Страница:
Потрясение моё было велико.
— И что же, они все умерли? — с трудом переводя дыхание, спросила я.
Изабелла грустно кивнула:
— Увы, да. Фролушка мой единственный муж…
— Который улепетнул от тебя живой? — ядовито продолжила я за Изабеллу. — И ты решила исправить ошибку?
— Ну что ты! — испугалась Изабелла. — Это не я! Я никогда бы не рискнула. Я и ножа-то боюсь.
— Бог с тобой, — сказала я, — давай пить чай.
Мы уселись на диван, но разговор уже не вязался. Я хотела расспросить Изабеллу про акции, но после потери пепла Хрюздика она была в очень задумчивом настроении и почти меня не слушала.
А тут ещё к ней приятельница пришла с собакой. Собака прыгала на меня и все пыталась лизнуть, а её хозяйка уговаривала не пугаться и заверяла, что собака не кусается. Можно подумать, я боялась того, что собака меня укусит.
Порой меня раздражают эти собачники. Им почему-то всегда кажется, что нормальные люди только и мечтают о том, чтобы собака облизала их с головы до ног.
В общем, я поняла, что пора сматывать удочки и спросила:
— Изабелла, ты не против, если я возьму с собой эту коробку с конфетами?
— Конечно-конечно, — сказала Изабелла. — Ведь я тебе её подарила.
«А я тебе подарила пирожные,» — подумала я и отправилась домой, вовсе не собираясь эти конфеты есть. Уж я-то не дура, портить свою фигуру. Конфеты я взяла для своего сына Саньки.
Дома я у двери квартиры нос к носу столкнулась с Евгением. Он куда-то ужасно спешил.
— Ты куда? — спросила я.
— К Серому в больницу! — со всем трагизмом сообщил Евгений.
Серый — его друг. Довольно-таки бестолковый малый. С ним вечно происходят какие-то несуразности.
— К Серому? — удивилась я. — А что с ним?
— Он снимал с каруселей детей и поломал ногу. Парень за малым не совершил подвиг, — порадовался за друга Евгений.
Признаться, я удивилась и сказала:
— Да? Ну тогда передавай ему от меня…
Я замялась, борясь с собой, а Евгений тут же протянул руку, собираясь уже брать мою коробку с конфетами.
— Передавай ему от меня привет, — поспешно закончила я.
На лице Евгения отразилось разочарование. Мне стало жаль его, и в порыве щедрости я добавила:
— И вот эти конфеты.
Евгений схватил конфеты и убежал.
В общем, день прошёл бездарно. А ночью меня разбудил звонок Изабеллы.
— Что ты сучка мне принесла? — злобно вопила в трубку она.
Я ещё не совсем проснулась, а потому вяло отреагировала на «сучку». Точнее, вообще никак не отреагировала, а спросила:
— Что я тебе принесла?
— Пирожные! — задыхаясь от гнева, сообщила Изабелла. — Они отравленные!
— Ты что, умираешь? — испугалась я.
— Я-то нет, а вот собака — да!
— Какая собака?
— Та, которая была у меня в гостях. Она слопала твои пирожные, пока мы с приятельницей примеряли новое платье. Теперь хозяйка собаки через каждые пять минут звонит и ругает меня, и грозит, что за собаку я заплачу!
Я задумалась. Пирожные покупала в магазине, сразу же пошла к Изабелле. Отравленные? Как такое может быть? Тогда с той собакой перемрёт добрая часть города.
— Ты не ошиблась? — спросила я. — Может собака загинается от чего-нибудь другого?
— Собака уже загнулась и не знаю, может и от чего-нибудь другого, но блевала она твоими пирожными, и хозяйка утверждает, что кормит её только один раз в день ужином.
«Просто живодёрка какая-то! — подумала я. — Она сама-то хоть пробовала есть один раз в день? Я пробовала, думаю, это ещё хуже, чем загонять под ногти иголки.»
— Так ты говоришь, что собаку кормят один раз в день? — для верности переспросила я. — Не маловато? Ты ничего не перепутала?
— Нет, не перепутала! — отрезала Изабелла. — Эта собака тоже сидит на диете, поэтому её кормят только ужином, пропуская все остальное. До ужина она не дожила!
— Какой ужас! — только и смогла сказать я.
— Чтобы завтра утром ты была у меня! — чувствуя себя хозяйкой положения, приказала Изабелла и бросила трубку.
Я перевернулась на другой бок и уже не смогла заснуть до утра.
Утром я проводила на работу Евгения, не сказав ему о пирожных ни слова, чтобы не поднимать паники. Потом я привела себя в порядок. Много времени отнял «фарш». Я пыталась его загримировать, потому что не могла уже ходить в платке. Во-первых, резко грянуло лето, и стало жарко, во-вторых — все обращают внимание. Мучалась я долго, но «фарш» гримироваться не пожелал — на щеках появилась короста из крем-пудры и румян. Пришлось смириться с платком.
Я позавтракала и уже собралась ехать к Изабелле, как из прихожей донёсся панический звонок. Жутко нервничая от плохих предчувствий, я открыла дверь — на пороге стоял Евгений. Вид у него был чрезвычайно возбуждённый.
— Уже вернулся? — удивилась я.
— Ты что мне, блин, вчера дала? — явно психуя, спросил он.
— Что? — испугалась я.
— Конфеты! Те конфеты отравленные! Серый угостил ими медсестричку, бедняга выжила лишь благодаря тому, что под рукой оказалась реанимация!
С криком «ах, мой Санька!» я едва не упала в обморок, но на ногах удержалась и секундой позже уже ликовала. Я просто счастлива была, что подарила конфеты Серому, хотя заранее знала, что он подарит их какой-нибудь барышне. Простите за эгоизм, но если кому-нибудь обязательно надо отравиться, так пусть это будет лучше барышня, чем мой сыночек Санька.
— Серый уже даёт показания, — поставил меня в известность Евгений.
Я опешила:
— Какие показания?
— Правдивые.
— Кому?
— Да ментам, кому же ещё! — рявкнул Евгений.
Он почему-то сильно психовал.
— Серый даёт показания? — слегка занервничала и я. — Он же недотёпа! Бог знает чего он там сейчас наговорит!
— Уже наговорил, — успокоил меня Евгений. — Серый во всем признался.
Я схватилась за сердце:
— Бог мой, что он сказал?
— Что понятия не имеет кто принёс ему эту коробку. Менты ещё ничего не знают, но уже решили, что это попытка убийства.
— Очень мудрое решение, — одобрила я.
— Зря радуешься, завели дело, к Серому приставили охрану, коробку отправили на экспертизу.
— Тоже неплохо. Во всяком случае будем знать что это за яд.
Евгению не понравился мой оптимизм.
— Зря радуешься! — закричал он. — Серый тебя возненавидел!
— За что? — изумилась я. — Всегда была с ним так добра.
— Говорю же, к нему приставили охрану, что препятствует его свободному общению с медперсоналом от восемнадцати до тридцати. Я имею ввиду возраст персонала.
— Я поняла, — заверила я, не разделяя его трагизма. — Ничего страшного, должно же хоть что-то способствовать его нравственности. Не думаю, что он верен Елене. Она женщина достойная и заслужила лучшего к себе отношения. Но не будем об этом. У меня к тебе просьба, не забудь сообщить, что за яд содержался в конфетах.
— А где ты их взяла? — внезапно заинтересовался Евгений.
— Меня угостила Изабелла.
— Вот же сучка!
— Не волнуйся, я не осталась в долгу и угостила её отравленными пирожными.
Евгений ужаснулся:
— С ума вы что ли посходили?
— Не знаю, — задумчиво ответила я, — надо разбираться.
Глава 15
Глава 16
— И что же, они все умерли? — с трудом переводя дыхание, спросила я.
Изабелла грустно кивнула:
— Увы, да. Фролушка мой единственный муж…
— Который улепетнул от тебя живой? — ядовито продолжила я за Изабеллу. — И ты решила исправить ошибку?
— Ну что ты! — испугалась Изабелла. — Это не я! Я никогда бы не рискнула. Я и ножа-то боюсь.
— Бог с тобой, — сказала я, — давай пить чай.
Мы уселись на диван, но разговор уже не вязался. Я хотела расспросить Изабеллу про акции, но после потери пепла Хрюздика она была в очень задумчивом настроении и почти меня не слушала.
А тут ещё к ней приятельница пришла с собакой. Собака прыгала на меня и все пыталась лизнуть, а её хозяйка уговаривала не пугаться и заверяла, что собака не кусается. Можно подумать, я боялась того, что собака меня укусит.
Порой меня раздражают эти собачники. Им почему-то всегда кажется, что нормальные люди только и мечтают о том, чтобы собака облизала их с головы до ног.
В общем, я поняла, что пора сматывать удочки и спросила:
— Изабелла, ты не против, если я возьму с собой эту коробку с конфетами?
— Конечно-конечно, — сказала Изабелла. — Ведь я тебе её подарила.
«А я тебе подарила пирожные,» — подумала я и отправилась домой, вовсе не собираясь эти конфеты есть. Уж я-то не дура, портить свою фигуру. Конфеты я взяла для своего сына Саньки.
Дома я у двери квартиры нос к носу столкнулась с Евгением. Он куда-то ужасно спешил.
— Ты куда? — спросила я.
— К Серому в больницу! — со всем трагизмом сообщил Евгений.
Серый — его друг. Довольно-таки бестолковый малый. С ним вечно происходят какие-то несуразности.
— К Серому? — удивилась я. — А что с ним?
— Он снимал с каруселей детей и поломал ногу. Парень за малым не совершил подвиг, — порадовался за друга Евгений.
Признаться, я удивилась и сказала:
— Да? Ну тогда передавай ему от меня…
Я замялась, борясь с собой, а Евгений тут же протянул руку, собираясь уже брать мою коробку с конфетами.
— Передавай ему от меня привет, — поспешно закончила я.
На лице Евгения отразилось разочарование. Мне стало жаль его, и в порыве щедрости я добавила:
— И вот эти конфеты.
Евгений схватил конфеты и убежал.
В общем, день прошёл бездарно. А ночью меня разбудил звонок Изабеллы.
— Что ты сучка мне принесла? — злобно вопила в трубку она.
Я ещё не совсем проснулась, а потому вяло отреагировала на «сучку». Точнее, вообще никак не отреагировала, а спросила:
— Что я тебе принесла?
— Пирожные! — задыхаясь от гнева, сообщила Изабелла. — Они отравленные!
— Ты что, умираешь? — испугалась я.
— Я-то нет, а вот собака — да!
— Какая собака?
— Та, которая была у меня в гостях. Она слопала твои пирожные, пока мы с приятельницей примеряли новое платье. Теперь хозяйка собаки через каждые пять минут звонит и ругает меня, и грозит, что за собаку я заплачу!
Я задумалась. Пирожные покупала в магазине, сразу же пошла к Изабелле. Отравленные? Как такое может быть? Тогда с той собакой перемрёт добрая часть города.
— Ты не ошиблась? — спросила я. — Может собака загинается от чего-нибудь другого?
— Собака уже загнулась и не знаю, может и от чего-нибудь другого, но блевала она твоими пирожными, и хозяйка утверждает, что кормит её только один раз в день ужином.
«Просто живодёрка какая-то! — подумала я. — Она сама-то хоть пробовала есть один раз в день? Я пробовала, думаю, это ещё хуже, чем загонять под ногти иголки.»
— Так ты говоришь, что собаку кормят один раз в день? — для верности переспросила я. — Не маловато? Ты ничего не перепутала?
— Нет, не перепутала! — отрезала Изабелла. — Эта собака тоже сидит на диете, поэтому её кормят только ужином, пропуская все остальное. До ужина она не дожила!
— Какой ужас! — только и смогла сказать я.
— Чтобы завтра утром ты была у меня! — чувствуя себя хозяйкой положения, приказала Изабелла и бросила трубку.
Я перевернулась на другой бок и уже не смогла заснуть до утра.
* * *
Утром я проводила на работу Евгения, не сказав ему о пирожных ни слова, чтобы не поднимать паники. Потом я привела себя в порядок. Много времени отнял «фарш». Я пыталась его загримировать, потому что не могла уже ходить в платке. Во-первых, резко грянуло лето, и стало жарко, во-вторых — все обращают внимание. Мучалась я долго, но «фарш» гримироваться не пожелал — на щеках появилась короста из крем-пудры и румян. Пришлось смириться с платком.
Я позавтракала и уже собралась ехать к Изабелле, как из прихожей донёсся панический звонок. Жутко нервничая от плохих предчувствий, я открыла дверь — на пороге стоял Евгений. Вид у него был чрезвычайно возбуждённый.
— Уже вернулся? — удивилась я.
— Ты что мне, блин, вчера дала? — явно психуя, спросил он.
— Что? — испугалась я.
— Конфеты! Те конфеты отравленные! Серый угостил ими медсестричку, бедняга выжила лишь благодаря тому, что под рукой оказалась реанимация!
С криком «ах, мой Санька!» я едва не упала в обморок, но на ногах удержалась и секундой позже уже ликовала. Я просто счастлива была, что подарила конфеты Серому, хотя заранее знала, что он подарит их какой-нибудь барышне. Простите за эгоизм, но если кому-нибудь обязательно надо отравиться, так пусть это будет лучше барышня, чем мой сыночек Санька.
— Серый уже даёт показания, — поставил меня в известность Евгений.
Я опешила:
— Какие показания?
— Правдивые.
— Кому?
— Да ментам, кому же ещё! — рявкнул Евгений.
Он почему-то сильно психовал.
— Серый даёт показания? — слегка занервничала и я. — Он же недотёпа! Бог знает чего он там сейчас наговорит!
— Уже наговорил, — успокоил меня Евгений. — Серый во всем признался.
Я схватилась за сердце:
— Бог мой, что он сказал?
— Что понятия не имеет кто принёс ему эту коробку. Менты ещё ничего не знают, но уже решили, что это попытка убийства.
— Очень мудрое решение, — одобрила я.
— Зря радуешься, завели дело, к Серому приставили охрану, коробку отправили на экспертизу.
— Тоже неплохо. Во всяком случае будем знать что это за яд.
Евгению не понравился мой оптимизм.
— Зря радуешься! — закричал он. — Серый тебя возненавидел!
— За что? — изумилась я. — Всегда была с ним так добра.
— Говорю же, к нему приставили охрану, что препятствует его свободному общению с медперсоналом от восемнадцати до тридцати. Я имею ввиду возраст персонала.
— Я поняла, — заверила я, не разделяя его трагизма. — Ничего страшного, должно же хоть что-то способствовать его нравственности. Не думаю, что он верен Елене. Она женщина достойная и заслужила лучшего к себе отношения. Но не будем об этом. У меня к тебе просьба, не забудь сообщить, что за яд содержался в конфетах.
— А где ты их взяла? — внезапно заинтересовался Евгений.
— Меня угостила Изабелла.
— Вот же сучка!
— Не волнуйся, я не осталась в долгу и угостила её отравленными пирожными.
Евгений ужаснулся:
— С ума вы что ли посходили?
— Не знаю, — задумчиво ответила я, — надо разбираться.
Глава 15
Я тут же отправилась разбираться к Изабелле.
Изабелла была в ужасе. Дверь в квартиру открыл её последний и ещё вполне живой муж.
— Она сама не своя, — заговорщически сообщил он, кивая на мечущуюся по комнате и не замечающую меня Изабеллу. — Сама не своя.
— Да что вы! — отпрянула я.
— Не волнуйтесь, — успокоил он меня, — это её обычное состояние. Ну, всего вам хорошего, веселитесь, а я по делам.
И он ушёл.
Я порхнула к Изабелле. Она действительно была сама не своя, носилась по комнате, заламывая руки и то и дело страстно вскрикивая:
— Господи! Что же это будет?! Господи!
Меня она по-прежнему не замечала. Я подошла к Изабелле и тронула её за плечо. Она со страшным визгом отскочила в сторону, но сообразив, что это я, вздохнула с облегчением и сказала:
— У тебя снова новые очки?
— Потому что новый и костюм, — заметила я.
— А я так напряжена! Так напряжена!
— Я тоже, — призналась и я. — Расслабься и давай разберёмся. Кто-то хочет тебя отравить, вот только как ему удалось подложить яд в пирожные? Пирожные я купила в кондитерской.
— Ты не знаешь, что произошло! — паникуя, сообщила Изабелла. — Приятельница обратилась в милицию! Она отдала на экспертизу то, что эта чёртова собака наблевала!
— Оч-чень хорошо! — прокомментировала я.
Изабелла уставилась на меня с недоверием и непониманием.
— Что же здесь хорошего? — спросила она. — Так неудачно все получилось. Как раз после убийства Фролушки. Ещё не хватало, чтобы нами заинтересовалась милиция! Я, конечно, очень рассчитываю на пищевое отравление, но если в пирожных яд, мы пропали!
Я абсолютно не была согласна.
— Ещё не пропали, — сказала я. — И не вижу причин так думать. Кстати, те конфеты, которыми ты угостила меня, тоже оказались отравленные.
— Кошмар! — схватилась за голову Изабелла. — И конфеты?! Ты хочешь сказать, что меня пытался отравить Вадим?
— Кто это?
— Ну тот поклонник, который недавно начал ко мне клеиться. Думаешь, он хотел меня отравить?
— Боюсь, рано делать такие выводы, — усомнилась я. — К пирожным он не имел отношения. Я их покупала сама.
— Ах, это кошмар! Просто какой-то кошмар! — снова заметалась по комнате Изабелла. — Сначала Фролушка, теперь я! Кому это надо?
Накануне я, грешным делом, уже начала было склоняться к тому, что Фрола Прокофьевича убила она, особенно после того инцидента с урнами. Хранить покойных мужей дома по крайней мере странно. Тот, кому в голову приходит такое, способен бог знает на что. Однако теперь, после случая с пирожными и конфетами, я была в сомнениях.
Я уже хотела высказать все свои сомнения, но неожиданно примчалась Полина. Я удивилась. И Изабелла удивилась, потому что не ждала её. Полина была тоже сама не своя: испуганно хлопала глазами, всплёскивала руками и дрожала.
— Девочки! — с порога пропищала она. — На меня только что было совершено покушение!
Изабелла сделала стойку:
— Кто покушался на тебя?!
— Неизвестно! — хватаясь за сердце, воскликнула Полина.
— На меня тоже покушались и тоже не известно кто! — с жаром сообщила Изабелла и уставилась на меня, приглашая сделать своё признание.
Я не заставила ждать.
— Ну, на меня-то известно кто покушался, — хладнокровно заметила я. — Конфеты мне подарила ты.
Изабелла вскипела:
— Знаешь, дорогая, уж если на то пошло, мне тоже известно кто покушался на меня, ведь пирожные принесла мне ты.
— Согласна, но я всего лишь покушалась на твою фигуру, а тут речь идёт о целой жизни.
Полина ничего не понимала. Её это очень раздражало.
— Может объясните, что здесь происходит?
Мы охотно объяснили.
— Вот это да! — поразилась Полина. — Это что же выходит? Одним махом собирались завалить сразу двоих? — бестолково спросила она.
Не хотелось разочаровывать её, но пришлось.
— Не одним махом, а двумя: конфетами и пирожными, — уточнила я, — и не двоих, а одну Изабеллу, потому что, кто со мной знаком, тот в курсе — бисквитов я вообще не ем.
— А конфеты? — спросила Полина.
— Конфеты подарили Изабелле и, зная её «щедрость», трудно было бы предполагать, что она их кому-то передарит. Ещё трудней, что мне.
Изабелла подтвердила моё утверждение трагическим кивком.
Полина опустилась на диван. В глазах её было горе.
— Девочки, — слезливо пропищала она, — меня тоже пытались убить, вот только что…
И она залилась слезами.
— Лучше расскажи как это произошло, — страшно нервничая, потребовала безжалостная Изабелла.
А я подошла к Полине и демонстративно погладила её по голове.
— Я спокойно ехала на своём Форде на заправку, а за мной ехал какой-то джип, — пропищала Полина. — Вдруг джип повёл себя странно. Сначала я думала, что он хочет, чтобы я пропустила его вперёд. Я притормозила, а он вдруг как даст мне в зад! Бах! Я влево! Он за мной! Я вправо! А он опять в зад! Хочу остановиться, а он не даёт! Все жмёт и жмёт! Бах! Бах! Я рванула! И он рванул! Я влево! И он! Я вправо! И он! И снова! Бах! Бах! И тут тормоза! Отказали! Я несусь! Несусь! Он сзади! И… бах! Бах мне в бок! И ещё раз! А я несусь! Без тормозов!
— Слушай! — закричала Изабелла, которая всегда водила машину с большой неохотой и по крайней нужде, в отличии от Полины — настоящей гонщицы. — Слушай, ты всегда без тормозов! На фига нам твои «бах»? Ты что, все до мельчайших подробностей собралась рассказывать? Говори, чем кончилось?
Я знаком дала понять, что хочу того же.
— А кончилось тем, — вынуждена была свернуть свои гонки Полина, — что иссяк бензин, и машина заглохла посередине дороги. Джип сразу сквозанул, а меня спасли какие-то ребята, отлили немного бензина, на нем я и приползла сюда кое-как почти без тормозов. Хорошо, что Белка оказалась рядом, я в таком состоянии! Уже сейчас поняла, что джип заставлял меня разогнаться, чтобы я без тормозов во что-нибудь хорошенько въехала. Нетрудно догадаться зачем.
Мы с Изабеллой переглянулись.
— А ты уверена? — спросила Изабелла.
— Может тебе показалось, что он хочет тебя разогнать? — поинтересовалась я.
Полина рассердилась.
— Давайте я сейчас дам вам по башке и спрошу: вам не показалось? — закричала она.
— Хорошо-хорошо, — успокоила я её, — мы тебе верим. А что с тормозами?
— Думаю, кто-то там поработал перед тем, как я села в машину, — заверила Полина. — Ещё не смотрела, возможно, надрезан тормозной шланг или что-то с цилиндром. Какая-то сволочь решила меня убить!
Я расстроилась. Неужели Татьяна и Тамарка опять взялись за своё.
— Кстати, — спросила я, — а на пикник вас не приглашали?
Изабелла и Полина, переглянувшись, отрицательно покачали головами.
— Разве нам до пикника? — изумилась Изабелла и тут же схватилась за голову: — Мама родная! Неужели ты думаешь?!
Ну и позднее у неё зажигание.
У Полины, как выяснилось, оно вообще отсутствует. Полина бестолково крутила головой и бормотала:
— Что — мама родная? Что — мама родная?
— А то, — просветила её Изабелла, — что Тамарка с Татьяной в спальной договаривались нас убить.
— Надо звонить Зинаиде! — закричала я.
И мы позвонили. Разговаривать с Зинаидой доверили мне. Чтобы не пугать её, я решила зайти издалека.
— Здравствуй, как поживаешь? — любезно поинтересовалась я.
— Нормально, — бросила Зинаида.
— Все ли у тебя в порядке?
— Все.
— Нет ли каких проблем?
— Нет.
Я прикрыла трубку ладонью и пожаловалась:
— Девочки, с этой мумией совершенно невозможно разговаривать, она неконтактна. Я уже исчерпалась, подбросьте тему.
— Спроси её про работу, — посоветовала Полина.
Я тут же спросила.
— Удачно ли проходит твоя научная деятельность? — учтиво осведомилась я, и что получила в ответ на свою учтивость?
— Удачно, — гаркнула Зинаида, — и если бы ты не лезла со своими вопросами и не отвлекала, то деятельность моя была бы ещё удачней!
После этого она бросила трубку.
Я с обидой посмотрела на Полину и Изабеллу.
— Как же так?
— Надо было сразу спросить про покушение, а не разводить турусы на колёсах, — сказала Изабелла.
— Девочки, у неё все в порядке, — компетентно заверила Полина. — Если бы на неё было покушение, она бы так себя не вела. Уж мне-то можете верить.
Мы поверили.
— Так что же это выходит? — расстроилась Изабелла. — Только на нас с Полькой покушаются? Чем мы хуже остальных?
Она была очень трогательна в своём горе, мне захотелось её успокоить.
— Ты неправильно смотришь не проблему, — сказала я. — Надо смотреть немного под другим ракурсом — может ты не хуже, а лучше, потому и подвергаешься покушениям.
— Может, — согласилась Изабелла, — но мне от этого не легче. А что касается покушения, пирожные принесла ты. Почему там оказался яд?
Я с трудом удержалась от смеха. Не знаю, было бы ли мне так же смешно, если бы покушались на меня, но в той ситуации сдержать смех было крайне сложно.
— Вопрос хороший, — одобрила я, — хоть и запоздалый. Пирожные я купила в кондитерской и уверена, что на момент покупки отравленными они не были.
— А как же тогда собака? — хором спросили Изабелла и Полина.
— Очень просто, мне их подменили. Я же шла медленно с этими пирожными, глазела на все витрины. За это время было несложно изготовить пару десятков таких же, только с ядовитой добавкой к начинке.
— Их начинять одна минута, — поддержала меня Полина. — Отделил верхний слой бисквита от нижнего и клади туда все, что хочешь, лишь бы поместилось. Или можно шприцем, если яд — жидкость.
Изабелла нас слушала буквально с открытым ртом.
— А кто это сделал? — спросила она.
Я пожала плечами.
— Вариантов много. Мог мальчик со скрипочкой, мог видный парень, могла старушка божий одуванчик. Они все мне встретились на пути, — и я тут же подробно об этом рассказала.
Полина вообще ничего не поняла, а Изабелла оживилась.
— Панамочка на старушке была? — спросила она.
— Была в голубой горошек.
— Старушка отпадает. Это моя соседка, дверь напротив. Знаю её много лет — ангельское создание. Вывести эту старушку из себя крайне трудно, если вообще возможно. Я пробовала — не получается.
— Значит остановимся на том, что невозможно, раз не получилось даже у тебя, — воскликнула я. — А мальчик со скрипочкой живёт в вашем подъезде?
Изабелла задумалась.
— В нашем подъезде полный порядок — здесь никто никогда ни на чем не играет.
— Только ты на нервах, — весьма кстати вставила Полина.
— Коль бог отнимает у человека чувство юмора, так пусть бы уж давал хоть скромность и чувство меры, — презрительно заметила Изабелла, глядя на Полину. — А в каком ящике ты видела эти журналы? — обратилась она уже ко мне.
Я задумалась.
— Номера не помню, но зрительно покажу.
— Пошли, — скомандовала Изабелла.
Мы выбежали из квартиры и на лифте спустились вниз. Я ткнула пальцем в почтовый ящик, из которого помогала пай-мальчику доставать корреспонденцию.
— В этой квартире вообще никто не живёт, — констатировала Изабелла. — Уехали за границу на год. Уже три месяца она пустует.
— Но может они поручили этому мальчику доставать корреспонденцию? — предположила я.
— Ерунда, — махнула рукой Изабелла. — Там жила Ритка, моя приятельница. Нет у неё знакомых мальчиков, тем более со скрипочками. А если бы и были, не стала бы она поручать им доставать свою корреспонденцию.
— Почему? — удивилась я.
— Потому, что у неё отродясь не было никакой корреспонденции. Я даже не уверена, умеет ли она вообще читать.
— Но ты же только что сказала, что они уехали за границу, — напомнила Полина. — Кстати, кто «они»?
— Ритка и её муж, — пояснила Изабелла. — Но он в таком же состоянии, как и Ритка. Ничем не интересуется, только футболом.
— Как же они, такие некудышние, поехали за границу? Да ещё на год, — изумилась я.
— А что им, таким некудышним, делать здесь? — поинтересовалась Изабелла.
Я не смогла ответить на её вопрос, и мы вернулись в квартиру. Уселись на диван, задумались. Я позволила себе сделать кое-какой вывод:
— Значит это мальчик со скрипочкой подменил мне пирожные, пока я почту доставала, мерзавец! Слава богу, что не тот молодой человек, который сказал, что я красивая. Он очень мне понравился.
Изабелла и Полина переглянулись.
— Сказал, что ты красивая?! — в один голос закричали они.
— А что вас удивляет? — возмутилась я, поддёргивая на «фарш» платок.
Изабелла и Полина снова переглянулись.
— Он имел ввиду её костюм и очки, — успокоила Изабеллу Полина.
— И платок, — добавила та.
— Снаружи остались мой нос и губы, — обиделась я, — парень мог восхищаться ими.
Но меня уже никто не слушал.
— Подруга, — вдруг толкнула меня в бок Полина, — а как он узнал?
— Кто? — удивилась я. — И что?
— Да преступник. Как он узнал, что ты собираешься идти к Изабелле?
— Понятия не имею, — призналась я.
Изабелла вдохновилась надеждой и воскликнула:
— Так может он не меня хотел травить, а тебя?
— Тогда он не мог не заметить, что я двигаюсь в сторону, противоположную моему дому, — напомнила я. Если, конечно, не предположить, что он вообще ради прикола насыпал в пирожные яд— ну отравится кто-нибудь и пусть, все равно смешно.
Полина и Изабелла поёжились.
— Но с другой стороны, — продолжила я, преступник мог и подслушать наш разговор. Уж как не представляю, не спрашивайте меня — способов масса — но узнав, что я отправляюсь к Изабелле, он без труда проследовал за мной и клюнул на мои пирожные. Абсолютно же понятно кого я собираюсь ими кормить. В той же кондитерской убийца купил такие же и быстренько насыпал яда.
Полина бестолково моргала, совершенно ничего не понимая. Признаться, меня такая глупость немного раздражала.
— Ну что там у тебя ещё? — спросила я.
— А куда бы он стал сыпать яд, если бы ты не купила пирожные? — спросила она.
Воистину был прав человек, придумавший пословицу про глупца, умеющего задать вопрос, который и сотне мудрецам не по зубам.
— Думаю, нашёл бы способ отравить Белку, — заверила я. — Ведь, как мы случайно узнали, это была подстраховка. Основную надежду убийца питал на конфеты. А пирожные — так, экспромт.
— Но не сработало ничего! — сжимая от радости кулачки, воскликнула Полина.
Изабелла посмотрела на неё своими грустными армянскими глазами и сказала:
— Я, конечно, постараюсь в ближайшие дни не есть ничего, кроме жиросжигателей, но вдруг убийца придумает что-нибудь другое? Вдруг просто постучит в дверь, я открою, а он меня ножом, как Фролушку?
— А ты не открывай, — посоветовала Полина.
— Я-то не открою, а вдруг он сам войдёт? — выразила опасение Изабелла. — Ночью. Я буду спать, он меня во сне и зарежет.
— Успокойся, — сказала я, — во-первых, умирать во сне не страшно. Ты даже не узнаешь о том, что уже умерла. А во-вторых, судя по всему убийца пытается для каждой из вас выбрать естественный способ. Лично я не удивилась бы, узнав, что Изабелла умерла от пищевого отравления, а Полина разбилась на своём Форде. К тому же ты, Изабелла, запросто можешь загнуться сама, без всякого убийцы, если не прекратишь жрать тоннами пилюли для похудения. И ты, Полина, вполне можешь обойтись без убийцы, переправляясь на тот свет на Форде. Так что, не волнуйтесь, с ножом за вами никто бегать не будет.
— Вот это ты нас успокоила! — возмутилась Изабелла.
— Да, что-то ты не то, — пропищала Полина. — Я ждала от тебя совета.
«А что тут можно посоветовать? — подумала я. — Любой дурак уже знает, что если возникла угроза смерти, ищи того, кому эта смерть выгодна. Половина страны этим занимается. Надо искать, причём срочно.»
— Девочки, расскажите мне про свои акции? — спросила я и для верности пояснила: — От вашего ответа будет зависеть ваша же безопасность.
Полина снова захлопала глазами, а Изабелла сложила губки гузкой.
— Акции? — спросила Полина, посматривая на Изабеллу. — Это те, что ли, бумажки, которые вы мне всучили вместо наследства, полученного после смерти моей покойной тётушки?
— Да, это те бумажки, из-за которых ты проела плешь в голове Фролушки. Кстати, они приносят тебе довольно-таки неплохой доход, — огрызнулась Изабелла, после чего я поняла, что с Полиной по этому вопросу разворачивать дискуссию бесполезно и обратилась уже только к Изабелле.
— А чьи это акции? — спросила я. — Какого акционерного общества?
— Нашего общества, — ответила Изабелла. — Даже нет, не общества, а компании… Так что ли? — обратилась она к Полине.
— Вроде так, — ответила та. — Ты лучше у Тамары спроси. Она нашей компанией управляет, ей все и известно. Я только на собрания хожу, потому что у меня есть акции. Фросик сказал, что я владею пятью процентами имущества компании.
— А у тебя сколько процентов? — спросила я у Изабеллы.
— Всего десять, — нехотя бросила она.
— Сколько же у остальных?
— У Таньки пятнадцать, — ответила Изабелла. — У Зинки вроде двадцать, а у Тамарки больше всех — тридцать.
Я быстренько подсчитала в уме — вышло восемьдесят процентов. Не хватало двадцати.
— А куда делись ещё двадцать процентов? — поинтересовалась я. — Кому они принадлежат?
Полина пожала плечами. Я видела, что она и в самом деле ничего в этом не понимает и не хочет понимать.
— Двадцать процентов акций у Фролушки, — сказала Изабелла и поправилась: — Были у него.
— А теперь у кого будут?
Изабелла и Полина переглянулись и пожали плечами.
— Тамарка точно знает, — сказала Полина.
— Тогда я пошла к Тамарке.
Изабелла была в ужасе. Дверь в квартиру открыл её последний и ещё вполне живой муж.
— Она сама не своя, — заговорщически сообщил он, кивая на мечущуюся по комнате и не замечающую меня Изабеллу. — Сама не своя.
— Да что вы! — отпрянула я.
— Не волнуйтесь, — успокоил он меня, — это её обычное состояние. Ну, всего вам хорошего, веселитесь, а я по делам.
И он ушёл.
Я порхнула к Изабелле. Она действительно была сама не своя, носилась по комнате, заламывая руки и то и дело страстно вскрикивая:
— Господи! Что же это будет?! Господи!
Меня она по-прежнему не замечала. Я подошла к Изабелле и тронула её за плечо. Она со страшным визгом отскочила в сторону, но сообразив, что это я, вздохнула с облегчением и сказала:
— У тебя снова новые очки?
— Потому что новый и костюм, — заметила я.
— А я так напряжена! Так напряжена!
— Я тоже, — призналась и я. — Расслабься и давай разберёмся. Кто-то хочет тебя отравить, вот только как ему удалось подложить яд в пирожные? Пирожные я купила в кондитерской.
— Ты не знаешь, что произошло! — паникуя, сообщила Изабелла. — Приятельница обратилась в милицию! Она отдала на экспертизу то, что эта чёртова собака наблевала!
— Оч-чень хорошо! — прокомментировала я.
Изабелла уставилась на меня с недоверием и непониманием.
— Что же здесь хорошего? — спросила она. — Так неудачно все получилось. Как раз после убийства Фролушки. Ещё не хватало, чтобы нами заинтересовалась милиция! Я, конечно, очень рассчитываю на пищевое отравление, но если в пирожных яд, мы пропали!
Я абсолютно не была согласна.
— Ещё не пропали, — сказала я. — И не вижу причин так думать. Кстати, те конфеты, которыми ты угостила меня, тоже оказались отравленные.
— Кошмар! — схватилась за голову Изабелла. — И конфеты?! Ты хочешь сказать, что меня пытался отравить Вадим?
— Кто это?
— Ну тот поклонник, который недавно начал ко мне клеиться. Думаешь, он хотел меня отравить?
— Боюсь, рано делать такие выводы, — усомнилась я. — К пирожным он не имел отношения. Я их покупала сама.
— Ах, это кошмар! Просто какой-то кошмар! — снова заметалась по комнате Изабелла. — Сначала Фролушка, теперь я! Кому это надо?
Накануне я, грешным делом, уже начала было склоняться к тому, что Фрола Прокофьевича убила она, особенно после того инцидента с урнами. Хранить покойных мужей дома по крайней мере странно. Тот, кому в голову приходит такое, способен бог знает на что. Однако теперь, после случая с пирожными и конфетами, я была в сомнениях.
Я уже хотела высказать все свои сомнения, но неожиданно примчалась Полина. Я удивилась. И Изабелла удивилась, потому что не ждала её. Полина была тоже сама не своя: испуганно хлопала глазами, всплёскивала руками и дрожала.
— Девочки! — с порога пропищала она. — На меня только что было совершено покушение!
Изабелла сделала стойку:
— Кто покушался на тебя?!
— Неизвестно! — хватаясь за сердце, воскликнула Полина.
— На меня тоже покушались и тоже не известно кто! — с жаром сообщила Изабелла и уставилась на меня, приглашая сделать своё признание.
Я не заставила ждать.
— Ну, на меня-то известно кто покушался, — хладнокровно заметила я. — Конфеты мне подарила ты.
Изабелла вскипела:
— Знаешь, дорогая, уж если на то пошло, мне тоже известно кто покушался на меня, ведь пирожные принесла мне ты.
— Согласна, но я всего лишь покушалась на твою фигуру, а тут речь идёт о целой жизни.
Полина ничего не понимала. Её это очень раздражало.
— Может объясните, что здесь происходит?
Мы охотно объяснили.
— Вот это да! — поразилась Полина. — Это что же выходит? Одним махом собирались завалить сразу двоих? — бестолково спросила она.
Не хотелось разочаровывать её, но пришлось.
— Не одним махом, а двумя: конфетами и пирожными, — уточнила я, — и не двоих, а одну Изабеллу, потому что, кто со мной знаком, тот в курсе — бисквитов я вообще не ем.
— А конфеты? — спросила Полина.
— Конфеты подарили Изабелле и, зная её «щедрость», трудно было бы предполагать, что она их кому-то передарит. Ещё трудней, что мне.
Изабелла подтвердила моё утверждение трагическим кивком.
Полина опустилась на диван. В глазах её было горе.
— Девочки, — слезливо пропищала она, — меня тоже пытались убить, вот только что…
И она залилась слезами.
— Лучше расскажи как это произошло, — страшно нервничая, потребовала безжалостная Изабелла.
А я подошла к Полине и демонстративно погладила её по голове.
— Я спокойно ехала на своём Форде на заправку, а за мной ехал какой-то джип, — пропищала Полина. — Вдруг джип повёл себя странно. Сначала я думала, что он хочет, чтобы я пропустила его вперёд. Я притормозила, а он вдруг как даст мне в зад! Бах! Я влево! Он за мной! Я вправо! А он опять в зад! Хочу остановиться, а он не даёт! Все жмёт и жмёт! Бах! Бах! Я рванула! И он рванул! Я влево! И он! Я вправо! И он! И снова! Бах! Бах! И тут тормоза! Отказали! Я несусь! Несусь! Он сзади! И… бах! Бах мне в бок! И ещё раз! А я несусь! Без тормозов!
— Слушай! — закричала Изабелла, которая всегда водила машину с большой неохотой и по крайней нужде, в отличии от Полины — настоящей гонщицы. — Слушай, ты всегда без тормозов! На фига нам твои «бах»? Ты что, все до мельчайших подробностей собралась рассказывать? Говори, чем кончилось?
Я знаком дала понять, что хочу того же.
— А кончилось тем, — вынуждена была свернуть свои гонки Полина, — что иссяк бензин, и машина заглохла посередине дороги. Джип сразу сквозанул, а меня спасли какие-то ребята, отлили немного бензина, на нем я и приползла сюда кое-как почти без тормозов. Хорошо, что Белка оказалась рядом, я в таком состоянии! Уже сейчас поняла, что джип заставлял меня разогнаться, чтобы я без тормозов во что-нибудь хорошенько въехала. Нетрудно догадаться зачем.
Мы с Изабеллой переглянулись.
— А ты уверена? — спросила Изабелла.
— Может тебе показалось, что он хочет тебя разогнать? — поинтересовалась я.
Полина рассердилась.
— Давайте я сейчас дам вам по башке и спрошу: вам не показалось? — закричала она.
— Хорошо-хорошо, — успокоила я её, — мы тебе верим. А что с тормозами?
— Думаю, кто-то там поработал перед тем, как я села в машину, — заверила Полина. — Ещё не смотрела, возможно, надрезан тормозной шланг или что-то с цилиндром. Какая-то сволочь решила меня убить!
Я расстроилась. Неужели Татьяна и Тамарка опять взялись за своё.
— Кстати, — спросила я, — а на пикник вас не приглашали?
Изабелла и Полина, переглянувшись, отрицательно покачали головами.
— Разве нам до пикника? — изумилась Изабелла и тут же схватилась за голову: — Мама родная! Неужели ты думаешь?!
Ну и позднее у неё зажигание.
У Полины, как выяснилось, оно вообще отсутствует. Полина бестолково крутила головой и бормотала:
— Что — мама родная? Что — мама родная?
— А то, — просветила её Изабелла, — что Тамарка с Татьяной в спальной договаривались нас убить.
— Надо звонить Зинаиде! — закричала я.
И мы позвонили. Разговаривать с Зинаидой доверили мне. Чтобы не пугать её, я решила зайти издалека.
— Здравствуй, как поживаешь? — любезно поинтересовалась я.
— Нормально, — бросила Зинаида.
— Все ли у тебя в порядке?
— Все.
— Нет ли каких проблем?
— Нет.
Я прикрыла трубку ладонью и пожаловалась:
— Девочки, с этой мумией совершенно невозможно разговаривать, она неконтактна. Я уже исчерпалась, подбросьте тему.
— Спроси её про работу, — посоветовала Полина.
Я тут же спросила.
— Удачно ли проходит твоя научная деятельность? — учтиво осведомилась я, и что получила в ответ на свою учтивость?
— Удачно, — гаркнула Зинаида, — и если бы ты не лезла со своими вопросами и не отвлекала, то деятельность моя была бы ещё удачней!
После этого она бросила трубку.
Я с обидой посмотрела на Полину и Изабеллу.
— Как же так?
— Надо было сразу спросить про покушение, а не разводить турусы на колёсах, — сказала Изабелла.
— Девочки, у неё все в порядке, — компетентно заверила Полина. — Если бы на неё было покушение, она бы так себя не вела. Уж мне-то можете верить.
Мы поверили.
— Так что же это выходит? — расстроилась Изабелла. — Только на нас с Полькой покушаются? Чем мы хуже остальных?
Она была очень трогательна в своём горе, мне захотелось её успокоить.
— Ты неправильно смотришь не проблему, — сказала я. — Надо смотреть немного под другим ракурсом — может ты не хуже, а лучше, потому и подвергаешься покушениям.
— Может, — согласилась Изабелла, — но мне от этого не легче. А что касается покушения, пирожные принесла ты. Почему там оказался яд?
Я с трудом удержалась от смеха. Не знаю, было бы ли мне так же смешно, если бы покушались на меня, но в той ситуации сдержать смех было крайне сложно.
— Вопрос хороший, — одобрила я, — хоть и запоздалый. Пирожные я купила в кондитерской и уверена, что на момент покупки отравленными они не были.
— А как же тогда собака? — хором спросили Изабелла и Полина.
— Очень просто, мне их подменили. Я же шла медленно с этими пирожными, глазела на все витрины. За это время было несложно изготовить пару десятков таких же, только с ядовитой добавкой к начинке.
— Их начинять одна минута, — поддержала меня Полина. — Отделил верхний слой бисквита от нижнего и клади туда все, что хочешь, лишь бы поместилось. Или можно шприцем, если яд — жидкость.
Изабелла нас слушала буквально с открытым ртом.
— А кто это сделал? — спросила она.
Я пожала плечами.
— Вариантов много. Мог мальчик со скрипочкой, мог видный парень, могла старушка божий одуванчик. Они все мне встретились на пути, — и я тут же подробно об этом рассказала.
Полина вообще ничего не поняла, а Изабелла оживилась.
— Панамочка на старушке была? — спросила она.
— Была в голубой горошек.
— Старушка отпадает. Это моя соседка, дверь напротив. Знаю её много лет — ангельское создание. Вывести эту старушку из себя крайне трудно, если вообще возможно. Я пробовала — не получается.
— Значит остановимся на том, что невозможно, раз не получилось даже у тебя, — воскликнула я. — А мальчик со скрипочкой живёт в вашем подъезде?
Изабелла задумалась.
— В нашем подъезде полный порядок — здесь никто никогда ни на чем не играет.
— Только ты на нервах, — весьма кстати вставила Полина.
— Коль бог отнимает у человека чувство юмора, так пусть бы уж давал хоть скромность и чувство меры, — презрительно заметила Изабелла, глядя на Полину. — А в каком ящике ты видела эти журналы? — обратилась она уже ко мне.
Я задумалась.
— Номера не помню, но зрительно покажу.
— Пошли, — скомандовала Изабелла.
Мы выбежали из квартиры и на лифте спустились вниз. Я ткнула пальцем в почтовый ящик, из которого помогала пай-мальчику доставать корреспонденцию.
— В этой квартире вообще никто не живёт, — констатировала Изабелла. — Уехали за границу на год. Уже три месяца она пустует.
— Но может они поручили этому мальчику доставать корреспонденцию? — предположила я.
— Ерунда, — махнула рукой Изабелла. — Там жила Ритка, моя приятельница. Нет у неё знакомых мальчиков, тем более со скрипочками. А если бы и были, не стала бы она поручать им доставать свою корреспонденцию.
— Почему? — удивилась я.
— Потому, что у неё отродясь не было никакой корреспонденции. Я даже не уверена, умеет ли она вообще читать.
— Но ты же только что сказала, что они уехали за границу, — напомнила Полина. — Кстати, кто «они»?
— Ритка и её муж, — пояснила Изабелла. — Но он в таком же состоянии, как и Ритка. Ничем не интересуется, только футболом.
— Как же они, такие некудышние, поехали за границу? Да ещё на год, — изумилась я.
— А что им, таким некудышним, делать здесь? — поинтересовалась Изабелла.
Я не смогла ответить на её вопрос, и мы вернулись в квартиру. Уселись на диван, задумались. Я позволила себе сделать кое-какой вывод:
— Значит это мальчик со скрипочкой подменил мне пирожные, пока я почту доставала, мерзавец! Слава богу, что не тот молодой человек, который сказал, что я красивая. Он очень мне понравился.
Изабелла и Полина переглянулись.
— Сказал, что ты красивая?! — в один голос закричали они.
— А что вас удивляет? — возмутилась я, поддёргивая на «фарш» платок.
Изабелла и Полина снова переглянулись.
— Он имел ввиду её костюм и очки, — успокоила Изабеллу Полина.
— И платок, — добавила та.
— Снаружи остались мой нос и губы, — обиделась я, — парень мог восхищаться ими.
Но меня уже никто не слушал.
— Подруга, — вдруг толкнула меня в бок Полина, — а как он узнал?
— Кто? — удивилась я. — И что?
— Да преступник. Как он узнал, что ты собираешься идти к Изабелле?
— Понятия не имею, — призналась я.
Изабелла вдохновилась надеждой и воскликнула:
— Так может он не меня хотел травить, а тебя?
— Тогда он не мог не заметить, что я двигаюсь в сторону, противоположную моему дому, — напомнила я. Если, конечно, не предположить, что он вообще ради прикола насыпал в пирожные яд— ну отравится кто-нибудь и пусть, все равно смешно.
Полина и Изабелла поёжились.
— Но с другой стороны, — продолжила я, преступник мог и подслушать наш разговор. Уж как не представляю, не спрашивайте меня — способов масса — но узнав, что я отправляюсь к Изабелле, он без труда проследовал за мной и клюнул на мои пирожные. Абсолютно же понятно кого я собираюсь ими кормить. В той же кондитерской убийца купил такие же и быстренько насыпал яда.
Полина бестолково моргала, совершенно ничего не понимая. Признаться, меня такая глупость немного раздражала.
— Ну что там у тебя ещё? — спросила я.
— А куда бы он стал сыпать яд, если бы ты не купила пирожные? — спросила она.
Воистину был прав человек, придумавший пословицу про глупца, умеющего задать вопрос, который и сотне мудрецам не по зубам.
— Думаю, нашёл бы способ отравить Белку, — заверила я. — Ведь, как мы случайно узнали, это была подстраховка. Основную надежду убийца питал на конфеты. А пирожные — так, экспромт.
— Но не сработало ничего! — сжимая от радости кулачки, воскликнула Полина.
Изабелла посмотрела на неё своими грустными армянскими глазами и сказала:
— Я, конечно, постараюсь в ближайшие дни не есть ничего, кроме жиросжигателей, но вдруг убийца придумает что-нибудь другое? Вдруг просто постучит в дверь, я открою, а он меня ножом, как Фролушку?
— А ты не открывай, — посоветовала Полина.
— Я-то не открою, а вдруг он сам войдёт? — выразила опасение Изабелла. — Ночью. Я буду спать, он меня во сне и зарежет.
— Успокойся, — сказала я, — во-первых, умирать во сне не страшно. Ты даже не узнаешь о том, что уже умерла. А во-вторых, судя по всему убийца пытается для каждой из вас выбрать естественный способ. Лично я не удивилась бы, узнав, что Изабелла умерла от пищевого отравления, а Полина разбилась на своём Форде. К тому же ты, Изабелла, запросто можешь загнуться сама, без всякого убийцы, если не прекратишь жрать тоннами пилюли для похудения. И ты, Полина, вполне можешь обойтись без убийцы, переправляясь на тот свет на Форде. Так что, не волнуйтесь, с ножом за вами никто бегать не будет.
— Вот это ты нас успокоила! — возмутилась Изабелла.
— Да, что-то ты не то, — пропищала Полина. — Я ждала от тебя совета.
«А что тут можно посоветовать? — подумала я. — Любой дурак уже знает, что если возникла угроза смерти, ищи того, кому эта смерть выгодна. Половина страны этим занимается. Надо искать, причём срочно.»
— Девочки, расскажите мне про свои акции? — спросила я и для верности пояснила: — От вашего ответа будет зависеть ваша же безопасность.
Полина снова захлопала глазами, а Изабелла сложила губки гузкой.
— Акции? — спросила Полина, посматривая на Изабеллу. — Это те, что ли, бумажки, которые вы мне всучили вместо наследства, полученного после смерти моей покойной тётушки?
— Да, это те бумажки, из-за которых ты проела плешь в голове Фролушки. Кстати, они приносят тебе довольно-таки неплохой доход, — огрызнулась Изабелла, после чего я поняла, что с Полиной по этому вопросу разворачивать дискуссию бесполезно и обратилась уже только к Изабелле.
— А чьи это акции? — спросила я. — Какого акционерного общества?
— Нашего общества, — ответила Изабелла. — Даже нет, не общества, а компании… Так что ли? — обратилась она к Полине.
— Вроде так, — ответила та. — Ты лучше у Тамары спроси. Она нашей компанией управляет, ей все и известно. Я только на собрания хожу, потому что у меня есть акции. Фросик сказал, что я владею пятью процентами имущества компании.
— А у тебя сколько процентов? — спросила я у Изабеллы.
— Всего десять, — нехотя бросила она.
— Сколько же у остальных?
— У Таньки пятнадцать, — ответила Изабелла. — У Зинки вроде двадцать, а у Тамарки больше всех — тридцать.
Я быстренько подсчитала в уме — вышло восемьдесят процентов. Не хватало двадцати.
— А куда делись ещё двадцать процентов? — поинтересовалась я. — Кому они принадлежат?
Полина пожала плечами. Я видела, что она и в самом деле ничего в этом не понимает и не хочет понимать.
— Двадцать процентов акций у Фролушки, — сказала Изабелла и поправилась: — Были у него.
— А теперь у кого будут?
Изабелла и Полина переглянулись и пожали плечами.
— Тамарка точно знает, — сказала Полина.
— Тогда я пошла к Тамарке.
Глава 16
Да, мне срочно нужна была Тамара. По многим вопросам. Сразу по многим. Но добиться аудиенции Тамары всегда было нелегко. Мобильник её молчал. Домашние телефоны были заняты; я решила ехать к ней домой на удачу — если её там нет, то из дома связаться всегда легче, вдруг удастся хитростью заманить Тамарку на свидание. Я решила не сдаваться и не уходить, пока не встречусь с ней.
И действительно, Тамару я дома не застала, зато наткнулась на её возмущённого мужа. Он, как обычно, колошматил кота и делал это с большим смаком и наслаждением.
И действительно, Тамару я дома не застала, зато наткнулась на её возмущённого мужа. Он, как обычно, колошматил кота и делал это с большим смаком и наслаждением.