Страница:
— Задержать их! — приказал Блок солдатам. — Остановить машину! Раздались еще выстрелы. Левое заднее колесо спустило. Лобовое стекло разлетелось. А затем «Мерседес» затрясся по понтонному мосту, мотор его рычал, а из дыры, пробитой пулей в капоте, вырывался пар. Майкл оглянулся, увидел, что несколько солдат бегут за ними, в то время как грузовик во дворе разворачивается. Стреляли винтовки и автоматы, от быстрой езды по понтонам «Мерседес» жутко трясло. Автомобиль достиг противоположного берега, но лопнула задняя правая шина, и вокруг капота росли язычки пламени.
— Сейчас взорвется мотор! — крикнул Вильгельм, видя, как упала до нуля стрелка давления масла, а стрелка термометра быстро ушла за красную черту.
Зад автомобиля заносило из стороны в сторону, водитель не мог удерживать баранку руля. «Мерседес» съехал с дороги и углубился в лес, сползая под уклон и продираясь сквозь густой кустарник. Вильгельм попытался затормозить, «Мерседес» задел боком дуб, а затем застрял среди сосновых стволов.
— Все, приехали! — сказал Вильгельм. Он открыл дверцу водителя, взялся за подлокотник и дернул. Внутренняя кожаная обивка дверцы оторвалась, открывая отделение, в котором был автомат и три магазина.
Когда Майкл вылез из машины и вытащил Мышонка, Чесна открыла отделение под задним сиденьем, из которого извлекла «Люгер».
— Сюда! — крикнул Вильгельм, показывая, чтобы они шли дальше по спуску к чаще бурелома.
Они поспешно двинулись туда, Чесна бежала впереди всех, а спустя секунд сорок «Мерседес» взорвался, рассыпая между деревьями дождь из обломков стекла и металла. Майкл почувствовал запах крови. Он посмотрел на свои руки и на пальцах правой руки обнаружил засохшие пятна свернувшейся крови. А затем оглянулся через плечо и увидел, что Мышонок опустился на колени.
Выстрел Блока, понял Майкл. Ниже сердца Мышонка рубашка пропиталась розовым. Лицо Мышонка было бледным и блестело от пота.
Майкл присел рядом с ним на колени.
— Можешь встать? — Он услышал, как голос его дрожит.
Мышонок издал задыхающийся звук, глаза его были мокрыми.
— Не знаю, — сказал он. — Попробую.
Он попробовал и почти встал, но затем колени его подогнулись. Майкл поймал его, прежде чем он упал, и удержал.
— Что случилось? — Чесна остановилась и вернулась к ним. — Он…Она умолкла, потому что увидела кровь на рубашке маленького человека. — Они близко! — сказал Вильгельм. — Прямо позади нас!
Он установил автомат на уровне бедер и щелкнул предохранителем, в то же время просматривая лес. Они слышали голоса солдат, становящиеся все ближе.
— О, нет, — сморщился Мышонок. — О, нет, я вам все испортил. Как камердинер, которого нужно уволить, да?
— Мы должны оставить его! — сказал Вильгельм. — Пошли!
— Я не брошу друга.
— Не будьте дураком! — Вильгельм глянул на Чесну. — Я ухожу, пойдет он с нами или нет. — Он повернулся и быстро побежал по лесу, прочь от приближающихся солдат.
Чесна всмотрелась вверх по склону и увидела четыре или пять солдат, спускавшихся через кустарник.
— Если вы собираетесь что-то делать, — сказала она Майклу, — делайте поскорее.
Он так и поступил: взвалил Мышонка на плечи приемом пожарных и вслед за Чесной поспешил в укрытие зарослей.
— Сюда! Там! — услышали они, как один из солдат закричал своим товарищам.
Спереди послышалась автоматная очередь, за которой последовало несколько винтовочных выстрелов. Затем раздался крик:
— Одного мы взяли!
Чесна прижалась к земле возле ствола дерева, а Майкл замер за ней. Она показала, но глаза Майкла уже заметили: на поляне впереди них двое солдат с винтовками стояли над корчившемся телом Вильгельма. Чесна подняла пистолет, тщательно прицелилась и нажала курок. Ее цель отшатнулась назад, с дырой в сердце, и упала. Второй солдат выстрелил наугад в лес и побежал, стараясь скрыться. Чесна, с мрачным лицом, попала солдату в бедро, сделав его инвалидом. Когда он упал, следующая ее пуля пробила ему горло. Она тут же вскочила на ноги, убийца-профессионал в шелковистом черном платье, и побежала к Вильгельму. Майкл последовал за ней и быстро понял то же, что и Чесна; Вильгельм был ранен в живот и грудь, и надежды на его спасение не было. Он стонал и корчился, глаза его были зажмурены от боли.
— Прости, — прошептала Чесна, приставила дуло «Люгера» к его голове, закрыла лицо другой рукой и послала пулю милосердия.
Она подхватила автомат и затолкнула «Люгер» за пояс Майкла. Его горячий ствол обжег ему живот. Золотисто-карие глаза Чесны были мокры и в красных кругах, но лицо ее было спокойно и собрано. Один из ее черных высоких каблуков сломался, она сбросила туфлю и отправила парную ей в заросли.
— Побежали, — коротко сказала она и тронулась с места.
Майкл с Мышонком на плечах держался наравне с ней, хотя рана у него на бедре снова открылась. Его изнеможение не сказывалось только из-за осознания того, что если с ними что-то случится и они попадут в объятия гестапо, то всякая надежда узнать, что же такое Стальной Ку — лак, и передать эту тайну союзникам, была бы потеряна.
Слева что-то шевельнулось: солнце блеснуло на пряжке ремня. Чесна повернулась и обдала солдата огнем, тот упал животом в листву.
— Там! — закричал где-то другой солдат и выпустил две пули, которые выбили щепки из деревьев, когда Чесна и Майкл сменили направление бега. Что-то прилетело к ним из-за кустов, ударило в ствол дерева позади них и отскочило. Через три секунды раздался звенящий взрыв, режущий барабанные перепонки, и от сотрясения полетели листья. Поднялся густой белый дым. Дымовая граната, понял Майкл, показывавшая их расположение другим солдатам. Чесна продолжала бежать, прикрывая лицо, когда они продирались сквозь колючие заросли. Майкл слышал позади крики, а также справа и слева. Мимо его головы прожужжала, как рассвирепевшая оса, пуля. Чесна, чье лицо было уже испещрено царапинами от колючек, на бегу резко остановилась в кустах близ дороги. Здесь были еще два грузовика, выплескивавшие свой груз солдат. Чесна показала Майклу остановиться, затем повела его в другом направлении. Они вскарабкались вверх по склону холма сквозь густую зелень, потом опять сбежали в овраг.
На вершине склона появились три солдата, силуэтами на фоне солнца. Чесна застрочила из своего оружия, свалила двоих из них, но третий успел укрыться. Справа от них разорвалась еще одна дымовая граната. Кислый белый дым поплыл через овраг. Гончие настигают, подумал Майкл. Он почти чувствовал, как они бегут от холма к холму, истекая слюной, в то время как их натренированное на оружие зрение ищет цель. Чесна бежала по дну оврага, раня о камни ноги, но не останавливаясь и не реагируя на боль. Майкл бежал за ней по пятам, дым окутывал их. Мышонок все еще дышал, но затылок Майкла вымок в крови. Гулкий взрыв третьей дымовой гранаты раздался среди деревьев слева от них. Над лесом кружили и вопили черные тучи ворон.
С вершины холма кидались вниз и в дым фигуры. Чесна поймала их взглядом, и ее короткая очередь заставила их залечь. Винтовочная пуля срикошетила от края скалы рядом с ней, и осколки камня ударили ей в руку. Она огляделась кругом, лицо ее блестело от пота, а глаза были дикими; Майкл увидел в них страх попавшего в западню зверя. Она продолжила бег, низко пригибаясь, и он на подгибающихся ногах последовал за ней.
Овраг закончился и опять уступил место лесу. Среди деревьев змеился в мшистых берегах ручей. Впереди был поворот дороги, а под ним проходила каменная труба, в которую вливался ручей, ее отверстие было забито травой и тиной. Майкл оглянулся и увидел выбегавших из окутанного дымом оврага солдат. Еще солдаты сбегали по склону холма, прячась за деревьями. Чесна уже стояла на коленях, начав проталкиваться в забитую тиной трубу.
— Давай! — подгоняла она его. — Не медли!
Это было узкое место. И, глядя на него, Майкл понял, что с Мышонком ему ни за что не пролезть через эту трубу раньше, чем солдаты настигнут их. Решение было принято им в одно мгновение; в то время как Чесна, лежа на животе, залезала в трубу, Майкл повернул в сторону и побежал от ручья в лес. Чесна продолжала пробираться сквозь тину, и пропитанная грязью трава сомкнулась за ней.
Винтовочная пуля срезала сосновую ветку у Майкла над головой. Он зигзагами бежал между деревьев, пока газовая граната не разорвалась у него почти под носом, заставив его отвернуть в сторону. Эти охотники, мрачно подумал он, знают свое дело. Он хрипло дышал, силы покидали его. Он продрался сквозь густые заросли, солнечный свет ложился вокруг золотыми лучами. Он вскарабкался вверх по холму, опять спустился, но тут поскользнулся на ковре из палых коричневых листьев и вместе с Мышонком скользнул в кошмар густых колючих зарослей, расцарапывая одежду и кожу.
Майкл бился, стараясь высвободиться. Он видел, как со всех сторон подступают солдаты. Он глянул на Мышонка и увидел, что изо рта маленького человечка потекла кровь.
— Пожалуйста…
Пожалуйста, — задыхался Мышонок. — Пожалуйста…
Не дайте им пытать меня…
Майкл высвободил руки и выхватил из-за пояса «Люгер». Он застрелил первого солдата, в которого быстро прицелился, и остальные припали к земле. Следующие две его пули безрезультатно просвистели между деревьями, но четвертая лязгнула о каску. Майкл прицелился в высунувшееся побелевшее лицо и нажал на курок. Ничего не произошло; обойма «Люгера» была пуста.
По колючкам ударила автоматная очередь, обдав Майкла и Мышонка грязью. Раздался крик:
— Да не убейте их, вы, идиоты!
Это был Эрих Блок, приникший к земле где-то выше по холму. Потом:
— Бросайте пистолет, барон! Вы окружены! Одно мое слово — и вы будете искромсаны на куски!
Майкл почувствовал головокружение, тело его было на грани изнеможения. Он опять глянул на Мышонка и выругал себя за то, что втянул друга в этот смертельный водоворот. В глазах Мышонка была мольба, и Майкл узнал то самое выражение глаз Никиты, когда давным-давно искалеченный волк лежал возле рельсов.
— Я жду, барон! — позвал Блок.
— Не дайте…
Им пытать меня, — прошептал Мышонок. — Я этого не выдержу. Я расскажу им все и я… Не смогу с этим ничего поделать. — Его изодранная колючками рука вцепилась в локоть Майкла, и слабая улыбка заиграла на его губах. — Вы знаете…
Я только что понял…
Вы ни разу не сказали, как же вас зовут.
— Михаил.
— Михаил, — повторил Мышонок. — Как ангел, да?
Наверное, черный ангел, подумал Майкл. Ангел, для которого убийство было второй натурой. Ему пришло в голову, совершенно внезапно, что оборотни ведь никогда не умирали от старости, и никогда Майкл-человек не будет таким, как Мышонок.
— Барон! Пять секунд — и мы открываем стрельбу!
Майкл знал, что гестапо найдет способ сохранять некоторое время жизнь Мышонку. Они накачают его под завязку лекарствами, а потом замучат до смерти. Это будет страшный путь к смерти. Майкл знал, что такая же судьба ожидает и его; но ему к боли не привыкать, и пока будет хотя бы один шанс, что ему удастся вырваться и продолжить свое задание, он должен оставаться живым.
Пусть будет так. Майкл бросил «Люгер», и тот звякнул о землю.
Он взялся руками за голову Мышонка, слегка пошевелил ее. Слезы подступили к его глазам, прожигая дорожки на изодранных колючками щеках. Ангел, подумал он горько. О, да. Ангел, но проклятый.
— Ты…
Позаботишься обо мне? — тихо спросил Мышонок, уже впадая в беспамятство.
— Да, — ответил Майкл. — Позабочусь. — И резко повернул его голову. Спустя мгновение опять прозвучал голос Блока:
— Выползайте на открытое место! Вы оба!
Из кустов появилась одна фигура. В пыли, крови и изнуренный, Майкл снова лег на землю, в то время как шесть солдат с винтовками и автоматами окружили его. Подошел Блок в сопровождении Бутца.
— Где другой? — Он глянул в кусты, увидел неподвижное тело, лежавшее в колючих зарослях. — Вытащите его! — приказал он двум солдатам, и они залезли в колючки.
— Стоять, — сказал Майклу Блок. — Барон, вы слышите меня?
Майкл медленно встал и вызывающе уставился в глаза Эриха Блока.
— Куда делась эта сука? — спросил полковник.
Майкл не отвечал. Он вздрогнул, слыша треск одежды Мышонка, рвущейся на колючках, когда солдаты выволакивали его из кустов.
— Куда делась эта сука? — Блок наставил дуло «Люгера» ниже левого глаза Майкла.
— Нечего тут в меня тыкать, — ответил Майкл по-русски. Он увидел как кровь отлила от лица Блока. — Х** вы меня убьете.
— Что он сказал? — полковник огляделся в поисках, кто бы мог перевести. — Это было по-русски, да? Что он сказал?
— Я сказал, — продолжил Майкл на родном языке, — что ты будешь сосать ослиный хер и свистеть задницей.
— Что, черт возьми, он сказал? — потребовал Блок. Он глянул на Бутца. — Ты был на русском фронте. Что он сказал?
— Я…
Э…
Думаю, он сказал…
Что у него есть осел и петух, который поет.
— Он пытается шутить, или он не в себе?
Майкл разразился горловым лающим хохотом, и Блок отступил на два шага. А потом Майкл посмотрел вбок, на труп Мышонка. Один из солдат пытался раскрыть правый кулак Мышонка. Пальцы не поддавались. Вдруг Бутц шагнул вперед, поднял сапог и каблуком с маху наступил на кулак. Кости хрустнули, как спички. Майкл стоял, потрясенный, а Бутц всем своим весом с хрустом давил на руку. Когда громадный человек поднял сапог, кости были раздавлены и переломаны. Ладонь раскрылась, в ней был Железный Крест.
Бутц склонился, чтобы подобрать медаль.
Майкл сказал по-немецки:
— Если ты ее тронешь, я тебя убью.
Голос человека, уверенный и спокойный, заставил Бутца остановиться. Он неуверенно моргнул, рука его протянулась, чтобы схватить последнюю собственность мертвеца. Майкл уставился на него, ощущая в своих венах жгучий жар озверения. Он был близок к превращению…
Очень близок. Если он не сдержится, оно произойдет прямо тут, когда он легко доступен…
Пистолет Блока описал свирепую дугу и ударил Майкла в яйца. Майкл задохнулся от боли и упал на колени.
— Ну, ну, барон, — упрекнул Блок. — Согласитесь, что угрожать — это недостойно благородного человека. — Он кивнул Бутцу, который сгреб Железный Крест в свой кулак. — Барон, нам действительно не помешало бы очень близко познакомиться друг с другом. Вы имеете возможность научится петь в более высоком регистре, прежде чем я окончательно разделаюсь с вами. Поднимите его, пожалуйста, — сказал он двум солдатам, и они подняли Майкла на ноги.
В паху Майкла пульсировала боль, сгибавшая его пополам; но даже волком, он не смог бы уйти далеко, прежде чем его просто изрешетили бы из автоматов. Сейчас было не время и не место сопротивляться. Он дал схлынуть неистовству, как затихающему эху.
— Ну, нечего медлить, нам еще далеко ехать. — Блок пошел вверх по склону холма, и солдаты стали толкать Майкла перед собой. Другие шли по бокам с винтовками наизготовку. Чуть позади следовал Бутц, держа в руках Железный Крест, а еще несколько солдат поволокли тело Мышонка вверх к дороге; маленький человечек ушел, ему не придется предстать перед пытками, ожидавшими его.
Блок глянул на голубое небо, и когда он улыбнулся, серебряные зубы в его рту ярко блеснули.
— Ах, какой прекрасный день, не правда ли? — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Он оставит для поисков подразделение солдат. Он не сомневался, что вскоре эту суку найдут. Она не могла уйти далеко. В конце концов, она всего лишь женщина. Он был раздосадован своей глупостью, но с нетерпением ожидал, когда Чесна попадет в его руки. Он относился к ней как добрый дядюшка, когда считал, что она лояльна к нацистам; сейчас, однако, степень подлости Чесны заслуживала гораздо менее семейного, скорее даже разъяренного обращения. Однако какой скандал! Это нужно держать подальше от газет, любой ценой! А также от любопытных глаз и ушей Гиммлера. Итак, вот каверзный вопрос: куда же везти барона на допрос?
Ах, да! — вспомнил вдруг Блок. Ну конечно!
Он проследил, как барона затолкали на грузовик и заставили лечь на спину, связав ему предварительно руки. Рядом с ним сел солдат, приставивший дуло винтовки к его горлу.
Блок подошел к шоферу грузовика, для разговора, в то время как остальные солдаты продолжали поиски Золотой Девушки Германии.
Глава 5
— Сейчас взорвется мотор! — крикнул Вильгельм, видя, как упала до нуля стрелка давления масла, а стрелка термометра быстро ушла за красную черту.
Зад автомобиля заносило из стороны в сторону, водитель не мог удерживать баранку руля. «Мерседес» съехал с дороги и углубился в лес, сползая под уклон и продираясь сквозь густой кустарник. Вильгельм попытался затормозить, «Мерседес» задел боком дуб, а затем застрял среди сосновых стволов.
— Все, приехали! — сказал Вильгельм. Он открыл дверцу водителя, взялся за подлокотник и дернул. Внутренняя кожаная обивка дверцы оторвалась, открывая отделение, в котором был автомат и три магазина.
Когда Майкл вылез из машины и вытащил Мышонка, Чесна открыла отделение под задним сиденьем, из которого извлекла «Люгер».
— Сюда! — крикнул Вильгельм, показывая, чтобы они шли дальше по спуску к чаще бурелома.
Они поспешно двинулись туда, Чесна бежала впереди всех, а спустя секунд сорок «Мерседес» взорвался, рассыпая между деревьями дождь из обломков стекла и металла. Майкл почувствовал запах крови. Он посмотрел на свои руки и на пальцах правой руки обнаружил засохшие пятна свернувшейся крови. А затем оглянулся через плечо и увидел, что Мышонок опустился на колени.
Выстрел Блока, понял Майкл. Ниже сердца Мышонка рубашка пропиталась розовым. Лицо Мышонка было бледным и блестело от пота.
Майкл присел рядом с ним на колени.
— Можешь встать? — Он услышал, как голос его дрожит.
Мышонок издал задыхающийся звук, глаза его были мокрыми.
— Не знаю, — сказал он. — Попробую.
Он попробовал и почти встал, но затем колени его подогнулись. Майкл поймал его, прежде чем он упал, и удержал.
— Что случилось? — Чесна остановилась и вернулась к ним. — Он…Она умолкла, потому что увидела кровь на рубашке маленького человека. — Они близко! — сказал Вильгельм. — Прямо позади нас!
Он установил автомат на уровне бедер и щелкнул предохранителем, в то же время просматривая лес. Они слышали голоса солдат, становящиеся все ближе.
— О, нет, — сморщился Мышонок. — О, нет, я вам все испортил. Как камердинер, которого нужно уволить, да?
— Мы должны оставить его! — сказал Вильгельм. — Пошли!
— Я не брошу друга.
— Не будьте дураком! — Вильгельм глянул на Чесну. — Я ухожу, пойдет он с нами или нет. — Он повернулся и быстро побежал по лесу, прочь от приближающихся солдат.
Чесна всмотрелась вверх по склону и увидела четыре или пять солдат, спускавшихся через кустарник.
— Если вы собираетесь что-то делать, — сказала она Майклу, — делайте поскорее.
Он так и поступил: взвалил Мышонка на плечи приемом пожарных и вслед за Чесной поспешил в укрытие зарослей.
— Сюда! Там! — услышали они, как один из солдат закричал своим товарищам.
Спереди послышалась автоматная очередь, за которой последовало несколько винтовочных выстрелов. Затем раздался крик:
— Одного мы взяли!
Чесна прижалась к земле возле ствола дерева, а Майкл замер за ней. Она показала, но глаза Майкла уже заметили: на поляне впереди них двое солдат с винтовками стояли над корчившемся телом Вильгельма. Чесна подняла пистолет, тщательно прицелилась и нажала курок. Ее цель отшатнулась назад, с дырой в сердце, и упала. Второй солдат выстрелил наугад в лес и побежал, стараясь скрыться. Чесна, с мрачным лицом, попала солдату в бедро, сделав его инвалидом. Когда он упал, следующая ее пуля пробила ему горло. Она тут же вскочила на ноги, убийца-профессионал в шелковистом черном платье, и побежала к Вильгельму. Майкл последовал за ней и быстро понял то же, что и Чесна; Вильгельм был ранен в живот и грудь, и надежды на его спасение не было. Он стонал и корчился, глаза его были зажмурены от боли.
— Прости, — прошептала Чесна, приставила дуло «Люгера» к его голове, закрыла лицо другой рукой и послала пулю милосердия.
Она подхватила автомат и затолкнула «Люгер» за пояс Майкла. Его горячий ствол обжег ему живот. Золотисто-карие глаза Чесны были мокры и в красных кругах, но лицо ее было спокойно и собрано. Один из ее черных высоких каблуков сломался, она сбросила туфлю и отправила парную ей в заросли.
— Побежали, — коротко сказала она и тронулась с места.
Майкл с Мышонком на плечах держался наравне с ней, хотя рана у него на бедре снова открылась. Его изнеможение не сказывалось только из-за осознания того, что если с ними что-то случится и они попадут в объятия гестапо, то всякая надежда узнать, что же такое Стальной Ку — лак, и передать эту тайну союзникам, была бы потеряна.
Слева что-то шевельнулось: солнце блеснуло на пряжке ремня. Чесна повернулась и обдала солдата огнем, тот упал животом в листву.
— Там! — закричал где-то другой солдат и выпустил две пули, которые выбили щепки из деревьев, когда Чесна и Майкл сменили направление бега. Что-то прилетело к ним из-за кустов, ударило в ствол дерева позади них и отскочило. Через три секунды раздался звенящий взрыв, режущий барабанные перепонки, и от сотрясения полетели листья. Поднялся густой белый дым. Дымовая граната, понял Майкл, показывавшая их расположение другим солдатам. Чесна продолжала бежать, прикрывая лицо, когда они продирались сквозь колючие заросли. Майкл слышал позади крики, а также справа и слева. Мимо его головы прожужжала, как рассвирепевшая оса, пуля. Чесна, чье лицо было уже испещрено царапинами от колючек, на бегу резко остановилась в кустах близ дороги. Здесь были еще два грузовика, выплескивавшие свой груз солдат. Чесна показала Майклу остановиться, затем повела его в другом направлении. Они вскарабкались вверх по склону холма сквозь густую зелень, потом опять сбежали в овраг.
На вершине склона появились три солдата, силуэтами на фоне солнца. Чесна застрочила из своего оружия, свалила двоих из них, но третий успел укрыться. Справа от них разорвалась еще одна дымовая граната. Кислый белый дым поплыл через овраг. Гончие настигают, подумал Майкл. Он почти чувствовал, как они бегут от холма к холму, истекая слюной, в то время как их натренированное на оружие зрение ищет цель. Чесна бежала по дну оврага, раня о камни ноги, но не останавливаясь и не реагируя на боль. Майкл бежал за ней по пятам, дым окутывал их. Мышонок все еще дышал, но затылок Майкла вымок в крови. Гулкий взрыв третьей дымовой гранаты раздался среди деревьев слева от них. Над лесом кружили и вопили черные тучи ворон.
С вершины холма кидались вниз и в дым фигуры. Чесна поймала их взглядом, и ее короткая очередь заставила их залечь. Винтовочная пуля срикошетила от края скалы рядом с ней, и осколки камня ударили ей в руку. Она огляделась кругом, лицо ее блестело от пота, а глаза были дикими; Майкл увидел в них страх попавшего в западню зверя. Она продолжила бег, низко пригибаясь, и он на подгибающихся ногах последовал за ней.
Овраг закончился и опять уступил место лесу. Среди деревьев змеился в мшистых берегах ручей. Впереди был поворот дороги, а под ним проходила каменная труба, в которую вливался ручей, ее отверстие было забито травой и тиной. Майкл оглянулся и увидел выбегавших из окутанного дымом оврага солдат. Еще солдаты сбегали по склону холма, прячась за деревьями. Чесна уже стояла на коленях, начав проталкиваться в забитую тиной трубу.
— Давай! — подгоняла она его. — Не медли!
Это было узкое место. И, глядя на него, Майкл понял, что с Мышонком ему ни за что не пролезть через эту трубу раньше, чем солдаты настигнут их. Решение было принято им в одно мгновение; в то время как Чесна, лежа на животе, залезала в трубу, Майкл повернул в сторону и побежал от ручья в лес. Чесна продолжала пробираться сквозь тину, и пропитанная грязью трава сомкнулась за ней.
Винтовочная пуля срезала сосновую ветку у Майкла над головой. Он зигзагами бежал между деревьев, пока газовая граната не разорвалась у него почти под носом, заставив его отвернуть в сторону. Эти охотники, мрачно подумал он, знают свое дело. Он хрипло дышал, силы покидали его. Он продрался сквозь густые заросли, солнечный свет ложился вокруг золотыми лучами. Он вскарабкался вверх по холму, опять спустился, но тут поскользнулся на ковре из палых коричневых листьев и вместе с Мышонком скользнул в кошмар густых колючих зарослей, расцарапывая одежду и кожу.
Майкл бился, стараясь высвободиться. Он видел, как со всех сторон подступают солдаты. Он глянул на Мышонка и увидел, что изо рта маленького человечка потекла кровь.
— Пожалуйста…
Пожалуйста, — задыхался Мышонок. — Пожалуйста…
Не дайте им пытать меня…
Майкл высвободил руки и выхватил из-за пояса «Люгер». Он застрелил первого солдата, в которого быстро прицелился, и остальные припали к земле. Следующие две его пули безрезультатно просвистели между деревьями, но четвертая лязгнула о каску. Майкл прицелился в высунувшееся побелевшее лицо и нажал на курок. Ничего не произошло; обойма «Люгера» была пуста.
По колючкам ударила автоматная очередь, обдав Майкла и Мышонка грязью. Раздался крик:
— Да не убейте их, вы, идиоты!
Это был Эрих Блок, приникший к земле где-то выше по холму. Потом:
— Бросайте пистолет, барон! Вы окружены! Одно мое слово — и вы будете искромсаны на куски!
Майкл почувствовал головокружение, тело его было на грани изнеможения. Он опять глянул на Мышонка и выругал себя за то, что втянул друга в этот смертельный водоворот. В глазах Мышонка была мольба, и Майкл узнал то самое выражение глаз Никиты, когда давным-давно искалеченный волк лежал возле рельсов.
— Я жду, барон! — позвал Блок.
— Не дайте…
Им пытать меня, — прошептал Мышонок. — Я этого не выдержу. Я расскажу им все и я… Не смогу с этим ничего поделать. — Его изодранная колючками рука вцепилась в локоть Майкла, и слабая улыбка заиграла на его губах. — Вы знаете…
Я только что понял…
Вы ни разу не сказали, как же вас зовут.
— Михаил.
— Михаил, — повторил Мышонок. — Как ангел, да?
Наверное, черный ангел, подумал Майкл. Ангел, для которого убийство было второй натурой. Ему пришло в голову, совершенно внезапно, что оборотни ведь никогда не умирали от старости, и никогда Майкл-человек не будет таким, как Мышонок.
— Барон! Пять секунд — и мы открываем стрельбу!
Майкл знал, что гестапо найдет способ сохранять некоторое время жизнь Мышонку. Они накачают его под завязку лекарствами, а потом замучат до смерти. Это будет страшный путь к смерти. Майкл знал, что такая же судьба ожидает и его; но ему к боли не привыкать, и пока будет хотя бы один шанс, что ему удастся вырваться и продолжить свое задание, он должен оставаться живым.
Пусть будет так. Майкл бросил «Люгер», и тот звякнул о землю.
Он взялся руками за голову Мышонка, слегка пошевелил ее. Слезы подступили к его глазам, прожигая дорожки на изодранных колючками щеках. Ангел, подумал он горько. О, да. Ангел, но проклятый.
— Ты…
Позаботишься обо мне? — тихо спросил Мышонок, уже впадая в беспамятство.
— Да, — ответил Майкл. — Позабочусь. — И резко повернул его голову. Спустя мгновение опять прозвучал голос Блока:
— Выползайте на открытое место! Вы оба!
Из кустов появилась одна фигура. В пыли, крови и изнуренный, Майкл снова лег на землю, в то время как шесть солдат с винтовками и автоматами окружили его. Подошел Блок в сопровождении Бутца.
— Где другой? — Он глянул в кусты, увидел неподвижное тело, лежавшее в колючих зарослях. — Вытащите его! — приказал он двум солдатам, и они залезли в колючки.
— Стоять, — сказал Майклу Блок. — Барон, вы слышите меня?
Майкл медленно встал и вызывающе уставился в глаза Эриха Блока.
— Куда делась эта сука? — спросил полковник.
Майкл не отвечал. Он вздрогнул, слыша треск одежды Мышонка, рвущейся на колючках, когда солдаты выволакивали его из кустов.
— Куда делась эта сука? — Блок наставил дуло «Люгера» ниже левого глаза Майкла.
— Нечего тут в меня тыкать, — ответил Майкл по-русски. Он увидел как кровь отлила от лица Блока. — Х** вы меня убьете.
— Что он сказал? — полковник огляделся в поисках, кто бы мог перевести. — Это было по-русски, да? Что он сказал?
— Я сказал, — продолжил Майкл на родном языке, — что ты будешь сосать ослиный хер и свистеть задницей.
— Что, черт возьми, он сказал? — потребовал Блок. Он глянул на Бутца. — Ты был на русском фронте. Что он сказал?
— Я…
Э…
Думаю, он сказал…
Что у него есть осел и петух, который поет.
— Он пытается шутить, или он не в себе?
Майкл разразился горловым лающим хохотом, и Блок отступил на два шага. А потом Майкл посмотрел вбок, на труп Мышонка. Один из солдат пытался раскрыть правый кулак Мышонка. Пальцы не поддавались. Вдруг Бутц шагнул вперед, поднял сапог и каблуком с маху наступил на кулак. Кости хрустнули, как спички. Майкл стоял, потрясенный, а Бутц всем своим весом с хрустом давил на руку. Когда громадный человек поднял сапог, кости были раздавлены и переломаны. Ладонь раскрылась, в ней был Железный Крест.
Бутц склонился, чтобы подобрать медаль.
Майкл сказал по-немецки:
— Если ты ее тронешь, я тебя убью.
Голос человека, уверенный и спокойный, заставил Бутца остановиться. Он неуверенно моргнул, рука его протянулась, чтобы схватить последнюю собственность мертвеца. Майкл уставился на него, ощущая в своих венах жгучий жар озверения. Он был близок к превращению…
Очень близок. Если он не сдержится, оно произойдет прямо тут, когда он легко доступен…
Пистолет Блока описал свирепую дугу и ударил Майкла в яйца. Майкл задохнулся от боли и упал на колени.
— Ну, ну, барон, — упрекнул Блок. — Согласитесь, что угрожать — это недостойно благородного человека. — Он кивнул Бутцу, который сгреб Железный Крест в свой кулак. — Барон, нам действительно не помешало бы очень близко познакомиться друг с другом. Вы имеете возможность научится петь в более высоком регистре, прежде чем я окончательно разделаюсь с вами. Поднимите его, пожалуйста, — сказал он двум солдатам, и они подняли Майкла на ноги.
В паху Майкла пульсировала боль, сгибавшая его пополам; но даже волком, он не смог бы уйти далеко, прежде чем его просто изрешетили бы из автоматов. Сейчас было не время и не место сопротивляться. Он дал схлынуть неистовству, как затихающему эху.
— Ну, нечего медлить, нам еще далеко ехать. — Блок пошел вверх по склону холма, и солдаты стали толкать Майкла перед собой. Другие шли по бокам с винтовками наизготовку. Чуть позади следовал Бутц, держа в руках Железный Крест, а еще несколько солдат поволокли тело Мышонка вверх к дороге; маленький человечек ушел, ему не придется предстать перед пытками, ожидавшими его.
Блок глянул на голубое небо, и когда он улыбнулся, серебряные зубы в его рту ярко блеснули.
— Ах, какой прекрасный день, не правда ли? — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь.
Он оставит для поисков подразделение солдат. Он не сомневался, что вскоре эту суку найдут. Она не могла уйти далеко. В конце концов, она всего лишь женщина. Он был раздосадован своей глупостью, но с нетерпением ожидал, когда Чесна попадет в его руки. Он относился к ней как добрый дядюшка, когда считал, что она лояльна к нацистам; сейчас, однако, степень подлости Чесны заслуживала гораздо менее семейного, скорее даже разъяренного обращения. Однако какой скандал! Это нужно держать подальше от газет, любой ценой! А также от любопытных глаз и ушей Гиммлера. Итак, вот каверзный вопрос: куда же везти барона на допрос?
Ах, да! — вспомнил вдруг Блок. Ну конечно!
Он проследил, как барона затолкали на грузовик и заставили лечь на спину, связав ему предварительно руки. Рядом с ним сел солдат, приставивший дуло винтовки к его горлу.
Блок подошел к шоферу грузовика, для разговора, в то время как остальные солдаты продолжали поиски Золотой Девушки Германии.
Глава 5
Майкл по запаху определил, куда они направлялись, раньше, чем увидел. Он все еще лежал на спине на металлическом полу грузовика, со связанными руками, вокруг сидели вооруженные солдаты. Кузов был на — крыт серым брезентом, скрывавшим все, кроме лучиков солнечного света. Его чувство направления было ослаблено, хотя он и знал, что они едут не в город; дорога была слишком уж неровной для городских трасс Берлина. Нет, эта дорога была истерзана грузовиками и тяжелыми машинами, и всякий раз, когда грузовик встряхивало на ухабе, мышцы спины Майкла пронзала боль.
Сквозь брезент просачивался сильный запах. Солдаты его тоже заметили; некоторые из них беспокойно зашевелились и стали перешептываться друг с другом. Запах становился все сильнее, ему этот запах напоминал чем-то тот, в Северной Африке, когда он наткнулся на группу британских солдат, погибших от огнемета. Стоит только сладковатому запаху обуглившегося человеческого мяса дойти до ноздрей, забыть его уже нельзя. Этот запах содержал его, а также примесь запаха горелого леса. Соснового леса, подумал Майкл. Чего-то, сгоравшего жарко и быстро.
Один из солдат встал и перевесился через борт грузовика, чтобы стошнить. Майкл услышал, как двое других зашептались, и уловил слово «фалькенхаузен».
Итак, пункт его назначения был известен. Концентрационный лагерь Фалькенхаузен. Творение Блока.
Запах унесло в сторону. Изменился ветер, подумал Майкл. Но что же, во имя Господа, тут горело? Грузовик остановился и мгновение-другое стоял. Сквозь низкое рычание мотора он услышал стук молотков. И когда грузовик проехал ярдов сто дальше и опять остановился, резкий голос прокричал:
— Выгружайте пленного!
Брезент откинулся. Майкла вынесли из грузовика на яркий солнечный свет, и он встал перед немецким майором СС, излишне полным мужчиной в черной форме, лопавшейся по швам. У мужчины было мясистое красное лицо с глазами, белыми и твердыми как алмазы, но абсолютно лишенными красоты. На нем была черная с плоской тульей фуражка, а коричневые волосы на голове были острижены почти до кожи черепа. На поясе был ремень, с кобурой, в которой был пистолет «Вальтер», и эбонитовой дубинкой-костоломом.
Майкл посмотрел вокруг. Увидел деревянные бараки и серые каменные стены, над которыми возвышались верхушки густого леса. Шло строительство новых бараков, и пленные в полосатых робах сколачивали бревна, а в тени стояла охрана с автоматами. Густые кольца колючей проволоки образовывали внутренние стены, а в углах внешних каменных стен стояли деревянные вышки охраны. Он увидел главные ворота, тоже из дерева, над ними была каменная арка, которую он уже видел на фотографии в номерах Блока. В воздухе висело темное марево, оно медленно плыло над лесом. Он опять уловил этот запах: жженой плоти.
— Смирно! — прокричал немецкий майор и, схватив Майкла за подбородок, повернул его голову.
В спину ему ударил винтовкой солдат. Другой солдат сдернул с него пальто, потом сорвал рубашку, рванув ее так, что жемчужные пуговицы посыпались на землю. С Майкла сняли пояс, и брюки его сползли. Затем с него стянули нижнее белье. Винтовка опять ткнула его, в почки. Майкл понимал, чего они от него добивались, но стоял, уставившись в бесцветные глаза майора и сдавив ноги вместе.
— Сними ботинки и носки, — сказал толстый мужчина.
— Я бы не хотел, чтобы при этом кто-нибудь оказался у меня сзади, — сказал Майкл.
В руке майора оказалась эбонитовая дубинка. Кончик ее уперся в подбородок Майкла.
— Сними ботинки и носки, — повторил майор.
Слева Майкл уловил какое-то движение. Он глянул в ту сторону и увидел приближавшихся Блока и Бутца.
— Снимай! — скомандовал майор и дубинкой нанес короткий жестокий удар по раненому бедру Майкла. Боль рванула по ноге Майкла, рана опять лопнула, сочась красным, а Майкл упал на колени в белую пыль. В лицо ему уставился ствол винтовки.
— Барон, — сказал, приблизившись, Блок. — Боюсь, что теперь вы в нашей вотчине. Будьте любезны, не подчинитесь ли вы майору Кроллю? Майкл заколебался, бедро его прорезала острая боль, лицо покрылось капельками пота. Нога в сапоге оперлась на его спину и вдавила его в пыль. Бутц всем своим весом надавил ему на позвоночник, заставив Майкла заскрипеть зубами.
— Вы должны и в самом деле согласиться сотрудничать с нами, барон, — продолжил Блок. Потом Кроллю:
— Он — русский. Вы же знаете, насколько упрямы бывают эти сукины сыны…
— От упрямства мы лечим, — сказал Кролль, и, пока Бутц держал Майкла придавленным, два солдата сняли с него ботинки и носки. Теперь он остался совершенно голым, а запястья его были сцеплены за спиной стальными наручниками. Его подняли на ноги, затем толкнули в ту сторону, куда солдаты хотели его вести. Он не оказывал сопротивления; этим он добился бы только сломанных костей, а он был все еще в изнеможении после схватки с Сэндлером и бега через лес. Некогда было оплакивать Мышонка или причитать о своем бедственном положении; эти люди намеревались пытками вырвать у него любую информацию. Но, однако, у него было преимущество: они считали его агентом Советского Союза, и присутствие его направит их внимание на Восток, прочь от Запада.
Это был большой лагерь. Обескураживающе огромный, подумал Майкл. Барачные строения были повсюду, большинство из них выкрашено в зеленое, деревья и сотни пеньков от деревьев подтверждали тот факт, что Фалькенхаузен был разбит посреди леса. Майкл увидел бледные истощенные лица, наблюдавшие за ним сквозь узкие окна со ставнями на петлях. Проходили группы тощих обритых пленных, которых гнали охранники с автоматами и резиновыми дубинками.
Майкл заметил, что почти все пленные носили желтую звезду Давида, нашитую на одежду. Его нагота казалась обычной и не привлекала никакого внимания. На некотором расстоянии, возможно ярдах в двухстах, был лагерь внутри лагеря, еще бараки, обнесенные витками колючей проволоки. Майкл видел нечто похожее на парад из трехсот или четырехсот пленных, которые стояли рядами на пыльной площади, в то время как громкоговоритель бубнил что-то о Тысячелетнем Рейхе. Поодаль слева от себя он увидел приземистое каменное строение из серого камня; из его двух труб поднимался черный дым, уплывавший в сторону леса. Он услышал грохот и треск тяжелых машин, хотя и не мог видеть, откуда исходит этот шум. Сменившийся ветер донес ему еще один запах: на этот раз не горелой плоти, а вонь немытого, потного человеческого тела. В этой вони была примесь гниения, разложения, экскрементов и крови. То, для чего все это служило, подумал он, наблюдая за столбами дыма, выбрасываемого из труб, более походило на уничтожение, а не на заключение.
Вдоль дороги со стороны серокаменного строения подъезжали три грузовика, и Майклу было приказано стоять. Он встал на обочине, в затылок ему уперся ствол винтовки, а в это время грузовики подъехали. Кролль махнул им остановиться и повел Блока и Бутца к кузову первого грузовика. Майкл наблюдал за ними; пока Кролль говорил, обращаясь к Блоку, красное лицо майора сияло от возбуждения.
— Качество отменное, — услышал Майкл слова Кролля. — Вся продукция Фалькенхаузена всегда только высшего качества.
Он приказал солдату снять и вскрыть один из сосновых ящиков, уложенных в кузов грузовика. Солдат начал вскрывать, действуя своим ножом.
— Вы увидите, что я выдерживаю те стандарты качества, которого вы так строго требуете, полковник, — продолжал Кролль, и Майкл увидел, как Блок кивнул и улыбнулся, удовлетворенный таким лизанием зада. Последний гвоздь из крышки ящика был выдернут, и Кролль сунулся внутрь.
— Видите? Я готов вызвать на соревнование любой другой лагерь. Ну, кто еще может сравниться с таким качеством?
Кролль держал в руке пригоршню длинных рыжевато-каштановых волос. Женские волосы, понял Майкл. Они были курчавыми от природы. Кролль ухмыльнулся Блоку, потом запустил руку в ящик поглубже. На этот раз он вынул густые светло-золотистые волосы.
— О, разве они не прекрасны? — спросил Кролль. — Из этого можно сделать шикарный парик, стоящий на вес золота. Мне приятно сообщить вам, что объем нашей продукции поднялся до тридцати семи процентов. Ни следа вшей во всей партии. Новое распыляемое средство против вшей нам послано самим Богом!
— Я расскажу доктору Гильдебранду, как хорошо здесь идет работа, — сказал Блок. Он посмотрел внутрь ящика, полез в него рукой и вытащил пригоршню блестящих волос медного цвета. — О, эти просто великолепны!
Майкл смотрел, как волосы падали из пальцев Блока. Солнечный свет осветил их, и от их золотистого оттенка сердце у Майкла упало. Волосы пленной женщины, подумал Майкл. Где ее тело? Он уловил примесь запаха горелой плоти, и его замутило.
Этим людям, трем чудовищам, нельзя позволить жить. Господь проклянет его, если он, зная про такое, не перегрызет глотки людям, стоящим перед ним, улыбающимся и разговаривающим про парики и график выпуска продукции. Кузова всех трех грузовиков были загружены ящиками из сосновых досок, загружены волосами, сбритыми с голов, как руно с освежеванных ягнят.
Сквозь брезент просачивался сильный запах. Солдаты его тоже заметили; некоторые из них беспокойно зашевелились и стали перешептываться друг с другом. Запах становился все сильнее, ему этот запах напоминал чем-то тот, в Северной Африке, когда он наткнулся на группу британских солдат, погибших от огнемета. Стоит только сладковатому запаху обуглившегося человеческого мяса дойти до ноздрей, забыть его уже нельзя. Этот запах содержал его, а также примесь запаха горелого леса. Соснового леса, подумал Майкл. Чего-то, сгоравшего жарко и быстро.
Один из солдат встал и перевесился через борт грузовика, чтобы стошнить. Майкл услышал, как двое других зашептались, и уловил слово «фалькенхаузен».
Итак, пункт его назначения был известен. Концентрационный лагерь Фалькенхаузен. Творение Блока.
Запах унесло в сторону. Изменился ветер, подумал Майкл. Но что же, во имя Господа, тут горело? Грузовик остановился и мгновение-другое стоял. Сквозь низкое рычание мотора он услышал стук молотков. И когда грузовик проехал ярдов сто дальше и опять остановился, резкий голос прокричал:
— Выгружайте пленного!
Брезент откинулся. Майкла вынесли из грузовика на яркий солнечный свет, и он встал перед немецким майором СС, излишне полным мужчиной в черной форме, лопавшейся по швам. У мужчины было мясистое красное лицо с глазами, белыми и твердыми как алмазы, но абсолютно лишенными красоты. На нем была черная с плоской тульей фуражка, а коричневые волосы на голове были острижены почти до кожи черепа. На поясе был ремень, с кобурой, в которой был пистолет «Вальтер», и эбонитовой дубинкой-костоломом.
Майкл посмотрел вокруг. Увидел деревянные бараки и серые каменные стены, над которыми возвышались верхушки густого леса. Шло строительство новых бараков, и пленные в полосатых робах сколачивали бревна, а в тени стояла охрана с автоматами. Густые кольца колючей проволоки образовывали внутренние стены, а в углах внешних каменных стен стояли деревянные вышки охраны. Он увидел главные ворота, тоже из дерева, над ними была каменная арка, которую он уже видел на фотографии в номерах Блока. В воздухе висело темное марево, оно медленно плыло над лесом. Он опять уловил этот запах: жженой плоти.
— Смирно! — прокричал немецкий майор и, схватив Майкла за подбородок, повернул его голову.
В спину ему ударил винтовкой солдат. Другой солдат сдернул с него пальто, потом сорвал рубашку, рванув ее так, что жемчужные пуговицы посыпались на землю. С Майкла сняли пояс, и брюки его сползли. Затем с него стянули нижнее белье. Винтовка опять ткнула его, в почки. Майкл понимал, чего они от него добивались, но стоял, уставившись в бесцветные глаза майора и сдавив ноги вместе.
— Сними ботинки и носки, — сказал толстый мужчина.
— Я бы не хотел, чтобы при этом кто-нибудь оказался у меня сзади, — сказал Майкл.
В руке майора оказалась эбонитовая дубинка. Кончик ее уперся в подбородок Майкла.
— Сними ботинки и носки, — повторил майор.
Слева Майкл уловил какое-то движение. Он глянул в ту сторону и увидел приближавшихся Блока и Бутца.
— Снимай! — скомандовал майор и дубинкой нанес короткий жестокий удар по раненому бедру Майкла. Боль рванула по ноге Майкла, рана опять лопнула, сочась красным, а Майкл упал на колени в белую пыль. В лицо ему уставился ствол винтовки.
— Барон, — сказал, приблизившись, Блок. — Боюсь, что теперь вы в нашей вотчине. Будьте любезны, не подчинитесь ли вы майору Кроллю? Майкл заколебался, бедро его прорезала острая боль, лицо покрылось капельками пота. Нога в сапоге оперлась на его спину и вдавила его в пыль. Бутц всем своим весом надавил ему на позвоночник, заставив Майкла заскрипеть зубами.
— Вы должны и в самом деле согласиться сотрудничать с нами, барон, — продолжил Блок. Потом Кроллю:
— Он — русский. Вы же знаете, насколько упрямы бывают эти сукины сыны…
— От упрямства мы лечим, — сказал Кролль, и, пока Бутц держал Майкла придавленным, два солдата сняли с него ботинки и носки. Теперь он остался совершенно голым, а запястья его были сцеплены за спиной стальными наручниками. Его подняли на ноги, затем толкнули в ту сторону, куда солдаты хотели его вести. Он не оказывал сопротивления; этим он добился бы только сломанных костей, а он был все еще в изнеможении после схватки с Сэндлером и бега через лес. Некогда было оплакивать Мышонка или причитать о своем бедственном положении; эти люди намеревались пытками вырвать у него любую информацию. Но, однако, у него было преимущество: они считали его агентом Советского Союза, и присутствие его направит их внимание на Восток, прочь от Запада.
Это был большой лагерь. Обескураживающе огромный, подумал Майкл. Барачные строения были повсюду, большинство из них выкрашено в зеленое, деревья и сотни пеньков от деревьев подтверждали тот факт, что Фалькенхаузен был разбит посреди леса. Майкл увидел бледные истощенные лица, наблюдавшие за ним сквозь узкие окна со ставнями на петлях. Проходили группы тощих обритых пленных, которых гнали охранники с автоматами и резиновыми дубинками.
Майкл заметил, что почти все пленные носили желтую звезду Давида, нашитую на одежду. Его нагота казалась обычной и не привлекала никакого внимания. На некотором расстоянии, возможно ярдах в двухстах, был лагерь внутри лагеря, еще бараки, обнесенные витками колючей проволоки. Майкл видел нечто похожее на парад из трехсот или четырехсот пленных, которые стояли рядами на пыльной площади, в то время как громкоговоритель бубнил что-то о Тысячелетнем Рейхе. Поодаль слева от себя он увидел приземистое каменное строение из серого камня; из его двух труб поднимался черный дым, уплывавший в сторону леса. Он услышал грохот и треск тяжелых машин, хотя и не мог видеть, откуда исходит этот шум. Сменившийся ветер донес ему еще один запах: на этот раз не горелой плоти, а вонь немытого, потного человеческого тела. В этой вони была примесь гниения, разложения, экскрементов и крови. То, для чего все это служило, подумал он, наблюдая за столбами дыма, выбрасываемого из труб, более походило на уничтожение, а не на заключение.
Вдоль дороги со стороны серокаменного строения подъезжали три грузовика, и Майклу было приказано стоять. Он встал на обочине, в затылок ему уперся ствол винтовки, а в это время грузовики подъехали. Кролль махнул им остановиться и повел Блока и Бутца к кузову первого грузовика. Майкл наблюдал за ними; пока Кролль говорил, обращаясь к Блоку, красное лицо майора сияло от возбуждения.
— Качество отменное, — услышал Майкл слова Кролля. — Вся продукция Фалькенхаузена всегда только высшего качества.
Он приказал солдату снять и вскрыть один из сосновых ящиков, уложенных в кузов грузовика. Солдат начал вскрывать, действуя своим ножом.
— Вы увидите, что я выдерживаю те стандарты качества, которого вы так строго требуете, полковник, — продолжал Кролль, и Майкл увидел, как Блок кивнул и улыбнулся, удовлетворенный таким лизанием зада. Последний гвоздь из крышки ящика был выдернут, и Кролль сунулся внутрь.
— Видите? Я готов вызвать на соревнование любой другой лагерь. Ну, кто еще может сравниться с таким качеством?
Кролль держал в руке пригоршню длинных рыжевато-каштановых волос. Женские волосы, понял Майкл. Они были курчавыми от природы. Кролль ухмыльнулся Блоку, потом запустил руку в ящик поглубже. На этот раз он вынул густые светло-золотистые волосы.
— О, разве они не прекрасны? — спросил Кролль. — Из этого можно сделать шикарный парик, стоящий на вес золота. Мне приятно сообщить вам, что объем нашей продукции поднялся до тридцати семи процентов. Ни следа вшей во всей партии. Новое распыляемое средство против вшей нам послано самим Богом!
— Я расскажу доктору Гильдебранду, как хорошо здесь идет работа, — сказал Блок. Он посмотрел внутрь ящика, полез в него рукой и вытащил пригоршню блестящих волос медного цвета. — О, эти просто великолепны!
Майкл смотрел, как волосы падали из пальцев Блока. Солнечный свет осветил их, и от их золотистого оттенка сердце у Майкла упало. Волосы пленной женщины, подумал Майкл. Где ее тело? Он уловил примесь запаха горелой плоти, и его замутило.
Этим людям, трем чудовищам, нельзя позволить жить. Господь проклянет его, если он, зная про такое, не перегрызет глотки людям, стоящим перед ним, улыбающимся и разговаривающим про парики и график выпуска продукции. Кузова всех трех грузовиков были загружены ящиками из сосновых досок, загружены волосами, сбритыми с голов, как руно с освежеванных ягнят.