– Главная работа впереди, – сказал Орландо.
Гульельмо спросил:
– А как дела на табачной фабрике?
Ему очень хотелось узнать, как чувствует себя Росита, но он не решался спросить об этом прямо.
– Фабрика не работает.
– Неужели забастовали?!
– Не то, – покачал головой Орландо. – Работу остановил хозяин: говорит, нет сырья.
– Враки!
– Конечно, враки, – согласился Орландо. – Хозяин хочет под флагом сворачивания работ расправиться с неугодными, вышвырнуть их на улицу.
– Да, у нас на шахте тоже поговаривают о сокращении. А пока собираются закрыть главный штрек, где я работаю, – сообщил Гульельмо.
– Придет время – и сами рабочие будут хозяевами фабрик страны, – сказал Орландо.
– Рабочие будут хозяевами всей Оливии! – воскликнул Гульельмо.
Мимо них несколько раз прошел человек в пончо, с холодным, немигающим взглядом. Каждый раз он внимательно поглядывал на разговаривающих. Комитетский гример потрудился на славу. Трудно было узнать в этом угрюмом, изможденном, с мешками под глазами, сезоннике того щеголеватого бразильского коммерсанта, который сумел оказать помощь самому генералу Четопиндо.
– Где-то я уже видел этого субъекта, – заметил Орландо, обернувшись.
– Здесь, в порту, и видел, – сказал Гульельмо. – Сезон осенних работ, порт перегружен, тут толкутся тысячи поденщиков.
Заметив, что за ним наблюдают, сезонник в пончо медленно побрел в сторону пакгауза.
Гульельмо спросил:
– Что же Росита теперь делает?
– Росита нашла себе занятие, – ответил Орландо. – С утра исчезает, домой приходит поздно вечером.
– Куда же она уходит?..
– Не уходит, а уезжает. В Санта-Риту.
– Каждый день?
– Теперь каждый день, – вздохнул Орландо. – И я ничего не могу с этим поделать.
– Может, работу ищет?
Орландо покачал головой:
– Она надеется найти там следы Гарсиа, «хотя бы какую-нибудь нить» – так она сказала. Надеется отыскать того бразильца, который помог добраться генералу Четопиндо до бензоколонки.
– И сегодня она поехала в Санта-Риту?
– И сегодня.
– Не нравится мне этот тип, – нахмурился Гульельмо, когда батрак в пончо снова прошел мимо них.
– Как у тебя дела с листовками? – спросил Орландо.
Гульельмо махнул рукой:
– Это сейчас не самое главное.
– Что же ты предлагаешь? Отказаться от листовок?
– Листовки листовками, но мы должны выйти на улицы с красными знаменами. Массы нас поддержат – и докеры, и рабочие, и батраки… Красное знамя – лучший агитатор, лучшая листовка.
– У меня нет времени снова вступать с тобой в спор, – сухо произнес Орландо. – Изволь подчиняться партийной дисциплине. Рамиро вчера сказал мне, что…
– Пусть Рамиро и занимается листовками, – перебил Гульельмо, закашлявшись.
– У каждого свое задание, Гульельмо, – сказал Либеро, дождавшись, пока у Новака пройдет приступ кашля. – Делай что хочешь, но чтобы завтра ротатор был подготовлен.
Когда они прощались, Миллер кивнул двум молодчикам, которые стояли поодаль, любезничая с весовщицей. Те с готовностью подошли к нему.
– Вот этого, тощего… – кивнул Миллер в сторону медленно удалявшегося Гульельмо Новака.
– Убрать? – подхватил один.
– Охранять. Чтобы волос с его головы не упал, – веско сказал Миллер.
– А второй? Орландо Либеро?
– Этим я сам займусь.
x x x
Со времени таинственного исчезновения Гарсиа прошло несколько месяцев.
Обнаружить пропавшего шофера генерала Четопиндо нигде не удалось, несмотря на длительные усилия, предпринятые сыскным аппаратом страны. Во всяком случае, по мнению Четопиндо, высказанному им на страницах печати, Гарсиа едва ли мог бы так долго скрываться на территории Оливии, будучи неопознанным. Оставалась заграница, но и оттуда пока что никаких сигналов не поступало.
Чаяния генерала Четопиндо, связанные с последствиями его секретной акции, не оправдались: ожидаемого взрыва в Королевской впадине – средоточии всей смуты – не произошло, хотя в день, когда было официально объявлено о бегстве Гарсиа, казалось, что именно к этому идет дело. Легко подавив спровоцированную стачку, генерал развязал бы себе руки.
Однако кто-то сумел «заморозить» события в Королевской впадине.
Вместо этого в порту исподволь разворачивались весьма нежелательные события. Прежние стачки в Королевской впадине – а их было немало – отличались плохой организованностью и в подавляющем большинстве своем они заканчивались для докеров ничем, слишком легким делом оказывалось расколоть на несколько пластов эту шумную, беспокойную, разнородную массу. Такой раскол уже предрекал поражение докеров. Осуществив его, не составляло труда залить костер забастовки водой мелких подачек самым крикливым. Остальным предназначались посулы, впоследствии не выполняемые.
На этот раз все происходило иначе. В том, как развивались события, чувствовалась опытная рука. О, если бы узнать, кто руководит действиями этих голодранцев! Выявив зачинщика в Королевской впадине, Четопиндо уж сумел бы убрать негодяя без лишнего шума – хотя бы с помощью своего нового помощника.
Однако все попытки обнаружить тех, кто руководит действиями докеров в порту, до сих пор оставались безуспешными. Не помогали и штатные осведомители, которые загодя сумели внедриться в среду докеров. Чтобы «излечить» одного новичка от излишнего любопытства, рабочие так его избили, что тот – к вящему огорчению Четопиндо – по крайней мере на две недели выбыл из строя.
Едва став на ноги, агент притащился в Комитет общественного спокойствия. Четопиндо принял его сразу, не поманежив в приемной ни минуты – верный признак того, что генерал пребывал в состоянии некоторой растерянности.
– Садись, – кивнул Четопиндо агенту.
Агент сел на краешек стула, угодливо глядя на грозного хозяина.
– Ну, как после взбучки? – спросил Четопиндо. – Пришел в себя?
– Пришел…
Четопиндо одобрительно кивнул.
– И готов вернуться в Королевскую впадину, – торопливо докончил агент. – Вчера я там, кажется, кое-что выудил…
Четопиндо посмотрел на него и бросил:
– Выкладывай.
– Одним из руководителей докеров в порту является Рамиро Рамирес.
– Что? Этот нищий гитарист? – недоверчиво усмехнулся Четопиндо.
– Он самый.
– Чепуха! Я уже допрашивал его и ничего не добился.
– У меня несколько косвенных доказательств, что Рамиро Рамирес – один из руководителей, – сказал агент.
– Ты что же это дурака валяешь, голубчик! – рассердился Четопиндо. Он порылся на столе, отыскал нужную бумажку и прочел: – «Что касается Рамиро Рамиреса, полагаю, что брать его пока нецелесообразно. Рабочие не очень ему доверяют, и левые в профсоюзах считают его слишком легкомысленным. В то же время Рамирес популярен в рабочей среде благодаря своим песням, и арест его мог бы вызвать нежелательные волнения…» Чье это донесение? – возвысил голос Четопиндо, переводя взгляд с листа на агента.
– Мое.
– Так когда тебе верить?
– Обстоятельства переменились, ваше превосходительство, – пробормотал агент.
Генерал спросил:
– Что ты имеешь в виду?
– Людям свойственно меняться. И это приходится учитывать в нашей работе. Взять, к примеру, того же Рамиреса. Прежде пел он себе и пел, вроде как птица небесная. Нет, я не пускал дело на самотек, собирал тексты, просматривал их. Белиберда сплошная: любовь, жемчужная морская пена, печальные глаза Люсии, которые зовут, словно звезды в ночи… Чепуха собачья. Политикой в его песнях, короче, и не пахло.
– Ну?
– А теперь… Не знаю, какая его муха укусила.
– Не иначе, цеце, – не преминул вставить Четопиндо.
– Рамирес превратился в политического агитатора, – продолжал агент, кривой улыбкой отреагировав на юмор шефа.
– Продолжай наблюдение, собирай материал. Приближаются выборы в парламент. Нужно успеть до них с корнем вырвать заразу.
Четопиндо закурил, с наслаждением затянулся, окутавшись синеватым облачком дыма. Агент внутренне сжался, стараясь вдыхать как можно менее глубоко: после дыма от сигар, которые курил шеф, он всегда чувствовал себя неважно. То начинало клонить в сон, то, наоборот, одолевала какая-то бесшабашная удаль, которая толкала на самые немыслимые поступки. Кончалось, однако, всегда одинаково – раздирающей головной болью.
– Гитариста мы прижмем к ногтю, – задумчиво произнес генерал и сделал пометку в блокноте, раскрытом на столе.
Дверь отворилась, и в кабинет уверенно вошел плотный человек. Агент сразу догадался, что это Карло Миллер, помощник генерала Четопиндо. До этого агент видел загадочного помощника только на газетных фотографиях.
Агент бросил на вошедшего взгляд, полный любопытства. Он успел рассмотреть его атлетическую фигуру, слегка втянутые щеки, покрытые ровным румянцем.
Помощник Четопиндо не обратил на агента никакого внимания, он прошел к столу, поздоровался с Четопиндо.
– Я просил не входить, когда у меня люди, Карло, – сказал недовольно генерал.
– Но при чем тут агенты?
– Откуда ты знаешь, что это агент?
– Интуиция, ваше превосходительство, – осклабился Миллер.
Четопиндо осторожно сбил пепел с сигары.
– Ты подготовил то, что поручено? – спросил он.
– Так точно.
Миллер и Четопиндо разговаривали на немецком языке, который агент немного знал.
Агент сидел отрешенно, не подавая вида, что он их понимает, между тем стараясь не пропустить ни слова из разговора, который вело начальство. Уловив в разговоре упоминание о стадионе, стал слушать еще внимательнее.
Интересно, зачем может понадобиться генералу Четопиндо стадион? В футбол он, что ли, собирается гонять? Агент усмехнулся своему нелепому предположению и тут же бросил осторожный взгляд на Четопиндо. Тот, однако, резко поменял тему разговора:
– Похоже, мы нащупали, наконец, в порту одного из тех, кто руководит докерами.
– Поздравляю, – произнес Миллер. – Кто же это?
– Возможно, ты слышал о нем, личность в Оливии довольно популярная: его зовут Рамиро Рамирес, – сказал Четопиндо.
– Знаю, – кивнул помощник. – Мне его имя встречалось частенько в «Ротана баннере».
– Ты настолько овладел испанским, что свободно читаешь наши газеты?
– Ну да. А откуда сведения о Рамиресе?
– Вот он принес из Королевской впадины, – кивнул Четопиндо в сторону агента, который слегка поклонился. – Но обезвреживать его не торопись, Карло. Рамирес мне пока нужен в порту. Установим за ним слежку. Быть может, он окажется той самой ниточкой, которая поможет нам распутать весь клубок.
– Глаз с этого Рамиреса не спускай, – сказал Миллер, обратившись к агенту.
Тот кивнул.
– О новостях в порту докладывать сразу, – продолжал Миллер. – Можно генералу Четопиндо, можно мне.
Когда дверь за агентом закрылась, Миллер жестом фокусника вытащил из кармана коробочку и протянул ее Четопиндо.
Четопиндо спрятал коробочку, прошелся по комнате.
– У меня тоже есть для тебя кое-что приятное.
Подойдя к столу, генерал придвинул к себе лист бумаги, поставил внизу размашистую роспись и протянул лист Миллеру. Тот, уже догадавшись, взял бумагу с бесстрастным лицом, хотя внутри у него все ликовало. Еще бы! Сбывалась мечта, которую он вынашивал с того самого момента, когда из уст шефа впервые услышал о проекте операции «Стадион».
Миллер прочел приказ, и довольная улыбка против воли заиграла на его губах.
– Мне еще придется утвердить твое назначение в правительстве, – сказал Четопиндо.
– Утвердишь, – небрежно бросил Миллер. – Все министры в твоих руках.
Он аккуратно сложил бумагу и спрятал ее в нагрудный карман.
На этот приказ, полученный от Четопиндо неожиданно легко, Миллер возлагал далеко идущие надежды. Сначала нужно заполучить в руки реальную силу. Пусть она будет невелика, неважно. Хотя бы несколько тысяч полицейских, а дальше видно будет. А еще лучше – армейскую часть.
Карло Миллер, покинув Комитет, шел по просторной центральной улице и заново переживал удачу. Время от времени он поднимал руку и трогал карман, словно желая убедиться, что бумага на месте.
Мягкая оливийская зима хозяйничала в городе. Миллеру подумалось, что она очень напоминает осень в Саксонии: те же затяжные дожди, порывы сырого ветра, груды опавших листьев, которые липнут к ногам. Правда, листья здесь необычной формы и расцветок, но, в конце концов, какая разница!
Смуглые уборщики в синих комбинезонах сгребали листья и увозили их на тачках.
Миллер улыбнулся молодой женщине, которая шла навстречу, пристально глядя на него.
– Добрый день, красотка, – бросил он.
Женщина не ответила.
Он шагнул к ней, но она ускорила шаг, а затем побежала.
Радужное настроение разом померкло. Миллер посмотрел вслед женщине и вдруг, повинуясь внезапному импульсу, бросился за ней.
Женщина замедлила бег, продолжая оглядываться. Она сразу узнала человека, который шел ей навстречу. Это был тот самый, что стоял рядом с генералом Четопиндо на том памятном газетном фото.
Именно его, Карло Миллера, Росита долго и до сих пор безуспешно разыскивала в столице. А теперь вот, встретив, побежала прочь. Спроси ее – и сама, наверное, не сумела бы объяснить, почему…
С той печальной ночи, как пропал Гарсиа, она часто возвращалась в мыслях к бразильцу, который стал теперь помощником генерала. Постепенно желание встретить его превратилось для Роситы в необходимость.
Проще всего было бы, конечно, попытаться разыскать Миллера в Комитете общественного спокойствия. Росита множество раз проходила мимо мрачного серого здания, у входа в которое всегда маячила охрана, и… не решалась подойти к двери. Да и если бы решилась, кто с ней станет там разговаривать?
«Нет, – думала Росита, – встреча должна быть случайной. Лучше всего, если она произойдет на улице. Нужно перехитрить Миллера, расспросить его о Гарсиа исподволь, так, чтобы тот ничего не заподозрил».
…Миллер догнал Роситу и схватил ее за руку.
– Почему ты бежишь от меня, красотка? Разве я такой страшный? – произнес он по-испански.
– Пустите!
– Не спеши.
– У меня нет свободного времени, – сказала Росита, не очень-то настойчиво пытаясь освободить руку.
Миллер улыбнулся.
– У меня тоже нет свободного времени, – произнес он, – однако же, как видишь, я готов быть с тобой.
Улыбка Миллера казалась Росите неестественной. Она с трудом подавляла в себе неприязнь к этому человеку. Только теперь она поняла, почему побежала: вблизи Карло Миллер показался ей страшным.
– Ты живешь в Санта-Рите?
– Нет, – ответила Росита, лишь мгновение поколебавшись.
– Где же ты обитаешь, крошка?
– В фавелах, близ Королевской впадины.
– О, цветок фавел! – воскликнул Миллер. – Кстати, я давно собираюсь побывать там. Пригласишь меня в гости?
Росита пожала плечами.
– Как тебя зовут? – не отставал он.
– Росита.
– Прекрасное имя!
– А вас как зовут?
Миллер удивленно посмотрел на нее:
– Разве ты не знаешь меня?
Росита покачала головой.
– Откуда мне вас знать? – произнесла она. – Я ведь не живу в Санта-Рите, только иногда приезжаю сюда.
– Меня зовут Карло.
– Вы итальянец?
– Ишь ты, какая любопытная!
– У вас итальянское имя.
– А какая разница – итальянец, бразилец или, допустим, оливиец? – заметил Миллер. – Главное, чтобы люди верили друг другу, любили друг друга. Разве не так?
– Так, – согласилась Росита.
– Пойдем, – предложил Миллер. – Что же мы стоим?
Они медленно двинулись по улице.
Росита шла рядом с Миллером, стараясь выглядеть этакой бесшабашной и недалекой девчонкой с городской окраины. Она с самого начала решила говорить правду в той мере, в какой это допустимо. Лгать Росита не умела и боялась запутаться. Ее покойная мать любила повторять, что лжецу приходится труднее всех, потому что он должен запоминать то, что придумает.
Они свернули на проспект Независимости, занятый в основном государственными учреждениями. Бронзовый обелиск, который они миновали, пояснял, что название проспекту дано в честь освобождения Оливии от испанского владычества.
Миллер искоса поглядывал на незнакомку.
– Я недавно в вашей стране, – признался он после паузы, – и еще не совсем хорошо знаю ее. Есть у вас интересные памятники старины?
– Вы бывали в горах?
– Да как тебе сказать… – замялся Миллер. – В общем, только проездом.
– Напрасно.
– Да что там интересного? Вулкан?
– Вулкан для туристов, – махнула рукой Росита. – Там в долине, между гор, обитает индейское племя.
– А от испанцев что-нибудь осталось?
– Близ Королевской впадины есть старинная цитадель, – сказала Росита. – Говорят, она построена испанцами.
– Ты бывала там?
– Много раз.
– Я люблю старину. Поедем туда как-нибудь вместе, ты покажешь мне цитадель.
– У меня нет времени на такие прогулки, – отказалась Росита. – Я ведь работаю.
– Секретаршей, наверно?
– Почему вы так решили?
– Потому что такие красивые девушки, как ты, обычно работают секретаршами.
Росита покачала головой:
– Я работаю на табачной фабрике.
– Ах, значит, ты Кармен! – воскликнул Миллер.
– Простите, не поняла… – подняла на него Росита глаза, продолжая играть взятую на себя роль.
– Была такая Кармен, работница табачной фабрики. В опере. Ну, в театре, – пояснил Миллер. – Понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Росита. Она припомнила, как всей компанией ходили слушать «Кармен» с участием знаменитого тенора из Аргентины. Были там Рамиро, Люсия… И Гарсиа тоже был…
– О чем взгрустнула, Росита? – спросил Миллер и взял ее под руку, чтобы перевести через улицу.
– Так просто.
– Такой красотке не полагается грустить.
– А вы что, Карло, специалист по красоткам? – поинтересовалась Росита.
– О, у тебя язычок как бритва, – рассмеялся Миллер. – Ты куда сейчас?
– На автобусную станцию.
– Домой, что ли?
– Домой.
– Между прочим, фавелы от тебя не убегут, – заметил Миллер. Вдали показалось приземистое здание автостанции, сложенное из блоков розоватого вулканического туфа, и он замедлил шаг.
Неужели эта встреча и знакомство, взбудоражившие его, кончатся ничем? Черт бы побрал этих туземных девок! Никогда не знаешь, как себя с ними вести. Здесь необходимо чувство меры, важно не перегнуть палку. Кто знает, может, эта местная Кармен сочла его слишком робким? Но хороша, ничего не скажешь! Ради такой стоит постараться.
– Мы еще встретимся, Росита? – спросил он.
Она пожала плечами:
– Может быть. Мир тесен.
Пока они шли, Росита лихорадочно соображала: как ей действовать дальше? Как заинтриговать Миллера и выудить из него сведения о Гарсиа?
Они подошли к автобусному расписанию.
– О, гляди-ка! Следующий рейс на Королевскую впадину – только через полтора часа! – воскликнул Миллер.
– Неужели? – с хорошо разыгранной досадой произнесла Росита, изучая расписание.
– Вот видишь, – показал он свои часы, – предыдущий автобус ушел только что. Я вижу в этом перст судьбы!
В зале ожидания, куда они вошли, было пустынно: очередные пассажиры разъехались, новые еще не подошли. Автобусов в эту унылую зимнюю пору было немного.
Толстый бармен с лоснящимся лицом протирал стойку, не обращая внимания на одинокую парочку.
Миллер посмотрел на спутницу.
– Давай употребим эти полтора часа с пользой. Росита, – произнес он.
Она улыбнулась:
– Не понимаю, о чем вы.
– Здесь недалеко есть приличный ресторан.
– Пожалуй, – согласилась Росита.
То, что местная девушка так легко согласилась пойти с ним, несколько даже обескуражило Миллера. Он успел привыкнуть к холодности и неприступности «туземок» – так Миллер именовал оливийских женщин.
В высоком прокуренном зале большинство столиком было свободно. Запах табачного дыма, видимо, навечно въелся в стены и мебель.
Они остановились, выбирая столик. Метрдотель бросился к ним навстречу. Он видел однажды этого человека в своем ресторане вместе с самим генералом Четопиндо.
Их усадили за маленький – на двоих – столик под пальмой с войлочным стволом.
Оркестр еще не начинал играть, монотонный шум вентиляторов навевал дремоту.
Миллер протянул Росите карточку, которую подал невозмутимый официант.
Росита скользнула взглядом по столбику цен и подумала, что на деньги, которые сюит одно блюдо, семья в фавелах могла бы просуществовать целую неделю.
– Ну и цены здесь!.. – вырвалось у Роситы, которая впервые попала в такой шикарный ресторан.
– Такая девочка, как ты, стоит любой цены. Тебе никогда не говорил об этом твой дружок? Есть небось у тебя дружок, а?
Росита промолчала.
– Почему ты погрустнела? – слегка встревожился Миллер. – Тебе стало нехорошо? А-а, ты, наверно, просто голодна, – догадался он.
Подошел официант, поклонился – сам хозяин ресторана только что велел ему быть отменно предупредительным и исполнительным с этой парочкой.
Миллер заказал коньяку, шампанского и несколько национальных блюд.
Эта брюнетка все более привлекала его. Особенно хороши были глаза – огромные, темные. Правда, немного грустные, но такова, наверно, характерная особенность местных красавиц.
Росита сосредоточенно разрезала мясо. Нож она сжимала так, что пальцы побелели. Она слегка нахмурилась, но даже такая отрешенность шла к ней.
«Держать себя в руках», – мысленно повторяла Росита. Недаром она в детстве мечтала стать актрисой! Не зря подолгу стояла перед крохотным осколком зеркала, который вмазала в заднюю стену дома, – это была маленькая тайна Роситы, о которой не знал никто, даже мать. Росита с увлечением изображала своих знакомых, подруг, очень похоже научилась копировать Люсию, а однажды так здорово изобразила начальника рудника, на котором работал Орландо, что все в доме так и покатились со смеху. А видела Росита этого начальника всего лишь раз, да и то мельком.
Теперь она играла недалекую девчонку из фавел, «вечернюю красавицу», которая не прочь развлечься, завязать новое знакомство и вообще не слишком строгих правил, хотя и напускает на себя временами неприступный вид.
– А много приходится разъезжать, Карло? – спросила Росита, отламывая клешню омара.
– А почему ты об этом спрашиваешь?
Росита вздохнула.
– Очень люблю путешествовать. – пояснила она. – У меня есть подружка, так она говорит, что самое большое счастье на свете – это повсюду ездить, видеть новое, и я с ней согласна. Только вот нечасто удается поехать куда-нибудь…
– Умная у тебя подружка. А вообще-то, мне действительно много приходится ездить, – сказал Миллер.
– Ты шофер?
– Воистину, ты ясновидящая! – захохотал Миллер.
– Я угадала?
– В самую точку!
– А что ты возишь?
– Не что, а кого, – поправил Миллер.
– Ну, кого?
Миллер поднял палец:
– Это государственная тайна. Но тебе, так и быть, скажу…
Он притянул ее к себе и, дыша в ухо винным перегаром, прошептал:
– Я – шофер генерала Четопиндо.
Росита удивленно переспросила:
– Ты шофер Четопиндо?
Миллер утвердительно кивнул и приложил палец к губам.
Да, с этой девчонкой он выбрал верную линию. Все они тут боятся генерала Четопиндо как огня. Даже имя его приводит их в трепет. Вон она как заинтересовалась, едва услышала имя Четопиндо…
На возвышение в центре зала стали подниматься пестро одетые оркестранты.
– Я слышала, что у генерала Четопиндо другой шофер, – заметила Росита.
– Кто же, интересно?
– Гарсиа его зовут.
Миллер опустил вилку.
– А ты откуда знаешь?
– Да моя подружка, о которой я тебе рассказывала, когда-то давно встречалась с этим Гарсиа, – сказала небрежно Росита.
– Встречалась, так больше не встретится, – бросил он, снова принимаясь за еду.
– Это почему?
– Да ты что, с луны свалилась? Газет не читаешь?
Росита качнула высокой прической.
– Не читаю, – призналась она. – Меня от газет сразу в сон клонит.
– Так знай, что этот самый Гарсиа, мой предшественник, – враг нации. Он выкрал секретные документы генерала Четопиндо и на его машине бежал за границу.
– А-а, теперь припоминаю… Я что-то подобное слышала по радио. Ну и что, поймали этого Гарсиа?
– Пока нет.
– А поймают?
– Уверен, что да.
Заиграл оркестр. Певица в длинном, вышитом серебряными блестками платье запела о южном небе, которое полыхает синим огнем, словно глаза любимого.
Чем-то давным-давно позабытым повеяло на Миллера от этого танго. Первые пары закружились на узкой кольцевой полосе, которая опоясывала оркестр.
– Выходит, тот шофер Гарсиа жив? – вскользь спросила Росита, очищая апельсин.
Глаза Миллера сузились.
– Шив, разумеется, – отчеканил он. – Трупы не умеют угонять машины и выкрадывать важные бумаги. А зачем тебе нужен Гарсиа?
– Мне он не нужен… – пожала плечами Росита. – Подругу жалко. Хоть они и расстались давно, она все не может его забыть.
– Уж если тебя так заинтересовал Гарсиа, могу сообщить по секрету… – Миллер внезапно умолк: к столику подошел официант, принес лимонад со льдом.
Росита с нетерпением смотрела на официанта, ожидая, когда он отойдет.
– Ты начал говорить о том шофере, который угнал машину генерала Четопиндо, – напомнила она, когда официант удалился.
– А, о Гарсиа, – усмехнулся Миллер. – Ты скоро услышишь о нем. И твоя подруга. Вы скоро все услышите о нем.
– Его поймали, да?..
Миллер усмехнулся:
– Пойдем-ка лучше танцевать.
Росита вышла из-за стола и остановилась, поджидая Карло. Он поднимался медленно, с преувеличенной осторожностью, стараясь не задеть посуду на столе.