Лютый Алексей. Рабин Гут

   Шум, поднятый неразлучной троицей, разбудил всех остальных. Но если пробуждение Жомова прошло абсолютно безболезненно для остальных, поскольку двухметровый богатырь сразу бросился опохмеляться, то обманутый вчера в надеждах Попов устроил настоящую истерику.
   — Чего орете, идиоты? — верещал Андрюша, замахиваясь на всех, кто проходил мимо своим серебряным крестом. — Выгнали из телеги, заставили спать на сырой земле, да еще и будят ни свет ни заря! Костер зачем-то разожгли, дым в глаза лезет, умыться негде, завтрак не готов, погода собачья! .. Жомов, дай сюда кувшин. Напьюсь сегодня, как свинья, и делайте сами, что хотите...
   В окрестном лесу, видимо, петухи не водились, и живность будить было некому. Роль будильника Попову оказалась по силам, поскольку до его воплей вокруг стояла тишина, словно на сельском погосте перед полнолунием, а после заголосили птицы.
   Системы в их криках никакой не наблюдалось, пока дятел-барабанщик не задал птичьему оркестру ритм. Затем к общему концерту подключились кабаны, белки и еще бог весть кто. Даже лошадь не смогли удержаться и выдали соло для иго-го с оркестром. Через пять минут лес вокруг поляны орал так, что даже у Попова заложило уши. Андрей не выдержал.
   — МО-ОЛ-ЧА-А-А-АТЬ! — заорал он во всю мощь своих легких, и в лесу наступила тишина.
   Сразу стало слышно, как с веток сыплются оглушенные звуковой волной птицы. Только дятел еще пару раз по инерции стукнулся головой о засохший дуб, но быстро отвалился от ствола и грохнулся в прошлогоднюю прелую листву.
   Последними попадали несчастные кони. После Андрюшиного крика они попытались разбежаться в разные стороны. Но, поскольку привязаны были все к одному дереву, то единственное, что у них получилось, так это протаранить головами друг друга и со спокойной совестью поотбрасывать копыта. На поляне наступила абсолютная тишина.
   — Вот так-то лучше, — удовлетворенно проговорил Попов и вытащил кувшин из рук ошалевшего Жомова. — И не хрена больше на меня орать.
   — А больше никто и не будет, — пробормотал Рабинович, прочищая пальцами заложенные криком уши. — Потому как никого и не осталось...
   Нормального завтрака, естественно, не получилось, поскольку ошарашенный Аллан уронил вертел с кабанчиком в костер. Пока иомен приходил в себя, кабан, как это ни покажется странным, переворачиваться с боку на бок не хотел. Вот и получилось, что нижняя часть тушки подгорела и перемазалась в золе, а верхняя осталась наполовину сырой. Есть такое блюдо стали только Попов, Горыныч и Мурзик, которым по большому счету было все равно, что совать в пасть.
   Остальным пришлось довольствоваться остатками копченостей, привезенных из Шервуда. Впрочем, и эту пищу скудной нельзя было назвать. Тем более, хлеба было вдоволь, а самогонки еще больше! Одна только Ровена мучилась, поскольку запивать мясо ей пришлось ключевой водой.
   Сеня верить в то, что жилище Мерлина по-прежнему остается неуловимым, не собирался. Наскоро перекусив, он принялся ходить кругами около вросшего в землю валуна и пытался найти кнопку, открывающую потайной ход. Рабинович даже заставил Ивана покачать этот камень, надеясь сдвинуть его с места и отыскать какой-нибудь люк, ведущий к детям подземелья. Естественно, что ничего из этого эксперимента не получилось, и валун остался стоять там, где стоял до этого веками.
   — Сеня, ты хоть помнишь, как Мерлин выглядел? — поинтересовался Попов у Рабиновича после безуспешной попытки сдвинуть камень. — Не та комплекция у старичка-то. Он если бы и мог с этим камнем что сделать, то только лоб об него с разбегу разбить. Или волшебной палочкой его с места на место двигать.
   Андрюша попытался съехидничать, но получилось все наоборот. Из-за набитого недожаренной свининой рта внятно передать интонацию у Попова не получилось, и Сеня принял все за чистую монету.
   — Ну-ка, Горыныч, иди сюда! — завопил Рабинович на всю поляну. — Хватит жрать, пора и делом заняться. Давай-ка, телепортируй этот камень куда-нибудь в сторонку.
   Все отговорки трехглавого экстрасенса на предмет того, что с тяжелыми предметами ему не справиться, на Сеню не произвели ровно никакого впечатления. Ахтармерзу пришлось изображать паранормальную активность и пытаться отыскать под камнем вожделенный потайной ход. Как ни странно, но первым, кому эта катавасия надоела, оказался Жомов.
   — Сеня, брось фигней страдать-то! — рявкнул Ваня на Рабиновича. — Облажался со своей картой, так и скажи. Не хрена зверюгу мучить! Ничего ты тут не найдешь. Иди лучше выпей и утихни...
   Жомовский почин поддержал Попов, а следом за ним и остальные. Вскоре вся компания, за исключением Мурзика, пыталась убедить Рабиновича оставить бесполезные поиски. Однако никакого эффекта уговоры не возымели! Убедить Сеню отказаться от задуманного не смог бы, наверное, и библейский царь Соломон. И то, если бы своим колечком пожертвовал.
   Рабинович, пожалуй, и сам не знал, чего хотел найти. Несмотря на то, что на всей поляне не было ни единого признака присутствия человека, Сеня продолжал разыскивать мерлиновское жилье.
   — Ой, только не надо мне говорить, какие вы умные! — отмахнулся Рабинович от всех уговоров. — У меня дядя Изя однажды получку так замаскировал, что тете Соне потребовалось два дня на ее поиски. Дом, конечно, не получка, но и Мерлин вовсе не дядя Изя. Если он тут что-то спрятал, а в этом я уверен, то я его тайник найду.
   — Ищи. Ищи! — замахал руками Попов, устав от уговоров. — Только другим отдыхать не мешай.
   — А вот этого не будет, — возразил Рабинович. — Ты больше всех домой просился? Вот и будешь мне больше других помогать. Сейчас мы начнем копать...
   Новый план Рабиновича вызвал еще большую бурю недовольных эмоций. Не возражал Сене, пожалуй, только один Каута, которому было все равно. А больше всех вопил Попов, испытывающий антипатию к любому физическому труду. Однако из этих криков ничего путного тоже не вышло.
   — Поговорили? И хватит! — оборвал споры Рабинович. — Сейчас прочешем поляну. Дом Мерлина должен быть здесь. Пусть колдун его хоть под землю закопал. Будем использовать мечи в качестве щупов. Где найдем пустоту, там и копать станем.
   Несколько минут спустя вся компания, за исключением Ровены, Горыныча и Мурзика, бороздила зеленую лужайку, ползая на коленях по мокрой траве. Рабинович искал замаскированную крышку люка или что-то в этом роде. Он выделили каждому из шести искателей подземных пустот (в том числе и себе) по собственному сектору и потребовал, чтобы прочесывали их со всей тщательностью.
   Поиски начали с внешнего края поляны. Через полчаса вся компания добралась до центра и едва не стукалась головами возле замшелого валуна. Естественно, никакого люка, подземного хода или еще какого чуда мерлиновской архитектуры найти не удалось.
   Сеню это не удовлетворило, и он потребовал, чтобы поляну прошарили еще раз. В этот раз Рабинович хотел поменять поисковиков местами. Дескать, для взаимной проверки. Несмотря на многочисленные стоны и ругательства, Сене непременно бы удалось настоять на своем, если бы не начал накрапывать мелкий, но противный дождь. Пришлось поиски отложить и прятаться в колесном наследстве приора Вестминстерского аббатства.
   Повозка эта, как уже известно, большими размерами не отличалась. Внутрь смогли уместиться только пятеро: трое ментов, Ровена и Грифлет. И то втиснулись они в повозку с огромным трудом и сидели друг у друга едва ли не на голове. Каута с Алланом укрылись от дождя между колес. Туда же забрались и Мурзик с Горынычем.
   А дождик между тем припустил сильнее. Горыныч с видом знатока летной погоды то и дело высовывал одну из голов посмотреть, не проясняется ли небо. И каждый раз, получая очередной каплей по носу, прятал голову назад, под повозку.
   Погода изменяться к лучшему явно не собиралась. Более того, было похоже, что дождик зарядил на весь день. Вскоре навес над повозкой начал протекать и всю округу огласила новая порция жалоб Попова. А это уже фирменное. Так же, как «платье от кутюр»!
   — Вот объясни мне теперь, Сеня, на хрена нужно было в такую даль тащиться, чтобы мокнуть в этой телеге? — стеная, вопрошал Андрюша. — Сидели бы себе в Шервуде и ждали, пока Мерлин объявится. А тут даже лес какой-то дурацкий. И птицы орут как резаные!
   — Лес ему не нравится и птицы орут? Вот етишкин истопник! — неожиданно оборвал поповские жалобы чей-то густой трубный бас. — А ну-ка вылазь из телеги, я на твою рожу наглую посмотрю. Хррум, хуум. Да...
   От неожиданности Андрюша подавился последней фразой и попытался протиснуться поглубже на дно повозки. На несколько мгновений над поляной повисла тишина. Было только слышно, как шуршат капли дождя по листьям деревьев да глухо ухают тяжелые шаги по намокшей поляне, приближаясь к повозке.
   На звук чужого голоса первыми выглянули обитатели первого этажа. Следом за ними показались соседи со второго во главе с жутко любопытной принцессой Ровеной. Каждый из них, услышав незнакомый голос, подумал о том, что неожиданным образом на поляне появился Мерлин. Однако то, что предстало пред светлые очи честной компании, на колдуна походило мало. Оно и на человека было не очень похоже.
   — Хм, хррум! — констатировало неизвестное существо. — Гляди-ка, народу сколько набилось. Ну и кто из вас такой языкастый? Пестики, тычинки. Хуум. Да...
   Позже так и осталось невыясненным, кто это сделал, но Попов, закопавшийся дальше всех и не высовывавший носа из повозки, почему-то вмиг оказался на линии фронта. Причем впереди всех. Пусть и не на лихом коне.
   — Чудные, чудные дела творятся, — пробасило существо. — Если бы я тебя сначала увидел, а не услышал, то принял бы за перекормленного кабана и заставил бы кросс вокруг леса бегать. Чтобы жирок сбросить. Хррум. Да...
   Существо действительно произвело впечатление. И не только на Попова.
   Кожа у пришельца была шершавой и морщинистой. Она играла всеми оттенками коричневого цвета с примесью престарелой плесени. Морда у существа была длинной, словно в детстве его часто били головой о стену, от чего череп деформировался и стал похож на узбекскую дыню. Если добавить к этому еще и отсутствие признаков шеи да учесть серо-зеленую бороду полуметровой длины, то казалось, будто черепушка у существа такого же размера, как торс.
   Корявые руки росли почти прямо из головы. Пальцы были необычайно длинными и подвижными, словно пучки перетянутых узлами гадюк. Но самыми отвратительными, несомненно, являлись его бесстыжие зенки. Черно-зеленые, словно цветущее болото и такие же угрожающие. Глядя в них, можно было подумать, что это создание давно не кормилось и не прочь сожрать все, имевшее несчастье попасться на его пути.
   Попов от такого зрелища, естественно, ошалел и даже о бегстве не подумал. А существо между тем подошло вплотную к повозке и, протянув свою огромную ручищу, потрепало Андрюшу по давно не стриженной маковке.
   — Хррум, хуум! — удивилось оно. — Волосенки-то какие редкие. Прямо удивительно. Уж и не припомню, когда такое встречал. Тебя, наверное, на глиноземе выращивали. От того и урожай на голове плохой вышел. Хм, хуум. Да...
   После этой выходки Андрюша совершенно утратил способность к сопротивлению. Он только испуганно таращился в огромные бесстыжие глазищи существа, словно кролик на удава, и беззвучно шевелил губами. Остальные ошалели не меньше Попова. Лишь один Жомов не потерял своей невозмутимости.
   — Ты че раздакался тут, урод? Грабли свои еще к людям тянет, — возмутился Иван. — В репу, что ли, хочешь?
   — Хррум-барррурум! А это что за торопыга такой? Куда спешишь, крестьянин? — удивилось существо и выхватило за шиворот Жомова из повозки, словно кролика за уши из норы. — Хуум. Хороший экземпляр. Видать, тебя в навозе замачивали, прежде чем в грунт высадить. Молодцы. Хррум. Да...
   Ваня даже в такой ситуации своего достоинства не уронил. Несмотря на подвешенное состояние, он попытался двумя хуками достать до лица странного существа. Однако пришелец совершенно невозмутимо слегка вытянул руки, и удары Жомова пришлись в пустоту.
   — Эй, чудик, поставь человека на место! — вмещался Рабинович. — Ты вообще кто такой?
   — Хррум. Ишь какие торопыги! Скажи им, кто я такой, — удивился пришелец, но Жомова на землю все же опустил. — А может, вы лесорубы без лицензии и меня на корню загубите? Хм, да...
   Иван, почувствовав под ногами твердую почву, тут же снова бросился в бой с неведомым существом. Может быть, Жомов и наломал бы дров, но Горыныч и Мурзик повисли у него на штанах и не дали ступить и шагу. Жомов попытался вырваться, но пожалел единственные приличные камуфлированные штаны и сдался.
   — Че ты гонишь? — возмутился тем временем Сеня. — Какие мы лесорубы? Ты топоры где-нибудь видишь?
   — Хм. Не вижу. И это правильно. Топоры дело нехорошее, а сушняка и так можно наломать, — сделал вывод пришелец. — Ладно, так и быть. Скажу вам, кто я. Только вы все равно не поверите! Название у меня длинное, и на ваш язык его одним словом не скажешь. А тут меня называют по-разному. Кто Мейджиком Джонсоном, кто Майком Тайсоном. Некоторые говорят, что я леший. Другие — будто домовой. А на самом деле я здешний древопас. За лесом присматриваю, чтобы не разбежался от людей. Друид, короче. Но сам себя я называю коротко и ясно: онт!
   — Полчаса балаболил, а так и не представился, — вздохнул Рабинович. — Имя-то твое как?
   — Хррум! Хуум-баррурум, — возмутилось чудище. — Имя вам скажи! Разве можно первому встречному имя называть? Долгоносик вас разбери! Так еще и до брудершафта докатимся. Хм. Да...
   Такой поворот событий вызвал у всей компании еще большее недоумение. Менты и раньше знали, а аборигены выучили от них, что в брудершафте ничего плохого нет. Даже Горыныч эту истину успел освоить. Так что доверия пришелец стал вызывать еще меньше. Словно американский шпион, отказывающийся пить в России на халяву. Онт, видимо, почувствовал всеобщую настороженность, поэтому и поспешил исправиться.
   — Хррум, — вздохнул он. — Имя у меня чуть покороче, чем название. Так и быть, скажу его вам, если обещаете не поминать всуе. Зовут меня ФАКИНГ-МАЗЕР-КРЕЙЗИ-БАСТАРД-АЙ-КИЛЛ-Ю-СТУППЕД-МЕН. По-вашему можно просто: Корявень Хуум, да. А вы кто такие и что в моем лесу делаете?
   Такой вопрос застал несколько врасплох всю честную компанию. Не потому, конечно, что его было трудно понять, а по причине неверного трактования частной собственности на землю, леса и недра.
   Менты, как известно, таковой вообще не признают. И безобидный вопрос — «Что вы делаете в моих частных владениях?» — мгновенно приводит их в состояние неистовства. Владелец предыдущего леса — шериф ноттингемский — уже испытал на себе гнев российских ментов. Этого урода следовало бы проучить точно так же! Но Сеня боялся, что для усмирения онта и всех оставшихся в пистолете патронов не хватит. Поэтому предпочел ответить.
   — Насчет леса ты, Корявень, не гони. Это еще проверить надо, твой он или нет, — пробурчал Рабинович. — А мы здесь дом одного человека ищем.
   — Хррум, значит, заблудились, — покачал головой онт. — Люди в моем лесу не живут. Я их гоняю отсюда потихоньку. Чтобы под кустами не гадили и воспроизводством не занимались. За последние пару лет одного только Мерлина в лес и пускал. И потому, что он за дубовой рассадой иногда присматривает.
   — Че ты про Мерлина знаешь? — насторожился Сеня, а вместе с ним и остальные. — Колись, черномазый!
   — Хррум-баррррурум! Ты так больше не говори, да! — забасил Корявень. — В моем лесу никто не колется и ничего не колют. Тут с древесиной нежно обращаются. Хм, а про Мерлина что говорить? Приходит иногда, шаманит тут что-то, а потом опять исчезает, если я не успею его заставить рассаду прополоть. Хм. Да...
   — Так Мерлин тут не живет? — разочарованно спросил Попов. — Где ж его нам теперь искать?
   — Хррум! Какой же ты все-таки торопыга, — загудел онт, словно пустое дупло. — Кто же второй вопрос задает, когда на первый ответ не услышал? Хм. Одно слово: люди! .. Мерлин ваш живет везде. Где крышу над головой нашел, там и живет. Его ничто не берет. Ни засуха, ни морозы. А где искать его, я не знаю. Давно уже никуда не хожу. Последний раз лет сто восемьдесят назад в гости к соседу пошел. И то на римский легион нарвался. Чуть всю шкуру не попортили своими стрелами да мечами. Пришлось перебить всех, хотя и жалко было. А до соседа так и не дошел! Теперь вот и не знаю, как у него дела...
   — Ты нас баснями не корми, — фыркнул Рабинович. — У Мерлина тут квартира должна быть. Покажи нам ее!
   — Хррум! Так вы дом Мерлина ищете? — удивился Корявень. — Хуум-буррурум-трямс-буум-хрясть! Кто-то что-то когда-то мне про это говорил. Вот только я забыл, кто именно. Хм, да!
   — Эй, чурка! — заорал Жомов, еще не забывший беспардонного обращения со своим могуществом. — Хватит пургу гнать. Вспоминай быстрей, пока я допрос с пристрастием не начал...
   — Хм, хррум. Экий торопыга, — пробасил онт и закатил глаза. — Подожди, сейчас вспомню. Хм. Да-а-а-а-а...
   Корявень застыл посреди поляны, старательно напрягая мозговые извилины, если, конечно, таковые у него были (извилин-то на нем много, но неизвестно, есть ли мозг! ). Жомов с Рабиновичем попытались поторопить онта, но ничего из этого не вышло. Корявень отключился и внимание на окружающий мир совсем перестал обращать.
   — Теперь я понимаю, как Мерлин от прополки косил, — махнув рукой на попытки растормошить онта, проговорил Сеня. — Он этому придурку вопрос посложнее задавал, а затем спокойно сваливал куда нужно.
   — Давайте поедим, что ли? Пока этот пенек думает, — предложил Попов и пошел к костру, старательно обходя чудище стороной. — А то у меня в желудке от таких переживаний уже бурчит!
   — Кому тошно, а попу в мошно, — прокомментировал Сеня. — Пузо с полушку, а сожрет и телушку!
   Попов на это обиделся, но аппетита не потерял. Пока остальные настороженно наблюдали за Корявнем (Ровена, между прочим, даже кусочек от него отколупнуть пыталась. Хорошо, Сеня ее оттащил), Андрюша преспокойно дожевал остатки своего полузажаренного завтрака, при этом прихватив кое-что из общих запасов. Так, по забывчивости!
   Дождь тем временем почти перестал. Только мелкие и редкие капли, словно волосенки Попова после стрижки, еще сыпались с небес, нарушая кислотно-щелочной баланс девственного леса. Корявень, застывший посреди поляны почти в позе роденовского мыслителя, шевелиться, похоже, не собирался.
   Вся компания утратила к нему интерес, отчаявшись раньше начала вечера дождаться окончания мыслительного процесса онта. Каждый в меру своих способностей попытался убить время ожидания и заняться хоть чем-нибудь. Мурзик сбежал куда-то в лес по своим собачьим делам, Ровена и Рабинович под руководством Аллана занялись изучением основ стрельбы из лука. Каута, покосившись на онта, достал топор и принялся телегу «починять».
   Больше всех в избавлении от скуки преуспел Попов. Он продолжил поглощение запасов пищи и с каждой секундой добивался все более и более поразительных результатов. Продукты исчезали с такой катастрофической быстротой, что Горыныч не выдержал и присоединился к новоявленному Робин-Бобин Барабеку. Сорок человек им скушать не удалось, как, впрочем, и кривого мясника. Но с коровой и быком они в итоге справились!
   Жомов времени не терял и, достав из ножен свой огромный двуручный меч, начал с остервенением его натачивать. При этом Ваня бросал такие откровенные взгляды в сторону Корявня, что если бы последний чувствительностью хоть сколь-нибудь отличался от пенька, который изображал, то от таких взоров попросту испепелился бы. Один Грифлет ничего не делал. Рыцарь просто сидел перед костром и пялился на огонь, стараясь прочесть невесть что в языках пламени.
   Общее безделье закончилось так же внезапно, как и началось. И виною тому была Ровена! Хоть осторожный Аллан и тренировал ее в стрельбе, поставив спиной к временному лагерю шервудских беженцев, избежать появления пострадавших все же не удалось.
   Для всех, кроме Аллана и Рабиновича, происшедшее так и осталось тайной, покрытой мраком. Как они обучали Ровену стрельбе, никто не понял. Но то, что она умудрилась выстрелить из лука в сторону совершенно противоположную выбранной мишени, — факт, не требующий доказательств. Как бы то ни было, но стрела пролетела половину поляны и с глухим звуком впилась в ягодицу онта.
   — Хуум, хррум?! — удивился Корявень, возвращаясь в пасмурный мир из своих глубоких раздумий. — Вспомнил, что мне про вас говорили. И кто говорил, тоже вспомнил. Хм, да.
   Как это ни покажется странным, но онт стрелы в том месте, что служит людям седалищем, совершенно не замечал. Он почесал свою дынеобразную голову и посмотрел по сторонам. Каута тут же спрятал за спину топор, а Жомов, наоборот, начал играючи вращать вокруг себя огромный меч. Дескать, и на тебя, Корявище, управа найдется!
   — Время не тяни, — попытался поторопить онта Рабинович. — И так полдня из-за тебя потеряли.
   — Хуум. Да куда же вы, люди, всегда так торопитесь? И поговорить с вами обстоятельно нельзя, и думать приходится впопыхах! Веточки, росточки. Тычинки, пестики, — заворчал мшистый Корявень. — Эльф этот дефективный, что с Мерлином все время о магии разговаривал, лет эдак... Постойте-ка, а может, и не лет, а дней. Что-то я все перепутал. Хррум, да!
   — Да будешь ты говорить, пенек косорылый?! — не выдержал Жомов. — Задолбал всех своей простотой.
   — Хуум, пенек? — переспросил онт. — Не-ет! Я, почитай, еще росточек. Мне до пенька еще долго колоситься. А вот этот эльф, так он точно пенек. Он лет на семьсот меня постарше будет. Ворчун страшный. Хуже дуба трухлявого...
   Сеня с тяжелым вздохом махнул рукой и пошел к костру. Он лучше других успел понять, что торопить Корявня бесполезно. Ничего, кроме банального нервного стресса из этого все равно не получится! До Жомова и Попова это дошло не сразу. Поэтому они и пытались еще с полчаса заставить онта говорить по существу. Естественно, что ничего хорошего из этого не получилось. Корявень только глубже погрузился в свои рассуждения о торопливости людей, болтливости эльфа, вредности Мерлина и тому подобном.
   Успокоился онт только через час. К тому времени все успели пообедать, похмелиться и сыграть в города на щелбаны. Когда же Корявень заговорил о деле, никто поначалу и не понял, что онт о чем-то спрашивает.
   — Хуум, да вы меня не слушаете?! — не поверил себе Корявень. — Вы, спрашиваю, с эльфом разговаривали? А? Хм, да?
   — Поговоришь с ним, — пробурчал Попов. — Он, словно шизик, на людей кидается.
   — Хррум-буррурум! — согласился онт. — Я бы тоже на вас кинулся, если бы торопыгой был. Вы же хуже сорняков, слушать ничего не хотите. Правильно Оберон предупреждал, что с вами поосторожней нужно быть. Хм, да.
   В общем, выяснилось, что Корявень о прибытии ментов уже предупрежден Обероном через посредничество эльфа. Повелитель маленького народца передал онту, что этих людей нужно срочно проводить в жилище Мерлина, едва они в лесу Корявня появятся.
   Примерно через час новой прогулки по мокрому лесу вся компания, возглавляемая неспешным онтом, добралась до новой поляны. Причем те птицы, что успели к этому времени прийти в себя после крика Попова, старательно брали ноги в крылья и летели подальше, куда глаза глядят!
   Весь периметр поляны был занят ровными рядами маленьких деревьев, а в самом центре возвышалось что-то вроде кротовьего холма, только значительно больших размеров. Онт остановился на краю поляны и махнул в сторону ее центра своей огромной лапищей.
   — Хррум-баррурум, хуум! — облегченно вздохнул он. — Вам туда, а мне обратно. Век бы вас не видеть. Хм, да!
   Корявень развернулся и скрылся в лесу, слившись с нормальными деревьями. Рабинович пожал плечами и повел всю компанию в сторону неуловимого жилища Мерлина. А дождь, словно ожидая, пока люди выйдут на открытое место, припустил с новой силой. Когда вся честная компания добралась, наконец, до землянки, ни на ком из них и нитки сухой не было.
   Неизвестно, кто постарался Мерлину такое жилье выкопать, но размерами подземное сооружение поразило даже видавшего виды Горыныча. Спустившись по длинной каменной лестнице, освещенной фосфоресцирующими болотными гнилушками, люди (и нелюди тоже! ) оказались в огромном сводчатом зале, отделанном камнем и деревом.
   Под потолком зала парило множество чучел самых разнообразных птиц. Попов среди них рассмотрел даже археоптерикса. Впрочем, кроме Андрюши, птички заинтересовали только Ровену. Жомов бросился к коллекции оружия, развешанной на одной из стен, Каута устремился к другой, занятой пучками каких-то трав, а Грифлет побежал к книжным полкам.
   Рабиновича ничего из этого не заинтересовало. В самом центре сводчатого зала возвышалось что-то похожее на боксерский ринг. На этой платформе стоял деревянный стул и такой же стол. Почти целиком столешницу занимала огромная пергаментная книга раскрытая почти на середине. Сеня поднялся на помост, подошел к столу и наклонился над книгой.
   — Заклинание перемещения! — прочитал вслух Рабинович. — Прежде чем начать ритуал, нужно собрать необходимые компоненты, делающие тело способным двигаться сквозь космический эфир. Затем приготовить из этих компонентов магическое зелье, выпить его и громко произнести слова заклинания. Состав для волшебства нужно приготовить в Святом Граале. Для этого следует отыскать птенца, высиженного кукушкой, сварить его на пламени дракона в бульоне из цветов папоротника. Полученный отвар смешать с растертым философским камнем. Добавить мозги медведя, пойманного на вершине сосны, и окропить кровью девственной принцессы. Кровь нужно добыть посредством серебряного креста...