Милевская Людмила. Пять рассерженных жён

   — Приехали.
   И в этот момент завелась его «Тойота».
   Глава 32
   Дорога до дому пролетела незаметно. Пользуясь хорошим поведением поросёнка, я воспряла и со всеми подробностями рассказала о задуманном злодеянии Фрола Прокофьевича.
   Завершила я свой рассказ вопросом:
   — Ну, теперь ты понял как был неправ? Стала бы я изменять тебе с таким человеком?
   — Вряд ли, — правильно оценил меня Евгений. — Но теперь я понял и то, что досталось ему слишком мало.
   — Да ты что! — возмутилась я. — Он и так уже синий. И жены его ещё живы. Так что хватит, но с другой стороны его можно и понять. Ты представь, что вдруг две твои предыдущие жены придут ко мне и начнут со мной дружить, рассказывая по пути какой ты фрукт.
   Евгения передёрнуло.
   — А ты представь, — сказал он, — что я начну возить двум своим предыдущим жёнам ковры в химчистку и приглашать их на свои дни рождения.
   И меня передёрнуло.
   — Да, он сволочь, — сказала я, — но сволочь несчастная, падшая и приподнявшаяся. Теперь он набрёл на истинный путь, прозрел и уже не свернёт.
   — А я бы не стал так обольщаться, — возразил Евгений, — завтра ты помиришь его с жёнами, они опять начнут интриговать, он опять обидится и бросится их травить, душить и под машины бросать.
   — Но я-то уже учёная и буду держаться от этого табора подальше, — заверила я, радуясь и гордясь, что не очень этим киллером своего Евгения испугала.
   Нет, все же он у меня настоящий мужчина, все воспринял без лишних упрёков и паники.
   Уже утром, когда мы добрались, наконец, до постели и рухнули в неё без сил, Евгений обнял меня и спросил:
   — Соня, поклянись, что у тебя с этим Фролом ничего не было.
   — Вот же крепко заклинило тебя, — возмутилась я. — Ты же знаешь, я индивидуалистка, а у него целый гарем.
   Это было равносильно клятве.
 

* * *

 
   На следующий день мы с Евгением долго ломали голову над тем, как этого киллера изловить. Перебрали всех жён, и решили брать его или на Изабеллу или на Зинаиду.
   За Зинаиду я не волновалась, поскольку она не выходила из своей секретной лаборатории, а за остальных очень даже переживала.
   Я обзвонила Полину, Изабеллу и Татьяну, чтобы убедиться, что они ещё живы. Слава богу это было так. Жены были живы, но лишь потому, что продолжали слушаться меня и сидеть дома.
   Тамарка уже успела им разболтать, что я обещала найти труп Фрола Прокофьевича, и жены слёзно меня умоляли этот труп поскорей найти. Приспичило им ходить на могилку.
   Евгений сказал, что не отпустит меня от себя ни на шаг и взял по этому случаю отпуск. В этот же день он отвёз меня к Изабелле.
   Изабелла была вся в слезах.
   — В чем дело? — сердито спросила я, подумав: «А что мне тогда делать?»
   Она кивнула на свои вазы.
   — А-а, — догадалась я, — тебе не терпится поставить на полку пятую. Выбрось эту глупость из головы. Помни: ты не одна. Фрол Прокофьевич всеобщее достояние. Будешь ходить к нему на могилку, как положено, а то разбаловалась уже.
   — Я только и думаю о нем, — сморкаясь в платочек, пожаловалась Изабелла. — Соня, такая потеря. Все бы, все отдала за то, чтобы оживить его! Даже свои десять процентов! Думала, что ненавижу, а оказывается — люблю его и только его. Теперь пустота. Такая потеря.
   — Это тебе не друга потерять, — сказала я. — Настоящий враг на вес золота. Друзей много, а закоренелых врагов пойди поищи. Все так, одни мелкие завистники, а таких, чтобы кровь в жилах стыла, нет.
   — Вот Фролушка был такой, — вытирая глаза, призналась Изабелла. — Кровь в жилах стыла у меня, когда думала о нем. Своими руками готова была его удушить. Эх!
   — Ну ладно, ладно, успокойся. Я по делу пришла. Как там твой Вадим?
   Изабелла внимательно на меня посмотрела:
   — А почему ты спрашиваешь?
   — Он же травил тебя.
   — Думаешь? Ты же говорила, что не он.
   — Этого я не говорила, а сказала лишь, что не стала бы спешить с выводами. Так где он?
   — Пропал, — призналась Изабелла. — Как конфеты подарил, так и пропал. Больше не появлялся и не звонил. Правда изредка кто-то дышит в трубку…
   «Это Фрол Прокофьевич страдает,» — с сожалением подумала я.
   — А как он выглядит, этот Вадим?
   Изабелла задумалась.
   — Красивый, — сказала она.
   — А поподробней можно?
   — Высокий, рыжеватый, голубоглазый…
   — А более чёткие приметы есть?
   Изабелла ещё больше задумалась.
   — Нос у него тонкий с красиво изогнутыми ноздрями и губы пухлые.
   «Ну чуть ли не портрет моего Женьки нарисовала,» — подумала я и предупредила:
   — Смотри, если ещё позвонит, в дом его не пускай.
   — Да что ты, — испугалась Изабелла, — у меня же муж.
   — Ещё вот что мне скажи. Тут тебе придётся напрячь свою память. В тот день, когда я приносила тебе пирожные, ты общалась с Вадимом?
   — Конечно, — совершенно не напрягая ничего, воскликнула Изабелла.
   — Ты так уверена? — усомнилась я.
   — Ещё бы, он позвонил мне и поинтересовался, понравились ли мне конфеты. Я сказала ему, что ещё не ела их, но собираюсь попробовать с приятельницей.
   — Он поинтересовался с какой, — продолжила за Изабеллу я. — И ты назвала моё имя?
   — Ну да, так и было. Он хотел, чтобы мы встретились, а я сказала, что не могу, потому что жду тебя.
   «Вот он и бросился вслед за мной, — подумала я. — Этим и объясняется яд в пирожных.»
   — Короче, если ещё раз позвонит, на свидание ни в коем случае не ходи, но назначь и сразу мне звони. Я за тебя пойду. И, главное, подарки принимай, если передаст через кого-то, но не вздумай их есть. Сразу мне сообщи.
   Выдав напутствие Изабелле, я с ней простилась. Евгений поджидал меня под дверью её квартиры.
   — Это не Вадим? — на всякий случай спросила я, показывая на него.
   Изабелла его никогда не видела, хоть и слышала много о нем.
   — Нет, не он, — ответила она, сходу состроив глазки, — но тоже красивый.
   Боюсь, и мой Евгений смотрел на неё без отвращения.
   — Все, спешим, спешим, — сказала я, подталкивая его к лифту.
   В лифте я вдруг вспомнила того молодого человека, с которым ехала к Изабелле в первый раз.
   «Он тоже подходит под её описание, — подумала я. — Особенно его ноздри.»
   От Изабеллы мы поехали к Полине.
   — Ах, я изнемогаю, — пожаловалась Полина.
   — Знаю-знаю, — опередила её я. — Ты сама не своя, потому что некого тебе ненавидеть. На месте ненависти образовалась пустота, которую ты уже принимаешь за любовь. Сочувствую, но ничем помочь не могу.
   — Как? — разволновалась Полина. — Ты же обещала найти Фросиков труп.
   — Ну, труп не труп, но кое-что найду, — уклончиво ответила я.
   — Что значит — кое-что? Кое-чего мне не надо. Мне нужен труп! — уверенно заявила Полина.
   Увы, я тоже так думала. Все эти жены заблуждаются, полагая, что Фрол Прокофьевич нужен им живой. Им нужен его труп, чтобы потом оплакивать его всю оставшуюся жизнь, истязая себя страданиями. Ведь именно за страдания они так любили его. Вот взять хотя бы мою Тамарку. Этот её Даня, этот урод, разве может он раскрутить мою Тамарку на более-менее приличное страдание? Ну хоть на одно?
   Нет, не может. А Фрол Прокофьевич этих страданий давал ей столько, сколько она хотела и даже ещё сверху. Да, что бы они мне не говорили, но им нужен труп. Как бы они оплакивали его, какой памятник взгромоздили бы над могилой, думаю даже в полный рост и из самого дорого камня. Ах, а какие пасхи проходили бы на его могиле. Пожалуй, и я к этим жёнам присоединилась бы.
   Жаль, жаль, что этого не будет.
   — В общем так, Полина, — сказала я, — сиди дома, а если что будет не так, сразу звони мне на мобильный.
   И я поехала к Татьяне.
   Татьяна, узнав что я не одна и Евгений ждёт меня на лестничной площадке, сорвалась с дивана, на который она уже пристроила своё длинное тело, и потащила свои «арбузы» на лестничную площадку.
   — Женечка, — пропела она, высовываясь из двери преимущественно «арбузами», — что же вы здесь скучаете?
   На жизнерадостном лице Евгения мгновенно отразилась скука.
   — Он не скучает, а нас сторожит, — отрезала я, запихивая Татьяну обратно в квартиру.
   Как только она поняла, что я настроена по-деловому, тут же пустила слезу.
   — Соня, — плаксиво начал она.
   — Знаю-знаю, — перебила её я и повторила эту историю про пустое место, образовавшееся на месте ненависти, то пустое место, которое они все дружно принимают за любовь.
   Татьяна, в отличие от Полины, возразила:
   — Неправда. Это и есть любовь. Оживи он сейчас я простила бы ему даже Белку.
   — И свои пятнадцать процентов отдала бы? — ядовито поинтересовалась я.
   — Клянусь, не задумываясь, — опрометчиво поклялась Татьяна.
   «Ну-ну, — подумала я. — За язык тебя никто не тянул.»
   Выдав напутствие и Татьяне, я решила, что ехать к Тамарке нет смысла. Во-первых, её все равно не застанешь дома. А во-вторых, убивать её раньше меня не будут, а надо бы. Это она затеяла фантасмагорию с этим Фролом Прокофьевичем. Правильно говорили древние: уходя уходи. Раз развелась, так нечего возле чужого уже мужика крутиться.
   — Осталась одна Зинаида, — уже в машине сказала я Евгению. — Но это далековато. Может сначала заедем домой, перекусим?
   Он сидел за рулём с отсутствующим видом и, похоже, даже не слышал меня.
   «Интересно, о чем можно так напряжённо думать? И это в то время, когда жизнь его возлюбленной висит на волоске. Странный народ мужчины.»
   Тут же выяснилось, что не странный.
   — Как этот огрызок умудрился заморочить голову такой потрясной бабе? — глядя перед собой, задумчиво поинтересовался Евгений, думаю, что у меня.
   — Огрызок — это кто? — вскипая, спросила я.
   — Ну Фрол этот, Прокофьевич, — с величайшим презрением пояснил Евгений.
   «Ага, значит потрясная баба — это Изабелла!» — сообразила я и сказала:
   — Кстати, мне кажется, что ловить этого киллера надо только на Изабеллу.
   Евгений буквально шарахнулся от меня.
   — Как ты можешь? — закричал он.
   — Понимаю, — со скрытой энергией ответила я, — рисковать таким ценным экземпляром кощунственно, но я уверена, что этот Вадим, который подарил ей конфеты, и есть киллер. Он же все равно должен убить Изабеллу, так что обязательно попытается подобраться к ней. Тут ты его и схватишь.
   Евгений, видимо, быстро в голове сложил, что мой вариант предусматривает его присутствие в непосредственной близости от Изабеллы и почти согласился.
   — Надо подумать, — сказал он.
   — А пока поехали домой, перекусим.
   Он повернул ключ в замке зажигания, и в этот миг зазвонил мой мобильный. Это был Фрол Прокофьевич. Судя по голосу, он сделал величайшее открытие.
   — Сонечка! — завопил он. — Я забыл вам сказать. Есть же зацепка. Этот, ну, исполнитель, он же искал пути внедрения к моим жёнам. Я сказал ему, что Изабелла… В общем, вы меня поняли.
   — Поняла, за Изабеллой он уже ухаживает, — успокоила его я.
   — Но это ещё не все, — обрадовал меня Фрол Прокофьевич. — Зина. Она же работает в закрытой лаборатории, и он не знал как к ней подобраться…
   Фрол Прокофьевич замялся.
   — И что? Ну же! Ну! — нетерпеливо подгоняя его, воскликнула я.
   — Исполнитель просил меня, чтобы я рекомендовал его Зиночке в качестве хорошего специалиста по компьютеру. У неё были проблемы.
   — И вы?
   — Рекомендовал, так что возможно она взяла его на работу, ну, не официально…
   Дальше я уже не слушала.
   — Едем к Зинаиде, — скомандовала я Евгению.
   И мы поехали.

Глава 33

   Как удобно иногда иметь недостатки.
   Порой, просто невозможно без них.
   Вот что такое лень?
   Бесспорно недостаток, который следует клеймить и клеймить позором, а и лень пригодилась, такая многогранная штука жизнь. Вот поленилась я достать из сумочки мазь, которую украла у Зинки-пензючки, и вскоре выяснилось что очень кстати. Подъезжая к Зинкиной лаборатории я мазалась этой мазью щедро, сожалея лишь о том, что слишком маленький тюбик и недостаточно в нем мази. Даже Евгения намазала, хоть он и сопротивлялся.
   — Зачем это? — поинтересовался он минут десять спустя после того, как я, намазавшись, положила мазь обратно в сумочку и намертво о ней забыла.
   — Что — зачем? — не поняла я.
   — Мазала меня зачем? И чем?
   — Ах, это, — прозрела я, восхищаясь скоростью его мышления. — Это защита от всяких ядовитых пауков, сколопендр, тарантулов и прочего научного материала, которого у Зинки в избытке.
   — А меня-то зачем мазала? Я туда не собираюсь, — поёживаясь, сказал Евгений.
   — Кто знает, — ответила я. — Пути Господние неисповедимы. Кстати, твой мобильный с тобой?
   — Со мной, куда ему деться.
   — И батареи не сели?
   — Да нет, недавно менял.
   — Смотри, в нашей жизни нельзя без связи.
   О, как я была права!
   Мы приехали. Евгений остался в машине, а я понеслась к вахтёру. Мне повезло, дежурила тётя Катя, которая меня уже знала. Она тут же позвонила Зинаиде, и Зинаида, похоже, с нетерпением меня ждала, потому что сказала:
   — Пустить срочно.
   Я, вся намазанная, вбежала к Зинаиде и спросила:
   — Ты сегодня мазалась?
   — Ну да, — ответила та.
   Я вздохнула с облегчением, не собираясь её вводить в курс своих переживаний.
   — Готовы результаты анализов шприца? — спросила я, тут же переходя к делу.
   Зинаида подтянула на лоб парик, поправила на носу очки и уже собралась что-то мне сообщить, судя по её серьёзному виду, нечто очень важное, но…
   Но зазвонил телефон. Зинаида нахмурилась.
   — Это внутренний, — сказала она и подняла трубку.
   Я же, пользуясь предоставившейся возможностью, порхнула к зоопарку. Меня интересовало множество вещей, и все они касались этих милых животных — пауков и скорпионов. Не могу сказать, что я была захвачена исследовательским пылом, нет, всего лишь жестокая необходимость. Мне важно было знать насколько Зинаида подвержена опасности. Так ли отвратительна эта мазь для зверушек, как убеждала Зинаида меня. Разве можно доверять этой науке? Уж сколько раз обманывала она нас. Только откроют что-нибудь учёные, как тут же выяснится, что совсем это не то, чего ждёт от них человечество.
   В общем, пока Зинаида разговаривала по внутреннему телефону, я подошла к банке с пауками и решила произвести научный эксперимент. Я сдвинула крышку в сторону и смело сунула в банку руку, уповая не только на свою реакцию, но и на мазь.
   Пауки, должна сказать, отнеслись к моей руке безразлично. Они чем занимались, тем и продолжили заниматься, то есть ничего не делая, отползли в другой — противоположный угол банки.
   «Ага! — торжествуя, подумала я. — Мазь действует! Им она неприятна! У них даже в мыслях нет меня кусать. То-то, знай нашу науку.»
   Для большей чистоты эксперимента я пошевелила пальцами, пауки насторожились. Во всяком случае я так думаю, потому что внешне это никак не проявилось. Тогда я пошла этими пальцами на них. Они дружно попятились. Это было непередаваемо интересно, играть с ползучей смертью, чувствуя полную свою неуязвимость. Я так увлеклась, что даже потеряла контроль над происходящим за пределами банки. Очнулась лишь когда услышала мужской голос.
   Я молниеносно извлекла руку из банки и оглянулась. И обмерла.
   Передо мной стоял потрясающей красоты молодой человек: рыжеватый блондин с серовато-голубыми глазами. Его длинный тонкий ровный нос, с красиво изогнутыми ноздрями произвёл на меня неизгладимое впечатление. Изюминка в мужчине потрясает ещё сильней, чем в женщине, тем более, что в женщине все наносное. В чем нельзя было обвинить тот, очаровавший меня экземпляр. Следует добавить, что и он буквально остолбенел, увидев меня.
   — Это вы! — сказал он.
   — Это вы! — воскликнула я.
   Зинаида, ничего не понимая, крутила своим ужасным париком из стороны в строну, переводя взгляд с молодого человека на меня и обратно. Она ничего не могла понять, но вы-то уже поняли, что это тот самый молодой человек из лифта, который так восхищён был моей красотой.
   Вот что значит настоящий мужчина!
   Он узнал меня несмотря на то, что я уже не была закутана в платок и запрятана под очки. Он узнал меня без платка и очков. Узнал по сущей мелочи: по одному носу и ещё губам. Правда тот, кто видел мои губы и нос, никогда не назовёт их мелочью…
   Ну, да дело не в этом, он узнал меня несмотря ни на что, и это было очень приятно. Он вцепился в меня взглядом и никак не мог отпустить. Я тоже с удовольствием глазела на него, забыв обо всем на свете. Это было так прекрасно. Я глазела, глазела, я забыла про Евгения, сидящего в машине…
   Евгений — самое первое, про что я забыла. Это была ему месть за Изабеллу.
   … Я забыла про Зинаиду, про дела, про пауков, про свой возраст… Мы сплелись взглядами и никак не могли оторваться друг от друга…
   Неизвестно чем все это кончилось бы, если бы не вмешалась Зинаида.
   — Наверное мы поступим так, — сказала она, поглядывая на меня как на досадную помеху. — Раз уж ты пришёл, займись делом, а мы с Соней пока поговорим у меня в кабинете.
   — С Соней, — эхом отозвался он, проводив меня мечтательным взглядом.
   Проводив, потому что Зинаида схватила меня за руку и потащила из лаборатории.
   — Часа тебе хватит? — уже выходя, спросила она, кивая на свой компьютер.
   Молодой человек пожал плечами и сказал:
   — Не знаю, как дело пойдёт.
   — Ну, в любом случае мы здесь за стенкой, — заверила его Зинаида. — Если что понадобится, звони мне по внутреннему, потому что я тебя закрою.
   Молодой человек взглядом выразил непонимание.
   — Закрою, — категорично повторила Зинаида. — Так положено, это все же секретный объект.
   И мы вышли из лаборатории. И Зинаида закрыла обитую металлом дверь на ключ, а ключ положила в карман халата.
   — Пойдём, — сказала она и потащила меня к двери своего кабинета. — Нам нужно поговорить.
   Я не возражала, поскольку сама имела вопросы. Однако, Зинаида повела себя агрессивно.
   — Что это значит? — закричала она, грубо швыряя меня в кресло и прикрывая дверь кабинета. — Знала, что ты стерва, но что такая!
   Я хотела ей ответить, но раздался телефонный звонок. Зинаида нехотя сняла трубку. Звонила, видимо, тётя Катя и, видимо, отпрашивалась куда-то на полтора часа.
   — Ладно, парадную дверь на замок закрой и иди, а у нас за это время ничего, думаю, не случится, — рявкнула Зинаида и, положив трубку, отключила телефон вообще, видимо настраиваясь на серьёзнейшую беседу.
   — Что случилось? — заволновалась я.
   И Зинаида мне сообщила:
   — Будешь торчать здесь полтора часа.
   Я попыталась возмутиться, поскольку в машине меня ждал Евгений, но Зинаида, не теряя времени даром и выразительно закатив глаза, набросилась на меня с кулаками.
   — Что такое? — вяло отбивалась я, одновременно соображая какая муха её укусила.
   И хорошо, если только муха, а если, не дай бог, паук, коих там, за стенкой, не счесть.
   Зинаида тем временем упорно рвалась к моей причёске. Пришлось переключить её внимание на причёску свою. Я стянула с неё парик и забросила его в угол кабинета под стол. Это немного охладило пыл Зинаиды.
   — Я покажу тебе, сучка, — пригрозила она и на карачках поползла под стол за своим париком.
   — Что такое? — возмутилась я. — Если ещё раз полезешь, я позову на помощь. Пускай видят до чего ты дошла, начальница. Этот милый юноша и не ведает, я думаю, к каким хулиганским действиям ты способна прибегать, когда дело коснётся твоих интересов. Вот только полезь ещё ко мне, сразу его позову, — пригрозила я, на что Зинаида рассмеялась.
   — Можешь его звать, хоть всю жизнь, — сказала она, сбивая с парика пыль и нахлобучивая его на свою голову. — Там такая звукоизоляция, что можно смело гранаты взрывать. Никто не услышит. Здесь везде такая звукоизоляция. В моем кабинете, между прочим, тоже. Так что кричи сколько влезет.
   — Так вот почему ты даёшь себе волю, — возмутилась я. — Затащила меня в эту изоляцию и кидаешься, как кошка драная. Чем я тебе не угодила?
   Зинаида возмущённо поправила очки, поднялась с пола и, уткнув руки в бока, снова пошла на меня.
   — Как так получилось, — угрожающе зашипела она, — что Фрол составил завещание в твою пользу?
   Мне стало смешно.
   — Ха, нашла о чем переживать, — успокоила её я. — Все уже давно переиграли. Акции снова в руках Тамарки, а ты спохватилась.
   — Мне плевать на акции! — загремела Зинаида, пользуясь своей изоляцией. — Здесь дело принципа! Как посмела ты добиваться такого от него?
   — Да я и не добивалась. Он сам. Но разве надо говорить об этом?
   — А о чем нам ещё говорить? — рявкнула Зинаида.
   Я опешила.
   — Как это — о чем? Разве у нас мало других проблем? Вот взять хотя бы тот шприц, который я тебе принесла.
   Физиономия у Зинаиды тут же вытянулась, в глазах появился панический ужас, она схватилась за свой парик и закричала:
   — А-ааа!
   — Вот это совсем другой разговор, — одобрила я. — Так что там в шприце было? Бешенство, небось, как я и предполагала?
   — Где ты взяла эту дрянь? — возмущённо спросила Зинаида, но это её возмущение уже не злило меня, потому что оно было по делу.
   — Ты о шприце? — обрадовалась я.
   — Нет, о жидкости, которая в нем была. Оказалось, что это штамм бешенства, фильтрующийся вирус в специальной среде. Где ты его взяла?
   — Странная ты, Зинаида! — закричала я. — Это же домработница, которую ты посоветовала Тамарке. Это она делала коту укол этим шприцем.
   — Что с котом?
   — Понятия не имею, но поскольку дело происходило в квартире Тамарки, разумней было бы спросить: что с Тамаркой?
   — С Тамаркой все нормально, — отмахнулась Зинаида. — Я только что с ней разговаривала.
   — Тебе всегда везёт больше, чем мне.
   — Но зачем домработница пыталась заразить бешенством этого несчастного кота?
   — Почему — пыталась? — возмутилась я. — Думаю, ей это удалось.
   — Это неважно, — опять отмахнулась Зинаида. — Зачем она это делала?
   — Ради прикола, наверное, — сказала я, не желая во избежание паники разглашать истинные причины поведения домработницы.
   — Как давно это было?
   — Точно сказать затруднюсь, но не больше чем дней десять назад.
   — Коту надо срочно сделать прививку, — заявила Зинаида. — Время упущено, но лучше поздно, чем никогда.
   — Вот и скажи об этом Тамарке. Меня она слушать не желает, а сама уже небось заразилась.
   — Кот станет заразным за несколько дней до своей смерти, до этого он не опасен.
   — А конкретней можно узнать, когда он станет опасен?
   — Ещё не скоро, не раньше, чем через месяц.
   — Приятно слышать, что бедняга ещё поживёт. Кстати, хочу заострить твоё внимание на том, что это ты посоветовала Тамарке домработницу-живодёрку?
   — Ну да, я, но кто же знал, что она такая странная.
   — Это очень мягко говоря, — уточнила я. — Ты что, её раньше не знала?
   — Не раньше не потом, я не видела её никогда. Эту женщину рекомендовал мне Вадим, а я её тут же перерекомендовала Тамарке. Она его знакомая или родственница, уж как там точно не знаю.
   «Стоп, — подумала я, — опять Вадим. Этот киллер так обнаглел, что даже имя своё не меняет. Хотя, ему-то это зачем? Ведь все эти бабы: Изабеллы, Полины, Татьяны, Зинаиды, для него не что иное, как ещё не приставившиеся покойницы.»
   — Хорошо, — сказала я, — а его, Вадима, откуда ты знаешь?
   Физиономия Зинаиды плаксиво скривилась.
   — Фрол рекомендовал мне его незадолго до своей гибели. У меня часто возникают проблемы с компьютером, а Вадим прекрасный специалист, вот Фрол мне его и порекомендовал.
   «Э-эх, — подумала я, — ты даже не представляешь насколько этот специалист прекрасен.»
   — И давно ты обращалась к этому специалисту за помощью? — сохраняя хладнокровие, спросила я.
   — Не далее, как сегодня утром, — ни о чем таком не подозревая, сообщила Зинаида. — В компьютере произошёл какой-то сбой, сама разобраться не смогла, пригласила Вадима.
   — И что он?
   — Сказал, что придёт.
   Я напряглась, на меня пахнуло холодом смерти. Я даже не подозревала насколько близко была она.
   — И когда же ты видела этого Вадима? — борясь со спазмами страха, спросила я.
   — Господи, да вот только что, — рассердилась Зинаида. — И ты его видела. Это он остался там, — она кивнула на стену, за которой была лаборатория. — К чему весь этот допрос?
   — Этот парень Вадим?! — ужаснулась я, совсем другими глазами взирая на сцену в лифте.
   У меня возникло желание вскочить и помчаться куда-нибудь подальше от этого страшного места.
   «Интересно, а как я с ним в единоборство собиралась вступать, если тут же превращаюсь вся в патологический ужас?» — мысленно задалась я вопросом.
   Вопрос был хороший, но для того момента риторический.
   Зинаида, видимо заметив моё состояние, наклонилась ко мне и спросила:
   — Тебе что, плохо?
   Я тут же взяла себя в руки и хладнокровно ответила:
   — Ни в коем случае!
   — Фуу! — вдруг воскликнула Зинаида, шарахаясь от меня. — Чем от тебя так воняет?
   — Ещё спрашиваешь, — обиделась я. — Мазью твоей и воняет, которую ты изобрела. Сама изобрела, самой же и не нравится.
   Зинаида снова склонилась надо мной и, преодолевая брезгливость, принюхалась.
   — Да нет, — сказала она, — моя мазь так не воняет. Это что-то другое, — продолжая сосредоточенно принюхиваться, рассеянно продолжила она. — Запах мне какой-то напоминает, постой-ка, постой… Да это же запах жидкости самки паука, этим запахом паучиха подманивает самца! — воскликнула Зинаида, от волнения сдирая с себя парик. — Ты мне всех зверюшек переполошишь! Иди мойся сейчас же!