Ненова Нина. Формула счастья

   Я кивнул Чиксу с известной долей иронии.
   - Уж, наверное, вам нелегко, - сказал я. - Особенно, если будете меняться в соответствии со спецификой каждой планеты, которой завладеете. А не боитесь, что таким образом потеряете себя?
   - Мы меняемся только для Эйрены, - ответил Чикс.
   "А значит и для Земли", добавил я про себя, но не стал
   обсуждать эту крайне деликатную тему.
   Тем. временем островок наш покинул бассейн по круто поднимающемуся ответвлению от желоба, проплыл под . другой аркой и вошел в широкую светлую пещеру. В глубине ее виднелись беспорядочно разбросанные шары, радиусом более метра и явно органического происхождения. Совершенно особенные, скошенные внизу. Они напоминали
   глаза колоссальных насекомых. Шары были покрыты тысячами выпуклых линз из стекловидного вещества, через которое просвечивали каналы толщиной с указательный палец, извилистые и красноватые точно как капилляры, а настил вокруг них имел отталкивающий вид розоватой легочной ткани и несомненно служил пищей. Да, они страшно напоминали... и действительно были глазами насекомых!.. фасетные, блестящие, мертвенно неподвижно устремленные вверх к замшелому своду.
   - Они увеличились пропорционально в симбиозе с нашими эпизодами, заставил меня вздрогнуть голос Чикса.
   - Эпизодами, - повторил я бессмысленно.
   - В каждом из них.
   - В... глазах?
   - Да, - подтвердил Чикс. - И я привел тебя, чтобы вместе их провоцировать. Я немедленно возразил.
   - Ты знаешь, что я пришел сюда не для того, чтобы провоцировать какие-то эпизоды, Чикс.
   - Мы должны встретиться хотя бы в одном, - в свою очередь возразил он. Может быть, нам удастся достичь необходимого безличностного взаимопонимания. Потом поколебался несколько мгновений и наконец произнес: - Ты пришел ко мне за словами, Тер, но я гожусь для более убедительного риска, чем слова.
   Он отодвинулся в сторону, и как только коралловый островок уперся в край желоба, сошел с него. Розовый настил судорожно задвигался под его тяжестью, будто раненный, из пузырьков, которыми он был усеян, вытекли струйки жидкости, похожей налимфу... Чикс вызывающе повернулся ко мне. Да-, сейчас он по-своему подхватывал нашу "игру в правду". И это было еще хуже и неизбежно ставило меня перед выбором: или продолжать, допустив в свое сознание уже знакомое мне ужасающее чужое воздействие, или отказаться от этой игры и признать, что я испытываю страх перед негуманоидом.
   Ступив на мягковатый настил, я скрестил руки в позе ожидания.
   Чикс медленно начал подтягиваться назад. Я наблюдал за ним, стараясь полностью мобилизовать свою психическую выдержку, но одновременно, мной овладевала невольпая симпатия к нему, даже сочувствие. Он'казался мне каким-то трогательно одиноким под сводом этой искусственной пещеры. А каким ему казался я?.. Он дошел до круга, опоясанного белыми кольцами и остановился в его центре. И там поник, словно внезапно принял на себя непосильное бремя. Цветовые зоны его туловища начали наполняться внутренним блеском, засияли. И воздух вокруг зашелестел, как от взмаха крыльев воображаемой птицы. Его дуновение теплом скользнуло мне в грудь, задышало вместе с ней глубоко, с длинными промежутками, успокоило мой встревоженный пульс. Но я знал, что если бы это действительно -было дуновение, я бы его через скафандр не почувствовал, что эта теплота всего лишь далекий отзвук какой-то недоступной моим чувствам чужой эмоции. Стоял, бессознательно наклонив голову, как человек, лишенный слуха, который стремится уловить тихую мелодию. И прежние коле- ' бания, надежды, страхи уже теряли свой смысл, мелкие и жалкие, перед этим новым, приводящим в отчаяние прозрением о духовной глухоте. Одинокое сияние неизвестного существа напротив настойчиво ощупывало мое лицо.
   Фасетные глаза ожили. Да, они все также были устремлены вверх, но в глубине их зарождался свет и двигались тени, пробегали спазматические судороги, вспыхивали искры хищного раздражения. От них надвигалось что-то мрачное и бесформенное. Вырвалось на поверхность тысяч линз в виде обильной слезоподобной влаги. Потом начало таять в воздухе и постепенно все заволокло белесой мутью. Она неудержимо сгущалась. Превратилась в плотную мо-лочно-белую пелену, заключив в свои невесомые объятия всю пещеру. В них потонул и поросший мхом свод, настил из розоватой ткани, потонули колоссальные глаза и Чикс,
   потонул и я...
   Я вытянул руки вперед, но их не видел. Наклонил голову, но не различил даже частицы себя в этой непроглядной белизне. Испытывал безумное желание проверить, здесь ли я еще. Попытался коснуться груди, но мои пальцы словно проникли в нее... вошли - уже против моей воли почти до того места, где должно было быть сердце.... Тогда я понял, что не сделал в сущности и самого незначительного жеста. Был полностью парализован. Несмотря на это, ощущение движения не покидало меня. Как будто моими представлениями о нем управляли откуда-то извне... Несуществующими шагами я двинулся в направлении, которое могло бы быть любым, потому что существовало только в моем сознании. Но оставался я на краю исчезнувшего желоба. И представлял собой скованную неподвижную фигуру, углубленную в спокойный ритм собственного отдаления.
   Молочно-белый обман вокруг меня продолжал сгущаться. И уже был похож не на плотную пелену, а на гипсовую отливку неизвестных размеров, и я бродил по ней без ориентиров, не затронутый ею и не затрагивая ее, не оставляя следов. На меня надвигались белые фантомы. Пока что я различал их только по дрожащим контурам, но был уверен, что скоро они приобретут объемность. Остановился, чтобы их подождать. Они молчаливо окружили меня. Их контуры стали отчетливы, как контуры вырезанных из бумаги причудливых рисунков, и потом... Наступила всеобщая перемена. Белизна растрескалась, фантомы поглотили ее обломки, придали им плоть и пышные цвета, а сверху подобно сценической декорации начала спускаться какая-то равнинная местность - прошла через нас, или мы ее пронизали, легла внизу и замерла. Стало невыносимо жарко.
   ...Юсы неуклюже двинулись куда-то. Я последовал за ними. Вокруг царила гробовая тишина, и мы ее ничем не нарушали. Наше присутствие было эфемерным и беззвучным, как и наши мысли. Здесь не было ни солнца, ни неба. Низко над нами распростерлась странная газовая субстанция - гомогенная и обладающая оптическими свойствами, которые превращали ее в плоскую, натянутую по краям зеркальную крышу.
   Отражения юсов метались по ней, запутавшиеся и уменьшенные. Я поискал среди них и свое отражение, но не нашел. Замедлил шаги, чтобы несколько отстать, а потом снова посмотрел вверх. Там какой-то юсианин отстал от своей группы. В недоумении я пожал своими вполне человеческими плечами - он вздрогнул; я махнул рукой - юсианин зашатался. Я поспешил за удаляющимися юсами, а мое юсианское отражение потянулось у меня над головой. Перестал обращать на него внимание.
   Горизонт в этой местности отсутствовал, вдалеке она со всех сторон была завернута наверх, так что напоминала просторный сосуд. И мы двигались по нему через пустыню,состоящую из черных мелких плоских зернышек, которые тоже двигались, точнее текли, вперед с величественным спокойствием широкой медленной рекой. Впереди нас разбегались существа, ощетинившиеся совсем как каштаны с их колючими зелеными скорлупками, оставляя за собой клубочки светлого дыма. В знойном воздухе плавали крупные капли ртути.
   У меня было ощущение, что мы идем целые часы, но, наверное, это было не так. Наконец зернисто-черная река изменила свой путь и потекла налево, вдоль узенького вытянутого в дугу ущелья. Юсы остановились у самого его края. Там же остановился и я. Наклонился: оно не слишком уходило в глубину. Стены его были пологими, бесцветными, будто состояли из шлифованного кварца, а дно в глубине изборождено зигзагообразными линиями, из которых росли высокие, причудливо разветвленные растения. Впрочем, это я предположил, что растения, иначе я сравнил бы их скорее со скелетами допотопных пресмыкающихся, даже и цвету них был подходящий - такой глинисто-серый, местами как будто тронутый тлением. Я отошел от края ущелья, а юсы почти в то же время начали спускаться вниз. Я Почувствовал себя брошенным и последовал за ними. На дне веяло приятным холодом.
   Один из юсов стал приближаться ко мне, и мне показалось, что он делает это очень долго. Как будто кто-то растягивал секунды в минуты, а минуты в часы, подумал я рассеянно, смотря как он идет, идет и идет...
   Складки его грудного сгиба волнообразно поднимались и опускались, коммуникативные зоны были только одного цвета - кроваво-красные, похожие на открытую кровоточащую рану на передней части туловища. Посередине его слегка наклоненной лобной части углублялась щербатая прорезь, у меня на глазах разделяла его лоб надвое... И все это было как во сне, до абсурда медленно и безмолвно...
   Юс уже был недопустимо близко ко мне, но не останавливался. Разделяли нас только два шага... только один... Я поднял руку, чтобы его удержать хотя бы на таком расстоянии, и он уперся в нее своей алой плотью. Не отстранился.
   - Чикс? - шепотом спросил я. - Это ты?
   - Это мы оба, - услышал я его шепот. - Другое - уже было. На моей планете.
   I
   - А что делают они? - кивнул я в сторону остальных юсов, которые угрожающе окружили одного из своих.
   - Ожидают его расточительности. Юсы сузили свой круг и легли на исчерченную полосками землю. Остался стоять только тот, что был в середине. И теперь я его ясно видел. Он был ужасно обезображен, конечности его страшно отекли, лобная складка разорвана, под ней зияли пустые глазницы. Он весь трясся, но вроде бы не от физической боли, а от невероятных душевных страданий. Немного в стороне высилось одно из скелетопо-добных растений, и он придвинулся к нему. Прижался к его ветвям и отстранился так резко, что оставил на них кусочки кожи. Начал повторять эти действия через короткие интервалы. А когда наконец остановился, из его израненного до неузнаваемости туловища внезапно вылетели буйные языки оранжевого пламени. Они молниеносно распространились, охватив лежащих юсов, но мы с Чиксом остались снаружи, у самой границы образовавшегося огненного круга. И я стремительно переступил ее. Опустился на колени посреди этого неосязаемого пламени, очарованный мечтой о светлом чувстве, таящемся в нем, и посмотрел с благодарностью на юсианина, который изрыгал из себя пламя. Он уже не казался мне обезображенным. Наоборот, он был великолепен в своем огненном расточительстве!
   Я повернулся к Чиксу, он продолжал стоять вне яркой границы, а мне хотелось, чтобы он был со мной. И он пришел... Я готов поклясться, что пока он приближался, я видел его улыбку Невероятную человеческую улыбку, которую нечем было выразить. Я лег вниз лицом и вытянул вперед руки посреди холодного бездымного костра...
   Лег вниз лицом... вытянув руки вперед... Так как делали и те роботы. На заброшенной юсианской базе было помещение с таким пламенем ... А лес, его деревья - они тоже занимаются самоистязанием... каждое утро, и тогда мы... На мои мысли словно сыпался пух. Заглушал их. Засыпал... Но они были очень важными. Я их забуду! Скоро... я буду не я, а что-то... другой... другое?
   - Нет, Чикс, твоя правда для меня неприемлема! Сантиметр за сантиметром я начал подниматься, какая-то нечеловеческая сила тянула меня к земле. Наконец, я поднялся на ноги. И неожиданно быстро пришел в себя.
   Голова кружилась скорее от сделанных мною открытий, чем от едва затронувших меня юсианских "переживаний". Да, теперь я знал, откуда и как появились отметины на коленях и локтях у трех роботов в биосекторе. И почему робот, которого я уничтожил, иногда так странно держался в звездолете. Стали объяснимы и все другие, не присущие обыкновенным роботам поступки... Как и поступки деревьев в лесу.
   Я нагнулся над впавшим в блаженное оцепенение Чиксом и потряс его. Он неохотно приподнялся.
   - Давай! Уйдем отсюда! - процедил я. Чикс подчинился, обескураженный бесцеремонностью с моей стороны. Мы стояли друг против друга недалеко от
   ритуального юсианского огня.
   - Когда закончится этот "эпизод"? - снова сквозь зубы спросил я.
   - Я впервые в нем участвую, - сказал Чикс.
   - А можешь ты его прервать?
   - Нет! Нет! Они были раньше. Как же я остановлю их сегодня?!
   - Гм... - какое-то неясно мотивированное сострадание заставило меня пробормотать: - Тот юс там, в середине, наверное,погиб.
   - Почему?
   - А как, при таком-то его расточительстве?
   - Каждый из нас был таким когда-нибудь.
   - И ты, Чикс?
   - Да. Ты тоже, но в другом проявлении.
   - Не исключено, - задумчиво покачал я головой. Выждав еще немного, чтобы увериться, что я снова способен управлять собственным рассудком, я прямо приступил к интересующей меня теме:
   - Роботы ЭССИКО, которыми переполнена наша
   база, они юсианские, ведь так? Чикс молчал.
   - Ведь так?
   - Ты входишь в зону нашего неодобрения, Тер, - сказал он.
   - К черту ваше неодобрение! Отвечай на мой вопрос!
   - Они не полностью юсианские, - Чикс начал соединять свою разделенную надвое лобную часть. - Мы внесли в них наши восприятия, но и ваши. Роботы тоже тенденциозно общие.
   - Ага, "общие"! - произнес я саркастически. - Но очень старательно приспособлены именно к вашим потребностям. Как и вся Эйрена с ее растениями, городками для переселенцев и планируемым вами будущим! Однако, мне не ясно, что "общего" мы имеем со всеми этими вещами, если мы не только устранены от участия в их создании, но даже и не проинформированы... 1
   - Есть и проинформированные, - прервал меня Чикс. - Большая часть идеи ЭССИКО находится на Земле.
   Я почувствовал, что бледнею. Ничего себе фирма! Идея ЭССИКО!
   - А остальная... часть где? - спросил я.
   - На наших планетах, но обе будем уплотнять отсюда.
   - И в чем заключается весь этот проект?
   - Люди это узнают постепенно.
   - Нет! Люди должны узнать о нем сейчас же!
   - Сейчас идет подготовка. Тер. Не будет преимуществ, если мы ее опередим.
   - Преимуществ для кого? Опять для вас?
   - Для всех.
   - Так! А в чем заключается подготовка? В различных эйфориях, метаморфозах и ритуалах, которые вы нам навязываете? - с гневом указал я на юсов, погруженных в глубокий транс среди танцующего огня. - В присвоении наших душ!
   - Мы стоим перед необходимостью общения, Тер, - начал объяснять мне Чикс. - А оно может сформироваться только при отказе от своей природной сущности.
   - От нашей природной сущности, - с ненавистью уточнил я.
   - И от нашей. Наша встреча будет там, где никто не узнает себя, но уже будет знать другого. - Чикс сделал паузу, а потом разочарованно добавил: - Так только что могли бы встретиться ты и я. Твой отход нарушил нашу ориентацию.
   Я задал вопрос, на который уже почти ответил себе:
   - Как именно мы могли бы встретиться, Чикс?
   - Как два юсианских человека.
   - Да, вот она ваша "идея"! - воскликнул я. - Превратить нас в юсов! Потому что иначе вы неспособны нас воспринять.
   - А вы способны?
   - Люди, Чикс, способны на все, - сказал я надменно. - На все, кроме одного: отречься от самих себя. Неважно, во имя чего.
   - Но почему? Ведь мы же направляем вас так, чтобы вы стали больше от самих себя.
   Его рассуждения просто поражали!
   - Мы хотим быть людьми и ничем большим, - убедительно произнес я. - Нас полностью удовлетворяет то, что мы есть.
   Своим последним, может быть, чрезмерно сильным утверждением я неожиданно вывел Чикса из того спокойствия, в котором он до сих пор пребывал.
   - То, что вы есть, это мало! - прогремел его голос, и если бы стены ущелья были материальны, они, наверное ответили бы ему мощным эхом. - Вот, вы остановили смертью того человека, потому что он шел к нам! На Земле наше присутствие отмечаете только своими толкованиями на Эй-рене тоже! Ты прибыл из-за того, что не согласен, поэтому же ты два дня назад пришел на другую нашу базу. И там убил!
   - Я убил ее невольно, - напомнил ему я. - Но она этого заслуживала. Потому что она была ренегатом.
   - Она помогала нам приблизиться к вам, открывала доступ к своим чувствам. Хотела, чтобы закончилось наше разделение. А ты...
   - Прекрати! - яростно прервал его я. - Меня могут судить только люди. И вообще, как вы себе это представляете? "Осматриваете" с разных сторон чувства одного или нескольких тысяч из нас, "накапливаете" в своих жалких аккумуляторах наше, человеческое время и начинаете манипулировать нами, используя еще более жалкие свои хро-нальные центры, не так ли? А мы сейчас же склоняем перед вами головы, как перед божествами! Глупости, Чикс! Да никакие вы не божества! Даже говоря твоими словами: "То, что вы есть - это мало". "Очень мало", если вы до сих пор не поняли, что рутинные способы, которые используете, чтобы добавить еще какой-нибудь вид камней или квазиживот- . ных к своей .полипланетарной системе, крайне неуместны в данном случае. Что они становятся смешными, когда используя их, вы пытаетесь присоединить к ней и людей, путем их вырождения в какие-то человеко-юсианские помеси!
   - "Вырождая" - это понятие невпопад, - возразил Чикс. - Наш стимул объединение двух разумов. I
   - И начало этому объединению будет положено здесь, наЭйрене?
   - Да. Мы долго прилагали усилия, чтобы все облегчить.
   
   - А по-вашему, объединение двух разумов означает их простое механическое смешение?
   - Не простое. Оно вызывает бунт наших инстинктов. . А механически не получится.
   - Ясно, Чикс! - вздохнул я с глубоким облегчением. - Вы дошли до предела своих возможностей. И сейчас плутаете, как слепые. Пробуете бесполезные варианты, ничего не добиваетесь, но не находите в себе сил отказаться от них.
   К моему удивлению, Чикс уже не проявлял признаков обиды или несогласия. И тоже мне задал вопрос, на который, по всей вероятности, уже сам себе ответил.
   - Какие наши варианты ниже твоих взглядов, Тер?
   - Все, которые мне известны, - ответил я. - Например, какой смысл нам с тобой встретиться как два человеко-юса? И о каком "безличностном понимании" ты мне говорил, прежде чем вовлечь меня в этот "эпизод"? Понимание может проявить только определенная личность, Чикс. И истинная встреча между нами возможна, только пока ты -юс, а я - человек. Но похоже, однако, что мы еще помучаемся, пока ее осуществим.
   Известное время мы молча наблюдали, как ущелье вместе с юсами и скелетоподобными растениями, гладкими пологими стенами и зеркальным небом крышей теряет свои очертания. Оно просто исчезало, так же как рано или поздно исчезает любой мираж.
   Да, на сегодня я узнал и высказал достаточно, в связи с чем теперь встал вопрос, сумею ли я вообще выбраться с юсианской базы. Я не воображал, что Чикс сказал хоть одно слово случайно благодаря моим методам "разоблачения". Более того, я отдавал себе отчет, что он приложил немало усилий, чтобы выразить все как можно яснее для меня, по-человечески. Потому что он хотел, чтобы я узнал конечную цель проекта ЭССИКО. Но сам способ, каким он ее раскрыл - с недомолвками, возражениями, и вроде бы случайно опущенными фактами, - доказывал наличие, по крайней мере, двух обстоятельств. Во-первых, что он совсем не был уполномочен открывать ее мне. И, во-вторых, что юсы, как и мы, имеют обычай подслушивать разговоры, которые ведут их представители. Значит, нужно поспешить с прощанием, прежде чем они примут единодушное решение, что делать со мной...
   - Допускаю твою усталость, Тер, - может быть, из тех же соображений Чикс подтолкнул меня уйти.
   - Действительно, - я посмотрел на него с непритворным дружелюбием. - Я чувствую себя немного усталым.
   - Тогда я тебя удалю!
   Только немногие будто нацарапанные в воздухе черточки напоминали о том, что несколько минут назад было пейзажем некой далекой планеты. Фасетные глаза вернули себе прежнюю безжизненность, под нами снова виднелся розовый настил. Мы встали на коралловый островок, который нас ожидал там же на самом краю желоба, и понеслись обратно гораздо быстрее, чем плыли сюда. А когда добрались до гигантских грибов, я, несмотря на свое беспокойство, отметил, что пока юсы ограничились трансформацией сравнительно примитивных земных организмов. Но может быть, другое они хранили в тайне?
   Расстались мы с Чиксом без всяких прощальных любезностей, а чуть позже я был освобожден от юсианского скафандра. Натянул одежду - такую же, как та, в которой пришел, но с этикетками ЭССИКО, и быстро зашагал к рейдеру, оставленному у входа на базу.
   Глава двадцать девятая
   После посещения юсианской базы положение мое на Эйрене стало еще более ненадежным. Поэтому я сейчас же пошел к себе в квартиру и вручную зашифровал свою версию насчет уязвимого места юсов, которую по ряду соображений не хотел доверить даже своему секретному банку на Сервере. Эта работа заняла у меня почти час: от усталости ик недосыпания ни мозг, ни руки мои не действовали как нужно. В конечном счете закамуфлированный текст получился несколько более бессмысленным, чем я задумал, но это меня особо не беспокоило. Не редактируя больше, я записал его и послал Ренделу, указав, однако, в качестве конечного адресата Вей А Зунга. Я абсолютно не сомневался, что уж эти двое не имеют проблем со связью между собой, а также, что Рендел, независимо от своих чувств ко мне, перешлет "телеграмму". Только вряд ли получатель ей очень обрадуется. Не прочесть ее Зунг не мог, а сделать это мог только с помощью С. X. Медведева. Ибо только у того был ключ для дешифровки.
   В дальнейшие мои намерения входило принять для бодрости прохладный душ, что-нибудь проглотить и снова встретиться с Вернье по поводу роботов; но, во-первых, я задремал в ванной, а потом еще два-три раза за столом, пока ел. И понял, что не в состоянии встречаться с кем бы то ни было, не поспав хоть несколько часов.
   Проснулся я почти к обеду. Не помню, как спал во время восхода Ридона, да мне это было безразлично. Попытался связаться с Вернье, однако, на мои многократные звонки он не отозвался, наверное, опять пошел в бункер, о предназначении которого я еще даже приблизительно не догадывался.
   Тщательно осмотрев свой флексор, я вышел из "Хижины" и начал спускаться по нашей слишком живописной каменной лестнице. Сверху увидел, как Элия в сопровождении Джеки входит в лабораторное отделение медицинского корпуса, и едва удержался, чтобы не окликнуть ее. Но продолжил свой путь до паркинга, и вскоре мой рейдер понес меня в биосектор.
   Приземлился я перед постройкой, в которой поздно вечером двадцать пятого по приказу Рендела и Штейна роботы монтировали полученный в посылке экстрейнер. Наступил, а может быть, уже и прошел тот момент, когда мне нужно было проверить одно весьма запоздалое предположение. Как бы то ни было, я вошел в постройку. Она представляла собой обширное помещение, связанное с камерами для предварительной обработки органического материала, и была явно сделана специально для биозонового экстрейне-ра. Он и сейчас функционировал. Его обслуживали два робота, и, выпроводив их, я занялся его изучением. Почти наверняка именно через него Штейн получил то, что заставило его направиться на юсианскую базу. И было это какое-то сообщение. А кто, кроме Зунга, мог бы послать на Эйрену сообщение так законспирированно? Конечно, шеф МБР
   Я удивлялся, что мог так его недооценить!
   Присев перед информационным блоком экстрейнера, я внес в него свой аварийный код. Не прошло и секунды, как электронный самописец заработал. А еще через несколько секунд я уже расшифровал послание Медведева Штейну. Оно было как всегда лаконично: "Согласен". Как просто все оказалось! И сколько нужно было времени, чтобы до меня дошло.
   Да, Фаулер и Штейн были агентами МБР, внедренными, может быть, через Дженетти в группу на Эйрене. Но когда, уже по предложению Центра, шеф решил послать туда меня, он еще не знал, что они мертвы. Он не был уведомлен о совершении убийства. Он командировал меня просто как официального представителя МБР, каковой давно уже должен был находиться на Эйрене. Именно поэтому он не возразил против моего срочного отъезда, рассчитывая, что те двое ознакомят меня с местной ситуацией более обстоятельно, чем он мог сделать это на Земле. И именно для этого он определил мне аварийный код, совпадающий с их кодом, - в отличие от них я прибыл не инкогнито, и через этот код они сейчас же могли бы связаться со мной. Но так случилось, что этот код сыграл совсем другую роль.
   Итак, это "согласен" Медведева и было ответом на вопрос, поставленный Фаулером и Штейном. И нетрудно догадаться, каким способом они его задали: юсы не передают на Землю ничего, кроме незашифрованных отчетов начальника базы и заявок на аппаратуру, инструменты и материалы. Значит, кто-то из них фиксировал этот вопрос в своей заявке условным словом или выражением. Догадывался я и о содержании запроса. В нем они настаивали на разрешении
   Штейну вернуться на Землю.Ясно, что за время своего пребывания здесь они сумели достаточно хорошо сориентироваться в обстановке, и для них уже не подлежала сомнению опасность, грозящая нам со стороны юсов. Правда, Штейн в своих исследованиях упоминал о ней, но именно там, особенно в конце явствовало, что он, хотя и ошибочно, толковал ее как ассимиляцию. А единственный способ избежать этого хотя бы сейчас он и Фаулер видели в том, чтобы помешать предстоящему переселению; эту позицию можно было отстаивать, только находясь на Земле.
   Уничтожив информацию о своих действиях в этом блоке, я вышел на воздух. Оба робота стояли на пороге, я должен был разрешить им продолжать работу.