Маслов Александр. Голубая Саламандра

   - Я реальна, Андрей Грачев. Сейчас - больше, чем твоя прошлая жизнь, - Эвис улыбнулась и, взяв светильник, удалилась в другую комнату. Распустив волосы, она хотела снять хитон, но тут же подумала, что Грачев, впитавший противоречивую мораль прошлых веков, осудит ее вольность. Вдыхая душный воздух, она подошла к окну. Ночной город, таинственный и волнующий, был перед ней. В садах Лои горели огни; медным отблеском светился портал далекого храма; топот коней стражей у черных пилонов моста и плеск волн о гранитные плиты ясно слышались в густом воздухе. И все это, недавно смутное и чужое, идущее от воли древних богов, становилось тем ближе, чем глубже она осознавала непреодолимую пропасть между собой и родившим ее временем.
   Грачев почти уснул, когда она вернулась в его комнату, неся тусклый бронзовый светильник. Чувствуя ее близость, он не открывал глаз, пока она, наклонившись, не коснулась его плеча.
   - Я не сплю, мисс. Стало трудно проводить эту грань: сон - явь.
   - Я долго размышляла. Это безумие на рассвете… - Эвис тронула фитиль, свет стал ярче. - Я испугалась за тебя.
   - А что, собственно, случилось на рассвете?
   - Андрей! Я должна была исправить ошибку "БЕЛАКСИКИ"! Это ты понимаешь?! Но тогда все зря! Я не знаю, какое решение примет Эспр Хик. Не совсем согласный с моими расчетами, он может вообще закрыть программу по Аттине.
   - Иными словами, теперь в расчет попадаю и я.
   - Если ты действительно готов помочь мне.
   - Милая, я на 300 лет старше ваших мыслей. Неужели сей почетный возраст позволяет сомневаться в моей искренности?! Здесь я сделаю все возможное, а доказывать справедливость фактов по Голубой Саламандре перед Эспр Хиком, увы, придется вам самой. Стоит обсуждать еще это?!
   - Я не имею права сомневаться. К тому же Андрей Грачев на удивление сильный человек. - Эвис с чувством сжала его ладонь.
   - Весьма лестно. - Он приподнялся и оперся на стену. Ее глаза были близки. В их глубинах, словно в чистых изумрудах, согретых свечой, таилось магическое сияние. - Хорошо, что мы начинаем нравиться друг другу. Мне до сих пор не доводилось собирать колючие факты с женщиной. Романтично и опасно. Опасно, Эвис Русс, но выбора для меня нет.
   - Что же смущает? Берлз и я были подготовлены для визита сюда лучше других.
   - О, недалекие заседатели! Ведь я сказал сразу: вы слишком прекрасны для такой миссии. Разумеется, я смогу заменить исчезнувшего Берлза, но мне потребуется очень много усилий, чтобы красота не стала проклятием для нас обоих. Не обижайтесь, Эвис Русс, вы еще не знаете, что это значит. Все же я рад остаться без какого-либо выбора.
   - Оказывается, Андрей Грачев - странный человек, - Эвис тихо рассмеялась и, скрестив ноги, пересела напротив. - Если мы решили быть вместе, - я хочу кое-что сделать с тобой. Отбрось сейчас свою осторожность. Это необходимо.
   - Отбросить осторожность?
   - Да. Я хочу кое-что сделать с твоей памятью. Просто передать часть знаний. Систематизированных знаний об Аттине. Историю, слой культуры. И еще обучить языку.
   - Меня, уставшего, одуревшего, ожидает лекторий?
   - Лекторий во сне. Это древний метод, с новой техникой, очень эффективный. Уже завтра ты отчасти будешь понимать, о чем говорят вокруг, а через несколько дней сможешь сносно объясняться. Не упрямься. - Эвис легко толкнула его в грудь. Когда он устроился удобнее, ее голос стал тихим и повелительным: - Если ты целиком доверишься мне, то скоро не будешь чувствовать себя здесь чужим. Сними напряжение мышц. Слушай не сопротивляясь, спокойно и безучастно. Между нами возникнет мост образов, понятий, иногда ощущений. Твой мозг сам будет контролировать и распределять информационный поток. Звуки и образы войдут и останутся в памяти стройной живой системой, всегда готовой помочь. Я не скажу ничего, что может повредить. Я начинаю.
   Андрей повиновался. Дальше ему снился шепот и теплый внимательный взгляд.
   Эвис просидела далеко за полночь, пока усталость совсем не одолела ее. С мыслью, что в содружестве с этим человеком ей предстоит многое пережить, она легла на самый край и в тусклом свете лампады разглядывала спящего Грачева. Несмотря на все беды, случившиеся с его вторжением, он становился приятен ей. Если бы она осталась совсем одна, в ней бы ожили иные силы: она смогла бы быть непреклонной в диком ветре, сумела бы ярко светить в ночи другим или, отвергнув человеческие радости, крепя волю, слыть дочерью Гекры. Но все это было бы путем отчаянья, участью бессмысленной жертвы. Сейчас в ее сердце снова вернулась надежда, которая, возможно, никуда и не уходила. Рядом с Грачевым ей стало спокойно. Глядя на него, она с удовольствием ощущала его силу и воображала, будто его хищническая настороженность скоро расплавится в ее мягком огне.
 
   Первоначальный план, детально разработанный Берлзом Райн, теперь был неосуществим даже в самом жалком подобии. После некоторых размышлений Эвис пришла к выводу, что поиск лучше начинать со святилища Асты. Этот храм не входил в круг древнейших аттлийских святынь, связанных прочными узами и неизменных в своих традициях тысячи лет. В Доме Асты она надеялась получить иную оценку событий при Хатри. Воззрения жрецов Звездного Огня, их, будто бы выросший на пустом месте, космополитизм, совершенно не свойственный истинным последователям Атта, наталкивали на мысль, что именно они имели в прошлом тайные связи с соарянами, и у них нужно было искать сведения о Голубой Саламандре. По расчетам Эвис, катастрофы у далекой звезды еще не случилось, как не сложили еще легенд либо волновавших ее пророчеств, но это время было близко, и, возможно, она станет его свидетелем.
   К святилищу Асты они отправились до полудня, однако у школы Шахи Эвис свернула в хранилище книг. Грачеву, бродя в сумрачных залах среди свитков, тяжелых кожаных переплетов и унылого скрипа перьев, пришлось запасаться терпением. Потом им предстоял долгий путь от Нарда, мимо древних гробниц с длинными стенами, блестящими изразцами и колоссами толстотелых колонн, где якобы покоились сыновья Хифа. Хотя солнце давно миновало зенит, и ветер поднимал пыль на пустынных улицах, было невыносимо жарко. Грачев с завистью поглядывал на осевший в тени люд и при каждой возможности поливал себя мутной водой из разогретых чанов. Вдобавок к этому испытанию они заблудились в лабиринте одинаковых улиц, а когда, по указке злоумышленника, дорога снова вывела к колоссам старых гробниц, Грачев начал откровенно злиться и обвинять во всей маете свою спутницу.
   Храм Асты предстал неожиданно, едва они поднялись от владений скромного Дома Кфии. Бледно-голубые колонны в свете низкого солнца казались столбами фонтана, верхние ярусы розового камня были островами изящных и строгих геометрий. У входа уже собралось большое число паломников, но к площади прибывали экипажи еще: низкие повозки на тяжелых колесах, сверкающие бронзой, серебром колесницы. Под портиком у пальмовой рощи рабы разносили горькие померанцы и кувшины с водой, подкисленной вином. Все были полны ожидания, даже чопорные манты, обмениваясь сонливыми фразами, не покидали своих паланкинов. Наступил седьмой шаг Солнца - известное время бездействия. Время, когда змея кусает свой хвост, а небесные энергии жизни пронизывают холодный ток смерти. В этот миг Всегда и Никогда соединены в одном слове, и переступить порог святого Дома означало опасное непочтение перед Матерью Первых Чисел. Эвис этого канона не знала или не успела вспомнить. Она первая поднялась к порталу и вошла в просторный зал.
   Свет лился в широкие окна, рассыпаясь с грани колонн. Золотистые, голубые отблески лежали мозаикой на полу. Вокруг была тишина с какой-то синей, небесной нотой. Только стены жили рельефом мифических образов: старик на вершине горы, девушки с гибкими, как у ящериц, телами во вдохновенном танце и плывущие в пенных волнах дельфины. Дальше ряд колонн прерывался, там стоял угольно-черный куб, из углубления в нем бил язык белого пламени. В таинстве Асты, названном Звездным Огнем, присутствовало нечто необъяснимое. Взгляд искал его снова и снова. Пламя пленило внимание, притягивало мысли. Но та странность не имела свойства магического воровства: скорее, там душа, опускаясь в покой, питалась силами вечных звезд. Еще казалось, что сей огонь не есть клочок обжигающей вечно текущей стихии, а природу его исполняет стойкий кристалл. Он светил неизменно ровно, не вздрагивая, не мерцая, хотя из глубины святилища немного сквозило.
   Изучая знаки на пьедестале, Эвис не сразу ощутила на себе взгляд. Жрец появился из темной анфилады и в свою очередь изучал нежданных пришельцев. Его темное морщинистое лицо в обрамлении седых волос было маской старости, только ровная осанка да взгляд оставались памятью прежних лет.
   - Я - Норн, стерегущий Огонь, - сказал он и подступил ближе. - На исходе седьмой шаг Солнца. Вы не покорны мигу покоя? Числа управляют случаем: еще не рожденные в этом круге, они завистливы и злы на дерзнувших выйти вперед. Зачем вы здесь сейчас?
   После его слов хронавт поняла: ей нарушен древний закон круга дня.
   - Прости. Я не думала, будто вы так же подчинены циклам времени, обозначенных Прародителем. Мы можем ждать сколько потребуется. - Она раскрыла сафьяновый сверток и достала диадему.
   - Сумасшедшая, - не сдержался Грачев, он видел смятение, все же проявившееся под внешним безразличием аттлийца. Несомненно, он был знаком с украшением, и эта удача из-за поспешности Эвис могла обернуться непредсказуемыми осложнениями.
   - Теперь бессмысленно ждать. Идемте. - Жрец жестом пригласил за собой.
   На верхней террасе было просторно и отчего-то неуютно: призмы стены и линии колонн с их гранями, глубокими тенями коннелюров утверждали ошеломляющее чувство геометрической непогрешимости. Но стоило выйти из круга стекловидных плит, все становилось на свои места: косые лучи солнца золотили крыши внизу, теплый ветер перебирал жесткие листья пальм.
   Норн остановился в конце террасы и молча ожидал гостей. Голубая Саламандра будто не интересовала его, он слушал щебет птиц и пропускал сквозь пальцы нить с кусочками гематита.
   - Слава вашего храма далеко за пределами Аттлы, - начала Эвис. - Верно, Норн? Даже с северных областей сюда стремятся многие, получить совет или расположить выгодно незримые силы. Мы тоже пришли просителями.
   - Почему же не в Верхний храм? Власть Дома Атта неоспорима. И твои похвалы сообразней направить туда.
   - В Дом Атта спешит те, кто желает власти и привилегий. Те, кто слишком верен старым догмам. Мы же, мудрый жрец, ищем только знаний, которые вы не скрываете. И зачем же иноземцам идти на поклон к слугам Прародителя?! Они презирают не родную им кровь, а за желание знать запретное карают смертью. Я надеюсь, храм Асты будет благосклонен к нам. Ведь перед Звездным Огнем все равны: и рожденные на этой земле, и за пределами, пусть даже в Леуме.
   - Это так. Но вы, конечно, не можете знать земли черных людей, ни их древних городов. Зачем ты упомянула о них? - Норн улыбнулся и перевел взгляд на диадему, сверкавшую в ее руке.
   - Многие в городе говорят теперь о плаванье великого аргура и о его открытиях. И все знают, что Дом Асты указал путь тем кораблям. Я хотела поговорить об этом. Еще, если ты уделишь в достатке время, о Ланатоне… Ты смотришь на эту вещь, будто она давно тебе знакома.
   - А ты будто случайно выставила ее передо мной и не желаешь сказать ничего! - Норн с трудом поборол вскипевшее возмущение. Взгляд этой странной иноземки, явившейся, как Вторая Луна, выражал лишь неподдельное изумление. Похоже, она не собиралась испытывать его; не была посланницей Верхнего храма, ни Аорга и действительно многого не знала. - Эта драгоценная вещь принадлежит дочери правителя. Имя ее Ардея. Неужели ты этого не знаешь?! - Не сдержавшись, он отвел глаза и воскликнул: - Зачем же вы пришли в час нерожденных Чисел?! Откуда у вас Голубая Саламандра?!
   - Принадлежит Ардее…, - повторила Эвис. - Тогда попробую объяснить, - она вдруг подумала, что жрец может обвинить ее в воровстве или еще каких-то низких способах присвоения. От такой мысли ее бросило в жар. Она даже не представляла, как доказать, что в руках ее всего-то структурная копия. Оставалось надеяться на доверие жреца к словам.
   - Эта вещь, Норн, совершенная копия, сделанная нашими мастерами в другое время, ведь только неразумный явился бы сюда с дорогим украшением, принадлежащим дочери Тимора. Мы пришли только вчера и очень мало знаем об этом венке, названном Голубая Саламандра. Мало, если не считать, что диадема могла быть изготовлена людьми со звезд и, вместе с красотой, сочетать в себе некоторые опасные свойства. Я буду откровенна во всем и надеюсь, ты не усомнишься в моей искренности.
   - Теперь ты похожа на жрицу неведомых богов. То будто не знаешь всем известного, то посвящена в удивительно многое. Хорошо, незнакомка, пока я не вижу причин не доверять тебе. Я выслушаю внимательно. Ответ Асты будет так же ясен, как твои вопросы. Почему молчит твой спутник? Даже аоттам не чужда аттлийская речь.
   - Там, где он родился, аттлийскую речь никто не слышал.
   После лингвистической прививки, полученной накануне, Грачев различал отдельные слова, однако ему скоро надоело разгадывать смысл затянувшейся беседы. Он отошел к балюстраде, повернувшись на запад.
   Солнце тонуло в малиновой дымке гор. Редкие облака вобрали тона горячей гаммы, их вершины сверкали в золотых лучах. Грачеву захотелось отречься от суеты и просто внимать краскам заката. Он позволил себе забыть диадему старого жреца, вещавшего о людях со звезд, и видел только гаснущее в последнем шаге солнце. Вдруг откуда-то из глубины родился звук. Он ширился, рос подобно водяному валу, мчащемуся на утес, на миг спал, и все святилище под ногами Грачева вздохнуло единым множеством голосов. В обращенном окнами на запад зале пели. Словно зов неба или песнь моря перед грозой звучал могучий хор. Проникнувшись им, Андрей был очарован, будто сам вознесен стройными голосами. Он видел торжественно гибнущий солнечный диск, медные, багряные всполохи над ним, остывающие облака и явление звезд. Лишь с последним аккордом, с последним колдовским отблеском за горами, он очнулся и услышал голос Эвис:
   - Змея не станет поедать свой хвост. Круг бытия повторится.
   - Эффектное пение. Несомненно, его слышали вечные. Им ничего не остается, как дозволить приход ночи и нового дня. - Оглядев террасу, он убедился, что они одни. - Ты весела, будто тебя мог порадовать жрец. Не верь священникам. Они лживы и до бессовестного практичны. Ваш разговор был пустым.
   - Здесь счет иной. Оставь свои сентенции. Он сказал все, что знал.
   - Так много?! Милая, ты до инфантильности доверчива. Люди во все времена не любили прямых вопросов. Если за Голубой Саламандрой кроется тайна, - а, похоже, это так, - очень глупо добиваться ее твоими методами. Меня прямо покоробило, когда ты выставила перед ним диадему. Хотя я не в ладах с местным диалектом, хватило видеть его физиономию.
   - Да, он был удивлен. Диадема принадлежит дочери правителя Аттлы, и я не совсем поняла, чего он ждал от меня сначала.
   - Поздравляю! Это очень похоже на наш первый провал! - В голове Грачева пронеслись самые неприятные из возможных последствий.
   - Уходим отсюда! - Не дожидаясь согласия, он направился к тускло освещенной лестнице.
   - Ты еще ничего не знаешь! - запротестовала Эвис. - Я должна продолжить разговор с ним.
   - Нет, Эвис Русс! Я не собираюсь вступать ни в какие отношения с семьей местного цезаря и вам желаю проснуться в своем теле! Идемте! Все, что имеет смысл, вы расскажете по дороге!
   Эвис пришлось последовать за ним. Беспрепятственно они спустились в зал, и вышли на улицу. В чашах у портала горели огни, там еще толпились некоторые из паломников. Колесницы покидали площадь, а рабы в белых одеждах мыли ступени и скамьи.
   Когда они свернули на пустынную аллею, Эвис решительно остановилась и сказала:
   - Теперь послушай меня! В святилище Асты нам ничего не угрожает, и я могу поручиться. Скажу даже наоборот: не нарушая всеми чтимых законов, мы можем здесь получить убежище, если по каким-то причинам нас станут преследовать сателлиты других храмов! Твои опасения напрасны! Что ты такого подумал?! Да! Он сначала опешил, увидев известную диадему! Но, клянусь, мне удалось убедить его, что эта вещь и украшение Ардеи совсем не одно и то же! Самое глупое, что мы можем сделать, - пуститься в беспричинное бегство. Вот тогда у Норна будет повод усомниться в моей искренности!
   - Да ты сумасшедшая! Исповедалась ему как отцу родному, а теперь заявляешь, мол, извини, все пути к отступлению отрезаны! - Грачев вернулся к скамье, и устало опустился на теплый камень. - Ну-ка, расскажи, о чем вы там беседовали.
   - Наконец к тебе возвращается твой неизменный здравый смысл! - Она села рядом и изложила разговор с Норном.

Глава шестая
Танец меча и начало талии

   Прошло двенадцать дней - срок ничтожный, но многое изменилось в Аттле, словно опала пыльная штора и в мир, где был меримый шагами небесных светил порядок, ворвалась суета, даже движение другого времени. Порою казалось, в воздухе пахнет грозой, столь редкой в дни Радостной Гекры, что подобного не помнили озиравшие свою молодость старики. Город будоражили слухи о нападении соадамян на Иору, отказе Иста и Наона подчиниться Тимору и изгнании посольств. Еще мрачнее была весть, будто дикие племена наунийцев большим числом осадили Сиахию, жгли селения и угоняли в рабство тех, кто прежде был им господами. В те дни говорили о войне и о бедах, идущих от чужих богов, ужившихся в Аттле. Скучно, уныло стало вечерами в разгульных кварталах Нолла; пустынно на ристалищах и игорных площадях. Как путник при встрече с демоном, город сперва обомлел. Даже в святилище Огня Звезд вечерний хор звучал тише. Зато народ толпился на площади Океана, бросал меченые камешки перед изваянием Гарта и шел к Великим Ступеням, к Верхнему храму, где жертвенник был полон даров. Дух Атта утверждался, как сотни лет назад. Чаще, громче срывалось с губ имя Прародителя, вспоминались победные войны и слава прошлых вождей. Будто грозный зверь, очнувшийся от сытого сна, город начинал реветь о своем величии. И каждый желал, чтобы этот рев был услышан далеко на юге.
   Еще ревели быки у мокрых от крови алтарей, вокруг веяло смрадным дымом, и доносился тяжкий бой барабанов. У Столпов победоносного бога, мужчины обращались в воинов с желанием и за деньги, облачаясь в броню, подчиняясь стальным порядкам легионов. Часть их в семь с небольшим тысяч, несколько сот всадников и два десятка боевых слонов направились по дороге к Сиахии. Колонну возглавил аргур Темр. Не избранный в Совет в прошлое Торжество Начала, он мечтал ославить свое имя в войне. Он думал вновь поставить племена наунийцев на колени, отомстить им за некогда разрушенный Кемм или хотя бы отвернуть их от Сиахии. Жадно схвативший жезл легиона, аргур предвкушал богатую добычу: годных для рудников и галер рабов, выносливых южных коней и много золота. Однако не ведал заносчивый стратег, как слабо его спешно набранное войско, какая могучая буря таится на границе гор и безводных пустынь. Эта дикая буря, зачатая в хитром союзе с Соадамом, метила в самое сердце Аттины. Да и кто знал тогда молодого наунийца Унга, сына вождя невеликого племени, осевшего на развалинах Кемма, который, оглядывая стены Сиахии и сжимая копье, говорил: "Словно слепок глины в твердой руке, рухнет этот город. Город, что века нес нам беды, заточив среди огненных полей песка. И тем приятнее нам будет терзать лишенную стен Аттлу, где отцы наши гибли в каменоломнях, избивались кнутами, как скот; где матери наши позорно мыли ноги ленивым мерзавцам. Город, где женщины белы и податливы, где так недопустимо много вина и еды. Много всего…". Его речи слушали племена, подвластные ему и еще нет.
   За эти дни Эвис рассталась с намерением посетить Верхний храм. Норн и последние перемены в городе убедили ее в опасности о чем-либо дознаваться в могущественном Доме.
   Сосредоточившись на изучении сведений о ходящих по небу, хронавт скоро сложила довольно точную картину событий, начавшихся около 130 лет назад, когда два корабля соарян посетили Землю, и завершившихся погромами жестокого Хатри. После этого пришельцы якобы не появлялись на Земле; память о них осталась разве в некоторых хрониках да руинах у подножия Теокла. С тех пор минуло чуть больше столетия. Хронавт знала, что несовершенные релятивистские звездолеты Соар должны появиться еще. И, похоже, тогда наступит время мрачных пророчеств, где будет "Черный Огонь, порожденный Силами Земли", будет "гнев Ины и неистовый, жаждущий мести дух". Эвис так и не разобралась, что стоит за мудреными аллегориями и, вопреки ожиданиям, ей никак не удавалось связать появление гипербонзидового венка с пришельцами. Диадему, по утверждению адептов Асты, принес предок Тимора, и тайна ее исходит из Сфер Ланатона - далекой Земли Облаков. На некоторые вопросы, касаемые мистического Черного Огня, знали ответ посвященные Верхнего храма, но допытываться у них непроизносимых истин было так же опасно, как пытаться отнять пищу у льва. Жрецы Асты говорили, что только аотты, живущие на Земле Облаков, обладают полным знанием, ибо они начали мир людей, и только у них, возможно, получить ответ на все.
   Для хронавта это было первое разочарование. Вместе с Грачевым она по-прежнему ждала откровения у аттлийских святынь, расспрашивала жрецов и, используя свои немалые познания в семиотике, преобразованиях лингвистических систем, изучала старые свитки, знаки и смутные образы на камнях. Размышляя, запоминая, она делала огромную работу для Академии фактической истории, но это никак не приближало к первой цели.
   Грачев, наверное, не хуже ее понимал: расследование зашло в тупик. Возможно, к сумме фактов, скопившихся за эти дни, какие-нибудь подробности мог добавить разговор с нынешней обладательницей диадемы - Ардеей, но в любом случае след вел к вернувшимся в свой звездный дом соарянам либо к мифической Земле Облаков.
   Однажды под вечер, когда они задержались в храмовом саду, ожидая Норна, он прекратил послушно повторять тягучие строфы памятной книги. Эвис повернулась к нему и удивленно вскинула брови.
   - Да, бунт. Мне надоело, - ответил Андрей. - Вчера ты признала мой аттлийский сносным. А я не собираюсь сыскать здесь славу великого декламатора. Тебя что-то удивляет? Нет? Так это не мальчишеская непоседливость…
   - Нет, продолжай.
   - Все, что мы могли получить здесь, мы получили много дней назад. А теперь мы попросту топчемся на месте. Знаешь ли, хронология рождений и смертей великих, всякие покрытые пылью передряги меня мало занимают. Впрочем, как и фольклор. - Он потряс свитком и, небрежно отбросив его, встал.
   - Чего же ты хочешь?
   - Хочу сказать, что у нас осталось два пути: полагаясь на счастливый случай, искать лазейку в Дом Атта либо поставить на Аттле крест.
   - И?…
   - И, может, такая крайность, как искать ответа у аоттов. Только непонятно, зачем о последнем так прозрачно намекает Норн. Какая ему в том корысть? Я слышал, он уже отправил этой дорогой сына Тимора. Он что-то не договаривает об исчезнувшей Ардее и их раздоре с Верхним храмом. А здесь, милая, начинается политика - вещь такая же гадкая и древняя, как и проституция. Я хочу сказать, что мы, сами того не заметив, можем оказаться втянутыми в игры, в которых ничего не смыслим. Это становится как бы побочным продуктом более бесперспективных исканий. Наш интерес к диадеме, ходящим по небу, имя которых для многих звучит как проклятие, могут понять превратно. Здесь по-прежнему сильны изуверские настроения Хатри, и мы слишком заметны, чтобы так спокойно разгуливать между Нувх и настоящим Домом, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.
   Опасения Грачева оправдались уже следующим утром. Вернувшись от Норна, он заподозрил неладное, войдя в сходный зал: постояльцы, болтавшие за столом, мгновенно притихли, и даже любезный наонец в этот раз не обмолвился с Эвис очередной глуповатой шуткой.
   Поднявшись на второй этаж, Грачев мельком оглядел комнату, потом уверенно заключил:
   - Здесь побывали. Я скажу тебе, почерк отнюдь не воровской.
   У них почти не было вещей. Все свое богатство Эвис умещала в мешочке цветного сафьяна и носила всегда с собой. Здесь оставалось кое-что из одежды, скромные предметы туалета. По оценке Грачева, незваный гость пробыл довольно долго. Все это не походило на торопливую ревизию с оглядкой на дверь.
   Андрей прошел в комнату Эвис, поправил занавес, сразу обратил внимание на примятую постель и огарок свечи.
   - Поджидали ночью. Неприятная история, Эвис Русс. Один стоял у окна, наблюдая за выходом, двое или трое устроились по-хозяйски. Даже позволили себе вздремнуть.
   - Я вижу. Зеркало и заколка лежали на краю стола. Накидку, свернув, я оставляла у изголовья. Спрошу Абаха…
   - Не надо, - прервал ее Андрей. Он услышал шаркающие шаги на лестнице и тише добавил. - Я сам изъяснюсь с ним.
   Лицо хозяина дома казалось серым, как вымытая дождями погребальная маска. Сутулясь под тяжелым взглядом Грачева, он проковылял к выдвинутому из ниши тисовому столу и положил со стуком монеты.
   - Твои деньги, госпожа. За оставшиеся дни. Клянусь Аттом, ты не можешь оставаться здесь. Уж извини меня… Подыщите что-нибудь другое; там, у бычьего рынка, у Нувх… Везде сейчас пусто. Или думай сама, как вам быть. Я тебя не возбраняю и не лезу в твои дела…
   - Да что случилось, Абах?! Мы только пришли, а нас все сторонятся, словно идущих от Нании!