Милевская Людмила. Пять рассерженных жён

   — Я сделаю из тебя человека! — вопил Даня, сопровождая свои угрозы оплеухами.
   Кот, понятное дело и сам хотел стать человеком, поскольку человек животное крупное и шансов дать сдачи больше, но как превратиться в человека кот понятия не имел и визжал от горя, как резаный.
   В былые времена я вставала на защиту кота, но на этот раз он был мне глубоко противен. Я взглянула на кота с отвращением и отвернулась, подумав: «Что же он так противно визжит-то, как потерпевший? Не так уж сильно его Даня и бьёт.»
   — Что здесь происходит! — рявкнула я голосом Тамары.
   Даня испугался и выпустил из рук кота. Кот с противоестественной для него скоростью шмыгнул под диван. Увидев, что это всего лишь я, а не его грозная жена, Даня взбесился, сплюнул и злорадно сообщил:
   — А Тамары нет, и я не знаю, когда будет.
   — Ну хоть звонить-то ей куда, ты знаешь? — вздохнула я, стараясь скрыть своё отвращение.
   — Не-а, не знаю. Она запрещает звонить на мобильный, и обычно звонит сама, ты же в курсе.
   — В курсе, но мне она срочно нужна.
   Данька посмотрел на часы.
   — Вот, уже сейчас будет звонить, спрашивать покормил ли я кота, — сказал он.
   — А ты его покормил?
   — Это не твоя забота.
   — Грубиян, — сказала я и села на диван, взяла журнал и приготовилась ждать.
   В комнату вошла женщина неопределённого возраста. В своих переднике и кокошнике она была похожа на официантку.
   Глядя на неё я подумала: «Почему Тамарка так часто меняет домработниц? Чем они грешат? Сплетничают или воруют?»
   — Тамара Семёновна звонят, — сказала дама в кокошнике. — Говорить будете?
   «Дане уже предоставили выбор?» — изумилась я и закричала:
   — Я буду говорить.
   Дама достала из передника телефон и с непроницаемым видом подала его мне — так подают поднос с жареным поросёнком.
   — Кота покормили? — строго вопрошала Тамарка.
   — Слушай, — как обычно возмутилась я, — у тебя полный дом прислуги, а ты доверила Дане кота?
   — Кот на нюх не выносит прислугу. Мама, а ты что там делаешь? — изумилась Тамарка.
   — Тебя жду.
   — Это глупо, Мама. У меня полный завал. На носу собрание акционеров, столько работы! Полный завал, Мама, а тут ещё башка не варит! Ах, как невовремя ты огрела меня доской! Зачем я тебе нужна?
   — По очень важному делу, — сказала я и шёпотом добавила: — Секретному. Жутко секретному и бешено срочному.
   Сработало. Тамарка никогда не могла справиться с любопытством, даже в то время, когда полный завал и башка не варит.
   — Жди, Мама, — сказала она, — пришлю за тобой свой автомобиль.
   Ждать? Ха! Будто у меня есть свободное время. Врагу не пожелаешь иметь таких важных подруг. Чтобы повидать её, приходится едва ли не записываться на приём. Я уже не говорю про квартиру: чтобы попасть сюда, я вынуждена запоминать пароль, потому что прислуга меняется с частотой часовых.
   Однако, машина пришла быстро. Более того, мне не пришлось больше ждать встречи с подругой, поскольку на заднем сидении полулежала сама Тамарка, между двумя телохранителями. На животе у неё покоился раскрытый ноутбук.
   — Садись рядом с водителем, — крикнула она, не меняя позы и бешено колотя по клавишам.
   Я села, безрадостно глянув на телохранителей. Автомобиль тронулся.
   — Валяй! — крикнула Тамарка, продолжая щёлкать клавишами.
   — Что? Прямо здесь? — удивилась я.
   — Какая разница? — махнула рукой Тамарка. — Здесь решались вопросы и поважней.
   — Не знаю, какие здесь решались вопросы, но при свидетелях я не скажу ни слова.
   — Хорошо, — сжалилась Тамарка и приказала водителю припарковаться и даже выйти на улицу.
   — Ну? — нетерпеливо спросила она, как только водитель это сделал.
   — Что «ну»? — возмутилась я. — Опять двадцать пять! Сколько можно? Мне уже надоело разговаривать в присутствии твоих телохранителей. Они обо мне и так уже знают все, во всяком случае много лишнего. Не сегодня — завтра начнут шантажировать или торговать информацией.
   Телохранители и ухом не повели, будто они слепоглухонемые.
   — Мама, ты невозможная! Да кому ты нужна? — спросила Тамарка и с тяжёлым вздохом милостиво приказала своим «лбам» оставить нас одних.
   «Лбы», как обычно, окатили меня презрением и покинули автомобиль.
   Я развернулась на сто восемьдесят градусов и тут же приступила к делу.
   — Тома, зачем ты это сделала? — строго спросила я.
   — Что?! — безмерно изумилась Тамарка.
   — «Заказала» Полину и Изабеллу.
   Тамарка прикрыла свой ноутбук и процедила сквозь зубы:
   — Слушай, Мама, если ты за этим меня оторвала от дела, то катись ко всем чертям!
   — Непохоже, что я тебя от чего-то оторвала, — с обидой глядя на ноутбук, сказала я. — Вчера покушались на Изабеллу, сегодня на Полину, завтра, думаю, будут покушаться на Зинаиду. У меня есть серьёзные основания подозревать в этом тебя. И Татьяну. Но ты моя подруга, поэтому, прежде, чем отправиться в милицию, я решила потолковать с тобой.
   Тамарка отставила ноутбук и спросила:
   — Откуда у тебя основания?
   Я даже подскочила на сидении. Я уже почти уверена была, что труп тащили Тамарка и Татьяна, но карт раскрывать не стала и про свидетеля решила пока помолчать.
   — Откуда? Вы же с Татьяной разрабатывали целый план, собираясь убить этих дур: Польку, Белку и Зинку! — с жаром сообщила я. — Вы же собирались хоронить их рядом с моим Фрысиком, — всхлипнула я.
   Тамарка, похоже, была ошеломлена.
   — Мама, ты что, серьёзно?
   — Что — серьёзно?
   — Ты серьёзно поверила в то, что я способна на убийство? Зная меня столько лет?
   Тамарка, без всяких причин, выглядела смертельно обиженной.
   — Именно зная тебя столько лет и легко поверить, — заявила я и предупредила: — Только не говори, что вы шутили.
   — Конечно шутили, — взвилась Тамарка. — Шутили, Мама, а что же ещё? Ха! Как ты себе это представляешь? Я и Танька с ножом за Зинкой? Или за Полькой? Ужас! Мама не пиши больше книжек, не то станешь шизофреничкой!
   Тамарка была так убедительна, что я насторожилась и подумала: «Не сваляла ли я дурака?»
   — Но вы же сами говорили, что собираетесь их убить, а меня связать, — промямлила я.
   — Конечно говорили, — обрадовалась Тамарка. — Услышали как ты крадёшься, потому и говорили. Я подмигнула Таньке, Танька мне и решили тебя, доверчивую, разыграть.
   Это уже было похоже на издевательство.
   — А потом? Второй раз, когда уже пропал Фрысик? Тоже хотели меня разыграть?
   Тамарка посмотрела на меня с болью.
   — Второй раз я не помню. Второй раз все было сквозь туман. Ах, как невовремя, Мама, ты ударила меня этой доской! Как я буду строить свои комбинации, когда башка совсем не варит? Теперь меня любой проведёт, а на носу раздел акций.
   Я насторожилась:
   — Какой раздел?
   — Как какой? Согласно уставу, — важно сообщила Тамарка. — Прокопыча-то нет и уже не будет, а по уставу — если он не явится на собрание акционеров и не пришлёт нотариально заверенного представителя, его отстранят от управления.
   — И что дальше?
   — Через месяц проведут ещё одно собрание, и если он не явится опять и не пришлёт своего представителя, его акции разделят между остальными акционерами.
   Я обалдела:
   — Вот это вы устроили там бардак! Это же грабёж среди белого дня!
   — Все по уставу, — пожала плечами Тамарка.
   — И кто же писал этот устав?
   — Сам Прокопыч. Но ты меня не правильно поняла, мы не можем стать владельцами акций и уж тем более не будем получать его дивиденды. Просто мы будем управлять его долей по своему усмотрению.
   Я задумалась.
   — А если погибнет Изабелла или Полина, кто будет управлять их акциями? — спросила я.
   Тамара нахмурилась:
   — Это секрет фирмы.
   — Но мне-то ты можешь сказать?
   — По уставу акции распределяются между остальными акционерами или поровну или в процентном соотношении к тому количеству акций, которыми они владеют на данный момент. Этот вопрос решается простым большинством акционеров, — нехотя ответила Тамарка и добавила: — Наследникам, естественно, выплачивается компенсация.
   — Ага, — воскликнула я, — значит ты заинтересована в гибели Белки и Польки?
   — Как и они в моей гибели, — ответила Тамарка. — Слушай, Мама, ты что, помешалась на всем этом?
   Я изучающе уставилась на Тамарку — прикидывается она или нет. Её бывшего мужа убили, а она и в ус не дует. Даже больше того, старается все замять.
   — Сегодня пытались убить Полину, — повторила я. — Причём хотели подстроить несчастный случай.
   Я подробно рассказала о покушении на Полину. Тамарка занервничала.
   — Похоже, ты права, — согласилась она. — Польку действительно пытались убить.
   Тогда я рассказала про пирожные и конфеты. Подумав, и про мой звонок к Зинаиде. Тамарка побледнела и схватилась за сердце.
   — Неужели Татьяна спелась с Зинкой? — вскрикнула она. — Зинке это было бы крайне выгодно! У неё двадцать процентов! Но не могу я поверить, что они способны на убийство.
   — Но Фрысика кто-то же убил, — напомнила я. — Этого отрицать ты не можешь.
   — Но мы же решили, что это посторонний.
   — Нет, мой Евгений эту версию забраковал. Более того, он посмеялся над нами и сказал, что нормальный мужик так вести себя не будет. Лезть в квартиру, где толпа злющих пьяных баб?! Нет! Мой Евгений сказал, что убийцу искать надо среди жён.
   Тамарка схватилась за голову:
   — Мама, ты все рассказала Евгению?!
   — Конечно, — на всякий случай подтвердила я. — Пусть знает, чтобы вам не повадно было мне вредить.
   — Мама, ты невозможная. Тебе вредить никто не собирался, — укорила меня Тамарка и, глянув на часы, закричала: — Все, Мама, я спешу. Завтра тебе позвоню. Выходи.
   От неожиданности я и в самом деле чуть не вышла, но вовремя опомнилась.
   — Как — выходи? — возмутилась я. — Вези сейчас же меня домой.
   — Нет, Мама, это не такси. Доберёшься сама.
   Я ехидно ухмыльнулась:
   — Хорошо, до милиции здесь недалеко. Действительно дойду сама.
   — Мама, это шантаж, — закричала Тамарка, но домой меня отвезла.

Глава 17

   Дома я взяла лист бумаги и принялась составлять комбинации. Провозилась с этим довольно долго и так увлеклась, что не заметила, как пришёл Евгений.
   — Что делаешь? — спросил он, звонко целуя меня в макушку.
   — Вычисляю убийцу Фрола Прокофьевича.
   Я по привычке едва не сказала «моего Фрысика», представляю какой был бы скандал.
   — Похвально, — усмехнулся Евгений, ещё раз целуя меня в макушку. — И что получается?
   И тут меня осенило: «Он же не знает о покушении на Польку!»
   Само собой я тут же ввела его в курс, не забыв упомянуть и про Изабеллу и про звонок к Зинаиде. Подумав, добавила туда же и разговор с Тамаркой. В общем, как приличная жена отчиталась за весь день.
   Я не ожидала, но на Евгения мой рассказ произвёл впечатление. Он побледнел и сказал:
   — Завтра заскочу к корешку, у него есть связи. Надо прозондировать что там с этими пирожными и конфетами. Печально будет, если окажется, что использовали один и тот же яд.
   — А если нет? — спросила я.
   — Тоже печально, — заверил меня Евгений. — Ты бы бегала по улице поменьше, — посоветовал он.
   — Ты же утверждал, что мне ничего не грозит, — напомнила я.
   — Утверждал, — согласился он. — Но бережёного бог бережёт. Могу и ошибаться.
   Он заглянул в мои записи и с усмешкой спросил:
   — Что это за сложные расчёты?
   — А вот смотри. Тамарка сегодня проболталась, думаю в их компании идёт борьба за управление. Контрольного пакета нет ни у кого. Власть Тамарки держалась на том, что Фрол Прокофьевич поддерживал её. Полина только его слушала, следовательно её пять процентов — это то же, что и его. Значит у них с Тамаркой на двоих, считай, пятьдесят пять процентов акций было. Кого-то это сильно не устраивало.
   Евгений, слушая меня, машинально полез в карман за сигаретами, забыв, что бросил курить. Думаю, смалит он на работе одну за другой, а дома меня ущемляет.
   — Ты же бросил курить? — напомнила я.
   Он вздрогнул, растерянно на меня посмотрел, но тут же нашёлся, поганец, и сказал:
   — Но разминать-то я не бросал. Немного поразминаю и положу обратно в пачку.
   И он действительно принялся пальцами мять сигарету и так и этак. Баба Рая называет это — художественное мятие. Я заглянула в пачку, десяти сигарет как не бывало.
   — И кого ты хочешь надурить? — спросила я. — Где же остальные?
   — Пострадали в процессе мятия, — заверил Евгений. — Пришлось выбросить.
   — Господи! — хватаясь за голову, воскликнула я. — Кого я хочу поймать, когда без трех минут муж родной дурит меня как последнюю…
   Я не нашла больше слов.
   — Ладно-ладно, в конечном счёте дурю я лишь себя, — успокоил меня Евгений.
   — Так со всеми обманщиками бывает, — компетентно заверила я.
   Евгений решил перевести разговор в более приятное русло и спросил:
   — И что показали твои расчёты? Кто убийца?
   — Сразу так сказать не могу, — ответила я, — но кое-что проклёвывается. Вот смотри, — показала я на исписанный цифрами тетрадный листок, — у Полины только пять процентов акций, следовательно от смерти Фрола Прокофьевича она почти ничего не выиграла. К тому же на неё было совершено покушение. Значит Полина отпадает. С Изабеллой то же самое, с той лишь разницей, что акций у неё десять процентов — это тоже немного, значительно меньше, чем у Зинаиды, Татьяны и Тамарки. И Изабелла, следовательно, отпадает. Отпадает и моя Тамарка.
   На этом месте Евгений воспротивился.
   — Стой, — закричал он. — Почему это Тамарка отпадает? Как я вижу, — он показал на мой листок, — у Тамарки больше всех акций — тридцать процентов.
   — Это так, — согласилась я, — но ты недостаточно знаешь Тамарку. Это очень хитрая лиса. Ещё в школе она умела купить туфли за двадцать пять рублей и тут же продать их за пятьдесят. Есть у неё такая жилка. Коммерческий она человек. Уверена, Тамарка, управляя компанией, дурит их всех, как маленьких. Ты только посмотри как живёт Тамарка и как остальные.
   — Не имею такой возможности, — ответил Евгений. — У остальных я не был.
   — Зато я имею. Даже Фрол Прокофьевич живёт гораздо скромней. Жил, то есть. Черт знает, как там крутит Тамарка этой компанией, но денежки к ней текут рекой, и нет ей никакого смысла кого-то убивать. Тех, кто ей мешает, она всегда найдёт способ надурить. Все равно сделает так, как ей надо. Уж я-то знаю.
   — Ладно, — согласился Евгений. — Будем считать, что и Тамарка вне подозрений. Остаются Зинка и Татьяна?
   — Да, и вот тут-то намечается интересный расклад. Обе они в делах компании разбираются плохо и проверить Тамарку не могут. То есть, раньше не могли. У неё вкупе с её Прокопычем и Полиной пятьдесят пять процентов, то есть контрольный пакет. Теперь же все изменилось. Акции Фрола Прокофьевича будут делиться простым большинством голосов. Умри Полька и Белка до собрания и большинство у Зинки и Татьяны — два голоса против одного.
   Евгений задумался.
   — Знаешь, — почёсывая в затылке, сказал он, — я здесь не очень петрю, но если все так, как ты говоришь, то в этом есть резон. Тут вырисовывается и ещё одна выгода. Зинка и Татьяна после раздела акций покойных Полины и Изабеллы становятся держателями контрольного пакета.
   — Конечно! — с жаром подтвердила я. — У Полины и Изабеллы в совокупности пятнадцать процентов. Тамарке достанется только пять, следовательно у этих красоток по совокупности становится сорок пять процентов акций плюс почти четырнадцать процентов от покойного Фрола Прокофьевича. Пятьдесят девять.
   — А у Тамарки сколько?
   — У Тамарки тридцать своих, пять от Полины с Изабеллой и чуть меньше семи от Фрола Прокофьевича. Итого: сорок два.
   — И что это значит? — спросил Евгений.
   — А то, что Зинаида с Татьяной могут спокойно назначать своего управляющего, а Тамарка пойдёт отдыхать. Для неё кормушка прикроется. Кстати, обе они высокие и вполне могли тащить той ночью труп. Чует моё сердце — это они ведут подкоп под Тамарку.
   Евгений снова почесал в затылке.
   — Я бы на месте Тамарки срочно пришил бы кого-нибудь из этой парочки.
   — О, да! — воскликнула я. — Это сразу поломало бы весь пасьянс.
   Только мы об этом поговорили и отправились ужинать, как позвонила Татьяна. Настроение у неё было паническое.
   — Соня, — кричала она, — можно я к тебе приеду?
   — Когда?
   — Прямо сейчас.
   Я глянула на часы:
   — Поздновато…
   — Соня, миленькая, я погибаю! — взмолилась Татьяна.
   — Ладно, приезжай, — согласилась я.
   И десяти минут не прошло, как Татьяна была у меня — её пронзительный звонок, боюсь, был слышен и у соседей.
   Пока я наспех доедала ужин, Евгений пошёл открывать дверь. С моим Евгением Татьяна знакома не была, поскольку заглядывала ко мне очень редко. Женька встретил её со своей обычной непринуждённой галантностью, которую некоторые женщины принимали за пикантную активность.
   На Татьяну он тоже произвёл слишком выгодное впечатление.
   — Это и есть твой Женька? — игриво толкая меня в бок и подмигивая, спросила она.
   — Да, это он, — сдержанно ответила я, ругая себя за то, что поленилась сама открыть ей дверь.
   Зная её прилипчивость, я уже предвидела для себя неприятности. Татьяне ничего не стоило вдруг резко задружить со мной. Такие бабы обожают бить клинья под чужих мужиков.
   — Слушай, он просто супермен! — с искренним восхищением воскликнула Татьяна, провожая Евгения обалделым взглядом.
   «Хоть бы он этого не услышал,» — забеспокоилась я, утаскивая свою гостью в Красную комнату — обитель моего сына Саньки.
   — Какие бицепсы! Какие руки! — продолжала восхищаться Татьяна, опуская своё длинное змеиное тело на Санькину кровать. — А взгляд! А движения! Сколько в них молодости, скрытой силы! Как ты могла променять такого отвального мужика на этого вялого интеллигентишку Фроку, из которого не сегодня завтра посыпался бы песок? Упокой господь его душу, — опомнившись, добавила она, зачем-то крестя себе рот.
   — Как видишь, Евгений со мной, — ответила я, для себя отмечая столь невысокое мнение о покойном.
   — Да с тобой, но лишь потому, что Фрока вовремя загнулся, упокой господь его душу, — опять добавила Татьяна и, толкнув меня в бок, игриво спросила: — А как он в постели?
   — Кто? Фрока? — ужаснулась я.
   — Да нет, твой Евгений.
   Ну это уж слишком!
   — Если память мне не изменяет, — сухо ответила я, — ты пришла ко мне с каким-то важным вопросом.
   С Татьяны игривость мигом как рукой сняло. Она сделала огромные глаза и, паникуя, сообщила:
   — За мной следят! Страшно следят!
   — Как это — страшно? — спросила я, не разделяя её паники. — Какой ты вкладываешь в это смысл?
   — Не знаю, — призналась Татьяна, — но мне страшно. Он ходит за мной по пятам.
   — Кто?
   Она энергично пожала плечами, при этом её «арбузы» подпрыгнули, но тут же заняли изначальное положение.
   — Самого его не видела, — лихорадочно зашептала Татьяна, — но чувствую его незримое присутствие, он дышит мне в затылок.
   — Очень поэтично, конечно, — усмехнулась я, — но у меня уже было такое.
   Татьяна оживилась:
   — И чем это закончилось?
   — Я сходила к пророчице, она объяснила, что это ангел хранитель, на том я и успокоилась.
   Татьяна с недоверием уставилась на меня.
   — Ты что, веришь в эту чушь? — спросила она.
   — Приходится, — развела я руками.
   — Не-ет, это ерунда, и тот, кто за мной ходил, вовсе не ангел хранитель. Когда я в толпе, он незрим, а как только оказываюсь в безлюдном месте он тут же начинает сокращать дистанцию.
   Татьяна вскочила с кровати, схватилась за голову и зазмеилась по комнате, выставив вперёд «арбузы» и вихляя своим длинным и невероятно гибким телом.
   Я задумалась.
   — И давно это у тебя началось?
   — Да вот только что, сегодня после обеда! — ещё больше паникуя, воскликнула Татьяна.
   — Поточнее время не можешь назвать? — попросила я.
   — Конечно могу: в три часа!
   — Бог ты мой! — схватилась за голову уже и я. — Неужели Тамарка?!
   Эта фраза случайно вырвалась у меня, от неожиданности, но Татьяна, как клещ, вцепилась и выпытала буквально все. Пришлось рассказать ей о своём разговоре с Тамаркой, попутно была задета другая тема — покушения на Полину и Изабеллу.
   — Значит ты разговаривала с Томкой около двух часов? — подытожила Татьяна, снова опускаясь на кровать. — Вот своих лбов она следить за мной и послала. Сразу же! Видишь, какая оперативность. Если забрезжат деньги, Тамарка метеор. И на Польку с Танькой она покушалась. Не сама, конечно, а поручила кому-то. Вот же зараза!
   Признаться, я растерялась — слишком не вязалась эта версия с той, которую я уже тщательно продумала.
   — Так ты не сговаривалась с Зинаидой? — спросила я. — Не буду врать, ещё сорок минут назад я подозревала тебя.
   Татьяна опять вскочила с Санькиной кровати, на которой мы сидели, и, бия себя кулаком в «арбузы», поклялась, что ни с кем не сговаривалась.
   — Да подумай сама, — гремела она, — как могла я сговориться с Зинкой, когда она не выходит из своей секретной лаборатории! И на кой ляд она мне нужна, полоумная эта, чтобы с ней сговариваться? Она даже на собрания не ходит. Выписала разрешение и со своими пауками и тараканами возится.
   Я опешила:
   — Как это — выписала разрешение?
   — А вот так: поручила Фроке распоряжаться её акциями на его же усмотрение. Зинке некогда на собрания ходить, она вся в пауках и тараканах, а акций у неё до фига. Фроке она доверяла, вот и поручила ему свой голос. Он и за себя и за неё голосовал.
   — И как на это дело смотрела Тамарка? — поинтересовалась я.
   — Плохо. Плохо смотрела. В последнее время Фрока с Томкой частенько из-за этого ругались, когда принимали решения по управлению компанией. Фрока ж и Польку с Белкой под себя подмял. Он же акции свои им подарил, вот они и готовы ему угождать. Полька и Белка всегда голосовали только так, как он им говорил, вот и получалось у него с ними пятьдесят пять процентов, а у нас с Томкой всего сорок пять. Томка сильно по этому поводу ругалась, а я её поддерживала всегда.
   — Почему? — насторожилась я.
   — Из чистой справедливости, — с гордостью заявила Татьяна. — Томка же пашет больше всех, ей и решения принимать.
   «А она тебя из чистой справедливости сейчас жизни лишит, — подумала я. — Да-а, ещё та загадка. Неужели Тамарка могла заварить эту кашу? Но с другой стороны ей не выгодна смерть Фрысика. Как-то разделят его акции? Это решение принимается простым большинством, а здесь у Тамарки всего один голос. Но если она уберёт Польку, Белку да ещё и Татьяну, тогда… И все же не могу я поверить.»
   — Слушай, — спросила я, — если ты поддерживала Тамарку, то как бы проголосовала на этом вашем собрании при разделе акций?
   Татьяна с непониманием уставилась на меня.
   — Ты о чем? — спросила она. — Каких акций? Белкиных и Полькиных что ли?
   Я замахала на неё руками.
   — Да нет, они, слава богу, ещё живы. Акций Фрысика нашего.
   — А с чего ты взяла, что их будут делить? — изумилась Татьяна.
   — Ну как же, по уставу. Раз он не явился на собрание, значит отстраняется от управления делами компании, а потом и акции его…
   — Да ты что? — перебила меня Татьяна. — Кто тебе таких глупостей наплёл?
   Я растерялась:
   — Тамарка.
   Татьяна хлопнула себя по ляжка и гаркнула:
   — Вот хитрая! Да она же сама управляет его акциями! Фрока выдал ей доверенность, вот Томка и распоряжается его акциями по своему усмотрению.
   Я уже ничего не могла понять и потому страшно разозлилась.
   — Слушай! — закричала я. — Ты же говорила, что они ругались из-за управления компанией, а теперь выясняется, что Фрысик сам доверил ей все свои акции. Так что же это выходит?
   — Что выходит?
   — Выходит, что Тамарка распоряжается всем одна!
   Татьяна опешила.
   — Ну да, так и выходит, — задумчиво ответила она. — Потому Фрока и возмущался.
   Никакой логики у этой Татьяны.
   — Зачем же он тогда акции свои ей доверил? — возмущённо поинтересовалась я.
   — Так у него выхода не было. Он же адвокат. Ему надо было защищать своих богатеньких подзащитных, а для этого приходилось часто ездить в командировки. Он выгодной работы своей бросать не хотел и с головой уходить в дела компании. Компания же ждать не могла, когда он вернётся. Вот Тамарка и заставила его акции ей доверить.
   Я помчалась за своей бумажкой, на которой выводила сложные расчёты.
   — Так что же это у нас выходит? — склонившись над бумажкой задалась вопросом я. — Выходит, у Тамарки и без того контрольный пакет.
   — Ну да, пока не выяснится, что Фрока мёртв, контрольный пакет у неё, — подтвердила Татьяна.
   — Тогда этого никогда не выяснится, — обрадовала её я. — Тамарка Фрысика и пришила!
   — Мы все так и думаем, — спокойно согласилась со мной Татьяна.
   Нет, с этими жёнами можно сойти с ума — так замутить воду.
   — Кто — вы? — раздражаясь, спросила я.
   — Да все мы, исключая Зинаиду. Зинаида твердит про постороннего убийцу.
   Я была поражена. Они уверены, что убийца Тамарка и продолжают спокойненько с ней общаться.
   — Тамарка грохнула вашего общего мужа, а вы ни гу-гу? — возмутилась я. — Что же вы молчите? Что же не заклеймите её позором?
   — Как можно? — возмутилась Татьяна и с уважением добавила: — Она же руководитель нашей компании, через неё мы все получаем дивиденды. Начнём кобениться, тут нам Тамарка и фигу под нос.