Страница:
Основной удар нападавших пришелся по Жомову и Рабиновичу. Разбойники видели именно в них основную помеху на пути к вожделенному богатству и стремились разделаться с двумя бронированными ментами в первую очередь.
Несмотря на то, что грабителей, по сравнению с первым разом, значительно поубавилось, по численности они явно превосходили небольшой «сарацинский» отряд. Впрочем, Жомова это ничуть не волновало. Он до того был рад разговеться дракой после трехдневного воздержания, что смело ринулся один навстречу разбойникам. Рабинович просто не успевал за ним.
И все же, несмотря на все усилия Жомова, очень скоро два доблестных бойца оказались в окружении и прорваться на помощь Попову никак не могли.
Телегу, оставленную под присмотром толстяка в балахоне, и сакса, косящего под римлянина, разбойники посчитали легкой добычей и отрядили на ее захват гораздо меньшие силы, чем на атаку двух псевдорыцарей. Каута с дикими криками апачей сражался как мог.
А если еще учесть помощь Мурзика, постоянно выскакивающего из-под телеги и кусающего за опорные конечности то одного, то другого из нападавших, можно понять, насколько нелегко приходилось разбойникам у телеги. Однако долго это шаткое равновесие продержаться не могло!
И тут, наконец, взялся за дело Попов. Андрюша долго сомневался, стоит ли ему вообще вмешиваться в безобразие на дороге. Но, увидев, насколько несладко приходится его друзьям, он встал на телеге во весь рост и заорал благим матом:
— Граждане мазурики! Ваша банда окружена. Сопротивление бесполезно. Выход находится под прицелом. Так что ваша песенка спета! Выходить наверх по одному. Перед дверью выбрасывать оружие на снег. И без глупостей! Аминь.
Увидев толстяка в балахоне, стоявшего во весь рост на телеге и размахивающего огромным крестом, нападавшие несколько оторопели. К тому же рык Попова действовал на местных аборигенов посильнее психотронного средства. И даже если бы Андрюша вместо своих легких использовал бы мегафон, большего эффекта все равно не добился: разбойники попросту застыли с раскрытыми ртами.
Однако те, кто атаковал друзей в этот раз, оказались людьми закаленными. Они уже прошли горнило первого нападения и испытали на себе действие карманного грома в виде табельного жомовского пистолета. Поэтому теперь простым рыком их запугать было невозможно. Разбойники вновь пошли в атаку, и требовалось что-то более эффективное!
— Ты, змея подколодная. Рептилия мутировавшая, ящерица бесхвостая, долго в телеге валяться будешь?! — не оборачиваясь, обозвал перепуганного шумом Горыныча Попов. — У тебя что, мушиные личинки вместо мозгов? Или моль в животе дырку проела?
Трудно предположить, как Андрюша угадал самые страшные для рода Гварнарытусов оскорбления, но ничего лучшего, чтобы расшевелить Горыныча, он придумать бы не смог. От страшной обиды чудовище стало так стремительно увеличиваться в размерах, что поломало у телеги заднюю ось.
Если учесть еще и то, что Попов не видел этой метаморфозы и для верности выстрелил в воздух из пистолета, то эффект получился впечатляющий! Можно со стопроцентной уверенностью утверждать, что те, кто такое видел, не забудут это зрелище никогда.
Оглушенные непонятными заклинаниями чокнутого священника, разбойники услышали страшный грохот и увидели, как из-за спины толстяка из ничего появляется трехглавое чудовище. Половина из них (у кого сердце послабее) сразу попадали в обморок. А оставшиеся бросились бежать к спасительному лесу. Куда там!
Увидев, что часть насильственно отлавливаемых индивидуумов пытается скрыться, Горыныч двумя выбросами пламени поджег придорожные кусты. Такой подлости со стороны подвергавшегося честному ограблению обоза разбойники и вовсе не ожидали.
Поэтому побросали оружие и встали на колени, проклиная подлых колдунов.
— А теперь Горбатый. Я сказал, Гор-рбатый! — почему-то продолжал орать Попов, не обращая внимания ни на что вокруг. Часть разбойников поняла эти слова буквально и начала ощупывать спины, опасаясь появления на них наколдованных Андрюшей наростов.
Впрочем, понять Андрюшины крики было можно. Как раз тогда, когда начали падать ниц перед его величием, Попов сползал на пузе по поломанной Горынычем телеге. Задние колеса у доисторического транспортного средства отлетели. И из горизонтального дна образовалось некое подобие детской горки. Вот по ней Попов и съехал назад, едва не усевшись широким задом на зазевавшегося Мурзика.
— Разошелся, зверюга, — проворчал Андрюша, уткнувшись носом в сломанную ось. — Такую полезную вещь испортил. Как я теперь назад доеду?
Впрочем, ремонт телеги в проблему не превратился. Поскольку это не подвеска у «Жигулей»! Жомов отконвоировал двоих арестованных разбойников в лес, ободряя их дружескими пинками. Там несчастные «зэки» нашли подходящее по толщине деревце и сварганили из него новую ось. Элементарно, Ватсон!
Остальные, связанные друг с другом за щиколотки веревкой, захваченной из Каммлана предусмотрительным Рабиновичем, тем временем расчистили дорогу от поваленных деревьев. К тому времени, когда тележную ось восстановили, путь в Камелот был свободен!
Захваченная банда разбойников, видимо, успела досадить жителям Каммлана намного сильнее, чем Горыныч. Поэтому возвращение отряда частных детективов в город вышло поистине триумфальным. Жители с ликованием приветствовали бесстрашных «сарацинских» парней, не забывая оплевывать при этом незадачливых «романтиков большой дороги». Кое-кто из особо сердитых аборигенов (а я думаю, что это было местное купечество! ) попытались было начать вешать разбойников вдоль городских улиц, но Рабинович твердой рукой пресек все эти попытки изобрести суд Линча раньше времени. Естественно, не от жалости. Сеня просто еще не успел получить все поголовное вознаграждение, причитающееся ему!
— Горожане! — кричал он с высоты холки своей кобылы. — Судить преступников должен король. Мы понимаем ваше недовольство и разделяем его. Именно поэтому, рискуя собственными жизнями, освободили вас от бесчинств этих выродков. Теперь вы еще раз убедились, что, только обратившись к нам и заплатив небольшой гонорар, вы получите гарантию своей безопасности и сохранности вашего имущества! Детективное агентство «Серые тени» всегда готово помочь вам!
По мере приближения к замку толпа зевак начала постепенно редеть, пока не исчезла совсем. Видимо, у местных жителей с руководством Камелота существовал договор о соблюдении демаркационной линии. Когда до рва вокруг крепости оставалось метров двести, и последний из любопытных аборигенов скрылся с глаз долой.
Вереницу отловленных «санитаров» торговых путей возглавлял Рабинович. Замыкала цепочку телега с Поповым и Жомов верхом на своем бесподобном тяжеловозе. Кауту с Горынычем высадили еще у постоялого двора, поэтому наслаждаться триумфом троим друзьям теперь не мешал никто.
— Эй, стража, опустите мост перед благородным сэром Робином! — беззастенчиво заорал Сеня, поэтому и не сразу услышал назойливое жужжание возле своего уха. Что делает человек, когда к нему пристает насекомое? Правильно! Отмахивается. Вот и Сеня, на свою голову, сделал то же самое!
— Мать твою, козлы вонючие! — услышал удивленный Рабинович за спиной знакомый голосок. — Вы когда-нибудь перестанете своими клешнями махать куда попало, словно гоблины на перекрестке?!
От неожиданности Рабинович поперхнулся окончанием своей пафосной речи и собрал карие очи в кучу, стараясь поймать в поле зрение наглого эльфа, мельтешившего перед самым Сениным носом. Эльф висеть на одном месте не собирался. Более того, он подлетел поближе и с размаху залепил кулачком Рабиновичу в правый глаз.
— Если еще раз на меня замахнешься, урод длинноклювый, оба глаза вышибу! — пискнул эльф и, не дав Рабиновичу даже проморгаться, полетел в хвост колонны.
— Привет, свиноматка, — ласково поздоровался хам перепончатокрылый с ошалевшим Поповым. — Гляжу, тебе уже на вертел пора. Мать твою! .. Надо троллям стукануть, что тут для них десерт откормили.
Попов от обиды, не издавая ни звука, зашевелил губами. Вид у него получился еще глупее, чем у Кристины в рекламе «Орбита» без сахара. Причем настолько, что даже недалекий Жомов не мог не рассмеяться.
— Пасть закрой, чумовоз консервированный! Надоели вы мне все, как гномы, — пискнул эльф и, стукнув Ивана кулачком по железному шлему, растаял в воздухе. — Век бы на ваши дебильные рожи не смотрел, а тут приходится раз в два дня к вам мотаться. Козлы, мать вашу...
— Блин, убью его, если еще раз появится! — пробурчал оскорбленный Жомов.
— Убей, Ваня; Убей, — покачав головой, вздохнул Попов. — Чует мое сердце, не к добру он нам видится. Первый раз змеюка нас едва не сожгла. А сейчас она за нами хвостом таскается и мои телеги ломает... Кого теперь к нам на шею повесят? Джипина дефективного?..
Подъемные ворота замка начали опускаться со страшным скрипом. Визг от несмазанных цепей был настолько оглушительным, что у Рабиновича заложило уши. Если учесть, что Сене пришлось не только прочищать их, а еще и растирать глаз после тычка маленького перепончатокрылого буяна, то можно представить, как долго весь караван стоял перед крепостным рвом.
К хорошему привыкают быстро. Воодушевленный теплым приемом жителей Каммлана, Рабинович рассчитывал увидеть нечто подобное и при въезде в Камелот. Однако каменный исполин встретил отряд гробовым молчанием. Более того, ни у крепостных ворот, ни в просторном дворе не было ни единой живой души!
— Что это тут такое? — поинтересовался разочарованный Рабинович. — Весь народ согнали на внеочередное партсобрание?
— Да нет! — отмахнулся рукой Жомов. — Бухают уже все, наверное. Давайте этих лохов куда-нибудь определим и столовую поищем. Пока без нас все не выпили!
— Конечно, бухают, Ванечка, — ехидно поддержал его Попов, настороженно оглядываясь по сторонам. — А ворота тебе кто, святой дух открывал?
— Ну это тебе лучше знать, — хмыкнул Иван и застыл, удивленно посмотрев на крепостные стены.
Повинуясь чьей-то неслышной команде, словно по мановению волшебной палочки, меж зубцов стен выросли из ниоткуда сотни лучников. Почти одновременно с этим «чудесным» появлением толпы поклонников таланта Рабиновича позади отряда упала тяжелая кованая решетка, перекрывая собой выход из крепости.
Однако организаторам торжественной встречи и этого оказалось мало. На круглый двор Камелота из всех щелей, словно взбесившиеся тараканы, высыпали вооруженные до зубов стражники. В одно мгновение они окружили отряд и пойманных им пленных плотной стеной, ощетинившейся стальными жалами копий.
— Та-ак, — медленно наливаясь бешенством, протянул Жомов. — И че это за херня такая?! Че, тут все по сопатке желают получить?
— Подожди, Ваня, — остановил друга Рабинович и с улыбкой (светлей от которой, кстати, никому не стало) обратился к стражникам. — Успокойтесь, господа! Эти разбойники больше не опасны. Мы их арестовали и держим ситуацию полностью под своим контролем...
Сеня осекся, уставившись на портик дворца, оставленного в наследство Камелоту еще римским сенатором. Медленно и величественно, словно Мария Антуанетта на эшафот, на мраморное возвышение выбрался Галахад, сопровождаемый... Бедивером и Мордредом! Чуть позади них трудились остальные представители рыцарства Круглого стола, не обремененные розыском Святого Грааля.
— Опа-на! — хлопнул себя по толстым ляжкам Попов. — Похоже, сейчас нас чем-то обрадуют...
На несколько секунд над крепостью повисла такая тишина, что стало слышно, как в Каммлане откупоривают пивные бочки. Жомов облизнулся и растерянно посмотрел в ту сторону, где без него начиналась гулянка. Тяжело вздохнув, Иван хлопнул Рабиновича по плечу.
— Похоже, сегодня мы не бухаем, — констатировал он. — Да ты не расстраивайся, Сеня! Мы же все равно до возвращения Мерлина завязывать собирались...
Перебивая его слова, сенешаль ударил мечом по бронзовому щиту. Переливчатый звон, вызванный этим ударом, спугнул с крепостных крыш успевших задремать в тишине ворон. Черные стаи отвратительно вопящих птичек заполонили собой весь овал июльского голубого неба над двором Камелота. Попов поморщился и почему-то перекрестился.
— От имени короля Артура и по обвинению достойнейших рыцарей, сэра Бедивера и сэра Мордреда, — срывающимся от торжественности момента голосом завопил Галахад, едва эхо бронзового звона рикошетами от стен сбежало в глубь крепости. Воронье карканье ему было абсолютно по фигу! — Я, благородный рыцарь Галахад, заключаю этих людей под стражу до выяснения всех обстоятельств. Трое этих людей, выдающих себя за сарацинов, — Галахад махнул рукой в сторону ментов, — обвиняются в подлоге, сопротивлении правоохранительным органам, клятвопреступничестве, колдовстве, ереси и кощунстве! .. Об остальных и говорить нечего. Все! Посадить всех их в северную башню...
А «демократизаторы» остались на постоялом дворе. Впрочем, и они бы не помогли. Поскольку против лома, как известно, нет приема?
— Да этот сопливый козел просто деньги платить не хочет! — истошно завизжал Рабинович и рванулся вперед. — Я ему сейчас башку сшибу. Кидала хренов!
— Тпру, — поймал Рабиновича за шиворот Иван. — Тормози, Сеня. Попали мы конкретно! Эти маньяки шашлыки из нас сделают раньше, чем ты до глотки этого чмо доберешься...
Рабинович еще некоторое время пытался вырваться из медвежьих объятий Жомова. Но, увидев сжимающееся кольцо копий, умерил свой пыл. Уступая веским аргументам в виде подавляющего численного преимущества и готовых к выстрелу луков, друзья сложили оружие.
— Ловила кошка мышку, а сама собаке попалась! — видя такую картину, сострил один из разбойников и запел древний саксонский гимн:
— Наш предводитель, Аллан Бейл! Менестрель в отставке, — гордо ответил Ивану один из разбойников и во всю глотку стал подпевать главарю.
— Слушайте, а мы, может, «Интернационал» затянем? — предложил Попов и взвыл:
Сеня на их перепалку взирал с полным безразличием. После того как он осознал потерю значительной части гонорара за поимку разбойников, Рабиновича уже ничто не могло затронуть за живое. Он швырнул свой меч на мощеный двор и опустился на пятую точку, обхватив голову руками.
Пока Сеня, словно скорбящая Богоматерь безвременно ушедшего сына, оплакивал свои финансовые убытки, стражники Камелота начали утаскивать поющих разбойников с крепостного двора. К «сарацинам» они подходить пока не решались. То ли жомовского меча боялись, то ли проклятья «святого человека». Разве разберешь, что в их непросвещенных головах творится? Скорее всего останавливало стражу и то, и другое.
Впрочем, полутораметрового меча стражники все же боялись больше. Потому что подойти к «сарацинам» решились только после того, как Жомов оный меч опустил на камни. Двое из солдат Галахада бросились поднимать страшное оружие. Причем им это так тяжело далось, что Иван рассмеялся.
— Смотрите, мужики, ежа против шерсти не родите! — рявкнул он и поднял с земли горюющего Рабиновича. — Пошли, Сеня. Нам уже не привыкать баланду хлебать. Выкрутимся как-нибудь...
Северная башня оказалась местом даже более мерзким, чем яма во дворе замка Бедивера. Строили ее еще в незапамятные времена и окошек для вентиляции не предусмотрели. Из-за отсутствия циркуляции воздуха влага постоянно конденсировалась на шершавых каменных стенах и сочилась вниз тонкими ручейками.
На полу, в самой середине камеры, постоянно стояла лужа (причем вонявшая не хуже Горыныча). В ней комары создали инкубатор и плодились с бешеной скоростью. Рой этих кровососов мгновенно накинулся на арестантов, истосковавшись по свежей пище, словно инок по телячьей отбивной во время Великого поста.
На полу башни валялись несколько запчастей от скелетов. И, судя по интенсивности налетов комариного племени, можно предположить, что предыдущие заключенные умерли не от жажды или голода. На это у них просто не хватило бы времени! Поскольку комары потребляли человечью кровь со скоростью вакуумного насоса.
Едва за стражниками захлопнулась дверь, ритуальное песнопение разбойников мгновенно стихло. Некоторые попробовали орать и ругаться на безответных комаров, но вскоре поняли, что проще держать рот закрытым. Если ты, конечно, не Горыныч и не предпочитаешь полную пасть насекомых вместо нормального обеда.
Кое-кто из арестантов сослепу попытался сесть на пол, но тут же вскочил: все дно северной башни устилал сплошной ковер из мокриц, слизней и еще бог весть кого. Возникнувшие стихийно споры о том, кто раньше слопает заключенных — мокрицы или комары — тут же затихли по уже известной вам причине: комары забирались в рот и пытались кусаться и там.
— Сеня, ты не расстраивайся, — попытался утешить Рабиновича Попов, не разжимая губ, облепленных жаждущими его кровушки сосущими тварями. — Пистолет остался у меня. Подождем, когда стража чуть угомонится, и попробуем прорваться из замка.
— А деньги мне кто вернет! — рявкнул Рабинович, но тут же поперхнулся комарьем и плотно сжал губы. — И потом, не выбраться нам отсюда без помощи. Дверь нам не вышибить. А если мы и умудримся узнать, на каком уровне находится запор, и расстреляем его из пистолета, то у нас патронов не останется, чтобы от стражников отбиться, когда через ворота проходить будем.
— А мы этих бандюг впереди себя пустим, — промычал Попов. — Пока охрана на них отвлечется, мы под шумок и проскользнем!
— Лучники со стен этих лохов в пять секунд перестреляют. Сеня прав. Без помощи не обойдешься, — вставил свое веское слово Жомов и обнял Мурзика за шею. — Э-ех, дружище, кабы ты говорить умел!
Увлекшись планом побега, трое друзей не заметили, как к ним подобрался Аллан Бейл. Экс-менестрель тронул Рабиновича за плечо, едва не устроив Сене разрыв сердца, и пробубнил, подражая Андрюшиной манере разговора:
— Ты, рыцарь, умный мужик. Должен понимать, что даже если из замка сбежите, то без хорошего проводника вам от погони не уйти. Лучше, чем я, здешние леса не знает никто. Предлагаю сделку: вы берете меня с собой, я прячу вас в лесу и вдобавок покажу нашу сокровищницу.
— Пошел ты на хрен, Сусанин доморощенный! — рявкнул на Бейла Жомов, но тут же заткнулся, зачерпнув своей пастью целую эскадрилью комаров. — Как мы отсюда сбежать, по-твоему, можем?..
— Не знаю, не знаю, — промычал Аллан. — О вас уже целую неделю легенды по всем окрестным графствам ходят. Вот я и думаю: "Не может быть, чтобы у таких великих людей пары-тройки трюков в запасе не имелось! "
— Ладно, хрен с тобой. Держись поблизости. — Милостиво согласился Рабинович, почувствовав новый способ обогащения. — Если мы что-нибудь придумаем, то дадим тебе знать.
— Придумаешь тут, как же, — фыркнул Попов (который, кстати, из-за подкожного жирового слоя страдал от комаров меньше остальных! ). — Пока мы размышляем, эти мерзкие насекаторы всю нашу кровь в свои бездонные желудки перекачают...
Время словно остановилось. Друзья напряженно думали, стараясь найти выход из тупиковой ситуации. В северной башне наступила тишина, нарушаемая только комариным звоном да редкими шлепками падающих тел: некоторые малокровные аборигены уже начали ощущать упадок сил от укусов и валились с ног, отдаваясь на пропитание изнывающим от нетерпения мокрицам.
«Сарацины» держались лучше всех, хотя и чувствовали, как лица начинают распухать от комариного яда. Тела у всех троих чесались так, что хотелось содрать с себя кожу и растереть ее о шершавые камни стен. В ушах стоял непрерывный звон, заглушавший все остальные звуки. И лишь Мурзик чувствовал себя вполне сносно. Именно он и услышал первым звон стали за дверью и залился звонким лаем. Плевать он теперь хотел на комаров!!!
От неожиданности Рабинович подскочил вверх на пару метров. Он хотел по привычке приказать псу заткнуться, да не решился открыть рот. Не понимая, что происходит снаружи, Сеня рванулся по телам разбойников к просмоленной дубовой двери. Не успел Рабинович до нее добраться, как дверь распахнулась, впуская внутрь темницы отблески пламени: подсвечиваемый сзади Горынычем, в освободившемся проходе стоял сэр Грифлет!
Не дав произнести ни слова благородному рыцарю чудище влетело внутрь. Бедные разбойники, поверившие вдруг в спасение, теперь решили, что пришла их неминуемая смерть в облике этого исчадия ада. Забыв о комарах, они с дикими воплями рванулись в глубь темницы.
— Вот это завтрак! — восхитился Горыныч, не обращая внимания на сбившихся в кучу людей, и всеми тремя головами слизнул с пола около тонны мокриц. — Вы идите, друзья, с этим вежливым господином, а я слегка перекушу и потом догоню вас снаружи.
— А я думал, что только у Попова все мысли жратвой заняты! — восхитился Рабинович и бросился к выходу. — Вы оказались преданным другом, сэр Грифлет! Родина вас не забудет...
ГЛАВА 3
Несмотря на то, что грабителей, по сравнению с первым разом, значительно поубавилось, по численности они явно превосходили небольшой «сарацинский» отряд. Впрочем, Жомова это ничуть не волновало. Он до того был рад разговеться дракой после трехдневного воздержания, что смело ринулся один навстречу разбойникам. Рабинович просто не успевал за ним.
И все же, несмотря на все усилия Жомова, очень скоро два доблестных бойца оказались в окружении и прорваться на помощь Попову никак не могли.
Телегу, оставленную под присмотром толстяка в балахоне, и сакса, косящего под римлянина, разбойники посчитали легкой добычей и отрядили на ее захват гораздо меньшие силы, чем на атаку двух псевдорыцарей. Каута с дикими криками апачей сражался как мог.
А если еще учесть помощь Мурзика, постоянно выскакивающего из-под телеги и кусающего за опорные конечности то одного, то другого из нападавших, можно понять, насколько нелегко приходилось разбойникам у телеги. Однако долго это шаткое равновесие продержаться не могло!
И тут, наконец, взялся за дело Попов. Андрюша долго сомневался, стоит ли ему вообще вмешиваться в безобразие на дороге. Но, увидев, насколько несладко приходится его друзьям, он встал на телеге во весь рост и заорал благим матом:
— Граждане мазурики! Ваша банда окружена. Сопротивление бесполезно. Выход находится под прицелом. Так что ваша песенка спета! Выходить наверх по одному. Перед дверью выбрасывать оружие на снег. И без глупостей! Аминь.
Увидев толстяка в балахоне, стоявшего во весь рост на телеге и размахивающего огромным крестом, нападавшие несколько оторопели. К тому же рык Попова действовал на местных аборигенов посильнее психотронного средства. И даже если бы Андрюша вместо своих легких использовал бы мегафон, большего эффекта все равно не добился: разбойники попросту застыли с раскрытыми ртами.
Однако те, кто атаковал друзей в этот раз, оказались людьми закаленными. Они уже прошли горнило первого нападения и испытали на себе действие карманного грома в виде табельного жомовского пистолета. Поэтому теперь простым рыком их запугать было невозможно. Разбойники вновь пошли в атаку, и требовалось что-то более эффективное!
— Ты, змея подколодная. Рептилия мутировавшая, ящерица бесхвостая, долго в телеге валяться будешь?! — не оборачиваясь, обозвал перепуганного шумом Горыныча Попов. — У тебя что, мушиные личинки вместо мозгов? Или моль в животе дырку проела?
Трудно предположить, как Андрюша угадал самые страшные для рода Гварнарытусов оскорбления, но ничего лучшего, чтобы расшевелить Горыныча, он придумать бы не смог. От страшной обиды чудовище стало так стремительно увеличиваться в размерах, что поломало у телеги заднюю ось.
Если учесть еще и то, что Попов не видел этой метаморфозы и для верности выстрелил в воздух из пистолета, то эффект получился впечатляющий! Можно со стопроцентной уверенностью утверждать, что те, кто такое видел, не забудут это зрелище никогда.
Оглушенные непонятными заклинаниями чокнутого священника, разбойники услышали страшный грохот и увидели, как из-за спины толстяка из ничего появляется трехглавое чудовище. Половина из них (у кого сердце послабее) сразу попадали в обморок. А оставшиеся бросились бежать к спасительному лесу. Куда там!
Увидев, что часть насильственно отлавливаемых индивидуумов пытается скрыться, Горыныч двумя выбросами пламени поджег придорожные кусты. Такой подлости со стороны подвергавшегося честному ограблению обоза разбойники и вовсе не ожидали.
Поэтому побросали оружие и встали на колени, проклиная подлых колдунов.
— А теперь Горбатый. Я сказал, Гор-рбатый! — почему-то продолжал орать Попов, не обращая внимания ни на что вокруг. Часть разбойников поняла эти слова буквально и начала ощупывать спины, опасаясь появления на них наколдованных Андрюшей наростов.
Впрочем, понять Андрюшины крики было можно. Как раз тогда, когда начали падать ниц перед его величием, Попов сползал на пузе по поломанной Горынычем телеге. Задние колеса у доисторического транспортного средства отлетели. И из горизонтального дна образовалось некое подобие детской горки. Вот по ней Попов и съехал назад, едва не усевшись широким задом на зазевавшегося Мурзика.
— Разошелся, зверюга, — проворчал Андрюша, уткнувшись носом в сломанную ось. — Такую полезную вещь испортил. Как я теперь назад доеду?
Впрочем, ремонт телеги в проблему не превратился. Поскольку это не подвеска у «Жигулей»! Жомов отконвоировал двоих арестованных разбойников в лес, ободряя их дружескими пинками. Там несчастные «зэки» нашли подходящее по толщине деревце и сварганили из него новую ось. Элементарно, Ватсон!
Остальные, связанные друг с другом за щиколотки веревкой, захваченной из Каммлана предусмотрительным Рабиновичем, тем временем расчистили дорогу от поваленных деревьев. К тому времени, когда тележную ось восстановили, путь в Камелот был свободен!
Захваченная банда разбойников, видимо, успела досадить жителям Каммлана намного сильнее, чем Горыныч. Поэтому возвращение отряда частных детективов в город вышло поистине триумфальным. Жители с ликованием приветствовали бесстрашных «сарацинских» парней, не забывая оплевывать при этом незадачливых «романтиков большой дороги». Кое-кто из особо сердитых аборигенов (а я думаю, что это было местное купечество! ) попытались было начать вешать разбойников вдоль городских улиц, но Рабинович твердой рукой пресек все эти попытки изобрести суд Линча раньше времени. Естественно, не от жалости. Сеня просто еще не успел получить все поголовное вознаграждение, причитающееся ему!
— Горожане! — кричал он с высоты холки своей кобылы. — Судить преступников должен король. Мы понимаем ваше недовольство и разделяем его. Именно поэтому, рискуя собственными жизнями, освободили вас от бесчинств этих выродков. Теперь вы еще раз убедились, что, только обратившись к нам и заплатив небольшой гонорар, вы получите гарантию своей безопасности и сохранности вашего имущества! Детективное агентство «Серые тени» всегда готово помочь вам!
По мере приближения к замку толпа зевак начала постепенно редеть, пока не исчезла совсем. Видимо, у местных жителей с руководством Камелота существовал договор о соблюдении демаркационной линии. Когда до рва вокруг крепости оставалось метров двести, и последний из любопытных аборигенов скрылся с глаз долой.
Вереницу отловленных «санитаров» торговых путей возглавлял Рабинович. Замыкала цепочку телега с Поповым и Жомов верхом на своем бесподобном тяжеловозе. Кауту с Горынычем высадили еще у постоялого двора, поэтому наслаждаться триумфом троим друзьям теперь не мешал никто.
— Эй, стража, опустите мост перед благородным сэром Робином! — беззастенчиво заорал Сеня, поэтому и не сразу услышал назойливое жужжание возле своего уха. Что делает человек, когда к нему пристает насекомое? Правильно! Отмахивается. Вот и Сеня, на свою голову, сделал то же самое!
— Мать твою, козлы вонючие! — услышал удивленный Рабинович за спиной знакомый голосок. — Вы когда-нибудь перестанете своими клешнями махать куда попало, словно гоблины на перекрестке?!
От неожиданности Рабинович поперхнулся окончанием своей пафосной речи и собрал карие очи в кучу, стараясь поймать в поле зрение наглого эльфа, мельтешившего перед самым Сениным носом. Эльф висеть на одном месте не собирался. Более того, он подлетел поближе и с размаху залепил кулачком Рабиновичу в правый глаз.
— Если еще раз на меня замахнешься, урод длинноклювый, оба глаза вышибу! — пискнул эльф и, не дав Рабиновичу даже проморгаться, полетел в хвост колонны.
— Привет, свиноматка, — ласково поздоровался хам перепончатокрылый с ошалевшим Поповым. — Гляжу, тебе уже на вертел пора. Мать твою! .. Надо троллям стукануть, что тут для них десерт откормили.
Попов от обиды, не издавая ни звука, зашевелил губами. Вид у него получился еще глупее, чем у Кристины в рекламе «Орбита» без сахара. Причем настолько, что даже недалекий Жомов не мог не рассмеяться.
— Пасть закрой, чумовоз консервированный! Надоели вы мне все, как гномы, — пискнул эльф и, стукнув Ивана кулачком по железному шлему, растаял в воздухе. — Век бы на ваши дебильные рожи не смотрел, а тут приходится раз в два дня к вам мотаться. Козлы, мать вашу...
— Блин, убью его, если еще раз появится! — пробурчал оскорбленный Жомов.
— Убей, Ваня; Убей, — покачав головой, вздохнул Попов. — Чует мое сердце, не к добру он нам видится. Первый раз змеюка нас едва не сожгла. А сейчас она за нами хвостом таскается и мои телеги ломает... Кого теперь к нам на шею повесят? Джипина дефективного?..
Подъемные ворота замка начали опускаться со страшным скрипом. Визг от несмазанных цепей был настолько оглушительным, что у Рабиновича заложило уши. Если учесть, что Сене пришлось не только прочищать их, а еще и растирать глаз после тычка маленького перепончатокрылого буяна, то можно представить, как долго весь караван стоял перед крепостным рвом.
К хорошему привыкают быстро. Воодушевленный теплым приемом жителей Каммлана, Рабинович рассчитывал увидеть нечто подобное и при въезде в Камелот. Однако каменный исполин встретил отряд гробовым молчанием. Более того, ни у крепостных ворот, ни в просторном дворе не было ни единой живой души!
— Что это тут такое? — поинтересовался разочарованный Рабинович. — Весь народ согнали на внеочередное партсобрание?
— Да нет! — отмахнулся рукой Жомов. — Бухают уже все, наверное. Давайте этих лохов куда-нибудь определим и столовую поищем. Пока без нас все не выпили!
— Конечно, бухают, Ванечка, — ехидно поддержал его Попов, настороженно оглядываясь по сторонам. — А ворота тебе кто, святой дух открывал?
— Ну это тебе лучше знать, — хмыкнул Иван и застыл, удивленно посмотрев на крепостные стены.
Повинуясь чьей-то неслышной команде, словно по мановению волшебной палочки, меж зубцов стен выросли из ниоткуда сотни лучников. Почти одновременно с этим «чудесным» появлением толпы поклонников таланта Рабиновича позади отряда упала тяжелая кованая решетка, перекрывая собой выход из крепости.
Однако организаторам торжественной встречи и этого оказалось мало. На круглый двор Камелота из всех щелей, словно взбесившиеся тараканы, высыпали вооруженные до зубов стражники. В одно мгновение они окружили отряд и пойманных им пленных плотной стеной, ощетинившейся стальными жалами копий.
— Та-ак, — медленно наливаясь бешенством, протянул Жомов. — И че это за херня такая?! Че, тут все по сопатке желают получить?
— Подожди, Ваня, — остановил друга Рабинович и с улыбкой (светлей от которой, кстати, никому не стало) обратился к стражникам. — Успокойтесь, господа! Эти разбойники больше не опасны. Мы их арестовали и держим ситуацию полностью под своим контролем...
Сеня осекся, уставившись на портик дворца, оставленного в наследство Камелоту еще римским сенатором. Медленно и величественно, словно Мария Антуанетта на эшафот, на мраморное возвышение выбрался Галахад, сопровождаемый... Бедивером и Мордредом! Чуть позади них трудились остальные представители рыцарства Круглого стола, не обремененные розыском Святого Грааля.
— Опа-на! — хлопнул себя по толстым ляжкам Попов. — Похоже, сейчас нас чем-то обрадуют...
На несколько секунд над крепостью повисла такая тишина, что стало слышно, как в Каммлане откупоривают пивные бочки. Жомов облизнулся и растерянно посмотрел в ту сторону, где без него начиналась гулянка. Тяжело вздохнув, Иван хлопнул Рабиновича по плечу.
— Похоже, сегодня мы не бухаем, — констатировал он. — Да ты не расстраивайся, Сеня! Мы же все равно до возвращения Мерлина завязывать собирались...
Перебивая его слова, сенешаль ударил мечом по бронзовому щиту. Переливчатый звон, вызванный этим ударом, спугнул с крепостных крыш успевших задремать в тишине ворон. Черные стаи отвратительно вопящих птичек заполонили собой весь овал июльского голубого неба над двором Камелота. Попов поморщился и почему-то перекрестился.
— От имени короля Артура и по обвинению достойнейших рыцарей, сэра Бедивера и сэра Мордреда, — срывающимся от торжественности момента голосом завопил Галахад, едва эхо бронзового звона рикошетами от стен сбежало в глубь крепости. Воронье карканье ему было абсолютно по фигу! — Я, благородный рыцарь Галахад, заключаю этих людей под стражу до выяснения всех обстоятельств. Трое этих людей, выдающих себя за сарацинов, — Галахад махнул рукой в сторону ментов, — обвиняются в подлоге, сопротивлении правоохранительным органам, клятвопреступничестве, колдовстве, ереси и кощунстве! .. Об остальных и говорить нечего. Все! Посадить всех их в северную башню...
А «демократизаторы» остались на постоялом дворе. Впрочем, и они бы не помогли. Поскольку против лома, как известно, нет приема?
— Да этот сопливый козел просто деньги платить не хочет! — истошно завизжал Рабинович и рванулся вперед. — Я ему сейчас башку сшибу. Кидала хренов!
— Тпру, — поймал Рабиновича за шиворот Иван. — Тормози, Сеня. Попали мы конкретно! Эти маньяки шашлыки из нас сделают раньше, чем ты до глотки этого чмо доберешься...
Рабинович еще некоторое время пытался вырваться из медвежьих объятий Жомова. Но, увидев сжимающееся кольцо копий, умерил свой пыл. Уступая веским аргументам в виде подавляющего численного преимущества и готовых к выстрелу луков, друзья сложили оружие.
— Ловила кошка мышку, а сама собаке попалась! — видя такую картину, сострил один из разбойников и запел древний саксонский гимн:
— А это еще что за хрен такой? — удивленно смотрел на вокалиста Жомов.
Мы не на пиршестве мясо разрежем
Крепким широким и острым ножом.
Факел не к мирному ложу невесты
Пламенем синим нам путь осветит...
— Наш предводитель, Аллан Бейл! Менестрель в отставке, — гордо ответил Ивану один из разбойников и во всю глотку стал подпевать главарю.
— Слушайте, а мы, может, «Интернационал» затянем? — предложил Попов и взвыл:
— Я тебе сейчас встану! — рявкнул на него Жомов. — Еще красный бант на пузо прикрепи, сволочь большевистская!
Вставай, проклятьем заклейменный...
Сеня на их перепалку взирал с полным безразличием. После того как он осознал потерю значительной части гонорара за поимку разбойников, Рабиновича уже ничто не могло затронуть за живое. Он швырнул свой меч на мощеный двор и опустился на пятую точку, обхватив голову руками.
Пока Сеня, словно скорбящая Богоматерь безвременно ушедшего сына, оплакивал свои финансовые убытки, стражники Камелота начали утаскивать поющих разбойников с крепостного двора. К «сарацинам» они подходить пока не решались. То ли жомовского меча боялись, то ли проклятья «святого человека». Разве разберешь, что в их непросвещенных головах творится? Скорее всего останавливало стражу и то, и другое.
Впрочем, полутораметрового меча стражники все же боялись больше. Потому что подойти к «сарацинам» решились только после того, как Жомов оный меч опустил на камни. Двое из солдат Галахада бросились поднимать страшное оружие. Причем им это так тяжело далось, что Иван рассмеялся.
— Смотрите, мужики, ежа против шерсти не родите! — рявкнул он и поднял с земли горюющего Рабиновича. — Пошли, Сеня. Нам уже не привыкать баланду хлебать. Выкрутимся как-нибудь...
Северная башня оказалась местом даже более мерзким, чем яма во дворе замка Бедивера. Строили ее еще в незапамятные времена и окошек для вентиляции не предусмотрели. Из-за отсутствия циркуляции воздуха влага постоянно конденсировалась на шершавых каменных стенах и сочилась вниз тонкими ручейками.
На полу, в самой середине камеры, постоянно стояла лужа (причем вонявшая не хуже Горыныча). В ней комары создали инкубатор и плодились с бешеной скоростью. Рой этих кровососов мгновенно накинулся на арестантов, истосковавшись по свежей пище, словно инок по телячьей отбивной во время Великого поста.
На полу башни валялись несколько запчастей от скелетов. И, судя по интенсивности налетов комариного племени, можно предположить, что предыдущие заключенные умерли не от жажды или голода. На это у них просто не хватило бы времени! Поскольку комары потребляли человечью кровь со скоростью вакуумного насоса.
Едва за стражниками захлопнулась дверь, ритуальное песнопение разбойников мгновенно стихло. Некоторые попробовали орать и ругаться на безответных комаров, но вскоре поняли, что проще держать рот закрытым. Если ты, конечно, не Горыныч и не предпочитаешь полную пасть насекомых вместо нормального обеда.
Кое-кто из арестантов сослепу попытался сесть на пол, но тут же вскочил: все дно северной башни устилал сплошной ковер из мокриц, слизней и еще бог весть кого. Возникнувшие стихийно споры о том, кто раньше слопает заключенных — мокрицы или комары — тут же затихли по уже известной вам причине: комары забирались в рот и пытались кусаться и там.
— Сеня, ты не расстраивайся, — попытался утешить Рабиновича Попов, не разжимая губ, облепленных жаждущими его кровушки сосущими тварями. — Пистолет остался у меня. Подождем, когда стража чуть угомонится, и попробуем прорваться из замка.
— А деньги мне кто вернет! — рявкнул Рабинович, но тут же поперхнулся комарьем и плотно сжал губы. — И потом, не выбраться нам отсюда без помощи. Дверь нам не вышибить. А если мы и умудримся узнать, на каком уровне находится запор, и расстреляем его из пистолета, то у нас патронов не останется, чтобы от стражников отбиться, когда через ворота проходить будем.
— А мы этих бандюг впереди себя пустим, — промычал Попов. — Пока охрана на них отвлечется, мы под шумок и проскользнем!
— Лучники со стен этих лохов в пять секунд перестреляют. Сеня прав. Без помощи не обойдешься, — вставил свое веское слово Жомов и обнял Мурзика за шею. — Э-ех, дружище, кабы ты говорить умел!
Увлекшись планом побега, трое друзей не заметили, как к ним подобрался Аллан Бейл. Экс-менестрель тронул Рабиновича за плечо, едва не устроив Сене разрыв сердца, и пробубнил, подражая Андрюшиной манере разговора:
— Ты, рыцарь, умный мужик. Должен понимать, что даже если из замка сбежите, то без хорошего проводника вам от погони не уйти. Лучше, чем я, здешние леса не знает никто. Предлагаю сделку: вы берете меня с собой, я прячу вас в лесу и вдобавок покажу нашу сокровищницу.
— Пошел ты на хрен, Сусанин доморощенный! — рявкнул на Бейла Жомов, но тут же заткнулся, зачерпнув своей пастью целую эскадрилью комаров. — Как мы отсюда сбежать, по-твоему, можем?..
— Не знаю, не знаю, — промычал Аллан. — О вас уже целую неделю легенды по всем окрестным графствам ходят. Вот я и думаю: "Не может быть, чтобы у таких великих людей пары-тройки трюков в запасе не имелось! "
— Ладно, хрен с тобой. Держись поблизости. — Милостиво согласился Рабинович, почувствовав новый способ обогащения. — Если мы что-нибудь придумаем, то дадим тебе знать.
— Придумаешь тут, как же, — фыркнул Попов (который, кстати, из-за подкожного жирового слоя страдал от комаров меньше остальных! ). — Пока мы размышляем, эти мерзкие насекаторы всю нашу кровь в свои бездонные желудки перекачают...
Время словно остановилось. Друзья напряженно думали, стараясь найти выход из тупиковой ситуации. В северной башне наступила тишина, нарушаемая только комариным звоном да редкими шлепками падающих тел: некоторые малокровные аборигены уже начали ощущать упадок сил от укусов и валились с ног, отдаваясь на пропитание изнывающим от нетерпения мокрицам.
«Сарацины» держались лучше всех, хотя и чувствовали, как лица начинают распухать от комариного яда. Тела у всех троих чесались так, что хотелось содрать с себя кожу и растереть ее о шершавые камни стен. В ушах стоял непрерывный звон, заглушавший все остальные звуки. И лишь Мурзик чувствовал себя вполне сносно. Именно он и услышал первым звон стали за дверью и залился звонким лаем. Плевать он теперь хотел на комаров!!!
От неожиданности Рабинович подскочил вверх на пару метров. Он хотел по привычке приказать псу заткнуться, да не решился открыть рот. Не понимая, что происходит снаружи, Сеня рванулся по телам разбойников к просмоленной дубовой двери. Не успел Рабинович до нее добраться, как дверь распахнулась, впуская внутрь темницы отблески пламени: подсвечиваемый сзади Горынычем, в освободившемся проходе стоял сэр Грифлет!
Не дав произнести ни слова благородному рыцарю чудище влетело внутрь. Бедные разбойники, поверившие вдруг в спасение, теперь решили, что пришла их неминуемая смерть в облике этого исчадия ада. Забыв о комарах, они с дикими воплями рванулись в глубь темницы.
— Вот это завтрак! — восхитился Горыныч, не обращая внимания на сбившихся в кучу людей, и всеми тремя головами слизнул с пола около тонны мокриц. — Вы идите, друзья, с этим вежливым господином, а я слегка перекушу и потом догоню вас снаружи.
— А я думал, что только у Попова все мысли жратвой заняты! — восхитился Рабинович и бросился к выходу. — Вы оказались преданным другом, сэр Грифлет! Родина вас не забудет...
ГЛАВА 3
Толпа озверевших от комариных укусов разбойников рванулась через замок, сметая все на своем пути. Они едва не затоптали Кауту, караулившего с мечом в руках подступы к северной башне, пока Грифлет расправлялся с охраной у дверей темницы. Хорошо, что Сеня первым из камеры вышел и успел сакса предупредить.
Жомов по дурости-то помчался было во главе лесных флибустьеров, но Горыныч, слопавший вмиг всю камерную живность, поймал его зубами третьей головы за ментовские штаны, что выглядывали из-под рыцарских доспехов.
— Куда раскочегарился? — спросила Жомова третья голова, не разжимая зубов. — Я тут кое-какие счисления произвел и понял, что если в этом времени хоть один из вас умрет, то назад вернуться никто не сможет. Ваша вселенная тогда непременно коллапсирует... Там впереди лучники уже в себя от моего налета приходят, и нечего дурную голову под столы совать. Тем более что она у тебя одна!
Лично меня уговаривать нужды не было, а вот для удержания Жомова от попыток немедленно рассчитаться за подлый арест Горынычу пришлось еще одну голову подключить. За свои благие намерения Ахтармерз, между прочим, в один из шести глаз получил, но Ивана-дурака не выпустил!
Мой Сеня Горыныча поддержал, и Жомов успокоился. Пока я стряхивал с лап нескольких особо шустрых мокриц, успевших забраться на шерсть во время сидения в камере, страсти перед северной башней улеглись.
Сэр Грифлет вежливо ждал, пока двое «сарацинов» и гербовый дракон при помощи отборного мата и кулаков уговорят третьего успокоиться. Рыцарь успел почистить свой меч и дать в ухо Аллану Бейлу, попытавшемуся под шумок стащить его кошелек, прежде чем озверевшего после общения с негостеприимными насекомыми Жомова удалось убедить вести себя благоразумно.
— Простите меня, благородный сэр Робин, что я посмел вмешаться в ваши дела, — склонив голову, проговорил Грифлет, как только стало возможным вставить хоть слово. Видя такой поворот событий, я от удивления вытаращил глаза, а уж про остальных олухов и говорить не приходится! — Я никогда бы себе этого не позволил, но сэр Галахад, поддавшись уговорам подлого Мордреда и бесчестного Бедивера, никак не хотел дать вам возможность отстаивать свою правоту в рыцарском поединке. Я, ваш вассал, без вашего повеления позволил себе вмешаться в дело вашей чести! Но, поверьте, по-другому поступить я не мог. Теперь казните меня!
Последний раз я был так ошарашен, когда Жомов во время тренировки задел меня случайно дубинкой по голове. От слов Грифлета я настолько растерялся, что забыл про мокриц. И одна особо проворная тварь успела забраться под хвост. Пришлось прилюдно, извините, выкусывать ее оттуда.
— Сэр, вы совершили поистине доблестный поступок! — наконец смог застегнуть раззявленную варежку Сеня. — Вам не в чем упрекнуть себя. Однако если вы и дальше будете стоять столбом и заниматься самобичеванием, я вам точно по рогам настучу... Есть отсюда какой-нибудь запасной выход?
От дикого вопля Рабиновича я проглотил мокрицу, Попов упал на задницу, Жомов еще раз заехал в глаз Горынычу, а Ахтармерз с перепугу настолько уменьшился, что попросту повис на штанах Ивана. Только Каута и Аллан никак на Сенин крик не отреагировали. Привыкли, наверное, что на них постоянно орут.
То ли от похвалы Рабиновича, то ли от его крика, сэр Грифлет заметно повеселел. Он кивнул головой и, махнув рукой, пригласил всю честную компанию следовать к западной крепостной стене.
На востоке между тем разгоралась настоящая битва. Остатки разбойничьей шайки похватали оружие, брошенное стражниками при появлении Горыныча, и пытались прорваться через крепостные ворота. Но Камелот на то и Камелот, чтобы ни войти в него самовольно нельзя было, ни выбраться на свободу тоже. Не знаю, что уж сделали с разбойниками пришедшие в себя объединенные мордредо-галахадо-бедиверовские части, но видеть большинство из них мне больше не довелось.
Мы тем временем спокойно уходили в противоположном направлении к тайному ходу. Первым шел Грифлет, за ним — Рабинович, Попов, Аллан, Каута и Жомов, со штанов которого так и не хотел отцепляться Горыныч.
Жомов по дурости-то помчался было во главе лесных флибустьеров, но Горыныч, слопавший вмиг всю камерную живность, поймал его зубами третьей головы за ментовские штаны, что выглядывали из-под рыцарских доспехов.
— Куда раскочегарился? — спросила Жомова третья голова, не разжимая зубов. — Я тут кое-какие счисления произвел и понял, что если в этом времени хоть один из вас умрет, то назад вернуться никто не сможет. Ваша вселенная тогда непременно коллапсирует... Там впереди лучники уже в себя от моего налета приходят, и нечего дурную голову под столы совать. Тем более что она у тебя одна!
Лично меня уговаривать нужды не было, а вот для удержания Жомова от попыток немедленно рассчитаться за подлый арест Горынычу пришлось еще одну голову подключить. За свои благие намерения Ахтармерз, между прочим, в один из шести глаз получил, но Ивана-дурака не выпустил!
Мой Сеня Горыныча поддержал, и Жомов успокоился. Пока я стряхивал с лап нескольких особо шустрых мокриц, успевших забраться на шерсть во время сидения в камере, страсти перед северной башней улеглись.
Сэр Грифлет вежливо ждал, пока двое «сарацинов» и гербовый дракон при помощи отборного мата и кулаков уговорят третьего успокоиться. Рыцарь успел почистить свой меч и дать в ухо Аллану Бейлу, попытавшемуся под шумок стащить его кошелек, прежде чем озверевшего после общения с негостеприимными насекомыми Жомова удалось убедить вести себя благоразумно.
— Простите меня, благородный сэр Робин, что я посмел вмешаться в ваши дела, — склонив голову, проговорил Грифлет, как только стало возможным вставить хоть слово. Видя такой поворот событий, я от удивления вытаращил глаза, а уж про остальных олухов и говорить не приходится! — Я никогда бы себе этого не позволил, но сэр Галахад, поддавшись уговорам подлого Мордреда и бесчестного Бедивера, никак не хотел дать вам возможность отстаивать свою правоту в рыцарском поединке. Я, ваш вассал, без вашего повеления позволил себе вмешаться в дело вашей чести! Но, поверьте, по-другому поступить я не мог. Теперь казните меня!
Последний раз я был так ошарашен, когда Жомов во время тренировки задел меня случайно дубинкой по голове. От слов Грифлета я настолько растерялся, что забыл про мокриц. И одна особо проворная тварь успела забраться под хвост. Пришлось прилюдно, извините, выкусывать ее оттуда.
— Сэр, вы совершили поистине доблестный поступок! — наконец смог застегнуть раззявленную варежку Сеня. — Вам не в чем упрекнуть себя. Однако если вы и дальше будете стоять столбом и заниматься самобичеванием, я вам точно по рогам настучу... Есть отсюда какой-нибудь запасной выход?
От дикого вопля Рабиновича я проглотил мокрицу, Попов упал на задницу, Жомов еще раз заехал в глаз Горынычу, а Ахтармерз с перепугу настолько уменьшился, что попросту повис на штанах Ивана. Только Каута и Аллан никак на Сенин крик не отреагировали. Привыкли, наверное, что на них постоянно орут.
То ли от похвалы Рабиновича, то ли от его крика, сэр Грифлет заметно повеселел. Он кивнул головой и, махнув рукой, пригласил всю честную компанию следовать к западной крепостной стене.
На востоке между тем разгоралась настоящая битва. Остатки разбойничьей шайки похватали оружие, брошенное стражниками при появлении Горыныча, и пытались прорваться через крепостные ворота. Но Камелот на то и Камелот, чтобы ни войти в него самовольно нельзя было, ни выбраться на свободу тоже. Не знаю, что уж сделали с разбойниками пришедшие в себя объединенные мордредо-галахадо-бедиверовские части, но видеть большинство из них мне больше не довелось.
Мы тем временем спокойно уходили в противоположном направлении к тайному ходу. Первым шел Грифлет, за ним — Рабинович, Попов, Аллан, Каута и Жомов, со штанов которого так и не хотел отцепляться Горыныч.