Миллер Линда Лейл. Лили и майор

   — Я знаю, — отвечала она, — и я прошу прощения.
   Чарли слегка оттаял. Под его неказистой внешностью и грубыми манерами скрывалась добрая душа.
   — Кажется, парни малость тебя разозлили. Так что, ежели им достанется холодный обед, то это будет только по заслугам, — пробурчал он, но все же не преминул вывалить остывшие обеды обратно на плиту, чтобы разогреть.
   Лили признательно улыбнулась ему и заторопилась прочь с подносом, стараясь на сей раз двигаться по краю столового зала, чтобы избежать солдатских шуточек. Но теперь парни вели себя тихо.
   Добравшись до столика в дальнем углу зала, возле окна, Лили была смущена новой встречей с майором, сидевшим в компании с пожилым мужчиной в форме полковника. Элегантно одетая женщина с седыми волосами и добродушным выражением лица сидела подле старшего по званию офицера. Она мило улыбнулась Лили, когда девушка поставила перед нею свой поднос.
   — Вы ведь новенькая в Тайлервилле, не так ли? — поинтересовалась леди.
   Лили прикусила губу и кивнула. У нее не было времени на болтовню, но она не хотела показаться невежливой.
   — Да, мэм, — отвечала она. — Я приехала месяц назад.
   — Что ж, добро пожаловать, — сказала женщина и протянула руку. — Меня зовут Гертруда Тиббет.
   Лили покосилась в сторону майора, который смотрел на нее с веселым интересом, и едва не поперхнулась.
   — А меня зовут Лили, — сказала она. — Лили Чалмерс.
   — Это — майор Калеб Холидей, наш старинный друг, — вежливо продолжала миссис Тиббет, кивая в сторону радостно заулыбавшегося мужчины, — возле меня — мой супруг, полковник Джон Тиббет.
   Лили чинно кивнула полковнику, статному мужчине с белоснежной шевелюрой и такими же седыми усами. Майора она предпочла проигнорировать. Он тоже не стал подниматься со стула, словно уже имел честь быть ей представленным при иных обстоятельствах.
   — Позволь же бедной девочке заняться делом, — не переставая жевать, пробурчал полковник Тиббет.
   Миссис Тиббет ничего не ответила, и Лили поспешила на кухню. Остаток дня она без остановки сновала взад и вперед по залу, наливая чашки кофе, подавая на стол еду, собирая грязную посуду.
   Когда пришло время закрывать столовую, у Лили от усталости дрожали коленки, а в глазах было темно. Еще около часа ушло на то, чтобы вымыть посуду… и вот наконец-то можно снять передник и наколку. Когда Лили вышла на улицу, уже погруженную в вечернюю прохладу, то обнаружила, что ее поджидает майор Холидей.
   — Добрый вечер, мисс Чалмерс, — сказал он, приподняв шляпу.
   — Что вам от меня нужно? — нахмурилась Лили.
   Майор лишь улыбнулся этой своей дерзкой, чувственной улыбкой. Лили заметила, что он успел помыться и переодеться в свежий мундир. Калеб мгновение колебался, а потом сказал:
   — Я бы хотел проводить вас до дому. Уже смеркается, по городу шатается полно солдатни — здесь не такое место, где женщинам можно ходить в одиночестве.
   Лили гордо пожала хрупкими плечами:
   — Мои меблированные комнаты совсем рядом, так что, как видите, я не нуждаюсь в провожатых. Благодарю вас.
   Словно не слыша ее слов, майор Холидей зашагал рядом с нею, водрузив шляпу на голову привычным движением руки.
   — Где вы жили до того, как переехали сюда? — невозмутимо поинтересовался он.
   Лили обреченно вздохнула. В этом мужчине было никак не меньше шести футов росту^[2], да и весил он, пожалуй, раза в два побольше ее. Вряд ли она сможет отделаться от него силой, если он сам того не захочет.
   — В Небраске, — отвечала она, ускорив шаги.
   — Но ведь это так далеко, — нахмурился майор. — У вас в Тайлервилле родня?
   Застарелая боль отозвалась во всем ее существе, стоило Лили подумать о своих потерянных сестрах. Ведь может случиться и так, что, невзирая на все ее горячие молитвы, на множество написанных в разные места запросов, на скитания по стране, Лили так никогда и не разыщет их. Она покачала головой:
   — У меня нет семьи.
   — Вообще нигде? — не унимался майор.
   — У меня есть сводный брат, который живет в Спокане, — неохотно взглянув на него, отвечала Лили. Она не собиралась откровенничать с ним, рассказывая об Эмме с Каролиной, тревожить свою незаживающую рану. — Отчего вы так заинтересовались мною, майор?
   — Меня зовут Калеб, — с улыбкой поправил он девушку, проигнорировав ее последний вопрос.
   — Это даже больше, чем я хотела бы знать, — надменно заметила она.
   Майор, весело засмеялся:
   — Да, уж наверняка. Могу я звать вас Лили?
   — Нет, не можете. Лучше мне оставаться для вас «мисс Чалмерс», если вам вообще придется обращаться ко мне впредь.
   Он снова засмеялся, как-то тепло и мужественно одновременно.
   — Ваш горячий отпор сделает честь любому дикобразу, мисс Чалмерс.
   — Благодарю. — Странно, но мысли Лили все время возвращались к его скрытой под мундиром груди.
   Холидей был сильным, прекрасно сложенным мужчиной, способным отпахать наравне с волами целый день и потом не засыпать над тарелкой с ужином. Однако у Лили не было причины надеяться, что Калеб вдруг захочет стать фермером. Судя по званию, Холидей уже долго служил в армии и не собирался менять жизнь.
   Они подошли к меблированным комнатам, и Лили почувствовала одновременно и облегчение и сожаление. Ступив на грубо сколоченное крыльцо, она постаралась выдавить из себя улыбку:
   — Доброй ночи, майор.
   Но стоило ей повернуться, чтобы войти в дом, как Холидей поймал ее за руку и спросил:
   — Скажите мне, как случилось, что ваш брат позволил вам одной-одинешеньке отправиться в такую даль. — Вопрос прозвучал почти как приказ, и Лили попыталась высвободить руку, но безуспешно.
   — Мне уже почти девятнадцать лет, — резко отвечала она, — и я не спрашивала разрешения у Руперта. — Внезапно ее охватило ощущение вины за то, что она покинула Спокан, где сейчас жил Руперт, даже не попрощавшись со своим сводным братом, не поблагодарив его за доброту, которую он всегда проявлял к ней.
   На лице майора появилась еще одна обезоруживающая улыбка.
   — Стало быть, вы просто удрали, — заключил он невозмутимо.
   — Нет, — тут же солгала Лили. — Во всяком случае, это не ваше дело.
   — Вот как? — майор Холидей повернул ее руку ладонью вверх и принялся гладить ее запястье. Эта ласка породила в Лили серию самых разнообразных ощущений, не последними из которых были внезапная тяжесть, которой налились ее груди, и странный трепет, возникший в низу живота, там, где было средоточие ее женского естества.
   Но в этот момент дверь меблированных комнат распахнулась, и миссис Макаллистер, благослови Господи ее любопытную душу, выглянула наружу.
   — Пора тебе войти в дом, Лили. Попрощайся же со своим молодым человеком.
   — Он не мой молодой человек, — возразила Лили, уставившись на Калеба с неприязнью. День, который она провела в обществе солдата, станет проклятьем всей ее жизни.
   — Пока не ваш, — отвечал Калеб все с тем же дерзким выражением, но так тихо, что даже острые уши домохозяйки ничего не услышали. — Я увижу вас завтра, Лили.
   Лили в отчаянии развернулась и влетела в дом. День выдался чересчур полным всяческих треволнений, и она была рада, что он подошел к концу.
   Налив себе на кухне чашку чаю, Лили по черной лестнице поднялась в свою комнату, где уселась на краю узкой койки, чтобы скинуть туфли. Затем со вздохом облегчения девушка откинулась на подложенные сзади подушки и вытянула усталые ноги.
   Стараясь отвлечься от мыслей о майоре Калебе, она стала вспоминать Руперта. Лили понимала, что ей необходимо дать о себе знать, чтобы он был уверен, что она жива-здорова. Но, с другой стороны, она не сомневалась, что, как только ему станет известно ее местопребывание, он тут же заявится сюда и силой увезет ее обратно в Спокан.
   Как бы нежно ни любила Лили своего брата, она не в силах была смириться с той жизнью, которую ей приходилось вести в Спокане. Чалмерс отвратительна была мысль о необходимости посещать школу, сплетничать с подругами за бесконечными чашечками кофе и усердно копить приданое, чтобы в один прекрасный день выскочить замуж за какого-нибудь достойного молодого человека, который попросит у Руперта ее руки.
   Она мечтательно улыбалась в сгустившихся сумерках, закинув руки за голову и глядя в потолок. Ее договор об аренде земли давно припрятан в укромное местечко.
   Как только у Лили накопится достаточно денег для строительства дома, она станет заниматься фермерством. На будущий год в эту пору она уже сможет посадить на своей земле фруктовый сад. Кроме того, она собиралась разводить овощи и держать куриную ферму.
   Улыбка Лили угасла. Прежде чем всем этим заниматься, необходимо обзавестись крышей над головой, хотя бы какой-нибудь лачугой. Да, Лили понимала, что ей одной не под силу повалить огромные деревья, окружающие ее землю, обтесать их и сложить так, чтобы из них получился дом.
   Девушка со вздохом поднялась с кровати, чтобы накинуть ночную рубашку. Лили найдет способ построить себе дом — во что бы то ни стало найдет.
 
   Ее разбудил гул церковного колокола, и Лили вскочила, что-то бормоча себе под нос. Мигом сняв ночную рубашку, она надела трусики, лифчик и нижнюю юбку. Затем, путаясь в рукавах, напялила воскресное платье. Она опять опоздала к началу службы.
   Торопливо застегнув пуговицы на синем муслиновом платье, Лили принялась за прическу. Она как раз закалывала последнюю шпильку, когда в дверь постучала Элмира Макаллистер и окликнула ее:
   — Лили? Ты снова проспала сегодня?
   Одним из незыблемых требований миссис Макаллистер к снимавшим у нее комнаты женщинам было их непременное посещение воскресных служб в церкви. Будь у Лили возможность подыскать себе другое жилье, она не преминула бы поинтересоваться у хозяйки, почему постояльцам мужского пола не возбраняется все воскресное утро напролет просиживать с трубкой в зубах на скамейке возле дома, глазея на наряды спешивших в церковь горожан и нимало не беспокоясь о состоянии своих бессмертных душ.. Поспешно схватив свою Библию, Лили отворила дверь и приветствовала хозяйку несколько заискивающей улыбкой.
   — А вот и я!
   Пышнотелая дама средних лет пробормотала в ответ нечто маловразумительное. Ее темные волосы, кое-где побитые сединой, были закручены, как обычно, в тугой узел на макушке, а темные глаза с подозрением уставились на Лили.
   — Могу поклясться, что, пока мы доберемся до своих мест в церкви, хор уже пропоет первый гимн, — сказала она, затем она, фыркнув, развернулась и проследовала по узенькой лестничке на кухню.
   И хотя это было чистейшей воды притворством, Лили почти бегом поспешила вослед, с интересом наблюдая, как необъятные бедра миссис Макаллистер с трудом протискиваются между перилами и стенкой. Девушка отметила про себя, что ежели дело так пойдет и дальше, то ее хозяйке скоро придется пользоваться только парадной лестницей.
   Солнышко сияло вовсю, и Лили с удовольствием сощурилась, подняв глаза к небу, которое было таким же пронзительно синим, как эмаль на сахарнице миссис Макаллистер. Кусты сирени, посаженные прямо возле черного хода, только-только начинали распускаться, а прошедший ночью весенний дождик заставил проклюнуться нежную молодую травку.
   Лили вздохнула полной грудью, и ей безумно захотелось оказаться в это волшебное утро на некоем клочке земли между Тайлервиллем и фортом Деверо. Там она наверняка окажется ближе к Богу, чем в толпе молящихся в этой тесной церквушке.
   Пропетое церковным хором «аминь» разлилось в весеннем прозрачном воздухе, и звуки его встретили Лили и миссис Макаллистер, когда они поднялись на первую ступеньку паперти.
   Внутри церкви сидевшие на скамейках набожные горожане с громким хлопаньем позакрывали свои молитвенники. Лили и ее хозяйка заняли свои обычные места, по разные стороны от алтаря.
   Миссис Макаллистер была права: они пришли после первого гимна. Лили заносчиво передернула плечами, задрала подбородок и сосредоточила все внимание на пасторе, который как раз поднимался на кафедру. В это время кто-то, усевшись на скамью возле нее, вынудил ее потесниться.
   Карие глаза Лили сузились, когда она узнала в возмутителе спокойствия Калеба Холидея. Майор был облачен в парадный голубой мундир, его башмаки были надраены до зеркального блеска, а офицерская шляпа почтительно покоилась на сгибе локтя.
   Снисходительно кивнув Лили (можно подумать, это она заняла его место на скамейке), он устремил взгляд на алтарь.
   В продолжение проповеди мускулистое бедро Калеба пару раз прикоснулось к юбкам Лили, и ее охватывало такое ощущение, словно она попадала в сердце грозы.
   Из-за толкотни, царившей в церкви после окончания службы, Лили не успела убежать от майора Холидея. Он следовал в толпе вплотную за девушкой, и она всей кожей ощущала его присутствие.
   Оказавшись наконец на улице, возле росшего у паперти старого клена, Лили перевела дух и попыталась заслониться своей пухлой Библией.
   — Прекрасная служба, как вы считаете? — осведомился майор, в то время как его глаза внимательно следили и за тем, как заалели ее щечки, и за тем, как скованно она себя держит.
   Если бы даже преподобный отец Вестбрук во время проповеди предсказал, что завтра ожидается конец света, Лили бы все равно этого не заметила. Она была слишком взволнована близостью майора Холидея и ощущениями, разбуженными этой близостью.
   — Да, служба превосходная, — автоматически отвечала она.
   — Мне всегда казалось, что Книга Притчей Соломоновых чрезвычайно поднимает настроение, — продолжил он.
   Лили больше всего на свете хотелось бежать отсюда, но ноги ее странным образом приросли к земле, словно корни того клена, к стволу которого она бессильно прислонилась.
   — Д-да, — неуверенно согласилась она. — Притчи важны для всех нас. Преподобный Вестбрук совершенно правильно поступил, избрав их темой для проповеди.
   Губы Калеба искривила легкая, но довольно насмешливая гримаса, отчего коленки у Лили стали ватными.
   — Возможно, он именно так и поступит в один прекрасный день, — отвечал майор. — Тогда как сегодня он, вне всякого сомнения, толковал нам про Иону во чреве китовом.
   — Вам доставляет удовольствие смеяться надо мной, — залившись краской, гневно прошипела Лили.
   — Не совсем, — вкрадчиво сказал Калеб. — Но мне доставляет удовольствие наблюдать пламя в ваших глазах, которое вспыхивает всякий раз, когда вы попадаете в ситуацию, подобную этой. Вы позволите проводить вас до дому, мисс Чалмерс?
   — Уж конечно нет. Сказать по правде, вы меня крайне обяжете, если оставите в покое, майор. — С этими словами Лили нашла наконец в себе силы оторваться от дерева и пошла было по улице.
   Калеб протянул к девушке руку и подхватил ее под локоть, так что перед Лили возник выбор: либо выслушать майора, либо устроить сцену. Поскольку Лили прекрасно знала, как неодобрительно относится миссис Макаллистер к всяческим скандалам, она сочла за благо сделать вид, будто по своей воле решила обернуться к майору и побеседовать с ним.
   — Поедемте со мною на пикник. — Фраза прозвучала не как приглашение, а как приказ.
   Щеки Лили заалели с новой силой, она даже зажмурилась от такого нахальства.
   — Я не думаю, что мне это необходимо, — отвечала она, подавив вспышку гнева. — Кроме того, мы не настолько хорошо с вами знакомы.
   — И вы ясно даете понять, что вряд ли когда-нибудь будем хорошо знакомы, — со вздохом отметил Калеб, надевая шляпу.
   Он казался растерянным и даже слегка уязвленным, и Лили сердито заметила про себя, что это вызывает у нее некоторое сожаление. Майор явно испытывал к ней расположение, хотя и вел себя не совсем корректно.
   — Я бы, пожалуй, поехала с вами, если бы вы получили разрешение у миссис Макаллисгер, — сказала она, гордясь своей хитростью.
   Со смешанным чувством тревоги и удивления Лили наблюдала, как Калеб снова обнажил голову и направился в сторону миссис Макаллистер. Крайне учтиво он заговорил с этой достойной дамой, которая от неожиданности схватилась за грудь и недоуменно воззрилась на молодого человека.
   Вскоре Калеб вернулся, весьма довольный собою.
   — Она потребовала, чтобы я доставил вас обратно до наступления темноты, — провозгласил он.
   Если бы в руках Лили было что-нибудь менее драгоценное, чем Библия, девушка наверняка уронила бы наземь сей предмет от изумления. И, в то же время у нее возникло огромное желание расцеловать миссис Макаллистер за то, что та разрешила ей участвовать в пикнике.
   — И как вам это удалось? — строго спросила Лили Калеба, который залихватски сдвинул шляпу немного набок.
   — Я чертовски обаятельный мужчина, — сообщил он, предлагая даме руку.
   — И к тому же весьма самоуверенный, — добавила она, неохотно опираясь на него.
   — Мне об этом говорили, — с ухмылкой подтвердил он.
   Таким манером они проследовали к стоявшим на дороге дрожкам, в которые был запряжен угольно-черный жеребец, и Калеб галантно подсадил в коляску Лили. Она стала устраиваться на сиденье, с величайшим тщанием расправляя свои юбки и стараясь не смотреть на майора.
   — Куда вам угодно отправиться? — осведомился он.
   Этот вопрос Лили застал врасплох, ведь окружающие так редко снисходили до того, чтобы интересоваться ее собственными желаниями. Немного неуверенно Лили показала в сторону того участка земли, на который она недавно подала заявку.
   Калеб беспрекословно повиновался, и Лили была ему за это благодарна. Внезапно она заметила, что под скамьей стоит корзина для пикников. Украдкой приподняв крышку, Лили ощутила запах жареного цыпленка.
   Она не в силах была подавить едва слышного восхищенного «ах», хотя корзинка свидетельствовала и о чрезмерной уверенности майора в том, что он получит ее согласие.
   — Так вы любите жареных цыплят, да? — усмехнулся Калеб. — Вам нужно получше следить за собою, Лили Чалмерс: я узнаю все ваши секреты прежде, чем вы об этом догадаетесь.
   Лили немедленно выпрямилась и обратила взор на ухабистую колею, уводившую за город. Замечание майора показалось девушке чересчур интимным.
   — Вы действительно слишком самоуверенны, — недовольно сказала она.
   — А это мы посмотрим, — отвечал он.
   Лили поерзала на сиденье. Пожалуй, ей ничего не остается лучшего, как высказать все напрямую.
   — Если вы пытаетесь ухаживать за мною, майор Холидей, — заявила она, — то лучше всего будет предупредить вас с самого начала, что я не собираюсь выходить замуж. Никогда.
   Его ответ привел Лили в совершенное замешательство.
   — Я не пытаюсь за вами ухаживать, — отвечал он с покоробившей ее откровенностью. — Но и вам не суждено остаться старою девой.
   — Неправда, — возразила она сквозь зубы.
   Калеб остановил коляску и, пользуясь тем, что поднятый кожаный верх укрывал их от любопытных взоров граждан Тайлервилля, взял ее за подбородок и заставил заглянуть ему прямо в глаза.
   — Вы выйдете замуж, — сказал Холидей. — И вот почему.
   Прежде чем Лили успела увернуться, он поцеловал ее. Ей показалось, что прижавшиеся к ней в поцелуе губы так идеально подходят к ее собственным, что она не могла не ответить на поцелуй. Ее груди были тесно прижаты к его затянутой в мундир груди, и соски на них мгновенно ожили и налились соком, словно весенние почки.
   Калеб слегка застонал, когда его язык коснулся ее языка, гладя и лаская его, а их поцелуй все продолжался. Бесконечно.
   Когда наконец Калеб оторвался от ее губ, Лили обнаружила, что страстно обнимает его за плечи. Устыдившись этого, она отпрянула от него и принялась приводить в порядок прическу.
   А Холидей молча взял в руки вожжи и снова пустил жеребца легкой рысью.
   Они проехали изрядный кусок пути, пока Лили обрела наконец дар речи.
   — Вам лучше всего сейчас же доставить меня обратно, к миссис Макаллистер.
   — Это невозможно, мисс Чалмерс, — отвечал Калеб, чьи глаза вспыхнули янтарным блеском. — Мы еще не закончили наш спор, и я не исчерпал свои аргументы.
   Да они уже закончили спор, и, насколько могла судить Лили, он этот спор выиграл. Никогда, даже в самых своих причудливых мечтах, она не представляла, что поцелуй может вызвать чувства, подобные тем, которые она только что испытала. Она буквально сгорала от желания повторить сейчас же этот восхитительный опыт.
   — И что же это за аргументы, майор? — подначила она.
   — Вы уверяли, что никогда не выйдете замуж, — напомнил он.
   — А вы только что проявили излишнюю резвость, — парировала она, украдкой вздохнув от досады на самое себя.
   — О, да.
   — И вас не затруднит проявлять ее и впредь?
   — О, об этом вы можете совершенно не беспокоиться, — со смехом пообещан Калеб.
   Лили замерла в ожидании, но он почему-то не стал останавливать коляску, чтобы еще раз поцеловать ее. Она вспомнила, как оскандалилась при первом поцелуе, и зарделась. Если только это станет известным миссис Макаллистер, Лили в тот же день вышвырнут на улицу.
   — Вам нравится военная служба? — спросила девушка, подождав еще какое-то время.
   Калеб снял шляпу, пристроил ее на крышку корзинки для пикников и провел рукой по волосам.
   — Я стал солдатом в шестнадцать лет, — сказал он. — Но это еще не означает, что мне нравится быть солдатом. Просто я не представляю себе иного образа жизни.
   — А вам никогда не хотелось стать фермером? — не удержалась от вопроса Лили.
   Он обернулся, в его глазах светилось явное разочарование и сожаление:
   — Да я скорее отправлюсь прямиком в ад, — сказал он.
   — Но ведь возделывать землю — это достойный, уважаемый всеми труд, — возразила она, возмущенная и странным образом уязвленная тем, что он не разделяет ее мечты.
   — Только для человека, начисто лишенного воображения, — сказал Калеб.
   — Тогда как военная служба — прямо-таки искусство, — съязвила она, недовольно выпрямившись и скрестив руки на груди. — Ну и подавитесь своим драгоценным мечом на воскресный ужин…
   — Замолчите, — промолвил майор, и хотя голос его прозвучал тихо, в нем послышалась сталь приказа. По сути, Лили только что одернули точно так же, как вчера в столовой пехотинцев.
   — Но фермеры делают то, что необходимо всякому человеку, — не унималась она. — Ведь без них нам бы нечего было есть. Тогда как солдаты…
   — Да? — переспросил Калеб, когда она вдруг замолкла на полуслове.
   Откашлявшись, Лили продолжала:
   — Я вовсе не хочу сказать, что солдаты вообще не нужны, — дипломатично пробормотала она. — Просто то, что они делают, в мирное время выглядит довольно нелепо.
   — Вы бы так не говорили, если бы хоть раз в жизни видели, как нападают индейцы.
   Лили вздрогнула, живо представив себе эту картину. Сам того не желая, майор задел одну из самых ее больных струн.
   — Насколько я слышала, окрестные племена настроены дружелюбно, — сказала Лили, широко распахнутыми глазами следя за Калебом.
   — По поводу краснокожих я могу с уверенностью сказать лишь то, что они абсолютно непредсказуемы, — ответил он, пожав широкими плечами.
   Лили прикусила губу, подумав о предстоящих ей одиноких ночах на своей маленькой ферме, когда никого не будет рядом, чтобы защитить ее.
   Калеб постарался ободрить ее теплой улыбкой:
   — Вы не должны их бояться, Лили. Пока вам не приспичит отправиться в одиночку путешествовать по прериям, вы в безопасности.
   Это обещание мало утешило ее. Как, скажите на милость, она будет обзаводиться собственным хозяйством и не окажется при этом в одиночестве?
   — Мне просто надо иметь винтовку и научиться стрелять, — громко заявила она.
   Хотя они все еще не доехали до указанной ею долины, Калеб снова остановил коляску.
   — Что вы сказали? — переспросил он.
   — Я хочу научиться стрелять, — со вздохом повторила Лили. — Я уже ходила на охоту на гризли с Рупертом, и я…
   Калеб глядел на нее с таким изумлением, словно она только что сообщила, что отправляется к звездам в лунной лодке.
   — Леди не пристало иметь дело с оружием, — произнес он.
   — Вы считаетесь только со своим мнением, майор Холидей, — сердито возразила Лили, выпрямившись на скамейке, — хотя оно может оказаться и неправильным и глупым.
   Калеб дернул вожжами, и коляска снова тронулась в путь.
   — И что вы намерены делать, научившись обращаться с оружием? — через какое-то время поинтересовался майор.
   Хотя Лили не сомневалась, что ее ответ может снова вызвать недоумение, она уже не могла далее сдерживаться.
   — Оружие мне понадобится для охоты, прежде всего, — ну и для того, чтобы суметь постоять за себя, если в том возникнет нужда. Видите ли, я намерена обзавестись собственной фермой, чтобы обеспечить свою жизнь.
   — Вы одна? — в голосе Калеба прозвучали нотки восхищения.
   — Я одна! — просто призналась Лили, и в этот момент коляска перевалила через травянистый холм, за которым открывалась долина — ее долина, — изукрашенная пурпурными, розовыми и желтыми весенними цветами.
   У Лили иногда, хотя и ненадолго, возникали сомнения в выполнимости задуманного ею плана. Но теперь, увидав воочию свою землю и свой ручей, сверкавший в солнечных лучах, она уверилась в том, что сможет построить собственный дом на этой земле и возделывать ее. Все мечты воплотятся в жизнь, если только Лили так же упрямо будет двигаться к цели и если не позволит себе нуждаться в мужской помощи.