Маслов Александр. Голубая Саламандра

   - какой мелочи?
   Без плаща, в промокшем хитоне, плотно облегавшем фигуру, Эвис походила на статую Ликса, томившуюся у пруда. Помедлив еще минуту, Грачев подступил и подал ей руку.
   - никаких секретов, милая. Я все-таки записал послание из Пирамиды. Записал и сумел сохранить его. Оно здесь. - Он с достоинством извлек пергамент, прячась от дождя, отошел под полог листвы. - вряд ли, что ты разберешь сейчас. я не хотел показывать в пути по некоторыми причинам.
   Хронавт быстро развернула свиток и принялась разглядывать ряды аккуратных значков.
   - похоже на рисунки на диадеме?
   - Едва. уже слишком темно. - Эвис сложила пергамент, заботливо укрыла его плащем. - не похоже вообще ни на какие письмена Аттины. Осмелюсь сказать: ни на какие письмена известных цивилизаций земли.
   - чего и следовало ждать. однако, я надеюсь на тебя. Ты же умница,- расшифровала за день другой каракули Миет-Мет А здесь система стройнее.
   - Когда я работала над письмом миет-метян, было достаточно подсказок: обозначенные предметы, остатки фресок, наконец некоторая аналогия культур. Здесь же другое. Нужен "ключ", хотя бы какие-нибудь подсказки.
   - подсказки попробую раздобыть. - Грачев подумал, что состоялась его не последняя экспедиция в пирамиду и он еще сумеет продолжить необычный диалог. Однако, пока не выдавая свои намерения, сказал:
   - мы покажем фрагменты послания Стикэ, адептам Сфер. Только фрагменты. Кстати,… можно обратиться к пикритам. я уверен, смысл нескольких точек - завитков они объяснят, а ты разбираешься с остальными. пирамида заговорит для нас без неумолимых посредников из Ланатона.
   - Стикэ, пикриты… Нет, - Хронавт тряхнула головой, разбрызгивая дождевые капли. Она знала единственного человека, пожалуй способного помочь. По тонущей во мгле дороге они зашагали в Ану.
   Следующий день
   Эвис провела уединившись в маленькой комнате, плотно завесив вход пышно-шерстной медвежьей шкурой, чтобы не мешало бормотание нутов, зачем то посетивших охотника.
   Глядя на свет лампады, устроенной в закопченном углу, она размышляла о пирамиде, снова и снова стараясь проникнуть в нее внутренним взором, яснее понять: что же есть великая твердыня Ланатона. Великая твердыня от которой, не в пример статуи Данэ, в ее родное время не осталось и следа! Голубая Саламандра, пирамида и память о звезде Аохор, - все будто бы просто, достаточно во взаимной связи. Но ее не устраивал упрощенный ответ. все чаще, наряду с наболевшими вопросами о природе и механизме грозных сил, хронавт думала об их истинном прародителе, спрашивала себя: "Зачем?!" и "Почему так?!".
   Эти вечные вопросы она не грезила разрешить до конца, но желала теснее коснуться их своим надраздумным "я" и хоть немного определить свое отношение к таинственной сущности этого непознанного,
   Послание, записанное Грачевым, так и лежало на столе с ночи. К нему Эвис обращалась несколько раз, раскладывала знаки в ряды подобий и ритмик, делила по принципам вероятностей. Исследовала сотни различных комбинаций и не получала ни одного статичного образа. Впрочем, когда она устало закрывала глаза, чудилось два слова, проступающий сквозь желтый лоскут: "диадема" и "дом". Наверное то и другое слишком долго и тесно сжимали ее сердце; слова эти следовало признать миражем, а себя - бессильной постичь премудрости чужого языка.
   Ближе к вечеру западные ветры оттеснили колдовство печальной богини. Их ровное дружное дыхание подняло и изгнало стада туч, обнажив чистую синеву неба. Лишь над горами на востоке, словно рваные одежды еще висели клочья облаков.
   Избегая объяснений с Грачевым, Эвис вылезла в окно, пригнувшись обошла изгородь и направилась к дому Тога. От быстрой ходьбы и от движения к неизвестности волнующей, тревожной, как шепот оракула над дымящимся алтарем, грудь ее часто вздымалась. Она прекрасно помнила предостережения своего заботливого и воинственного хранителя, помнила настороженные высказывания Наир и Кени, однако события последних дней уж слишком разожгли интригу между ней и Аманхором.
   По колено в мокрой траве Эвис поднялась на холм у начала аллеи и смотрела на розовый отблеск, угасающий на обледенелых вершинах. Синие тени сгущались по отрогам хребта и даже здесь слышалось как шумит водопад.
   Настал последний, восьмой шаг Солнца. Это был час, когда лев, очнувшись от неги дня, покидал логово, а пугливая лань, возвращаясь с водопоя, пряталась в буйной листве. Когда в далекой Аттле, в храме Огня Звезд, звучал могучий хор, провожавший дневное светило, час, в который Хепр властными руками вращал хрустальный шар, думая будто определяет судьбу. Время любви и ненависти, начало откровений духа и плоти. Эвис хорошо помнила его магический оттенок от дворцов над Лантой, через просторы Ильгодо до горных пиков Земли Облаков. Еще она слышала от кого-то, будто в этот час душа покинула тело Атта.
   Лишь отгорели последние краски дня, она сбежала вниз, пересекла аллею и вошла в мрачное святилище, вырубленное в скале.
   Аманхора она разыскала почти сразу, за приоткрытой тисовой дверью. Он сидел у огня, пылавшего на жаровне меж глыб гранита и шил из куска шерстяной ткани нечто похожее на плащ.
   - ты пришла. - В его голосе сквозило удовлетворение и усталость. - Я расчитывал на встречу не раньше, чем завтра, казалось твоя вера в Ланатон так крепка, что ее не разрушит один день молчания. Вера, надежда - сколько силы в этих словах! И как порой бывают они бессмысленны/ тогда начинаешь думать, что больше смысла в простом и близком. Выпей вина, оно там, в кувшине.
   - Не беспокойся. Я пришла за другим.
   - Все равно выпей. Будет легче меня понять. Эвис неохотно повиновалась; наполнив чашу пунцовым напитком, отпила часть, остаток поднесла жрецу. Он небрежно смял шитье и принял подношение не отпуская ее ладоней.
   - Аманхор, почему ты решил, будто ответ хранителей - молчание?
   - Иного быть не могло. уверяю, они промолчали отнюдь не от разума.
   - А у тебя есть, что сказать? Ты хорошо представляешь необходимое мне?
   - я сдержу обещание, сейчас я расскажу историю, подлинную историю, вряд ли известную кому-либо. Не смей перебивать меня, ибо яснее уже не услышишь нигде, и налей вина. Еще. Ты, гостья, должна быть пьянее моих слов.
   - Это странная сделка, я даже не знаю условий, что ты потребуешь потом?
   - какова плата? Пусть тебя это не смущает, уверяю, она мизерна. С другой стороны итог нашей беседы зависит от тебя. А ты достаточно разумна: не ослушаешься и не навлечешь на своего друга беду.
   Он улыбнулся, когда Эвис устроилась напротив, обняв раскрашенную статую божества пикритов, деревянный идол рядом с гибкими совершенными линиями ее тела, одетого в тонкий шелк, казался обезображенным уродцем. Поглаживая бороду, Аманхор вспомнил создателя Эам и сумел теперь представить силу стихий, вихрившихся в душе славного мастера. Прежде чем начать рассказ, он встал и прикрыл изваяние плащем. От прикосновения кожаных лент к обнаженным ночам Эвис чуть вздрогнула. Яркие капли вина упали на белый мрамор.
   - Этой истории, конечно, нет в летописях. Она не попала в легенды или по чьей-то воле те легенды исчезли. А между тем, всё начинается с нее. я буду в меру краток. Ты ведь - необычная гостья. Нам хватит немногих слов. - он на минуту затих, прикрыв глаза и окаменев в лице, будто покинув завернутую в черный саван плоть и падая в колодец времени. В следующий миг показалось, что голос его зазвучал со стороны.
   - Знаю, тогда было мало железа, мало пищи и больше смерти. Были лютые холода, в них жадные до крови звери, только меку ходили с гордо поднятыми головами, словно за каждым стоял прогоняющий беды дух. Тогда не строили храмов и не было на месте Ланатона никаких святынь.
   - Даже вечной: пирамиды?
   - Нет! я сказал, не перебивай! мир был совершенно другим, будто непримиримые сущности смешались в одном котле и не находилось основы их разумно разделить, чтобы Ночь ужилась с Днем, необходимо Утро. утра тогда не было. но и в то время жили мудрецы. Поверь, они оказались ближе к Истине любого нынешнего, ибо коснулись ее, как я могу потрогать тебя, как Данэ трогал глыбу камня, я не возвеличиваю их, - пусть апофеоз воздают Ликору. Не возношу их, потому что не так много их заслуги. Истина однажды пришла к ним сама. Пришла, как приходит последнее в блеске утро. Её, справедливо, увидели лишь зрячие из проснувшихся, таких оказалось семь и один. Заметь, я говорю не "восемь".
   - я несколько знаю премудрость счета служителей Атта.
   - Если бы ты знала её хорошо, ты бы не пришла сюда.
   Их было семь и один. Семь рассекли ее, разорвали, как тушу убитого зверя, и каждый думал, что схватив достойную, лучшую часть, - слишком тяжела казалась ноша. Один же остался меж ними. Ему достались кровь, зрелище сгорбленных фигур и изумление. Он видел, как они торопливо уходят и плакал от стыда за людей. Он мог бы поклониться меку, но был горд и вполне разумен. Имя его - Атт. да, Атт! Ты удивлена или не хочешь верить?
   - Продолжай, - прошептала Эвис.
   - Атт! Он то предложил тем семерым сложить Истину воедино, похоронить ее или жить вместе с ней, но они наотрез отказались; кто из-за страха, кто наивно упиваясь обретенным величием, я не говорю:
   из здравомыслия, - тогда не было "Ориест!". И Атт тогда был только человеком. Ошибочно думая, что семь никогда не поладят между собой и приняв от них великую обиду, он ушел. Он бродил по земле семь человеческих жизней, погружая в землю ноги, отмечая ее собой, а потом прожил жизнь свою, долгую, наверное счастливую. В месте, где теперь Аттла. Это неполная, но верная история, гостья. Для тебя могу повторить ее перед Тогом тысячи раз. Только незачем. Глядящий в совесть станет смеяться над нами. он всегда смеется над очевидным и труслив, когда рядом правда, он. А тебе пора понять другое: уходя в нижний мир, Атт навсегда потерял сокровенную тайну семи. Тогда семь были тоже люди, это сейчас они Числа. Однако беглец унес то, чего не досталось другим. И трудно судить, кто выиграл при неравном разделе. Он был молод, полон достоинства, силы. Не опускаясь до святотатства, был дерзок и изворотлив с небесными, поэтому стал небесным сам. О, Атт! Говорю тебе, как есть: творец создавший свой мир! Пусть другие считают, что осколок, дробящийся до сих пор. возможно. По сути все миры осколки, - едина только пустота. Осколок наш, и верно твой, и мир людей со звезд, о которых ты спрашивала, - все они несовершенны в знании, этим и притягательны для Истины, особенно ее своенравных апологетов. - Аманхор тяжко вздохнул, нитки для шитья перепутались в его пальцах, свились множеством узелков. Он отрезал их ножом и бросил в огонь. По залу поплыл едкий дым.
   - в Ланатоне семь храмов, - продолжил он,- семь осколков некогда целого, или семь тройственных Чисел. Недостает одного. Поскольку оно не "Восемь", назовем его "Ноль", да - начало, если хочешь середина или бесконечность. число это,- пыль среди известных. Пыль от семи и тайна Атта лежат внизу. Теперь понятно? ты ищешь не там!
   Хранители не знают странного Числа "ноль". Знания скрытые в Домах Сфер гораздо менее полны, чем принято считать. Что они могут поведать о таинствах верхнего храма, - святыни заложенной самим Аттом или его близкими последователями?! великий беглец, похоже в свое время опасался могущества Сфер; ведь небо всегда над головой, поэтому Силы Земли - его ответ. Названы они так не без причины; он любил то, что под ногами, что близко и всегда рядом с ним. Мне мало известно об этом, но уверен: обиженный и несравнимо хитроумный он выковал надежный щит и грозный меч возмездия против тех, кто решил бы изменить создаваемый им мир, будь то посланцы Семи, о деяниях которых он оставался в неведении, или пусть сами небесные! Тебя интересует меч. Здесь никто не может знать, что он представляет,- не стоит зря стучать в Двери Хорв. Если бы я заговорил об этом раньше, ты бы вряд ли поверила мне.
   - раньше нет, - Придвинувшись ближе к огню, хронавт сопоставляла рассказ жреца и легенды пикритов с похожими отрывками древнейшего аттлийского эпоса, многое сходилось. Былое проступало сквозь позолоту мудреных аллегорий.
   Теперь многоликий образ становился яснее, словно таял в горячих лучах туман, на какое-то время Эвис даже забыла о присутствии жреца.
   Отблеск пламени окрашивал ее распущенные волосы, а погруженное в тень лицо было сосредоточено строгим, как у отдавшейся во власть Ины. Аманхор, может того не желая, напомнил о себе звоном пустой чаши
   - Труднее поверить, будто хранители томили меня пустой надеждой, - тихо произнесла она.
   - Верь! Я не сказал, что они обманывают. Голос Ланатона превратится в крик, если его достигнет мое откровение! уж слишком сильна там вера в обратное! Хранители мудры в Семи, но невежественны в другом. Они не знают, чего не знают! Истину видел каждый со своей стороны и видел только видимое. повторяю: она в осколках и пыли. Она укрыта тайной, чтобы спать может до назначенного Часа, а может вечность. до Часа…, - Аманхор в задумчивости мял бороду и не сводил глаз с Эвис, - Не ты ли желаешь приблизить великий час? когда ты вышла из Лабиринта, я видел Голубую Саламандру в твоих волосах, видел как попятился Тог. я воскликнул:, "Ориест!" Не знаю, прав ли был тогда и прав ли теперь, смея рассказывать все это… Тебя по -прежнему волнует тайной Голубой Саламандры? Так ты узнала и еще узнаешь достаточно без меня. достаточно, чтобы задуматься: не с ней ли те Семь и один делили истину? Не ее ли одевал Ликор, сжигая лишний камень в скале или вынашивая новый порядок? и не благодаря ли ей исчезли меку? Если тебе так нравится - живи воспоминаниями ушедших тысячелетий. Я даже не скажу, что там больше вымысла. Лучше напомню слова из пирамиды, неверно истолкованные Ланатоном и не понятые по сей день: "диадемы не должно быть на Земле, отныне она несет Ничто Ничто для вас". Она несет Ничто, гостья! Вот, что важно понять. Остальное рассеяно пылью, даже ползая в ней на коленях всю жизнь, ты не сложишь полный ответ.
   - я догадлива, Аманхор, Слушая легенды, я умею отделить действительный опыт от вымышленного. Сегодня ты открыл то, что я была обязана увидеть сама раньше. Но я ж умею делать выводы.
   Притихший огонь откуда-то вновь набрал силу, словно глаза хищной стаи вспыхнули кусочки обсидиана, составлявшие мозаику на стене. По полу заземлились длинные гибкие тени. Эвис наблюдала за их изменчивым движением, казалось, несут они продолжение мыслей жреца, то мерещились фигуры пикритов, пляшущих вокруг костра, воздав руки к небу, голося песнь без слов.
   - У тебя еще хватит времени сделать выводы,- нарушил молчание Аманхор. - Ты способна справиться с этим без меня.
   - В чем дело? Ты торопишься получить плату?
   - Нет, я позволяю задать несколько вопросов. Вдруг тебе повезет я смогу на них ответить.
   - Откуда пришла Истина, Аманхор? Со звезды, имя которой созвучно твоему?
   - Со звезд или пространств более далеких. Её путь уже не проследить. Если хочешь - слушай легенды "отвлеченных". Только разве это важно? Она пришла и все! А Некто, бегущий за ней, на шаг опоздал. Опоздал, или на то Ориест!
   - тогда что по-твоему заключает "Ориест!"?
   - каждый объяснит по-разному… Скажу проще всех: "Ориест!" -что должно быть. Должно быть, потому, что так определил спешащий за своей тенью. Мы вольны, но не в эволюции закрытых знаний. Слишком многое происходит по замыслу, который принес Некто. Не думай, он не бог и не дух, - он сильнее их. Говорят, будто вечность назад он был похож на нас. Глупцы считают, будто он уже безлик и безучастен, однако посвященным дано слышать пульс его воли и тогда восклицать "Ориест!". это просто и очевидно, в мире правит заветное слово и людям никогда не добиться большего, чем определено, не узнать боль! его, чем дозволено. Они могут только пытаться сделать это: истязать сами себя, слать друг-друга на смерть и, все равно, пожинать горькие плоды тщетных усилий.
   - мне не нравится это слово. Мой мир скорее слышит волю Эам и он достиг большего.
   - как угодно. Тогда плата,- Аманхор извлек кинжал из громоздкой шкатулки и подошел к Эвис, - Теперь ты знаешь где и что искать. Надеюсь осмыслишь: зачем это нужно. Я доверился, думая: "0риест!". Если же нет, - мы жестоко поплатимся оба. тебе передана немалая часть тайны, которую хранит сторож Хорв, тайны которой нет за самими дверями Хорв и подлинная плата от тебя в том, что ты разумно ей распорядишься, Я не требую молчания, хотя полезнее его хранить. Еще будет справедливо, если ты дашь взамен хозяину часть своей таинственной плоти.
   - какую часть?! - Эвис отшатнулась от сверкнувшего лезвия, но быстро справилась с собой и встала навстречу жрецу.
   - Не бойся. Я не смею покалечить тебя. Клочок волос и немного крови. Столько - сколько поделаешь дать.
   - так мало? - она протянула руку и даже рассмеялась, когда густые капли потекли по пальцам в серебряный сосуд.
   - А кто ты сам, Аманхор? Ты не похож на аотта.
   - я помню себя с детских лет здесь. Лишь немые стены, изваяния и Тог. Те, кто воспитывал меня, так же служили священному Дому, а мы неохотно говорим откуда взялся и куда исчез человек. - Он мял в узловатых пальцах отсеченный локон хронавта и глаза его, обращенные в даль, блестели так же странно, как неведомый камень на груди. - Может я - сын Тога, а может послан Пирамидой. Но не спрашивай "зачем?", не спрашивай "что там?". Эти вопросы противны знанию, которое ты должна унести.
   - Однако мне пора делать выводы… Попробую догадаться: Пирамиду построил Некто. Он пытается удержать истечение Истины опередившей его на миг. Пытается контролировать развитие цивилизаций Земли и пирамида - его цитадель.
   - Еще скажи, как говорила не мне: "там живут те, кого давно уже нет". А может Пирамида - могильная плита Истины? Не знаю. Ты стремишься вникнуть все глубже, но запомни: ни тебе, ни целому легиону равных тебе это пока не позволено. Аттина перед вами - Пирамида не для вас!
   Эвис подошла к очагу, взяв потухший уголь, принялась чертить на мраморной плитке знаки из послания, вынесенного Грачевым. Жрец молчал и казался безразличным к ровным строкам, оставляемых ее рукой. Однако, за маской безразличия от хронавта не ускользнуло глубоко упрятанное волнение.
   - Аманхор, мы обладаем знанием на много порядков превосходящим, данное Домам Сфер. Ты ведь успел осведомиться, Откуда я? Тебя не смущает? Прочти знаки.
   - "Голубая саламандра не вам. Покои для нее,- покой для вас. руки шестой…" - он остановился, разглядывая письмо с одной, то с другой стороны, потом сказал. - Дальше не могу, ты не обозначила
   цвет.
   - Это очень важно, Аманхор! читай! хотя бы отдельные слова.
   Я сама попробую связать их смыслом.
   - "руки шестой звезды… Уничтожь… "Диадему верни или уничтожь." - твердо произнес он. - А дальше ясны лишь два последних слова: "Свой Дом". Откуда у тебя знаки Пирамиды?
   - не спрашивай, я тоже имею право на тайны. Итак, послание для меня. Получается Некто теперь беспомощен? Не в силах испепелить кусок металла? И на это Ориест!?
   - ты говоришь о могуществе во плоти, наивно и опасно противопоставлять его могуществу незримых величин. Кроме того, еще есть могущество знаний, которыми можно распорядиться: дать или утаить.
   - Кроме осколка, унесенного Аттом. Понимаю. Некто в затруднении. И я не осталась без них. Мы могли бы помочь друг другу. Аманхор, отведи меня в пирамиду.
   - Нет! Ты желаешь невозможного, закончим этот разговор. Твой путь на Землю Атта. вниз! Следом за Данэ!
   - За Данэ?!
   - Ты удивлена? конечно, откуда ты, гонимая надеждами в Ланатон, могла бы узнать. Сделав свое дело на этой земле, он ушел на другую. Обидно - не скоро кто-либо заметит его отсутствие. Он ушел в ту же ночь, когда вам всем снилась новорожденная статуя в его саду. "Глупец!" - кричал я ему, но он не слышал. Его одолевала мука и жажда. Единственное на что у него хватило сил, так попрощаться с тобой и с ней через меня.
   - Не надо было говорить о Данэ сегодня, - сказала Эвис. Перед ее глазами вновь было счастливое лицо великого мастера.
   - не надо?! А разве в нем нет ни капли крови Атта?! тебе не интересно почему он ушел?
   - попробую понять сама.
   - Действительно, глупо что-либо объяснять. Тебе достаточно вспомнить его руки, мрамор, оставленный им, его томление и внезапную радость при луне. вспомнить и понять, что мои слова?!
   - Пожалуйста, не надо, Аманхор!
   - как желаешь, только вот что добавлю: Данэ ушел, чтобы кончить жизнь в муках, ибо он все же не Атт. Он объял мир, сам того не разумея и будет ему наказание. Иди за ним. возможно и твоя смерть там, осколок великой тайны острее любого клинка, что перед ним твоя нежная плоть?! Он рассечет ее, только медленнее, больнее, твоя душа
   в праведной жажде, но ведь ты праведна духом иного, не этого мира. Возможно, терпя глумление, страдая, ты не найдешь ничего и там. Даже если так, все равно верь мне! А я буду верить в чудо!
   Свернувшись в дом Хетти, она застала Грачева, склонившегося за столом и увлеченно ковырявшего биорегенератор. Тонкий стилет, еще несколько стальных предметов, приспособленных как орудия взлома, оказались практически бесполезны.
   За весь вечер он смог отколоть слой облицовки и теперь, вонзая острие в образовавшуюся щель, упорно старался добраться до начинки. прибора.
   - Да. К тому же я - варвар народа вандалов. А твоя техника крепкая и окончательно мертвая. - Он сгреб свои инструменты, отодвинул дальше подсвечник и обратил к Эвис отяжелевший взор. - ну? Что на этот раз? Если ты ходила к Данэ, почему вернулась так скоро?
   - Нам нужно в Аттлу, Андрей. Все очень серьезно.
   - Ого! Ты преподносишь так, будто речь о прогулке перед сном. Нам нужно сходить в Аттлу! значит они все-таки навязали тебе… не стой же! садись, рассказывай, как и чем обработали твои мозги.
   - С сезоном дождей Рустм судоходен в верховьях. Если поторопимся, успеем застать корабли из Мемфы. Обратная дорога обещает стать легкой.
   - милая, я могу представить, что есть дорога до Аттлы хоть по водам, хоть по суху. Но сначала спрошу: зачем это нужно? зачем? Если все необходимое рядом, раз за разом я буду приближаться к тайнам Пирамиды. Скоро мы поймем язык ее обитателей или узнаем, что они оставили кроме собственных теней.
   - с Пирамидой покончено. Забудь о ней, пока мы не пройдем Лабиринт.
   - А ты спросила, собираюсь ли я в него спускаться?
   - так нужно, Андрей. Позволь в этот раз принимать решение мне. Я уже пообещала Аманхору, поручилась за тебя и иного пути нет!
   Грачев от неожиданности привстал, как глыба грубого камня навис над столом.
   Настал последний из пяти ритуальных дней, назначенных Аманхором, он же был последним из блистательных и мрачных торжеств аоттов в уходящем году. потом разве пикриты или немногие невоздержанные могли нарушить покой пустых подземных залов.
   Вершина скалы скрывалась в рыхлых тучах, наплывавших с северо-востока, вновь затмивших небо. временами солнце проникало сквозь их разрывы, сверкая в мокрой листве, на умытых гранитных плитах, дрожало в подернутых рябью лужах. Тогда возникало ломкое нестойкое ощущение праздника и толпа у входа в священный дом веселела. Громче становились голоса, живее движение на тесной площади. Нейса Эвис разыскала довольно-таки быстро, заметив рослую фигуру Мэя и яркое платье Наир, выделявшееся среди других, как охапка шафрановых маков.
   Хетти молчаливо стоял в отдалении, он уже сказал сыну необходимое, уводя его из дома к источнику у гранитного утеса, то уединяясь
   в место жуткой памяти и повторяя: Здесь погибла твоя мать. успел рассказать о Лонкэ, воспитавшем его самого, до отречения от Дома Третьей Сферы. Потом, сидя ночь в гроте, открытом лунному серпу, охотник размышлял о тайне рождения, смерти, надеясь - юноша внимает словам, как когда-то внимал он гипнотическим речам редких вольнодумцев долины храмов. Еще говорил о страхе, о страхе и о собственных встречах с Тогом, наблюдая за движением белков испуганных глаз, сжимал его руку и внушал покой.
   Они вместе пили воду Нидри и клали в землю семена двенадцати трав, - это было только вчера. А сегодня Хетти с тревогой спрашивал, что же успела принять и что отвергнуть душа Нейса за пятнадцать лет? И почему так быстро пролетело время? Ему вдруг безумно возжелалось отдалить наступивший день. морщина, как трещина рассекла лицо и он, скрывая свои переживания, отвернулся в полоборота от подошедшего Грачева.
   Андрей, наверное, понял его и поднялся на несколько ступеней к святилищу. Подниматься выше не стал, под портиком собрались пришедшие из Ланатона, ему хотелось оказаться во внимании Апи или Хепра, тем более их многочисленной свиты. Последний разговор с хранителями Грачев предпочел возложить на Эвис. Он просто не видел в нем никакой пользы, а мысль о возможных объяснениях по поводу внезапного бегства из долины его раздражала, он мог выдумать немало убедительных причин, всяких складных историй, но как было объяснить, что почти в одно время его встречи с Аманхором, "его" видели бегущим к дороге в Ану?!
   Конечно он сумел бы отшутиться, смеясь в пронзительно-синие глаза Хепра, с неким умыслом приписать себе сверхспособности, мог руша принятые нормы, послать всех к чертям. Хотя вряд ли, перед обителью сторожившего Хорв, такой выход был лучшим.
 
   Движение толпы к порталу Грачев воспринял, как "наконец свершившееся" Он намеренно задержался, пропуская Кени, поманившую его Наир, затерялся среди возбужденно болтавших кверийцев и прошел в святилище уже после них, стараясь не выпускать из виду Эвис.