Я кивнул:
– Это мне что-то напоминает…
– Ага! Слушайте дальше. Нам удалось установить лишь одну связь: все это началось вскорости после избрания там нового президента. Как вы помните, «после» – не значит «вследствие». И мы никак не могли доказать хотя бы самим себе, что между этими событиями существует связь. Но вот сейчас все вроде бы встало на свои места, вам не кажется?
– Скажите, а почему бы вам просто не разогнать лентяев и не набрать новых? Президент усмехнулся:
– Вы не первый дошли до светлой мысли. Правители Серпы не поощряют иммиграции, но с ними-то мы справились. Привезли. Заменили всех, от первого до последнего. И что же? Через неделю все повторилось. И мало того: стали бросать работу и люди во многих – да что во многих, практически во всех отраслях, какие вообще существуют на том мире. Признаюсь, у нас тут просто животы заболели от досады и сознания своего бессилия. И только сейчас, когда вы рассказали о ваших проблемах, меня словно озарило: а что, если это уракара? То же самое, что произошло, по вашим данным, на Тернаре? Вы ведь говорили, что семена были отправлены именно на Серпу, верно?
Я медленно кивнул, пытаясь собраться с мыслями. Из того, что я только что услышал, следовало, что система "Т" не была замешана в похищении семян. А ведь именно такой была одна из моих основных версий. И я рассчитывал, что уже здесь смогу добиться какой-то ясности. Выходило, что надеялся зря: версия рушилась, и надо было начинать с нуля. Но, может быть, "Т"-президент просто темнит, как принято говорить у них? Может, мне осторожненько пошарить в его сознании? Рискованно, конечно, но дело стоит риска.
Я попробовал мягко, почти неуловимо просканировать его мысли и память. Может быть, он и ощутил мою попытку, но препятствовать не стал. Впрочем, я не злоупотребил этой возможностью. Девяносто пять против пяти было за то, что он говорил правду: к исчезновению семян эта власть действительно не имела отношения.
– А я было подумал, что это вы… – проговорил я вслух, чтобы объяснить возникшую паузу.
– Вынужден вас разочаровать, – и он развел руками. – Сейчас мы знаем об этом куда меньше вашего. Давайте думать вместе.
– Да уж придется, видимо, – признал я. – Скажите, а кто конкурирует с вашим потуитом на галактическом рынке?
– М-м… Ну прежде главной была Тернара. Сейчас она не вывозит ни килограмма, вы помогли мне понять – почему. А кроме нее, Серпа и Кантра.
– Верный друг и союзник Армага.
– Несомненно. Да и сам Армаг тоже толкается локтями… Ага! Понимаю, понимаю…
– Кажется, сообразил и я, чего вы от меня захотите.
– Это же совершенно ясно. Если действительно на Серпе действует тернарский вариант с уракарой – пока ведь это только мое предположение, – то ваша задача решается очень просто, хотя не сказать, что успешно: семян вам не найти, потому что они уже использованы.
Я покачал головой:
– Маловероятно. Слишком мало времени прошло после похищения. Думаю, что семена должны сначала хотя бы прорасти, и только после этого растения начнут как-то влиять на людей, выделять этот самый «ураган». Конечно, если бы знать, каков механизм их воздействия, что именно является главным: семена, ростки, взрослые деревья… Но я пока ничего не знаю – да и вы, видимо, тоже?
– К сожалению. Но где еще вы сможете выяснить что-нибудь об их действии, если не на Серпе?
– Серпа тут наверняка ни при чем. Хотя… возможно, это тоже было испытанием? Своего рода репетицией перед каким-то действием, еще более масштабным?
– Вот и выясните все это. Установите: кто посадил в кресло нового президента. Чьими были деньги.
– Вы думаете, это президент…
– Тут долго думать не нужно. Серпа – мир небольшой, и режим там весьма строгий. Это у вас на Теллусе или на Армаге можно заложить какие угодно плантации и власти еще долго не будут знать о них ровно ничего. На Серпе сделать это невозможно без ведома и разрешения властей. Ввоз туда растений и животных вообще запрещен, на каждый случай нужно разрешение с самых верхов. При старом президенте такое бы не прошло. Он был честным и порядочным человеком… хотя особыми способностями и не выделялся.
(Я внутренне усмехнулся: эта характеристика означала, что бывший президент не брал денег ни у кого, кроме "Т", и перекупить его было нельзя.)
– Новый же не производит благоприятного впечатления.
(Понимай: он берет деньги у кого-то другого, и на этот раз перекупить его не удается уже власти "Т".)
– Простите. Но ведь при таком положении доходов лишаетесь не только вы, но и сама Серпа? Или я ошибаюсь? Он хмуро усмехнулся:
– И да, и нет. Она лишается доходов от вывоза потуита – то есть тех налогов и пошлин, которые уплачивали мы. Но – и это последняя информация – они получили огромные кредиты на невиданно льготных условиях: смехотворный процент – и рассрочка, на сколько бы вы думали? На девятьсот девяносто девять конвенционных лет! Вам случалось слышать о таком?
– Никогда, – ответил я чистосердечно.
– То есть их закупили на корню, чтобы закрыть наше производство. Представляете, как попрут в гору доходы Кантры и Армага после того, как Тернара и Серпа выбывают из игры?
– Хотел бы я иметь половину разницы…
– Не мечтайте: у вас таких денег никогда не будет. – Президент несколько раз утвердительно кивнул. – Однако без дохода вы не останетесь: когда выполните задание, вам не придется на нас обижаться.
– Надеюсь, – согласился я. – Но я пока еще не понял, в чем же оно будет заключаться? Найти и уничтожить посадки уракары?
– Это лишь часть задания. И не самая тяжелая.
– В чем же состоит остальная?
Он откашлялся, выдержал паузу.
– Во-первых: установить, какие механизмы были пущены в ход, чтобы провести этого президента на выборах. Установить так, чтобы это можно было доказать: нужны не мнения, а факты и по возможности документы. Это дало бы нам – конечно, через независимых политиков Серпы, через тамошнюю оппозицию (я снова чуть не улыбнулся, когда он произнес «независимых») возможность оспорить последние выборы в Федеральном Трибунале, и уж мы использовали бы этот шанс на сто процентов, даже на двести. И во-вторых: если это не представится возможным – нейтрализовать этого молодца. А уж остальное сделаем мы сами.
Второй вариант мне и вовсе не понравился. Как-никак, от таких дел я отошел давно.
– Скажите, Президент, почему я? У вас ведь множество весьма квалифицированных профессионалов…
– Да. И мы уже потеряли там двух человек. Если бы речь шла только об игре со Службами Серпы, мы бы обошлись, конечно. Но сейчас там работает Армаг. А им-то все наши люди известны. Вы же для них – лицо нейтральное, во всяком случае, не принадлежащее к нашим системам. А кроме того, я учитываю и то, что у вас на Серпе есть собственные интересы.
– Хотите послать меня на Серпу?
– Отсюда – на Симону. А оттуда через небольшое время – на Серпу, вы поняли меня правильно.
– Разве у вас нет прямого сообщения?
– Есть, конечно. Но здесь я не могу купить для вас место посла на Серпе. А именно находясь в такой позиции, вы сможете с наибольшим успехом сделать все, что будет нужно.
Место посла? Ему что, удалось все-таки прочитать мои мысли? Получив ранг посла, я смогу совершенно официально явиться на Рынок, и… Но тес… Сейчас об этом не надо даже думать. Продолжим разговор.
– Значит, на Симоне…
– На Симоне – просто потому, что там место посла стоит дешевле, чем во всех других мирах, поддерживающих отношения с Серпой. Посол – лицо, иммунизированное от ответственности, так что вы будете подвергаться наименьшему риску при выполнении деликатных операций – а без них вряд ли обойдется. Оцените уровень моей заботы о вас.
– Прекрасно, – сказал я. – Все очень просто. За исключением одной малости: во-первых, я не дипломат и никогда им не был. И во-вторых, мне не приходилось покупать должности, да еще в незнакомых мирах. Вам не кажется, что…
– Не кажется. Я же не предлагаю вам стать, ну, скажем, первым секретарем посольства: там действительно от вас потребовались бы профессиональные навыки. Но послы как раз редко бывают дипломатами. Куда чаще это просто люди, которых правительству хочется либо вознаградить за услуги, либо услать подальше от своего мира, но ликвидация которых нежелательна потому, что вызовет слишком большой шум. Так что можете быть спокойны: от вас никто не потребует знания дипломатических ходов и выходов. Вот разведчиком вас будут считать наверняка и вести себя по отношению к вам станут соответственно. А относительно покупки – на Симоне обратитесь к нашему тамошнему папе, он сделает всю черновую работу, так что вам придется только участвовать в окончательных переговорах. Но это, надеюсь, вас не очень смутит?
Я лишь кивнул, чувствуя себя убежденным.
– Вот и прекрасно. Так что готовьтесь. Деньги получите в чеках – государственных, а не трэвел-чеках, конечно. Сумма будет в галларах, как вы понимаете. Если они на Симоне будут запрашивать – поторгуйтесь: больше мы дать все равно не сможем. Если сэкономите – не пытайтесь скрыть: мы все равно узнаем подлинную цену. Тем более что деньги эти останутся в вашем распоряжении – они облегчат вам выполнение задания.
– Но ведь на Серпе уже есть, наверное, посол Симоны?
– Конечно, – кивнул президент. – Это вас волнует?
– Вы не думаете, что два посла одного и того же мира – многовато?
– Двух не будет. Если на Симоне вы справитесь с делом быстро, то можете еще успеть на похороны предыдущего. Вернее – помашете ручкой, когда его останки будут отправлять на родину. И пусть ваша совесть остается спокойной: этот посол тоже был нашим человеком, но, как вы и сами поняли, не оправдал ожиданий, и потому мы его приговорили.
Круто, однако, подумал я. Но вслух предпочел этого не высказывать. Просто решил, что засиживаться в послах, пожалуй, не стоит: это может пагубно повлиять на мое здоровье, о котором я всегда старался заботиться – насколько это вообще было возможно.
Впрочем, жизнь успела уже приучить меня к тому, что все получается, как правило, не совсем так – или совсем не так, как ты предполагаешь и планируешь.
Президенту, похоже, показалось, что я загрустил; и он сказал в утешение:
– Ничего – успеете еще прийти в себя. Понимаю, конечно, все это для вас несколько неожиданно. Но там у вас хватит времени отдохнуть, оглядеться и в конце концов, почувствовать себя одним из нас – членом единственной в Галактике серьезной команды.
«Вроде бы я еще не давал своего согласия?» – спросил я. Но только мысленно, и только себя самого.
– А что же вам еще остается? – услышал я в следующий миг.
Я невольно вздрогнул: оказывается, я даже не позаботился о том, чтобы поставить мало-мальски действенную защиту, и президент все-таки прочитал мою мысль без труда – хотя сенсом был слабоватым. Мне в самом деле еще многого не хватало до нормальной формы.
Я постарался улыбнуться как можно приятнее. И сказал:
– Но прежде всего мне хотелось бы по-настоящему восстановиться. В моем мике стерты все программы, не говоря уже о памяти… Я ведь вам говорил.
– Этим можете заняться прямо сейчас. Дам вам прямой выход в ВВ-сеть. Конечно, что касается вашей личное памяти – тут, как говорится, медицина бессильна.
– Придется какое-то время обходиться без нее, вздохнул я. Хотя на самом деле так не думал: мне лишь бы выйти в сеть – а там найду способ восстановить и личные записи. Сейчас я не забыл поставить блок, так что эта моя мысль осталась неподслушанной.
– Впрочем, – сказал президент, – утрата мик-памяти вряд ли уменьшила ваши сенсорные возможности и умения. Они, насколько могу судить, у вас не пострадали.
Я приосанился – просто так, чтобы чуть повеселее стало на душе.
На Симоне поначалу все шло без сучка, без задоринки. Не успел я выйти из ВВ-камеры, как был встречен ребятами из "Т", усажен в представительский скользун и доставлен к "Т"-папе этого мира. Авторитет принял меня достаточно вежливо, хотя и без признаков восторга; видимо, он чувствовал себя достаточно независимым даже от "Т"-президента. Но, разумеется, о моем задании его успели предупредить, и отказываться от поручения он не собирался: он мог давить фасон передо мною, но не перед своей верховной властью. И, выслушав меня, сказал:
– Дело-то несложное, надо только подумать немного в какие ворота войти.
И, заметив мой вопросительный взгляд, пояснил:
– У нас должностями торгуют две партии: президентская и парламентская. И конкурируют между собой. Так что переговоры придется вести с обеими, чтобы сбить цену, а то они в последнее время совсем оборзели. Ни стыда, ни совести. Переплачивать им я не собираюсь.
– Я ведь привез деньги… – напомнил я.
– Ну, то, что вам там отстегнули, – это только на раскрутку. Чтобы попасть к тем, от кого зависит.
– Я думал, с вами тут считаются… – попытался я расшевелить его честолюбие. Папа лишь усмехнулся:
– Ну ладно вам – как ребенок, в самом деле. Считаются. Но правила игры и нам приходится выполнять. Кому нужны лишние сложности? Да мы денег на представительство не жалеем: все равно потом они к нам возвращаются. В общем, так. Сейчас устроим вас на отдых – а пока будете мыться-бриться, договоримся с ними о встрече. Видимо, к Президентским придется ехать в офис, а болтунам назначим «стрелку» в «Галаксе»… это, поясняю, у нас ресторан такой со всеми удобствами – там мы с ними обычно базарим. Начнете с парламентских: обычно они берут меньше. Да, для спокойствия мы подобрали вам спутника. Конечно, мир наш, не в пример другим, достаточно спокойный,. но рисковать мы не хотим.
Мысль о собственном личном телохранителе меня позабавила: можно будет устроить с ним конференцию по обмену опытом. Однако плотный присмотр мне никогда не нравился, так что я попробовал возразить:
– А нужно ли? В случае чего я и сам за себя постою…
– Это вам лучше знать. Но без спутника нельзя: вас примут за мелочь, с которой и разговаривать зазорно. Уж поверьте: я знаю, как надо. Да и была такая команда насчет вас.
И крикнул в переговорник:
– Дюжан, зайди!
В дверь вошел человек. Я взглянул на него. Узнал. И насторожился.
Потому что в вошедшем телохранителе опознал того самого унтера, что был моим соседом в полете с Теллуса и, понеся от меня некоторые потери, сошел с корабля именно на Симоне. Об этом маленьком эпизоде я успел уже забыть, но сейчас он вновь возник в памяти.
Было это совпадением – или результатом какого-то умысла?
Это еще предстояло выяснить.
Во всяком случае, заслуживало внимания хотя бы то, что, завидев меня, унтер (в мыслях я продолжал называть его так) не очень-то удивился. Вернее, изобразил удивление, но это получилось у него не очень убедительно. Артистизма ему явно недоставало.
– Проводи гостя, – сказал ему папа. Унтер жестом указал мне на выход.
Часа через три он же зашел за мной и сказал, что пора ехать. Унтер вел себя спокойно и сдержанно, и если бы я не был уверен в своей памяти, то наверняка решил бы, что обознался и это – совершенно другой человек. Но памяти я верил.
Начали мы, как и предполагалось, с ресторана, у дверей которого нас встретили целых два швейцара, наряженных не в привычные ливреи, но в вакуум-скафандры, то была имитация, конечно, но впечатление возникало достаточно внушительное. Холл и обеденный зал были выдержаны в том же духе: стены были украшены громадными, подсвеченными изнутри фотоснимками далеких галактик и шаровых скоплений; временами свет пригасал, а оркестр, игравший в дальнем конце зала, умолкал, и слышался низкий, уверенный гул стартовых двигателей, записанный скорее всего наверху, на космостарте. Но в отдельных кабинетах обстановка была нормальной – без фотографий и рева. В одном из таких кабинетов нас и ждали.
Ожидавших было двое. Средних лет, в дорогих костюмах, хотя ни у одного из них не было в петлице значка с эмблемой парламента этого мира, так что я не был уверен, что они являются депутатами. Скорее это были парламентские юристы или хозяйственники; мне, впрочем, было все равно, кто они, – лишь бы у них хватило полномочий для того, чтобы решить мой вопрос.
Унтер, после того, как ввел меня в кабинет и представил мою персону ожидавшим, вышел, сказав, что пообедает в зале, видимо, был уверен, что мой разговор тут протянется достаточно долго. И в самом деле, одна лишь процедура заказа заняла не менее четверти часа, похоже, она являлась своего рода ритуалом, в ходе которого метрдотель, сопровождаемый двумя официантами, называл предлагаемые закуски, первые и вторые блюда, объяснял состав и технологию их приготовления, свою речь иллюстрировал отличными фотографиями блюд, уже при одном взгляде на которые начиналось бурное слюноотделение. Заказчики неторопливо обсуждали каждую рекомендацию и в конце концов объявляли свое решение. Возникало впечатление, что идет парламентская дискуссия по поводу важного законопроекта. Я в это время старался развлечься тем, что прикидывал – во что станет мне эта процедура: платить-то предстояло из моего кармана, и хотя деньги не были, собственно, моими, я все равно внутренне ужасался называемым ценам, жизнь приучила меня к умеренности.
Когда стороны пришли к окончательной договоренности и метрдотель величественно выплыл из зала, а официанты принялись снаряжать стол для предстоящего принятия пищи, мы затеяли легкий разговор на общие темы: в частности, о политике федерального центра по отношению к остальным мирам, о стремлении Армага окончательно перетащить одеяло на себя и о прочем, столь же для всех нас вроде бы неважном. Я тем временем проанализировал собственное состояние и с удовольствием понял, что почти в форме, так что мог вступать в игру с достаточной уверенностью в своих силах. Сделав такое заключение, я принялся разглядывать моих собеседников на просвет, ожидая найти в их головах какой-то замысел, обращенный против меня: люди эти могли оказаться и агентами любой Службы, местной или даже федеральной и в памяти своей держать задание, например, по захвату или даже полному устранению меня, грешного. Я испытал странную смесь разочарования и удовольствия, когда убедился в том, что ничего подобного их рассудок не содержит, оба они были настроены лишь на то, чтобы дать мне поменьше и содрать при этом побольше. Наконец, когда официанты, уставив стол напитками и закусками и налив бокалы, удалились, мы перешли собственно к делу.
– Итак, вас интересует некая государственная должность, – не успев прожевать балык симонианского квазиосетра, обратился ко мне один из них, отличавшийся тем, что был лыс, в то время как его коллега порос обильными кудрями тускло-серого цвета. – Боюсь, что это будет сложно…
– Даже очень, – присовокупил кудрявый. Я ответил им лишь вопросительным взглядом.
– Не говорю уже о том, что этот пост в настоящее время занят, – продолжал лысый, – но даже в случае его освобождения на него уже претендует четверо кандидатов.
– Очень достойные люди, – прозвучала реплика второго члена дуэта. – Очень, очень.
– Совершенно верно. И при этом каждый из них готов понести расходы…
– Немалые расходы, очень немалые…
– Я бы сказал даже – очень большие, для того чтобы… Ну вы ведь понимаете, не так ли?
– Я уверен, что вы понимаете!..
Пока они распевали на два голоса, я тоже открыв рот – но только для того, чтобы положить в него еще один вкусный кусочек. Однако после этого воззвания к моей понятливости я решил, что пора вместо дуэта организовать трио.
– Ну а если я беру эти расходы на себя и вы получаете готовый факт без всяких забот и достаточно быстро? Или еще лучше: просто гарантирую вам, что проблем с освобождением поста у вас не возникнет?
Я выговорил это с той небрежной уверенностью, которая должна была внушить собеседникам, что стоит мне пальцем пошевелить, и сразу же начнут происходить серьезные события. А чтобы они прониклись этой мыслью до конца, добавил еще:
– Я не привык, чтобы мне отказывали.
Кажется, это возымело действие.
– У нас и в мыслях не было – отказать вам…
– Мы бы и не пришли вовсе, если бы намеревались…
– В этом я уверен, – успокоил их я. – Полагаю, что речь идет о цене, и более ни о чем?
– Н-ну… – глубокомысленно протянул лысый.
– Эмм… – Интонация кудряша выражала глубокую задумчивость.
– Я готов выслушать ваши мнения, – приободрил оппонентов я.
– При совершенном уважении к вам – очень сложно. Если бы дело было только в цене… – затянул лысый.
– О цене всегда можно договориться, ведь верно? – подхватил второй. – Вас ведь не напугает сумма в пятьсот тысяч?
Разумеется, названная сумма меня не испугала. Однако же удивила. Президент выдал мне миллион; именно такой была, по его сведениям, цена. Похоже, должности в этом мире сильно подешевели?
– Вполне приемлемо, – откликнулся я вслух. – И давно у вас держатся такие цены?
– Цены? Очень давно… Мы рады, что они вас устраивают, и у нас не возникло бы ни малейших сомнений, если бы не личности других претендентов…
– Люди с громадным весом, вы понимаете?
– С весом, да. И с неограниченными возможностями.
– С неограниченными? – выразил я сомнение.
– Ну пусть с почти неограниченными. Но в наших условиях мы вынуждены…
– Мы льстим себя надеждой, – речь кудрявого становилась похожей на его шевелюру, – что сможем найти компромисс с вами не только по финансовой стороне проблемы, но и…
– В самом ли деле вам нужна именно эта должность? – поставил вопрос ребром лысый.
– Понимаете ли, остальные претенденты хорошо известны и находятся в тесных дружеских отношениях со многими депутатами. Нет, мы ни на минуту не сомневаемся в ваших достоинствах и известности, может быть, даже славе…
– Несомненно, славе…
– Но в нашем мире о вас информированы неполно. Вот если бы вас удовлетворила, к примеру, должность министра процветания и перспективы в нашем правительстве…
– Поверьте – прекрасный старт для стремительной политической карьеры. Вот уже четыре министра процветания в нашей истории сделались…
– Стоп, стоп, – прервал их я, чувствуя, как от этой болтовни у меня начинает гудеть голова. – При чем тут министр чего бы там ни было? На какой пост, по-вашему, я претендую?
Лысый пожал плечами, второй, в локонах, слегка развел ладони, выражая удивление.
– На трон вице-короля Симоны, разумеется, – пробормотал лысый. – На какой же еще?
– Вице-короля? Какой же территорией я стал бы управлять?
– Вы не совсем в курсе, я полагаю, – проговорил кудрявый тоном, ясно показывавшим, что к чудачествам богачей принято относиться снисходительно, как к детским шалостям. – Симона – королевство, разумеется, но король у нас не наследственный, а выборный – и вице-король точно так же.
Я почувствовал, что начинаю злиться.
– Вам что – даже не сказали, что я хочу купить?
– Видите ли, – после краткой паузы, которой хватило им, чтобы переглянуться, сказал лысый: – Собственно, для переговоров с вами были назначены другие люди, но в последний момент…
– Словом, получилось так, что мы не успели как следует…
– Но если вы скажете, о чем, собственно, мы должны договориться…
«О господи! – подумал я. Неужели во всех мирах парламенты одинаковы?»
– Пожалуйста, – сказал я, пытаясь сдержать раздражение, – с удовольствием просвещу вас. Я не хочу быть вице-королем. Меня интересует всего лишь пост посла вашего мира на Серпе. И ничто другое.
Я ожидал, что мои собеседники вздохнут с удовольствием. Однако результат был противоположным: они озадаченно уставились на меня.
– Посла… на Серпе? – пробормотал лысый.
– Но это… это невозможно! – жалобно проныл кудрявич.
– Что-о? – грозно вопросил я.
– Ну не то, чтобы совсем невозможно, – неуверенно сказал лысый, – но тут нужно время, чтобы найти верный путь…
– Послов парламент не назначает и не утверждает, – собравшись с духом, объяснил кудрявый. – Это прерогатива королевского правительства. Так что для того, чтобы договориться с людьми в правительстве, понадобится не день и не два. Но главное – они заломят такие деньги, что для нас просто не имеет смысла вступать в такие отношения с ними. Да и вам это обойдется дороже: триста – нам, и еще столько же – для них. Понимаете ли…
– Я все понял, – сказал я сухо. И в самом деле: чего тут было не понять?
Я встал. Вежливо поклонился:
– Произошло недоразумение, господа. Мне не нужно было встречаться с вами. Приятного аппетита! И я направился к выходу.
– Постойте, как же?..
– А счет? – возопил второй.
– Нет товара – нет денег, – ответил я наставительно.
– Мы согласны дать вам любое место в правительстве! Оттуда вы сможете…
– Как-нибудь в другой раз, – пообещал я, аккуратно затворяя за собой белую с золотом дверь.
Папе извиняться передо мною не хотелось, и он лишь пробормотал несколько слов, из которых следовало, что в парламенте обстановка меняется ежедневно, выгодные дела там рвут друг у друга, так что порой бывает совершенно непонятно, к кому следует обращаться, а от кого нужно держаться подальше. В ответ я лишь спросил:
– Что, у вас там нет своих людей, что ли?
– Есть-то есть, – ответил он, и в голосе его прозвучала досада. – Но там они в два счета развращаются, так что мы им перестаем доверять…