Миллер Линда Лейл. Лили и майор

   — Премного благодарна, — холодно ответила Лили. — Именно так я и поступлю. — Она завернула за угол, и при виде небольшого домика, в котором жил Руперт, настроение ее заметно улучшилось.
   — Объясни мне хотя бы, откуда ты взяла денег на свой идиотский проект? — грубо спросил Калеб.
   — А я продавала себя всем мужчинам форта, — прошептала Лили, покосившись в его сторону, — и позволяла им делать с собой все то, что проделывал ты.
   — Я предупреждаю тебя, Лили Чалмерс… — Казалось, Калеба вот-вот хватит удар.
   — О чем же?
   Возле самой калитки у дома Руперта Калеб бросил саквояж на землю и принялся трясти Лили за плечи:
   — Скажи мне правду!
   — Я и сама не могу сказать точно, откуда эти деньги, Калеб, — вздохнув, примирительно отвечала Лили. — Мне их прислала моя мать. Судя по всему, после того как она отделилась от нас, обстоятельства ее жизни переменились к лучшему. Ну, а теперь, когда я ответила на твой вопрос, хочу заметить, что все это тебя не касается и тебе вовсе не за чем устраивать сцены на публике.
   — Нам надо поговорить, — настаивал Калеб, отпустив девушку, но не сводя с нее горящего взгляда.
   — Зачем? — Лили взялась за щеколду на калитке.
   — Потому что, если ты берешься кого-то разыскивать, тебе обязательно придется задавать множество вопросов, вот и все.
   — Что? — застыла на месте Лили.
   — Я нанял агента от Пинкертона, чтобы разыскать твоих сестер, Лили.
   — Я же говорила тебе… — остолбенела Лили.
   — Что не хочешь быть обязанной. Я знаю. Но я сам хочу сделать это для тебя, и поскольку имею для этого возможности, то воспользовался ими.
   Не успела Лили открыть рот, как на пороге миниатюрного домика появился радостно улыбавшийся Руперт.
   — Лили! Как это тебя угораздило приехать? — Он дружески улыбнулся Калебу: — Рад видеть вас снова, майор!
   Обнимая и целуя брата, Лили, снедаемая беспокойством, не спускала взгляда с Холидея. Этот мужчина являлся для нее сплошной загадкой: то для него нет и не может быть на свете другой женщины, кроме Лили, то он переходит на другую сторону улицы, чтобы не столкнуться с ней. Они едва знакомы, но сгорают от страсти в постели. Он не обещает жениться, но хотел бы контролировать каждый шаг Лили и даже не поленился второй раз подряд проделать весь путь от форта Деверо до Спокана только ради того, чтобы узнать, чем она здесь занимается.
   Он, наверное, просто ненормальный.
   Калеб отдал честь и кивнул в ответ на приветствие Руперта, а потом обратился к Лили тем безапелляционным, приказным голосом, которым разговаривал со своими солдатами:
   — Завтра мы возвращаемся в форт, — заявил он.
   — Вы можете возвращаться туда, когда вам заблагорассудится, майор, — холодно отвечала Лили, — но я останусь здесь. У меня масса неотложных дел.
   — Нужно ли объяснить твоему брату, почему я могу что-то требовать от тебя? — осведомился Калеб.
   Лили почувствовала, что лицо ее пылает, словно огонь в печи.
   — Мое присутствие вас смущает? — поинтересовался приятно удивленный Руперт.
   Калеб вовремя отскочил, избежав пинка по ноге, И веско сказал:
   — Завтра, — затем извинился и отправился прочь.
   — Приходите к нам ужинать! — крикнул ему вслед Руперт, и на сей раз Лили захотелось дать пинка своему милому братцу. — Итак, — продолжал Руперт, обняв Лили за плечи и увлекая к двери своего тесного домика, — наконец-то ты пришла в чувство и решила остепениться и устроить свою жизнь. Мне кажется, что майор вполне подходящий для этого мужчина.
   — Он просто самоуверенный, наглый, упрямый негодяй, — отвечала Лили, гадая, неужели же Руперт не заметил, что они с Калебом ненавидят друг друга.
   — То есть именно то, что тебе нужно, — рассмеялся Руперт.
 
   Как бы то ни было, Калеб не преминул заявиться к ужину. Его мундир, изрядно пострадавший во время бешеной скачки, был вычищен и отутюжен, а аккуратно причесанные светлые волосы сияли чистотой. Он принес отличные кубинские сигары в подарок Руперту, а для Лили — изящную статуэтку из китайского фарфора.
   Он улыбнулся Лили, словно их размолвки не было и в помине, тогда как она не удостоила его даже приветствием.
   — Я собираюсь жениться на вашей сестре, — сообщил он Руперту, после того как они воздали должное жареному цыпленку, картофелю под грибным соусом и сладкой кукурузе.
   Лили не питала иллюзий по поводу того, что сказал Калеб. Он просто приспосабливался к ситуации. Ведь не скажет же он Руперту, что собирается превратить его сестру в свою любовницу.
   Мужчины выбрали себе по сигаре и раскурили их.
   — Позволено мне будет вставить пару слов? — осведомилась Лили, грохнув кастрюлей, которую собиралась поставить в печь.
   — Видите ли, я скомпрометировал ее, — сказал Калеб самым доверительным тоном, подавшись к Руперту в облаках окутывавшего их сигарного дыма, — и нам ничего не остается, как пожениться, пока ее репутация не погибла.
   Лили едва не взорвалась от ярости: ее удержала реакция Руперта. Он не только не возмутился — нет, он даже не был шокирован. Он просто откинулся на спинку кресла, не спеша затянулся этой проклятой сигарой и спокойно промолвил:
   — Я понимаю.
   — Я не пойду за него замуж, за этого армейского жеребца! — вскричала Лили. — Да ведь все, что он говорит — ложь! Ты слышишь меня, Руперт? Свадьбы не будет!
   — Это правда, что он скомпрометировал тебя? — задумчиво спросил Руперт.
   Лицо Лили запылало как маков цвет. Даже во имя спасения своей жизни она не стала бы отвечать на такой вопрос.
   — Ведь от этого может появиться ребенок, — продолжал Руперт. — Ты когда-нибудь задумывалась об этом?
   — Да, — подхватил Калеб. — Ты об этом задумывалась?
   Лили поспешно пододвинула к себе стул и плюхнулась на него. Возможность забеременеть как-то не приходила ей в голову. Для этого она была слишком занята другими проблемами.
   — Заткнитесь лучше, вы, оба, — пробормотала она, едва владея собой.
   — А я думаю, что тебе лучше выйти замуж за майора, — сказал Руперт.
   — А я думаю, что скорее выйду замуж за дьявола, — фыркнула Лили.
   — Ну разве она не прелестна? — ухмыльнулся Калеб.
   — Что касается ее, то она нуждается в хорошей порке, — нахмурился Руперт.
   — Совершенно согласен, — ответил Калеб.
   — Эй вы, двое, не соблаговолите ли перестать говорить обо мне так, словно меня здесь нет и в помине? А для того чтобы управиться со мной, понадобится мужчина посильнее, а не два таких хлюпика, как вы!
   — Это что, вызов? — спросил Калеб, подаваясь вперед вместе со стулом.
   — Нет, — пошла на попятный Лили, пересилив свою гордость.
   — Я так и подумал, — заметил Калеб.
   — Не очень-то радуйся, — фыркнула Лили.
 
   Наступившая ночь прошла ужасно. Утром воскресного дня, после бессонной ночи, снедаемая страхом того, что она могла забеременеть, Лили поспешила в церковь и стала горячо молиться о том, чтобы Калеб убрался подальше и оставил ее в покое. Если, конечно, она не в ожидании — ведь у нее еще ни разу не было обычных недомоганий с того дня, как она уехала из Тайлервилля.
   Когда она вернулась домой к Руперту, там никого не было. Лили долго рылась в кладовке, прежде чем нашла там все необходимое для яблочного пирога. Она уже раскатывала для него тесто, когда в дверь постучали.
   — Войдите, — не раздумывая, сказала Лили. Дверь распахнулась, и на пороге появился Калеб.
   — Я пришел принести извинения за прошлый вечер, — сказал он, почтительно держа шляпу в руках и глядя на нее невинным взором. — Очевидно, мы не поженимся никогда.
   Лили невольно пришла в голову мысль, что тяжелую деревянную скалку, которой она раскатывала тесто, можно использовать для других целей. Впрочем, стоило ли так удивляться его беспардонности, она ведь с самого начала их знакомства знала, что он негодяй.
   — О, вот как?
   — Мы только и будем, что ругаться целыми днями. Ну и, конечно, заниматься любовью. Вот я и подумал: лучше всего нам держаться друг от друга подальше.
   Не далее как нынешним утром Лили сама горячо молилась об этом. Почему же его слова причинили ей такую боль?
   — А что, если я беременна?
   — Я позабочусь о вас обоих, — пожал плечами Калеб с таким видом, словно речь шла об удалении занозы.
   — Вероятно, примерно так же, как ты позаботился о Бианке.
   — Да, — безмятежно улыбнулся Калеб.
   — Стало быть, ты полагаешь, что мы не поженимся. — Лили принялась похлопывать скалкой по ладони.
   — Да, — без запинки отвечал Калеб.
   — А что, если мне угодно думать иначе?
   — Если ты сделаешь мне предложение, Лилия-цветок, — ухмыльнулся он, — то я, может быть, и передумаю. Но для этого, конечно, ты должна вести себя смирно.
   Лили издала боевой клич и ринулась вокруг стола, на котором раскатывала тесто.
   Калеб выхватил из рук нападавшей скалку, отшвырнул ее в сторону, и Лили оказалась в его объятиях. Она принялась бешено отбиваться, но это было бесполезно. Калеб повернул ее к себе и крепко поцеловал в губы.
   — Ты знаешь, где меня искать, когда передумаешь, — сказал он, наконец оторвавшись от нее.
   — Я скорее продам душу дьяволу, чем унижусь перед тобой, Калеб Холидей! — прожгла она его взглядом.
   — Если бы я не опасался, что причиню вред моему ребенку, я бы сию же секунду задрал тебе юбку и надрал бы задницу! — отвечал Калеб с горьким смехом.
   — Я вовсе не ношу твоего ребенка! — пропыхтела Лили, удалившись под навес, где лежали дрова для печки.
   Калеб пошел за ней, прижал ее к стенке и властно положил руку ей на живот.
   — Мы узнаем это наверняка через несколько месяцев, — сказал он. Его пальцы скользнули вниз и прикоснулись к ее укромному месту, и даже через одежду этого было достаточно, чтобы оно налилось теплом.
   — Калеб… перестань… — Дыхание Лили участилось.
   Он убрал руку, но только для того чтобы прижаться к ней пахом, и Лили едва слышно застонала. В это мгновение она ненавидела Калеба за его способность возбуждать ее и сеять в ее душе хаос.
   — Руперт может вернуться каждую минуту, — пискнула она и застонала.
   — Неправда, — отвечал Калеб низким, хриплым голосом. — Он на воскресном обеде у пастора. Ты ведь знаешь, что его дочь неравнодушна к нему. И они, наверное, скоро поженятся. — Говоря все это, Калеб поднимал юбки Лили, и она не имела силы ему противостоять.
   Она попыталась было вырваться последним усилием воли, но сделала это так неловко, что едва не перевалилась через стенку стойла, если бы Калеб не подхватил ее.
   Он прижался к ней еще теснее. Под навесом было темно и сыро, и Лили выгнулась всем своим юным телом, не признававшим доводов рассудка и гордости.
   Калеб поднял наконец ее юбки до талии, и она не противилась ему. Она лишь ухватилась обеими руками за стенку стойла, отдаваясь окатившей ее теплой волне страсти. Инстинкт заставил ее податься вперед, к Калебу, наслаждение вырвало у нее легкий вскрик, когда он проник в нее.
   Калеб обнимал и целовал ее грудь, и каждое движение его тела находило у нее горячий отклик. Эти движения все ускорялись, и в момент разрядки ей пришлось до крови закусить губу, чтобы криком не выдать ему охвативший ее экстаз.

ГЛАВА 12

   В эту ночь, когда разлученный с Лили Калеб забылся беспокойным сном на койке в отеле, ему приснился Джосс и тот бой, который изменил жизнь их обоих.
   Стояла ужасная жара, воздух был пропитан запахом крови и страха. Взрывы и крики неслись отовсюду: казалось, от них содрогается сам небосвод. Совсем еще мальчишка, до смерти напуганный, Калеб лежал ничком в неглубоком окопчике, липкими от пота руками сжимая до боли винтовку.
   Еще часом раньше Калеб без колебания поклялся бы, что дьявол — это дурацкая выдумка, призванная устрашать непослушных детей. Теперь же, накрытый волной ужаса, словно душным одеялом, Калеб не сомневался, что дьявол существует.
   Лейтенант, командовавший взводом Калеба, приказал идти в атаку. Молясь о том, чтобы его смерть оказалась быстрой и безболезненной, Калеб на ватных ногах побежал навстречу ружейному огню противника.
   Наконец взвод залег в чахлой сосновой рощице. Калеб торопливо ощупал себя, дивясь тому, что до сих пор не только жив, но даже цел.
   Лейтенант приказал двигаться дальше, и Калеб наблюдал, как, подчиняясь приказу, поднимаются солдаты. Сам же он просто прирос к земле. С трудом переводя дыхание, он огляделся.
   И в тот же миг за кучей хвороста увидел клочок серого мундира. Боже милостивый, молился про себя Калеб, кто бы это ни был, пусть он окажется мертвым, чтобы мне не пришлось убивать его.
   Он подкрался поближе и разглядел южанина: тот лежал ничком в кустах, а поодаль — его оторванная рука.
   Едва сдерживая подкатившую к горлу тошноту, Калеб встал на колени и тихонько толкнул вражеского солдата штыком под ребра:
   — Ты жив, парень? — спросил он хрипловатым шепотом.
   Когда раненый пошевелился и взглянул на него, сердце едва не выскочило у Калеба из груди. Изможденное, покрытое кровью и грязью лицо принадлежало Джоссу, который, к полному смятению Калеба, вдруг широко улыбнулся, обнажив два ряда белоснежных зубов.
   — Хелло, малыш, — сказал он.
   — Боже, — прошептал Калеб, зажмуриваясь, и это вряд ли можно было назвать молитвой, скорее — проклятием.
   — Еще пара минут, и они найдут меня здесь, Калеб, — произнес Джосс так же спокойно, как в те далекие дни, когда он учил Калеба ездить верхом и стрелять из винтовки. — Они заберут меня в лагерь для военнопленных, и там я загнусь.
   Калеб тут же понял, с какой страшной просьбой обратится к нему сейчас Джосс, и отчаянно замотал головой.
   — Нет! — прорыдал он.
   — Ты должен сделать это, мальчик, — все так же спокойно продолжал Джосс. — Ты должен избавить меня от мучений и унижений — прямо здесь и сию минуту. Если ты этого не сделаешь, смерть моя лишь затянется.
   — Ты мой брат, — прохрипел Калеб, и слезы, залившие его лицо, прочертили дорожки в покрывавшем его слое пыли.
   — Во имя всего святого, Калеб, помоги мне, — застонал Джосс, и его боль накатила на Калеба такой же тяжелой волной, как до этого накатывал страх. — У меня нет никого на свете, кроме тебя.
   Мысли Калеба метались в беспорядке. Он много слышал об ужасах, творившихся в лагерях для военнопленных, где люди умирали от голода и болезней. Но если бы он решился выпустить пулю в собственного брата, следующий выстрел ему пришлось бы направить себе в грудь. А Калеб хотел жить.
   Он беспомощно оглянулся и тут заметил, что к ним приближается их сержант. Калеб с трудом перевел дыхание и содрогнулся, почувствовав, как Джосс схватил его за запястье.
   — У нас тут есть пленный, — крикнул Калеб. Рукавом свободной руки он провел по лицу, размазав следы слез и пота.
   — Будь ты проклят, Калеб, — выдохнул Джосс. — Будь ты проклят до скончания веков за свое предательство и трусость!
   Сержант присел на корточки возле Джосса и скривился при виде ужасной раны.
   — Этот долго не протянет, — решил он, — но все равно лучше отволочь его в тыл, на всякий случай.
   При этих словах Джосс пришел в неистовство. Он не переставая сыпал проклятиями, но ведь так поступал любой солдат, попавший в плен. И сержанту и в голову не пришло, что эти два человека, один из которых был ему другом, а другой — врагом, родные братья. Да и что из того, если бы он об этом узнал, с отчаянием подумал Калеб. Ведь сейчас война, в ее огне сгорели законы мирной жизни.
   Приподняв Джосса так, чтобы закинуть себе на плечо его здоровую руку, Калеб потащил брата в тыл, минуя лежавшие на поле боя тела в сером и голубом.
   Джосс на мгновение пришел в себя н посмотрел прямо в глаза Калебу, перед тем как санитары забрали его в палатку, где в полевом медпункте стонали от боли солдаты обеих армий.
   — Иуда, — прошипел Джосс и плюнул Калебу в лицо.
   Тут майор проснулся, но и теперь он еще ощущал плевок Джосса у себя на щеке и невольно потер ее ладонью.
   Сон не отпускал Калеба. Его тошнило, и весь он был покрыт потом, хотя вечер выдался прохладным. И горе Калеба было таким же острым, как прежде.
   — Черт тебя побери, Джосс, — прошептал Калеб, — когда же ты меня отпустишь?
   Он уселся на кровати, мечтая о том, чтобы подле него оказалась Лили. Он не стал бы прикасаться к ней: его облегчил бы только один взгляд на нее.
   Все еще влажными от пота пальцами Калеб взъерошил волосы. Он должен поехать на Фокс Чейпл, повстречаться с Джоссом, занять в семье подобающее ему место. Он хочет получить причитающуюся ему долю земли и лошадей.
   И он хочет, чтобы подле него была Лили, отныне и навсегда.
   Чертыхаясь, Калеб с тяжким вздохом опять опустил голову на подушку. Однако, чтобы соединиться с Лили, ему потребуется не меньше усилий, чем на примирение с Джоссом: в отношениях с ней он, похоже, наделал слишком много ошибок.
   Его тело напряглось при одном воспоминании о сцене, имевшей место под навесом у дома Руперта. Боже милостивый, что же в ней такого, что он постоянно хочет ее, да еще с такой страстью?
   Калеб перевернулся на живот, но от этого стало еще хуже: он тут же представил, что под ним лежит Лили. Он снова перекатился на спину и зажмурил глаза.
   Он не скоро заснул и тут же вновь оказался во власти ужасного сновидения: оно повторилось от начала и до конца.
 
   На следующее утро Лили поднялась очень рано и, против обыкновения, обнаружила приготовленный Рупертом завтрак. Брат стоял возле плиты, на которой возвышалась горка гречневых блинов, и, глядя в зеркало, поправлял воротничок на учительском сюртуке. В этот момент в дверь громко постучали.
   Лили стала торопливо приводить себя в порядок, ожидая появления Калеба, но Руперт ввел в комнату миловидную блондинку с голубыми глазами и пухлыми губками.
   — Кто это, Руперт? — требовательно осведомилась она, награждая Лили взглядом, в котором было недоброжелательство и ни капли растерянности.
   — Это всего лишь моя сестра, — рассмеялся Руперт. — Лили, позволь представить тебе Винолу Ферринг!
   — Хелло, — произнесла Лили, кивая. Винола чопорно склонила голову.
   — Уроки уже вот-вот начнутся, — обратилась она к Руперту весьма строгим тоном, позабавившим Лили. — Мы можем опоздать.
   — Винола преподает в первом и втором классах, — сияя, пояснил Лили Руперт.
   — Так, значит, вы с Рупертом вместе работаете? — Лили не смогла удержаться от улыбки. Сама она любила детей, но для преподавательской деятельности у нее ни за что не хватило бы терпения.
   — Да, — соизволила подтвердить Винола, на сей раз более дружелюбно.
   — Это просто чудесно, — заметила Лили и не покривила душой. Руперт слишком засиделся в холостяках, ему нужна жена и давно пора воспитывать своих детей. Станет ли его женой Винола или другая девушка, она будет счастлива с ним.
   — Было просто чудесно познакомиться с вами, мисс Соммерс, — сообщила Винола, по-хозяйски беря под руку Руперта и увлекая его к двери.
   — Чалмерс, — поправила ее Лили. — Меня зовут мисс Чалмерс.
   — Но ты же сказал мне, что она твоя сестра, — обвиняющим тоном обратилась Винола к Руперту, расширив от возмущения свои голубые глаза.
   — Мои родители удочерили Лили, когда ей было шесть лет, — торопливо пояснил Руперт. При этом он наградил свою сестру отнюдь не любящим взглядом.
   — Наверное, вы приехали ненадолго? — с надеждой осведомилась Винола, обращаясь к Лили.
   — Не беспокойтесь, Винола, — еле сдерживая смех, успокоила ее Лили. — Я не задержусь здесь.
   Винола лишь фыркнула и уволокла Руперта прочь из дома.
   Напевая, Лили поскорее умылась, собрала со стола остатки завтрака, сложив тарелки в мойку, чтобы заняться ими попозже. Затем она надела ярко-желтую шляпку, так подходившую к ее платью. Натянув на руки перчатки и повесив на руку сумочку, она покинула дом Руперта.
   Ее встречало прелестное утро, полное обещаний и надежд, возможных лишь весной, и Лили от всей души наслаждалась им, шагая в сторону центра города, где к ее услугам имелось множество магазинов, заполненных самыми разнообразными восхитительными вещами.
   Она сделала первую остановку в банке, куда поместила присланный матерью чек, и получила кредитную карточку, чтобы предъявлять при покупках. Вторая остановка произошла в самом большом городском магазине, где был богатый выбор разного рода товаров для занятий сельским хозяйством.
   Лили заказала там плуг, бочонок гвоздей и кухонную печь и попросила, чтобы все это поскорее было отправлено в Тайлервилль.
   Она как раз присматривала семена и садовый инвентарь в соседней с универмагом лавке, когда подле нее материализовался Калеб.
   — Хелло, майор, — холодно поздоровалась Лили, продолжая выбирать инструменты. Она остановилась на мотыге, лопате и совке и попросила прислать счет.
   — Лили, — чинно кивнул он в ответ, выпятив подбородок.
   — Меня удивляет, что вы все еще здесь, — беззаботно произнесла она, раскрывая мешок с пшеницей и пропуская между пальцами ручеек золотистых зерен. — Разве у вас нет солдат, которым нужен командир, и никого не надо расстрелять?
   Стоять рядом с Калебом для Лили было все равно что возле жерла вулкана, готового к извержению. Хотя на сей раз майор был достаточно спокоен.
   — Пройдем в соседнюю дверь и выпьем по чашке кофе. Пожалуйста.
   — Полагаю, что это возможно, — с запозданием отвечала Лили, остолбенев от столь непривычной обходительности.
   Предупредив приказчика, что вернется через несколько минут завершить покупки, она взяла Калеба под руку и позволила проводить себя в расположенный по соседству ресторан. Они уселись за столик, и чашки кофе давно уже были им поданы, а Калеб все не решался ни заговорить, ни даже поднять на Лили глаза.
   — Я оставляю военную службу, — выдавил он наконец.
   Лили почувствовала, как в сердце ее расцветает надежда. Может быть, Калеб все же передумал, может быть, он в конце концов решился стать фермером. Она затаила дыхание, слушая, что он скажет дальше.
   — Я хочу вернуться в Пенсильванию.
   Надежда лопнула в одно мгновение. Лили лишь молча, с отчаянием глядела на него.
   — Понимаю, — еле слышно промолвила она.
   — Я хочу, чтобы ты поехала со мной, Лили, — сказал он, достав из кармана мундира маленькую коробочку и кладя ее на стол перед Лили.
   Она с трепетом открыла коробочку и увидела, что там лежит прелестное кольцо со сверкавшим в солнечных лучах бриллиантом, окруженным вкрапленными в оправу более мелкими камнями. У нее палец заныл — так ей захотелось надеть это кольцо.
   — Я не могу, — вынесла она свой вердикт, захлопнула крышку и отодвинула коробочку обратно Калебу.
   — Не надо сидеть здесь с умным видом и заверять меня, что ты ко мне равнодушна, ибо я знаю, что это не так, — едва слышно заговорил Калеб, весь подавшись вперед. — Только вчера ты отдалась мне в дровяном сарае, помнишь?
   — Я к тебе не равнодушна, — отвечала Лили, краснея и опуская глаза, — но я не хочу бросать свою землю и не хочу выходить замуж.
   — Но ты выйдешь за меня замуж, если я пообещаю тебе остаться здесь и ковыряться в этой твоей проклятой земле вместе с тобой?
   — Да. — Сердце у Лили чуть не выскочило из груди от радости.
   — А ведь ты только что сказала, что не желаешь обзаводиться мужем.
   Лили в раздумье прикусила губу:
   — Если уж придется жить в одном доме, то нам надо стать мужем и женой, не так ли?
   — А тебе ни разу не приходило в голову, что я могу пообещать тебе поселиться на ферме, женюсь на тебе, а потом увезу тебя к черту на рога, хочешь ты того или нет? — спросил он, пододвигая к ней коробочку с кольцом.
   — Пожалуй, тебя не назовешь слишком удачной партией для замужества, — отвечала Лили, не обращая внимания на коробочку и пригубив свой кофе. По правде говоря, возможность быть обманутой никогда не волновала ее, она знала, что Калеб до мелочей честен в выполнении обещаний.
   — Черт бы тебя побрал, — прошипел он, — мне так и следовало бы поступить! Наговорить, что буду строить тебе ферму, а потом жениться!
   — Я ни за что не простила бы твой обман, и ты это знаешь. Ты бы одним махом уничтожил все, что было между нами.
   — Не совсем все, — возразил Калеб, снова заставляя Лили краснеть.
   — Неужели каждый наш разговор обязательно должен свестись к этому?
   — Я думаю, что, если ты находишь возможным заниматься со мною любовью где угодно, ты не должна уклоняться от разговора со мной о нашем будущем. — С этими словами Калеб извлек кольцо из коробки, взял ее левую руку и надел кольцо на палец.
   Лили испуганно посмотрела по сторонам, не слышал ли их кто-нибудь в ресторане. К счастью, зал был полупустым и клиенты сидели достаточно далеко от них.
   — Не стоит быть таким самонадеянным, — раздраженно заметила она, стараясь стащить кольцо с пальца. Но оно оказалось чуть-чуть меньше ее размера и никак не желало сниматься.
   — Кольцо тебе очень подходит, — заметил Калеб, и Лили увидела в его глазах торжество.
   — Я сниму его, даже если для этого мне придется отрезать палец, — заявила она, с грохотом отодвигая стул и собираясь покинуть ресторан.
   — Только попробуй встать, и я устрою такую сцену, которую ты запомнишь до конца своих дней, — пообещал Калеб.
   — Я не хочу выходить за тебя замуж, я не хочу переезжать в Пенсильванию, так почему бы тебе просто не оставить меня в покое?! — воскликнула Лили, все же усевшись обратно.
   — Потому что я люблю тебя, — выпалил Калеб, и вид его красноречиво говорил о том, что он не меньше, чем Лили, удивлен собственным признанием.