Менбек Влад. Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана

   – Его Высочеству сегодня нездоровится. Да и не любит он военные инструменты.
   Темуджин недоверчиво посмотрел на китайца:
   – Я думал, что он не только потомок императоров, но и воин.
   – Нет, – Бай Ли отрицательно качнул головой: – Его Высочество очень хороший мастер боевых искусств, но он не любит их применять. Только для собственной безопасности. Он стратег, политик. Знает все законы и может управлять любым государством.
   Темуджин задумчиво пожевал губами и согласился:
   – Возможно, это правильно для Китая. В Великой степи всего-то жителей несколько десятков тысяч, а в Китае, наверное, в десять или двадцать раз больше. Ему не нужно уметь воевать. Для подобного дела есть такие как ты.
   Чиркудай вместе с тысячниками старался не отставать от Бай Ли и Темуджина, прислушиваясь к их разговору. Он видел, как его соратники тянут шеи, чтобы ничего не пропустить, чтобы всё услышать.
   Бай Ли криво усмехнулся:
   – Ты ошибаешься, Темуджин, – он остановил поднятой рукой пытавшегося возразить нойона. – В Степи, по нашим подсчетам, около пятисот тысяч людей, а в империи Цзинь – пятьдесят миллионов. Это, не считая южной империи.
   Темуджин резко остановился и набычил голову. Взглянул на Бай Ли, и с кривой улыбкой бросил:
   – И Ляо Шу хочет, чтобы я со своей горсткой нукеров свалил империю?
   Бай Ли грустно улыбнулся и спросил:
   – Как ты думаешь, где воины лучше: в маленьком дружном курене или в огромной, плохо управляемой орде?
   Темуджин постоял на месте, помолчал, и, прищурив зеленые глаза, хлопнул Бай Ли по плечу:
   – Веди. Показывай оружие.
   Они подошли к огромному зданию, возвышавшемуся за казармами. Бай Ли кивнул головой часовому, и тот открыл массивные ворота. В здании не было перегородок, оно всё было заполнено деревянными полками, на которых лежало обыкновенное и самое необычное, с точки зрения аратов, оружие.
   Чиркудай пошёл вдоль настилов, с жадностью рассматривая инструменты для убийства. Как большинство мужчин его возраста, он питал страсть к оружию. Рядом с ним взволнованно сопел Субудей, следом – Тохучар, с горящими глазами. На полках лежали широкие и узкие мечи. Одни из них были кривые, другие – прямые. Лежали копья необычной формы, кинжалы.
   И вдруг они услышали громкий голос Темуджина, раскатившийся эхом по огромному помещению:
   – Никому ничего не брать!
   Тысячники, кравшиеся по узким проходам, приостановились, разочарованно вздохнули и пошли дальше нормальным шагом.
   Чиркудай замер около китайского, склеенного из множества дощечек, лука, выглядевшего словно игрушка. Рядом с ним лежал колчан со стрелами. Он любовно погладил их пальцами, почувствовав, как они идеально отшлифованы.
   – Нравится? – услышал он голос Бай Ли за спиной.
   – Нравится, – подтвердил Чиркудай.
   – Это лук Его Высочества, – с гордостью сообщил китаец. – Лучший лук Поднебесной империи.
   – Зачем ему такой лук? – удивился подошедший Темуджин. – Он же не интересуется военным делом.
   Бай Ли искоса посмотрел на Темуджина и заметил:
   – Стрельба из лука – искусство, а не ремесло. Ляо Шу владеет им в совершенстве. А мы лишь вояки и взяли у настоящих мастеров лук себе на вооружение.
   – Джебе стреляет не хуже Ляо Шу, – возразил Субудей.
   – А что ты на это скажешь, Чиркудай... Извини, Джебе? – лукаво спросил Бай Ли.
   Чиркудай сокрушенно опустил голову и признался:
   – Я стреляю хуже Ляо Шу. Я видел, как он может это делать. Он – мастер.
   Темуджин зычно кхекнул, прочистил горло, но спорить не стал, молча отошел к другим образцам. Кочевники опять разбрелись по залу, восхищённо вскрикивая при виде необычных вещей.
   – А это что такое? – услышал Чиркудай голос Тохучара. – Колотушка какая-то...
   Чиркудай вместе со всеми подошел к другу, державшего в руках рукоять от нагайки. Вместо плётки к ней была прикреплена железная цепь с железным шаром на конце, размером с кулак.
   – Это кистень, – пояснил подошедший Бай Ли. – Он больше пригоден для пеших воинов, нежели для конников. Хотя, некоторые всадники умеют с ним очень хорошо обращаться.
   – А что здесь сложного! – удивился Тохучар. – Махай во все стороны и оглядывайся, чтобы самого себя не стукнуть.
   – Я вижу, ты в этом понимаешь? – усмехнулся Бай Ли.
   – Немного, – пожал Тохучар плечами.
   – Можешь показать нам, как обращаться с этой?.. – Темуджин замолчал, вопросительно глядя на Бай Ли.
   – Кистень, – коротко сказал Бай Ли, и добавил: – Пожалуй, я покажу вам, что можно им сделать в седле, – и, взяв у Тохучара оружие разбойников, направился к выходу.
   Все с интересом потянулись за ним. На площади собралась куча взволнованных сотников, обнаруживших, что их нойон и тысячники, исчезли. Увидав своих, они заулыбались, но кричать приветствия не посмели.
   Бай Ли посмотрел на Темуджина и похвалил:
   – Уже чувствуется дисциплина – не орут.
   Темуджин усмехнулся в ответ.
   По приказу Бай Ли, привели коня. Он походил немного, разминаясь, махая во все стороны железным шаром на грозно звенящей цепи, очевидно вспоминая приемы, которыми давно не пользовался. Усевшись в седло, отъехал в дальний конец площадки и пустил коня в галоп.
   На полной скорости, взмахнув кистенем, Бай Ли переломил, глухо треснувший столб, толщиной в человеческую ногу, ударив по нему с ходу железным ядром. Зрители ахнули.
   – Я думал, что эта штука хуже сабли! – восторженно крикнул Субудей. – Но она лучше! Вот это оружие!..
   Бай Ли подъехал к аратам и просто сказал:
   – Вот так.
   – Давай, теперь я попробую, – нетерпеливо произнес Тохучар, и сказал китайцам, чтобы те привели его коня. Но они его не поняли. Бай Ли пришлось повторять приказ по-китайски.
   Пока подводили коня Тохучару, Бай Ли спешился и, поигрывая кистенем, предупредил:
   – Ты говорил, что знаешь, как он может сыграть назад, но... Я сомневаюсь...
   – Не переживай, – напряжённо голосом успокоил Тохучар, усаживаясь на своего гнедого, протягивая руку за кистенем.
   Бай Ли вопросительно посмотрел на Темуджина, но не получив ответа, отдал оружие степняку. Тохучар разогнался на своем гнедом и на полном ходу ударил шаром по другому столбику, который так же с треском сломался. Все араты восторженно заорали, мол – знай наших. Тохучар подъехал к Бай Ли и с сожалением отдал кистень:
   – Хорошая штука, – похвалил он оружие.
   Бай Ли присмотрелся к поясу спешившегося Тохучара и показав на него, негромко спросил:
   – Этим пользуешься?
   Тохучар подтвердил:
   – Иногда.
   Бай Ли понимающе кивнул:
   – Ты уже знаешь, что такое отдача?
   – Да, – засмеялся Тохучар: – Получил цепью несколько раз по хребту и сразу все понял.
   Темуджин опять повел командиров в казарму. А вечером, когда гости забрались в седла, Темуджин, рассмотрев на темнеющей площади Бай Ли, подъехал к нему. Чиркудай слышал, как китаец сказал, что завтра он приедет в курень, и покажет приём, который использовал его дед во время войны против киданьцев. Темуджин согласно кивнул головой и поинтересовался:
   – Твой дед был киданьцем?
   – Нет, – усмехнулся Бай Ли и, оглянувшись на дом потомка императоров, негромко ответил: – И дед, и отец, и я – чжурчжени. От судьбы не уйдешь... Сейчас я ненавижу свое племя.
   Темуджин непонимающе пожал плечами, но, ничего не добавив, стегнул коня и вылетел из ворот в степь. Сотня командиров ринулась следом, на ходу выстроившись за нойоном в сотенный квадрат.
   На следующий день Бай Ли прискакал в курень рано утром в сопровождении десяти всадников. Он о чем-то поговорил с Темуджином, и нойон подозвал Чиркудая.
   – Джебе, – неуверенно начал он: – Сейчас ты возьмешь одну сотню из своей тысячи, и вы постреляете из луков вон... там, – и он указал нагайкой в степь.
   Чиркудай хотел было отъехать, но Темуджин остановил его:
   – Бай Ли говорит, что стрелы летят дальше с хода, чем с места. Что ты на это скажешь?
   Чиркудай недоуменно пожал плечами. Он стрелял из лука и с места, и с хода, но всегда только на расстояние полёта стрелы. Летят ли стрелы с хода дальше и зачем это нужно, он не понимал. На скаку стрелять было очень неудобно. Не всякий это сможет. Но со своими нукерами он регулярно проводил стрельбы, поэтому был уверен, что они не подведут.
   – Я в это не верю, – подал голос подъехавший Субудей.
   Остальные командиры, слышавшие слова Бай Ли, тоже недоверчиво покрутили головами.
   – Все равно, будем пробовать, – решительно приказал Темуджин.
   Чиркудай вывел первую сотню в степь, а сбоку от них выстроилось все войско. Нукеры и командиры с интересом следили за Бай Ли и Чиркудаем, которые объясняли воинам сотни, куда класть прихваченные в курене оглобли.
   – Это граница, – понял Чиркудай.
   – Да, – подтвердил Бай Ли. – Черта, от которой вы будете стрелять с места и с хода.
   Чиркудай построил сотню квадратом около оглобель и велел задним нукерам стрелять повыше, чтобы случайно не попасть в передних. Но его предупреждение было лишь страховкой – воины отлично знали, как нужно держать луки. Им это было не впервой.
   По его приказу все разом выстрелили. Чиркудай тоже метнул стрелу из своего китайского лука, улетевшую в степь вместе с сотней взвизгнувших смертельных дротиков.
   Все командиры и сотня Чиркудая подъехали к тому месту, где стрелы впились в сухую землю. Нукеры подобрали их и вернулись на свои позиции. А командиры стали шагами измерять расстояние от падения стрел до оглобель.
   Чиркудай отвел сотню довольно далеко от границы из оглобель для хорошего разгона и резко послал Чёрного в галоп, дав рукой сигнал сотне – делай как я! За его спиной покатился гул сотни мчащихся полным аллюром коней. Прикинув расстояние, Чиркудай выбросил руку вверх, скомандовав – приготовиться, сам при этом, держал свой лук одной рукой, затем, прямо у оглобель, резко махнул рукой и моментально выстрелил. Вновь взвизгнули стрелы у него над головой.
   Не останавливаясь, Чиркудай повел сотню до того места, где упали первые стрелы, и ничего там не обнаружил. Стрел, выпущенных с хода, не было! Подъехавший Бай Ли усмехнулся и показал головой примчавшимся командирам далеко вперёд. С недоверием все проехали дальше, и, на расстоянии в два с половиной полета стрелы, они наткнулись на площадку, ощетинившуюся, словно ёж иголками, сотней дротиков.
   Нукеры недоуменно стали выдёргивать свои стрелы из земли. А Субудей расстроенно воскликнул:
   – Я ничего не понимаю! Араты должны были знать об этом раньше!
   – Может быть, забыли? – усмехнулся Бай Ли.
   Темуджин выпятил нижнюю челюсть, что-то обдумывая, и, наконец, произнес:
   – Я тоже не понимаю, как это могло произойти. Но такие знания нам необходимы. Подобный приём очень неожиданный. Нам легче будет побеждать, – повернувшись к китайцу, Темуджин разочарованно произнес: – Не понимаю и всё! – затем согласно кивнул головой и признался: – Я тебе проиграл, Бай Ли.
   Чиркудай понял, что они поспорили.
   – Мы все выиграли, – усмехнулся китаец и поехал в сторону куреня.
   Теперь козлодрание стало перемежаться со стрельбой из луков с хода, сотнями. Но вскоре Темуджин приказал стрелять тысячей. Чиркудай сразу понял преимущество такой атаки против защищающегося противника, который обычно, как вычитали библиотекари из книг, прятался за повозками, и, оттуда поражал наступающих. Теперь у них было превосходство: нападая, они могли поразить обороняющихся с дальней дистанции, в то время как лучники, сидящие за повозками, были в состоянии обстрелять их только тогда, когда они приблизятся.
   Чиркудай гонял по полю сотни своей тысячи, отрабатывая манёвр ухода, до линии поражения стрелами противника для первой сотни, для второй, третьей... Он шагами вымеривал расстояние, на которое летит стрела из-за укрытия, произведя несколько выстрелов. Потом провёл черту оглоблями в том месте, где воткнулись его стрелы, выпущенные с места. Заезжать за эту черту, ближним к ней сотням, запрещалось. Нукеры и сами понимали, что он от них добивается, и помогали во всю.
   Несколько раз Чиркудай пробовал стрелять всей тысячей. Получалось так, что нукеры подлетая к границе, где до них не доставали вражеские стрелы, успевали сделать два выстрела.
   Но что-то в этом действии было не так. Он не мог сообразить, что воины должны делать дальше, после выстрелов, и ухода в сторону. Понимал: неприятельские укрепления нужно не только обстреливать, их еще необходимо было брать! Но как? Не лезть же снова под стрелы противника, после того, как отряд ушёл из-под них. Поэтому Чиркудай на одном из вечерних заседаний в общей юрте высказал свои сомнения.
   – Первые, ушедшие в сторону, должны объехать врагов и взять их в шашки сбоку, – авторитетно заявил Субудей. – Я тоже думал об этом и лучшего решения не нашел.
   – Они их встретят стрелами с фланга, – возразил Чиркудай. – Это все равно, что нападать в лоб.
   Присутствующие командиры с надеждой повернулись к Темуджину, поняв – что хоть стреляй с хода, хоть не стреляй, все остается по-прежнему.
   Темуджин покачал головой и с сожалением сказал:
   – Я не знаю, как нужно дальше поступать. А вопрос правильный. И совет Бай Ли хорош. Думайте...
   – А может быть, что-нибудь есть в китайских книгах? – с надеждой произнес Тохучар.
   – Мне кажется – нет! – вздохнув, заметил Субудей. – Мы уже два месяца слушаем, но я вижу, что в их книгах не очень-то много такого, что нам понадобится. Они совсем по-иному воюют.
   – Мы должны знать, как они сражаются, – строго сказал Темуджин. – Нам необходимо знать, как ведут бой другие... Я тоже не очень-то верю книгам. Но, допустим, Ляо Шу не ошибается, и его заверения о том, что все происходит по одним венным законам, правда. Тогда нам без книжных наук не обойтись.
   Однако одних книг мало. Да и противник, наверное, тоже изучает стратегию и тактику. Поэтому мы должны придумать что-то свое, неожиданное. Нам нужны только победы. Хотя, если откровенно, я воевать с другими странами не хочу, – и Темуджин сурово посмотрел на сотню притихших командиров.
   – Мне достаточно племен в Великой степи. Создадим хорошее войско, чтобы никто не посмел напасть, даже чжурчжени, и будем жить в степи. Мне не нужны их города и их каменные дома, – он помедлил и добавил: – Да и вам тоже.
   Заявление Темуджина озадачило Чиркудая. Он думал, что готовиться к войне, и нойон, обучив войско, нападет на Китай. Посмотрев на друзей и других присутствующих на совещании командиров, Чиркудай заметил, что и для них откровение Темуджина оказалось неожиданностью.
 
   В юрте повисло молчание. Его нарушил один из новых командиров тысячи:
   – Что делать с пьянством? Некоторые упиваются водкой вечером, и до половины дня от них нет никакого толку. Я и нагайкой стегал – ёжатся, и молчат.
   – Да! Да! У всех такое творится, – поддержали командиры тысячника.
   – Нужно запретить пить водку! – с негодованием бросил Субудей.
   – Если не наказывать за пьянку, то запрет не поможет, – возразил тысячник и, усмехнувшись, дополнил: – То, что нельзя, всегда очень хочется.
   Присутствующие поддержали его понимающим смехом.
   – Значит, нужно придумать наказание! – зло сказал Субудей, погасив своим напором смех.
   – Субудей прав, – веско, словно отрубил, заметил Темуджин. – Я прикажу всем прекратить пьянку.
   – Не пойдет, – отрицательно замотал головой Джелме. Его поддержал Бельгутей.
   – Все равно будут пить, – вздохнув, сокрушенно произнес Джелме, добавив с огорчением: – Да и как жить-то без архи?..
   Командиры опять хихикнули. Но Темуджин не разъярился. Он покивал головой и согласился с Джелме:
   – Очевидно, и ты прав. Если я прикажу уничтожить всю водку в курене, они станут её делать в распадке между сопок, – подумав, он твердо сказал: – Я разрешу пить водку один раз в месяц.
   – Мало, – опять подал голос Джелме.
   – Ты, как купец с товаром, – усмехнулся Темуджин, но, снова помолчав, согласился: – Да, мало.
   – Три раза в месяц достаточно, – вставил слово Субудей.
   Его сразу же поддержали почти все, а Тохучар дополнил:
   – И чтобы пили только дома, накрывшись кошмой. А если попадутся пьяные на улице – сразу секир-башка.
   Командиры прыснули от смеха. Но Темуджин серьезно предупредил:
   – Так всё и будет: если кто попадет пьяный на улице – сразу вон из куреня. А командиры должны следить и считать, сколько раз и кто приходит с похмелья. Если с ним такое будет четвертый раз – командир сам должен выгнать его.
   – А если кто-то напьется три раза подряд, а потом месяц будет ходить трезвый? – поинтересовался Субудей.
   – Это тоже правильный вопрос, – согласился Темуджин. – Я приказываю выпивать всем лишь три раза в месяц, не чаще, чем раз в десять дней, – и строго посмотрев на командиров, потребовал: – Расскажите о моем приказе всем, завтра же.
   Они решили еще несколько насущных вопросов, и Темуджин отпустил командиров по домам. Но как обычно, в конце, добавил:
   – Тохучар, останься.
   Субудей топал с Чиркудаем по ночной улице между юрт и гадал:
   – Для чего он оставил Тохучара? – его любопытные глаза блестели под светом полной луны.
   – Не знаю, – задумчиво ответил Чиркудай. – Задание, наверное, какое-нибудь даст.
   – Угу, – подтвердил Субудей, подходя к их общей юрте.
   – А где меркитка? – поинтересовался Чиркудай.
   Субудей тяжело вздохнул и тихо сказал:
   – Умерла, – помедлив, он добавил: – Я её похоронил недавно, – и нырнул в геру. Чиркудай последовал за ним.
   В юрте огонь не горел. Они не стали его разводить, поели холодного, оставшегося от завтрака, мяса, запили кумысом и свалились на кошмы, ожидая Тохучара. Друга не было около часа. Наконец он подбежал к входу и, войдя в геру, сварливо спросил:
   – Все подобрали?
   – Ты с этого не начинай, – оборвал его Субудей. – Перестань заговаривать зубы, а говори сразу всё.
   – Ну что говорить, – негромко начал Тохучар, выловив из котла холодное мясо: – Послезавтра я иду со своей тысячей к уйгурам, сопровождать караван с железом для кузницы городка китайцев.
   – Вот теперь понятно, – сонно пробормотал Субудей, поворачиваясь на бок.
   – Сам пойдешь? – спросил Чиркудай.
   – Нет, – пробурчал Тохучар, пытаясь одновременно говорить жевать. – Поведут китайцы, которые знают дорогу.
   Поев, Тохучар улегся у стены и негромко поинтересовался у Чиркудая:
   – Думаешь, что делать после выстрелов из луков? Как нападать?
 
   – Угу, – подтвердил Чиркудай.
   – Я тоже ломаю себе над этим голову, – уже сонным голосом сказал Тохучар. – Но если хвост вытащишь, то нос завязнет, а если нос вытащишь, то хвост завязнет, – и он понес околесицу, засыпая от усталости. Но вскоре успокоился, неразборчиво бормоча что-то во сне.

Глава шестнадцатая. Первая казнь

   Три недели Чиркудай гонял свою тысячу по степи, и своего добился – все нукеры, как один, научились неплохо стрелять с хода вперёд. Воины тренировались под пристальным вниманием зрителей – командиров и нукеров из других отрядов. У них пока что стрельба с хода хромала.
   Темуджин тоже подъезжал к краю плаца, но ни о чём не спрашивал, ни во что не вмешивался. Он появлялся один, без сопровождения. Долго стоял и смотрел на пролетающую мимо него тысячу.
   Занятия в поле перемежались со слушанием чтецов в китайском городке. Уже не только Темуджин, но и у тысячников, и у сотников возникали интересные вопросы. А книгочеи искали ответы к следующим занятиям. На учебу в городок стали ездить и заместители командиров.
   Вышедший как-то вечером из своего дома Ляо Шу, с усталой улыбкой на болезненном лице, приветливо кивнул головой Темуджину, повторив ещё раз, что не ошибся в выборе. В этот день им прочли трактат по этикету и приему иностранных представителей. Наверное, поэтому Темуджин, немного скривив рот, неожиданно для себя, вежливо сказал:
   – Желаю выздоровления Его Императорскому Величеству, – на что Ляо Шу хитро усмехнулся и погрозил Темуджину пальцем, мол, рано его так величать.
   Чиркудай обратил внимание на посеревшее лицо Ляо Шу. Он еще подумал, что даже такие хорошие китайские лекари не могут ему помочь. Однажды вечером, всезнающий Субудей, оглядываясь, шепотом рассказал, что Ляо Шу отравили чжурчжени. Он случайно подслушал, как Бай Ли поведал об этом по секрету Темуджину.
 
   Тохучара не было. Он пропадал в Уйгурии уже четвертую неделю. Очевидно, возникли трудности с покупкой железа. Но Чиркудай не сидел сложа руки, не ждал, когда китайские кузнецы наделают кистеней для нукеров. Велел всем своим воинам вырезать крепкие ручки из дерева, привязать к ним волосяную веревку, а на конце подвесить камень.
   Однако первые тренировки заставили его отказаться от камней – несколько нукеров, не сообразив, как крутить кистенем, поранились. Темуджин сделал Чиркудаю выговор, но продолжать обучение разрешил. И Чиркудай велел привязать к веревкам небольшие камни, обёрнутые войлоком. Дела сразу пошли лучше – воины перестали бояться непослушного оружия.
   Чиркудай имел некоторый опыт с подобным оружием, освоив гибкое китайское копье. Знал, какая отдача может быть от камня. А гибкое копье представляло из себя ту же веревку, но на конце у неё был привязан самый настоящий наконечник копья. Если хорошо попадёшь в противника, то сильно его поранишь, а если сыграет в тебя, то... ясно, что случается при этом.
   Примеру Чиркудая последовали все тысячники, включая Темуджина. Они наделали себе учебных кистеней и с гиком носились по степи, стукая по деревянным головам чучел, вкопанным на плацу. Но не каждый мог научиться ладно махать колотушкой – некоторые совсем не понимали, куда мотанёт камень в войлоке. Поэтому были воины, всё время получавшие синяки и шишки.
   Во время одного из совещаний Темуджин велел командирам отобрать тех, кто научился владеть кистенем, и собрать их в отдельные сотни.
   – Они будут проломные, – заявил Темуджин. – Наша верная сабля короче и слабее этой булавы.
   Командиры поддержали нойона, сказав, что кистень хорошая штука, но попросили не унижать саблю. Темуджин внимательно посмотрел на заступников клинка, среди которых особенно выделялся Джелме, и кивнул головой:
   – Я принимаю ваши возражения. Вы, правы, – согласился он.
   Чиркудай сразу заметил, что после таких согласий, Темуджина начинают не просто слушаться, но уважать. И он подумал: наверное, Темуджин будет хорошим ханом. И сам себе удивился – оказывается, он до сих пор сомневался: будет ли ханом Темуджин? А сейчас поверил – будет!
 
   В это же время Субудей принес в юрту из городка широкую доску, разрисованную китайской тушью на белые и черные клеточки. Положив ее на кошму, он зажег светильник и высыпал горку деревянных фигурок, сказав, что это интересная игра, похожая на сражение воинов. Называется: индийские шахматы, потому что есть еще китайские, с названием – Го.
 
   Пять дней Чиркудай никак не мог понять, что и как ходит, и что из этого получается. Но он был упорный и внезапно, будто сверху упало откровение, осознал смысл игры. Но ему не понравилось, что жена хана сильнее правителя. Из-за этого поспорил с Субудеем.
   На следующих занятиях в городке, они зашли в библиотеку, и потребовали у чтецов объяснения. Старик, с седой бородой, терпеливо рассказал об истории шахмат, которые попали в Китай из далёкой Индии. Он подытожил, что законы игры уже устоялись и их нельзя менять, но все же добавил:
   – Раньше не было жены, вместо нее был визирь, первый министр хана. Однако кто-то решил, что жена – это лучше. И все так стали называть эту фигуру.
   Чиркудай с Субудеем внимательно выслушали лекцию, но спорить не стали.
   – Ну что ты хочешь? – сам себя уговаривал Субудей, посматривая на Чиркудая, во время их возвращения из городка, в потемках рано наступившего осеннего вечера. – Визиря можно пнуть под зад коленом – и всё! А жена – это надолго.
   – У тебя жена – ненадолго, – возразил Чиркудай.
   Субудей сделал страшные глаза и почти завопил:
   – Это была не жена! Это!.. Это!.. Хуже, чем змея с ушами!
   – Джелме доволен, – не унимался Чиркудай.
   – Ты же знаешь, какой он толстокожий? – с азартом начал Субудей. – От него стрелы отскакивают! Его кистенем не проймешь, даже железным. Почешется – и всё.
   Тут к ним подъехал Джелме и, подозрительно глядя на брата, поинтересовался:
   – Что это ты про меня рассказываешь?
   – Я говорю, что ты самый крепкий во всей степи, непробиваемый, – пояснил Субудей. – Тобой можно столбы в землю заколачивать. И ты не боишься один на один выйти с сусликом, – серьезно продолжал Субудей, – если его кто-нибудь подержит за лапы, то ты его голыми руками...
   Он не успел договорить, Джелме выхватил нагайку и, замахнувшись, хотел огреть брата по спине. Но Субудей успел уклониться и ускакать вперед – плетка лишь чиркнула по его бараньему кожуху. Джелме хотел кинуться за братом в погоню, но его остановил строгий голос Темуджина:
   – Перестаньте дурачиться!
   Джелме подъехал к Темуджину, прокашлялся, и с восторгом сказал:
   – Вот, стервец! Настоящая язва! И все время так! С детства такой. Его отец даже бил за это.
   Субудей подвалил к Чиркудаю и молча поскакал рядом, на левом крыле квадрата сотни.
   – За что ты его?.. – поинтересовался Чиркудай.
   – За дело, – невесело усмехнулся Субудей. – Он знает, за что, – и замолчал, раскачиваясь в такт с конем.
 
   А когда ранними вечерами стало подмораживать, на горизонте показался караван и две тысячи всадников. За день до своего приезда, Тохучар послал гонца, который сообщил, что по дороге домой они сгребли попавшиеся на глаза банды и гонят их к куреню. Всего людей длинной воли собрали около восьмисот человек. Триста или четыреста разбежались, пояснил гонец. Темуджин поблагодарил гонца за службу и отпустил отдыхать.