Льюис Сьюзен. Неукротимый огонь

   Глаза Дуга буквально выскочили из орбит.
   – Цветы? – с трудом выговорил он.
   Энди, не обращая на него внимания, улыбнулся Лиззи:
   – Я рад, что они тебе понравились. – И, обернувшись к Дугу: – У тебя нет сейчас срочного дела?
   – Нет, – отозвался Дуг.
   – А я уверен, что есть, – настаивал Энди.
   – Честное слово, старик, я совершенно свободен, – заверил его Дуг.
   Энди перевел взгляд на Лиззи и увидел, что она улыбается. Не поворачивая головы, Энди прорычал:
   – Убирайся отсюда к чертовой матери!
   – А, так ты хочешь, чтобы я ушел! – воскликнул Дуг. – Ну, старик, так бы и сказал.
   Когда дверь за ним закрылась, Лиззи и Энди стояли друг против друга по разные стороны стола. Если бы кто-нибудь увидел их в эту минуту, то, пожалуй, затруднился бы ответить, кто из них выглядит более самоуверенно. И вдруг оба, не говоря ни слова, одновременно расхохотались.
   – Не стану спрашивать, насколько серьезно ты предложил то, что предложил, – начала Лиззи, – потому что не уверена, хочется ли мне это знать. Я только хотела… – Женщина умолкла; щеки ее вспыхнули, а весь задор куда-то подевался. – Мне понравились цветы, – тихо добавила она.
   Энди обошел вокруг стола, обнял ее и нежно поцеловал в губы.
   – Начнем? – прошептал он.
   Ему хотелось бы знать, чувствует ли она, как сильно бьется его сердце.
   – Да.

Глава 4

   Все произошло внезапно. Только что все они наблюдали за пасшимися зебрами, перебрасываясь шутками по поводу полосатых лошадок, как вдруг стадо кинулось врассыпную. Из-за кустов выскочила львица. Каждый мускул ее грациозного тела дрожал от напряжения, когда она прыгнула на спину одному молоденькому жеребцу. Смертоносные когти вонзились в несчастное создание, ноги его подогнулись. Остальные зебры скрылись среди деревьев, и бедный жеребенок, по-видимому, не понимая, что с ним произошло, попытался бежать вслед за ними. Но львица придавила его своим весом к земле и вонзила зубы в шею. Жеребенок заржал. В глазах его отразился ужас. Движимый инстинктом самосохранения, он совершил последний отчаянный рывок. Оба рухнули на землю, вокруг поднялось облако пыли. Жеребенок рванулся еще раз, его ноги задергались, глаза застыли, кровь брызнула фонтаном, и мощные челюсти львицы тисками сомкнулись на его шее. Короткая схватка завершилась жутким хрустом ломающегося позвоночника, и умирающая жертва рухнула. Тело животного было уже не черно-белым, а почти красным от крови.
   Львица стояла над своей добычей, тяжело дыша; борьба была нелегкой и для нее. Она время от времени отмахивалась хвостом от мух, из открытой пасти падали на землю густые темные капли. Панический щебет птиц, клубившаяся в воздухе пыль, кружившие в небе грифы, атмосфера дикого ужаса, последние судороги животного – все придавало этой сцене необузданного насилия какой-то неповторимый горький аромат.
   Над растерзанной зеброй уже роились мухи. Львица подняла голову, издала рык, и люди сразу почувствовали резкий запах ее дыхания. Затем она слегка присела и погрузила морду в кровавую дыру на горле зебры. Глаза жеребенка уже закрылись, но он еще дернулся в самый последний раз, после чего трепещущее изодранное тело наконец затихло.
   Сидевший за рулем джипа Энди понял, что дольше оставаться здесь было бы неблагоразумно – в любое мгновение могли явиться львы, – и дал задний ход. Он не в первый раз видел охоту, и наверняка не в последний, но знал, что и впредь такое зрелище будет производить на него сильное впечатление. Лиззи, которая на этот раз заняла место Мелани рядом с водителем, сидела не двигаясь и смотрела невидящими глазами прямо перед собой.
   Рианон повернулась к Оливеру, тот молча обнял ее и положил ее голову себе на плечо. Лицо его оставалось каменным. По воцарившемуся в джипе молчанию Рианон поняла, что остальные, как и она, в шоке – ведь об этой стороне жизни животных никто из них до сих пор особенно не задумывался. Страдания беспомощной жертвы так потрясли Рианон, что она почти почувствовала, что это ее плоть терзают безжалостные зубы.
   Джек и Хью затихли на заднем сиденье. На коленях у них лежала аппаратура. Им удалось снять сцену убийства, но теперь требовалось время, чтобы собраться с мыслями и осознать, насколько близко они увидели жестокую действительность. В конце концов молчание нарушил Хью:
   – Где та американка?
   Энди взглянул на часы.
   – Думаю, уже на пути в Йобург.
   Оливер нахмурился и вопросительно взглянул на Рианон.
   – Эта женщина ездила с нами утром, – пояснила она.
   – Я думала, она собиралась уехать одновременно с нами, – заметила Лиззи.
   Энди кивнул:
   – Правильно, но потом она пришла и сказала, что у нее изменились планы и нужно ехать немедленно.
   Он обнял Лиззи. Та склонила голову на его плечо.
   Рианон посмотрела на Оливера, оба улыбнулись. Они представления не имели, что произошло между Энди и Лиззи после посещения охотничьего домика, но кое-что явно произошло, и Рианон с облегчением подумала, что утренняя натянутость исчезла. Оставалось только надеяться, что Лиззи не зайдет чересчур далеко. Принимая во внимание ее одиночество после гибели Ричарда и недавнее почти истерическое стремление положить этому конец, можно было опасаться, что Лиззи сделает какой-нибудь неосторожный шаг, на который не решилась бы при других обстоятельствах.
   Да нет, глупо беспокоиться об этом, ведь они едва знакомы, и, как бы Лиззи ни желала влюбиться, не станет она вешаться на незнакомого человека только потому, что он оказался первым, с кем она спала после смерти мужа. К тому же характер Энди еще сомнительнее, чем его умение обращаться с женщинами.
   – Так удобнее? – спросил Оливер, когда она переменила позу.
   – Да, нормально, – рассеянно отозвалась Рианон.
   Мысли ее уже вернулись к гибели зебры. Она задавалась вопросом: что испытал жеребенок, когда на него бросился лев? Конечно, вера в спасение очень помогает, но если гибель неизбежна? Она содрогнулась. Подумалось, что самая страшная из всех смертей – это смерть от зубов хищника.
   И совершенно неожиданно для себя Рианон рассмеялась, когда Хью сострил, как всегда не к месту:
   – Энди, так что там у нас на ужин?
 
   За окном царила темнота, но темнота, полная жизни. Пронзительно звенели насекомые, издалека доносился фальцет гиен, издавали рулады лягушки, мычали буйволы, рычали и мяукали дикие коты-убийцы, тихо скулили летучие мыши. Природа находилась в непрестанном движении, и сквозь кисею на окнах в комнату проникали запахи экзотического леса.
   Оливер перевернулся на спину, продолжая сжимать упругие груди Рианон.
   – Я люблю тебя, – прошептал он.
   Она смотрела на него сверху, улыбаясь. Ее чувственные губы блестели в полумраке, медно-рыжая грива рассыпалась по плечам. Его тело лежало под ней, такое массивное, твердое, исполненное страсти, которая вот-вот вырвется. Его большие пальцы ласкали ее соски, передавая ей волны желания.
   Неожиданно кто-то громко постучал в дверь. Лицо Оливера напряглось, а в глазах Рианон отразилась досада.
   – Оливер, старик, ты здесь? – раздался голос Дуга. – Тебя к телефону.
   – Нет! – простонала Рианон.
   – Скажи, что я перезвоню, – крикнул Оливер, притягивая к себе попытавшуюся было отстраниться женщину.
   – Там говорят, это срочно, – не унимался Дуг.
   – Я перезвоню, – повторил Оливер и вошел в Рианон. Ее груди дрогнули.
   – А что сказать, если… – начал Дуг.
   – Не время для разговоров, Дуг, – задыхаясь, оборвала его Рианон.
   Оливер улыбнулся было, но вдруг лицо его исказилось.
   – Господи Иисусе, – выдохнул он. – Рианон, что ты делаешь?
   Он извивался под ней как безумный.
   – Пусть, – прошептала она. – Пусть будет все.
   – Да! – завопил он, выгибая спину и чувствуя, как извергается сперма. – Продолжай, – стонал он, а она все так же изо всех сил стискивала его руками и бедрами. – Да, да!
   Наконец, почувствовав, что его мускулы стали расслабляться, она отпустила его и взглянула сверху на искаженное, измученное лицо. Ей казалось, что любовь согревает каждую клеточку ее тела.
   – Я люблю тебя, – прошептал Оливер, содрогаясь в последних спазмах отступающего оргазма.
   – Правда?
   Рианон улыбнулась. Он улыбнулся в ответ, взъерошил ее волосы и погладил по щеке.
   – Конечно. А ты не кончила…
   – Я хотела видеть тебя.
   Он тихо засмеялся, взял ее руку и положил себе в рот ее пальцы.
   – Теперь я буду на тебя смотреть, – сказал он.
   – Может, пойдешь спросишь, кто тебе звонил? – предложила она.
   Оливер мягко снял ее с себя и перевернул на спину.
   – Ты для меня сейчас важнее.
   – Но Дуг сказал, там что-то срочное…
   – Ш-ш-ш… – Он закрыл ей рот поцелуем. – Даже самое неотложное дело может подождать.

* * *

   Рэнди Тикстон остановилась в отеле “Карлтон” в центре Йоханнесбурга. Она поговорила по телефону с Тео Строссеном и теперь ждала новых инструкций, которые он должен был переслать ей по факсу. Факс стоял перед ней на столе. До сих пор ей было нетрудно выполнять свою задачу. Эдвардс оказалась вполне доступным для наблюдения объектом, и необходимые Строссену фотографии уже отправились в Нью-Йорк. Рэнди удалось без особых сложностей сделать снимки Эдвардс и Магира у бассейна, хотя ей еще предстояло выяснить, нуждается ли Строссен в материалах такого рода.
   Когда факс наконец пришел, она сидела в кресле и изучала карту Кейптауна, так как уже знала, что именно в этот город ей предстояло отправиться. Вынув единственную страничку, она пробежала текст глазами, после чего перешла к внимательному его изучению. Распоряжения Строссена слегка озадачили ее. Но что ж, если Строссену нужно именно это, Рэнди выполнит его поручение. Ломать голову над вопросом, зачем нанимателю это понадобилось, значит попусту терять время.
 
   – Ты спишь? – прошептала Лиззи в темноту. Энди повернулся и чмокнул ее в нос.
   – Нет.
   – Который час?
   Он поднял руку и вгляделся в циферблат часов; бледный свет луны едва проникал в комнату сквозь жалюзи.
   – Почти половина четвертого.
   Лиззи сонно улыбнулась и прижалась к Энди, прислушиваясь к доносившимся снаружи звукам.
   – Ты что, совсем не спал?
   – Да.
   – А о чем ты думал?
   – Мало ли о чем. – Он улыбнулся, потому что у Лиззи заурчало в животе. – Это от голода. Вот что значит пропустить ужин.
   – А ты хочешь есть? – спросила она.
   – Да, пожалуй.
   – Тогда, может, совершим набег на кухню?
   Он рассмеялся, перевернулся на спину, помог ей забраться на него сверху и крепко обнял.
   – По-моему, мысль совсем недурна, – сказал он.
   Тем не менее ни один из них не сделал попытки встать; Лиззи только еще крепче прижалась к Энди. Ее щека лежала на его груди, такой широкой, надежной. У нее даже запершило в горле, и неудивительно – ведь к ней вернулось давно позабытое ощущение счастья, счастья женщины, которую обнимают сильные руки мужчины.
   За окном раздался какой-то безумный вопль, заглушивший на мгновение все остальные звуки.
   – Бабуины, – коротко пояснил Энди.
   Оба помолчали, а потом вдруг расхохотались, поменялись местами, ноги их переплелись, он принялся гладить ее, а она – его… Резкие черты загорелого, обветренного лица Энди казались удивительно мягкими в предрассветных сумерках. По его глазам невозможно было бы догадаться, что он провел бессонную ночь.
   Лиззи захотелось рассказать ему про Ричарда, но она подумала, что с первых ее слов он, разумеется, поймет, что она до сих пор любит покойного мужа, и увидит в этом угрозу их отношениям. Однако, взглянув в темно-синие глаза Энди, она успокоилась, поцеловала его ладонь и прижала ее к щеке.
   Любовники долго молчали, смотрели в глаза друг другу и почти не замечали звуков пробуждавшейся за окном природы, монотонного шума вентилятора под потолком, колыхания занавески. Оба думали о том, что через несколько часов Лиззи предстоит уехать.
   В конце концов губы их соединились, и Энди медленно, осторожно и нежно стал входить в нее.
   Когда акт любви был завершен, они вновь легли рядом, сжимая друг друга в объятиях и прислушиваясь к биению собственных сердец и неизменному тиканью часов.
   – Ты должен понять, Энди, я не могу остаться, – решилась выговорить Лиззи.
   Он хотел что-то сказать, осекся, проглотил слюну и кивнул:
   – Да, я знаю.
   Она ласково погладила темные вьющиеся волосы, покрывавшие его грудь.
   – И ты уже знал об этом, когда просил меня остаться?
   Он пожал плечами. Лиззи улыбнулась.
   – Хочешь сказать, что сам не знаешь?
   – Сейчас я очень боюсь сказать что-нибудь не то.
   – Может, ты просто выскажешь, что у тебя на уме? – предложила она.
   – Нет. Не хочу.
   Они снова лежали молча, и Лиззи в который раз пыталась представить себе, как она могла бы чувствовать себя, живя здесь, в глуши африканских лесов, в такой дали от Лондона. Идиллия – да, романтика – да, но в глубине души она знала, что она так же не создана для этой жизни, как Энди не создан для жизни в городе. И потом, что она знает об этом человеке, кроме того, что он, как и она сама, одинок и страшно тоскует по ласке и любви? Впрочем, сам он скорее умрет, чем признается в этом.
   – А ты любил когда-нибудь? – спросила она. Энди задумался на мгновение и ответил:
   – Наверное, пару раз я подходил к этому довольно близко.
   Лиззи захотелось спросить, кто были те женщины, которые вызвали у него чувство, близкое к любви, но сдержалась и задала другой вопрос:
   – Что бы ты стал делать, если бы я сказала “да”?
   Лицо его напряглось, но тут же опять разгладилось.
   – По правде говоря, я не рассчитывал, что ты согласишься.
   – И тем не менее предложил?
   Он снова пожал плечами.
   – Зачем?
   – Хотел бы я знать. Я не меньше тебя удивился, когда произнес эти слова.
   Лиззи улыбнулась:
   – А уж как я удивилась!
   Ответной улыбки не последовало, и Лиззи почувствовала в себе желание побольнее уязвить гордость Энди.
   – Знаешь, я очень рада, что между нами это произошло, – сказала она и погладила его по щеке. – Я опять поняла, что живу по-настоящему, и…
   – Всегда готов к услугам, – откликнулся он. – Для этого мы здесь и нужны.
   – Энди, прекрати! Это было куда важнее для нас обоих…
   – Не забывай, нас было трое.
   – Умоляю тебя, не надо! – выкрикнула она и отстранилась от него. – Ты опять ведешь себя как ребенок!
   Энди не стал ее удерживать. Он лег на спину, заложил руки за голову и устремил задумчивый взгляд в потолок. Лиззи села на кровати, уткнувшись подбородком в колени.
   Шли минуты; оба молчали, и напряжение нарастало. Тем временем за окном начиналось утро нового дня.
   – Черт подери, нет тут никакого смысла, – пробормотал вдруг Энди, рывком встал и поднял с пола шорты.
   Лиззи повернула голову и увидела, как он сердито натягивает их.
   – Энди, я не понимаю, почему…
   – Не надо ничего говорить, – оборвал он. – Что было – то было, больше ничего не будет, и нечего во всем этом копаться.
   – Не надо так расставаться, – взмолилась Лиззи.
   Энди застегнул шорты и ремень. В его движениях чувствовалась неприкрытая ярость. Когда он взял пистолет, Лиззи встала и подошла к нему.
   – Почему ты сердишься?
   – Сержусь? – язвительно переспросил он. – Никто на тебя не сердится. Просто я оказался непроходимым кретином.
   – Да почему? Потому что предложил мне остаться с тобой?
   – Нет, потому что поверил, что это на самом деле возможно, – рявкнул он, резко распахнул дверь и выбежал из коттеджа.
   Небо на востоке уже ярко алело.
   Лиззи стояла, тупо уставившись на колышущуюся занавеску. Ей было, конечно, очень больно, но она понимала, чем вызвано поведение Энди. Личность незаурядная, он, безусловно, не привык к отказам. По-видимому, мужскому самолюбию Энди Моррисона был нанесен слишком сильный удар, и он не справился с собой. Но самым невероятным Лиззи казалось то, что он всерьез решил, будто она может принять его предложение. Ну да, она должна признать, что думала над этим, но воспринимала его, естественно, как мимолетную фантазию.
   За завтраком она спросила Рианон:
   – Как тебе кажется, подхожу я на роль жены егеря из африканского зоопарка?
   – Ну, я бы не называла это зоопарком. – Рианон рассмеялась. – А если серьезно, на твой вопрос честно отвечаю – нет. Хотя мне надо бы привыкнуть к этой мысли… – Продюсер задумчиво подперла голову рукой, чтобы скрыть огромное облегчение. Она была чрезвычайно рада, что ее подруга, ведущая ее программы, не собирается принимать опрометчивых решений, к которым часто склонны те, кому плохо. – Нет, женой егеря я тебя не представляю, – повторила она.
   – Еще кофе, пожалуйста, – заказала Лиззи, когда официантка подошла к их столику. – И тостик. – Повернувшись опять к Рианон, она положила в рот последний кусочек и вытерла руку салфеткой. – Слушай, поразительно все-таки, да? Ну что он действительно мне это предложил. Я все еще не могу поверить.
   – Откровенно тебе скажу, и я с трудом поверила, – отозвалась Рианон, отбросила волосы назад и подлила себе чаю. – Ясно, что ты-то можешь кому угодно вскружить голову…
   Лиззи со смехом прервала ее:
   – Но мы знакомы максимум сорок восемь часов. За это время мои жизненные планы не успели перемениться. А может, и успели, – добавила она, хмурясь. – В общем, как я уже сказала, под утро он выскочил от меня, и с тех пор я его не видела. Кстати, где Оливер?
   – Пошел звонить, – ответила Рианон. – А сейчас не оглядывайся: Энди идет сюда.
   Лиззи изумилась тому, как мгновенно заколотилось ее сердце.
   – Все еще злой? – шепотом спросила она.
   – Не пойму. Он еще далеко. Что-то в нем есть от дикаря. По-моему, он способен утащить тебя в лес за волосы…
   – Что ты несешь! И ради Бога, не вздумай дать ему понять, что я тебе что-то рассказала!
   Рианон грустно посмотрела на Лиззи:
   – За кого ты меня принимаешь? – Она подняла голову и изобразила ослепительную улыбку. – Доброе утро, Энди. Как дела? Все еще дуешься на Лиззи за вчерашнее?
   Лиззи с ужасом смотрела на нее.
   – Да-да, у тебя все на лице написано. – Рианон понимающе кивнула и получила пинок под столом. Но почти сразу же Лиззи рассмеялась.
   – Я-то тебе поверила. Так идет он сюда или нет?
   – Поверни голову и посмотри.
   Лиззи осторожно последовала совету Рианон и едва не завопила от ужаса, увидев перед собой морду носорога.
   – Господи, – выдохнула она, когда весьма довольный ее реакцией Хью швырнул ей на колени набитую чем-то мягким матерчатую маску. – Убери эту дрянь! – Она вскочила на ноги, и голова покатилась по земле. – Где ты ее откопал?
   – Подарок Энди и Дуга, – объяснил Хью, поднимая игрушку. – У Джека бегемот.
   – Мы обязаны завтракать в этом приятном обществе? – осведомилась Рианон.
   – Не-а. Мы уже позавтракали. Я просто пришел сказать, что мы вылетаем на полчаса раньше, чем планировалось. То есть через пятнадцать минут.
   Лиззи заметно вздрогнула.
   – Пойду-ка поищу Энди, – сказала она, обращаясь к Рианон, и положила салфетку на стол.
   – Он уехал куда-то, – сообщил ей Хью. – Пару минут назад. Я сам видел.
   Хью отошел, а Лиззи вполголоса выругалась.
   – Может, вы еще успеете перекинуться парой слов, – неуверенно предположила Рианон.
   Лиззи хотела было ответить, но только кинула на Рианон резкий взгляд, и та увидела, как на лице подруги появляется слишком хорошо известное всем ее друзьям упрямое выражение.
   – Нет, к черту. – Она вновь решительно придвинула стул. – Он знает, где меня найти, так какого хрена… – Голос Лиззи прервался, на глазах выступили слезы. Она стукнула кулаком по столу. – Да что это со мной? Как будто мне есть до него дело! Господи, какая я идиотка! И чего плачу? К дьяволу! Я его никогда не увижу, мы едва знакомы, так чего…
   – Лиззи, прекрати себя ругать, – прервала эту тираду Рианон. – Тебе понравился мужчина, ты в него даже немного влюблена, нечего тут стыдиться, это естественно…
   – Нет, это неестественно, – с жаром возразила Лиззи. – Я с ним знакома всего два дня…
   – И что с того?
   – Я не хочу здесь оставаться, вот что, – бросила Лиззи.
   – Тебя никто не заставляет.
   – Пойми, это же не для меня – жить в таком месте. Я права? Нет, ты скажи, права?
   Рианон засмеялась:
   – Конечно, права.
   – Тогда почему он этого не видит?
   – Может быть, он и видит, но это еще не значит.
   – Это значит, что я ничего не могу с собой поделать, раз уж я родилась такой.
   – Рианон!
   Подруги повернули головы и увидели приближающегося Оливера. Он явно был чем-то озабочен.
   – Прости, Лиззи, что перебиваю, – сказал он, – но мне нужно срочно поговорить с Рианон.
   – Валяй, не обращай на меня внимания.
   Рианон тут же встала из-за стола.
   – Милый, что случилось? Ты дозвонился в Нью-Йорк?
   – Нет, пока нет, – проговорил он рассеянно. – Послушай, родная, – начал он, когда они отошли достаточно далеко, чтобы Лиззи не могла их услышать, – ты не поверишь, но мои кредитные карточки пропали. – Он раздраженно хмыкнул.
   Рианон помрачнела.
   – Как, опять? Не может быть! Второй раз за месяц?
   – Можешь не напоминать, – пробормотал Оливер.
   – Ты уверен, что сам не засунул их куда-нибудь?
   – Совершенно уверен. Они лежали в портфеле.
   – Да кто, скажи на милость, мог их оттуда взять?
   – Понятия не имею, – ответил Оливер. – Но их на месте нет, это факт.
   – Ты сказал Энди или Дугу?
   – Нет еще. Надеялся, что ты переложила карточки к себе.
   – Этого нам только не хватало, – вздохнула Рианон, заметив краем глаза, что Лиззи встала из-за стола и направилась к своему коттеджу. – Значит, их украл кто-то из гостей или, не дай Бог, из персонала. – Она неожиданно подняла голову и с подозрением посмотрела Оливеру в глаза. – Или ты думаешь, что я их взяла?
   Он не мог не улыбнуться, несмотря на досаду.
   – Ну конечно, нет. К тому же в прошлый раз в Нью-Йорке тебе же пришлось меня выручать. – С невеселой улыбкой он посмотрел на Рианон. – Боюсь, и теперь придется.
   – Это не проблема, – отмахнулась Рианон. – Вопрос в том, кто стащил карточки.
   Оливер тяжело вздохнул.
   – Да, нашим ребятам эта новость не понравится. – Он посмотрел на часы. – Ладно, в любом случае у нас мало времени. Пойду поговорю с Дугом и попробую успеть дозвониться в Нью-Йорк. Кстати, нам же еще надо зарегистрировать отъезд.
   – Этим я займусь, – заверила его Рианон. – А ты лучше сообщи в Лондон о потере карточек.
   – Обязательно, – согласился Оливер и взял Рианон за руку. – Идем. Кстати, деньги я тебе, конечно, верну.
   – Я знаю. – Она улыбнулась. – Это ерунда.
   – Нет, не ерунда. – Он быстро поцеловал ее в губы. Когда Оливер вошел в контору, Дуг был там. Он говорил по телефону, поэтому Оливер снял трубку другого аппарата и набрал номер своего лондонского офиса.
   – Привет, это я, – сказал он, услышав характерный сонный голос секретарши-кокни*. – Ты получила подтверждение?
 
   * Кокни – уроженцы рабочих районов Лондона. Их особый диалект сильно отличается от нормативного английского языка.
 
   – Как?
   – Наоми, проснись, – повысил голос Оливер. – Это я, Оливер. Ты разговаривала с Сиднеем, с Гленроу?
   – Ах, да, да! – внезапно оживилась девушка. – Алмаз! Ты в жизни не угадаешь! Это просто что-то сверхъестественное. Он позвонил и сказал, что трудно будет переправить алмаз в Йобург вовремя, вот я и решила тебе сообщить. Но я еще трубку не успела снять, как он перезвонил и говорит: все в порядке, алмаз будет на месте когда нужно.
   Оливер нахмурился.
   – С кем ты разговаривала? Он представился?
   – По-моему, нет. Я по крайней мере не помню. Помню только, я подумала: тьфу ты, Оливер повесится, как услышит. Но теперь все нормально, понимаешь? Алмаз будет на месте, как ты хотел.
   Однако Оливер пока не чувствовал облегчения от хорошей новости.
   – Ты ничего не перепутала? – спросил он.
   – Ну, так тот парень сказал, – обиженно отозвалась девушка. – Помню только, сперва я подумала: тьфу ты, Оливер как услышит, совсем взбеленится. Но я уже сказала, алмаз будет на месте, как ты хотел.
   Оливер, однако, не обрадовался.
   – Ты уверена? – еще раз спросил он.
   – Ну, тот парень точно так сказал. Он извинился, что зря напугал нас, только у него в бумагах что-то напутано, а с нашим поручением у него проблем нет. Я сказала, мол, рада слышать, а то у нас и без него проблем масса в эти два месяца. Не-не, я не совсем так говорила, понятно, я просто подумала. Но я же права? За последнее время столько всяких сволочных штук было, правда? Будто сглазил нас кто-то.
   – Ладно, Ней, хватит, – прервал ее излияния Оливер. – Другие сообщения были?
   – Нет, все. Так ты приедешь на выходные?
   – Собираюсь.
   Оливер поручил секретарше сделать несколько телефонных звонков и вскрыть несколько писем, после чего попрощался.
   – Все в порядке? – осведомился Дуг. Он уже закончил свой разговор.
   Оливер взглянул на него и через силу улыбнулся:
   – Ну да.
   – Я потому спрашиваю, – объяснил Дуг, – что выглядел ты, старик, будто вот-вот копыта отбросишь.
   Оливер вновь попытался улыбнуться:
   – Возникло некоторое недоразумение по одной сделке. Довольно крупной сделке, надо сказать. Мне даже показалось, что она срывается.