Менбек Влад. Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана

   Через час на вытоптанной до черноты площадке, недавно бывшей селением, остались лишь раздетые нукерами трупы, на головы которых из белой круговерти ссыпались крикливые вороны. А из чащи стали выныривать светло-серые волки и, настороженно поворачивая уши, вслед за удаляющимся гулом копыт злых монгольских коней, с опаской, прижимаясь к снегу, стали приближаться к ещё не остывшим телам убитых. Пир в голодное зимнее время для хищников был обеспечен.
   Слух, о походе воинов Чингизхана на меркитов, распространился быстро. До самых алтайских хребтов, двум туменам и полку, не встретился ни один меркит. Им не встречались даже местные племена, напуганные рассказами беглецов о зверствах нукеров. Люди попрятались в леса. Монголы находили лишь места их стоянок и поспешного бегства, да свежие могилы умерших, вдоль дороги. Но живых не встречали. Джучи был рад, что поход проходит без излишнего кровопролития.
 
   За Алтаем, среди заиндевевших от мороза сосновых веток, появились неизвестные лесные люди, не похожие ни на монголов, ни на меркитов. Они не подходили, издали махали руками, стараясь привлечь к себе внимание. Чиркудай приказал нукерам позвать вождей этого племени. Через некоторое время подошли старики и назвались киргизами, а потом попросили взять их в свое войско.
   – Нас мало, – доверчиво говорил старый вождь. – На нас напали найманы и почти всех перебили. Сейчас мы бежим, не знаю куда, совсем как меркиты.
   Меркиты пролетели мимо, словно птицы, и даже не успели сказать, от кого они убегают. Но отобрали у нас стрелы для луков. Теперь пришла наша гибель. И если вы нас не возьмете... – вождь тяжело вздохнул: – Меркиты сожгли наши деревянные дома. В лесу зимой дом не построишь. Только летом. А зимой без дома – смерть.
   Мы медленно движемся на юг, и воевать ни с кем не хотим. Но если пойдем с вами, то будем воевать. Может там, где прячется солнце, мы найдем себе новое место. Здесь плохо жить. Меркиты пронеслись, как ураган, и угнали наших оленей, отняли шубы. Нам приходиться всё время скрываться. Они злые люди.
   – Ты думаешь, что мы добрые? – хрипло засмеялся Субудей.
   – Вы ничего у нас не берете и первые, кто выслушал нас. Остальные сразу нападают...
   Чиркудай не сказал ни слова, молчал, ожидая решения Джучи. Вождь киргизов, поняв, что главный среди монголов этот молодой. Поэтому он с напряжением стал смотреть на него.
   Джучи помедлил, взглянул на своих суровых учителей, и кивнул головой.
   – Согласен, – отозвался Субудей.
   – Не возражаю, – подтвердил Чиркудай.
   И только тогда Джучи сказал седому и морщинистому вождю:
   – Можете присоединяться к нам.
   Вождь был в недоумении, увидев, как молодой господин сначала спрашивает разрешение на ответ у своих слуг, а потом говорит. Однако не придал этому значения и радостно закивал головой.
   – Но вы будете ехать на своих конях, – предупредил вождя покалеченный командир. – И если отстанете – мы вас ждать не будем.
   А другой командир, с жёстоким лицом, и седой прядью в чёрных волосах, твердо сказал:
   – Во время сражения, вы должны быть в первых рядах. Если струсите – будете убиты.
   Вождь испугался, но, решившись, пробормотал:
   – У нас мало коней. На них едут только дети и старики. Остальные идут пешком.
   – Все равно, вы должны показать, что с нами, а не около нас, – жестко заявил Джебе и, посмотрев на своего заместителя, приказал:
   – Дай им меркитских коней. Но только тем, кто может сражаться.
   Вождь покорно поклонился и отошел к своим людям, толпившимся на опушке леса.
   Киргизов оказалось чуть больше двух тысяч. У них действительно было мало коней и совсем не было арб. Джучи распорядился своей волей отдать им несколько десятков арб. Субудей и Чиркудай не возражали.
   Поход продолжился. И когда тумены спустились с обдуваемых ледяными ветрами хребтов Алтая в обширную низину, где обдирал кожу, будто шершавый камень, стылый тягун, на них попытались напасть из засады отряды меркитов. Но разведка их обнаружила заранее, и поэтому внезапности не получилось. Зато Чиркудай и Субудей увидели, как старались киргизы, желая показать свою преданность войску. Их погибло около трехсот человек. Монголы не потеряли ни одного нукера.
   – Совсем не умеют воевать, – проворчал Субудей, стоя рядом с Чиркудаем и наблюдая, как киргизы обирают мертвых.
   – Охотники, – высказал свое мнение Чиркудай. – Не умеют ходить строем. Кроме лука и рогатины, другого оружия не знают. Нет дисциплины.
   – Они нам не нужны, – бросил Субудей.
   – Ещё немного и скажем, чтобы они уходили, – согласился Чиркудай.
   После этого налета, был собран ещё один караван, и с тремя сотнями, из полка Джучи, отправлен, в уже далёкую, Монголию.
   – Так далеко мы ни разу не ходили, – ворчливо сказал Субудей, и тронул коня с холмика. За ним, влекомая двумя громадными серыми тяжеловозами, грузно покатилась по сугробам его железная колесница, выплёвывая серый печной дым из железной трубы на крыше. В колеснице была маленькая китаянка. В колеснице, через день, спал Субудей. Следом двинулись тысячи его тумена.
 
   Тумен Чиркудая двигался в стороне. Он приказал своим командирам идти параллельным курсом, чтобы корпуса не мешали друг другу. А далеко впереди, нукеры Джучи, прокладывали дорогу, и проводили веерную разведку. Киргизы, заметив, что монголы уходят, засуетились, стали быстро хватать, что попало, на ходу бросая вещи в арбы. Их никто не ждал. На них просто не обращали внимания.
   Погоня длилась второй месяц. Лишь изредка происходили стычки с отставшими, а вернее, с выбившимися из сил ранеными и отощавшими от недоедания меркитами.
   Но однажды разведка приволокла троих необычных людей в бараньих нагольных полушубках. Нукеры заарканили их в междулесье, во время охоты. Это были высокие, широкоплечие и светловолосые бородатые мужчины. С синими, как небо, глазами, а не зеленые, как у Темуджина и Джучи. Они угрюмо смотрели на кривого Субудея, хмурого Чиркудая и богато одетого Джучи, которые полулежали на кошмах у костра.
   Вечером, сыпавший весь день снег, прекратился. Но небо не очистилось от облаков. И мороз не ослабевал.
   Звонко трещали смолистые ветки в пламени, как бы перекликаясь с гулко лопающимися от стылого холода деревьями. Но монголы не мерзли. Они все были в шубах, в меховых малахаях и меховых штанах, которые распорядился пошить для всех нукеров Чингизхан. Стало темнеть. Огонь освещало чужаков, оцепленных могучими нукерами.
   Чиркудай, равнодушно посматривая на незнакомцев, вспоминал, как он когда-то мечтал заиметь волчью шубу. Сейчас у него и у Сочигель были и собольи, и волчьи, и ещё какие-то шубы, из шкур неизвестных зверей. Но он все время носил волчью, остальные лежали в сундуке в Каракоруме.
   Он не очень-то интересовался пришельцами, представляя себе, что сейчас делает Сочигель. Вспомнил Анвара, и на душе у него потеплело.
   – Вы кто? – скрипучим голосом поинтересовался Субудей, наблюдая за стрелкой, в путеводной ладье, которая одним концом всегда показывала на север, другим – на юг. Этот компас они взяли в Китае.
   Незнакомцы молчали. Не шевелились. Хотя, их руки, связанные ремнями, давно затекли. Они с любопытством смотрели на деревянный кораблик, в котором что-то двигалось. Их настораживало колдовство кривого шамана.
   – Они умеют говорить? – поинтересовался Джучи у нукеров, заарканивших охотников.
   – Умеют, Джучи-нойон, – ответил один из воинов: – Говорят на плохом меркитском языке.
   – Гордые, – усмехнулся Субудей.
   – А может быть, смелые? – предположил Чиркудай и приказал нукерам: – Развяжите им руки, пусть они погреются у костра.
   – Да, да, – подтвердил Субудей: – Нужно их покормить.
   Нукеры поколебались секунду, но выполнили приказание.
   Пленники стали быстро растирать побелевшие кисти рук снегом, а Субудей поманив их ладонью к костру, сказал:
   – Садитесь. Вот вареная конина, молоко кобылиц. Ешьте.
   Мужики помялись, но приглашение приняли. Нукеры стояли за их спинами, готовые к любым неожиданностям.
   Отогревшись, незнакомцы не кривясь, стали пить кобылье молоко, и есть мясо. Было видно, что эта еда им знакома.
   Туменные определили: это опытные люди, привыкшие к необычной жизни, побывавшие в разных переделках. Они не боялись монголов, и, очевидно потому, что часто имели дело со смертью.
   – Из какого вы племени? – не утерпев, первым спросил Джучи.
   – Мы, вятичи, – на неплохом меркитском языке ответил самый старший мужчина: – Охотники.
   – Какой охотой занимаетесь? – поинтересовался Джучи.
   – Разной... – нехотя ответил старший.
   – В какой стране вы живете? – неожиданно спросил Субудей.
   – Мы жили на Руси.
   – А ваша Русь... здесь начинается? – продолжил допрос Субудей.
   – Нет, – усмехнулся в светлую бороду мужчина. – Русь далеко...
   – Вы разведчики? – не унимался Субудей.
   Мужчина отрицательно помотал головой, блеснув прищуренными глазами:
   – Мы охотники.
   Субудей переглянулся с Чиркудаем, с Джучи, и предположил:
   – Вы – люди длинной воли?
   – Я не понимаю, кто такие люди длинной воли, – ответил охотник.
   – Разбойники, – кратко пояснил Субудей.
   Охотники криво заухмылялись, но ничего не сказали. Туменные поняли почему: грабителей нигде не жалуют.
   – А кого вы грабите? – начал допытываться Джучи: – Сейчас зима: на сто верст никого нет?
   – Летом, немного южнее, проходит караванный путь, – пояснил мужчина.
   – А на кого вы охотитесь зимой? – не унимался Джучи.
   – Если бы вы нас не заарканили, то...
   Субудей хлопнул себя по ляжке, и хрипло рассмеялся:
   – Вы хотели нас ограбить?
   – Мы смотрели... – пробормотал пленник: – А потом... Потом смогли бы утечь в леса. А там – поминай, как звали.
   – Мы тоже разбойники, – неожиданно жёстко сказал Чиркудай, враз обрубив смех, словно ударил обухом по голове.
   Охотник помолчал. Он переглянулся со своими и сказал:
   – А что с нас взять: мой дом – лес, и в чаще кол, а сам я гол, как сокол.
   – Вы для нас не добыча. Мы грабим племена и страны, – пояснил Чиркудай.
   Старший напряжённо посмотрел на сурового человека в волчьей шубе с тяжёлым взглядом, подумал, и понимающе кивнул головой:
   – Ваша добыча – меркиты?..
   – С них нечего взять. Можно только уничтожить, – негромко ответил Чиркудай.
   – Вы их видели? – заинтересовался Джучи.
   – На днях пробежали мимо, – вяло пробурчал мужчина. Двое его друзей, молчали. – Даже на нас не посмотрели. Наверное, кого-то сильно испугались, – и, взглянув на Субудея, спросил: – Не вас ли?
   – Почему вы их не ограбили? – не ответив на вопрос, поинтересовался Субудей.
   – Много их было... – лениво протянул старший.
   – А вас всего трое? – твердо спросил Чиркудай.
   – Здесь трое... – нечаянно проболтался мужик, и захлопнул рот.
   – В лесу больше, – усмехнулся Субудей.
   Чуя, что сморозил глупость, разбойник замкнулся, потупив глаза.
   – Как тебя звать? – резко спросил Чиркудай.
   – Белобровом кличут.
   Субудей дернул губой и хищно усмехнулся:
   – Ты тянешь время. Думаешь, что сейчас твои друзья в лесу понаблюдают за нами и нападут. Вы нас убьете и заберете все вещи, так?
   – Дак, кто ж его знает... – начал мычать Белобров. Очевидно, он один знал меркитский язык, потому что двое других никак не реагировали на их разговор.
   – Хорошо, – хитро прищурившись, прохрипел Субудей и подозвал к себе тысячника:
   – Возьми своих нукеров и оцепи этот лесок. А утром вылови всех бродяг.
   Тысячник побежал исполнять приказание.
   – Стой! – негромко крикнул Чиркудай, задержав командира. Он подозвал его к костру: – Лучше разбросай нукеров вокруг, пусть спрячутся. А мы будем ждать, когда на нас нападут. Наверное, это будет под утро. Вот тогда вы их всех и повяжете.
   – Правильно, – согласился Субудей, отказавшись от своего приказа: – Нечего вам за ними бегать, пусть сами придут.
   – Тогда я ложусь спать, – зевнул Джучи, заворачиваясь в волчий тулуп.
   Субудей отдал гонцу путеводную ладью, чтобы тот унес её в железную повозку и, обратившись к Чиркудаю, спросил:
   – Пойдем ко мне в колесницу, там тепло... Печка натоплена. Или останемся здесь?
   – Давай подождем их здесь, – предложил Чиркудай.
   Субудей подумал и согласно кивнул головой. Он завернулся в тулуп и промял себе лунку в кошме.
   Заметив их беспечное поведение, Белобров сначала усмехался в усы. Но, сообразив, что эти чёрные, узкоглазые люди не шутят, понял: у костра всего лишь небольшая часть. А может быть они и есть те самые гоги-могоги, о которых со страхом рассказали меркиты. И русич забеспокоился. Стал оглядываться. Но кроме трёх костров, поблизости, ничего не увидел.
   Он даже не подозревал, что вдоль всего леса, на протяжении десяти – двенадцати верст, в снегу лежит более двадцати тысяч, чутко дремавших, воинов, в тулупах. Чиркудай и Субудей запретили им разводить костры до утра. А лохматые кони, под присмотром караульных, стояли среди деревьев на опушке, с торбами на мордах, в которые нукеры насыпали крупу, взятую у какого-то племени, убравшегося с их дороги.
   – А вы кто: гоги-могоги? – неожиданно спросил Белобров.
   – Монголы, – подтвердил из-под шубы Субудей.
   Русичи испуганно переглянулись.
   – Вами правит Чиногиз: о четырех ногах, о двух головах, – начал Белобров, – одна голова человеческая, и из её ноздрей идёт дым, а другая конская – она дышит огнем...
   – Правильно, – хмыкнул из-под тулупа Субудей.
   Джучи выпростал голову и хотел сказать что-то злое, обидевшись за отца, но его остановил Субудей. Высунув руку из-под шубы, он тайным жестом приказал принцу молчать.
   Чиркудай полулежал напротив русичей, на другой стороне костра, внимательно присматриваясь к ним. Он понял, что определить, сколько с ними нукеров, русичи не смогли. Иначе вели бы себя по-другому. И ещё, он догадывался, что разбойников в лесу немало, и они сейчас наблюдают за ними. А за разбойниками следят дозорные нукеры, которым было приказано притаиться.
   Чиркудай подивился хитрости Субудея, который предложил отделиться от войска и посидеть в тиши у костра, выставив себя, как приманку для меркитов. Авось, кто-нибудь да клюнет. Но в неё попали совсем другие люди.
   – А вы нас не тронете? – со страхом пробормотал Белобров.
   – Мы вас съедим, – буркнул Субудей. – Живьём.
   Русичи враз упали головой ниц и завыли в три голоса.
   Субудей вылез из-под шубы и зло бросил:
   – Какие мерзавцы: один говорит, а двое делают вид, что ничего не понимают! Они все знают меркитский язык, а прикидываются ишаками.
   – Не ешьте нас!.. – вопил самый молодой: – А то мы попадем прямо в ад.
   – Зачем же вам туда попадать, – свирепо прохрипел Субудей. – Вы уже – в аду!
   Джучи тоже вылез из-под шубы, с интересом рассматривая, трёх огромных мужиков, упавших ниц перед костром.
   – Учись, Джучи-нойон, – сказал по-монгольски Субудей. – Это китайская наука развязывать языки у скрытных людей. Чиркудай заметил, что русичи ничего не поняли.
   Джучи поклонился Субудею, как мастеру.
   – Сколько вас в лесу? – грубо спросил Чиркудай у русичей.
   Белобров поднял лицо с налипшим к усам и бороде снегом, набычился и решительно рявкнул:
   – Не скажу!
   – Хорошо, – опередил Субудей приподнимающегося с локтя Чиркудая, сказав это мирно и спокойно. – Они сами сюда придут. И я им скажу, что это ты заманил их к нам.
   – Нет!.. – заревел Белобров, и хотел вскочить на ноги. Но крупный нукер, стоявший позади, провел резкий удар по шее русича, и тот, словно куль, упал на снег, дрыгая ногами.
   Двое других вытащили головы из снега и, увидев, как их силач свалился от одного удара невысокого гога-могога, вновь уткнулись бородами вниз и затряслись всем телом.
   – Ну, теперь будем вас есть, – пообещал Субудей.
   – Не надо! Не надо!.. – на ломанном меркитском языке взмолился один из русичей.
   – Тогда говори, сколько вас в лесу? – страшно прохрипел Субудей.
   – Там всего семь десятков и еще четыре человека, – быстро выпалил парень.
   – Вот и хорошо, – вновь спокойным тоном произнес Субудей: – Сейчас я тебя отпущу, и ты пойдешь к своим, и расскажешь им про нас. Пусть они подумают. А завтра утром все приходите сюда. Мы не станем есть ни их, ни вас, а только поговорим. Может быть, до чего-нибудь и договоримся.
   – Мне кажется, что лучше послать вот этого, – предложил Чиркудай, ткнув пальцем в Белоброва.
   Субудей задумался на мгновение и согласился:
   – Да. Лучше Белоброва. Я думаю, что он толковый, – Субудей усмехнулся: – Он очевидно уже понял, что мы не людоеды, – скривив шрам, Субудей заливисто расхохотался.
   Белобров, стрелял глазами то в одного смеющегося монгола, то в другого, то в третьего, хмурого, который даже не улыбнулся. И на своих друзей, он не очень-то походил, потому что не был узкоглазым. Для русича, эти люди были странны и совсем непонятны.
   – Вы посмеялись над нами? – со злом в голосе спросил он.
   – Не совсем, – строго сказал Чиркудай, выпятил губы, подумал, и одобрил: – Это хорошо, что ты разозлился. Значит, ты не любишь врать, – помолчав ещё немного, Чиркудай спокойно добавил: – Если нам не удастся поговорить с твоими товарищами, то мы вас завтра убьём.
   Белобров дернул головой и тихо спросил:
   – Можно пойти к ним?
   – Иди, – просто ответил Субудей, кивнул головой охране, и снова завернулся в тулуп.
   Русич поднялся на ноги, покосился на караульных, застывших недалеко от костра, и медленно побрел к темному лесу.
   – Только бери левее, – посоветовал Субудей из-под шубы: – А то не дойдешь...
   Белобров кивнул головой и, приняв в сторону, побежал по рыхлому снегу, проваливаясь по колено.
   Чиркудай посмотрел на караульного и кратко сказал:
   – Проследить.
   Нукер кивнул головой и скрылся в темноте.

Глава тридцать вторая. Гоги-могоги из Тартара

   На рассвете из леса выползли разбойники, одетые в заношенные и прожжённые на кострах до дыр нагольные полушубки. Они крались, низко пригнувшись, поминутно ныряя в переморожённый, сыпучий как песок, снег. Разведчики доложили, что банда рискнула напасть, и караульные залегли вокруг тлеющего костра. Подпустив грабителей вплотную, нукеры разом вскочили на ноги и выхватили из ножен клинки. Бандиты замешкались, остановившись в десяти шагах от молчаливой и страшной на вид охраны.
   Их испугал не чужеродный вид монголов. Имея опыт в разбое, нападающие сразу определили, что такие лица бывают лишь у очень безжалостных людей, для которых убийство – работа. И хотя караульных было три десятка, а нападающих вдвое больше, бродяги струсили.
   Командующие, лежа на кошмах у дымящего костра, с интересом наблюдали за этой сценой.
   Бандиты промедлили ровно столько, сколько понадобилось охранной тысяче Субудея вскочить в седла и, вылетев из леса, взрывая в бешеной скачке пушистый снег, быстро окружить растерявшихся лесных шатунов. Подобного изгои совсем не ожидали.
   Образовался тройной круг, в центре которого находился костер с командующими и их гонцами, терпеливо ожидающими, чем же все закончится.
   Разбойники держали в руках рогатины, топоры и дубины. А вокруг них замерла жутко притихшая тысяча на мохнатых, звероподобных, повизгивающих от предвкушения битвы, конях. И никто из нукеров не подал голоса, не вырвал из ножен клинок. Воины даже сдерживали начинающих беситься коней.
   Тысяча остановилась в пятидесяти шагах, увидев сигнал Чиркудая, поднявшего руку. Но и это было не всё: Чиркудай свистнул в уйгурский свисток, трель которого звонко прокатилась в морозном воздухе на несколько вёрст, и от опушки стали отделяться остальные тысячи обоих туменов, окружая всех ещё одним громадным, закрывающим весь горизонт, кольцом.
   Разбойники совсем растерялись и стали бросать свое оружие в снег. Субудей вышел из круга караульных, и смело пошел к бродягам. За ним, как на привязи, топала его охранная десятка. Поравнявшись с лесными людьми, он внимательно осмотрел их одним глазом и негромко сказал гонцу:
   – Скажи моему Барибу, чтобы дал им меркитских лошадей, да похуже. Они поедут с нами, – и, отвернувшись от ватаги, кивнул Чиркудаю головой.
   Чиркудай ещё раз дунул в свисток и тумены, вздымая тучи снега, начали строиться в походную колонну. Охранная тысяча расступилась, пропуская к костру пастухов с конями командующих.
   Взлетев в седло, Чиркудай пошевелил плечами, разгоняя остатки дремы, и поехал к колонне, сквозь круг охранной тысячи. Только сейчас он почувствовал лютый мороз, словно плетью ожегший щеки. Не обращая внимания на разбегающихся с его пути бандитов, он поднял руку вверх, давая команду к движению. Солнца ещё не было, но небо посветлело уже настолько, что Чиркудая видели самые дальние нукеры обоих туменов.
   К нему пристроились Субудей и Джучи со своими охранными тысячами. Разведка ещё до рассвета улетела вперед, искать меркитов или лесных людей. Но после снегопада, длившегося несколько дней подряд, поиски осложнялись.
   К командующим подлетел Газман и спросил:
   – А этих куда? – он имел в виду лесных бродяг.
   – Им дали лошадей? – сварливо поинтересовался Субудей.
   – Да, – весело ответил Газман. – Нашли сорок кляч. Они сели по двое на одну.
   Субудей кивнул головой и приказал:
   – Пригони их всех сюда. Пусть едут около нас.
   Газман вопросительно посмотрел на Чиркудая и, увидев кивок своего командира, умчался в сторону в облаке искрящейся снежной пыли. Из-за могучих, одетых в пушистые снежные шубы сосен, не спеша выползло красное холодное солнце.
   – Холодно, как у нас в Монголии, – проворчал Субудей, ежась под шубой.
   – Снега много. У нас меньше, – не то обругал, не то похвалил местную природу Джучи.
   Через полчаса, взрывая сугробы копытами, к ним подъехали разбойники. Нукеры охранной тысячи, собрали их в колонну и плотно окружили. Но туменные не обращали внимания на пленных. Субудей, щуря единственный глаз, покосился на Джучи и спросил:
   – Почему ты не взял своих сыновей в поход?
   – Отец не разрешил.
   – Они прошли бы здесь хорошую закалку, – пояснил Субудей.
   – Великий хан велел им осваивать рукопашный бой, читать Конфуция и знакомиться с даосизмом.
   – Книги могут подождать, – недовольно пробурчал Субудей. – Самая лучшая наука – это поход и настоящий бой.
   Джучи ничего не ответил.
   – А я бы хотел увидеть Бату, – почти пропел Субудей. – Но с Великим ханом не спорят.
   Джучи покосился на Субудей-богатура и едва заметно улыбнулся: он знал, что туменной любит его сына, как своего. Ни одна женщина не подарила Субудею ребенка. И еще, Субудей кривил душой, говоря, что с ханом не спорят. Он-то как раз почти всегда спорил с его отцом и противоречил ему.
   Пленные русичи ехали в десяти шагах от них и угрюмо оглядывались из-под насупленных бровей на громаду войск. Они не ожидали попасть в такую переделку. Ближе всех к туменным покачивался Белобров на мощной, но старой кобыле, широкий круп которой был укрыт попоной, без седла. Он был без напарника, один, на лошади, которую монголы держали на мясо. Очевидно, Белобров был главарем этой банды. Покосившись на Субудея, разбойник не выдержал и спросил по-меркитски:
   – Вы говорите о нас? Думаете, что с нами делать?
   – Мы думаем, как будем вас есть: живьём, или поджарим на костре. А может быть, сварим, – ехидно ответил Субудей.
   Белобров, на секунду задумался, дёрнул губами и хмыкнул, выдохнув белый пар, в пшеничные усы, отчего звякнули сосульки на их кончиках:
   – Может быть, вы и есть те самые гоги-могоги, но вы люди, как и мы, а не чудища. Только другие люди...
   Субудей оставил без внимания его догадки, глядя в сизую, заискрившуюся от взошедшего солнца, морозную дымку. От слепящих лучей у него заболели оба глаза. Стал болеть даже тот, которого не было. Помолчав немного, он приказал:
   – Давай, выезжай вперед и показывай дорогу.
   Белобров помедлил, кивнул головой, и, тронувшись в голову колонны, негромко бросил:
   – Чем же это они вам так насолили?..
   Субудей ничего ему не ответил. Он, немного развернулся в седле, и оглянулся на свою бронированную повозку с впряженными в неё двумя серыми битюгами. У тяжелой колесницы колеса почти не крутились – не доставали до твердой земли. Она шла сквозь снег, вспарывая огромные сугробы. Там находилась его китаянка. Субудей заметил, как сверкнули её глаза в боковой щели для стрельбы из лука, на которой на мгновение отодвинулась ковровая занавеска, и поскучнел, втянув голову в плечи, нахохлившись, словно сыч на суку.
 
   Зимний день короток. Полдень наступил скоро, и все войско встало на дневку. Субудей приказал привести к нему Белоброва. Когда главарь подошел, Чиркудай молча кивнул пленнику, приказывая сесть у костра, разведенного нукерами. Белобров чинно уселся, и без слов принял от нукера полусваренный кусок конины.
   – Где они могут сейчас быть? – спросил Чиркудай про меркитов.
   Прожевав кусочек, Белобров, указал головой на северо-восток:
   – Вон в той стороне самый удобный путь. Южнее не пройти – горы. А на северо-востоке, между речками Ишимом и Нурой, есть хорошая долина. Тихая. Там ветер сильно не гуляет, морозы не лютуют. Охота отменная. Зверь водится. Удобное место для зимовки.
   – А если их там нет? – хмуро допрашивал Чиркудай.
   – Там они, – убежденно сказал Белобров. – Далеко не могли уйти.
   – Давно прошли? – продолжал Чиркудай.