Ненова Нина. Формула счастья

   Я вошел в свою квартиру. Робот мой опять занял свою обычную позицию в углу у входной двери. Но я не обратил внимания ни на него, ни на Джеки, который обрадовался моему появлению. Открыл чемодан побольше и вытащил оттуда полосатый страшный халат. Натянул его, сам приготовил себе чашку невероятно крепкого кофе и выпил его, направился в ванну - воспоминание о гадких красноватых нитках на теле не оставляло меня в покое. Мылся я долго и очень старательно. Потом пошел в спальню и первое, что увидел в раскрытом гардеробе, был мой серый костюм: тот, вроде бы уничтоженный... Когда я заглянул внутрь, то обнаружил и голубую рубашку, ботинки, белье, носки. Вынул их и долго рассматривал. Те или не те? Этот вопрос приобрел для меня особую важность. Из-за него я забыл и звездо
   лет, и прогулку, и негуманоидов. Только он засел у меня в голове. Но почему? Об этом теперь уж мог бы поведать только компетентный психолог... или психиатр.
   Конечно, одежда была не моей. Я установил это только после того, как догадался посмотреть этикетки. Этикеток не было, а на их месте совсем неуместно красовались ярлыки ЭССИКО. Что это - ошибка? Или снова намекают на что-то, например, что хотят сделать меня роботом?.. Убрав все в шкаф, я пошел в холл послушать музыку. Меня одолевали неприятные мысли. Но самой неприятной среди них была та, что на Эйрене меня, скорее всего, ожидают еще более неприятные открытия.
   Часть вторая
   Глава седьмая
   - Мы уже в событии! - услышал я восторженный голос Чикса и догадался, что мы прибыли на Эйрену.
   Он уведомил меня о времени прибытия еще вчера, и я уже заранее напрягал свое восприятие, чтобы уловить момент приземления, но оно произошло совершенно незаметно, и именно поэтому не шокировало, как и старт. Теперь я был в значительно лучшем расположении духа. Мне предстояло покинуть звездолет, выйти на воздух под открытое небо, каким бы оно ни было, вступить на какую-то землю, будь она усеяна безднами и огнедышащими вулканами... Все, все это мне представлялось более предпочтительным, чем убивающая близость негуманоидов!
   Примерно десять минут спустя Чикс вошел ко мне, облаченный в свой земной скафандр. Я поспешил взять песика на руки, надеясь, что таким образом хотя бы отчасти уберегу его от уже знакомого первоначального стресса, но, к сожалению, он не миновал ни его, ни меня.
   - Далее вы захотите фиксировать обобщение, Тер, - сердечно заявил мне юс, когда пришел в себя.
   - Мы идем? - спросил я.
   - А обобщение всегда идет вяло, - продолжал он, - потому что подбирает только сходности, чтобы слить их.
   .- И все же, это - самый удобный способ делать выводы, - нехотя ответил я.
   - Нельзя, чтобы был удобным, если ненадежный. Проведенные до сих пор беседы не дали мне оснований ожидать, что обмен двумя-тремя понятными нам обоим фразами принесет что-то кроме новой путаницы.
   - Наверно, вы правы, - уклончиво пробормотал я, - но бывают очень сложные ситуации, явления или еще какие-то веши, суть которых трудно понять, если не абстрагироваться от деталей. А часто это и вообще невозможно.
   ? Основное невозможно узнать, так как оно известно, - отметил Чикс. - Оно для всего - одно и тоже, и очень малое. И кто его обойдет, абстрагируясь, потеряещка верхнюю отличительную сложность.
   ? - А что может быть лучше отсутствия сложности? -И криво улыбнулся я.
   - Медленно приближающееся, потому дает шанс для реакции, - ответил на мой риторический вопрос Чикс.
   Мое нетерпение уже переросло в фобию. Мне хотелось немедленно уйти отсюда. Бежать!
   - Нужно идти, Чикс... Думаю, что меня ждут.
   - Нет. Никто вас не ждет. Тер, - сказал он.
   Его слова прозвучали зловеще. И когда он направился к входной двери, я последовал за ним уже не так охотно, как сделал бы это, не услышав их... Может быть, с людьми на базе случилось какое-то несчастье? И на Эйрене уже нет никакой базы. Или никогда и не было... Да и на Эйрене ли мы вообще?!
   Галерея, которая куда-то исчезла во время нашего полета, теперь снова была на прежнем месте. Я шел за Чиксом, ноги тонули в противно чавкающем настиле, а я был почти ослеплен светом негаснущих искр, вылетающих из скоб на всем ее протяжении. Сзади размеренно шагал робот, Джеки дрожал, спрятав голову мне под куртку, но временами любопытство одерживало верх, и тогда он выглядывал оттуда - что было хорошим признаком с точки зрения его психического состояния. Впрочем, и мое шло на улучшение. Приятная или нет, дорога мне была знакома, и, самое важное, я знал, что она ведет к выходу
   Мы перешли в зал с дрожащими эллипсами. Чикс пошел прямо через него, а я, сделав несколько шагов, остановился, чтобы привыкнуть к новому освещению. Вскоре я уже видел нормально и сейчас же начал оглядываться вокруг в поисках кабины, в которой мы прибыли сюда, предполагая, что мы и теперь ее используем, чтобы покинуть звездолет. Ее я не обнаружил, но взгляд мой привлек медленно поднимающийся шлюз в левом конце зала;
   Вскоре через отверстие в нем широкой лентой начала выливаться - или выползать -какая-то волнующаяся эластичная субстанция, и она вынесла с собой сине-беловатый предмет абсолютно неизвестного мне вида и предназначения. Субстанция распространялась вперед и в сторону, выровнялась по краям и таким образом стала похожа на мелкое, идеально прямоугольное озерцо, а предмет на ее поверхности продолжал покачиваться, как огромный, невероятно деформированный ребристый буй. Потом субстанция внезапно вздулась посередине, предмет соскользнул по образовавшемуся наклону и вследствие инерции, остановился за пределами "озерца". Тогда оно ступило назад, и его содержание влилось обратно туда, откуда появилось. Шлюз за ним закрылся.
   - Пойдемте употребим его ход! - громко позвал меня Чикс.
   Но я остался стоять на месте... Предмет, около которого он уже меня ожидал, был действительно крайне или, прямо скажем, уродливо нелеп! Если бы мне его показали на экране так, чтобы я не мог оценить его размеры, я не колеблясь, просто принял бы его за смятый и выброшенный лист бумаги, при том густо исписанный неровным мелким почерком. Но мне его на экране не показывали. И он, даже только из-за своей величины - размером, примерно, в половину автобуса - ни в коем случае не мог быть листом бумаги. И искривленные вереницы сине-фиолетовых черточек на нем не могли быть кем-то написанными строчками. Истина была еще менее правдоподобна. Но все-таки она наконец восторжествовала над моим возмущенным рассудком, и я смог уразуметь, что в сущности вижу перед собой юсианс-кое средство передвижения... Неужели возможно быть до такой степени лишенными чувства формы?
   Я приблизился к нему, и даже Джеки залаял от неодобрения, прежде чем снова спрятать голову под мою куртку Чикс оттолкнул в сторону самую выпуклую часть этого средства, и потом хорошо усвоенным движением втиснулся в него. Я сделал то же самое, хотя не так ловко. Потом вспомнил о роботе и снова вышел.
   ? Ну же, Сико! - пригласил я его нервно. Он, однако, и не пошевелился. Стоял в центре зала с двумя чемоданами в руках, голова его была откинута назад на неестественно удлиненной шее с выступающими позвонками, его глаза пылали как раскаленные угли, прикованные к чему-то над нами. Я проследил за его взглядом он был устремлен к узкому продолговатому отверстию в потолке, через которое, плотно прижавшись друг к другу, за нами наблюдали несколько юсов.
   - Ну же, Сико, - повторил я, охваченный неясными подозрениями на его счет. - Иди же!
   Робот зашатался взад-вперед, на мгновение остановился, видимо, чтобы восстановить равновесие, и подтянуто зашагал ко мне. Мы влезли в транспортное средство, где уже поместился Чикс, свернувшись весьма особым образом и, по-видимому, чувствовал себя очень удобно. О себе бы я этого не сказал. Внутри все было как-то мягко, при прикосновении податливо, причем отсутствие окон еще более усиливало впечатление, что мы попали в чью-то пустую и мрачную утробу Не было никаких сидений, спинок или хотя бы ручек, и несмотря на то, что основание оказалось неожиданно ровным, мне все же стало неприятно, когда пришлось сесть прямо на него. И в довершение ко всему Джеки постоянно вертелся у меня на руках, а робот остался стоять, словно для поддержания во мне опасения, что при движении он качнется и свалится мне на колени. От юса исходил горячий влажный воздух - доказательство, что вентиляция скафандра действует безупречно, что само по себе никак не способствовало улучшению моего настроения.
   Чикс одним взмахом заделал входное отверстие в нашем транспортном средстве. Протянув свою конечность у меня над головой, он вытянул кусок из стены, как будто она была сделана из теста. Этот кусок оторвался и собрался в шарик. На его месте в стене осталась глубокая впадина с зазубренными краями, которые медленно загибались внутрь.
   - Робот должен переделать правильное направление, - сказал Чикс и передал мне шар.
   Я взял его и сунул в руки Сико. Он же, наклонившись, молча уставился на шар, словно что-то ему говорил про себя или колдовал. Уверен, что я бы рассмеялся, если бы мое чувство юмора не впало в глубокое оцепенение. Как бы там ни было, робот возвратил мне шар, я вернул его Чиксу, а тот поместил его в углубление, где шар резко преобразился в пульсирующий, светящийся шестиугольник.
   Как же поедет это транспортное чудо? - спросил я себя, однако "чудо" не только поехало, но даже полетело, нанеся таким образом сокрушительный удар по моей вере в смысл аэродинамических форм, минимальных лобовых поверхностей, стабилизаторов и вообще всего, всех тех малых и больших баталий, которые наши авиаконструкторы ведут с ненавистным сопротивлением воздуха.
   - Скажите мне, -расстроившись, обратился я к Чик-су, - как эта машина справляется с трением?
   - А нет трения - потому что она непрерывно создает вокруг себя вакуум, охотно пояснил мне Чикс. - Вбирает немного воздуха для нас, а другой отгоняет, чтобы не мешал перестройке в ее структурах.
   - А откуда она черпает энергию, необходимую для этой перестройки, и как она управляется?
   - Энергию выделяет из вакуума, но управляется она решительностью самих переустройств.
   В задумчивости я склонил голову. И сердце мое тут же переключилось на опасные обороты: основа нашего "самолета" быстро утончалась! Таяла... как будто под нами рассеивался грязный беловатый туман. И сквозь него становилось видно, что мы поднялись страшно высоко: звездолет стал похож на черного жука, севшего на обширную розоватую поверхность. Я на какую-то долю секунды взглянул на Чикса - он сидел абсолютно спокойно. "Нет она не утончается, а становится прозрачной!" - закричал я мысленно, добавив для тонуса два-три грубых выражения. Не помню, чтобы я был когда-нибудь в течение долгого времени лишен неприятных переживаний, но в данный момент я бы не взялся утверждать, что есть что-то более неудобное и нежелательное, чем сидеть на какой-то совершенно прозрачной пружинящей ткани, тогда как земля находится на расстоянии многих километров внизу. Когда же шок прошел, я несколько раз сказал себе, что пора бы рассмотреть землю внизу, однако этого не сделал. До конца пути не спускал глаз со спины робота, и должен признаться, таким образом сохранил себе много душевных сил.
   Примерно через пять минут мы приземлились. Я с Джеки на руках в сопровождении робота вышел наружу, а Чикс остался в своем мятом "самолете". Сначала я отошел назад, чтобы дать ему возможность скорее взлететь, но потом после короткого колебания вернулся обратно и заглянул в еще незаделанное отверстие "самолета". Юс изменил свою позу - теперь онстоял, сильно согнувшись в одну сторону, и выглядел меньше, очень несоразмерно, и еще более отталкивающе, может быть потому, что так внушал меньше ужаса. Его глаза белели среди мягкого проникающего света, сужались и расширялись, как будто реагировали на какой-то напряженный внутренний ритм. Невольно я поднял руку в знак прощания.
   - Чикс, Чикс! - тихо воскликнул он. - Я останусь на Эйрене, чтобы вам было более эффективно, если вы меня позовете.
   Было ли это предложение новой встречи? Или намек на ее неизбежность?
   - Желаю всего хорошего, Чикс, - сказал я неискренно и быстро удалился.
   Остановившись на безопасном, по моему мнению, расстоянии, я обернулся, чтобы понаблюдать полет. Видел, как многочисленные насечки на "самолете" углубились, раскрылись как беззубые синеватые рты, как округлились и выдохнули что-то, или скорее "ничто" с такой силой, что около них затрепетал воздух. Подъем был гораздо более -стремителен, чем я то ощущал, будучи внутри. Вскоре все слилось, превратилось в смазанное уменьшающееся пятно... в мерцающую точечку.. Исчезло.
   Только сейчас я смог ясно осознать, где нахожусь. И испытать то противоречивое волнение, которое охватило бы любого человека, впервые ступающего на чужую планету. Я медленно огляделся. Вокруг было поле, где росла странная бледно-розовая трава, а надо, мной простиралось странное бледно-розовое небо, и в его безоблачной выси, как рана, выделялось пурпурное солнце без ослепительных лучей и ореола, словно вырезанное чьей-то грубой, жестокой рукой. В стороне виднелись силуэты каких-то высоких с многочисленными ветками деревьев, вдалеке - поле внезапно заканчивалось, пересеченное более темной полосой растительности, которая сливалась с чуть затуманенным горизонтом. Не чувствовалось даже слабого дуновения ветерка. Воздух был абсолютно неподвижен, но прохладен и чист, насыщен тонкими незнакомыми запахами. И тишиной... Тишина... Неописуемая, полновластная, проникающая во все уголки мозга, во все клетки тела, превращающая в свои беззвучные частицы даже удары сердца, даже дыхание.
   Я нарушил ее почти шепотом с таким чувством, что слова мои навсегда останутся в ней. Как насекомые в куске янтаря.
   - Здесь ли мы должны ждать, Сико?
   -Да.
   - Когда за нами приедут? И - Через тридцать две минуты. В - А ты откуда знаешь место и час встречи? ЦР - Мне сообщили их на Земле, - сказал робот.
   И его ответ окончательно испортил мое романтическое настроение. Еще на Земле? Интересно! Особенно, если иметь в виду исключительно редкую и затрудненную связь с Эйреной и мою поездку всего через день после получения известия о смерти Фаулера и Штейна.
   Я предпринял попытку добраться до чего-то, не имея ясного представления, что бы это могло быть
   - Кто на Земле дал тебе инструкции и когда?
   - Мне дал их один человек по радиосвязи между ним и мной. Связь продолжалась с пятнадцати часов шестнадцати минут до пятнадцати часов и восемнадцати минут в день старта.
   - Это был тот человек, который проводил меня до космодрома?
   - Да.
   - Как ты его узнал?
   - По голосу.
   - Ты, наверное, и раньше бывал в юсианском звездолете, не так ли, Сико?
   - Это невозможно, - возразил он.
   - Почему? Почему невозможно? - спросил я, задыхаясь от волнения, пронзенный смутной догадкой. Робот помедлил секунду-другую и сказал:
   - Меня кончили делать за три часа до нашего полета. Меня привезли с завода самолетом, и до нашей встречи я был изолирован в его задней кабине.
   - А сколько времени ты меня ждал на космодроме?
   - Две минуты.
   Я вспомнил поблескивающие капли дождя на его плечах и понял, что он лжет.
   - А ты видел ли других юсов, кроме тех, которые были - в звездолете?
   - Нет.
   - Говорил ли ты с кем-либо из них в мое отсутствие?
   - Нет.
   - Кроме указаний того человека на Земле, получал ли ты другие, независимо каким образом?
   - Да.
   - От кого?
   - От вас, - ответил робот.
   - Ага... Ты говоришь, что никогда не летал на юсианском звездолете, правда?
   - Не летал.
   - А тогда, как ты понял, что мы вылетели?
   - Установил это по изменению магнитного фона.
   - В котором часу мы тронулись?
   - В шестнадцать часов одиннадцать минут, - сказал робот.
   Я помолчал немного рассеянно, поглаживая Джеки. Потом снова продолжил:
   - А откуда ты знал, что квартира снабжена всем необходимым для моей безопасности?
   - У меня есть индикаторы, которые учитывают основные жизненные параметры, и ни один из них не отметил отклонений, - охотно объяснил робот.
   - А позднее были ли зарегистрированы какие-то отклонения?
   - Только однажды.
   - Когда они возникли и каковы они были?
   - Через десять минут после старта уменьшилось содержание азота в дыхательной смеси и повысилась ионизация. Я не сигнализировал, потому что ни то, ни другое вам не вредило.
   Итак, оказывается, что возникновение отклонений и появление моего миниатюрного пластического изображения по времени совпадают. А не означает ли это, что изображение было сотворено именно тогда? Впрочем, я захватил его с собой и надеялся, что все же когда-нибудь его смысл или хотя бы материал, из которого оно сделано, будет разгадан. Я продолжил допрос:
   - Как ты понял, что должен делать, чтобы сориентировать наше транспортное средство, Сико?
   - Подумал и сообразил.
   - Гм... А сейчас, есть ли у тебя что-нибудь для передачи мне?
   - Нет. ,
   Я сознавал, что абсурдно предполагать, что до этого робота, который без сомнения был послан Зунгом, мог добраться и мой шеф, но все-таки настаивал:
   - Значит, тебе не дали указаний снабдить меня какой-нибудь информацией после прибытия на Эйрену, так ведь?
   - Нет. Не дали.
   - А кому ты ее передашь? Кому на базе?
   - Я вас не понимаю, - сказал робот. Последняя моя, почти ничтожная надежда была - мой аварийный код. Я отчетливо произнес его.
   - Я вас не понимаю, - повторил робот.
   - Что ж, хорошо...
   Я открыл чемодан большего размера, вынул пояс от халата, который предусмотрительно положил сверху, и снова закрыл. Поясом я привязал Джеки к ручке чемодана. Потом снова занялся роботом.
   - Ты знаешь координаты базы, не так ли?
   - Да. . .
   - Скажи их.
   - Зачем? - робот словно предчувствовал мои намерения.
   - Просто скажи мне их!
   На этот раз он мне подчинился, хотя и с явной неохотой. Что бы то ни было, я внес эти координаты в память своих часов, чтобы в случае неявки встречающих мог сориентироваться сам.
   - Пошли! - сказал я роботу и пошел в направлении, противоположном тому, откуда они должны были появиться.
   Он последовал за мной. Я не хотел, чтобы он шел сзади, и поэтому подождал, пока он пройдет вперед. Он умышленно шагал медленно, в этом я уверен!
   Когда мы отдалились, Джеки отчаянно заскулил - испугался, что мы его оставим, и мне очень хотелось обернуться, чтобы сказать ему несколько ободряющих слов, но я этого не сделал. Глядя на широкую спину робота, я шел, держа правую руку в кармане куртки. Мы прошли около трехсот метров. Лес был еще далеко, вести его туда не было времени.
   - Стой!
   Робот остановился и встал лицом ко мне. Он наблюдал за мной, причем постоянно находил способ встретиться со мной взглядом. Он впился глазами в мои, только не с тако горячностью, с какой недавно всматривался в юсов, а излучая ровный бледно-красный свет, отражающий, как мне показалось, какое-то внутреннее страдание и глубокую, нечеловеческую проницательность...
   Я заставил его повернуться спиной и вытащил пистолет;
   Прицелился в сенсорный бугорок на затылке и нажал курок. Массивное, безупречно сделанное тело вздрогнуло, как живое, и рухнуло на землю. Я наклонился и повернул его на левый бок, разблокировал и переместил вниз силуминит-ную броню на его груди. Он пошевелился, протянул ко мне руки, но я опередил его - вытащил энергетическую батарею. Изолировал ее реактиваторы, чтобы предотвратить взрыв, и отключил аварийные реле в ее нейтрализующей системе. Потом осторожно снял дозирующий механизм, положил его рядом с телом и вернул батарею на место. Сам же отступил назад.
   Вначале ничто не подсказывало, что по артериям робота распространяется энергетический поток, мощность которого безудержно нарастает, но очень скоро его раскрытая грудь начала излучать особое, почти мистическое сияние. Стали светиться его конечности, и плечи, грубоватое лицо с упрощенными до гротеска человеческими чертами... Роботлежал, окруженный, как саваном, своей посмертной аурой погибающего. Потом, в один миг, трава вокруг него буквально испарилась так, что он оказался в центре круга, полностью опустошенного и изолирующего его от поля. Его металлические части раскалились и плавились, я слышал, как внутри у него шипели проводники, как трескались платы и конденсаторы;
   Появилась и первая трещина в обшивке...
   Когда все стало похоже на неузнаваемую, бесформенную кучу, я повернулся и пошел назад. Это был один из не таких уж редких моментов, когда я сожалел о выбранной мной профессии.
   Джеки взобрался на чемодан, сидел, плотно поджав лапки, и выглядел ужасно несчастным. Маленький зверек;' привязанный к какому-то чемодану, посреди какого-то розового поля на расстоянии в неизвестно сколько парсеков от Земли. Я ускорил шаги.
   - Эй, Джеки! - помахал я издали рукой, чтобы.привлечь его внимание.
   Он соскочил на землю и стал рваться ко мне. Подойдя, я сейчас же его отвязал - пояс, затянутый вокруг шеи, его почти душил. Но Джеки не был злопамятным. Он быстро пришел в себя и, не теряя времени, побежал изучать окрестности. В сущности, он, может быть, впервые был на свободе... Да, он заслуживал, чтобы я взял его с собой. Но все же я испытывал и смутные угрызения совести из-за него. Имел ли я право брать его на базу, не зная почему и как он попал к юсам? Естественно, не имел, но оставить его среди них, вот так, только из-за мнительности, казалось мне настоящим предательством... И вообще, хватить трепетать перед ними!..
   Я сел на один из чемоданов. Простор постепенно расслабляюще действовал на мои чувства, освобождая их от накопившегося напряжения, от постоянной готовности к неожиданным испытаниям. Вокруг было прохладно и спокойно. Звездолет остался далеко, мне предстояла встреча с людьми. С людьми!.. Я свистом позвал Джеки, и он бросился ко мне со скоростью, которая действительно заслуживала восхищения. Носясь по светлой траве, он смотрелся очень красиво. Элегантно подскакивал, по его черной спинке как в танце прыгали теплые отблески цвета красного дерева. Все его существо излучало нетерпение, желание играть, жажду ласки и внимания... Я вскочил и, притворившись, что испугался, побежал от него. А когда он меня догнал, последовала такая борьба, что в конце оба мы задыхались. Мы лежали на траве. Я что-то тихонько говорил ему, запустив руку в его мягкую шерсть, а он смотрел на меня преданными собачьими глазами, и они светились любовью и оживлением. Нам было хорошо вместе. И не было причин скрывать это друг от друга.
   Глава восьмая
   Через двадцать минут после указанного роботом времени с севера послышался крайне неуместный для этого пейзажа грохот автомобильного двигателя. Я встал к нам двигался небольшой и вроде не совсем исправный открытый джип, за рулем которого сидела какая-то особа с длинными волосами. Джеки насторожился и вскочил, выражая недовольство и подозрительность, а я принял выжидательную позу, сунув руки в карманы своих вельветовых спортивных брюк. Если это женщина, - подумал я, - то опоздание сразу же становится объяснимым. Эти существа не явятся вовремя даже на Страшный суд.
   Да, это была женщина. Она резко нажала на тормоза и оперлась на рульлоктем. Я следил, не станет ли она высматривать робота, но ничего такого не заметил. Она только посидела несколько мгновений, наблюдая за нами, прищурившись, а потом вдруг разразилась отрывистым звонким смехом. Я вслушивался в него с некоторым беспокойством, но не улавливал ноток истерии. Это был абсолютно нормальный смех молодой женщины, которая нетактично давала нам понять, что выглядим мы довольно комично.
   - Я рад, что застаю вас в хорошем настроении, - сказал я сухо. - Это для меня приятная неожиданность.
   Она перестала смеяться. На удивление ловко - если учесть ее узкую юбку перепрыгнула дверцу джипа, оперлась на нее и начала, опять нетактично, изучать мое лицо. Я знал, что оно выглядит красновато-розовым на этом проклятом солнечном свете, и это до некоторой степени меня смущало. Впрочем и ее лицо выглядело так же, только его этот оттенок совсем не портил, даже делал еще привлекательнее. Вообще - очень красивая женщина. Очень! Высокая, стройная, с густыми каштановыми волосами, слегка удлиненными светлыми глазами, прямым греческим носом и полными чувственными губами. Идеальный овал лица, идеальные пропорции тела, безупречная выправка...
   - Вы Линда Риджуэй, - установил я.
   - Начинаешь с провала, комиссар! - радостно отметила она. - Меня зовут Элия Слейд. И второе: ты думаешь, на этой планете нас станет больше, чем шестеро, если мы будем обращаться друг к другу во множественном числе?
   Я пожал плечами и попытался ответить ей в тон, но она с присущей своему полу непоследовательностью уже переключила свое внимание с меня на Джеки. И надо сказать, смотрела она на Джеки с куда большим интересом, чем на меня.
   - Где ты его взял? - она указала на пса жестом, полным нежности и умиления.
   - Я никогда не бросаю своих друзей,- ответил я, шутя.
   - Неужели с Земли? - настаивала она.
   - Насколько мне известно, пока что собаки водятся только на Земле.
   Элия серьезно кивнула, немного подумала, а потом подошла к нам и села на траву рядом с Джеки. Однако, он не был очарован ее близким присутствием и сейчас же показал это, не утруждаясь деликатностью - он отскочил, угрожающе зарычал, даже щелкнул своими молочными зубами на ее ласково протянутую руку.