Страница:
— Мистер Ли уже направляется сюда, Стражи, — жестом предложив им войти, сообщил Пал. — Не будете ли вы так добры пройти внутрь..
Дверь захлопнулась перед самым носом незадачливого торговца.
Не замечая стонов и причитаний, доносившихся из-за двери несмотря на толщину деревянных панелей, Пал любезно проводил Стражей Мира, обменивавшихся довольными взглядами, пока Акорна пыталась оторвать руки девочки от своей шеи, чтобы Джудит могла ею заняться. Девочка стонала и плакала самым отчаянным образом; можно было догадаться, что она долго была лишена внимания и ласки, и сейчас страшно боялась потерять даже те ее крупицы, которые успела дать ей Акорна.
— Вы знаете эту… это… эту личность? — спросил первый Страж: к этому времени Акорна уже успела снять шарф, так что он увидел ее рог.
— Конечно же, мы ее знаем, — твердо ответил Пал; в его голосе была такая решимость, что Стражи невольно отстранились. — Это леди Акорна, любимая подопечная мистера Дельзаки Ли, который, очевидно, хорошо известен Службе Стражей…
— Сущая правда, и он крайне щедр в отношении нашего пенсионного фонда, — поспешно проговорил второй Страж, заикаясь почти так же, как до того слуга.
— С тобой все в порядке, Акорна? — спросил Пал, за руку подводя ее к креслу. Ему показалось, что она с трудом удерживается на ногах. — Куда ты ходила? Почему они привели тебя сюда? — прошептал он.
— Я хотела побегать по траве, — слабым голоском ответила Акорна.
В этот момент в комнату вошли Рафик, Калум и Гилл: было видно, что одевались они в большой спешке.
— В чем проблема, Стражи?
— Дело в том, что эта… эта женщина сказала, что она — подопечная мистера Ли, а она попала в несколько затруднительное положение, так что мы решили проверить.
— Вы хотите сказать, что не поверили слову хорошо воспитанной девушки, которая прекрасно одета и определенно не относится к тому разряду людей, которые “попадают в истории”? — спросил Рафик; но взгляд, брошенный им на Акорну, дал девушке понять, что им еще предстоит серьезный разговор.
Акорна сделала вид, что тщательно очищает свои руки от пыли и грязи. На ее чудесной юбке тоже были пятна, но сейчас с этим ничего нельзя было поделать. Она снова закрыла голову шарфом, хотя навряд ли теперь это имело значение.
Появился Дельзаки Ли в своем инвалидном кресле; теперь в холле было полно народа.
— Акорна, дорогая моя, почему ты отправилась на прогулку без сопровождения? Несомненно, тебя проводили бы, куда ты хочешь, — обратился он к девушке; затем повернулся к Стражам. — Кордон-мастер Флик, констебль Грез — в чем проблема?
Кто-то продолжал монотонно колотить в дверь — судя по всему, ногой; под эти мерные удары кордон-мастер Флик, приятно удивленный тем, что мистер Ли помнит его имя и имя его партнера, объяснил обстоятельства дела. Поскольку камеры внешнего наблюдения засняли обоих Стражей, и их личности были немедленно установлены, только они двое и удивились прекрасной памяти мистера Ли.
Проблема была быстро разрешена. Пунджа получил ровно столько, сколько стоили его товары, причем, передавая деньги, Пал смотрел на него так, что торговец понял — с этим лучше не торговаться; получив деньги, он был немедленно отправлен восвояси. Молодой слуга появился почти мгновенно и стер отпечатки пыльных ботинок Пунджи с дорогого дерева дверей, так что когда Стражи покидали дом, успев выпить по стаканчику прохладительного, никаких следов утреннего инцидента не осталось. Они также получили некую сумму, не слишком, впрочем, большую, но достаточную для того, чтобы инцидент был “должным образом” отражен в их докладах как “возвращение домой потерянного ребенка”.
— Что на тебя нашло, Акорна? — спросил Рафик, когда Стражи отправились к своему месту службы.
— Я хотела побегать по этой прекрасной траве, — всхлипнув, ответила девушка.
— Ну, ну, успокойся, — возвратившаяся Джудит села рядом с ней. — Все в порядке, дорогая. На тебя никто не сердится. Мы просто очень расстроены тем, что ты пережила такой испуг.
— Я не была испугана, — ответила Акорна, подняв голову; ее глаза были полны раскаянья. — Я была в ярости, когда увидела, что маленького ребенка так бьют за съеденный фрукт.
Она стиснула кулаки и так сильно ударила ими по коленям, что Калум поморщился, словно удар достался ему.
— Где она? Она была так испугана, так голодна, ей было больно…
— С ней все хорошо, дорогая, — ответила Джудит. — Ее покормили — немного, потому что она ничего не ела несколько дней, и есть много было бы неразумно. Потом мы ее искупаем и уложим спать. Впрочем, — Джудит рассмеялась, и смех этот словно бы разрядил царившее в гостиной напряжение, — я подозреваю, что, как только ее животик наполнится, она уснет прежде, чем мы успеем ее вымыть.
— Так почему же ты ушла? И почему так рано? Разве ты не знала, как там может быть опасно? — настойчиво спрашивал Калум; потом прибавил, обернувшись к остальным: — Она не глупая. Я никогда не видел, чтобы человек так быстро понял основную концепцию преобразования Фурье. И я не понимаю, почему она сделала такую глупость.
— Откуда ей было знать, что Кездет опасен? — выступил на защиту девушки Гилл. — Они никогда не была ни на одной планете больше дня или двух, и всегда — с одним из нас.
— Парк был такой красивый, — сказала Акорна. — Он был похож на тот, что в моих снах…
Она понимала, что этого объяснения недостаточно. Но, может быть, они поймут: она просто не знала, выходя из дома, что парк так далеко.
— В твоих снах? — хрипло спросил мистер Ли и махнул рукой Рафику и всем остальным, призывая их к молчанию — Мужчины, оставьте ребенка в покое. Она начнет бояться вас больше, чем Кездета!
Калум и остальные расселись по местам на приличном расстоянии от Акорны, и старик снова обратился к девушке:
— Расскажи мне о своих снах… а Джудит пока нальет тебе чего-нибудь освежающего. Думаю, тебе это понадобится.
Акорна отхлебнула чего-то холодного, зеленого и терпкого, а потом рассказала им о своем сне и о том, что парк был очень похож на этот сон.
— По крайней мере, в начале, там, где он по-настоящему красив, — неловко закончила она.
— Нет, мы не будем пробовать регрессию памяти, мистер Ли, — внезапно проговорила Джудит. — Этот метод вызывает множество проблем, и не все мы еще понимаем.
— Я только на секунду подумал об этом.
— Я думаю, что ее… приключение кое-что доказало нам всем, — улыбнулась Джудит своему работодателю.
— О, конечно. Что ж, значит, все к лучшему, — наклонившись, он похлопал Акорну по руке. — Если приглядеться внимательно, нет ничего, что не несло бы в себе зерна пользы. Сейчас отдохни, а потом мы поговорим еще.
Акорна поднялась на ноги:
— Мне очень жаль, что я причинила столько беспокойства…
— Не делает ошибок тот, кто не учится, — с пониманием откликнулся мистер Ли и развернул свое кресло так, чтобы Акорна могла покинуть гостиную.
— Тебе нужна помощь, Акорна? — мягко спросила Джудит.
Та покачала головой. Она по-прежнему была расстроена, о чем говорили яснее слов ее узкие вертикальные зрачки.
— Я должна подумать. Это печально… Я никогда еще не видела таких чудовищно бедных людей.
Дельзаки Ли и Джудит проводили ее взглядами; Акорна медленно поднялась по лестнице в свои апартаменты.
— Реальность коснулась Акорны, — с тяжелым вздохом сожаления сказал Дельзаки Ли.
— Ци-линь должна знать, какова реальность, сэр, — сказала Джудит так же мягко, как до того разговаривала с Акорной.
— Жестокое пробуждение, — заметил Ли.
— Она вылечила ребенка, — прибавила Джудит. — Надеюсь, Стражи Мира этого не заметили.
— О них позаботились, — ответил Дельзаки Ли. — Их интерес был направлен в другую сторону, более полезную для них… и для нас.
— И что мы будем делать дальше?
— Встретимся с нашими горняками и обсудим “Лунный проект” — а заодно и мир снов Акорны.
Дельзаки вскоре заметил, что говорят в основном Рафик и Гилл, а Калум сосредоточен на том, что лазерной ручкой рисует в электронном блокноте звезды и вращающиеся вокруг них планеты в самых различных вариациях.
— И что же вы видите в этих рисунках, Калум Бэрд? — спросил Дельзаки, прервав беседу о преимуществе двойных куполов перед составными конструкциями.
Калум выпрямился и сделал вид, что внимательно прислушивается к разговору остальных. Рафик одарил его недовольным взглядом; Гилл был скорее удивлен его невниманием. Прошлой ночью Калум просто сыпал замечательными предложениями.
— Я думаю, сперва мы должны отыскать дом Акорны, — горячо проговорил Калум и немедленно покраснел едва ли не гуще, чем обычно Гилл.
— Но как мы можем найти то место, которое это дитя помнит только как сон? — спросил Дельзаки.
— Но она ведь что-то помнит. Я просто подумал: у каждой звезды есть свой спектр. Планеты каждой системы состоят из того же материала, что и сами звезды. Может быть, на одной больше металлов, а на другой — газов, но если знать, какие металлы входят в состав звездного вещества, можно найти и ту, которая нам нужна, — он махнул рукой куда-то вверх, — найти звезду Акорны.
Рафик покачал головой:
— В составе звездного вещества не так много отличий. В основе своей, все звезды созданы из одного вещества — по крайней мере, те, вокруг которых вращаются землеподобные планеты. С точки зрения спектрального анализа они все выглядят почти одинаково. И, разумеется, все обычные металлы в их спектре присутствуют.
— Но та капсула, в которой была Акорна, — возразил Калум, — была сделана не из обычных металлов. По крайней мере, не вся. Мы так и не выяснили состав сплава полностью, но он не похож ни на один из тех, которые делаем мы, люди, для нужд космоса и индустрии. Он легче. Прочнее, — Калум развел руками. — Я математик, а не физик. Но этот сплав стоит изучить — как вы полагаете?
— У вас есть ее спасательная капсула? — Дельзаки Ли был взволнован, пальцы его здоровой руки напряглись и замерли над панелью управления на подлокотнике кресла. — И вы не сказали об этом артефакте!..
— Ну, в конце концов, в разговоре эта тема еще не всплывала, — извиняющимся тоном проговорил Калум. — Мы всегда хотели ее исследовать…
— О, это не так сложно организовать… — Дельзаки Ли обернулся к Палу, который уже набирал код доступа, — так что в скором времени мы выясним, какую информацию можно извлечь из этого объекта.
Строго говоря, подготовка к исследованию заняла больше времени, чем предполагалось, поскольку Рафику, Калуму, Гиллу и Палу пришлось подогнать грузовик к “Ухуру” таким образом, чтобы никто не увидел, что именно они выгружают из корабля. Разумеется, транспорт, предоставленный в их распоряжение мистером Ли, был своего рода произведением искусства: случайные наблюдатели, должно быть, были потрясены его скоростью и маневренностью, так что драгоценная капсула была доставлен к месту назначения с изумительной скоростью — навряд ли кому-то удалось проследить маршрут.
Доставленная к впечатляющему зданию кубической формы, принадлежавшему одному из партнеров мистера Ли, капсула была доставлена с помощью гравитационного подъемника внутрь здания, мимо бдительных, но лишенных излишнего любопытства охранников, в зал, где и должны были проводиться исследования.
— Можете называть меня Зипом, — поприветствовав прибывших, сказал мужчина средних лет в белом халате. У него были восточные черты лица и оливковая кожа, а, судя по его акценту, он говорил на многих языках до того, как освоил интерлингву. На мизинцах у него не хватало одной фаланги; половины фаланги не хватало и на одном безымянном пальце. — Мистер Ли сказал, что у вас есть для меня задачка, Пал. Я люблю загадки.
Три горняка переглянулись: им определенно нравился стиль Зипа. Вместе с Палом они выгрузили спасательную капсулу и предоставили ее Зипу для осмотра.
— Ах! — воскликнул тот, вскинув руки в благоговейном жесте; его брови взлетели вверх, рот приоткрылся от изумления. Он обошел вокруг капсулы, опустился на колени, чтобы осмотреть ее снизу, поднялся на цыпочки, чтобы взглянуть на нее сверху… — Ах! — снова повторил он, увидев надпись. Он коснулся незнакомых букв пальцем, очерчивая каждую из них так нежно, словно это были черты лица младенца, а он сам был любящей матерью. — И вы не выяснили, известен ли этот язык?
Рафик посмотрел на Гилла и Калума; все трое пожали плечами:
— Мы горняки, а не лингвисты.
— А что с тем существом, которое занимало капсулу? Ведь в ней же кто-то был, верно? — спросил Зип. — По крайней мере, так мне дали понять. Понимаете ли, мистер Ли полностью мне доверяет. Но мне нужен хоть какой-то ключ…
— Я думал… ну… возможно.., — промямлил Калум, теряя уверенность в правильности своей первоначальной идеи.
— Мы полагали, что, если мы будем иметь представление о том, из каких металлов состоит этот сплав, мы сможем использовать метод спектрального анализа, чтобы найти те звезды, спутники которых с наибольшей вероятностью содержат такие же металлы, — проговорил Пал, вежливо кивнув временно утратившему дар речи Калуму.
— Сомнительно, — кратко ответил Зип, после чего повторил те же аргументы, что несколько раньше — Рафик.
— Значит, мы ничего не можем сделать? — Калум выглядел крайне огорченным.
— Вот как это получается, что ему ты поверил, а мне — нет? — поинтересовался Рафик.
— Я не говорил, что ничего нельзя сделать, — Зип одарил их суровым взглядом. — Вы должны слушать более внимательно, если хотите стать настоящими учеными. Тот подход, который вы предложили, навряд ли приведет к успеху… но есть другие вещи, с которыми мы вполне можем поиграть. Космология сделала некоторый шаг вперед с тех пор, когда мы располагали только обсерваториями, расположенными на поверхности планеты, — он тихо фыркнул. — Вы когда-нибудь слышали об эпсилон-В-тестировании? О выделении планетарных излучений? Не рассказывайте мне, как именно я должен делать свою работу, — он похлопал по капсуле, погладил ее ладонью. — Ну, ладно, джентльмены: эта загадка достаточно сложна сама по себе, чтобы я тратил время на поиски отпирающего механизма.
— Мы не хотели, — сладким голосом проговорил Калум, — мешать эксперту.
— Но мы готовы к сотрудничеству. Верно, Калум? — Рафик протянул руку и продемонстрировал, каким образом открывается капсула.
— Ах! — Зип снова всплеснул руками, в восхищении разглядывая внутреннее устройство капсулы. Он ощупал, кажется, каждый дюйм внутренней поверхности капсулы; остальные четверо следили за его действиями, но, в конце концов заскучав, начали переминаться с ноги на ногу. Наконец, Рафик тихо покашлял, и Зип прервал исследование. — О, да. Это не та задача, которую можно решить на ходу. Идите, — он махнул рукой, отпуская их, второй рукой продолжая ощупывать мягкий материал того ложа, на котором когда-то спала маленькая Акорна. — Когда я обнаружу что-либо интересное, я составлю отчет. Передайте мои заверения в глубочайшем уважении мистеру Ли, — прибавил он, обращаясь к Палу, и тут же повернулся ко всей четверка спиной.
Они прошли несколько постов охраны и наконец добрались до крыши, где их ожидал их грузовик.
— Хм, мне казалось, его регистрационный номер был 87-99-20-DS, — заметил Калум. — И, если он не был синим, то я слеп от рождения.
— Я чувствую запах свежей краски, — проговорил Гилл, когда они приблизились к машине.
— Машина того же типа, — сказал Рафик, поскольку не заметил ни ее первоначального цвета, ни номера.
— Небольшая предосторожность, которая может оказаться полезной — а может, и нет, — открывая дверцу, ответил Пал. — Краска уже высохла.
Озадаченный Калум полез внутрь. Гилл хмурился, но Рафику Дельзаки Ли начинал нравиться все больше и больше. Осторожный человек. И предусмотрительный.
Как и предсказывала Джудит, девочка, которую спасла Акорна, заснула еще до того, как закончила есть, сжимая в кулачке кусочек хлеба — так крепко, что его невозможно было вытащить из грязного кулачка, разве что окончательно раскрошив.
— Может быть, нам ее вымыть губкой, пока она спит? — предложила Джудит, однако Акорна с негодованием отвергла эту идею.
— Пусть спит! Она, должно быть, очень устала, бедная малышка. Я ее выкупаю, когда она проснется.
Остаток утра Акорна провела рядом со спящей девочкой, наблюдая за тем, как тихо поднимается и опускается ее грудь под легким одеялом, которым укрыла ее Джудит. Она действительно была грязной, но это было поправимо; слишком худой — но это исправит хорошая пища. Синяки и царапины, которые малышка получила от уличной ватаги, медленно исчезали от прикосновений рога Акорны: на их месте оставалась здоровая кожа и плоть.
“Она же только ребенок! — возмущенно думала Акорна. — Почему о ней никто не заботится?”
Она не осознала, что произнесла эти слова вслух, пока ей не ответил Пал Кендоро.
— Теперь заботится, — сказал он. — Это делаешь ты.
Он безмолвно наблюдал за Акорной уже некоторое время, завороженный вниманием Акорны к спящему ребенку и выражением нежности на ее лице, когда она касалась своим рогом ран девочки. Некоторым людям, подумал он, эта сцена показалась бы странной и неправдоподобной. Для него это было самым совершенным выражением материнской любви, какое он когда-либо видел. И неважно было, что Акорна принадлежит к другому виду, что, возможно, у нее никогда не будет детей, если они не сумеют найти ее дом, что эти дети, если они все-таки и появятся на свет, будут физически сильно отличаться от голодной нищенки, которую Акорна подобрала на улицах Восточного Келталана. В том, что она делала, были видны узы любви, связывающие ее с этой малышкой.
— Но как же можно было оставить ее, обрекая на голод? — Акорна отбросила с правой стороны лица девочки спутанные грязные пряди волос. С левой стороны головы волосы были грубо обрезаны. — Кто-то же должен у нее быть!
— Не думаю, что ее оставили, — сказал Пал. — Она — красивый ребенок. Судя по тому, как были обрезаны ее волосы, кто-то пытался сделать так, чтобы она выглядела уродливо. Возможно, именно этот человек и помог ей бежать.
— А почему плохо быть красивой? И от чего она должна была убегать?
Пал вздохнул и приготовился повторить лекцию Дельзаки Ли о системе детского труда на Кездете, о рабстве о похищениях и “найме” детей. То, что Ли рассказал Акорне и трем ее “опекунам”, возможно, не было ею воспринято за один раз. Калум долго превозносил способность Акорны усваивать математические и астрономические теории, но, возможно, факты, вызывающие эмоции, воспринимались ею совсем по-другому…
— На Кездете много детей, за которыми никто не присматривает, — начал он. — Некоторые из них — сироты, некоторые — дети с других планет, которые оказались не нужны родителям и которых привезли сюда для работы в рудниках и на фабриках; некоторых покупают у их родителей для той же работы. Если они не работают, им остается только голодать на улице, — он нахмурился. — Но она выглядит слишком маленькой для того, чтобы убежать самой. Обычно убегают дети постарше, у которых хватает решимости и ума, чтобы придумать план побега. Может быть, когда она проснется, мы узнаем о ней побольше — по крайней мере, выясним, где она работала.
— Но мы же не отправим ее назад! — воскликнула Акорна, рукой заслоняя спящую малышку.
— Нет. Мы не отправим ее назад. И если… — Пал хотел было сказать, что если девочку выследят ее бывшие хозяева, Дельзаки Ли обязательно выкупит ее, но решил не упоминать о такой возможности, осознав ту инстинктивную силу, с которой Акорна защищала девочку.
— Если что?
— Если мы узнаем ее имя, — сымпровизировал Пал, — то, возможно, найдем и ее родителей. Может быть, ее ищут.
Он сам сомневался в такой возможности: большинство детей в работной системе Кездета попадали туда именно потому, что их родители были слишком бедны и не имели иного выхода, кроме как продавать своих детей. Но он сознавал, что ради Акорны хочет попытаться представить положение этого ребенка в более выгодном свете.
Зрачки Акорны сжались, но она глубоко вздохнула и усилием воли снова заставила их расшириться.
— Да, — печально проговорила она, — всем потерянным детям хочется думать, что родители ищут их. Если эта малышка проделала не слишком большой путь, возможно, ее родителей удастся найти…
Пал готов был откусить себе язык: как он мог сделать такую глупость, как мог забыть, хотя бы на минуту, что Акорна — тоже найденыш, и что она не знает даже, где живет ее народ, не говоря уж о родителях? Ничего странного, что она приняла такое участие в малышке. Он замялся, пытаясь подобрать какие-нибудь слова извинения, которые не усилят боль Акорны, но тут малышка проснулась, и это определенно спасло его.
— Мама! — заплакала девочка и оттолкнула Акорну, пытавшуюся утешить ее. — Мама Яна! Чиура хочет Маму Яну.
— Вот видишь, — сказал Пал, подхватив сопротивляющуюся девочку и унося ее в ванную, пока Акорна еще не успела понять, как решительно отвергла ее малышка, — она знает свое имя и имя своей матери. У нас уже успехи.
Большая часть их успехов в последующие полчаса заключалась в расплескивании огромных количеств теплой воды по коврам, занавескам и по ним самим. Наконец, Чиура успокоилась, утомленная истерическими всхлипываниями, и теперь сидела тихо, трогая поверхность воды и рассматривая мыльные пузыри. Пал воспользовался моментом затишья и начал мягко расспрашивать Чиуру. Знает ли она, как попала в город? На скиммере? Кто вел скиммер? Почему она оказалась одна? Где она была до того, как попала в город?
Чиура оживленно болтала, перескакивая с темы на тему, а Пал пытался разобраться в ее рассказе и подбрасывал ей все новые вопросы, всегда переходя на другую тему, когда по лицу девочки становилось заметно, что вопросы огорчают ее. Акорна завернула Чиуру в полотенце, усадила к себе на колени и постаралась расчесать длинные кудри, которые удалось отмыть от грязи только с третьего раза. Чиура рассказывала, что скиммер вел “плохой человек”,и что они прилетели из “плохого места”… и что Акорна дергает ее за волосы, и что она хочет, чтобы мама Яна пришла сейчас!
— Бесполезно, — в отчаянье проговорила Акорна.
— О, я бы так не сказал, — возразил Пал. — Ты недостаточно знаешь о Кездете, чтобы отыскать подсказки в ее рассказе, но я уже понял, где она была до того, как попала в город… и почему она бродила по улицам одна.
Пал начал подозревать правду еще когда Акорна отмыла девочку, и он увидел, как красива девочка-найденыш.
— Кети сказала , — снова подала голос Чиура. — Сказала, пока она занимает диди Бадини — бежать, бежать и прятаться. Был маленький огонь, — она задумалась. — Может, большой огонь. Диди Бадини злилась, но Чиура спряталась тихо-тихо под вонючими мешками, — по ее щеке скатилась слезинка, — диди Бадини ударила Кети, но Кети не сказала. Потом Кети прыгнула на диди Бадини, и они катались и совсем перепачкались, а Чиура побежала — долго, далеко. Потерялась. Чиура плохая?
— Нет, милая, — ответила Акорна, прижимая девочку к себе и целуя ее спутанные кудряшки. — Кто бы ни была эта диди Бадини, она вовсе не похожа на хорошего человека, и я уверена, что Кети не захотела бы, чтобы ты вернулась к ней.
— Видишь, — заметил Пал, — мы уже кое-что узнали. Все не так безнадежно, как кажется. И мне бы хотелось встретиться с этой Кети, — прибавил он. — Любой, кто поджигает публичный дом, чтобы помочь ребенку бежать…
— Безнадежно? О — но я имела в виду ее волосы, — объяснила Акорна, демонстрируя спутанные кудряшки девочки, похожие на крысиное гнездо. — Их придется остричь.
— Все равно это пришлось бы сделать, — заметил Пал, — чтобы ее голова выглядела одинаково с обеих сторон. Или ты хотела бы, чтобы она выглядела как клоун?
Акорна заставила себя улыбнуться. Чиура подпрыгивала на ее колене и выкрикивала: “Кло-ун! Кло-ун!” — пока оба взрослых не рассмеялись. Палу удалось отложить рассказ о том, что он понял из слов Чиуры, до тех пор, пока, опустошив миску сладких пирожков и фасоли, малышка снова не заснула.
— Имя диди Бадини абсолютно все проясняет, — заговорил он. — “диди” буквально означает “старшая сестра” на языке Кездета, но на сленге детей Кездета это слово означает женщину, которая поставляет молодых девушке для… хм… — он покраснел под немигающим взглядом больших серебряных глаз Акорны. — Для аморальных целей, — наконец поспешно договорил он.
— Ты хочешь сказать — для того, чтобы мужчины могли совершать с ними половой акт? — спокойно перевела Акорна и прибавила, заметив выражение удивления на лице Пала: — У Калума, Рафика и Гилла большое собрание видеокубов, и я просмотрела большую часть — не только интерактивные обучающие кубы. Не думаю, что мне полагалось знать об остальных, но иногда, когда они все работали вне корабля, а руды для обогащения еще не было, мне было очень скучно. Те видеокубы, которые Калум прятал у себя, тоже были скучными, — задумчиво прибавила она. — Не понимаю, почему кому-то хочется делать такие неудобные и недостойные вещи, причем снова и снова! Правда, из “Энциклопедии” я узнала, что это необходимо для рождения детей. И все-таки некоторые актеры в этих видеозаписях относились к своей работе с большим энтузиазмом…
— Энтузиазм развивается по мере… м-м… созревания, — сказал Пал, мысленно сделав заметку, что надо бы рассказать горнякам о несколько более обширном, чем они предполагали, образовании Акорны. Затем ему пришлось объяснять Акорне, что да, некоторые мужчины испытывают такой энтузиазм, что готовы платить женщинам, дабы те стали их партнерами в этом недостойном занятии — а некоторые так извращены, что предпочитают использовать очень юных девушек.
Дверь захлопнулась перед самым носом незадачливого торговца.
Не замечая стонов и причитаний, доносившихся из-за двери несмотря на толщину деревянных панелей, Пал любезно проводил Стражей Мира, обменивавшихся довольными взглядами, пока Акорна пыталась оторвать руки девочки от своей шеи, чтобы Джудит могла ею заняться. Девочка стонала и плакала самым отчаянным образом; можно было догадаться, что она долго была лишена внимания и ласки, и сейчас страшно боялась потерять даже те ее крупицы, которые успела дать ей Акорна.
— Вы знаете эту… это… эту личность? — спросил первый Страж: к этому времени Акорна уже успела снять шарф, так что он увидел ее рог.
— Конечно же, мы ее знаем, — твердо ответил Пал; в его голосе была такая решимость, что Стражи невольно отстранились. — Это леди Акорна, любимая подопечная мистера Дельзаки Ли, который, очевидно, хорошо известен Службе Стражей…
— Сущая правда, и он крайне щедр в отношении нашего пенсионного фонда, — поспешно проговорил второй Страж, заикаясь почти так же, как до того слуга.
— С тобой все в порядке, Акорна? — спросил Пал, за руку подводя ее к креслу. Ему показалось, что она с трудом удерживается на ногах. — Куда ты ходила? Почему они привели тебя сюда? — прошептал он.
— Я хотела побегать по траве, — слабым голоском ответила Акорна.
В этот момент в комнату вошли Рафик, Калум и Гилл: было видно, что одевались они в большой спешке.
— В чем проблема, Стражи?
— Дело в том, что эта… эта женщина сказала, что она — подопечная мистера Ли, а она попала в несколько затруднительное положение, так что мы решили проверить.
— Вы хотите сказать, что не поверили слову хорошо воспитанной девушки, которая прекрасно одета и определенно не относится к тому разряду людей, которые “попадают в истории”? — спросил Рафик; но взгляд, брошенный им на Акорну, дал девушке понять, что им еще предстоит серьезный разговор.
Акорна сделала вид, что тщательно очищает свои руки от пыли и грязи. На ее чудесной юбке тоже были пятна, но сейчас с этим ничего нельзя было поделать. Она снова закрыла голову шарфом, хотя навряд ли теперь это имело значение.
Появился Дельзаки Ли в своем инвалидном кресле; теперь в холле было полно народа.
— Акорна, дорогая моя, почему ты отправилась на прогулку без сопровождения? Несомненно, тебя проводили бы, куда ты хочешь, — обратился он к девушке; затем повернулся к Стражам. — Кордон-мастер Флик, констебль Грез — в чем проблема?
Кто-то продолжал монотонно колотить в дверь — судя по всему, ногой; под эти мерные удары кордон-мастер Флик, приятно удивленный тем, что мистер Ли помнит его имя и имя его партнера, объяснил обстоятельства дела. Поскольку камеры внешнего наблюдения засняли обоих Стражей, и их личности были немедленно установлены, только они двое и удивились прекрасной памяти мистера Ли.
Проблема была быстро разрешена. Пунджа получил ровно столько, сколько стоили его товары, причем, передавая деньги, Пал смотрел на него так, что торговец понял — с этим лучше не торговаться; получив деньги, он был немедленно отправлен восвояси. Молодой слуга появился почти мгновенно и стер отпечатки пыльных ботинок Пунджи с дорогого дерева дверей, так что когда Стражи покидали дом, успев выпить по стаканчику прохладительного, никаких следов утреннего инцидента не осталось. Они также получили некую сумму, не слишком, впрочем, большую, но достаточную для того, чтобы инцидент был “должным образом” отражен в их докладах как “возвращение домой потерянного ребенка”.
— Что на тебя нашло, Акорна? — спросил Рафик, когда Стражи отправились к своему месту службы.
— Я хотела побегать по этой прекрасной траве, — всхлипнув, ответила девушка.
— Ну, ну, успокойся, — возвратившаяся Джудит села рядом с ней. — Все в порядке, дорогая. На тебя никто не сердится. Мы просто очень расстроены тем, что ты пережила такой испуг.
— Я не была испугана, — ответила Акорна, подняв голову; ее глаза были полны раскаянья. — Я была в ярости, когда увидела, что маленького ребенка так бьют за съеденный фрукт.
Она стиснула кулаки и так сильно ударила ими по коленям, что Калум поморщился, словно удар достался ему.
— Где она? Она была так испугана, так голодна, ей было больно…
— С ней все хорошо, дорогая, — ответила Джудит. — Ее покормили — немного, потому что она ничего не ела несколько дней, и есть много было бы неразумно. Потом мы ее искупаем и уложим спать. Впрочем, — Джудит рассмеялась, и смех этот словно бы разрядил царившее в гостиной напряжение, — я подозреваю, что, как только ее животик наполнится, она уснет прежде, чем мы успеем ее вымыть.
— Так почему же ты ушла? И почему так рано? Разве ты не знала, как там может быть опасно? — настойчиво спрашивал Калум; потом прибавил, обернувшись к остальным: — Она не глупая. Я никогда не видел, чтобы человек так быстро понял основную концепцию преобразования Фурье. И я не понимаю, почему она сделала такую глупость.
— Откуда ей было знать, что Кездет опасен? — выступил на защиту девушки Гилл. — Они никогда не была ни на одной планете больше дня или двух, и всегда — с одним из нас.
— Парк был такой красивый, — сказала Акорна. — Он был похож на тот, что в моих снах…
Она понимала, что этого объяснения недостаточно. Но, может быть, они поймут: она просто не знала, выходя из дома, что парк так далеко.
— В твоих снах? — хрипло спросил мистер Ли и махнул рукой Рафику и всем остальным, призывая их к молчанию — Мужчины, оставьте ребенка в покое. Она начнет бояться вас больше, чем Кездета!
Калум и остальные расселись по местам на приличном расстоянии от Акорны, и старик снова обратился к девушке:
— Расскажи мне о своих снах… а Джудит пока нальет тебе чего-нибудь освежающего. Думаю, тебе это понадобится.
Акорна отхлебнула чего-то холодного, зеленого и терпкого, а потом рассказала им о своем сне и о том, что парк был очень похож на этот сон.
— По крайней мере, в начале, там, где он по-настоящему красив, — неловко закончила она.
— Нет, мы не будем пробовать регрессию памяти, мистер Ли, — внезапно проговорила Джудит. — Этот метод вызывает множество проблем, и не все мы еще понимаем.
— Я только на секунду подумал об этом.
— Я думаю, что ее… приключение кое-что доказало нам всем, — улыбнулась Джудит своему работодателю.
— О, конечно. Что ж, значит, все к лучшему, — наклонившись, он похлопал Акорну по руке. — Если приглядеться внимательно, нет ничего, что не несло бы в себе зерна пользы. Сейчас отдохни, а потом мы поговорим еще.
Акорна поднялась на ноги:
— Мне очень жаль, что я причинила столько беспокойства…
— Не делает ошибок тот, кто не учится, — с пониманием откликнулся мистер Ли и развернул свое кресло так, чтобы Акорна могла покинуть гостиную.
— Тебе нужна помощь, Акорна? — мягко спросила Джудит.
Та покачала головой. Она по-прежнему была расстроена, о чем говорили яснее слов ее узкие вертикальные зрачки.
— Я должна подумать. Это печально… Я никогда еще не видела таких чудовищно бедных людей.
Дельзаки Ли и Джудит проводили ее взглядами; Акорна медленно поднялась по лестнице в свои апартаменты.
— Реальность коснулась Акорны, — с тяжелым вздохом сожаления сказал Дельзаки Ли.
— Ци-линь должна знать, какова реальность, сэр, — сказала Джудит так же мягко, как до того разговаривала с Акорной.
— Жестокое пробуждение, — заметил Ли.
— Она вылечила ребенка, — прибавила Джудит. — Надеюсь, Стражи Мира этого не заметили.
— О них позаботились, — ответил Дельзаки Ли. — Их интерес был направлен в другую сторону, более полезную для них… и для нас.
— И что мы будем делать дальше?
— Встретимся с нашими горняками и обсудим “Лунный проект” — а заодно и мир снов Акорны.
Дельзаки вскоре заметил, что говорят в основном Рафик и Гилл, а Калум сосредоточен на том, что лазерной ручкой рисует в электронном блокноте звезды и вращающиеся вокруг них планеты в самых различных вариациях.
— И что же вы видите в этих рисунках, Калум Бэрд? — спросил Дельзаки, прервав беседу о преимуществе двойных куполов перед составными конструкциями.
Калум выпрямился и сделал вид, что внимательно прислушивается к разговору остальных. Рафик одарил его недовольным взглядом; Гилл был скорее удивлен его невниманием. Прошлой ночью Калум просто сыпал замечательными предложениями.
— Я думаю, сперва мы должны отыскать дом Акорны, — горячо проговорил Калум и немедленно покраснел едва ли не гуще, чем обычно Гилл.
— Но как мы можем найти то место, которое это дитя помнит только как сон? — спросил Дельзаки.
— Но она ведь что-то помнит. Я просто подумал: у каждой звезды есть свой спектр. Планеты каждой системы состоят из того же материала, что и сами звезды. Может быть, на одной больше металлов, а на другой — газов, но если знать, какие металлы входят в состав звездного вещества, можно найти и ту, которая нам нужна, — он махнул рукой куда-то вверх, — найти звезду Акорны.
Рафик покачал головой:
— В составе звездного вещества не так много отличий. В основе своей, все звезды созданы из одного вещества — по крайней мере, те, вокруг которых вращаются землеподобные планеты. С точки зрения спектрального анализа они все выглядят почти одинаково. И, разумеется, все обычные металлы в их спектре присутствуют.
— Но та капсула, в которой была Акорна, — возразил Калум, — была сделана не из обычных металлов. По крайней мере, не вся. Мы так и не выяснили состав сплава полностью, но он не похож ни на один из тех, которые делаем мы, люди, для нужд космоса и индустрии. Он легче. Прочнее, — Калум развел руками. — Я математик, а не физик. Но этот сплав стоит изучить — как вы полагаете?
— У вас есть ее спасательная капсула? — Дельзаки Ли был взволнован, пальцы его здоровой руки напряглись и замерли над панелью управления на подлокотнике кресла. — И вы не сказали об этом артефакте!..
— Ну, в конце концов, в разговоре эта тема еще не всплывала, — извиняющимся тоном проговорил Калум. — Мы всегда хотели ее исследовать…
— О, это не так сложно организовать… — Дельзаки Ли обернулся к Палу, который уже набирал код доступа, — так что в скором времени мы выясним, какую информацию можно извлечь из этого объекта.
Строго говоря, подготовка к исследованию заняла больше времени, чем предполагалось, поскольку Рафику, Калуму, Гиллу и Палу пришлось подогнать грузовик к “Ухуру” таким образом, чтобы никто не увидел, что именно они выгружают из корабля. Разумеется, транспорт, предоставленный в их распоряжение мистером Ли, был своего рода произведением искусства: случайные наблюдатели, должно быть, были потрясены его скоростью и маневренностью, так что драгоценная капсула была доставлен к месту назначения с изумительной скоростью — навряд ли кому-то удалось проследить маршрут.
Доставленная к впечатляющему зданию кубической формы, принадлежавшему одному из партнеров мистера Ли, капсула была доставлена с помощью гравитационного подъемника внутрь здания, мимо бдительных, но лишенных излишнего любопытства охранников, в зал, где и должны были проводиться исследования.
— Можете называть меня Зипом, — поприветствовав прибывших, сказал мужчина средних лет в белом халате. У него были восточные черты лица и оливковая кожа, а, судя по его акценту, он говорил на многих языках до того, как освоил интерлингву. На мизинцах у него не хватало одной фаланги; половины фаланги не хватало и на одном безымянном пальце. — Мистер Ли сказал, что у вас есть для меня задачка, Пал. Я люблю загадки.
Три горняка переглянулись: им определенно нравился стиль Зипа. Вместе с Палом они выгрузили спасательную капсулу и предоставили ее Зипу для осмотра.
— Ах! — воскликнул тот, вскинув руки в благоговейном жесте; его брови взлетели вверх, рот приоткрылся от изумления. Он обошел вокруг капсулы, опустился на колени, чтобы осмотреть ее снизу, поднялся на цыпочки, чтобы взглянуть на нее сверху… — Ах! — снова повторил он, увидев надпись. Он коснулся незнакомых букв пальцем, очерчивая каждую из них так нежно, словно это были черты лица младенца, а он сам был любящей матерью. — И вы не выяснили, известен ли этот язык?
Рафик посмотрел на Гилла и Калума; все трое пожали плечами:
— Мы горняки, а не лингвисты.
— А что с тем существом, которое занимало капсулу? Ведь в ней же кто-то был, верно? — спросил Зип. — По крайней мере, так мне дали понять. Понимаете ли, мистер Ли полностью мне доверяет. Но мне нужен хоть какой-то ключ…
— Я думал… ну… возможно.., — промямлил Калум, теряя уверенность в правильности своей первоначальной идеи.
— Мы полагали, что, если мы будем иметь представление о том, из каких металлов состоит этот сплав, мы сможем использовать метод спектрального анализа, чтобы найти те звезды, спутники которых с наибольшей вероятностью содержат такие же металлы, — проговорил Пал, вежливо кивнув временно утратившему дар речи Калуму.
— Сомнительно, — кратко ответил Зип, после чего повторил те же аргументы, что несколько раньше — Рафик.
— Значит, мы ничего не можем сделать? — Калум выглядел крайне огорченным.
— Вот как это получается, что ему ты поверил, а мне — нет? — поинтересовался Рафик.
— Я не говорил, что ничего нельзя сделать, — Зип одарил их суровым взглядом. — Вы должны слушать более внимательно, если хотите стать настоящими учеными. Тот подход, который вы предложили, навряд ли приведет к успеху… но есть другие вещи, с которыми мы вполне можем поиграть. Космология сделала некоторый шаг вперед с тех пор, когда мы располагали только обсерваториями, расположенными на поверхности планеты, — он тихо фыркнул. — Вы когда-нибудь слышали об эпсилон-В-тестировании? О выделении планетарных излучений? Не рассказывайте мне, как именно я должен делать свою работу, — он похлопал по капсуле, погладил ее ладонью. — Ну, ладно, джентльмены: эта загадка достаточно сложна сама по себе, чтобы я тратил время на поиски отпирающего механизма.
— Мы не хотели, — сладким голосом проговорил Калум, — мешать эксперту.
— Но мы готовы к сотрудничеству. Верно, Калум? — Рафик протянул руку и продемонстрировал, каким образом открывается капсула.
— Ах! — Зип снова всплеснул руками, в восхищении разглядывая внутреннее устройство капсулы. Он ощупал, кажется, каждый дюйм внутренней поверхности капсулы; остальные четверо следили за его действиями, но, в конце концов заскучав, начали переминаться с ноги на ногу. Наконец, Рафик тихо покашлял, и Зип прервал исследование. — О, да. Это не та задача, которую можно решить на ходу. Идите, — он махнул рукой, отпуская их, второй рукой продолжая ощупывать мягкий материал того ложа, на котором когда-то спала маленькая Акорна. — Когда я обнаружу что-либо интересное, я составлю отчет. Передайте мои заверения в глубочайшем уважении мистеру Ли, — прибавил он, обращаясь к Палу, и тут же повернулся ко всей четверка спиной.
Они прошли несколько постов охраны и наконец добрались до крыши, где их ожидал их грузовик.
— Хм, мне казалось, его регистрационный номер был 87-99-20-DS, — заметил Калум. — И, если он не был синим, то я слеп от рождения.
— Я чувствую запах свежей краски, — проговорил Гилл, когда они приблизились к машине.
— Машина того же типа, — сказал Рафик, поскольку не заметил ни ее первоначального цвета, ни номера.
— Небольшая предосторожность, которая может оказаться полезной — а может, и нет, — открывая дверцу, ответил Пал. — Краска уже высохла.
Озадаченный Калум полез внутрь. Гилл хмурился, но Рафику Дельзаки Ли начинал нравиться все больше и больше. Осторожный человек. И предусмотрительный.
Как и предсказывала Джудит, девочка, которую спасла Акорна, заснула еще до того, как закончила есть, сжимая в кулачке кусочек хлеба — так крепко, что его невозможно было вытащить из грязного кулачка, разве что окончательно раскрошив.
— Может быть, нам ее вымыть губкой, пока она спит? — предложила Джудит, однако Акорна с негодованием отвергла эту идею.
— Пусть спит! Она, должно быть, очень устала, бедная малышка. Я ее выкупаю, когда она проснется.
Остаток утра Акорна провела рядом со спящей девочкой, наблюдая за тем, как тихо поднимается и опускается ее грудь под легким одеялом, которым укрыла ее Джудит. Она действительно была грязной, но это было поправимо; слишком худой — но это исправит хорошая пища. Синяки и царапины, которые малышка получила от уличной ватаги, медленно исчезали от прикосновений рога Акорны: на их месте оставалась здоровая кожа и плоть.
“Она же только ребенок! — возмущенно думала Акорна. — Почему о ней никто не заботится?”
Она не осознала, что произнесла эти слова вслух, пока ей не ответил Пал Кендоро.
— Теперь заботится, — сказал он. — Это делаешь ты.
Он безмолвно наблюдал за Акорной уже некоторое время, завороженный вниманием Акорны к спящему ребенку и выражением нежности на ее лице, когда она касалась своим рогом ран девочки. Некоторым людям, подумал он, эта сцена показалась бы странной и неправдоподобной. Для него это было самым совершенным выражением материнской любви, какое он когда-либо видел. И неважно было, что Акорна принадлежит к другому виду, что, возможно, у нее никогда не будет детей, если они не сумеют найти ее дом, что эти дети, если они все-таки и появятся на свет, будут физически сильно отличаться от голодной нищенки, которую Акорна подобрала на улицах Восточного Келталана. В том, что она делала, были видны узы любви, связывающие ее с этой малышкой.
— Но как же можно было оставить ее, обрекая на голод? — Акорна отбросила с правой стороны лица девочки спутанные грязные пряди волос. С левой стороны головы волосы были грубо обрезаны. — Кто-то же должен у нее быть!
— Не думаю, что ее оставили, — сказал Пал. — Она — красивый ребенок. Судя по тому, как были обрезаны ее волосы, кто-то пытался сделать так, чтобы она выглядела уродливо. Возможно, именно этот человек и помог ей бежать.
— А почему плохо быть красивой? И от чего она должна была убегать?
Пал вздохнул и приготовился повторить лекцию Дельзаки Ли о системе детского труда на Кездете, о рабстве о похищениях и “найме” детей. То, что Ли рассказал Акорне и трем ее “опекунам”, возможно, не было ею воспринято за один раз. Калум долго превозносил способность Акорны усваивать математические и астрономические теории, но, возможно, факты, вызывающие эмоции, воспринимались ею совсем по-другому…
— На Кездете много детей, за которыми никто не присматривает, — начал он. — Некоторые из них — сироты, некоторые — дети с других планет, которые оказались не нужны родителям и которых привезли сюда для работы в рудниках и на фабриках; некоторых покупают у их родителей для той же работы. Если они не работают, им остается только голодать на улице, — он нахмурился. — Но она выглядит слишком маленькой для того, чтобы убежать самой. Обычно убегают дети постарше, у которых хватает решимости и ума, чтобы придумать план побега. Может быть, когда она проснется, мы узнаем о ней побольше — по крайней мере, выясним, где она работала.
— Но мы же не отправим ее назад! — воскликнула Акорна, рукой заслоняя спящую малышку.
— Нет. Мы не отправим ее назад. И если… — Пал хотел было сказать, что если девочку выследят ее бывшие хозяева, Дельзаки Ли обязательно выкупит ее, но решил не упоминать о такой возможности, осознав ту инстинктивную силу, с которой Акорна защищала девочку.
— Если что?
— Если мы узнаем ее имя, — сымпровизировал Пал, — то, возможно, найдем и ее родителей. Может быть, ее ищут.
Он сам сомневался в такой возможности: большинство детей в работной системе Кездета попадали туда именно потому, что их родители были слишком бедны и не имели иного выхода, кроме как продавать своих детей. Но он сознавал, что ради Акорны хочет попытаться представить положение этого ребенка в более выгодном свете.
Зрачки Акорны сжались, но она глубоко вздохнула и усилием воли снова заставила их расшириться.
— Да, — печально проговорила она, — всем потерянным детям хочется думать, что родители ищут их. Если эта малышка проделала не слишком большой путь, возможно, ее родителей удастся найти…
Пал готов был откусить себе язык: как он мог сделать такую глупость, как мог забыть, хотя бы на минуту, что Акорна — тоже найденыш, и что она не знает даже, где живет ее народ, не говоря уж о родителях? Ничего странного, что она приняла такое участие в малышке. Он замялся, пытаясь подобрать какие-нибудь слова извинения, которые не усилят боль Акорны, но тут малышка проснулась, и это определенно спасло его.
— Мама! — заплакала девочка и оттолкнула Акорну, пытавшуюся утешить ее. — Мама Яна! Чиура хочет Маму Яну.
— Вот видишь, — сказал Пал, подхватив сопротивляющуюся девочку и унося ее в ванную, пока Акорна еще не успела понять, как решительно отвергла ее малышка, — она знает свое имя и имя своей матери. У нас уже успехи.
Большая часть их успехов в последующие полчаса заключалась в расплескивании огромных количеств теплой воды по коврам, занавескам и по ним самим. Наконец, Чиура успокоилась, утомленная истерическими всхлипываниями, и теперь сидела тихо, трогая поверхность воды и рассматривая мыльные пузыри. Пал воспользовался моментом затишья и начал мягко расспрашивать Чиуру. Знает ли она, как попала в город? На скиммере? Кто вел скиммер? Почему она оказалась одна? Где она была до того, как попала в город?
Чиура оживленно болтала, перескакивая с темы на тему, а Пал пытался разобраться в ее рассказе и подбрасывал ей все новые вопросы, всегда переходя на другую тему, когда по лицу девочки становилось заметно, что вопросы огорчают ее. Акорна завернула Чиуру в полотенце, усадила к себе на колени и постаралась расчесать длинные кудри, которые удалось отмыть от грязи только с третьего раза. Чиура рассказывала, что скиммер вел “плохой человек”,и что они прилетели из “плохого места”… и что Акорна дергает ее за волосы, и что она хочет, чтобы мама Яна пришла сейчас!
— Бесполезно, — в отчаянье проговорила Акорна.
— О, я бы так не сказал, — возразил Пал. — Ты недостаточно знаешь о Кездете, чтобы отыскать подсказки в ее рассказе, но я уже понял, где она была до того, как попала в город… и почему она бродила по улицам одна.
Пал начал подозревать правду еще когда Акорна отмыла девочку, и он увидел, как красива девочка-найденыш.
— Кети сказала , — снова подала голос Чиура. — Сказала, пока она занимает диди Бадини — бежать, бежать и прятаться. Был маленький огонь, — она задумалась. — Может, большой огонь. Диди Бадини злилась, но Чиура спряталась тихо-тихо под вонючими мешками, — по ее щеке скатилась слезинка, — диди Бадини ударила Кети, но Кети не сказала. Потом Кети прыгнула на диди Бадини, и они катались и совсем перепачкались, а Чиура побежала — долго, далеко. Потерялась. Чиура плохая?
— Нет, милая, — ответила Акорна, прижимая девочку к себе и целуя ее спутанные кудряшки. — Кто бы ни была эта диди Бадини, она вовсе не похожа на хорошего человека, и я уверена, что Кети не захотела бы, чтобы ты вернулась к ней.
— Видишь, — заметил Пал, — мы уже кое-что узнали. Все не так безнадежно, как кажется. И мне бы хотелось встретиться с этой Кети, — прибавил он. — Любой, кто поджигает публичный дом, чтобы помочь ребенку бежать…
— Безнадежно? О — но я имела в виду ее волосы, — объяснила Акорна, демонстрируя спутанные кудряшки девочки, похожие на крысиное гнездо. — Их придется остричь.
— Все равно это пришлось бы сделать, — заметил Пал, — чтобы ее голова выглядела одинаково с обеих сторон. Или ты хотела бы, чтобы она выглядела как клоун?
Акорна заставила себя улыбнуться. Чиура подпрыгивала на ее колене и выкрикивала: “Кло-ун! Кло-ун!” — пока оба взрослых не рассмеялись. Палу удалось отложить рассказ о том, что он понял из слов Чиуры, до тех пор, пока, опустошив миску сладких пирожков и фасоли, малышка снова не заснула.
— Имя диди Бадини абсолютно все проясняет, — заговорил он. — “диди” буквально означает “старшая сестра” на языке Кездета, но на сленге детей Кездета это слово означает женщину, которая поставляет молодых девушке для… хм… — он покраснел под немигающим взглядом больших серебряных глаз Акорны. — Для аморальных целей, — наконец поспешно договорил он.
— Ты хочешь сказать — для того, чтобы мужчины могли совершать с ними половой акт? — спокойно перевела Акорна и прибавила, заметив выражение удивления на лице Пала: — У Калума, Рафика и Гилла большое собрание видеокубов, и я просмотрела большую часть — не только интерактивные обучающие кубы. Не думаю, что мне полагалось знать об остальных, но иногда, когда они все работали вне корабля, а руды для обогащения еще не было, мне было очень скучно. Те видеокубы, которые Калум прятал у себя, тоже были скучными, — задумчиво прибавила она. — Не понимаю, почему кому-то хочется делать такие неудобные и недостойные вещи, причем снова и снова! Правда, из “Энциклопедии” я узнала, что это необходимо для рождения детей. И все-таки некоторые актеры в этих видеозаписях относились к своей работе с большим энтузиазмом…
— Энтузиазм развивается по мере… м-м… созревания, — сказал Пал, мысленно сделав заметку, что надо бы рассказать горнякам о несколько более обширном, чем они предполагали, образовании Акорны. Затем ему пришлось объяснять Акорне, что да, некоторые мужчины испытывают такой энтузиазм, что готовы платить женщинам, дабы те стали их партнерами в этом недостойном занятии — а некоторые так извращены, что предпочитают использовать очень юных девушек.