Галина когда-нибудь школьные каникулы в вашей семье?
Макс кивнул:
– Да. Мой дед испытывал что-то вроде страсти к ее бабушке. Но старая графиня почти никогда с ней не приезжала, что было для деда тяжелым ударом, – пояснил он. – Старику было бы приятно узнать, что мы с Галиной собираемся пожениться. Ему этого всегда хотелось.
– И поэтому вы на ней женитесь?
Вопрос прозвучал как будто совершенно естественно, хотя сама Рианон в следующую секунду не могла поверить, что осмелилась его задать.
Макс оценивающе взглянул на нее, затем отвернулся и некоторое время смотрел в темноту за окном.
– Я женюсь на Галине, потому что люблю ее, – сказал он после паузы.
Рианон вспыхнула и поспешно отвела взгляд.
– Простите, – чуть слышно произнесла она. – Конечно, я не должна была высказывать сомнений.
Им принесли заказанные блюда. Рианон взяла вилку и принялась накручивать на нее лист шпината. Макс отхлебнул из бокала и занялся рыбой.
Некоторое время они ели в молчании, тягостном настолько, что Рианон едва удержалась, чтобы еще раз не попросить прощения. Она не стала извиняться снова лишь потому, что не хотела еще раз привлекать внимание к собственной бестактности. Очень хотелось сказать хоть что-нибудь, чтобы прервать невыносимую паузу, но ее мозг отказывался работать; она могла думать только об одном. Макс, несомненно, лжет, он не любит Галину. А может, ей просто хочется в это верить…
Первым прервал молчание Макс:
– Вы сейчас встречаетесь с Магиром?
– Вы уже задавали мне этот вопрос, – напомнила ему Рианон. – И я ответила: нет.
Он кивнул, отложил вилку, снова взял бокал и спросил:
– Вы его очень любили?
Сердце Рианон болезненно сжалось, но она нашла в себе силы кивнуть:
– Да. Так, что даже хотела вернуться к нему.
Макс взглянул на нее с удивлением.
– После того, как он с вами обошелся?
Рианон опустила взгляд.
– Нет, я этого не сделаю. Но думала об этом, – призналась она. – Понимаете… Мне настолько тяжело жить с этим, что, может быть, лучше сделать вид, что ничего не было. А Оливер отлично умеет притворяться. Или это я сама себя обманывала? В общем, лучше бы в моей жизни не было этой страницы. Теперь мне будет очень трудно поверить человеку.
Макс кивнул и задал новый вопрос:
– Вы были верны ему?
Рианон слегка опешила.
– С самого первого дня. – Вспомнив упоминание Галины о других мужчинах, она неловко опустила глаза. Помолчав, все же решилась задать встречный вопрос: – А вы верны Галине?
Макс усмехнулся:
– Да, вполне.
– Но ведь она спит с другими?
– Боюсь, что так.
– Почему же? Если она вас любит?
– А она любит меня?
– Говорит, что да, – проговорила Рианон, чувствуя, что ей не хватает дыхания. Макс улыбнулся, затем вздохнул.
– Главная сложность наших с Галиной отношений заключается в том, что она меня любит. Если бы не любила, все было бы гораздо проще.
Рианон наморщила лоб.
– Простите, я вас не понимаю.
Он помолчал, потом тряхнул головой.
– Вы знаете, насколько ей важно, что вы здесь?
– Что ж, тогда я очень рада, что приехала.
Макс нахмурился, отложил нож и вилку, достал бутылку и разлил остаток вина по бокалам.
Рианон еще не съела и половины порции, но было ясно, что она больше не в состоянии проглотить ни кусочка. Затылок и плечи ныли от напряжения, ладони как будто отвердели. Макс – один из самых непростых людей, с кем ее сводила судьба, но, кроме как здесь с ним, ей нигде не хотелось бы быть на этой грешной земле.
Когда унесли тарелки, она решилась:
– Я хочу быть откровенной с вами, Макс. Мне почему-то кажется, что у вас с Галиной не все в порядке. Не подумайте только, будто я из любопытства. Я просто… – Внезапно осознав, какие слова срываются с языка, она густо покраснела. – Если вам нужно с кем-то поговорить…
Она уже отчаянно жалела, что затронула эту тему.
– Благодарю вас.
Макс улыбнулся и замолчал, рассматривая Рианон, словно в ожидании, пока пройдет ее смущение. Наконец он заговорил:
– Не стану ни отрицать, ни подтверждать ваших догадок. Но даже если бы вы были правы, заклинаю вас, не старайтесь выяснить, что именно у нас не так. Ради Галины. Будьте ей просто другом; если у нее есть друзья, они ей очень нужны.
И опять сердце Рианон сжалось, потому что последние слова Макса доказали ей, что будущий муж любит Галину, может быть, любит настолько сильно, что не может совладать со своей любовью.
И вновь Макс застал ее врасплох вопросом:
– Не хотите прогуляться по пляжу?
– Мне говорили, что после наступления темноты здесь опасно, – с улыбкой откликнулась она.
Он насмешливо смотрел на нее:
– Думаю, ничего с нами не случится.
Они вышли из ресторана около десяти часов, а вернулись в квартиру Галины уже после полуночи. Поднимаясь к дверям, Рианон хохотала до упаду, так, что ей не хватало воздуха. Щеки все еще горели от океанского бриза, хотя с пляжа они возвращались в машине. Она только что провела невероятных два часа на берегу океана. Сначала они брели вдоль кромки воды, потом сидели, зарыв ступни в песок, беседовали и смотрели на лунную дорожку на водной глади. Она узнала совершенно нового Макса, простодушного и веселого, доброго и безмятежного. Он долго говорил о своих детях, слегка подшучивая над тем, как гордится ими, а она смеялась и сознавала, как глубоко он любит сына и дочку. Он рассказал о Каролин, о том, как они познакомились, каким неудачным оказался их брак, и сколько усилий оба приложили, чтобы его сохранить. О смерти жены Макс не сказал ни слова, и Рианон не задавала вопросов. Он раскрывался перед ней, а она просто слушала, почему-то чувствуя, что подобная откровенность вообще ему несвойственна. И она рассказывала о себе, о своей семье, поверяла ему надежды и опасения, даже такие, о которых сама едва ли подозревала, пока не начала говорить. Они говорили о серьезных вещах и тем не менее много смеялись, и даже сейчас, войдя в квартиру, Рианон чувствовала, как легко на сердце.
Человек-парадокс, подумала она, глядя, как Макс идет на кухню, чтобы сварить кофе. Человек резкой смены настроений, каждое из которых кажется со стороны его неотъемлемым качеством. Он утомляет и в то же время придает силы. Его восприятие настолько тонко, что теперь, не при лунном свете, а при электрическом, она не осмелится взглянуть на него, чтобы он не прочитал ее мысли.
– Со сливками? – спросил Макс, доставая блюдца и чашки.
– Лучше с молоком, – сказала Рианон.
Она забилась в угол дивана и подперла кулачком подбородок, исподтишка разглядывая его. Под черной рубашкой спортивного покроя и бежевыми шелковыми брюками угадывались очертания его тела. Рианон опустила глаза – из страха слишком распалить себя.
Макс увидел, что она прикрыла глаза, и улыбнулся.
– Вы устали? – спросил он. – Наверное, мне пора?
– Нет! Нет! – торопливо воскликнула Рианон. – Со мной все в порядке, просто задумалась.
Он поймал ее взгляд, и ей оставалось только молиться о том, чтобы не выдать себя.
– И о чем же вы задумались? – быстро спросил Макс, ставя чашки и кофе на столик. – Может быть, поделитесь со мной? Вы были такой красивой, когда думали.
Рианон сглотнула, стараясь не реагировать на проскользнувшую в голосе Макса интимную нотку. Конечно, ей это только почудилось, ничего не было, и все же она едва справлялась с возбуждением.
– Всего лишь о субботней церемонии, – ответила она, взяв со столика кофе.
Макс удобно устроился в кресле напротив. Как ни странно, Рианон в ту минуту меньше всего хотелось обсуждать с Максом этот вопрос. А почему – плевать.
– Вы имеете в виду свадьбу? – уточнил Романов.
Она кивнула и вдруг с любопытством взглянула на него.
– Знаете, мне начинает казаться, что это какая-то мистификация, – заявила она. – И что на самом деле никакой свадьбы в субботу не будет.
Он рассмеялся:
– Интересно почему?
Рианон пожала плечами:
– Не знаю. Наверное, потому, что не видно никакой подготовки и никто толком не говорит о предстоящем событии.
– Поверьте, Рианон, – возразил Макс, – если бы вы жили у меня в доме, вам бы все уши прожужжали на этот счет. Только в одном вы не были бы до сих пор уверены: состоится церемония в доме или в саду. Галина никак не может решить, сегодня она даже отказалась говорить об этом.
Рианон удивилась:
– Это же ее свадьба! Почему же она не хочет обсуждать такой важный вопрос?
Темные глаза Макса смеялись.
– Если Галине что-нибудь взбредет в голову, она на многое способна.
Рианон посмотрела на него и поняла, что гипноз продолжается. Если бы не чары этого господина, она бы со всем справилась гораздо легче. А сейчас она почти не сознавала, что говорит. Неожиданно для нее самой у Рианон вырвалось:
– А вы сами ждете субботы?
Макс усмехнулся и поставил чашку на столик.
– Трудный вопрос, – сказал он. – Наверное, я буду рад, когда все закончится.
– У вас уже есть планы на медовый месяц?
Брови его взметнулись вверх, а глаза глянули в глаза Рианон так пристально, что она – в который раз за этот вечер! – залилась краской.
Макс поднялся.
– Мне пора идти, – сказал он. Рианон тоже встала и прошла к двери.
– Спасибо, – проговорила она. – Мне очень понравился этот вечер.
Макс взглянул на нее. Лицо его оставалось бесстрастным, но было в его глазах что-то такое влекущее, что она ощутила слабость от нахлынувшего желания. Никогда в жизни ей так не хотелось умолять мужчину остаться.
– Я рада, что мы подружились, – глухо сказала она.
Шли минуты. Рианон чувствовала, как поднимается и опускается ее грудь, как безумно колотится сердце. Она не могла отвести от него взгляд.
Наконец он положил руку на ее грудь, и ее колени подогнулись. Взгляд мужчины, властный и нежный, притягивал ее. Когда его пальцы сжали ее сосок, Рианон счастливо застонала. Ее взор говорил: делай со мной все, что захочешь.
Он нагнулся к ней и впился губами в ее губы, далеко протолкнув язык. Затем оторвался, оглядел ее и стянул майку. Она задрожала, когда его рука погладила грудь сквозь тонкую ткань белья. Не в силах долее ждать, сама завела руку за спину и расстегнула бюстгальтер.
Когда Рианон полностью разделась, он склонился и захватил губами твердый, напряженный сосок, потом отпустил его и опять взглянул ей в лицо.
– Я хочу тебя, – прошептала она.
Глаза Макса как будто вспыхнули, и, прежде чем Рианон поняла, что с ней происходит, она уже была в его объятиях, и он целовал ее с такой страстью, какой ей прежде не доводилось видеть у мужчины. Уже через несколько секунд она стояла на коленях и ловила губами его член, а он поддерживал ее голову, ворошил ее волосы. А потом его палец проник в ее тело. Рианон вскрикнула и повалилась на него. Тело ее разрывалось от пронзительного желания.
Резким рывком Макс поднял ее и прижал к двери. Руками он ласкал ее внизу, а его язык оказался у нее во рту. Растворяясь в нем, Рианон еще услышала собственный стон, после чего Макс подхватил ее на руки, а она обвила его ногами. Он быстро вошел в нее. Она опять застонала, громко, сладостно. Он овладевал ею короткими, энергичными толчками. Его губы слились с ее губами, язык заполнил ее жаждущий рот, пальцы ласкали ее груди, бедра яростно двигались, а пенис заставлял перейти все мыслимые пределы наслаждения.
– Боже, – выдохнула она, когда толчки стали продолжительнее.
Она содрогалась всем телом, выгибалась, пальцы впивались в плечи Макса. Никогда прежде Рианон не знала такой любви, никогда еще ей не случалось просить мужчину о близости так отчаянно, как Макса. Она настолько уплыла, отдавшись страсти, что едва ли поняла, что любовник взял ее на руки и отнес к столу, не выходя из нее, и что его губы опять ищут поцелуя. Зато она сознавала, что Макс повернул ее на живот и проник сзади, врываясь в нее с такой силой, что она в оргазме крепко сжала пальцами края стола. Она стонала, стискивала зубы, задыхалась, а он раз за разом проникал все глубже. То и дело он приподнимал ее, прижимал ее голову к своему плечу, погружал язык в ее рот. Его пальцы ласкали ее груди, гладили соски. В конце концов Рианон откинулась на спину и почувствовала удар тугой струи внутри, а Макс целовал и прижимался к ней, пока не выдохся окончательно.
Спустя некоторое время он отнес ее на руках в спальню и опустил на кровать. Пряди ее волос прилипли ко лбу, грудь все еще вздымалась, тело блестело от пота. Макс постоял рядом, глядя, как бьется жилка на нежной шее и дрожат ресницы, затем откинул волосы с ее лба, лег рядом и сжал Рианон в объятиях.
Они лежали и молча прислушивались к собственному дыханию, к постепенно замедляющемуся биению сердец. Рианон помнила, что Макс за все время не произнес ни слова, но его тело, поцелуи, ласки, его страсть сказали ей больше, чем она могла надеяться услышать. Она положила голову ему на плечо, приникла лицом к его шее. Он поцеловал ее в лоб и крепко обнял.
А потом Рианон заснула. Проснувшись через несколько часов, она почувствовала, что Макс уже в ней. Она не помнила, как он входил, но теперь желание было таким острым, что почти причиняло боль. Она лежала тихо, только дыхание участилось да соски затвердели от ласк Макса. И все тело отзывалось на его прикосновения. Он поцеловал ее в губы, потом лег на спину и усадил на себя так, что она оказалась на нем верхом. Принимая Макса в себя, она вгляделась в его лицо. Глаз в утренних сумерках не было видно, но она знала, что он смотрит на нее. Губы его побелели, подбородок казался почти черным из-за проступившей щетины. Руки непрерывно гладили ее груди, живот, бедра, и она стала двигаться энергичнее. Ладонь Макса оказалась меж ее ног, и она негромко ахнула. Бедра его ритмично поднимались, руки, казалось, трогали ее повсюду. Когда Макс сжимал соски, она вскрикивала в экстазе. Он сводил ее с ума. Она чувствовала себя все ближе и ближе к нему, разрывалась от переполнявшего ее счастья.
Когда все было кончено, Рианон проговорила:
– Боже мой, Макс…
Он взял ее на руки и закрыл ей рот поцелуем.
– Макс, я этого не перенесу, – прошептала она, когда он осторожно уложил ее на спину. – Боже, помоги!
А он все не мог оторваться от нее. Она прижалась к нему, запустила пальцы в его волосы, слыша в ответ только свои собственные стоны. Ничего подобного Рианон прежде не знала. Никогда она не испытывала такого крайнего наслаждения, как в эту ночь. Ни один мужчина не давал ей ничего даже отдаленно похожего.
Она еще не отдышалась, а Макс опять целовал ее – нежно и яростно, властно и мягко. Он прижимался к ней всем телом, они дышали одним воздухом. Пенис его все еще находился в ней. Впервые в жизни она поняла, что значит почувствовать себя частью другого человека. Войдя в нее, он в то же время втягивал ее в себя.
Через два дня этот человек женится на ее подруге, а сейчас они лежат в постели Галины. Рианон захотелось, чтобы пенис Макса опять затвердел, остался внутри, чтобы этот мужчина заполнил ее собой настолько, чтобы она потеряла всякую способность мыслить.
Лишь несколько часов спустя Макс поднялся с кровати. Рианон притворилась спящей. Ей до безумия хотелось, чтобы он остался, поэтому было слишком страшно взглянуть на него. Она взмолилась про себя, чтобы Макс заговорил, но знала, что не услышит ни звука.
Когда входная дверь захлопнулась, сквозь жалюзи уже пробивались лучи утреннего солнца. Рианон лежала неподвижно. К горлу подступили слезы, в сердце стыд смешался с отчаянием. И еще к ней пришла полная уверенность, что этой ночью что-то в ней бесповоротно переменилось. Она представления не имела, что именно. Но пережитое наслаждение было таким сильным, что даже сейчас, почти плача, она чувствовала себя счастливой.
Рианон уткнулась лицом в подушку. Ей вдруг пришло в голову, что Макс воспользовался ею, чтобы отомстить Галине. Он изменил невесте с другой женщиной здесь, в постели Галины, той самой, в которой она порой развлекала других мужчин. Неужели она, Рианон, оказалась пешкой в горькой и запутанной игре, которую ведут между собой два человека, страстно любящие друг друга и столь же страстно ненавидящие?
Едва ли она когда-либо узнает ответ на этот вопрос, даже если суждено провести с Максом еще одну ночь. Рианон вдруг ощутила страшную усталость, изнеможение. Но несмотря на это, в ней вновь стало подниматься нетерпеливое желание, стремление снова быть с ним, долго-долго быть с ним. Что же он сотворил с ней? Разве она теперь сможет лечь в постель с другим человеком?
Прижавшись к подушке, Рианон попыталась выбросить все мысли из головы. Нужно попробовать заснуть, велела она себе. Сейчас она слишком переполнена ночными впечатлениями, чтобы мыслить ясно.
Она чувствовала, как слезы текут по щекам и в сердце заползает страх перед тем, что ей теперь предстоит. Подумала о Галине, о свадьбе, и на душе стало тоскливо.
Романов стоял у подъезда и ждал, пока швейцар подгонит для него машину. Он был бледен, смотрел прямо перед собой и как будто ничего не видел. Когда “мерседес” подали, Макс двинулся вперед. Он потер подбородок, пригладил рукой волосы.
Из окна напротив за ним наблюдала линза объектива, запечатлевая историю об усталом человеке, который рано утром вышел из дома после ночи, проведенной с неизвестной женщиной. С той самой, с которой накануне вечером он побывал в “Кафе дель рей”, а потом совершил романтическую прогулку по ночному пляжу. Снимки, сделанные в кафе и на пляже, были уже отпечатаны и переданы в газеты. Макс узнает об этом, как только вернется домой, а может быть, и раньше – если ему вдруг захочется остановиться и купить по дороге газету.
Глава 20
– Пожалуй, даже слишком многих, – протянул он и сощурился, улыбаясь. – Хотя не сказал бы, что в последнее время у меня много друзей.
Они подождали, пока Синди, одетая в облегающие черные брюки и белую блузку, удалится, покачивая бедрами, к другому столику.
– Вам это неприятно? – спросила Рианон, продолжая разговор.
Макс задумался на мгновение.
– Нет. Вроде бы нет. К тому времени, как погибла Каролина, мы уже оказались почти в изоляции из-за нашего образа жизни, так что я не много потерял, когда наши так называемые друзья стали предпочитать посещать другие дома и находить для своих “грандиозных проектов” другие источники финансирования.
Рианон удивилась:
– Вы хотите сказать, что когда-то финансировали кино?
Макс улыбнулся и поднял бокал.
– Было такое, – подтвердил он. – Да и сейчас есть проекты, просто все дела ведут Морис с Эллисом. Можно тост?
Рианон тоже подняла бокал.
– Хочу выпить за вас, – сказал Макс, пристально глядя Рианон в глаза. – Рад приветствовать вас в Лос-Анджелесе.
– Спасибо.
Она улыбнулась в ответ и коснулась его бокала краешком своего. Оставалось только надеяться, что влечение к нему не отражается явно в ее глазах.
Подошел метрдотель и принялся подробно повествовать о фирменных блюдах. Рианон внимательно слушала его, но когда он закончил, в памяти не удержалось ни слова. Макс, даже не заглянув в меню, заказал копченую меч-рыбу. Рианон, быстро пробежав глазами перечень блюд, выбрала семгу со шпинатом. Она совершенно не чувствовала голода, но голова после вина слегка кружилась.
– Вы меня заинтриговали, – сказала она, решившись посмотреть в глаза спутнику.
Макс засмеялся, слегка наклонился над столом и, указывая легким кивком на прочих посетителей, сказал:
– Если спросить их, они бы ответили, что вы интересуете их значительно больше, чем я.
– Лишь потому, что пришла с вами, – возразила Рианон.
– А это дает мне известные преимущества, – парировал Макс. – Например, я могу просто спросить, кто вы.
– Вы уже знаете, кто я.
От нее не укрылось, с какой легкостью Макс перевел разговор с себя на нее. А тот улыбался:
– Я считал, что англичане любят недоговаривать.
– Верно, – заметила Рианон, – но с вами, американцами, ни в чем нельзя быть уверенными.
Макс опять рассмеялся и отхлебнул вина.
– Мне говорили, в Лондоне вы делаете неплохую программу на телевидении, – сказал он.
– Это уже в прошлом, – поправила его Рианон. – Меня уволили как раз перед отъездом.
Его удивление, как и сочувствие, казалось неподдельным. Он кивнул и сказал:
– Это объясняет кое-что из того, что я слышал в ваших телефонных переговорах. Как по-вашему, будет сложно найти новую работу?
Она пожала плечами:
– Не знаю. Когда-то я занималась музыкальными конкурсами, но вообще-то это не мой профиль. Честно говоря, я надеялась подыскать что-нибудь здесь. Господи, что я болтаю… – Она вдруг смутилась и усмехнулась, чтобы скрыть это. – Понимаете, всем на свете хочется создать в Лос-Анджелесе что-нибудь грандиозное, вот и я не исключение. Дело в том, что, когда ты здесь, все проекты почему-то кажутся возможными. Но, конечно, все это пустые мечты, ведь разрешения на работу у меня нет и шансов получить его – никаких.
– А вы пытались? – спросил Макс. Она покачала головой:
– Даже не знаю, с чего начать.
– Тогда я попрошу, чтобы Ула связала вас с юристами, которые занимаются вопросами иммиграции. Посмотрим, может, добыть разрешение не так сложно, как вы думаете.
Рианон удивленно поблагодарила его.
Ей показалось, что Романов хочет что-то добавить, но потом как будто передумал и уставился на собственные пальцы, сжимавшие бокал.
Его лицо было близко-близко. Длинные ресницы, славянский нос, тяжелая челюсть, полные губы. Она вдруг так захотела его, что почти почувствовала вкус его губ, тепло его дыхания, тяжесть его тела, мощь его пениса… Рианон с трудом остановила разгулявшееся воображение и приказала себе сменить тему.
Прошло несколько минут. Наконец она нарушила молчание:
– Я чем-то обидела вас?
Он поднял глаза, но лицо оставалось непроницаемым. Свет свечей отражался в зрачках.
– Извините меня, – сказал он. – Я…
– Ну как дела, господа? – прервала его Синди, явившаяся, чтобы извлечь бутылку из стоявшего у столика ведерка со льдом. – Принести что-нибудь?
Недовольство Макса было настолько явным, что девушка побледнела.
Рианон взяла у нее бутылку, поблагодарила и сказала, что им ничего не нужно. Когда официантка отошла, Рианон сама наполнила бокалы до краев и опять опустила бутылку в лед. Вновь взглянув на Макса, она увидела, что он тихо смеется.
– Вы меня пугаете, – сказала она.
– Неужели?
Рианон задумалась на миг.
– Вы хотите, чтобы я вас боялась?
– Нет.
– В первую встречу вы меня по-настоящему напугали.
– Мне извиниться еще раз?
Она покачала головой:
– Не стоит. – Потом задумчиво произнесла: – Хотела бы я знать, боится ли вас Галина. Пожалуй, стоит у нее спросить.
Макс хмыкнул:
– Не родился еще тот человек, которого бы испугалась Галина. Готов поклясться, что страх ей вообще неведом.
Рианон улыбнулась.
– Наверное, вы правы, – кивнула она и, помолчав, спросила: – Мне вдруг стало интересно, не проводила ли Галина когда-нибудь школьные каникулы в вашей семье?
Макс кивнул:
– Да. Мой дед испытывал что-то вроде страсти к ее бабушке. Но старая графиня почти никогда с ней не приезжала, что было для деда тяжелым ударом, – пояснил он. – Старику было бы приятно узнать, что мы с Галиной собираемся пожениться. Ему этого всегда хотелось.
– И поэтому вы на ней женитесь?
Вопрос прозвучал как будто совершенно естественно, хотя сама Рианон в следующую секунду не могла поверить, что осмелилась его задать.
Макс оценивающе взглянул на нее, затем отвернулся и некоторое время смотрел в темноту за окном.
– Я женюсь на Галине, потому что люблю ее, – сказал он после паузы.
Рианон вспыхнула и поспешно отвела взгляд.
– Простите, – чуть слышно произнесла она. – Конечно, я не должна была высказывать сомнений.
Им принесли заказанные блюда. Рианон взяла вилку и принялась накручивать на нее лист шпината. Макс отхлебнул из бокала и занялся рыбой.
Некоторое время они ели в молчании, тягостном настолько, что Рианон едва удержалась, чтобы еще раз не попросить прощения. Она не стала извиняться снова лишь потому, что не хотела еще раз привлекать внимание к собственной бестактности. Очень хотелось сказать хоть что-нибудь, чтобы прервать невыносимую паузу, но ее мозг отказывался работать; она могла думать только об одном. Макс, несомненно, лжет, он не любит Галину. А может, ей просто хочется в это верить…
Первым прервал молчание Макс:
– Вы сейчас встречаетесь с Магиром?
– Вы уже задавали мне этот вопрос, – напомнила ему Рианон. – И я ответила: нет.
Он кивнул, отложил вилку, снова взял бокал и спросил:
– Вы его очень любили?
Сердце Рианон болезненно сжалось, но она нашла в себе силы кивнуть:
– Да. Так, что даже хотела вернуться к нему.
Макс взглянул на нее с удивлением.
– После того, как он с вами обошелся?
Рианон опустила взгляд.
– Нет, я этого не сделаю. Но думала об этом, – призналась она. – Понимаете… Мне настолько тяжело жить с этим, что, может быть, лучше сделать вид, что ничего не было. А Оливер отлично умеет притворяться. Или это я сама себя обманывала? В общем, лучше бы в моей жизни не было этой страницы. Теперь мне будет очень трудно поверить человеку.
Макс кивнул и задал новый вопрос:
– Вы были верны ему?
Рианон слегка опешила.
– С самого первого дня. – Вспомнив упоминание Галины о других мужчинах, она неловко опустила глаза. Помолчав, все же решилась задать встречный вопрос: – А вы верны Галине?
Макс усмехнулся:
– Да, вполне.
– Но ведь она спит с другими?
– Боюсь, что так.
– Почему же? Если она вас любит?
– А она любит меня?
– Говорит, что да, – проговорила Рианон, чувствуя, что ей не хватает дыхания. Макс улыбнулся, затем вздохнул.
– Главная сложность наших с Галиной отношений заключается в том, что она меня любит. Если бы не любила, все было бы гораздо проще.
Рианон наморщила лоб.
– Простите, я вас не понимаю.
Он помолчал, потом тряхнул головой.
– Вы знаете, насколько ей важно, что вы здесь?
– Что ж, тогда я очень рада, что приехала.
Макс нахмурился, отложил нож и вилку, достал бутылку и разлил остаток вина по бокалам.
Рианон еще не съела и половины порции, но было ясно, что она больше не в состоянии проглотить ни кусочка. Затылок и плечи ныли от напряжения, ладони как будто отвердели. Макс – один из самых непростых людей, с кем ее сводила судьба, но, кроме как здесь с ним, ей нигде не хотелось бы быть на этой грешной земле.
Когда унесли тарелки, она решилась:
– Я хочу быть откровенной с вами, Макс. Мне почему-то кажется, что у вас с Галиной не все в порядке. Не подумайте только, будто я из любопытства. Я просто… – Внезапно осознав, какие слова срываются с языка, она густо покраснела. – Если вам нужно с кем-то поговорить…
Она уже отчаянно жалела, что затронула эту тему.
– Благодарю вас.
Макс улыбнулся и замолчал, рассматривая Рианон, словно в ожидании, пока пройдет ее смущение. Наконец он заговорил:
– Не стану ни отрицать, ни подтверждать ваших догадок. Но даже если бы вы были правы, заклинаю вас, не старайтесь выяснить, что именно у нас не так. Ради Галины. Будьте ей просто другом; если у нее есть друзья, они ей очень нужны.
И опять сердце Рианон сжалось, потому что последние слова Макса доказали ей, что будущий муж любит Галину, может быть, любит настолько сильно, что не может совладать со своей любовью.
И вновь Макс застал ее врасплох вопросом:
– Не хотите прогуляться по пляжу?
– Мне говорили, что после наступления темноты здесь опасно, – с улыбкой откликнулась она.
Он насмешливо смотрел на нее:
– Думаю, ничего с нами не случится.
Они вышли из ресторана около десяти часов, а вернулись в квартиру Галины уже после полуночи. Поднимаясь к дверям, Рианон хохотала до упаду, так, что ей не хватало воздуха. Щеки все еще горели от океанского бриза, хотя с пляжа они возвращались в машине. Она только что провела невероятных два часа на берегу океана. Сначала они брели вдоль кромки воды, потом сидели, зарыв ступни в песок, беседовали и смотрели на лунную дорожку на водной глади. Она узнала совершенно нового Макса, простодушного и веселого, доброго и безмятежного. Он долго говорил о своих детях, слегка подшучивая над тем, как гордится ими, а она смеялась и сознавала, как глубоко он любит сына и дочку. Он рассказал о Каролин, о том, как они познакомились, каким неудачным оказался их брак, и сколько усилий оба приложили, чтобы его сохранить. О смерти жены Макс не сказал ни слова, и Рианон не задавала вопросов. Он раскрывался перед ней, а она просто слушала, почему-то чувствуя, что подобная откровенность вообще ему несвойственна. И она рассказывала о себе, о своей семье, поверяла ему надежды и опасения, даже такие, о которых сама едва ли подозревала, пока не начала говорить. Они говорили о серьезных вещах и тем не менее много смеялись, и даже сейчас, войдя в квартиру, Рианон чувствовала, как легко на сердце.
Человек-парадокс, подумала она, глядя, как Макс идет на кухню, чтобы сварить кофе. Человек резкой смены настроений, каждое из которых кажется со стороны его неотъемлемым качеством. Он утомляет и в то же время придает силы. Его восприятие настолько тонко, что теперь, не при лунном свете, а при электрическом, она не осмелится взглянуть на него, чтобы он не прочитал ее мысли.
– Со сливками? – спросил Макс, доставая блюдца и чашки.
– Лучше с молоком, – сказала Рианон.
Она забилась в угол дивана и подперла кулачком подбородок, исподтишка разглядывая его. Под черной рубашкой спортивного покроя и бежевыми шелковыми брюками угадывались очертания его тела. Рианон опустила глаза – из страха слишком распалить себя.
Макс увидел, что она прикрыла глаза, и улыбнулся.
– Вы устали? – спросил он. – Наверное, мне пора?
– Нет! Нет! – торопливо воскликнула Рианон. – Со мной все в порядке, просто задумалась.
Он поймал ее взгляд, и ей оставалось только молиться о том, чтобы не выдать себя.
– И о чем же вы задумались? – быстро спросил Макс, ставя чашки и кофе на столик. – Может быть, поделитесь со мной? Вы были такой красивой, когда думали.
Рианон сглотнула, стараясь не реагировать на проскользнувшую в голосе Макса интимную нотку. Конечно, ей это только почудилось, ничего не было, и все же она едва справлялась с возбуждением.
– Всего лишь о субботней церемонии, – ответила она, взяв со столика кофе.
Макс удобно устроился в кресле напротив. Как ни странно, Рианон в ту минуту меньше всего хотелось обсуждать с Максом этот вопрос. А почему – плевать.
– Вы имеете в виду свадьбу? – уточнил Романов.
Она кивнула и вдруг с любопытством взглянула на него.
– Знаете, мне начинает казаться, что это какая-то мистификация, – заявила она. – И что на самом деле никакой свадьбы в субботу не будет.
Он рассмеялся:
– Интересно почему?
Рианон пожала плечами:
– Не знаю. Наверное, потому, что не видно никакой подготовки и никто толком не говорит о предстоящем событии.
– Поверьте, Рианон, – возразил Макс, – если бы вы жили у меня в доме, вам бы все уши прожужжали на этот счет. Только в одном вы не были бы до сих пор уверены: состоится церемония в доме или в саду. Галина никак не может решить, сегодня она даже отказалась говорить об этом.
Рианон удивилась:
– Это же ее свадьба! Почему же она не хочет обсуждать такой важный вопрос?
Темные глаза Макса смеялись.
– Если Галине что-нибудь взбредет в голову, она на многое способна.
Рианон посмотрела на него и поняла, что гипноз продолжается. Если бы не чары этого господина, она бы со всем справилась гораздо легче. А сейчас она почти не сознавала, что говорит. Неожиданно для нее самой у Рианон вырвалось:
– А вы сами ждете субботы?
Макс усмехнулся и поставил чашку на столик.
– Трудный вопрос, – сказал он. – Наверное, я буду рад, когда все закончится.
– У вас уже есть планы на медовый месяц?
Брови его взметнулись вверх, а глаза глянули в глаза Рианон так пристально, что она – в который раз за этот вечер! – залилась краской.
Макс поднялся.
– Мне пора идти, – сказал он. Рианон тоже встала и прошла к двери.
– Спасибо, – проговорила она. – Мне очень понравился этот вечер.
Макс взглянул на нее. Лицо его оставалось бесстрастным, но было в его глазах что-то такое влекущее, что она ощутила слабость от нахлынувшего желания. Никогда в жизни ей так не хотелось умолять мужчину остаться.
– Я рада, что мы подружились, – глухо сказала она.
Шли минуты. Рианон чувствовала, как поднимается и опускается ее грудь, как безумно колотится сердце. Она не могла отвести от него взгляд.
Наконец он положил руку на ее грудь, и ее колени подогнулись. Взгляд мужчины, властный и нежный, притягивал ее. Когда его пальцы сжали ее сосок, Рианон счастливо застонала. Ее взор говорил: делай со мной все, что захочешь.
Он нагнулся к ней и впился губами в ее губы, далеко протолкнув язык. Затем оторвался, оглядел ее и стянул майку. Она задрожала, когда его рука погладила грудь сквозь тонкую ткань белья. Не в силах долее ждать, сама завела руку за спину и расстегнула бюстгальтер.
Когда Рианон полностью разделась, он склонился и захватил губами твердый, напряженный сосок, потом отпустил его и опять взглянул ей в лицо.
– Я хочу тебя, – прошептала она.
Глаза Макса как будто вспыхнули, и, прежде чем Рианон поняла, что с ней происходит, она уже была в его объятиях, и он целовал ее с такой страстью, какой ей прежде не доводилось видеть у мужчины. Уже через несколько секунд она стояла на коленях и ловила губами его член, а он поддерживал ее голову, ворошил ее волосы. А потом его палец проник в ее тело. Рианон вскрикнула и повалилась на него. Тело ее разрывалось от пронзительного желания.
Резким рывком Макс поднял ее и прижал к двери. Руками он ласкал ее внизу, а его язык оказался у нее во рту. Растворяясь в нем, Рианон еще услышала собственный стон, после чего Макс подхватил ее на руки, а она обвила его ногами. Он быстро вошел в нее. Она опять застонала, громко, сладостно. Он овладевал ею короткими, энергичными толчками. Его губы слились с ее губами, язык заполнил ее жаждущий рот, пальцы ласкали ее груди, бедра яростно двигались, а пенис заставлял перейти все мыслимые пределы наслаждения.
– Боже, – выдохнула она, когда толчки стали продолжительнее.
Она содрогалась всем телом, выгибалась, пальцы впивались в плечи Макса. Никогда прежде Рианон не знала такой любви, никогда еще ей не случалось просить мужчину о близости так отчаянно, как Макса. Она настолько уплыла, отдавшись страсти, что едва ли поняла, что любовник взял ее на руки и отнес к столу, не выходя из нее, и что его губы опять ищут поцелуя. Зато она сознавала, что Макс повернул ее на живот и проник сзади, врываясь в нее с такой силой, что она в оргазме крепко сжала пальцами края стола. Она стонала, стискивала зубы, задыхалась, а он раз за разом проникал все глубже. То и дело он приподнимал ее, прижимал ее голову к своему плечу, погружал язык в ее рот. Его пальцы ласкали ее груди, гладили соски. В конце концов Рианон откинулась на спину и почувствовала удар тугой струи внутри, а Макс целовал и прижимался к ней, пока не выдохся окончательно.
Спустя некоторое время он отнес ее на руках в спальню и опустил на кровать. Пряди ее волос прилипли ко лбу, грудь все еще вздымалась, тело блестело от пота. Макс постоял рядом, глядя, как бьется жилка на нежной шее и дрожат ресницы, затем откинул волосы с ее лба, лег рядом и сжал Рианон в объятиях.
Они лежали и молча прислушивались к собственному дыханию, к постепенно замедляющемуся биению сердец. Рианон помнила, что Макс за все время не произнес ни слова, но его тело, поцелуи, ласки, его страсть сказали ей больше, чем она могла надеяться услышать. Она положила голову ему на плечо, приникла лицом к его шее. Он поцеловал ее в лоб и крепко обнял.
А потом Рианон заснула. Проснувшись через несколько часов, она почувствовала, что Макс уже в ней. Она не помнила, как он входил, но теперь желание было таким острым, что почти причиняло боль. Она лежала тихо, только дыхание участилось да соски затвердели от ласк Макса. И все тело отзывалось на его прикосновения. Он поцеловал ее в губы, потом лег на спину и усадил на себя так, что она оказалась на нем верхом. Принимая Макса в себя, она вгляделась в его лицо. Глаз в утренних сумерках не было видно, но она знала, что он смотрит на нее. Губы его побелели, подбородок казался почти черным из-за проступившей щетины. Руки непрерывно гладили ее груди, живот, бедра, и она стала двигаться энергичнее. Ладонь Макса оказалась меж ее ног, и она негромко ахнула. Бедра его ритмично поднимались, руки, казалось, трогали ее повсюду. Когда Макс сжимал соски, она вскрикивала в экстазе. Он сводил ее с ума. Она чувствовала себя все ближе и ближе к нему, разрывалась от переполнявшего ее счастья.
Когда все было кончено, Рианон проговорила:
– Боже мой, Макс…
Он взял ее на руки и закрыл ей рот поцелуем.
– Макс, я этого не перенесу, – прошептала она, когда он осторожно уложил ее на спину. – Боже, помоги!
А он все не мог оторваться от нее. Она прижалась к нему, запустила пальцы в его волосы, слыша в ответ только свои собственные стоны. Ничего подобного Рианон прежде не знала. Никогда она не испытывала такого крайнего наслаждения, как в эту ночь. Ни один мужчина не давал ей ничего даже отдаленно похожего.
Она еще не отдышалась, а Макс опять целовал ее – нежно и яростно, властно и мягко. Он прижимался к ней всем телом, они дышали одним воздухом. Пенис его все еще находился в ней. Впервые в жизни она поняла, что значит почувствовать себя частью другого человека. Войдя в нее, он в то же время втягивал ее в себя.
Через два дня этот человек женится на ее подруге, а сейчас они лежат в постели Галины. Рианон захотелось, чтобы пенис Макса опять затвердел, остался внутри, чтобы этот мужчина заполнил ее собой настолько, чтобы она потеряла всякую способность мыслить.
Лишь несколько часов спустя Макс поднялся с кровати. Рианон притворилась спящей. Ей до безумия хотелось, чтобы он остался, поэтому было слишком страшно взглянуть на него. Она взмолилась про себя, чтобы Макс заговорил, но знала, что не услышит ни звука.
Когда входная дверь захлопнулась, сквозь жалюзи уже пробивались лучи утреннего солнца. Рианон лежала неподвижно. К горлу подступили слезы, в сердце стыд смешался с отчаянием. И еще к ней пришла полная уверенность, что этой ночью что-то в ней бесповоротно переменилось. Она представления не имела, что именно. Но пережитое наслаждение было таким сильным, что даже сейчас, почти плача, она чувствовала себя счастливой.
Рианон уткнулась лицом в подушку. Ей вдруг пришло в голову, что Макс воспользовался ею, чтобы отомстить Галине. Он изменил невесте с другой женщиной здесь, в постели Галины, той самой, в которой она порой развлекала других мужчин. Неужели она, Рианон, оказалась пешкой в горькой и запутанной игре, которую ведут между собой два человека, страстно любящие друг друга и столь же страстно ненавидящие?
Едва ли она когда-либо узнает ответ на этот вопрос, даже если суждено провести с Максом еще одну ночь. Рианон вдруг ощутила страшную усталость, изнеможение. Но несмотря на это, в ней вновь стало подниматься нетерпеливое желание, стремление снова быть с ним, долго-долго быть с ним. Что же он сотворил с ней? Разве она теперь сможет лечь в постель с другим человеком?
Прижавшись к подушке, Рианон попыталась выбросить все мысли из головы. Нужно попробовать заснуть, велела она себе. Сейчас она слишком переполнена ночными впечатлениями, чтобы мыслить ясно.
Она чувствовала, как слезы текут по щекам и в сердце заползает страх перед тем, что ей теперь предстоит. Подумала о Галине, о свадьбе, и на душе стало тоскливо.
Романов стоял у подъезда и ждал, пока швейцар подгонит для него машину. Он был бледен, смотрел прямо перед собой и как будто ничего не видел. Когда “мерседес” подали, Макс двинулся вперед. Он потер подбородок, пригладил рукой волосы.
Из окна напротив за ним наблюдала линза объектива, запечатлевая историю об усталом человеке, который рано утром вышел из дома после ночи, проведенной с неизвестной женщиной. С той самой, с которой накануне вечером он побывал в “Кафе дель рей”, а потом совершил романтическую прогулку по ночному пляжу. Снимки, сделанные в кафе и на пляже, были уже отпечатаны и переданы в газеты. Макс узнает об этом, как только вернется домой, а может быть, и раньше – если ему вдруг захочется остановиться и купить по дороге газету.
Глава 20
– Ура!
Галина захлопнула ногой входную дверь и швырнула на пол сумки.
– Ура! Ура! – Она со смехом вбежала в спальню и кинулась обнимать лежавшую в кровати Рианон. – Мы едем в Вегас! – От избытка чувств она стиснула подругу и перекатила ее на кровати.
– Галина, дай отдышаться, – весело сказала Рианон. Та присела возле кровати на корточки и повторила:
– Мы едем в Вегас!
Она расхохоталась, и в ее глазах блеснуло озорство.
– Да ты только посмотри на себя! – воскликнула она. – Я вижу, ты ночью зря времени не теряла.
Рианон похолодела. Она внезапно ощутила вину и быстро отвела взгляд.
Но Галина как будто ничего не заметила. Она объявила:
– Мы с Максом поженимся в Вегасе! Правда, здорово? Все уже готово. Мы вылетаем в субботу утром, сразу же оформляем документы, потом ждем вас всех в Часовне Любящих Сердец или как она там называется. Так что в Вегасе состоится свадьба года!
Рианон, ошарашенная, смотрела на нее. Это шутка, подумала она. Конечно же, шутка, просто она не понимает юмора.
Она взглянула на часы и с трудом сообразила, что полдень уже миновал.
– Ну, что скажешь? – тормошила ее Галина. – Класс, да? Ты сказала, что хочешь в Вегас, и вот мы туда едем.
Рианон с недоумением взглянула на нее.
– Я сказала, что хочу в Вегас? – тупо переспросила она. Казалось, что она спит и видит дурацкий сон.
– Конечно, ты, – со смехом отозвалась Галина. – В прошлый раз говорила. Сказала, что хотела бы побывать в Вегасе, раз уж ты здесь. Я все устроила.
Изумление Рианон достигло крайних пределов.
– Галина, я же так, к слову сказала, – выдавила она. – Не собиралась я никуда. То есть мне туда хотелось, но даже и в голову не приходило, что вы решите проводить свадьбу там. – Она перевела дух. – Нет, ты же не можешь серьезно…
– Могу! – перебила Галина и опять со смехом обняла подругу. – Абсолютно серьезно! Это же потрясающая мысль! Поженимся, а потом пройдемся по казино и сорвем все куши в этом городишке.
Рианон захлопала глазами. Только теперь она стала сознавать, что Галина действительно намерена поступить так, как говорит.
– А что думает Макс? – с замиранием сердца спросила она.
– Макс находит, что это грандиозная мысль. – Галина опять засмеялась. – И остальные так считают. – Она соскочила с кровати и пошла в кухню. – Хочешь кофе? – спросила она через плечо. – Идиотский вопрос. Конечно, хочешь. Ну как, ты сегодня вставать собираешься? Я просто так спрашиваю. Не хочешь – не вставай. Могу тебе газеты в постель принести. По-моему, тебе стоит их посмотреть. Твои фотографии – это фантастика. И твои, и Макса. Кстати, как он? Хорош? – Она хихикнула. – Ты клюнула на него? Давай подробности.
Галина захлопнула ногой входную дверь и швырнула на пол сумки.
– Ура! Ура! – Она со смехом вбежала в спальню и кинулась обнимать лежавшую в кровати Рианон. – Мы едем в Вегас! – От избытка чувств она стиснула подругу и перекатила ее на кровати.
– Галина, дай отдышаться, – весело сказала Рианон. Та присела возле кровати на корточки и повторила:
– Мы едем в Вегас!
Она расхохоталась, и в ее глазах блеснуло озорство.
– Да ты только посмотри на себя! – воскликнула она. – Я вижу, ты ночью зря времени не теряла.
Рианон похолодела. Она внезапно ощутила вину и быстро отвела взгляд.
Но Галина как будто ничего не заметила. Она объявила:
– Мы с Максом поженимся в Вегасе! Правда, здорово? Все уже готово. Мы вылетаем в субботу утром, сразу же оформляем документы, потом ждем вас всех в Часовне Любящих Сердец или как она там называется. Так что в Вегасе состоится свадьба года!
Рианон, ошарашенная, смотрела на нее. Это шутка, подумала она. Конечно же, шутка, просто она не понимает юмора.
Она взглянула на часы и с трудом сообразила, что полдень уже миновал.
– Ну, что скажешь? – тормошила ее Галина. – Класс, да? Ты сказала, что хочешь в Вегас, и вот мы туда едем.
Рианон с недоумением взглянула на нее.
– Я сказала, что хочу в Вегас? – тупо переспросила она. Казалось, что она спит и видит дурацкий сон.
– Конечно, ты, – со смехом отозвалась Галина. – В прошлый раз говорила. Сказала, что хотела бы побывать в Вегасе, раз уж ты здесь. Я все устроила.
Изумление Рианон достигло крайних пределов.
– Галина, я же так, к слову сказала, – выдавила она. – Не собиралась я никуда. То есть мне туда хотелось, но даже и в голову не приходило, что вы решите проводить свадьбу там. – Она перевела дух. – Нет, ты же не можешь серьезно…
– Могу! – перебила Галина и опять со смехом обняла подругу. – Абсолютно серьезно! Это же потрясающая мысль! Поженимся, а потом пройдемся по казино и сорвем все куши в этом городишке.
Рианон захлопала глазами. Только теперь она стала сознавать, что Галина действительно намерена поступить так, как говорит.
– А что думает Макс? – с замиранием сердца спросила она.
– Макс находит, что это грандиозная мысль. – Галина опять засмеялась. – И остальные так считают. – Она соскочила с кровати и пошла в кухню. – Хочешь кофе? – спросила она через плечо. – Идиотский вопрос. Конечно, хочешь. Ну как, ты сегодня вставать собираешься? Я просто так спрашиваю. Не хочешь – не вставай. Могу тебе газеты в постель принести. По-моему, тебе стоит их посмотреть. Твои фотографии – это фантастика. И твои, и Макса. Кстати, как он? Хорош? – Она хихикнула. – Ты клюнула на него? Давай подробности.