– Пожалуй, – не стал я лукавить. – Что же, все правильно. Так где же пресловутый аукцион?
Здесь тоже был пристальный контроль, который я прошел благополучно, внутри же все оказалось, как у людей: небольшой зал с рядами стульев, кафедра, аукционист с молотком. Только предлагаемые лоты не выносились для показа возможным покупателям, а высвечивались на экранах – одно лишь название и краткое содержание, сам же материал оставался тайной – пока ты его не купил. Ничего удивительного: этот товар – такого рода, что украсть его – не обязательно значит вынести, часто бывает достаточно просто увидеть.
Торги уже шли. Сперва я не увидел большой разницы между этим заведением и биржей – если не считать, конечно, антуража. Но после двух-трех лотов различие сделалось ясным. Если на бирже предлагали товар, так сказать, готовый к употреблению, то есть купил – и можешь продавать в газеты, на телевидение, разведке своего мира, а может быть, и не своего, или же самому построить на этом интригу, если ты занимаешься политикой, – есть много путей реализации закрытой информации, – то здесь продавали действительно полуфабрикаты, иными словами – не тайны, а лишь пути к их получению. Вы могли купить, например, информацию о человеке, располагающем сведениями, которые вас заинтересовали, о самых удобных подступах к нему, получить его исчерпывающую биографию, круг людей, через которых можно на него воздействовать, и прочее, и прочее. Или же – обзавестись точными данными: в каком мире, городе, улице, доме и сейфе находится интересующий вас материал, как он защищен, каким способом удобнее проникнуть в хранилище, кто владеет шифром замка – так что для создания плана действий потребуются лишь незначительные уточнения. Совершенно ясно, что этот товар стоил куда дешевле: покупателю основную работу предстояло проделать самому. Но – может быть, по причине цены, а возможно, еще и потому, что такой товар, как ни странно, в мирах продать было легче, потому что (как вполголоса объяснил мне мой гид) везде в Федерации существовали сильные организации посредников, пользовавшихся наводкой и – в случае успеха – продававших информацию уже на бирже, задорого. Так или иначе, народу, явно не принадлежавшего к персоналу Рынка, на аукционе было куда больше, чем на бирже. Так что наше появление осталось незамеченным. Я послушно следовал за моим гидом, а он проворно пробрался к первым рядам, где виднелись свободные стулья.
Первые лоты прошли без нас, мой гид позаимствовал у соседа список лотов и внимательно изучал его, поминутно бросая взгляд на табло. Потом покосился на меня и поморщился:
– Похоже, что не везет. Тут везде – много черной работы. А хотелось бы показать вам что-нибудь поделикатнее… чтобы перчика побольше – и черного, и красного, и чтобы пахло… (он зажмурился и втянул носом воздух с такой силой, что сосед недовольно оглянулся), чтобы от одного запаха голова кружилась. Вот что нам требуется. А выставляют сами видите, что: убрать, взломать, удрать… Несолидно. С вашей-то квалификацией…
Я подозревал, что о моей квалификации представления у него имелись самые смутные, но разочаровывать его не стал и кивнул. Тем более что он, в общем, был совершенно прав – только сам не знал, насколько.
– Тогда чего же мы здесь сидим? – спросил я.
– Терпение – первая добродетель охотника за тайнами, – наставительно изрек он. – Тут, понимаете ли, народ тоже хитренький: иногда под сереньким ярлыком у них оказывается такое, что облизнуться можно.
– Зачем это им?
– Ну, скажем – кто-то попросил. И не даром, конечно. Потому что заинтересован это купить, но, конечно, не хочет, чтобы цены взвинчивали до соседней Галактики. Везде свои хитрости. Так что – повременим с уходом.
Пришлось ждать. Торговля шла не ахти как: продавался в среднем каждый третий лот, и часто – по объявленной цене. Видимо, народ здесь собрался тертый. Да другие сюда и не сунулись бы. Я не упустил возможности повысить уровень знаний:
– Слушайте, а то, что здесь не купят, – куда денется?
– Раз в неделю – распродажа. Будут отдавать задешево.
– А если и там?..
– Остатки пойдут в систему подготовки. Для практических занятий, тренировок. Мы же не только самотеком получаем товар, это – прогарное дело. Лучший товар добываем сами. Ну, а для этого, как вы понимаете, нужны кадры. Хорошо подготовленные. Вот, например…
Но примера он так и не привел: объявили очередной лот, и я сразу же насторожился:
– Ага: вот это, пожалуй, то, что мне пригодится в моей многотрудной жизни… Не зря мы с вами теряли тут время.
Я прочитал название лота на экране:
«Секретные материалы Синеро-Тернарского судебного процесса».
Действительно, эти сведения могли представлять для нас – для меня – интерес.
– Покупайте, – шепнул я ему.
И он сразу же, взбросив руку, громко объявил:
– Пятнадцать!..
Больше дать никто не захотел. Я заплатил деньги, так вовремя ссуженные мне дамой с базара, и получил коробочку с кристеллой и длинным рядом цифр на крышке.
Сделанная покупка была, наверное, действительно выгодной – не для меня (это еще предстояло понять), но для моего гида – судя по тому, что настроение его поднялось сразу на десяток градусов. Я предположил, что он – да и не только он, наверное – получал определенный процент с продаж, совершавшихся при его участии. Мне он удовлетворенно заявил:
– Ну, можете считать, что день прошел с пользой. Теперь стоит чуть расслабиться. Не против?
– Сначала хочу посмотреть, за что же я отдал свои деньги.
– Это не сам материал, – негромко пояснил мне гид. – Тут всего лишь допуск и адрес.
– Вот новости! Где же мне найти сам текст?
– В либрарии – библиотеке Рынка.
– Что же мы стоим? Ведите! Не терпится посмотреть, насколько успешной оказалась моя первая покупка здесь.
Он чуть поморщился; похоже, считал визит в библиотеку потерей времени, когда ему хотелось обмыть аукционную сделку.
– Ну, ладно, – все же уступил он. – Отведу вас туда. Только извините – сам не останусь: мне там почему-то делается тоскливо, как на погосте. То, что там хранится, – в основном давно отработанные операции, секреты, которые сто лет как перестали составлять хоть какую-то тайну. Я тем временем, с вашего позволения, схожу вниз купить что-нибудь из пищи телесной, твердой и жидкой. Чтобы на покупке не прогадать. Святой ритуал, понимаете ли.
Уже выходя, я краем глаза заметил, как в аукционный зал с противоположной стороны – с той, где, по моим расчетам, помещался оперативный центр Рынка – вошел, а вернее даже – вбежал Повидж. И кинулся прямо к аукционисту.
Я решил, что встречаться с Повиджем сейчас мне не следует. И поспешил выскользнуть в коридор вслед за моим проводником.
Он провел меня сквозь контроль у дверей библиотеки и тут же ушел, предупредив лишь, чтобы я не очень задерживался: он, мол, не любит праздновать в одиночку.
– Может, и дамы подойдут, – сказал он в заключение – для того, наверное, чтобы я и в самом деле не застрял тут.
Библиотека, похоже, оказалась самым тихим местом в Рынке: ее услугами, видимо, мало кто пользовался. Сейчас, во всяком случае, тут было пустынно – если не считать дежурного библиотекаря за ВВ-сетевиком в самом конце обширного зала. Стены этого помещения больше всего напоминали банковский подвал с множеством арендуемых сейфов – выдвижных ящичков разной высоты. В этих вместилищах и содержались, надо полагать, отжившие свое, но до сих пор сохраняющие свою таинственность секреты. А может быть – и не только отжившие, и даже скорее всего именно так. Я бы с удовольствием поселился здесь на недельку-другую при условии полного одиночества, однако нереальность такого пожелания была ясна заранее. Так что не оставалось ничего другого, как приблизиться к дежурному, чей внимательно-доброжелательный взгляд уже издали уперся в меня.
– Чем могу вам помочь? Я уже знал, о чем спрошу его.
– Я новичок в этой системе, так что для начала просто помогите сориентироваться. У вас ведь есть каталог или что-то, что его заменяет?
Возможно, проще было бы сказать ему: я сделал покупку и теперь хочу как следует посмотреть на нее. Я бы и сказал это, если бы не поспешный визит Повиджа на аукцион, я заподозрил, что приобретенный мною материал был заказан именно моим земляком, который просто не успел выкупить его (возможно, именно потому, что был слишком занят моими делами), и материал был передан на торги. Не найдя материала там, Повидж, очень возможно, кинется сюда – в место его хранения. Лучше пусть библиотекарь успокоит его, сказав, что никто за этим текстом не приходил.
Библиотекарь же, выслушав меня, закивал головой:
– О, да, разумеется. Пойдемте, я покажу вам. Казалось, ему доставило удовольствие – подняться с места и неторопливо зашагать рядом со мною по залу. И в самом деле, часами просиживать здесь – удовольствие небольшое. Мы по диагонали пересекли зал, библиотекарь, зайдя вперед, отворил передо мною дверь; замок ее он отпер при помощи карточки, которую сразу же спрятал глубоко во внутренний карман пиджака. Это движение позволило мне увидеть рукоятку оружия, удобно устроившегося в нагрудной кобуре. Не пулевое и не дистант, определил я, не задумываясь. Газовик, парализующего действия, наверное. Правильно, в таком месте я и сам предпочел бы что-нибудь такое, не грозящее ни разрушениями, ни пожаром.
– Прошу вас! – Приглашение он сопроводил плавным жестом. Похоже, каждое движение доставляло ему удовольствие. Оно и понятно: он вовсе не выглядел книжным червем и наверняка проводил свободное время в тренировочном зале.
Я изобразил благодарную улыбку и вошел в небольшую комнату, всю обстановку которой составляло восемь ВВ-сетевиков: в два ряда по четыре столика в каждом.
– Можете воспользоваться любым из них, – пояснил мой проводник, – в зависимости от того, какая именно тематика вас интересует и откуда вы собираетесь снять информацию.
– Предположим, – сказал я, симулируя легкую задумчивость, – что-нибудь, связанное с… ну, хотя бы с заказными убийствами в мире Земля за последнее десятилетие. Это возможно?
– О, конечно же. Сетевик номер два. Просто садитесь и…
– Прошу извинения, – прервал я его. – Я передумал. Я хотел бы посмотреть названия материалов, связанных с Синеро-Тернарскими судебными делами. То, чего не было в открытой информации.
Его улыбка осталась неизменной – чего нельзя было сказать о его сознании, легкий стресс – пожалуй, такое определение соответствовало реальности. И хороший вброс адреналина. Однако внешне он по-прежнему был олицетворением любезности:
– Сделайте одолжение. Пост номер семь. Я подошел к названному сетевику и уселся.
– Что я должен делать дальше?
– Сначала просто вызовите меню…
– Нет проблемы, – пробормотал я, нажимая нужную клавишу.
Оказалось, однако, что проблемы есть: вместо обещанного каталога мне подсунули табличку:
ВВЕДИТЕ ВАШ № ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ
Я повернулся к библиотекарю, высоко поднял брови:
– Почему вы меня не предупредили?
В свою очередь, и он изобразил крайнее удивление:
– О чем? Разве у вас нет разрешительного номера?
– Я же сказал вам сразу: я тут новичок.
– Если вы еще не получили номера, значит, права на пользование нашими материалами у вас нет. Как только получите его – милости прошу.
Я понял, что придется все-таки рассказать о своей покупке. Но ведь я, если сказать честно, и не собирался ограничиться лишь знакомством с нею: времени у меня почти не оставалось, а узнать следовало еще достаточно много. Хотелось тут похозяйничать. А чтобы информация не пошла дальше него – принять меры.
– Ах, простите: я вспомнил, что номер у меня имеется. Да вот же он!..
И я извлек коробочку с кристеллой.
– Да вы весельчак! – сказал он, кисло усмехнувшись. Я встал и послал ему сигнал полного подчинения моим командам. Видно было, как напряглись его мускулы, правая рука дернулась было к газушнику. Но психика его оказалась очень податливой, а защита – просто-таки ученической, никуда не годной. Так что уже через секунду он сдался.
– Назови свой номер!
Он-то должен был обладать доступом ко всем материалам – и самым горячим в том числе. Так и оказалось, он назвал номер.
– Еще раз! Медленно, цифру за цифрой!..
Он принялся диктовать, я набирал нужные знаки на клавиатуре. И как только закончил – каталог послушно загрузился на демонстратор.
– Теперь иди на свое место! – продолжал командовать я. – И если кто-то спросит – отвечай, что здесь никого нет и лабиринт закрыт до завтра. Пошел!
Он беспрекословно выполнил указание. Смешно, но на лице его все еще виднелась та самая кисловато-любезная улыбка.
Начал я все-таки с просмотра покупки. И сразу же понял, что деньги были отданы не совсем зря.
Купленный мною документ содержал протоколы с грифом по большей части «Строго служебное», а несколько и «Секретно». В публиковавшийся текст отчетов о Синеро-Тернарском процессе, который у меня уже был, эти протоколы не включались. И люди, допрошенные по делу (в качестве не свидетелей, а экспертов), в том документе ни разу не упоминались.
Сразу стало ясно, что здесь, в либрарии, я не успею даже бегло просмотреть содержание документов. Конечно, теперь они принадлежали мне – однако надеяться только лишь на право собственности в этом случае было бы чересчур легкомысленно: Службы при надобности не склонны считаться с чьими бы то ни было правами – кроме своих собственных. Так что, оставив записи там, где они сейчас были, в следующий раз я мог бы просто не найти их. Используй право, пока горячо, – такой моралью я руководствовался с давних пор. Я имею право унести информацию с собой. Вот только каким образом?
Самым естественным было бы – скачать все на кристеллу – или несколько – и затем оригинал стереть. Но здесь не было видно ни одной знакомой коробочки: видимо, такая услуга не предусматривалась правилами пользования ВВ-сетью в Рынке. Вообще-то вполне разумная предосторожность. Но мне от этого понимания легче не становилось.
Я выругал себя: не догадался купить и сунуть в карман хотя бы пару кристелл. Впрочем, дело не в догадливости, я просто поостерегся: кристеллы могли обнаружить на любом контроле. Да и кроме того… Внимательный осмотр сетевика привел к простому заключению вот какого содержания: даже будь у меня кристелла, ее некуда было бы вложить: аппарат был лишен даже намека на такое приспособление или устройство. Воистину не просто библиотека, но всего лишь читальный зал: знакомься на месте, а вынести – ни-ни! Сукины дети. Однако же всякий нормальный человек носит в голове свой мик…
Нормальный человек, правда, все равно не сумел бы воспользоваться своим микробиокомпьютером: сетевики не обладали и устройством для подключения человека. Однако это уже относилось к числу преодолимых препятствий – во всяком случае, для меня. Нужно только снять правую боковую панель… вот так… большой и указательный пальцы руки наложить… куда? Ага, вот сюда… и можно начинать запись. Остается только – загребать пошире и писать, писать, в надежде потом, на досуге, разобраться.
Хватило бы только свободной памяти: после той проклятой чистки мик еще не оправился до конца. Пожалуй, придется писать не все подряд, а с разбором.
Что тут? Бюрократия верна себе: к протоколам приложен и список допрошенных деятелей. Ни одного знакомого имени, ничего удивительного – это в основном люди науки, а в академических кругах я до сих пор как-то не вращался. А что – тут только яйцеголовые? Вряд ли: экспертами по делам такого рода всегда привлекается и энное количество профессионалов моего профиля. Их официальная миссия – охрана, сохранение секретности. А кроме этого – великое множество дополнительных деликатных задач. Но их тематика меня сейчас интересует меньше всего. Как выделить этих участников, не совершая грубых ошибок? Пойду самым простым путем: запомню тех, чьи имена не тащат за собой длинный хвост научных титулов и званий. Каждого, кто обозначен просто как «д-р» и не отягощен названием научного учреждения, которое имеет честь представлять. В списке семнадцать таких имен. Для страховки добавлю к ним еще двух, чьему имени предшествует «полковник» – хотя это может быть, разумеется, всего лишь данью традиции: во многих мирах по-прежнему любят налеплять на имена всякие яркие ярлычки. Семнадцать плюс два – девятнадцать. Это вселяет некоторые надежды: если бы их была сотня с лишним, я просто не успел бы разобраться, что к чему…
Я записывал, опустив веки, следя за внутренними экранами, стараясь ни о чем не думать, чтобы не мешать процессу: когда мик занят серьезной работой, его обладатель должен по возможности сохранять полное спокойствие. Все получалось нормально.
И вдруг – все мое спокойствие полетело в тартарары. Застучало в висках. Адреналин хлынул в кровь. И я едва не вскочил и с трудом удержался от крика.
А причиной была всего лишь очередная фамилия эксперта, чей протокол допроса только что начал усваивать мик.
Экспертом был д-р ботаники Альфред. Место обитания – мир Теллус.
Альфред. Мой ныне покойный работодатель. Тело.
Я просто не мог не раскрыть этот текст немедленно же. Иначе просто умер бы от любопытства.
Ну-ну, о чем же поведал следствию д-р ботаники Альфред?
"Судебный следователь: Господин доктор Альфред, действительно ли вы являетесь крупным специалистом в области ботаники семейства уракары – так это, кажется, называется?
Д-р Альфред: Если меня так характеризуют коллеги, то, полагаю, у них есть для этого определенные основания. Я действительно посвятил немало времени изучению растений, принадлежащих к названному вами, надо сказать, достаточно своеобразному семейству.
С.: Занимались ли вы в числе прочих также Райским деревом?
А.: Занимался и продолжаю заниматься сейчас – пожалуй, больше, чем остальными. Дело в том, что «Uracara uracara» – таково научное название этого вида – обладает некоторыми особенностями, которые нельзя определить иначе как весьма необычные.
С.: Не могли бы вы подробнее остановиться на этом обстоятельстве?
А.: Разумеется, для этого я и согласился на беседу с вами.
С.: Ну, я не назвал бы это беседой: идет судебное заседание, и вы приглашены сюда в качестве эксперта. Так что правильнее будет назвать это допросом.
А.: Да, разумеется. Конечно, это вопрос терминологии.
С.: В таком случае, вернемся к теме. Какие необычные свойства уракары вы имели в виду?
А.: Прежде всего тут следует остановиться вот на чем: уракара является единственным известным нам растением, которое может существовать в двух, так сказать, ипостасях: в лиственном подвиде и хвойном. Все прочие известные нам деревья являются либо только лиственными, либо хвойными, здесь же мы имеем дело именно с одним растением в двух его формах.
С.: Скажите, доктор, а не проще ли предположить, что это два разных дерева?
А.: Скажите, советник, вы женаты? У вас есть дети?
С.: Старший советник, с вашего позволения. Да, двое детей и, разумеется, жена, но… какое это имеет отношение…
А.: Сейчас это станет ясным. Вы знаете, конечно, что вы, с точки зрения биологической классификации, относитесь к виду Homo Sapiens?
С.: Льщу себя надеждой; что дело обстоит именно так.
А. И ваша супруга тоже?
С. Во всяком случае, так принято считать. Но…
А. Ваши дети – одного пола?
С. Сын и дочь.
А. Теперь скажите: нет ли неких принципиальных различий между вами – и вашей супругой, сыном – и дочерью?
С. Что, собственно, вы имеете в виду? Конечно, между мужчиной и женщиной существуют принципиальные, как вы выразились, различия. Думаю, что это всем известно.
А.: И тем не менее вы относитесь к одному и тому же виду, не так ли? Вы не являетесь представителями разных биологических видов?
С.: Я понял вашу мысль, доктор.
А.: Вот и отлично. В таком случае вам ясно, что речь идет о внутривидовых различиях. Тем не менее если бы вы с семьей оказались вдруг в мире однополых существ, они могли бы счесть вас представителями разных видов, вы согласны?
С.: Звучит достаточно убедительно. Не смогли бы вы сделать разницу между этими разновидностями уракары не менее ясной, чем различие между мужчиной и женщиной? В последнем мы более или менее разбираемся.
А.: С удовольствием. Так вот, причиной существования двух форм в пределах одного вида явились, видимо, резкие колебания климатических условий в мире Синеры, а именно – температуры, освещенности, влажности и, вероятно, также уровня космического излучения, имевшие место в давние геологические периоды. Но этими проблемами занимаются астрономы, палеогеологи и климатологи, если вам нужны более детальные пояснения, вам следует обратиться к ним и поставить вопросы…
С.: Мы непременно так и сделаем. Но сейчас получаем, поверьте, истинное удовольствие от разговора с вами.
А.: Вы назвали это допросом, но это меня не смущает. Суть дела вот в чем: в среднем каждые пятнадцать лет (тут срабатывает, видимо, генетическая память) из семян обычной лиственной уракары вырастают деревья, вместо листвы обладающие хвоей. Они не менее жизнеспособны, чем лиственная форма, способны к размножению и тоже приносят семена. Опыление их происходит при помощи одного вида насекомых, существующих только на Синере, – жуков…
С.: Доктор, эти жуки, видимо, способны летать?
А.: Несомненно.
С.: Вы не опасаетесь, что они унесут нас слишком далеко от темы?
А.: Не опасаюсь. Потому что при наличии этих жуков уракара хвойная приносит семена, из которых вырастает следующее поколение – совершенно обычное: лиственное. Но вот если жуки улетели, как вы изволили предположить, слишком далеко, или если хвойная уракара почему-либо выросла в таких местах, где этих жуков-опылителей не существует – скажем, была вывезена в другой мир, – то вот в этих условиях она и начинает проявлять свои необычные качества.
С. Так-так. Вот об этом, пожалуйста, подробнее.
А. Без жуков это дерево, как легко понять, не дает потомства и вымирает. Если только не соблюдается одно условие.
С. Очень интересно. Какое же условие?
А. Собственно, их два. Это предшественники и соседи.
С. То есть?
А. Неужели непонятно? Предшественники – это те виды растений, которые занимали ареал перед тем, как туда попали семена уракары.
С.: Можете ли вы назвать этих предшественников?
А.: Нет ничего легче. Это – южноармагская секрида.
С.: Тоже дерево?
А.: Нет, кустарник. Видите ли, его корневая система, а точнее – та бактериальная флора, которая обитает на его корнях, взаимодействуя с почвой, приводит ее в состояние, очень благоприятное именно для произрастания уракары хвойной. Правда, уракаре для полноценного развития этого мало. Расти-то она будет, но если не окажется нужных соседей – точно так же будет обречена на вымирание. Зато если соседи окажутся на месте…
С.: Это, видимо, может быть результатом случайности? Или…
А.: Или. Вот именно – или. Конечно, если целенаправленное вмешательство человека считать случайностью… Но я так не думаю, да и вы, я полагаю, тоже.
С.: Не будем отвлекаться, прошу вас. Итак, если наличествует нужный сосед, то?
А.: То уракара хвойная – а она, должен вам сказать, относится к весьма быстрорастущим – уже через два месяца после появления ростков, достигнув полуметровой высоты, начинает выделять в атмосферу некий субстрат, получивший название «ураган»… Однако, как мне помнится, еще на вчерашнем слушании профессор доктор Исигава из университета Охида, мир Цуру, сделал исчерпывающий доклад о свойствах этого субстрата и том влиянии, какое он оказывает на психическое состояние населения…
С.: Мы все помним весьма содержательные показания доктора Исигавы. Можете быть уверены: они запротоколированы во всей полноте.
А.: Это очень хорошо, потому что в этой области я не могу считать себя сколько-нибудь авторитетным специалистом.
С.: Тем не менее вы можете сказать еще нечто, очень существенное – и не только для суда.
А.: Я что-то упустил? Что же?
С.: Название этого пресловутого соседа.
А.: И в самом деле. Извините. Это чинкойя, армагская чинкойя – дерево, за последние годы получившее известность во многих мирах Федерации. Если хотите получить «ураган» – достаточно высеять рядом с каждой чинкойей одно или – для надежности – два семечка уракары – и через два месяца…"
Чинкойя. Армагская чинкойя. Дальше я не стал читать. Главное я понял.
Из большого зала до меня донеслись голоса. Знакомые.
– Тут к вам не заходил человек – час тому назад?
Это Повидж. И в ответ ему – полусонное:
– Здесь никого не осталось.
– Он ушел? Давно?
– Ушел. Давно, – послушно повторил библиотекарь.
– С-сукин сын…
Это – уже на выходе. Звук захлопнувшейся двери. Я задержался, ничего не скажешь. Пора идти. Даже бежать. А жаль: неплохо было бы отправить кое-куда срочное сообщение, и весьма важное. А тут, в библиотеке, наверняка не обходятся одними лишь сетевиками, но где-то по соседству есть и установки ВВ-связи, и можно было бы в два счета… Но не получится: слишком рискованно. Остается только надеяться, что в бунгало Повиджа, среди прочих удобств, тоже найдется ВВ-фон. Постой, постой: я же видел на крыше его резиденции, когда мы возвращались с берега, ВВ-антенну – ее ни с чем другим не спутаешь. Есть у него связь! А впереди – длинная топсийская ночь, за которую можно успеть сделать многое. Очень.