Ненова Нина. Формула счастья

   - Да, допускаю. И посматривал на тебя?
   - Смотрел на меня. Поэтому с тех пор я сопоставляю разные факты, а недавно сделал и вывод.
   - Хватит. Ты не сделал.
   - Недооценивают нас.
   Я почувствовал, как по шее у меня стекают капельки пота. Откуда-то снизу все больше тянуло теплом. Я наклонился, но ничего тревожного не заметил и снова устремил взгляд на роботов. Я решил не показываться, пока они не уйдут, а потом остановить их и самым подробным образом расспросить обо всем, что я сейчас слышал, но к сожалению, не понимал.
   - Вздувается, - показал номер 23 на дыру. Второй лег на "живот", опустил вниз руку почти до плеча и, вопреки моим ожиданиям, не вынул оттуда ничего, но
   остался в такой же позе.
   - Они поднялись и по периферии, - сказал он.
   - Необычно, - сказал второй.
   - Я их прерву с минутным опозданием.
   - Лучше с двухминутным. Он будет доволен твоей сообразительностью.
   - А нужно ли?
   - Ты прав. Не жди и минуту.
   Лежащий робот сейчас же вытащил руку, в которой уже держал... огромный окорок какого-то животного! - и встал. После некоторой возни оба направились прямо ко мне: они уходили, и, очевидно, должны были пройти здесь. У меня было искушение незаметно последовать за ними, чтобы продолжить подслушивание, и пригнувшись, я отступил назад за выпуклость. Я намеревался втиснуться в узкое пространство между нею и следующей выпуклостью,... но вдруг отчетливо уловил какое-то движение... Потом прямо сотрясение! Я потерял равновесие, и, беспомощно размахивая руками, грохнулся на спину. Вещество подо мной - только подо мной судорожно сжималось, словно в его нижних сло-ях.протекали бурные реакции. Его цвет изменялся... Из желто-лилового перешел в фиолетовый... в фиолетово-красный... в черный.
   Превозмогая изумление, я попытался вскочить на ноги. Не сумел, но хотя бы перекатился за пределы образовавшегося черного пятна. Бегло заметил, что размеры и очертания пятна совпадали с моими... Вещество, которое было подо мной сейчас, тоже начало темнеть. Я предпринял новую безуспешную попытку подняться. И наконец понял - оно меня удерживало внизу. Притягивало к себе. Темнело все быстрее и уже страшно липло...
   Роботы в этот момент как раз проходили мимо меня - на расстоянии не более четырех-пяти метров. Я различал обескровленные ткани окорока, который нес в руке один их них. И коричневые борозды на коленях у другого... Шрамы?.. Они шли медленно. Я хотел позвать их, но рот мой словно был заткнут. Или нет залеплен! Черное вещество растекалось по моему лицу к ноздрям. Оно меня задушит! А роботы удалялись. Никогда и ничье внимание мне не было так нужно, как сейчас их! Но они продолжали удаляться. Говорили между собой и шли рядом нога в ногу. Медленно. Размеренно. Мысленно я кричал им вслед, а на деле был не в состоянии издать ни звука. Дышать становилось все труднее. Липкий капкан обхватывал меня, сжимал. Становился все более горячим и пах чем-то отвратительно сладким...
   Один из роботов посмотрел в мою сторону! Только на мгновение, даже на частицу мгновения, но... Быстрота, с которой он отвернулся, доказывала, что он меня видел. Да. А притворился, что не видел. Притворился! Но как это возможно, чтобы робот притворялся... Кто они вообще такие? Что они такое?
   Они исчезли у склона, и я забыл о них. Забыл обо всем. Сейчас мир для меня состоял только из кошмарной размягченной субстанции', которая неумолимо всасывала меня. Очень медленно. Я понял, что сопротивляться бессмысленно. Лежал притихший, неподвижный. А в бездонном небе сверкали мимолетные искорки, загорались и гасли. Я видел и далекую вершину конуса напротив - сияющую, величавую. До жути неодушевленную. До безумия. До абсурда!
   Я лежал, а чернота около меня сотрясалась в конвульсиях, стенаниях, хрипах... Я чувствовал ее всеми органами, и постепенно меня наполняло презрение к ней. Словно она была живой. Или только что ожившей для того, чтобы восторжествовать над таким легко уничтожимым кусочком разума и плоти, каким является человек. Теперь я лежал спокойно.
   Какая-то конвульсия резко рванула меня вниз. На секунду я оказался целиком под сотрясающейся поверхностью, а потом - был полностью ею выброшен. И все начало успокаиваться. Движения снизу замирали, чернота рассеивалась, переходила в фиолетовое... В желто-фиолетовое... Липкая субстанция стягивалась и трансформировалась в прежнее стекловидное вещество. Но я еще долго лежал, не двигаясь. Я воспринимал происходящие перемены еще притупленным рассудком с таким мучительным недоверием, что в конце не мог испытывать даже облегчения.
   Все же я поднялся. Потрогал свое лицо - оно было совсем чистым, не липло. Я отряхнул одежду, хотя на ней не осталось и пылинки, а потом, уверившись, что вокруг нет никаких устрашающих движений, подошел к вырытой роботами яме. Я ожидал, что она будет глубиной по крайней мере в метр, но, заглянув в нее, обнаружил, что она доверху заполнена уже знакомыми мне капельками. Потрогал их носком ботинка - они оказались подвижными, как ртуть, и картина внизу мне показалась похожей на перенаселенный сердитый муравейник.
   Желание оказаться как можно дальше отсюда стало нестерпимым, и, поддавшись ему, я очень быстро достиг вершины перевала. Тут я оглянулся в надежде увидеть роботов:
   ах нигде не было... Но пусть и они идут ко всем чертям вместе со всем остальным! - сказал я себе и некоторое время просто наслаждался жизнью. Конечно, стоя спиной к конусам.
   Глава тринадцатая
   Аннигиляционный Дефрактор вместе с многочисленными его сооружениями сильно напоминал построенный на Земле после появления юсов Экспериментальный комплекс в Атакаме. В грандиозную реализацию этого проекта человечество вложило скорее детское желание покрасоваться, чем соображения целесообразности. Конечно, здешние размеры были намного скромнее, да и сама застроенная площадь едва ли превышала десяток гектаров, но все же общее впечатление непосильного труда и болезненно гипертрофированных амбиций было такими же, как и от отстоящего неизвестно на сколько световых лет земного прототипа.
   Я приказал роботу, который привез меня на объект, вернуть рейдер обратно на базу и пошел по узкой бетонированной полоске между энергетическими блоками, за которыми было расположено здание координационного узла. Его сразу было видно - оно стояло отдельно, было самым низким, самым невзрачным и единственное имело нормальный вид. Все же остальное представляло собой сложную комбинацию нестандартных по материалу и форме конструкций. Наверное, их вид не так обескуражил бы меня, имей я хотя бы смутное представление об их будущей деятельности. В незасекреченных банках Сервера я, однако, не обнаружил ни одного байта информации, связанной с Дефрактором. И в данный момент я мог быть уверен только в одном: каким бы ни было его предназначение, оно будет очень отличаться от назначения комплекса в Атакаме.
   - А! Симов! - услышал я издалека обычное для Вернье восклицание и быстро обернулся. - Я жду Рендела, а вот наткнулся на тебя!
   Он стоял на таком месте, откуда уже минут десять мог бы наблюдать за мной, так что его удивление прозвучало не достаточно правдоподобно. Точно так же, как при нашей "случайной" встрече в кабинете Ларсена.
   - Как дела? - воскликнул он.
   - Поверишь, если я скажу, что хорошо? - прокричал я.
   Вернье живо оглядел меня. Потом подтянулся и твердыми шагами пошел мне навстречу. Рабочий костюм сидел на нем почти так же плохо, как и выходной вчера вечером, на лице опять преобладали нездоровые оттенки, а глаза были все таким же опухшими... Но, несмотря на это, сейчас он никак не был похож ни на выпившего болтуна, который сразу же после нашего первого знакомства вывалил на меня неуместные откровения; ни на бог знает кем испуганного несчастного человека, который пришел к своему начальнику, чтобы специально в моем присутствии навязать какой-то энигматический конфликт. Казалось, здесь, на своем объекте, Вернье был совсем другим человеком. С очень высоким чувством собственного достоинства, в праве на которое он совершенно не сомневался, и которое он, может быть, сильно преувеличивал, оценивая некоторые моменты слишком оптимистично. И все-таки его ловкое перевоплощение произвело на меня впечатление. Он шел по направлению ко мне с апломбом, с поднятой головой и торжествующей улыбкой, а на его широкой талии ритмично покачивался лазерный флексор в кожаном чехле.
   Подойдя ко мне, он широким жестом указал на сооружения вокруг:
   - Ну, как тебе это?
   - Пока что только внушительно и непонятно, - ответил я.
   - Именно! Внушительно!.. А почему не прямо величественно?
   - Можно и так, - пожал плечами я.
   Отсутствие восторга с моей стороны несколько охладило его энтузиазм. Мы направились в помещение координационного узла.
   - Эээх! -' подхватил Вернье. - Если бы ты знал, как мы измучились. За такой короткий срок и детский сад трудно построить, так что же говорить о Дефракторе! Проблемы, проблемы... Впрочем, некоторые из них все еще не решены, как ты сам сегодня слышал.
   - А как вы достали земные материалы? - спросил я.
   - Что ж ты правильно ориентируешься: как?
   - Ну и как?
   - Прежде всего путем предельной нервотрепки! - тоном трагика уведомил меня Вернье, который, похоже, "входил" в какой-то новый образ. - Э, правда, половина складов базы была наполнена именно земными материалами, но их, конечно, ни на что не хватило. Так что, мы несколько раз посылали через юсов на Землю заявки. Вчера, однако, ничегошеньки не получили, несмотря на то, что это был регулярный рейс. Да, Симов, ты прибыл к нам без "багажа"! Но, я надеюсь, в этом не виноват.
   - Сколько звездолетов курсируют между Землей и Эйреной?
   - Пока что только один. Но если иметь в виду его вместимость... И его предостаточно! Он прибывает, оставляет нам присланное и уже на следующий день снова улетает, при этом всегда в одно и то же время, точно тогда, когда Ридон находится в зените... Только вот я никак не могу понять, Симов: каким образом этот звездолет достигает Земли буквально за несколько часов и так же быстро возвращается... когда... когда на борту нет людей.
   - Гм... А ты уверен?
   - Вполне! И что еще странно: мы, например, летели сюда целых двадцать два дня, а ты - только четырнадцать. Да о чем говорить! Юсианские штучки. Так вот, так или иначе, нам было доставлено все необходимое для стройки. А точнее, самое, самое необходимое. Не хватало столь многого, что иногда мы все приходили в отчаяние. Приспосабливай это, перенастраивай то... Но, в конечном счете, вот оно, готово! И без грамма юсианских материалов!
   - Наверное, и невозможно такой материал совместить с нашим, - предположил я.
   - Да, - шумно вздохнул Вернье. - Они коренным образом различаются. Или, прямо сказать: между ними вообще нет никакого сходства. Однако мы использовали юсианские машины. Преимущественно транспортные, конечно, но все же... Впрочем, тебе повезло. Сейчас все это выглядит внушительно, как ты выразился, и радует человеческий глаз, а два-три дня назад все было совсем не так. Вокруг все жужжало от роботов и разных других неземных чудовищ.
   - Наверное, вам и потом нужна будет помощь роботов.
   - Увы, ты прав! Остается еще кое-что докончить, а по-. том, нужно поддерживать, делать текущий ремонт, вести наблюдения, проверять... Нас мало, Симов! Без роботов нам не обойтись.
   - Да если бы и могли, едва ли это было бы рационально, - сказал я.
   Вернье повернулся ко мне, явно чтобы возразить. Потом подумал и только уклончиво пробормотал:
   - Кто знает, кто знает...
   Тем временем мы дошли до здания координационного узла, пересекли тамбур и вошли в не слишком просторное помещение, переполненное самой разнообразной аппаратурой. Мы сели рядом на два крутящихся стула перед контрольным пультом.
   '
   - Мне все еще неясно, что представляет собой этот Дефрактор? Каковы будут его функции?
   - О, у него будет много функций! - с фальшивым пафосом воскликнул Вернье. - Много.
   - А конкретнее?
   - Как тебе объяснить, Симов? Ты не специалист... Сам знаешь, в наше время каждый компетентен в своей области и...
   - ... и дикарь в чужих, - закончил я.
   - А, нет, нет! - Вернье неловко задвигался. - Я именно это не имел в виду.. Но я буду с тобой предельно откровенен! Те цели, которых мы хотим добиться с помощью Деф-рактора, имеют решающее значение, а потому и суперсекретны. Даже я, его создатель, все еще в деталях с ними не
   знаком.
   Итак, по крайней мере, я узнал, что означает для Вернье
   быть "предельно откровенным". Он, пробормотав неясно "извини меня", сел перед монитором, который стоял в кон-' це пульта, и торопливыми движениями набрал какой-то код. Через полминуты на экране появилась Элия. Помада на ее губах была слишком яркой, но даже и это ее не портило. Только представляло слишком большой контраст с деловым выражением ее лица.
   - Ну, что там у тебя? - спросил ее Вернье.
   - Я еще не закончила. Ты поторопился...
   - Мне кажется, что у меня есть для этого основания,
   многозначительно сказал он ей.
   - А! Тервел, - махнула рукой Элия, из чего я понял, что Вернье постарался "поймать меня в кадр". Но мне было неясно, сделала она этот жест, чтобы меня поприветствовать, или чтобы показать ему, что меня увидела.
   - Так что там у тебя? - повторил он.
   - Центрифуга уже третий раз ломается после обеда, - начала объяснять ему Элия. - Я тебе говорила, что не выдержит она на этих оборотах.
   - А почему ты мне не дала знать? - прервал ее Вернье.
   - Ты же ведь все время жалуешься на "непосильную занятость"... Я позвала одного из роботов. Только от него нет особой пользы.
   - Через час я буду у тебя.
   - Даже если бы ты прибыл через секунду, все равно поздно, Фил. Я не могу обработать растворы до заката.
   - Ко всем чертям! Почему не сообщила?
   - Ладно, не кипятись, - Элия. - И завтра будет день.
   примирительно сказала
   - Дней-то будет очень много, но проблема заключается в том, сколько из них будут нашими, - прошипел он.
   После чего прервал связь весьма бесцеремонно для влюбленного, а особенно для такой "хилой конструкции" как его охарактеризовала Элия. Он постоял "руки в боки" перед потухшим экраном и несколько раз глубоко вздохнул.
   - Да ну их ко всем чертям! - снова процедил он. Я был не настолько толстокожим, чтобы не понять, что момент для моих вопросов совсем неподходящий, но с другой стороны и не хотел больше откладывать.
   - По-видимому, руководство данным объектом лежит полностью на тебе, отметил я.
   - Ах! Симов! - Вернье обернулся ко мне, словно только что заметил мое присутствие.
   - И проект этот, видимо, твоих рук дело, - невозмутимо закончил я.
   Он грохнулся на стул.
   - Что ж, можно и так сказать, - ответил он рассеянно. - С тех пор, как Фаулер умер...
   - Вы работали вместе?
   - Нет. Он работал на полигоне с Ларсеном, но всегда был готов оказать мне содействие... Вообще Фаулер был тут моим единственным другом.
   - У вас никогда не было конфликтов?
   - С ним невозможно было конфликтовать, Симов. Все его поступки в основе своей были доброжелательны. Да и в принципе... он просто не мог бы совершить убийство.
   - Он слишком мягкий человек, не так ли?
   - Да что ты говоришь! - с негодованием произнес Вернье. - Когда было нужно, Фаулер был тверд, как алмаз!
   - А не допускаешь ли ты, что было необходимо... / - Убить Штейна? Нет, не допускаю...
   - Почему?
   - Гм. Почему?.. В сущности, я почти не знал Штейна. Он всегда казался мне каким-то нереальным, абстрактным... Но я хорошо знал Фаулера. Для него жизнь была чем-то неприкосновенным, святым. Он без колебания рискнул бы всем, что имел, чтобы предотвратить чью-то смерть. Но убить? Нет! Исключено!
   - А знаешь, - медленно подхватил я, - чем больше я тебя слушаю, тем более вероятным мне кажется, что это именно он.
   - Что ты хочешь сказать? - прищурился Вернье.
   - Видишь ли, что ни говори, а истина заключается в том, что буквально каждый в определенный момент может совершить убийство, особенно здесь, где на карту поставлены интересы или даже судьба всего человечества. Однако, не каждый после этого посягнул бы на себя, ведь
   так?
   - И?
   - Моя мысль состоит в том, что так мог бы поступить только человек, для которого убийство в принципе является чем-то чудовищным, независимо от масштабности и благородства мотивов. А из твоих слов выходит, что Фаулер был
   именно таким человеком.
   - Если я правильно тебя понял, - косо посмотрел на меня Вернье, - я говорю тебе о нем хорошие вещи с тайной целью убедить тебя, что он был убийцей Штейна?
   - Нет. Ты меня неправильно понял, - я постарался, чтобы в тоне моем прозвучало колебание. - Предполагаю, что ты случайно навел меня на эту мысль.
   - А почему ты не предположишь кое-что еще? Что, например, ты меня оскорбляешь своей мнительностью?
   - Очень сожалею...
   - Ничего, ничего! - поспешил он остановить меня. - Все-таки ты должен иметь в виду все возможные варианты... А Фаулер... Фаулер действительно был моим другом, что бы
   там ни предполагал!
   Вернье замолчал. Он выглядел расстроенным, только вот я совсем не был уверен, что это действительно так. Иногда он весьма успешно манипулировал своей мимикой.
   Я спросил его:
   - Ну, а юсы?
   - Нет, это не они, - отрезал он.
   - Потому что был использован флексор?
   - Не только поэтому. В этих убийствах есть какая-то слишком земная, человеческая логика, Симов. Как-то не вяжется все это с юсами.
   - Да, это так, - согласился я. - А если исключить их и фаулера, то мы могли бы значительно сузить круг подозреваемых.
   - Ты бы мог, - поправил меня с оттенком неприязни Вернье. - Ты. Что же касается меня, я не могу подозревать никого. Я столько времени живу с этими людьми, мы работаем вместе, пропадаем тут вместе... Не хочу, чтобы в каждом из них мне чудился убийца!
   Он снова выпрямился и встал перед индикаторным щитом с решительностью человека, привыкшего выполнять свои обязанности, невзирая на возникающие препятствия. Проверил один за другим параметры интересующих его объектов, ловко вводя в действие соответствующие информационные звенья и молниеносно взглядом улавливая внесенные в них данные. Потом он сделал несколько поправок и, с виртуозной скоростью касаясь аппаратуры, занялся связыванием в систему части уже проверенных объектов. В прозрачных квадратиках на периферии щита последовательно замелькали символы "Разогрев", "Кислород", "Влажность", "Вентиляция", "Напряжение" и другие, которые я не распознал, а цифры под ними сменялись со слишком большой для меня скоростью. И все же Вернье явно успевал фиксировать все важное для себя, а когда во всех квадратиках появился сигнал "Задержание", внимательно, даже как-то ласково просмотрел отпечатанную индикаторную диаграмму и приблизился к сенсорному блоку. Он склонился над контролем первого из ряда датчиков, но именно в этот момент из монитора системы связи донесся резкий раздражающий звон. Вернье сейчас же направился туда.
   На экран выплыла сухая длинная физиономия Рендела.
   - Я опоздал, - сказал он усталым голосом.
   - Ничего, не имеет значения, - успокоил его Вер--нье. - И без того Элия не готова.
   - Почему? Что-нибудь случилось? Что-нибудь с...
   - Нет, нет! - опередил его с ответом Вернье. - Просто центрифуга не выдерживает таких оборотов... Впрочем, у меня есть Симов.
   Рёндел прострелил меня взглядом, который свидетельствовал, что он действительно только сейчас меня увидел. Несколько помедлил и произнес:
   - Здравствуй, комиссар.
   Я поздоровался еще более сдержанно, чем он. Ощущение, что люди здесь дружно пытаются меня провести, не располагало любезничать с ними.
   - Придется начинать завтра, - примирительно сказал Вернье. - Сегодняшний день был для всех нас неудачен.
   . - И для тебя тоже? - Рендел впился своими совиными глазами в мои.
   - Я бы так не сказал, - соврал я, не испытывая угрызений совести.
   - Рад за тебя, - в свою очередь соврал он и прервал
   связь.
   Вернье вернулся к датчикам. Посмотрел на них, задумчиво наклонив голову, а потом почти с вызовом обратился ко мне:
   - Мы говорили о круге подозреваемых, Симов.
   - Да. И пришли к выводу, что если исключить юсов и Фаулера...
   - В этом. круге остается пятеро!
   - А в таком случае убийства должны были быть совершены еще двадцать шестого между восемью и двенадцатью часами, - прибавил я, - так как с этого момента до того, как вы обнаружили тела, все пятеро были вместе или в постоянной связи друг с другом.
   - Да, так, - кивнул Вернье. - Только не имеет смысла спрашивать меня, что я делал в упомянутые часы. Я ничем не могу это доказать.
   - Почему? Ты же ведь был здесь, на объекте, где в то время работали десятки роботов.
   - Ха-ха! Дожил! - неожиданно воскликнул он. - Чтобы я зависел от того, что скажут всякие железные чучела! Нет, Симов, нет! Излишне, допрашивать их. Мое рабочее место находится в этом помещении, - он показал вытянутым пальцем на пол под ногами, - а туда я не допускаю никаких роботов!
   - Но, если ты выходил...
   - Ни один из них не мог бы меня заметить. Это здание - последнее, за ним поле. Мне достаточно было бы пересечь его по диагонали, и я оказался бы в лесу. Там, на месте преступления. Совсем близко.
   - Да, - сказал я. - Существует такая возможность.
   - Существует, - сипло повторил он. - И вообще, для каждого из нас пятерых существовала какая-то возмс ность совершить убийства. Но никто их не совершал.
   - Ты противоречишь сам себе. Вернье будто меня не слышал. И продолжал раздраженно и категорически:
   - Да, да. Ни юсы, ни Фаулер, и никто из нас!
   - А тогда, кто же?
   - Может быть, ты бы не ошибся, если бы сказал "что", Симов. Что их убило?
   Прошло некоторое время, пока я понял его намек:
   - Значит, ты считаешь, что кто-то из роботов послужил орудием преступления? "
   - Нет. Я считаю, что кто-то из роботов убил Фаулера и Штейна по своим личным причинам, - заявил Вернье.
   - Но это полная бессмыслица! Минуту назад ты сам сказал, что логика этих убийств слишком земная, человеческая... Да и какие побуждения может иметь робот?
   - Любое мыслящее создание, даже и неодушевленное, обладает определенными побуждениями или, если предпочитаешь, стимулами, импульсами для совершения тех или иных поступков. Иначе оно бы вообще не функционировало. И еще: ты какой логики ждешь от этих роботов? Юсиан-ской?
   У меня перед глазами мелькнули две металлические фигуры, безучастно проходящие мимо меня там, у конусов.
   - И все же, ведь для роботов человек неприкосновенен.
   - Должен быть неприкосновенен, - уточнил Вернье. - Должен быть.
   - Слушай, Вернье... - начал я нетерпеливо.
   - Слушай, Симов, - повысил он голос, - я тебе сказал свое мнение. У меня нет конкретных причин так думать, нет доказательств, нет улик, прямых или косвенных и прочего. Интуитивно ли, умозрительно или эмоционально, черт знает! - но я абсолютно уверен. Совершенно убежден. Вот так!
   - Что ж, хорошо, - я поднялся со стула. - Прости меня, если я помешал тебе работать.
   - О, пожалуйста, - промолвил Вернье. Мы улыбнулись друг другу, и думаю, что сделали это, как ни странно, почти чистосердечно.
   - Вижу, что запрет на ношение флексоров отменен, - ставил я прежде чем попрощаться. Вернье снова улыбнулся:
   - Ты дал повод, Симов. Так как не во власти Ларсена отобрать у тебя. пистолет, он решил уравнять нас с тобой. Эти флексоры действительно незаменимы.
   - В чем? - спросил я. - В чем незаменимы?
   - А... Да в чем угодно!
   Я вышел на улицу и пошел вдоль здания. А когда я его обошел, то моим глазам открылось просторное зеленое поле, столь отличное от того, на котором меня оставил Чикс после прилета, что поначалу трава показалась мне совсем другой. Однако, вскоре я установил, что она такая же, просто обвивающие ее вчера волоски - которые при этом свете оказались белыми, а не розовыми, теперь собрались у основания стеблей, образуя тонкие пушистые колечки. Я вошел в нее, и она неспокойно зашумела, увиваясь вокруг моих щиколоток. И не оставалась примятой после меня. А выпрямлялась, словно поднятая скрытыми пружинками, а верхушки ее минуту-другую еще подрагивали, и снова застывали, устремленные прямо вверх.
   Я двигался наискосок к эйренскому лесу, и его подобные многоруким великанам деревья постепенно обретали четкость форм, их янтарно-желтые силуэты уплотнялись, насыщаясь темными и светлыми оттенками. И чем яснее я различал отдельные деревья, тем более настойчиво они мне напоминали что-то недавно мною увиденное, совсем недавно, сегодня... Может быть, конусы?.. Да, между ними имелось какое-то смутное сходство. Не внешнее, не зримое, а улавливаемое прямо подсознанием как некие флюиды духа...
   Резкая линия перехода леса в поле заставила меня остановиться и в который раз поразиться бросающейся в глаза невероятной симметрии в расположении здешних растений. Я взглядом проследил за ней, пока хватало видимости, потом медленно повернул голову. Ридон опустился низко между двумя башнями Аннигиляционного Дефрактора и, словно сжатый между их серыми стенами, тлел там, как по-сыпанный углями медный диск. Ридон заходил. А с противоположной стороны горизонта уже растекались волны мягкого красноватого сияния. Они поднимались, бесплотные среди нежной пены облаков, разливались и преобразо-1 вывали свой поток в лучистую арку приближающегося "ночного" восхода. Волны становились все гуще и гуще, небо насыщалось их красками, провисало, разорванное порывами мощных цветовых пульсаций. Они учащались и вскоре... Слились в непрерывный бешеный ритм... В алое бушующее море. И тогда из пурпурных вихрей выплыл лик Шидекса. Это был огромный, пылающий лик разгневанного божества. Я закрыл глаза, ослепленный его величием, и гновенно ощутил в ногах особенное хаотическое брожение. Что-то шуршало, цеплялось... Я в изумлении посмотрел вниз - трава качалась и гнулась во все стороны; по ее стеблям извивались жгутики из мохнатых волосинок и быстро изменяли ее цвет. Когда запад поглотил последние лучи Ридона, поле уже было полностью розовым.