Михайлов Владимир Дмитриевич. Дверь с той стороны

   Это было неожиданно. Конечно, роботы и до этого попадались на глаза людям и в последнее время - часто. Но на них как-то не обращали внимания: интересы роботов и их жизнь (если это слово применимо к ним) нигде не пересекались с интересами и жизнью людей, а люди обычно дарят вниманием лишь то, что имеет к ним непосредственное отношение. Роботы могли часами стоять где-нибудь - в коридоре, в отсеке, на площадке лифта, - не шевелясь, не издавая ни звука, так что трудно было сказать, включены они или нет, воспринимают ли окружающий мир или целиком погружены в себя. К ним привыкли, как к предметам обстановки, как на Земле и планетах, где они постоянно были на глазах, выполняя самую разную работу. Но, видимо, интересы роботов и людей лишь казались параллельными, нигде не пересекающимися; в конце концов они пересеклись, как в неэвклидовой геометрии, а пересекшись, крест-накрест перечеркнули и то немногое, что еще оставалось у людей.
   Люди сидели за столом. Парящие автоматы не появлялись. Играла музыка, обычно сопровождавшая обеды, и от этого еще больше хотелось есть.
   - Кажется, - нарушил молчание капитан, - нам предстоит умереть с голода,
   Кое-кто пожал плечами - и только.
   - Кара, - вяло проговорила Инна. - Стоит ли уклоняться от нее? - Вряд ли она как следует понимала, что говорит: слишком много впечатлений свалилось на нее за последние дни.
   - Ну и хорошо, - сказал физик. - Умереть - это еще не самое страшное.
   Никто не согласился и не возразил. Люди молчали, словно это и не им предстояло умереть. Только Нарев улыбнулся.
   - К чему унывать? - сказал он легко. - Мы умрем, но здесь останется другая раса, не обладающая нашими слабостями. Я передал ей все, что мог - принципы, организацию. Этот мир более приспособлен для них, чем для нас. Не знаю, как вы, а я больше не хочу забот.
   Снова наступила тишина, потом послышались приближающиеся шаги. Дверь распахнулась; вошел Карский. За ним следовал робот. Он остановился на пороге, поблескивая объективами, потом отступил, и дверь затворилась.
   - Приветствую вас, администратор! - сказал физик. - Вы пока живы; мы тоже. Вот и все новости.
   Администратор огляделся.
   - Где Вера?
   - В вашей каюте, - сказала Зоя. - Она, кажется, плохо себя чувствует.
   Физик фыркнул.
   - Ну да. Однако, кто чувствует себя хорошо? Она просто разъелась. Ничего, сейчас девочка быстро похудеет. Если успеет, конечно. Потому что все это чертовски похоже на конец.
   - Нет! - сказал Карский решительно. - Если бы мы захотели найти выход... Беда в том, что мы не хотим его найти!
   - Я предлагала обратиться к богу, - медленно, как сквозь сон, опять проговорила Инна.
   Нарев посмотрел на нее, усмехаясь.
   - Вы? К богу? А, понимаю. Боюсь, дорогая, что тут вас ожидает самое тяжкое разочарование.
   - Какое?
   - Вам ведь бог представляется, несомненно, мужчиной? спросил Нарев своим резким голосом. - Ну так вот, это ваша крупнейшая ошибка. Бог - это, конечно, женщина. Если вы знакомы с литературой по данному вопросу, то знаете, конечно, что бог сперва создал мужчину, а женщину - потом. Так вот, будь он мужчиной, он в первую очередь сотворил бы, конечно, женщину; подумайте - и убедитесь, что я прав. Так что бог ваша конкурентка, друг мой, не забудьте этого!
   Он развлекался; Инна широко раскрыла глаза, огляделась; никто не смеялся. Она положила пальцы на кисть штурмана и уже не снимала их.
   - Браво, - пробормотал Истомин. - Но бог, он или она, нас, по-видимому, не накормит. И роботы тоже. Почему? Может быть, вы можете ответить и на это?
   - Могу, - кивнул Нарев. - Мы дали им сигнал.
   - Какой?
   - Они просто решили, что мы уже начали уходить. Как он.
   Карачаров встал.
   - Разговоры, разговоры... - раздраженно сказал он. - Администратор и вы, капитан! Я вижу, что все мы пришли к одному; мы больше не хотим жить, и даже роботы чувствуют это. Что ж, умрем. Но мы не заслужили голодной смерти. Она будет слишком мучительной, к тому же умирать от голода как-то унизительно, вам не кажется? Разве мы не можем уйти проще, быстрее и приятнее? Разве эвтаназия - пустой звук?
   Он перегнулся через стол и заглянул в глаза капитану:
   - Вы взяли на себя ответственность за нас, когда мы сели на корабль. Доведите же свою миссию до конца! Вы понимаете, о чем я говорю.
   - Чего вы хотите?
   - Скорость наша велика, хоть мы ее и не ощущаем. Мы не станем ложиться в коконы, а вы дайте резкое торможение. Нас не станет в один миг.
   - Я против, - быстро сказал Нарев. - Тогда погибнем не только мы.
   - Нарев! - сказал физик. - Речь идет о людях, бросьте жалеть роботов.
   - Они - раса будущего, и в ней мое бессмертие. Я против.
   - Бессмертие? А не они ли вас выгнали?
   - Бывало хуже, - серьезно сказал Нарев. - Бывало, что распинали, а потом поклонялись. Сжигали - и причисляли к лику святых. А я всего-навсего изгнан - недорогая плата за крылья и золотое сияние.
   - И я тоже против, - спокойно сказал капитан. - Это было бы просто-напросто убийство, а я не хочу убивать даже в последний миг жизни. Это было бы изменой долгу.
   - А предоставить нам умереть с голода - это что?
   - Это издержки централизации, - сказал Истомин.
   - Вы не поняли, - проговорил капитан. - Я готов помочь. Но пусть соберутся все. Может быть, кто-то еще хочет жить? Инспектор, не могли бы вы пригласить остальных?
   - Да, - сказал инспектор, вставая, Зоя проводила его взглядом, а капитан в это время смотрел на нее. Глаза, подумал он; ее глаза потухли, и трудно представить, что не так давно они вызывали желание глядеть в них, глядеть без конца. Слабая женщина, подумал капитан, словно бы никогда и не было ничего.
   - Не выдержала испытания. Слабая женщина. Хотя, все мы оказались слабы. И я тоже непрочь был бы умереть, чтобы избавиться наконец от ответственности... Но не имею права.
   В салон вошла Вера. Администратор вскочил, усадил ее. Глаза ее были заплаканы, она куталась в плед. Появилась и Мила - сонная, безразличная. Теперь все были в сборе.
   - Так, - сказал капитан. - Смотрите.
   Он вынул из кармана флазер. Капитан оглядел присутствующих - все шевельнулись, увидев этот изящный механизм для прекращения страданий. Физик протянул руку; Устюг отрицательно покачал головой, положил флазер на стол и накрыл его ладонью.
   - Флазер будет лежать здесь. Он заряжен... - капитан вытащил батарею, поставил ее на стол и дал всем полюбоваться, затем снова задвинул на место. - Вот еще, - он вынул из кармана вторую батарею и положил рядом с флазером. - Хватит на всех. Теперь - если все действительно хотят этого - вы разойдетесь по каютам. Прошу правильно понять: я не против того, чтобы умер тот, кто больше не хочет жить. Но если кто-то лишь боится воспротивиться другим и признать, что боится смерти, то зачем ему умирать? За компанию? Пусть остается в своей каюте.
   - Пусть умирает с голода или в драке с роботом, - дополнил физик. - К чему эти разговоры, капитан? Дайте мне оружие.
   - Я сказал: все разойдутся по каютам.
   - Послушайте! - сказал администратор. - Да вы в своем уме? Неужели это не шутка? А вы, инспектор? Где ваш закон?.. Надо же отобрать у них оружие! Они не в своем уме!
   Инспектор покачал головой.
   - Это говорите вы, едва не погубивший корабль? Нет, не отмахивайтесь: я знаю, что я прав. Закон умер, администратор, потому что иначе вас не было бы здесь. Я готов умереть!.
   - Инна! - сказал администратор. - Вы... неужели вы захотите умереть теперь, когда вы не одна?
   Актриса задумчиво поглядела на него.
   - Я понимаю вас... - Она на миг прислонилась головой к плечу Лугового, улыбнулась. - Мне сейчас хорошо, да. Но уже столько раз было хорошо, а потом становилось плохо. Не лучше ли уйти в хорошем настроении? - Она взглянула на штурмана. И вы ведь не оставите меня одну, Саша?
   Штурман проглотил комок и кивнул.
   - Администратор, - сказал Истомин. - Мы ценим ваши усилия. Но они бесполезны. Мы решили - и не отговаривайте нас.
   - Вера! - крикнул Карский. - Но ты ведь не захочешь!
   Она медленно подняла на него глаза.
   - Наверное, так будет лучше, - сказала она тихо.
   - И ты? Почему?
   Вера лишь покачала головой и опустила глаза.
   Где настоящие слова? - с тоской подумал Карский. Нет, не слова; дела где? Где великие цели? Что мы без них? Прах...
   - Никто не выступает против, - сказал капитан угрюмо. Что ж, вы - свободные люди. Распоряжайтесь собой. Я останусь здесь, потому что капитан уходит последним. Идите - если все это было серьезно.
   Наступила жуткая тишина, словно все перестали дышать. Потом физик засмеялся.
   - Год прошел, - сказал он. - Помните, я предлагал через год встретиться? Но через год мы расстаемся - и, кажется, навсегда. - Он встал. - Прощайте!
   Нарев откашлялся.
   - Прощайте все! - сказал он. - С вами было чудесно. - Он посмотрел на Милу. - Разрешите, я провожу вас. Из каюты мы выйдем вместе - так вам будет легче.
   - Спасибо, - прошептала она, поднимаясь.
   - Устюг! - сказал инспектор. - А если кто-нибудь только ранит себя?
   - Из флазера? Это трудно. Но я помогу.
   - Вы сможете?
   - Я должен смочь.
   - Тогда я спокоен, - сказал Петров, уходя.
   Вера подошла к администратору, не стесняясь, обняла его и поцеловала. Он тоже хотел обнять ее - она ловко увернулась (он никогда не понимал, как это удается женщинам), быстро проговорила: "Не провожай меня - я не выдержу" - и подошла к Зое.
   - Идемте, доктор?
   - Куда? А, конечно...
   - Плохо вам?
   - Не знаю... Нет, наверное. А вам? Что-то я хотела спросить у вас... Никак не могу вспомнить, что, - Зоя покачала головой и встала, опираясь на руку Веры. - Пойдемте, девочка, пора...
   У стола остались капитан и администратор. Флазер лежал на столе, и его металл тускло поблескивал в рассеянном свете. Капитан встал и убавил свет. Дверь одной каюты отворилась. Капитан напрягся, администратор скрипнул стулом. Вышел инженер.
   - Посижу здесь, - сказал он. - Думал отговорить Сашку. Но она его проглотила живьем. Теперь ему конец.
   - Это было бы неплохо, - сказал администратор, - если бы жизнь была впереди.
   Капитан кивнул. Рудик достал свой флазер и положил рядом с капитанским.
   Они смотрели на закрытые двери кают. Одна из них чуть заметно дрогнула. Капитан прищурился. Дверь приотворилась, затем медленно вернулась в прежнее положение. Устюг усмехнулся краешком губ. Другая дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Казалось, из-за нее слышится напряженное дыхание. И эта дверь через несколько секунд вернулась на место. Дрогнула еще одна; между нею и косяком образовалась узкая темная щель: в каюте выключили свет. Дверь не закрывалась и не открывалась дальше. Капитан слышал, как за плечом сопит Рудик, как похрустывает пальцами администратор, едва удерживаясь, чтобы не вскочить, не заорать что-нибудь на весь корабль...
   Четвертая дверь распахнулась сразу. Из нее вышел физик. Он подошел к столу.
   - Мир честной компании, - проговорил он. - Извините, что задержался: складывал бумажки - хотя и глупо. Дайте-ка мне эту штуку.
   Он взял флазер, подбросил в руке и подмигнул ему.
   - Здесь все сделано, как надо? - спросил он капитана. Где нажать - тут?
   Устюг не успел ответить, не успел предупредить, что не надо нажимать раньше времени. Механизм сработал. Полыхнуло. Промчались голубые молнии. Сухо, громко ударило. Косая, обугленная борозда возникла на поверхности стола, пластиковый настил пола в углу вскипел. Физик растерянно улыбнулся.
   - Черт, - сказал он. - Я даже испугался. Ну, во второй раз не ошибусь. Опыт - великая вещь.
   И тут раздался крик. Они узнали голос сразу: кричала Зоя. Капитан вскочил. Он и физик одновременно шагнули к ее каюте. Дверь распахнулась. Показалась Зоя. Она держалась за косяк.
   - Нет! - сказала она. - Подождите! Не надо.
   - Что случилось? - тревожно спросил капитан.
   - Вера... - сказала Зоя и неожиданно улыбнулась. - Вера.
   - Вера - что?
   - Ах, ну, как же вы не понимаете... Пять месяцев, шестой! (администратор медленно поднялся, рот его открывался все шире).
   - Пять месяцев? Что это значит?
   - Да беременность же, конечно, - с досадой сказала Зоя. А вы все еще верите, что детей находят в капусте? Или откуда еще они берутся по-вашему?
   - Ах, беременность, - сказал капитан Устюг, как будто слово это было иностранным и невыносимо трудным в произношении.
   Зоя сердито топнула ногой. Тогда физик длинно свистнул и сказал:
   - Молодец девочка! Урок дуракам! - Он глядел на Зою, и глаза его смеялись. - Так и надо! А? Кажется, дивертисмент отменяется! А я-то думаю: с чего она так полнеет? Виват!
   Подняв руку, он выпустил весь заряд в потолок, жмурясь и пригнув голову. Звенело стекло, и физик смеялся.
   Все высыпали в салон. Капитан сказал писателю:
   - У нас есть еще вино в запасе. Кто хочет вина?
   - Все хотят! - заявил физик. - Надо же выпить, раз грядущее поколение на подходе! И уберите это. Капитан сунул флазер в карман.
   - За любовь! - сказал Нарев. - Обязательно за любовь!
   Вот как обернулось дело. И никто уже не думал - быть, или не быть, и никто не обсуждал способ, каким лучше всего свести счеты с этим миром. Не то, чтобы они сразу уверовали в прекрасное будущее; но первый житель этого будущего был уже в пути, и ко дню его встречи надо было приготовить не только чепчики и распашонки - надо было приготовить будущее, чтобы оказалось ему впору, не было бы слишком тесным и не пришлось бы краснеть за подарок, недостойный ни дарителей, ни тех, кому предстоит пользоваться им неопределенно долгое число лет.
   Вера плакала, пряча лицо на груди администратора; все, что она хотела - и не решалась сказать вот уже несколько месяцев, изливалось теперь слезами, вырывалось непонятными восклицаниями. Администратор гладил ее плечи и улыбался. Потом сказал:
   - Ну, милый... теперь-то ведь все хорошо?
   Вера замотала головой так, что разлетелись волосы.
   - А в чем дело?
   Она проговорила, всхлипывая;
   - Как же он будет один?
   - Один? Почему один? - Карский улыбнулся. - Думаю, что если он и опередит остальных, то лишь на полгода, не больше.
   Лишь теперь она взглянула на него.
   - Где же, наконец, вино, капитан? - крикнул Карский.
   - Вино там, - хмуро ответил капитан. - А мы - тут.
   Вот теперь все по-настоящему почувствовали, что голодны. Люди снова хотели жить; значит, надо было хотя бы поужинать.
   Диспозиция разрабатывалась в салоне.
   - Нарев! - сказал инспектор. - Вы знаете их лучше, чем все мы. Попытайтесь уладить дело миром. Чего они хотят? Почему выступили против нас? Или это вы внушили им такую мысль?
   - Представьте себе, нет, - ответил Нарев. - Я старался вообще не думать о вас - о большинстве из вас. Что же я должен, по-вашему, сказать им?
   - А в самом деле, что? - задумался инспектор. - Как вести переговоры с машинами? Какая дипломатия тут пригодна?
   - Такой подход не годится, - проговорил администратор. С машинами не разговаривают. Если мы вступаем в переговоры значит, это не машины, а существа, равные нам.
   - Но они же машины - воскликнул инспектор.
   - Да, - согласился физик. - Но голодны мы.
   - И все-таки, - сказал капитан, - если они просто машины... Чем мы им мешаем?
   - Эх! - с досадой сказал Нарев. - Мы им не мешаем!
   - Почему же они?..
   - Очень просто - программа и воздух.
   - Неясно, - сказал администратор.
   - Это горные роботы. Их программа - бурить, ломать, идти напролом. Поняли? Это, как безусловный рефлекс. Пока они работали, они занимались только этим. А другая причина... Часть их предназначена для разработки рудных залежей на спутниках, где нет атмосферы. Их тела подвержены окислению.
   - Ясно, - буркнул инспектор.
   - Но роботы не должны причинять вред... - начал было физик.
   - А они ведь на нас и не нападают. Просто создают условия, в которых мы не можем жить. В любой момент они могут проковырять где-нибудь дырку - и нам конец.
   - Медлить нельзя, - проговорил администратор.
   - Да, - проворчал физик. - Вы, Карский, задали нам работы.
   - Их шесть десятков, - после паузы молвил Нарев. - Сколько у нас батарей.
   - С собой - мало.
   - Рудничные роботы - крепкие сооружения, - проговорил Рудик. - Выступать против них с флазером, когда у них плазменные буры...
   Несколько минут прошло в тишине.
   Потом физик предложил способ. Роботы обладали магнитной памятью. Если изготовить достаточно сильные и удобные в обращении электромагниты, то можно будет стереть все, что записано в этой памяти, и роботы, оставшись без программы, выйдут из строя.
   Рудик забраковал план. Дело было не только в том, что блоки памяти роботов хорошо экранированы. Способ не годился потому, что здесь, в пассажирской палубе, не из чего и нечем было изготовить даже самый крохотный магнитик.
   Возникло и еще несколько подобных проектов. Пустой желудок, как известно, стимулирует изобретательность. Но для осуществления любого из предложений надо было прорваться хотя бы в палубу синтезаторов.
   Приходилось рисковать. Капитан решил возглавить группу прорыва. Три члена экипажа и инспектор вооружились флазерами. Карачаров успел разобрать стол. Его каркасом - металлическими трубами - можно было пользоваться, как дубинками. Группа собралась возле двери, и Истомин приготовился распахнуть ее настежь.
   Можно было подумать, что осаждающие разгадали план: за дверью слышались торопливые, тяжелые шаги. Видимо, роботы делали перегруппировку.
   - Давайте, - кивнул капитан.
   Истомин рванул дверь.
   За нею было пусто. Роботы ушли.
   - Не понимаю, - озадаченно проговорил капитан.
   Адмиистратор пожал плечами.
   - Не думаете же вы, - сказал он, - что они глупей собак? Собаки прекрасно чувствуют настроение людей. Вот и роботы почувствовали, что мы приготовились умереть, у них просто не хватило такта, чтобы дождаться, пока мы действительно уйдем. А сейчас они уяснили, что дивертисмент, как выразились вы, доктор, откладывается - и ушли. Но, - он поднял палец, - если такая возможность возникнет снова, они не преминут ею воспользоваться.
   - Ах, вот что, - сказал физик. - Значит, это была просто похоронная команда?
   Битва была выиграна без единого выстрела, потому что, казалось, снова было для чего жить. Инстинкт сохранения вида могучий инстинкт. Но человек двойствен по своей природе, и то, чего с избытком хватило бы любому другому виду, для него - лишь меньшая половина.
   Капитан, администратор, да и все остальные понимали, что пока они лишь получили отсрочку. Заживут ссадины, забудется страх. Но если за это время они не найдут какого-то выхода, все начнется сначала и в еще более тяжкой форме, потому что людям, быть может, придется увидеть, как будет деградировать их потомство. Свойственно желать детям лучшего, чем то, чем обладаешь сам. Но что могли пожелать они?
   Они искали выхода ожесточенно и не находили, и безнадежность снова начинала закрадываться в их сердца.
   - Боюсь, что все мы неправы, - сказал Карский, когда снова - в который уже раз - разговор зашел об этом.- Мы ошибаемся. Ищем не там.
   - А вы знаете, где нужно искать? - спросил Петров хмуро.
   Администратор пожал плечами.
   - Когда вы, инспектор, заточили меня...
   Петров что-то пробурчал под нос.
   - Сидя в одиночестве, я думал о принятых вами законах. О законах, выработанных специально для мира Кита.
   - Ну, и что же?
   - Я подумал: не только законы - в нашем мире все должно быть своим. Он непохож на Землю. Но мы продолжаем мыслить по-земному.
   - В чем это проявляется? - спросил Истомин.
   - Земные конфликты обращены, так сказать, вовнутрь: они возникают и разрешаются в пределах Земли. Не должны ли мы поступать наоборот.
   - То есть, искать выход не на корабле, а за его пределами? - уточнил Карачаров.
   - Вот именно.
   - Да, - сказал физик и яростно поскреб в затылке. - Неужели... Хотя вообще-то... Нет, нет.
   Карский взглянул на него.
   - Кажется вам не дает покоя какая-то мысль,
   - Да что вы ко мне прицепились! - яростно сказал физик. Отстаньте! - Он вскочил и, широко шагая, вышел, с силой рванув дверь.
   - Пока что, - сказал Петров, проводив физика взглядом, я понял лишь, что арестовав вас, администратор, поступил правильно. Только не вздумайте начать ломать корабль во второй раз.
   - Неужели вы думаете, - спросил администратор, - что это и в самом деле был я?
   - Вы и Нарев. Я уверен в этом.
   - Ни я, ни он.
   - Но послушайте! Вы говорите это с такой уверенностью, словно знаете - кто это бы на самом деле!
   - Полагаю, что да, - ответил Карский. - Подумайте: кто тогда сохранял рассудок? Два человека: Нарев в трюме и инженер, который находился совсем в другом корпусе, наглухо изолированном от нас. Что касается Нарева, то он не покидал трюма и не появлялся наверху.
   Нарев кивнул.
   - Инженер? - поднял плечи Петров. - Извините, но это чушь. С его любовью к кораблю...
   - Тем не менее, именно он. Не сомневайтесь; он сам сказал мне. Он слышал наш разговор с капитаном о том, что авария может подхлестнуть людей; он понял, что с нами творится неладное, что мы катимся к гибели. И он рискнул.
   - И вы хотите уверить меня, что он сам, своими руками...
   - К чему? У него есть ремонтные роботы. Кстати, именно поэтому он не стал использовать их на ремонте: нужно было, чтобы люди сами боролись за свою жизнь. Да, он, конечно, любит корабль и, разрушая его, испытывал, наверное настоящую муку. Но людей он любит все-таки больше.
   Физик зашел в центральный пост,
   - Капитан, разрешите воспользоваться Сигмой?
   - Пожалуйста, компьютер все равно простаивает, А что вы задумали?
   - Да так, чисто теоретические соображения. Кстати, какова мощность наших синтезаторов при экономичном режиме работы?
   Капитан открыл шкафчик и вытащил из него плоскую коробку. Отобрал нужные кристаллы.
   - Здесь все о синтезаторах. Разберитесь сами.
   - Давайте, - Карачаров сунул кристаллы в карман. - Капитан...
   - Да?
   Физик помолчал.
   - Хотя - не надо, - сказал он непонятно, повернулся и вышел.
   Капитан снова повернулся к пульту и уставился на неподвижные указатели приборов. Внезапно встал. Решительно направился к выходу. Остановился. Вернулся. Сел.
   - Ну, нельзя же так! - почти выкрикнул он.
   Сейчас уже стало ясно, кто был прав, и надо было - и стыдно было идти к Зое с повинной; он вспоминал ее осунувшееся лицо и думал, каким может быть ее ответ.
   Физик мерил шагами прогулочную палубу. Наверное, за эти несколько часов он прошел здесь уже не один десяток километров. Внезапно он остановился, вскинул кулаки, словно готовясь обрушить их на что-то.
   - Десять в двадцать первой! - крикнул он, хотя никого другого здесь не было. - Это невозможно! Надежды нет!
   Он разжал кулаки, провел ладонью по лбу.
   - Ты спятишь, - сказал он сам себе. И тут же ответил: - А что делать? В двадцать первой степени! Но ведь иного пути нет?
   Махнул рукой. Постоял, покачиваясь на каблуках. Сказал:
   - Да, тут впору свихнуться.
   Через несколько секунд он стучал в дверь Зои. Она подняла на него грустные глаза, казавшиеся особенно большими на ее похудевшем лице.
   - Нужна ваша помощь, - сказал он. - Иначе я заболею окончательно.
   Зоя чуть заметно усмехнулась.
   - Новый способ атаки? Не надо, я больше этого не стою.
   Он сначала даже не понял. Потом покраснел.
   - Вы сейчас куда красивее, чем тогда, - сказал он убежденно. - И не только. Вы просто лучше.
   Она медленно покачала головой.
   - Так чего же вы хотите?
   - Вы разбираетесь в навязчивых идеях? Слушайте внимательно, сейчас я изложу вам одну. Если окажется, что я просто сошел с ума, то постарайтесь, ради всего светлого, изолировать меня сразу же. Договорились?
   - Бедный мой! - сказала она. - Я ведь ничего не понимаю в ваших идеях!
   - Это и хорошо. Если вы, неспециалист, не поймете, значит, идея никуда не годится. Готовы? Слушайте...
   Капитан вошел в инженерский пост. Рудик сидел там и пил какую-то бурду, морщась и вздыхая.
   - Не спится, капитан?
   - Пойдем, сделаем обход. А то мы распустились в последнее время.
   - Понимаю, - сочувственно сказал Рудик. Был не час обхода, но если некуда деться... - Осмотрим, кстати, тамбур. Сашка докладывал, что разнес автомат вдребезги. Была такая ситуация...
   Они спустились и осмотрели автомат. Собственно, смотреть было не на что.
   - Ремонту не подлежит, - сказал инженер уверенно. - Да нам все равно выходить не придется. Так что переживем.
   - Ну? - усмехнулся Устюг. - А вдруг кому-нибудь захочется прогуляться на лоне природы?
   Рудик серьезно ответил:
   - Открыть мы еще могли бы - в случае крайней необходимости: просто вырезать. Но тогда внутренняя пластина осталась бы заблокированной навсегда.
   Капитан медленно провел ладонью по гладкому металлу.
   - Хорошо, - сказал он, - что нам не придется открывать.
   - Я поняла, - сказала Зоя. Теперь она сидела, забравшись на диван с ногами. - Но разве обязательно сразу - такую громадину? А если начать с небольшого?
   - Я думал об этом. Пусть не Земля; пусть придется остановиться на радиусе хотя бы в пятьдесят километров - даже и тогда, при использовании синтезатора на полную мощность, при ограничении всех других потребностей, - при всем этом счет пойдет на тысячи лет.
   Он умолк, подпер голову руками. Зоя вздохнула,
   - Да. Это очень долго... - жалобно сказала она. Физик кивнул.