Маккефри Энн. Наследница Единорогов

   — Мне повезло, — заговорил Пал. — У меня была сестра, которая завоевала себе свободу, получив стипендию, потом провела долгие годы, работая на космических станциях и посылая домой каждый пенни, пока ей не удалось выкупить меня и Мерси.
   — Успех Джудит требовал ума, терпения и удачи, — сказал Дельзаки Ли. — Ей повезло уже в том, что ее отправили на Кездет только в четырнадцать лет, когда она, Пал и Мерси потеряли родителей в ходе войны, оставившей множество детей их планеты сиротами. Она попала в рабство позже, чем большинство детей, она обладала хорошим здоровьем, начальным образованием и, что важнее всего, зная, что лучшая жизнь возможна. Но и это не спасло бы ее, если бы она не была чрезвычайно отважной и умной молодой женщиной.
   — Мне можете об этом не рассказывать, — прогудел Гилл. — Напомните мне, я как-нибудь расскажу вам, как мы встретили ее в первый раз.
   — Но на каждую Джудит, которой удается вырваться из тисков системы Кездета, приходятся сотни детей, которым это не удается. Слишком бедные, слишком слабые, слишком невежественные, чтобы бороться…
   — Но что происходит с ними, когда они вырастают? — спросил Рафик.
   — Большей частью, — ответил Пал, — этого не случается. Мы не вырастаем. А чего вы ожидали — при скудной еде, адских условиях и отсутствии медицинской помощи? Самые здоровые и красивые дети регулярно выкупаются городскими публичными домами, но даже и там они не живут долго. Остальные работают, пока не заболевают, а потом умирают. А те немногие, кто доживает до взрослого возраста, могут сделать немногое — только производить на свет себе подобных и продавать их за нищенскую плату.
   Калум огляделся вокруг: роскошная обстановка комнаты, где они находились, окна с киллийскими солнцезащитными стеклами, произведенными по высоким технологиям, стены, задрапированные звукопоглощающим шелком с Телой, занимающий целую стену шкаф, заполненный дорогими антикварными книгами… Дельзаки Ли перехватил и его взгляд, и его мысль:
   — Нет, все это не оплачено детским трудом, — сказал он, — хотя на всем Кездете вы навряд ли найдете подобный дом.
   Он вздохнул:
   — Недостойный Дельзаки Ли был очень молод, когда наследовал семейный бизнес на Кездете. Он поклялся никогда не использовать детский труд или труд рабов. Посвятил всю свою жизнь, чтобы продемонстрировать, что бизнес может процветать — даже на Кездете — без эксплуатации детей. Эксперимент сделал многих моими врагами, но другого эффекта так и не дал. Лига Детского Труда сперва добилась некоторого успеха, но теперь указом правительства Кездета ее деятельность признана незаконной, а ее члены обвинены в терроризме, — Ли улыбнулся. — Среди всего прочего, это означает, что пожертвования Лиге не облагались налогами.
   — Это также означает, что за его домом следят, его помощники подвергаются допросам, а его проекты обречены на провал, если о них узнают Стражи Мира, — вставил Пал.
   — Если в этой комнате установлены “жучки”, — заметил Рафик, — то вся наша беседа чрезвычайно неосторожна.
   — Неосторожна в любом случае, — спокойно ответил Ли. — Но я решил довериться вам. Что до тех, кто пытается меня подслушивать — я полагаю, что мои технологии все еще лучше, чем их технологии. Стражи Мира так же дешевы, как и все остальные социальные группы Кездета: они покупают второсортное оборудование для шпионажа, а потом эти образцы копируются на фабриках, где рабочие не знают, что производят, и, следовательно, делают массу ошибок… Собственно, весьма примечательно то, сколько ошибок они делают, работая по контрактам со Стражами Мира: человек подозрительный мог бы даже предположить, что кто-то предупреждает рабочих, а те находят незаметные пути саботажа заказов.
   — Мне нравится образ мыслей этого человека, — объявил Рафик.
   — Меня это не удивляет, — заметил Калум. — он почти так же хитроумен, как и твой дядя Хафиз.
   Взглянув на Ли, он прибавил на всякий случай:
   — Я не имел в виду ничего обидного.
   — Если вы говорите о Хафизе Харакамяне, — ответил Ли, — то в этом нет ничего обидного. Это чрезвычайно одаренный человек с удивительно изворотливым и гибким умом. Ваш народ зачастую полагает, что такая гибкость ума подозрительна с точки зрения морали; мой так не считает.
   — А что насчет рудников? — подсказал Калум.
   — Мирная демонстрация провалилась, — ответил Ли. — Попыткам обучения детей на Кездете противодействуют Стражи Мира: они ломают коммуникаторы, принадлежащие Лиге, и разрушают школы, организованные для того, чтобы научить детей-рабов читать и считать, чтобы дети знали, как обманывают их наниматели. Теперь я хочу попробовать третий способ: активные действия. Я хочу вывезти детей с Кездета. Есть только две проблемы: как отыскать детей, которых научили прятаться от незнакомых людей, и что делать с ними, когда мы их найдем.
   — Две небольших проблемы, да? — усмехнулся Рафик.
   — Вторую проблему решите вы. Консорциум Ли обладает правами на все три луны Кездета: их продали мне глупцы из правительства, уверенные в том, что добывать руду на лунах слишком дорого, причем продали вполне официально. Они не хотят ни делать капиталовложения, ни обучать рабочих. У консорциума Ли достаточно денег. У вас троих есть опыт. Вы создадите первую базу на главном спутнике планеты, Маганосе. Вы трое будете обучать освобожденных детей работе с оборудованием, Джудит возглавит школьное обучение и медицинскую службу. Дети будут работать, но также и учиться.
   Гилл ошарашено моргнул, пораженный размахом проекта, о котором было рассказано в этих немногих скупых словах.
   — Мистер Ли, мне кажется, вы не понимаете, какой персонал нужен для того, чтобы эффективно вести такие разработки. Мы — контрактники, мы привыкли работать независимо. Мы знаем, как добывать ценные металлы на астероидах и как переправлять их туда, где за них заплатят больше всего. Но то, что вы предлагаете — гораздо более крупная операция…
   — Я знаю это, — ответил Ли. — Это вы не понимаете, как много детей находится в рабстве на Кездете. Я обеспечу вам персонал. Вы будете обучать его.
   — Это очень дорого встанет, — предупредил Калум. — Построить жилые помещения, защищенные от космических излучений, организовать поставки оборудования из других систем… возможно, пройдут годы, прежде чем вы сможете вернуть хотя бы часть вложений.
   Ли махнул здоровой рукой, отметая все возражения:
   — У консорциума Ли есть капитал. Первоначальным возвратом вложений станут спасенные жизни. Через пятьдесят, может быть, сто лет это будет прекрасно работающее предприятие. Потомки Ли будут богаты и счастливы. Я буду мертв, но я буду очень счастливым предком…
 
   Рафик предложил Ли подождать с решением до утра; Ли улыбнулся, пробормотав какую-то цитату об осмотрительных людях. Пал должен был проводить горняков в их апартаменты, а Джудит — заняться Акорной.
   Трое мужчин следили взглядом за их подопечной, грациозно поднимавшейся по старомодной лестнице на второй этаж этого удивительного дома.
   — Она выросла… и так внезапно, — задумчиво проговорил Калум.
   — Она словно бы родилась именно в таком доме, — заметил Рафик, сияя от гордости и не спуская глаз с Акорны, грациозно наклонившейся к Джудит и улыбавшейся какому-то ее замечанию.
   — Она выросла, и опекуны ей больше не нужны, — с печальным вздохом прибавил Калум, переводя взгляд на Джудит.
   Она плакала, когда думала, что мы погибли. Кто бы мог подумать?.. Они встретились так ненадолго… Он надеялся, что Рафик и Калум согласятся на предложение Ли. Тогда у него будет гораздо больше возможностей встречаться с Джудит, быть рядом с ней — внезапно он понял, что хотел бы не расставаться с нею всю жизнь. В конце концов, он вовсе не так стар! Время призадуматься и, возможно, осесть на одном месте. Конечно, летать по космосу, ведя разработки на астероидах — это прекрасно, пока ты молод, но это в то же время делает тебя одиноким. У него было достаточно кратковременных связей с женщинами. Не станет ли Джудит упрекать его за это? Может, ей это не понравится? Но он всегда был осторожен и всегда настаивал на том, чтобы ему показали сертификат здоровья, прежде чем что-либо делать…
   — Здесь ты прав, — согласился Рафик. О да, им также не помешали бы перемены в жизни…
   Калум думал совсем о другом, хотя его мысли и были сосредоточены на Акорне. Они сумели вырастить ее, и их девочка достигла взрослого возраста для ее вида — или была близка к нему. Но они так и не сделали того, что нужно было сделать давным-давно: не выяснили, кто ее народ. Одно дело — заботиться о ней. Он не мог упрекнуть никого из них в недостаточной заботе о девочке. Но теперь, с теми средствами, которые окажутся в их распоряжении, если они примут предложение Ли, они смогут нанять нужных экспертов и выяснить, из какой системы она родом. Они обязаны сделать это ради ее семьи. Ради нее самой. Она — женщина, и не должна остаться незамужней только потому, что рядом с ней нет мужчины ее народа…
   Пал проводил их в комнаты: в распоряжении горняков находились три спальни, каждая с отдельной ванной, и прекрасно обставленная гостиная.
   — Ух ты! Вот это да! — воскликнул Калум, в восторге вскинув руки и крутанувшись на каблуке.
   Пал улыбнулся:
   — Вы — очень желанные гости в этом доме. Я искренне надеюсь, что вы найдете в своей душе силы простить мои действия; возможно, теперь вы понимаете, почему я вынужден был принять такие меры предосторожности.
   — Если Ли борется с целой планетой, полагаю, он должен быть втройне осторожен, — усаживаясь в большое кресло, заметил Рафик. Кресло немедленно приняло наиболее удобную для него форму. — Ого! Похоже, мне это понравится!
   Пал подошел к ближайшей стене, нажал кнопку, и стенная панель сдвинулась в сторону, открыв прекрасный бар со всевозможными напитками и закусками.
   — Это на тот случай, если вам захочется освежиться и подкрепиться до утра. А пока я желаю вам хорошего отдыха и спокойной ночи. Если у вас будут какие-то просьбы, вы можете воспользоваться вот этим устройством связи, и вам будет доставлено все необходимое.
   — Не сомневаюсь, — усмехнулся Рафик.
   Пал вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
   — Думаю, мы должны…
   — Такая возможность предоставляется только раз…
   — Сами себе хозяева…
   Все трое заговорили одновременно и умолкли, рассмеявшись. Гилл и Калум придвинули свои кресла поближе к креслу Рафика и уселись, готовясь обсудить поразительные перспективы, открывшиеся перед ними после сегодняшнего разговора..
   — Во-первых, — начал Рафик, решивший вести их “заседание”, — думаю, было бы глупо не принять предложение Ли: мы все не молодеем, а разрабатывать астероиды для крупных корпораций, таких, как “Объединенные Производители” — уже далеко не такое приятное и безопасное занятие, каким оно было когда-то.
   Остальные согласно кивнули.
   — Разрабатывать богатства луны… и при хорошем нанимателе… не беспокоясь о том, что случится с нами в следующем порту, где мы остановимся… Интересно, — помолчав, прибавил Рафик, — может ли Ли выяснить, кто еще преследует нас и почему.
   — Зачем беспокоиться о том, что уже улажено? — проговорил Калум. — Однако, друзья…
   — Однако существует, должно быть, множество техников и опытных работников, которым “Объединенные Производители” тоже стоят поперек горла, как и нам. Мы сами подберем хороших людей, чтобы начать этот проект: строителей, инженеров, экологов, медиков… — глаза Гилла сияли при мысли о столь радужных перспективах. — Мы можем выбирать самое лучшее.
   — Не говоря уж о прекрасной Джудит, — заметил Рафик, бросив быстрый взгляд на Гилла, который немедленно покраснел до кончиков ушей.
   — Ну, знаешь ли…
   — Спокойнее, Гилл; расслабься, — взяв друга за руки, проговорил Калум. — Прежде чем мы с головой уйдем во все эти планы, давайте вспомним, что есть еще одно дело, которое мы обязаны сделать.
   — Какое? — Гилл и Рафик оба обернулись к нему и воззрились на него с удивлением.
   — Выяснить, откуда взялась Акорна. Мы уже давно должны были что-то решить с этим вопросом.
   — Да, можно подумать, что у нас было так много свободного времени… — начал было Рафик, но внезапно оборвал фразу. — Такие исследования могут продлиться всю жизнь.
   — Нет — если Ли разрешит нам нанять специалиста по металлургии и даст нам возможность провести спектральный анализ звезд…
   — Что, всех?.. — от этой мысли поперхнулся даже Рафик.
   — Нет, мы можем сузить круг поисков, — ответил Калум. — Она пробыла в своей капсуле недолго — запас кислорода был исчерпан едва ли наполовину…
   — Но, может быть, она очищала воздух? — вставил Гилл.
   — Чтобы очистить воздух на нашем корабле, у нее ушло несколько недель, если ты помнишь, — ответил Калум. — Как бы то ни было, мы должны вернуться к группе астероидов “Арахиса” и начать поиски из этого квадрата галактики, постепенно расширяя зону поиска. Должно быть, ее звезда все-таки неподалеку оттуда. Кроме того, я готов биться об заклад, что кто-то из ее народа посещал Землю — иначе откуда бы взяться таким легендам?
   Гилл посмотрел на него, сдвинув брови, потом махнул рукой, отметая эту мысль.
   — Погоди-ка минутку, Гилл, — подняв палец, проговорил Рафик. — Когда старинные легенды начали рассматривать с точки зрения современной науки, выяснилось, что многие из них имеют под собой реальную основу. Возможно, легенда о единорогах действительно обязана своим рождением народу Акорны. Ты только вспомни, как красива была ее спасательная капсул — а ведь это только спасательная капсула! Они должны были освоить космос задолго до нас.
   Гилл поскреб в бороде:
   — Да, думаю, это возможно…
   — Это было бы настоящее открытие, — заявил Рафик. — Более того, — он откинулся в своем кресле, потянулся и заложил руки за голову, — я думаю, что Ли даст согласие на такие исследования.
   — По крайней мере, он относится к Акорне с уважением, — сказал Гилл. — В отличие от некоторых, — он бросил выразительный взгляд на Рафика.
   — Или в отличие от того кошмарного хирурга, который хотел вырезать ее рог, — прибавил Калум: он так и не забыл той ярости, которая охватила его при мысли, что им удалось спасти девочку по чистой случайности. Если бы они опоздали хотя бы на несколько минут… Его передернуло.
   — Значит, мы скажем об этом завтра? — спросил Рафик.
   — Послушайте-ка, давайте решим, что нам будет нужно, — предложил Гилл, — так сказать, набросаем план атаки..
   — И начнем с посещения луны? — улыбнулся Рафик.
   — В том числе, — Гилл открыл шкаф, разыскивая компьютерный терминал.
   Рафик протянул руку и положил ее на край стола. Край стола приподнялся в ту же минуту, открыв терминал такого качества, что Рафик присвистнул от восторга. Он подкатил кресло поближе и приготовился печатать.
   — Итак, с чего мы начнем?
   Когда трое мужчин составили список всего необходимого, проверили все с десяток раз и наконец сошлись на варианте, который более-менее устраивал всех, — туда входило посещение лун Кездета, поиски необходимого персонала и оборудование, нужное для исследований Калума, — они, наконец, решили, что утро вечера мудренее и легли спать.

Глава 8

   — Проснись, Яна!
   Кто-то тряс Яну, которая счастливо заснула снова, когда наступило утро, а Шири Теку так и не появился. Дверь барака была заперта, еды им никто не принес, и, выяснив это, Яна снова легла спать, справедливо полагая, что во сне будет не так хотеться есть.
   Лицо Кети было серым от страха. Яна никогда не видела ее такой — даже в те дни, когда Шири Теку напивался настолько, что видел демонов даже здесь, Наверху, начинал хлестать детей своим кнутом, крича, что выбьет из них дух Черного Старика и Флейтиста. Когда такое случалось, Кети удавалось сохранить самообладание: она помогала малышам забраться в укромные уголки и заставляла Буддха и Фаиза бросать камни, чтобы отвлечь Шири Теку, пока им всем не удалось сбежать от него. Они оказывались в безопасности, а их хозяин вскоре утихал и, завалившись прямо на землю, засыпал пьяным сном. Однажды он получила удар хлыста по лицу, который должен был остаться у нее на всю жизнь; но и тогда она не была так скована страхом, как теперь.
   — Мне нужно спрятаться, — прошептала она. — Я уже слишком большая, она точно заберет меня.
   Она подтянула наверх свой балахон, пытаясь прикрыть грудь, но балахон был слишком коротким: теперь ее грудь была закрыта, зато обнажились бедра. Буддх подобрался поближе и ущипнул ее за ягодицу, а Фаиз заорал, что видит волосы, которые растут у Кети не на голове.
   — Кто должен тебя забрать? — спросила Яна.
   — Неужели ты не слышала? Прилетает диди Бадини.
   “Диди” означало “старшая сестра”.
   — Твоя семья?..
   Но почему Кетала не хочет уйти со своей сестрой? Ничья семья еще не прилетала сюда, чтобы забрать ребенка. Только совсем малыши, такие, как Чиура, еще продолжали надеяться на это.
   Кетала попыталась засмеяться, но смех вышел пугающим, каким-то скрежещущим, как удары камня о камень.
   — О, диди Бадини — старшая сестра для всех , разве ты этого не знала? Флейтист посылает ее ночью, чтобы забирать хорошеньких детей, мальчиков и девочек, и тех девочек, которые стали слишком большими для того, чтобы таскать камни, таких, как Сурья… ты никогда не думала о том, что случилось с Сурьей?
   — Она отработала деньги и выкупила себя, — медленно проговорила Яна. — Она отправилась домой. Разве нет?
   Кетала снова рассмеялась.
   — Неужели ты действительно ничего не знаешь? Никому никогда не удавалось выкупить себя. Разве Шири Теку хоть раз показывал тебе, сколько ты зарабатываешь и сколько денег он забирает за твое содержание?
   Яна опустила голову:
   — Я плохо знаю числа.
   — Ну, а я знаю, — ответила Кетала, — и в первый же раз, когда я попросила его показать мне эти расчеты, он так ударил меня, что я отлетела к стене барака.
   Ее лицо постепенно приобретало естественный цвет, глаза сверкали; ей нравилось поучать и объяснять.
   — Во второй раз он сказал, что я должна прийти в его комнату, потому что он держит там инфокубы. Ха! У него даже нет устройства для их чтения. Он хотел показать мне кое-что совсем другое. Так что я знаю, зачем приходит диди Бадини.
   — Но ты говоришь, что она приходит ночью. А сейчас не ночь.
   — Ничего не могу поделать. Не знаю, почему на этот раз она решила прийти днем, но я слышала, что так сегодня и будет. А кроме того — зачем бы иначе Шири Теку запирать нас? Мы уже полсмены пропустили.
   Страх Кеталы передался Яне, но девочка не хотела этого показывать. Она зевнула и перевернулась на бок.
   — Ну и что? Если у меня есть возможность поспать, я ею пользуюсь… Кроме того, зачем бы диди Бадини не были нужны дети, хуже, чем здесь, нам уже не будет.
   — Не будет? Она работает на Флейтиста, дурочка!
   — Флейтист — это сказочка, которой пугают детей Внизу.
   Может быть, и нет. Но сейчас они были Наверху, хотя и оставались запертыми в бараке. Они были в царстве Ситы Рам, в царстве неба и солнца. У Флейтиста не может быть никакой власти здесь.
   — Флейтист — самый настоящий, и он забирает детей в город, в нехорошие дома. Там можно подцепить кое-что похуже грудного кашля. Ты получишь ожоги и шрамы, и, если тебя не убьют тем, что слишком часто будут делать с тобой это , у тебя отвалится нос, и ты будешь гнить изнутри, а потом тебя выкинут на улицу, и ты станешь нищей попрошайкой.
   — Откуда ты все это знаешь?
   — Я знаю, что сделал со мной Шири Теку в своей комнате, — ответила Кетала, — и я пару раз сбегала от Рам Дала, когда он хотел сделать то же самое. И в городе я тоже была, пока моя мама не умерла, а ее парень не продал меня сюда. Там нищие повсюду, а в витринах борделей — фотографии детей. Как ты думаешь, почему она выбирает самых красивых из нас? А когда девочки становятся слишком высокими, Шири Теку и другие хозяева отдают их диди Бадини… а я буду высокой. Тебе пока ничего не грозит, Яна, ты живешь на лепешках и бобовой пасте с детства, и всегда будешь тощей и маленькой. А у меня было одиннадцать лет хорошей еды, и до тех пор, пока я не попала сюда, я ходила с прямой спиной. У меня крупные кости. Я скоро не смогу работать в шахте. И ты это знаешь.
   Яна медленно кивнула. Иногда Кети застревала в узких туннелях — в тех, что вели к Третьему забою. Потому-то в последнее время она обычно и работала в Пятом. А если она еще подрастет, то не сможет пробираться и по туннелям, ведущим в Пятый…
   — Но ты не красивая, — так же медленно проговорила она. — С тех пор, как..
   Кети потерла розовый рубец, пересекавший ее правую щеку.
   — Я знаю. Но я большая. Это уже плохо. Если бы я думала, что, изуродовав свое лицо, смогу избежать внимания диди Бадини, я бы просто встала у компрессора, чтобы отлетающие кусочки камня изрезали меня. Но это не сделает меня маленькой.
   Яну охватил внезапный страх.
   — Чиура! — ее лицо горело, но рука вдруг стали ледяными. — Она не заберет…
   — Я думаю, именно потому Шири Теку и не стал стричь ее, — ответила Кетала. — Он и не собирался учить ее быть сортировщицей. Она — маленькая сладенькая девочка, особенно при том, как ты за ней ухаживаешь, умываешь ее и расчесываешь ей волосы. Он посчитал, что лучше покормить ее несколько недель, а потом продать диди Бадини. Он получит за нее много кредитов. Правда, за меня ему много не получить. Может, если я не буду на виду…
   Остального Яна не слышала. Она бросилась туда, где сидела, играя с камешками, Чиура и подняла девочку на ноги, не обращая внимания на ее возмущенные крики.
   — Давай же, давай, милая. Мы должны привести тебя в порядок, пока не пришли гости. Фаиз, дай мне свой нож.
   Фаиз выпучил глаза:
   — Кто, я? Нет у меня ножа, ничего нет!
   — Я видела, как ты прятал полоску стали, — возразила Яна. — Дай ее сюда. Когда я закончу, сможешь забрать ее.
   — Ты свихнулась, — сказал Фаиз. — Черный Старик выедает твои мозги.
   Но, порывшись в своем тряпье, он все-таки вытащил тонкую полоску металла — заточенную и блестящую с одного края, тусклую и ржавую с другого.
   Чиура заплакала, когда Яна потянула ее за волосы и начала резать ножом кудри девочки; к тому времени, как снаружи барака послышались шаги, Яна успела обкорнать Чиуре только полголовы.
   — Помоги мне, Сита Рам!
   Яна набрала в горсть грязи и размазала ее по лицу Чиуры. Слезы и сопли, смешанные с грязью, сделали маленькое личико Чиуры поистине отталкивающим. Яна втерла еще немного грязи в длинные кудри, которые не успела отрезать, плюнула ей на волосы и прикрыла грязными космами половину лица девочки. Прекрасно: теперь Чиура выглядела почти уродливой, возможно, еще хуже, чем если бы Яна успела обрезать ей все волосы. Яна сунула нож Фаизу и толкнула Чиуру в угол.
   — Сиди здесь, и чтобы ни звука! — прошипела она.
   Малышка подтянула колени к груди и осталась сидеть в углу, раскачиваясь из стороны в сторону, расширив глаза от страха. Наверное, она была до смерти напугана тем, что “мама Яна” была с ней так груба. Тем лучше: это заставит ее молчать.
   — Я дам тебе медовую конфетку, когда они уйдут, — шепотом пообещала Яна, не представляя, правда, где она возьмет такую конфету. — А теперь, Чиура, милая моя, просто молчи, ведь ты же не хочешь, чтобы тебя заметили…
   Она устроилась перед Чиурой, заслоняя ее собой.
   Раздался металлический щелчок — должно быть, это Шири Теку открывал дверь. В комнату ворвался солнечный свет. На улице был день. Яна почувствовала, как по ее спине ползет холодный пот. Ей не хотелось верить панике, охватившей Кеталу, но у Шири Теку действительно должны были быть причины не пускать их сегодня на работу. Время — это кредиты, всегда говорил он, а сегодня он потратил много времени, оставив их в бараке. Она не осознавала, сколько они просидели взаперти, пока не увидела свет солнца. Золотой прямоугольник дверного проема наполнился таким ярким сиянием, что у нее заболели глаза; она так давно работала в дневную смену, что позабыла, когда видела столько солнца. Должно быть, случилось что-то серьезное, что-то, что стоило всех этих потерянных часов работы. На мгновение Яна поверила во все те ужасы, которые говорила Кетала о диди Бадини.