Страница:
- Я не понимаю, о чем вы говорите, сэр. - Лицо его потемнело, он с
трудом сохранял вежливость. - Я позвоню в дом.
Он зашел в будку, снял телефонную трубку и нажал на кнопку. Тяжелые
ворота медленно и беззвучно раскрылись.
- Осталось только встретить ров и опускную решетку, - пробормотал
Яблонски, когда мы медленно двинулись вперед. - Приглядывает за двумястами
восемьюдесятью пятью миллионами этот старый генерал - электрические
заборы, патрули, собаки и прочее. Да, леди?
Она промолчала. Мы проезжали мимо большого гаража на четыре машины,
построенного в виде навеса без дверей, и я увидел, что не ошибался насчет
автомобилей - в гараже стояло два "роллс-ройса": один песочного цвета, а
другой цвета вороненой стали. Кроме них в гараже стоял еще "кадиллак",
наверное, для поездок по магазинам.
Яблонски снова заговорил: - Старый идиот в маскарадном костюме,
англичанишка. Где вы подобрали этого маменькиного сынка?
- Хотела бы я посмотреть, как бы вы сказали ему это без пистолета в
руке, - тихо ответила девушка. - Он работает у нас уже три года. Девять
месяцев назад трое в масках устроили нам аварию. В машине находились
только Кеннеди и я. Эти в масках были вооружены. Один мертв, а двое других
до сих пор в тюрьме.
- Удачливый маменькин сынок, - пробурчал Яблонски и надолго замолчал.
Узкая и длинная, с массой поворотов асфальтированная подъездная
дорога была с обеих сторон густо засажена деревьями. Небольшие ветви
вечнозеленых виргинских дубов и свисающие пучки испанского бородатого мха
царапали крышу и борта машины. Внезапно деревья расступились, и в свете
фар мы увидели за построенной уступами гранитной балюстрадой и усыпанной
гравием террасой дом генерала.
"Обычный фамильный дом", - сказала девушка. Только на семью человек
из пятидесяти. Он был выстроен в колониальном стиле еще до Гражданской
войны, с огромным двухэтажным портиком на колоннах, интересной ломаной
крышей и таким количеством окон, что мойщику, похоже, приходилось
работать, не покладая рук, круглый год. Над входом висели два старомодных
каретных фонаря с мощными электрическими лампами. Под ними стояли члены
комитета по организации торжественной встречи.
Я не думал, что нас будут встречать подобным образом, -
подсознательно ожидал, что нас встретит дворецкий и с почтением и
церемониями проводит в библиотеку, где перед потрескивающим огнем камина
будет сидеть и потягивать скотч генерал. Что, если хорошенько
поразмыслить, довольно глупо. Когда с нетерпением ждете возвращения
попавшей в беду дочери и зазвенит дверной звонок, вы не станете потягивать
виски, если вы хотя бы наполовину человек. Шофер предупредил их - отсюда и
комитет по организации торжественной встречи.
Дворецкий тоже присутствовал. Он спустился по ступеням портика с
огромным зонтом в руках. Он вовсе не напоминал дворецкого - пальто слишком
тесно облегало его, как это было популярно у гангстеров времен запрета на
продажу спиртных напитков, а лицо его никоим образом не портило этого
впечатления. Он казался двоюродным братом Валентино - телохранителя из
зала суда, - а может, и более близким родственником. У пего был даже такой
же сломанный нос. Странный вкус у генерала в отношении дворецких, особенно
по сравнению с его выбором шофера.
Но дворецкий оказался достаточно вежливым, по крайней мере до тех пор
пока не увидел, кто сидит за рулем, а когда увидел, он обошел машину
спереди и довел Мери Рутвен под зонтом до портика, где она бросилась в
объятия своего отца и повисла у него на шее. Яблонски и мне пришлось идти
под дождем. Мы вымокли, но никого это, похоже, не волновало.
К тому времени девушка уже оставила папину шею в покое, и я
хорошенько рассмотрел его. Это был чрезвычайно высокий, худой, но не
слишком, человек в серебристо-белом льняном костюме. Цвет костюма хорошо
сочетался с цветом его волос. Вытянутое худощавое лицо похоже на лицо
Авраама Линкольна. Почти половину лица закрывали пышные усы и борода. Блэр
Рутвен не производил впечатления крупного бизнесмена, но с его 285
миллионами долларов он в этом и не нуждался.
- Прошу вас, джентльмены, - вежливо пригласил генерал. Мне стало
интересно, включил ли он меня в число трех мужчин, стоявших в тени
портика. Это казалось маловероятным, но я все равно двинулся внутрь дома.
У меня не было другого выбора, и не только потому, что ствол маузера
Яблонски упирался мне в поясницу, но и потому, что другой мужчина, который
только что вышел из тени, тоже держал в руке пистолет. Толпой мы пошли по
огромному залитому светом канделябров холлу с мозаичным паркетным полом,
по широкому коридору и вошли в большую комнату. Как бы то ни было, насчет
комнаты я не ошибся: это была библиотека с ярко горевшим камином. Слегка
маслянистый запах переплетов тонко выделанной кожи приятно смешивался с
ароматом дорогих сигар "Корона" и первоклассного шотландского виски. Я
заметил, что здесь не было никого, кто курил бы сигары. Стены, не занятые
книжными полками, были выложены панелями из полированного вяза. Кресло и
канапе, обитые темной золотистой кожей и плюшем "мокет", шторы из
переливчатой золотистой ткани, ковер бронзового цвета во весь пол... Его
ворсинки при сильном сквозняке будут колыхаться и перекатываться волнами,
как пшеница летом под ветерком. Колесики кресел настолько глубоко
погрузились в ковер, что их почти не было видно.
- Виски, мистер... Как вас? - спросил генерал Яблонски.
- Яблонски. Ничего не имею против, генерал, выпью, пока я здесь жду.
- Ждете чего, мистер Яблонски? - генерал Рутвен тихо задал свой
вопрос приятным голосом. Когда на вашем счету 285 миллионов долларов, то
необязательно орать, чтобы вас услышали.
- Шутить изволите? - Яблонски сказал это таким же спокойным и тихим
голосом, как и генерал. - Небольшую бумажку, генерал, с вашей подписью
внизу, на пятьдесят тысяч зелененьких.
- Да, конечно.
Генерал, казалось, был удивлен тем, что Яблонски подумал, будто ему
необходимо напомнить о соглашении. Он подошел к каминной доске и достал
из-под пресс-папье желтый банковский чек.
- Вот он, осталось только вписать имя получателя. - Мне показалось,
что он слегка улыбнулся, - утверждать это наверняка мешала его пышная
растительность. - Вы не волнуйтесь, я не позвоню в банк и не попрошу не
принимать этот чек. Это не мой способ ведения дел.
- Я знаю, генерал.
- И моя дочь мне много дороже этой суммы денег. Я должен
поблагодарить вас, сэр, что вы привезли ее сюда.
- Ага.
Яблонски взял чек, внимательно изучил его и посмотрел на Рутвена: -
Вы ошиблись, генерал, - протяжно произнес он. - Я просил пятьдесят тысяч,
а здесь написано "семьдесят".
- Все правильно, - Рутвен наклонил голову и посмотрел на меня. - Я
предложил премию в десять тысяч долларов за информацию об этом человеке. Я
также считаю себя морально обязанным выплатить пять тысяч, обещанных
властями, и намного проще выписать один чек на всю сумму сразу. Вы не
согласны с этим?
- А еще пять тысяч?
- А это за ваше беспокойство и то удовольствие, которое я получу,
когда лично передам этого человека властям. - И снова я не был уверен:
улыбался он или нет. - Как вы понимаете, мне позволительны прихоти.
- Ваши удовольствия - мои удовольствия, генерал. В таком случае я
поеду. Вы уверены, что сможете справиться с ним? Он - крутой парень,
быстрый и хитрый.
- У меня есть люди, которые справятся с ним.
Ясно, что генерал не имел в виду дворецкого и другого слугу в форме.
Он нажал на кнопку звонка и, когда в двери показался человек, похожий на
лакея, сказал: - Попросите мистера Вайленда и мистера Ройала зайти.
Хорошо, Флетчер?
- А почему бы вам самому не позвать их, генерал? - Я считал себя
центральной фигурой в этой маленькой компании, но они не обращали на меня
никакого внимания, поэтому я решил сам заявить о себе. Я наклонился к
стоявшей на столике около камина вазе с искусственными цветами и вытащил
из нее хорошо спрятанный микрофон.
- В этой комнате есть "клопы". Сто против одного, что ваши друзья
слышали каждое слово. Для миллионера и человека высшего общества у вас,
Рутвен, странные привычки. - Я замолчал и устало посмотрел на троицу,
которая только что появилась в дверях. - И еще более странные друзья.
Я выразился не совсем точно. Первый человек из этой троицы отлично
смотрелся среди этой роскоши. Среднего роста, среднего телосложения,
одетый в прекрасно сшитый смокинг, он курил сигару в руку длиной. Это был
тот запах дорогой сигары, который я почуял, как только вошел в библиотеку.
Ему было слегка за пятьдесят, черные волосы на висках чуть тронуты
сединой. В глаза бросались аккуратно подстриженные черные, как смоль, усы
на гладком, без морщин, сильно загорелом лице. Идеальный для Голливуда
актер на роль высокопоставленного чиновника с учтивыми манерами и до ужаса
компетентного. И только когда появлялась возможность рассмотреть его глаза
и черты лица вблизи, становилось ясно, что он крепок и физически и
психически и что это жесткий человек, чего вы никогда не увидите на
экране. С ним следовало быть поосторожней.
Второй был более оригинален. Трудно сказать, что сделало его таким.
Он носил красивый серый фланелевый костюм, белую рубашку и серый галстук.
Рост - чуть ниже среднего, плотное телосложение, бледное лицо и
прилизанные волосы почти такого же цвета, что и у Мери Рутвен. Только
внимательно приглядевшись, начинаешь понимать, что оригинальным его делало
не то, чем он располагал, а то, чего у него не было. Я еще не встречал
таких ничего не выражающих лиц и таких пустых глаз.
О третьем нельзя было сказать, что он оригинален. Он смотрелся в этой
библиотеке так, как Моцарт - в рок-клубе. Это был молодой человек лет
двадцати-двадцати двух, высокий, тощий, с лицом бледным, как у покойника,
и угольно-черными глазами. Взгляд его беспокойно перебегал с одного лица
на другое, подобно тому, как осенним вечером мечется блуждающий огонек. Я
не заметил, в чем он был одет, видел лишь его лицо - лицо законченного
наркомана. Отнимите у него белый порошок хотя бы на сутки, и он будет
корчиться так, будто его поджаривают сто чертей.
- Входите, мистер Вайленд, - обратился генерал к человеку с сигарой,
и я в который раз пожалел, что так сложно разобраться в выражении лица
старого Рутвена. Он кивнул на меня: - Это - Толбот, которого разыскивают,
а это - мистер Яблонски, который привез его сюда.
- Рад познакомиться с вами, мистер Яблонски. - Вайленд дружелюбно
улыбнулся и протянул руку. - Я главный инженер по организации добычи
нефти.
Как же, он такой же инженер, как я - президент Соединенных Штатов.
Вайленд кивнул на человека в сером костюме: - Это мистер Ройал.
- Мистер Яблонски! Мистер Яблонски! - не произнес, а прошипел человек
с остановившимся взглядом. Его рука скользнула под пиджак, и, должен
признать, сделал он это быстро. Пистолет дрожал в его руке. Одно за другим
он произнес несколько непечатных слов, а глаза его стали безумными. - Я
ждал этого момента два долгих года. Черт побери, Ройал! Зачем...
- Здесь молодая леди, Ларри.
Могу поклясться, что он не засовывал руку под пиджак или в карман
брюк, но в его руке тускло блеснул металл - он ударил стволом по запястью
Ларри и тот выронил свой пистолет на стол. Никогда я не видел такой
ловкости рук.
- Мы знаем мистера Яблонски, - голос Ройала был на удивление певучим
и нежным. - По крайней мере Ларри и я, не так ли, Ларри? Когда-то Ларри
отсидел шесть месяцев по обвинению в употреблении наркотиков, и посадил
его Яблонски.
- Яблонски? Посадил?... - начал было генерал.
- Яблонски, - улыбнулся Ройал, - лейтенант Герман Яблонски из отдела
по расследованию убийств нью-йоркской полиции.
Да, вот это была тишина. Мертвая тишина. Первым нарушил ее генерал.
Холодно посмотрев на человека в смокинге, он потребовал объяснений: - Это
возмутительно, Вайленд. Вы приводите в мой дом человека, который не только
наркоман и вооружен, но и отсидел в тюрьме. А что касается присутствия
здесь полицейского, то следовало проинформировать меня...
- Успокойтесь, генерал, - тихо и без всякого удивления произнес
Ройал. - Я был не совсем точен, следовало сказать: бывший лейтенант. В
свое время самый способный парень в ФБР - сначала занимался наркотиками,
затем - убийствами. Больше арестов и убежденности в их необходимости, чем
у любого другого полицейского в восточной части Штатов. Но ты
поскользнулся, Яблонски, не так ли?
Яблонски ничего не ответил, и на его лице ничего не отразилось, но
это не означало, что он сейчас не прокручивал в голове различные варианты.
На моем лице тоже ничего не отразилось, но я напряженно думал. Думал, как
бы сбежать. Слуг генерал отпустил, а все присутствующие, казалось,
потеряли ко мне интерес. Как бы невзначай я огляделся: я ошибся - в
комнате находился еще кое-кто, не потерявший интереса ко мне. В коридоре с
внешней стороны двери стоял Валентино, мой знакомый по залу суда, и его
интерес ко мне более чем восполнял отсутствие интереса ко мне у
находившихся в библиотеке. Меня порадовало, что он носил правую руку на
повязке. Большой палец руки он засунул в карман пальто, но как ни огромен
мог быть этот палец, вряд ли он бы так оттопыривал карман. Ему просто
безумно хотелось посмотреть, как я попытаюсь сбежать.
- Яблонски был центральной фигурой самого крупного после войны
полицейского скандала, который разразился в Нью-Йорке, - продолжал Ройал.
- Ни с того, ни с сего в его округе случилось множество убийств, и важных
убийств, а Яблонски хлопал ушами. Все знали, что за убийствами стояла
банда, которая платила полиции. Все знали, кроме Яблонски. Все, что
Яблонски знал, - это то, что он получает десять штук, чтобы смотреть куда
угодно, но только не в нужную сторону. Но врагов в полиции у него было
больше, чем вне ее, и они накрыли его. Полтора года назад. Целую неделю
тогда его имя не сходило со страниц газет. Помните, мистер Вайленд?
- Теперь вспомнил, - кивнул Вайленд. - Шестьдесят тысяч уплыли, а
полиции не удалось и цента заполучить. Кажется, он получил три года.
- И через полтора года уже на свободе, - закончил Ройал. -
Перепрыгнули через стену, Яблонски?
- Выпущен досрочно за примерное поведение, - невозмутимо ответил
Яблонски. - И снова добропорядочный гражданин, чего нельзя сказать о вас,
Ройал. И вы наняли этого человека, генерал?
- Я не понимаю...
- Если бы вы поняли, это обошлось бы вам в лишние сто долларов. Сто
долларов обычно берет Ройал со своих работодателей на венок для своих
жертв. Очень красивый венок. Или цены уже поднялись, Ройал? Кого ты теперь
щупаешь?
Никто ничего не сказал.
- На Ройала заведены учетные карточки в половине штатов, генерал.
Никто не схватил его за руку, но все о нем все знают. Наемный убийца номер
один в Штатах. Он берет много, но никогда еще никто из его клиентов
обратно не возвращался. Действует на свой страх и риск, но его услуги
пользуются бешеным спросом среди разного рода людей, и не только потому,
что он еще никогда не подводил, но и потому, что в его кодексе поведения
есть пункт о том, что он никогда не трогает того, кто когда-либо
пользовался его услугами. Куча людей спит спокойно лишь потому, что знают:
они занесены в список неприкасаемых. - Ладонью, больше смахивающей на
лопату, Яблонски потер щетину на щеке. - Интересно, за кем он сейчас
охотится? Не за вами ли, генерал?
Впервые генерал проявил свои эмоции. Даже борода и усы не смогли
скрыть того, как сузились его глаза, сжались губы и слегка побледнели
щеки. Медленно облизнул он пересохшие губы и посмотрел на Вайленда: - Вы
знали что-нибудь об этом? Что здесь правда?
- Яблонски просто плетет, что на ум придет, - заметил Вайленд. -
Отправьте их в другую комнату, генерал. Нам надо поговорить.
Рутвен кивнул, и Вайленд глянул на Ройала. Тот улыбнулся и сказал: -
Пошли. Оставь пистолет здесь, Яблонски.
- А если не оставлю?
- Ты еще не получил деньги по чеку, - уклончиво ответил Ройал.
Я был прав - они все слышали.
Яблонски положил свой пистолет на стол. У Ройала пистолета в руке не
было. При той скорости, с какой он выхватывал пистолет, это было бы
излишним. Наркоман Ларри подошел ко мне сзади и ткнул стволом пистолета по
почкам с такой силой, что я застонал от боли. Никто ничего не сказал,
поэтому пришлось сказать мне: - Попробуй это сделать еще раз, "наркота", и
врачам придется целый день чинить твое лицо.
Он снова, и вдвое сильнее, ткнул мне по почкам, и, когда я повернулся
к нему, он оказался слишком быстрым - стволом ударил меня по лицу,
разорвав щеку, затем отскочил фута на четыре и направил пистолет мне в
пах. Его бегающие сумасшедшие глаза и отвратительная улыбка приглашали
меня броситься на него. Я стер со щеки выступившую кровь, повернулся и
вышел из библиотеки.
Валентино ждал меня с пистолетом в руке. К тому времени, когда Ройал
лениво вышел из библиотеки, закрыл за собой дверь и остановил Валентино
единственным произнесенным словом, я не мог двигаться. Бедро у меня
нормальное, оно служило мне верой и правдой долгие годы, но сделано оно не
из дуба, а тяжелые ботинки у Валентино были с накладками на мысках. Мне
очень не везло в эту ночь. Яблонски помог мне доковылять до соседней
комнаты. Я остановился в дверях, оглянулся на ухмылявшегося Валентино и на
Ларри и занес их обоих в свой маленький черный список.
Мы провели в этой комнате около десяти минут. Яблонски и я сидели,
наркоман прохаживался с пистолетом в руке, надеясь, что я пошевелю хотя бы
бровью. Ройал небрежно облокотился на стол. Все молчали. Потом пришел
дворецкий и сообщил, что генерал хочет видеть нас. Мы все пошли обратно.
Валентино снова стоял там же, но мне удалось войти в библиотеку, не
получив пинка. Возможно, он отбил ногу, но я знал, что это не так - Ройал
приказал ему отдохнуть, а Ройал своих приказаний дважды не повторял.
С того времени, как мы покинули библиотеку, обстановка несколько
изменилась. Девушка все так же сидела на стуле у камина, наклонив голову,
и огонь бросал блики на ее косы цвета спелой ржи, но Вайленд и генерал
вели себя непринужденно, спокойно, с доверием друг к другу, а генерал даже
улыбался. На столе лежало несколько газет, и я подумал, не имеют ли эти
газеты с крупными заголовками на первых полосах "Разыскиваемый убийца убил
констебля и ранил шерифа" и моими портретами, на которых я был красивее,
чем в жизни, отношения к возникшему между ними доверию. Как бы подчеркивая
изменения в обстановке, в библиотеку вошел лакей, неся поднос со
стаканами, графином и сифоном с содовой. Это был молодой человек, но
двигался он волоча ноги так, будто они налиты свинцом, и поставил поднос
на стол с таким трудом, что, казалось, можно было слышать скрип его
суставов. У него был плохой цвет лица. Я глянул в сторону, затем снова
посмотрел на него и равнодушно отвернулся, надеясь, что на моем лице не
отразилось то, что я внезапно понял.
Они явно читали книги по этикету: лакей и дворецкий точно знали, что
делать. Лакей принес напитки, а дворецкий обнес ими присутствовавших. Он
предложил девушке "шерри", каждому из четырех мужчин, подчеркнуто обойдя
"наркоту", виски и остановился передо мной. Я посмотрел на его волосатые
запястья, затем на его перебитый нос, затем на генерала. Генерал кивнул,
поэтому я посмотрел на серебряный поднос. Гордость говорила "нет", а
великолепный аромат янтарной жидкости, налитой из треугольной бутылки,
говорил "да", но гордости пришлось выдержать голод, мокрую одежду и побои,
поэтому аромат победил. Я взял стакан и глянул через него на генерала: -
Последний стаканчик для осужденного, да, генерал?
- Пока не осужденного. - Он поднял свой стакан. - Ваше здоровье,
Толбот.
- Очень остроумно, - насмешливо произнес я. - Как это делается во
Флориде, генерал? Травят цианидом или поджаривают на стульчике?
- Ваше здоровье, - повторил он. - Вы не осуждены и, может быть,
никогда не будете осуждены. У меня к вам предложение, Толбот.
Я осторожно опустился на стул. Ботинок Валентино, должно быть,
повредил какой-то нерв, и мышца бедра непроизвольно дергалась. Я показал
на газеты: - Я так понимаю, что вы читали газеты, генерал, в курсе всего,
что случилось сегодня, и знаете обо мне все. Какое предложение может
сделать такой человек, как вы, такому человеку, как я?
- Весьма привлекательное. В обмен на маленькую услугу, которую, я
надеюсь, вы мне окажете, предлагаю вам жизнь.
- Достаточно хорошее предложение. А что это за маленькая услуга,
генерал?
- Сейчас я не могу сказать вам об этом - сообщу, скажем, через
тридцать шесть часов. Как вы считаете, Вайленд?
- Думаю, к тому времени мы все узнаем, - огласился Вайленд.
Всякий раз, когда я смотрел на него, он все меньше и меньше напоминал
инженера. Затянувшись своей "Короной", он глянул на меня: - Ты принимаешь
предложение генерала?
- Не придуривайтссь. Что еще мне остается?! А что будет после работы,
какой бы она ни была?
- Вам дадут все бумаги и паспорт и отправят в какую-нибудь
латиноамериканскую страну, где вам нечего будет бояться, - ответил
генерал. - У меня есть связи.
Черта с два получу я бумаги и отправлюсь в Латинскую Америку. Я
получу пару бетонных блоков и отправлюсь прямиком на дно Мексиканского
залива.
- А если я не соглашусь, то тогда, конечно...
- Если ты не согласишься, то всех присутствующих здесь обуяет высокое
чувство гражданской ответственности, и они передадут тебя копам", -
язвительно прервал меня Яблонски. - Все попахивает царством небесным.
Зачем ты нужен генералу? Он может нанять практически любого человека. И
главное, зачем ему убийца в бегах? Чем, черт возьми, ты можешь быть ему
полезен? Зачем ему помогать разыскиваемому убийце избежать наказания? - Он
задумчиво отхлебнул виски. - Генерал Блзр Рутвен, высоконравственный столп
общества Новой Англии, самый известный после Рокфеллеров благотворитель с
высочайшими помыслами. Нет, это воняет. Вы плывете по какой-то темной и
грязной воде, генерал. Очень темной и очень грязной. И гребете, утонув в
пей по уши. Бог знает, какова ваша ставка в этой игре. Она должна быть
фантастической. - Он покачал головой. - Никогда в это не поверил бы.
- Я еще ни разу в жизни сознательно и без принуждения не совершил
ничего дурного, - твердо заявил генерал.
- Боже! - воскликнул Яблонски. Он помолчал несколько секунд, а затем
вдруг сказал: - Ну что же, спасибо за выпивку, генерал. Будьте осторожны.
Я же возьму свою шляпу и чек и, пожалуй, отправлюсь восвояси. В вашем чеке
моя пенсия.
Я не заметил, кто дал сигнал, - возможно, Вайленд. И снова не
заметил, как пистолет оказался в руке Ройала. Но я увидел сам пистолет.
Заметил его и Яблонски. Это был маленький плоский автоматический пистолет
с коротким стволом, по размерам даже меньше отобранного у меня шерифом
"лилипута". Но, возможно, у Ройала был глаз и точность охотника на белок и
в более мощном пистолете он не нуждался - огромная дырка в груди от пули
тяжелого кольта не делает человека более мертвым, чем маленькая от пули
22-го калибра.
Яблонски задумчиво посмотрел на пистолет: - Вы предпочли бы, генерал,
чтобы я остался?
- Уберите этот чертов пистолет, - рявкнул генерал. - Яблонски на
нашей стороне. По крайней мере я надеюсь, что это так. Да, я предпочел бы,
чтобы вы остались. Но никто не заставит вас остаться, если вы сами этого
не захотите.
- А что может заставить меня захотеть? - вопросил Яблонски всю
компанию. - Возможно, то, что генерал, который еще ни разу в своей жизни
сознательно не совершил ничего дурного, собирается отложить выплаты по
чеку? Или, может быть, собирается вообще порвать его?
Генерал вдруг отвел глаза, и это подтвердило догадку Яблонски. В
разговор мягко вступил Вайленд: - Это займет два дня, самое большое - три,
Яблонски. Кроме того, ты получаешь большую кучу денег почти ни за что.
Все, что мы просим тебя сделать, - это приглядеть за Толботом, пока он не
сделает того, чего мы от него хотим.
Яблонски кивнул: - Понимаю, Ройал не опустится до того, чтобы стать
телохранителем. Он заботится о людях как-то раз и навсегда. Тот головорез
в дверях, дворецкий и наш маленький друг Ларри с ним не справятся. Толбот
сделает их всех сразу. Вам Толбот, должно быть, позарез нужен, да?
- Он нужен нам, - спокойно ответил Вайленд. - А из того, что нам
сообщила мисс Рутвен и что знает о тебе Ройал, мы делаем вывод, что ты
можешь справиться с ним. И твои деньги в безопасности.
- Угу. А скажите-ка мне, кто я - пленник, присматривающий за
пленником, или вольный человек?
- Ты же слышал, что сказал генерал, - ответил Вайленд. - Ты свободный
человек. Но если ты решишь отлучиться, то запри его или свяжи так, чтобы
он не смог удрать.
- Семьдесят тысяч долларов за то, чтобы покараулить? - мрачно
произнес Яблонски. - Да он в таком же надежном месте, как золото в
Форт-Ноксе. - Я заметил, как Ройал и Вайленд быстро переглянулись, а
Яблонски тем временем продолжал: - Но я весьма беспокоюсь о семидесяти
тысячах: если кто-нибудь узнает, что Толбот находится здесь, то я не
получу этих денег. С моим-то прошлым я получу лишь десять лет тюрьмы за
то, что препятствовал отправлению правосудия и оказал помощь
разыскиваемому убийце. - Он внимательно посмотрел на Вайленда и генерала и
вкрадчиво поинтересовался: - Какие у меня гарантии, что в этом доме никто
трудом сохранял вежливость. - Я позвоню в дом.
Он зашел в будку, снял телефонную трубку и нажал на кнопку. Тяжелые
ворота медленно и беззвучно раскрылись.
- Осталось только встретить ров и опускную решетку, - пробормотал
Яблонски, когда мы медленно двинулись вперед. - Приглядывает за двумястами
восемьюдесятью пятью миллионами этот старый генерал - электрические
заборы, патрули, собаки и прочее. Да, леди?
Она промолчала. Мы проезжали мимо большого гаража на четыре машины,
построенного в виде навеса без дверей, и я увидел, что не ошибался насчет
автомобилей - в гараже стояло два "роллс-ройса": один песочного цвета, а
другой цвета вороненой стали. Кроме них в гараже стоял еще "кадиллак",
наверное, для поездок по магазинам.
Яблонски снова заговорил: - Старый идиот в маскарадном костюме,
англичанишка. Где вы подобрали этого маменькиного сынка?
- Хотела бы я посмотреть, как бы вы сказали ему это без пистолета в
руке, - тихо ответила девушка. - Он работает у нас уже три года. Девять
месяцев назад трое в масках устроили нам аварию. В машине находились
только Кеннеди и я. Эти в масках были вооружены. Один мертв, а двое других
до сих пор в тюрьме.
- Удачливый маменькин сынок, - пробурчал Яблонски и надолго замолчал.
Узкая и длинная, с массой поворотов асфальтированная подъездная
дорога была с обеих сторон густо засажена деревьями. Небольшие ветви
вечнозеленых виргинских дубов и свисающие пучки испанского бородатого мха
царапали крышу и борта машины. Внезапно деревья расступились, и в свете
фар мы увидели за построенной уступами гранитной балюстрадой и усыпанной
гравием террасой дом генерала.
"Обычный фамильный дом", - сказала девушка. Только на семью человек
из пятидесяти. Он был выстроен в колониальном стиле еще до Гражданской
войны, с огромным двухэтажным портиком на колоннах, интересной ломаной
крышей и таким количеством окон, что мойщику, похоже, приходилось
работать, не покладая рук, круглый год. Над входом висели два старомодных
каретных фонаря с мощными электрическими лампами. Под ними стояли члены
комитета по организации торжественной встречи.
Я не думал, что нас будут встречать подобным образом, -
подсознательно ожидал, что нас встретит дворецкий и с почтением и
церемониями проводит в библиотеку, где перед потрескивающим огнем камина
будет сидеть и потягивать скотч генерал. Что, если хорошенько
поразмыслить, довольно глупо. Когда с нетерпением ждете возвращения
попавшей в беду дочери и зазвенит дверной звонок, вы не станете потягивать
виски, если вы хотя бы наполовину человек. Шофер предупредил их - отсюда и
комитет по организации торжественной встречи.
Дворецкий тоже присутствовал. Он спустился по ступеням портика с
огромным зонтом в руках. Он вовсе не напоминал дворецкого - пальто слишком
тесно облегало его, как это было популярно у гангстеров времен запрета на
продажу спиртных напитков, а лицо его никоим образом не портило этого
впечатления. Он казался двоюродным братом Валентино - телохранителя из
зала суда, - а может, и более близким родственником. У пего был даже такой
же сломанный нос. Странный вкус у генерала в отношении дворецких, особенно
по сравнению с его выбором шофера.
Но дворецкий оказался достаточно вежливым, по крайней мере до тех пор
пока не увидел, кто сидит за рулем, а когда увидел, он обошел машину
спереди и довел Мери Рутвен под зонтом до портика, где она бросилась в
объятия своего отца и повисла у него на шее. Яблонски и мне пришлось идти
под дождем. Мы вымокли, но никого это, похоже, не волновало.
К тому времени девушка уже оставила папину шею в покое, и я
хорошенько рассмотрел его. Это был чрезвычайно высокий, худой, но не
слишком, человек в серебристо-белом льняном костюме. Цвет костюма хорошо
сочетался с цветом его волос. Вытянутое худощавое лицо похоже на лицо
Авраама Линкольна. Почти половину лица закрывали пышные усы и борода. Блэр
Рутвен не производил впечатления крупного бизнесмена, но с его 285
миллионами долларов он в этом и не нуждался.
- Прошу вас, джентльмены, - вежливо пригласил генерал. Мне стало
интересно, включил ли он меня в число трех мужчин, стоявших в тени
портика. Это казалось маловероятным, но я все равно двинулся внутрь дома.
У меня не было другого выбора, и не только потому, что ствол маузера
Яблонски упирался мне в поясницу, но и потому, что другой мужчина, который
только что вышел из тени, тоже держал в руке пистолет. Толпой мы пошли по
огромному залитому светом канделябров холлу с мозаичным паркетным полом,
по широкому коридору и вошли в большую комнату. Как бы то ни было, насчет
комнаты я не ошибся: это была библиотека с ярко горевшим камином. Слегка
маслянистый запах переплетов тонко выделанной кожи приятно смешивался с
ароматом дорогих сигар "Корона" и первоклассного шотландского виски. Я
заметил, что здесь не было никого, кто курил бы сигары. Стены, не занятые
книжными полками, были выложены панелями из полированного вяза. Кресло и
канапе, обитые темной золотистой кожей и плюшем "мокет", шторы из
переливчатой золотистой ткани, ковер бронзового цвета во весь пол... Его
ворсинки при сильном сквозняке будут колыхаться и перекатываться волнами,
как пшеница летом под ветерком. Колесики кресел настолько глубоко
погрузились в ковер, что их почти не было видно.
- Виски, мистер... Как вас? - спросил генерал Яблонски.
- Яблонски. Ничего не имею против, генерал, выпью, пока я здесь жду.
- Ждете чего, мистер Яблонски? - генерал Рутвен тихо задал свой
вопрос приятным голосом. Когда на вашем счету 285 миллионов долларов, то
необязательно орать, чтобы вас услышали.
- Шутить изволите? - Яблонски сказал это таким же спокойным и тихим
голосом, как и генерал. - Небольшую бумажку, генерал, с вашей подписью
внизу, на пятьдесят тысяч зелененьких.
- Да, конечно.
Генерал, казалось, был удивлен тем, что Яблонски подумал, будто ему
необходимо напомнить о соглашении. Он подошел к каминной доске и достал
из-под пресс-папье желтый банковский чек.
- Вот он, осталось только вписать имя получателя. - Мне показалось,
что он слегка улыбнулся, - утверждать это наверняка мешала его пышная
растительность. - Вы не волнуйтесь, я не позвоню в банк и не попрошу не
принимать этот чек. Это не мой способ ведения дел.
- Я знаю, генерал.
- И моя дочь мне много дороже этой суммы денег. Я должен
поблагодарить вас, сэр, что вы привезли ее сюда.
- Ага.
Яблонски взял чек, внимательно изучил его и посмотрел на Рутвена: -
Вы ошиблись, генерал, - протяжно произнес он. - Я просил пятьдесят тысяч,
а здесь написано "семьдесят".
- Все правильно, - Рутвен наклонил голову и посмотрел на меня. - Я
предложил премию в десять тысяч долларов за информацию об этом человеке. Я
также считаю себя морально обязанным выплатить пять тысяч, обещанных
властями, и намного проще выписать один чек на всю сумму сразу. Вы не
согласны с этим?
- А еще пять тысяч?
- А это за ваше беспокойство и то удовольствие, которое я получу,
когда лично передам этого человека властям. - И снова я не был уверен:
улыбался он или нет. - Как вы понимаете, мне позволительны прихоти.
- Ваши удовольствия - мои удовольствия, генерал. В таком случае я
поеду. Вы уверены, что сможете справиться с ним? Он - крутой парень,
быстрый и хитрый.
- У меня есть люди, которые справятся с ним.
Ясно, что генерал не имел в виду дворецкого и другого слугу в форме.
Он нажал на кнопку звонка и, когда в двери показался человек, похожий на
лакея, сказал: - Попросите мистера Вайленда и мистера Ройала зайти.
Хорошо, Флетчер?
- А почему бы вам самому не позвать их, генерал? - Я считал себя
центральной фигурой в этой маленькой компании, но они не обращали на меня
никакого внимания, поэтому я решил сам заявить о себе. Я наклонился к
стоявшей на столике около камина вазе с искусственными цветами и вытащил
из нее хорошо спрятанный микрофон.
- В этой комнате есть "клопы". Сто против одного, что ваши друзья
слышали каждое слово. Для миллионера и человека высшего общества у вас,
Рутвен, странные привычки. - Я замолчал и устало посмотрел на троицу,
которая только что появилась в дверях. - И еще более странные друзья.
Я выразился не совсем точно. Первый человек из этой троицы отлично
смотрелся среди этой роскоши. Среднего роста, среднего телосложения,
одетый в прекрасно сшитый смокинг, он курил сигару в руку длиной. Это был
тот запах дорогой сигары, который я почуял, как только вошел в библиотеку.
Ему было слегка за пятьдесят, черные волосы на висках чуть тронуты
сединой. В глаза бросались аккуратно подстриженные черные, как смоль, усы
на гладком, без морщин, сильно загорелом лице. Идеальный для Голливуда
актер на роль высокопоставленного чиновника с учтивыми манерами и до ужаса
компетентного. И только когда появлялась возможность рассмотреть его глаза
и черты лица вблизи, становилось ясно, что он крепок и физически и
психически и что это жесткий человек, чего вы никогда не увидите на
экране. С ним следовало быть поосторожней.
Второй был более оригинален. Трудно сказать, что сделало его таким.
Он носил красивый серый фланелевый костюм, белую рубашку и серый галстук.
Рост - чуть ниже среднего, плотное телосложение, бледное лицо и
прилизанные волосы почти такого же цвета, что и у Мери Рутвен. Только
внимательно приглядевшись, начинаешь понимать, что оригинальным его делало
не то, чем он располагал, а то, чего у него не было. Я еще не встречал
таких ничего не выражающих лиц и таких пустых глаз.
О третьем нельзя было сказать, что он оригинален. Он смотрелся в этой
библиотеке так, как Моцарт - в рок-клубе. Это был молодой человек лет
двадцати-двадцати двух, высокий, тощий, с лицом бледным, как у покойника,
и угольно-черными глазами. Взгляд его беспокойно перебегал с одного лица
на другое, подобно тому, как осенним вечером мечется блуждающий огонек. Я
не заметил, в чем он был одет, видел лишь его лицо - лицо законченного
наркомана. Отнимите у него белый порошок хотя бы на сутки, и он будет
корчиться так, будто его поджаривают сто чертей.
- Входите, мистер Вайленд, - обратился генерал к человеку с сигарой,
и я в который раз пожалел, что так сложно разобраться в выражении лица
старого Рутвена. Он кивнул на меня: - Это - Толбот, которого разыскивают,
а это - мистер Яблонски, который привез его сюда.
- Рад познакомиться с вами, мистер Яблонски. - Вайленд дружелюбно
улыбнулся и протянул руку. - Я главный инженер по организации добычи
нефти.
Как же, он такой же инженер, как я - президент Соединенных Штатов.
Вайленд кивнул на человека в сером костюме: - Это мистер Ройал.
- Мистер Яблонски! Мистер Яблонски! - не произнес, а прошипел человек
с остановившимся взглядом. Его рука скользнула под пиджак, и, должен
признать, сделал он это быстро. Пистолет дрожал в его руке. Одно за другим
он произнес несколько непечатных слов, а глаза его стали безумными. - Я
ждал этого момента два долгих года. Черт побери, Ройал! Зачем...
- Здесь молодая леди, Ларри.
Могу поклясться, что он не засовывал руку под пиджак или в карман
брюк, но в его руке тускло блеснул металл - он ударил стволом по запястью
Ларри и тот выронил свой пистолет на стол. Никогда я не видел такой
ловкости рук.
- Мы знаем мистера Яблонски, - голос Ройала был на удивление певучим
и нежным. - По крайней мере Ларри и я, не так ли, Ларри? Когда-то Ларри
отсидел шесть месяцев по обвинению в употреблении наркотиков, и посадил
его Яблонски.
- Яблонски? Посадил?... - начал было генерал.
- Яблонски, - улыбнулся Ройал, - лейтенант Герман Яблонски из отдела
по расследованию убийств нью-йоркской полиции.
Да, вот это была тишина. Мертвая тишина. Первым нарушил ее генерал.
Холодно посмотрев на человека в смокинге, он потребовал объяснений: - Это
возмутительно, Вайленд. Вы приводите в мой дом человека, который не только
наркоман и вооружен, но и отсидел в тюрьме. А что касается присутствия
здесь полицейского, то следовало проинформировать меня...
- Успокойтесь, генерал, - тихо и без всякого удивления произнес
Ройал. - Я был не совсем точен, следовало сказать: бывший лейтенант. В
свое время самый способный парень в ФБР - сначала занимался наркотиками,
затем - убийствами. Больше арестов и убежденности в их необходимости, чем
у любого другого полицейского в восточной части Штатов. Но ты
поскользнулся, Яблонски, не так ли?
Яблонски ничего не ответил, и на его лице ничего не отразилось, но
это не означало, что он сейчас не прокручивал в голове различные варианты.
На моем лице тоже ничего не отразилось, но я напряженно думал. Думал, как
бы сбежать. Слуг генерал отпустил, а все присутствующие, казалось,
потеряли ко мне интерес. Как бы невзначай я огляделся: я ошибся - в
комнате находился еще кое-кто, не потерявший интереса ко мне. В коридоре с
внешней стороны двери стоял Валентино, мой знакомый по залу суда, и его
интерес ко мне более чем восполнял отсутствие интереса ко мне у
находившихся в библиотеке. Меня порадовало, что он носил правую руку на
повязке. Большой палец руки он засунул в карман пальто, но как ни огромен
мог быть этот палец, вряд ли он бы так оттопыривал карман. Ему просто
безумно хотелось посмотреть, как я попытаюсь сбежать.
- Яблонски был центральной фигурой самого крупного после войны
полицейского скандала, который разразился в Нью-Йорке, - продолжал Ройал.
- Ни с того, ни с сего в его округе случилось множество убийств, и важных
убийств, а Яблонски хлопал ушами. Все знали, что за убийствами стояла
банда, которая платила полиции. Все знали, кроме Яблонски. Все, что
Яблонски знал, - это то, что он получает десять штук, чтобы смотреть куда
угодно, но только не в нужную сторону. Но врагов в полиции у него было
больше, чем вне ее, и они накрыли его. Полтора года назад. Целую неделю
тогда его имя не сходило со страниц газет. Помните, мистер Вайленд?
- Теперь вспомнил, - кивнул Вайленд. - Шестьдесят тысяч уплыли, а
полиции не удалось и цента заполучить. Кажется, он получил три года.
- И через полтора года уже на свободе, - закончил Ройал. -
Перепрыгнули через стену, Яблонски?
- Выпущен досрочно за примерное поведение, - невозмутимо ответил
Яблонски. - И снова добропорядочный гражданин, чего нельзя сказать о вас,
Ройал. И вы наняли этого человека, генерал?
- Я не понимаю...
- Если бы вы поняли, это обошлось бы вам в лишние сто долларов. Сто
долларов обычно берет Ройал со своих работодателей на венок для своих
жертв. Очень красивый венок. Или цены уже поднялись, Ройал? Кого ты теперь
щупаешь?
Никто ничего не сказал.
- На Ройала заведены учетные карточки в половине штатов, генерал.
Никто не схватил его за руку, но все о нем все знают. Наемный убийца номер
один в Штатах. Он берет много, но никогда еще никто из его клиентов
обратно не возвращался. Действует на свой страх и риск, но его услуги
пользуются бешеным спросом среди разного рода людей, и не только потому,
что он еще никогда не подводил, но и потому, что в его кодексе поведения
есть пункт о том, что он никогда не трогает того, кто когда-либо
пользовался его услугами. Куча людей спит спокойно лишь потому, что знают:
они занесены в список неприкасаемых. - Ладонью, больше смахивающей на
лопату, Яблонски потер щетину на щеке. - Интересно, за кем он сейчас
охотится? Не за вами ли, генерал?
Впервые генерал проявил свои эмоции. Даже борода и усы не смогли
скрыть того, как сузились его глаза, сжались губы и слегка побледнели
щеки. Медленно облизнул он пересохшие губы и посмотрел на Вайленда: - Вы
знали что-нибудь об этом? Что здесь правда?
- Яблонски просто плетет, что на ум придет, - заметил Вайленд. -
Отправьте их в другую комнату, генерал. Нам надо поговорить.
Рутвен кивнул, и Вайленд глянул на Ройала. Тот улыбнулся и сказал: -
Пошли. Оставь пистолет здесь, Яблонски.
- А если не оставлю?
- Ты еще не получил деньги по чеку, - уклончиво ответил Ройал.
Я был прав - они все слышали.
Яблонски положил свой пистолет на стол. У Ройала пистолета в руке не
было. При той скорости, с какой он выхватывал пистолет, это было бы
излишним. Наркоман Ларри подошел ко мне сзади и ткнул стволом пистолета по
почкам с такой силой, что я застонал от боли. Никто ничего не сказал,
поэтому пришлось сказать мне: - Попробуй это сделать еще раз, "наркота", и
врачам придется целый день чинить твое лицо.
Он снова, и вдвое сильнее, ткнул мне по почкам, и, когда я повернулся
к нему, он оказался слишком быстрым - стволом ударил меня по лицу,
разорвав щеку, затем отскочил фута на четыре и направил пистолет мне в
пах. Его бегающие сумасшедшие глаза и отвратительная улыбка приглашали
меня броситься на него. Я стер со щеки выступившую кровь, повернулся и
вышел из библиотеки.
Валентино ждал меня с пистолетом в руке. К тому времени, когда Ройал
лениво вышел из библиотеки, закрыл за собой дверь и остановил Валентино
единственным произнесенным словом, я не мог двигаться. Бедро у меня
нормальное, оно служило мне верой и правдой долгие годы, но сделано оно не
из дуба, а тяжелые ботинки у Валентино были с накладками на мысках. Мне
очень не везло в эту ночь. Яблонски помог мне доковылять до соседней
комнаты. Я остановился в дверях, оглянулся на ухмылявшегося Валентино и на
Ларри и занес их обоих в свой маленький черный список.
Мы провели в этой комнате около десяти минут. Яблонски и я сидели,
наркоман прохаживался с пистолетом в руке, надеясь, что я пошевелю хотя бы
бровью. Ройал небрежно облокотился на стол. Все молчали. Потом пришел
дворецкий и сообщил, что генерал хочет видеть нас. Мы все пошли обратно.
Валентино снова стоял там же, но мне удалось войти в библиотеку, не
получив пинка. Возможно, он отбил ногу, но я знал, что это не так - Ройал
приказал ему отдохнуть, а Ройал своих приказаний дважды не повторял.
С того времени, как мы покинули библиотеку, обстановка несколько
изменилась. Девушка все так же сидела на стуле у камина, наклонив голову,
и огонь бросал блики на ее косы цвета спелой ржи, но Вайленд и генерал
вели себя непринужденно, спокойно, с доверием друг к другу, а генерал даже
улыбался. На столе лежало несколько газет, и я подумал, не имеют ли эти
газеты с крупными заголовками на первых полосах "Разыскиваемый убийца убил
констебля и ранил шерифа" и моими портретами, на которых я был красивее,
чем в жизни, отношения к возникшему между ними доверию. Как бы подчеркивая
изменения в обстановке, в библиотеку вошел лакей, неся поднос со
стаканами, графином и сифоном с содовой. Это был молодой человек, но
двигался он волоча ноги так, будто они налиты свинцом, и поставил поднос
на стол с таким трудом, что, казалось, можно было слышать скрип его
суставов. У него был плохой цвет лица. Я глянул в сторону, затем снова
посмотрел на него и равнодушно отвернулся, надеясь, что на моем лице не
отразилось то, что я внезапно понял.
Они явно читали книги по этикету: лакей и дворецкий точно знали, что
делать. Лакей принес напитки, а дворецкий обнес ими присутствовавших. Он
предложил девушке "шерри", каждому из четырех мужчин, подчеркнуто обойдя
"наркоту", виски и остановился передо мной. Я посмотрел на его волосатые
запястья, затем на его перебитый нос, затем на генерала. Генерал кивнул,
поэтому я посмотрел на серебряный поднос. Гордость говорила "нет", а
великолепный аромат янтарной жидкости, налитой из треугольной бутылки,
говорил "да", но гордости пришлось выдержать голод, мокрую одежду и побои,
поэтому аромат победил. Я взял стакан и глянул через него на генерала: -
Последний стаканчик для осужденного, да, генерал?
- Пока не осужденного. - Он поднял свой стакан. - Ваше здоровье,
Толбот.
- Очень остроумно, - насмешливо произнес я. - Как это делается во
Флориде, генерал? Травят цианидом или поджаривают на стульчике?
- Ваше здоровье, - повторил он. - Вы не осуждены и, может быть,
никогда не будете осуждены. У меня к вам предложение, Толбот.
Я осторожно опустился на стул. Ботинок Валентино, должно быть,
повредил какой-то нерв, и мышца бедра непроизвольно дергалась. Я показал
на газеты: - Я так понимаю, что вы читали газеты, генерал, в курсе всего,
что случилось сегодня, и знаете обо мне все. Какое предложение может
сделать такой человек, как вы, такому человеку, как я?
- Весьма привлекательное. В обмен на маленькую услугу, которую, я
надеюсь, вы мне окажете, предлагаю вам жизнь.
- Достаточно хорошее предложение. А что это за маленькая услуга,
генерал?
- Сейчас я не могу сказать вам об этом - сообщу, скажем, через
тридцать шесть часов. Как вы считаете, Вайленд?
- Думаю, к тому времени мы все узнаем, - огласился Вайленд.
Всякий раз, когда я смотрел на него, он все меньше и меньше напоминал
инженера. Затянувшись своей "Короной", он глянул на меня: - Ты принимаешь
предложение генерала?
- Не придуривайтссь. Что еще мне остается?! А что будет после работы,
какой бы она ни была?
- Вам дадут все бумаги и паспорт и отправят в какую-нибудь
латиноамериканскую страну, где вам нечего будет бояться, - ответил
генерал. - У меня есть связи.
Черта с два получу я бумаги и отправлюсь в Латинскую Америку. Я
получу пару бетонных блоков и отправлюсь прямиком на дно Мексиканского
залива.
- А если я не соглашусь, то тогда, конечно...
- Если ты не согласишься, то всех присутствующих здесь обуяет высокое
чувство гражданской ответственности, и они передадут тебя копам", -
язвительно прервал меня Яблонски. - Все попахивает царством небесным.
Зачем ты нужен генералу? Он может нанять практически любого человека. И
главное, зачем ему убийца в бегах? Чем, черт возьми, ты можешь быть ему
полезен? Зачем ему помогать разыскиваемому убийце избежать наказания? - Он
задумчиво отхлебнул виски. - Генерал Блзр Рутвен, высоконравственный столп
общества Новой Англии, самый известный после Рокфеллеров благотворитель с
высочайшими помыслами. Нет, это воняет. Вы плывете по какой-то темной и
грязной воде, генерал. Очень темной и очень грязной. И гребете, утонув в
пей по уши. Бог знает, какова ваша ставка в этой игре. Она должна быть
фантастической. - Он покачал головой. - Никогда в это не поверил бы.
- Я еще ни разу в жизни сознательно и без принуждения не совершил
ничего дурного, - твердо заявил генерал.
- Боже! - воскликнул Яблонски. Он помолчал несколько секунд, а затем
вдруг сказал: - Ну что же, спасибо за выпивку, генерал. Будьте осторожны.
Я же возьму свою шляпу и чек и, пожалуй, отправлюсь восвояси. В вашем чеке
моя пенсия.
Я не заметил, кто дал сигнал, - возможно, Вайленд. И снова не
заметил, как пистолет оказался в руке Ройала. Но я увидел сам пистолет.
Заметил его и Яблонски. Это был маленький плоский автоматический пистолет
с коротким стволом, по размерам даже меньше отобранного у меня шерифом
"лилипута". Но, возможно, у Ройала был глаз и точность охотника на белок и
в более мощном пистолете он не нуждался - огромная дырка в груди от пули
тяжелого кольта не делает человека более мертвым, чем маленькая от пули
22-го калибра.
Яблонски задумчиво посмотрел на пистолет: - Вы предпочли бы, генерал,
чтобы я остался?
- Уберите этот чертов пистолет, - рявкнул генерал. - Яблонски на
нашей стороне. По крайней мере я надеюсь, что это так. Да, я предпочел бы,
чтобы вы остались. Но никто не заставит вас остаться, если вы сами этого
не захотите.
- А что может заставить меня захотеть? - вопросил Яблонски всю
компанию. - Возможно, то, что генерал, который еще ни разу в своей жизни
сознательно не совершил ничего дурного, собирается отложить выплаты по
чеку? Или, может быть, собирается вообще порвать его?
Генерал вдруг отвел глаза, и это подтвердило догадку Яблонски. В
разговор мягко вступил Вайленд: - Это займет два дня, самое большое - три,
Яблонски. Кроме того, ты получаешь большую кучу денег почти ни за что.
Все, что мы просим тебя сделать, - это приглядеть за Толботом, пока он не
сделает того, чего мы от него хотим.
Яблонски кивнул: - Понимаю, Ройал не опустится до того, чтобы стать
телохранителем. Он заботится о людях как-то раз и навсегда. Тот головорез
в дверях, дворецкий и наш маленький друг Ларри с ним не справятся. Толбот
сделает их всех сразу. Вам Толбот, должно быть, позарез нужен, да?
- Он нужен нам, - спокойно ответил Вайленд. - А из того, что нам
сообщила мисс Рутвен и что знает о тебе Ройал, мы делаем вывод, что ты
можешь справиться с ним. И твои деньги в безопасности.
- Угу. А скажите-ка мне, кто я - пленник, присматривающий за
пленником, или вольный человек?
- Ты же слышал, что сказал генерал, - ответил Вайленд. - Ты свободный
человек. Но если ты решишь отлучиться, то запри его или свяжи так, чтобы
он не смог удрать.
- Семьдесят тысяч долларов за то, чтобы покараулить? - мрачно
произнес Яблонски. - Да он в таком же надежном месте, как золото в
Форт-Ноксе. - Я заметил, как Ройал и Вайленд быстро переглянулись, а
Яблонски тем временем продолжал: - Но я весьма беспокоюсь о семидесяти
тысячах: если кто-нибудь узнает, что Толбот находится здесь, то я не
получу этих денег. С моим-то прошлым я получу лишь десять лет тюрьмы за
то, что препятствовал отправлению правосудия и оказал помощь
разыскиваемому убийце. - Он внимательно посмотрел на Вайленда и генерала и
вкрадчиво поинтересовался: - Какие у меня гарантии, что в этом доме никто