Ненова Нина. Формула счастья

   - Мы понимаем, что нужно стоять выше деталей вашей жизни, - наконец заговорил он. - Они не находятся в ряду наших точек соприкосновения с вами, так что можем только истолковывать их в меру своего понимания.
   - Означает ли это, что смерть одного человека вы считаете просто деталью нашей жизни? - спросил я.
   - Означает, - охотно подтвердил Чикс. - Однако, не одного, а троих.
   До этого момента я стремился к возможно откровенному разговору, но сейчас, когда он грозил стать таковым, я почувствовал себя очень неловко.
   - Я уверен, что вы знаете и кто убил Фаулера и...
   - Но храним это знание только для себя, - вежливо прервал меня Чикс.
   - А до каких пор будет продолжаться это "только для" себя"?
   - Оно вообще не остановится.
   - Даже если количественно умножится? - сделал я завуалированный намек.
   - Да. Мы будем поддерживать возможное состояние
   непричастности, - сказал Чикс.
   И мы, наверное, еще долго обменивались бы подобными фразами, если бы нас не прервало появление Странного юса. Я выбрал место и время нашей встречи именно ради него, так что совсем не удивился, когда заметил его, идущего своим обычным маршрутом. Однако я постарался придать своему голосу подходящую для данного случая интонацию удивления:
   - Ха! Да вот один из ваших вроде бы идет сюда.
   - Он все еще не наш, - Чикс выпрямился, как мне показалось, весьма оживившись. - Его мир размыт назад в наших восприятиях почти как ваш...
   - Что он, из другого мира? - сейчас я уже удивился по-настоящему. - С другой планеты системы Юс?
   Чикс мне не ответил. Прибрал свои конечности в самые длинные ложбинки по бокам, как-то сник и нестабильно закачался, словно вдруг потерял равновесие. Темная перепонка с плеском закрыла его глаза, а там, где хотя и совсем условно можно было считать, что находится его грудь, оболочка скафандра стала тонкой и из-под нее замигали те разноцветные зоны, которые меня поразили своей феерией во время нашей прогулки по звездолету. Странный юс остановился. Он уже был близко к нам, я ясно видел, как он повторяет действия Чикса - имитируя их старательно, но неумело. Неожиданно Чикс бросился к нему. И пока я соображал, последовать ли за ним, оба одновременно понеслись кругами, быстро сокращая дистанцию между собой. Их разделяли не более двух-трех метров, когда Странный юс вдруг застыл на месте. Его тело начало расширяться, теряя свои очертания и скоро приобрело деформированный до неузнаваемости вид, а из его центральной "зоны", которая тем временем превратилась в разлившееся темно-зеленое пятно, одна за другой начали вылетать длинные яркие ленты молний. Еще при появлении первой из них Чикс отскочил с удивительной подвижностью, особенно если принять во внимание его огромное и неуклюжее на вид туловище. Потом он обернулся и побежал ко мне.
   - Что с ним? - не удержавшись воскликнуля. '- Отклоняется в представлениях, - "объяснил" мне Чикс. - Не могу ему последовать.
   - Скоро ли кончатся эти... представления?
   - Должны! Должны!
   - Так подождем его...
   - Это опасно! Прервать его нужно бы. Но это нево можно.
   Я уверен, что Чикс был испуган! А когда Странный юс, нисколько не нормализовав свой вид, направился к Деф-рактору, испугался и я. Может быть, он намеревался сделать там нечто непоправимое, может быть, он приходил сюда так часто, чтобы подготовить внезапный разрушительный удар против нашего комплекса...
   - Остановите его! - закричал я Чиксу.
   - Он израсходован! Я могу ему навредить.
   - Но иначе он навредит нам!
   Чикс словно меня не слышал. Или не хотел слышать. На расстоянии последовал за Странным юсом. Делать было нечего, и я направился за ними. Тогда Странный юс необъяснимым для меня способом заскользил вперед. Чикс - тоже, ловко используя инерцию своего значительно более тяжелого тела. Они начали быстро удаляться, и я, нарушая все правила внешней незаинтересованности, бросился вслед за ними. Я настиг их только тогда, когда они, лавируя, уже двигались по бетонному настилу между секторами Дефрак-тора, или точнее, я настиг Чикса, и мы вместе продолжили гонку. "Но что происходит? Что, в сущности, происходит?" - безответно спрашивал я себя.
   Движимый самыми мрачными предчувствиями, я совершил ошибку, обогнав Чикса, и скоро оказался в непосредственной близости к "отклоненному в представлениях" негуманоиду. Мы добежали до восточного флигеля - закругленной низкой постройки, так что, будучи припертым к стене, он был вынужден остановиться. Он только отчасти вернул себе свой традиционный облик. Сквозь ставший тонким и прозрачным его скафандр с лихорадочной непоследовательностью вспыхивали снопы разноцветных, злобно потрескивающих молний. Не знаю почему, но именно в этот момент Странный юс стал похож на испуганного ребенка. Впрочем, и я, давно уже не ребенок, тоже впал в панику. Просто не соображал, что делать сейчас, когда мы стояли "лицом к лицу". А юс уловил мое состояние и сейчас'же им воспользовался. Отпрянул в сторону, проскользнул в сантиметре от меня, причем я ощутил слабый удар током и двинулся вдоль стены. Он не открыл глаз, пользуясь для ориентации другими органами чувств, и они безошибочно направили его к входу во флигель, где он и скрылся. Я наконец-то дождался Чикса.
   - Что происходит? - все еще задыхаясь, спросил я.
   - Он нас понимает! - Чикс обошел меня и юркнул во
   флигель.
   Я выругался про себя, однако последовал за ним. Внутри не было совсем уж темно. Царило что-то близкое к сумеркам, в которых угадывались силуэты машин неизвестного назначения. Странный юс уже пересек флигель и сейчас переходил в основное здание. Через секунду и мы с Чик-сом были там. Через все здание шел загнутый к центру серпантин шириной около шести метров, так что при нашем дальнейшем движении Странный юс то исчезал, то ниоткуда появлялся у нас перед глазами, то есть у меня, потому что и Чикс, вероятно, предпочел задействовать другие, вероятно, более надежные органы чувств.
   Внутри серпантин представлял собой конвейерную металлическую ленту с различными металлическими сооружениями. Среди них я смог различить только поднятые в высоту биофлотационные мембраны и агрегаты, соединяющие двигательный блок, - слава богу выключенные. Остановившись возле одного из узлов питания, я нашел рубильник и включил освещение. Нас залил белый неоновый свет, но это не разрядило обстановку, а наоборот, добавило напряжения. Мне пришло в голову, что было бы в порядке вещей, если бы, по крайней мере, здесь я чувствовал себя как дома, так как хотя и непонятная, но вся техника была земная. Однако это не развеяло охватившее меня предчувствие нависшей над нами непоправимой беды.
   - Эй, Чикс! - позвал я потерявшегося где-то впереди
   юса.
   Ответа не последовало. Я побежал по грохочущей у меня под ногами ленте и увидел, как он пробирается между двумя мобильными терморегуляционными панелями, спущенными под углом с потолка. Добравшись до них, я замедлил ход:
   дальше спешить не было смысла, потому что, по моей оценке, серпантин приближался к концу. Я, наконец, начал понимать, каково его предназначение - по существу он представлял собой своеобразный цех для обработки органического материала. Тогда я различил и системы для облучения, и барабаны с дюзами для экспериментальных добавок, и выходы газовых охладителей. Мне показалось, что в этой биоисследовательской конструкции есть известная нерациональность, даже расточительность, но я не стал углубляться в рассуждения по этому вопросу момент был уж очень неподходящий, да и создана она была людьми с несравнимо большими познаниями в этой области, чем мои.
   Серпантин действительно кончился. Странный юс и Чикс уже достигли последнего участка, который был абсолютно прямым, и так как они резко ускорили темп, то стали похожи на двух спринтеров, устремившихся к финальной линии блестящего металлического листа. В конце его виднелось что-то вроде поднятого на стойки плота, а рядом с ним - кабина лифта: очевидно, там была шахта, продолжающаяся под землей. Сейчас, имея возможность наблюдать их более спокойно и с удобного расстояния, я был удивлен их невероятным бегом. Нижние части их туловищ сильно сплющились, и вопреки логике, увеличивали площадь соприкосновения с полом и обеспечивали наиболее плотный контакт с его поверхностью. При этом не было видно, чтобы они двигались, и казалось, что они просто стоят на каком-то невидимом, летящем вперед слое. Эту иллюзию нарушало только спазматическое сжатие гипертрофированных мускулов, пересекающих вдоль их спины, да ощетинившиеся контурные усики, которые в неподвижном состоянии всегда прилегали к туловищу. Мне было нужно приложить немалые усилия, чтобы понять, что в действительности юсы осуществляют такое быстрое передвижение благодаря непрерывной телесной вибрации.
   Странный юс, который несся в потоке собственных молний, скользнул по поднимающейся ленте и, рассыпая за собой электрический фейерверк, оказался на плоту. Чикс попытался остановиться, но не смог, покачнулся, ударился о край плота, и его передние напластования разделились. Пока он их связывал, Странный юс снова вернулся на ленту. В это время Чикс уже повернулся и стал быстро догонять юса. Я беспомощно опустил руки и отступил в Сторону, чтобы дать им дорогу. Но они до меня не добрались. Лента сильно задрожала, задергалась. Неподвижные Тще секунду назад машины ожили. Стали сгибать свои металлические суставы, их плоскости уродливо и угрожающе искривились, раздался страшный грохот, скрип и вой. Из охладителей на свободу с оглушительным свистом вырвалась струя замораживающего газа. Наступил хаос. Все вокруг тряслось. Я скорчился от боли - в моем теле дрожала каждая клеточка. Странный юс в судорогах свалился на пол вблизи меня. От его "молниеносных представлений" не осталось и следа. Позади мучительно старался сохранить равновесие Чикс, предпринимая отчаянные попытки добраться до юса. Потом вдруг начал подскакивать вверх и вниз, дважды падал, но как-то снова поднимался, возобновлял свое безумное действо. Я в недоумении смотрел на него, но потом, повинуясь какому-то неясному импульсу, тоже начал подпрыгивать, стараясь приземляться с наибольшей тяжестью. Лишь большая эластичность металла под нами давала нам шанс погасить бешеную вибрацию ленты таким первобытным способом.
   Через некоторое время все утихло, и постепенно я сообразил, что же собственно произошло. Юсы передали вибрацию своих тел ленте конвейера, которая, двигаясь, вибрировала сама по себе. А потом, когда они бросились бежать обратно, частота ее вибраций и вибраций, снова создаваемых юсами, совпали, и быстро нарастающая амплитуда в конце концов вызвала критический резонанс. И если бы Чикс с его почти полутонным весом, а в какой-то мере и я, не приняли бы своевременно мер, по всей вероятности, дело могло бы иметь роковые последствия.
   Ноги у меня подкашивались, но я подошел к лежащему Странному юсу. Чикс уже был около него и осторожно поднимал. Я помогал ему, как мог, и это мое первое прикосновение к негуманоиду, может быть, обошлось бы без каких-либо отрицательных эмоций, если бы позднее, когда мы уже вышли из здания, я бы не задумался об этом. Мне мерещилось, что на руках у меня осталось что-то скользкое, что кожу что-то пощипывает, что пальцы мои сковало. Впрочем, я очень хорошо понимал, что все мои ощущения надуманны, но... Меня тошнило и трясло.
   - Я немного встревожился, - заявил Чикс, когда мы удалялись отДефрактора вместе сусмиренным Странным юсом.
   А я, несмотря на свое состояние, не мог не улыбнуться такому по-человечески скромному определению "немного встревожен". Ничего себе! Да Чикс почти обезумел от страха, уж я-то видел. Потом вспомнил, как смешно подскакивали мы на обезумевшей ленте, и мне стало легче на душе. "Да этот юс очень похож на человека, черт его побери! И тоже, наверно, часто бывает дураком. Как, например, я".
   - Что он хотел сделать? - указал я сдержанным жестом на Странного юса.
   - То, что и все мы. Только он и сейчас еще это делает, - сказал Чикс серьезным тоном, совсем отличным от его обычного фальшивого любезничания. Изливает свою категоричность. Не соображая.
   Я вздохнул, до известной степени примирившись с нашей взаимной непроницаемостью. Было очевидно, что я должен отказаться и от своих предварительно подготовленных вопросов - в самом лучшем случае задал бы их напрасно. Молчаливо я проводил юсовдо того места, где мы встретились, но прежде чем расстаться, я все же не сдержался и тихонько спросил:
   - Скажи, Чикс, почему вы так заинтересованы в переселении?
   Он заботливо обнял конечностями уныло покачивающегося Странного юса.
   - Это будет последний знак, - ответил он тоже тихо. - Знак о другом, что грядет, грядет... - Голос его упал до едва слышного хрипа.
   - Что грядет? - я в ужасе вздрогнул. - Что это "другое"?
   Чикс медленно пошел по неземной розовой траве. Его тяжелое дыхание согрело воздух, и легкие клубы пара окутали юса, словно покрывало из тонкой, как паутина, ткани. Странный юс последовал за ним.
   - Что грядет, Чикс? - промолвил я, глядя вслед их нечеловеческим фигурам. - Что?
   - Не знаю, - его слова долетели до меня почти беззвучные, как дуновения.
   Я остался один.
   Пора было возвращаться на базу, но чувство, что я что-то пропустил, прошел мимо чего-то важного, привело меня ;1 снова к Дефрактору.
   Я шел тем же путем - через флигель и потом внутри серпантина. Однако на последнем витке быстро отступил назад: около плота стоял Вернье. Вместе с одним из роботов. Что-то говорил, наклонив к нему голову, но как я ни напрягался, не смог услышать ни слова. Спустя некоторое время робот повернулся и зашагал по ленте транспортера. Остановился точно на том месте, где упал Странный юс.
   - Вот здесь, - прогремел его металлический голос.
   Вернье кивнул. Оперся на плот, скрестив руки. На его лице играла легкая рассеянная улыбка.
   Я бесшумно пошел к выходу.
   Глава двадцать вторая
   С базы я связался с Ларсеном и прежде чем успел попросить о встрече, он настоял, чтобы я пришел к нему на полигон. "Сейчас же!" - сказал он и, ничего не объясняя, прервал связь.
   Настроение у него было отвратительное. И он не скрывал это, когда мы увиделись. Было не до рукопожатий, не до Приветствий, мы даже не кивнули друг другу Подождав, пока я сойду с рейдера, Ларсен молча пошел впереди меня. А я остался стоять на месте. Через несколько шагов он остановился.
   - Иди! - резко пригласил он.
   - Насколько я вижу, между нами зреет конфликт, - спокойно сказал я.
   - Да!
   Я пожал плечами.
   - Что ж тогда начнем. Обстановка мне кажется подходящей.
   - Терпеть не могу твою иронию! - сказал он.
   - А я - твои фельдфебельские замашки, - был мой
   ответ.
   Ларсен прикусил губу И смерил меня гневным взглядом.
   Ладно, - отрезал он наконец. И снова пошел вперея' А я за ним.
   - Работаю здесь уже семь месяцев, - заявил он, когда мы поравнялись. Семь месяцев. Непрерывно.
   Я бросил взгляд на распотрошенную юсианскую машину, мимо которой мы проходили.
   - А результаты? - спросил я с сочувствием. - Хорошие?
   - И хорошие, и плохие,- Ларсен ускорил шаги.- Важно, что они есть, понимаешь?
   - Не трудно понять, - сказал я.
   А он опять остановился, обернувшись ко мне:
   - В таком случае, почему ты хочешь все испортить? Мы стояли возле другой юсианской машины, подобной той, которая вчера была кем-то запрограммирована перемалывать камни. По разрезам в передней части, по инструментам и смонтированному невдалеке стенду было видно, что в последнее время Ларсен изучал именно ее.
   - Почему ты хочешь все испортить? - повторил он.
   - Не все, - возразил я.
   - А кто дал тебе право решать, что нужно испортить, а что сохранить?
   - Я не жду особого разрешения от кого-либо, - ответил я. - Руководствуюсь только личными убеждениями.
   - И когда ты успел их приобрести?
   - Еще на Земле. В звездолете я утвердился в них, а здесь, на Эйрене, эти убеждения стали непоколебимы.
   - Предполагаю, что они всецело направлены против проекта.
   - В этом его варианте - да, - уточнил я.
   - Ты считаешь, что возможны и другие варианты?
   - Только один.
   - Какой?
   - Заселение планеты нормальными людьми, в нормальных городах, среди нормальных земных растений. Без каких-либо условий тридцатилетней изоляции и прочее. И при нормальных отношениях с юсами.
   - Последнее говорит кое о чем худшем, чем дилетантство, Симов. Оно говорит о наивности с твоей стороны!
   - Ты так думаешь, - равнодушно отметил я.
   Ларсен провел ладонью по лбу. Ему все еще было трудно
   справиться с охватившим его раздражением, но чувствовалось, что оно проходит.
   - Я не буду пускаться в споры с тобой, - решил он. Черты его лица постепенно приняли свое обычное выражение холодной сдержанности. - Скажу только, что сегодняшний случай не должен повториться. Ни при каких обстоятельствах.
   - Какой случай? " - Тебе ясно, что я имею в виду твою встречу с юсами.
   - Ты залезаешь в чужую сферу, Ларсен. Не забывай, что поступки мои может оценивать только учреждение, которое меня сюда направило.
   - До определенных пределов.
   Увы, он имел на это право. Но я уже перешел всякие границы... Мертвые глаза Одесты Гомес как будто снова вглядывались в меня. Как вчера, там, в сумраке, населенного ее безмолвными силуэтами юсианского коридора.
   Я устало вздохнул. Действительно, спорить было излишне.
   - Моя задача - найти убийцу Фаулера и Штейна, а
   она неминуемо заставляет меня совершать не совсем удобные для тебя действия.
   - Ты не упомянул Одесту, комиссар. - Ларсен, не мигая, смотрел на меня. Не найдешь ли ты и ее убийцу?
   - Думаю, что он - один и тот же, - не дрогнув, я выдержал его взгляд.
   Он первым отвел взгляд.
   - У меня есть нечто вроде... кабинета там, за конструк- ' торским отделением, - сказал он. - Пойдем со мной.
   Мы направились туда. После шика, с которым была построена юсами наша база, и импозантного вида Аннигиля-ционного Дефрактора, полигон начальника базы мне показался очень бедным, если не сказать, нищенским. Он почти весь был открытым и, по существу, представлял собой не слишком хорошо выровненную бетонную площадку Присланных с Земли сооружений и инструментов было мало, и все - в неважном состоянии, а склады и то, что Ларсен назвал "конструкторским отделением", оказались легкими панельными постройками, фасады которых выглядели откровенно непрочными.
   - Нет у тебя приличных условий для исследовательской работы, - подкинул я ему, таккак по опыту знал, что самый надежный и, может быть, даже единственный ключ к сердцу людей здесь - это заговорить о трудностях в их работе.
   - Нет, - быстро откликнулся он. - Нет! - но потом, нахмурив рыжие брови, замолчал.
   Мы вошли в упомянутый кабинет, который до известной степени мог бы сойти и за кухню. Ларсен предложил мне сесть и оставил одного. Внутри все было также скудно, как и снаружи. Обстановка состояла только из стула, длинного стола, наполовину занятого компьютером с двумя мониторами и принтером, этажерки, холодильника, умывальника и конечно же сейфа. Однако сразу становилось ясно, что здесь работает человек военный - нигде не было ни пылинки, книги стояли на полках этажерки ровными дисциплинированными рядами, стекла окон блестели, как только что вымытые.
   Ларсен вернулся со стулом в руках и сел напротив.
   - Действительно, условия не блестящие, - кивнул он, как будто все время рассуждал над моими словами. - Но, по крайней мере, они мне не навязаны. Ты, наверное, заметил, что юсы перебарщивают при воспроизведении земной обстановки.
   - Только было бы более разумно принести сюда один-два их коммуникативных диска...
   - Если потребуется, они быстро могут связаться со мной или с Вернье, который является моим заместителем, - прервал меня Ларсен. - Мы им дали наши радиокоды. Да и на базе всегда есть дежурный... Но, знаешь, Симов, пусть у тебя не складывается впечатления, что я озлоблен на них. В сущности, я воспринимаю их без лишних эмоций. И если их существование как-то меня и травмирует, то скорее умозрительно. Ты ведь знаешь, наверное, что значит для ученого постоянное столкновение с пределом его собственных умственных возможностей...
   Я криво улыбнулся:
   - Ты говоришь так, как будто моя встреча с юсами поставила меня по другую, их сторону "баррикады". И вообще, почему ты связываешь эту встречу с каким-то моим желанием "все испортить".
   - Я был возбужден... Все же в порядке вещей было бы предварительно уведомить меня о ней, чтобы я яе получал информацию последним и от третьих лиц.
   - Ты прав. Сожалею, что так произошло.
   - Зачем тебе было нужно их видеть?
   - У меня не было конкретных причин. Просто прощупывал почву.
   - И "нащупал" что-нибудь? . ;
   - Может быть... Но если я это и сделал, то сам того не
   понимая.
   - А что это была за история на территории Дефрак
   тора?
   - Внешняя сторона ее тебе уже Известна, а что касается сути, то тут у меня нет даже самых туманных предположений.
   - Первым вошел в помещение биостанции нестандартный юс. И вид его был еще более необычный, чем всегда.
   - Да, но он принял этот вид значительно раньше, чем
   вошел туда.
   - Почему ты так уверен?
   - Я же был там. Когда я догнал его, он просто устремился в ближайший вход...
   - Догнал? Как тебя понимать? Ты что, гнался за ним?
   - Можно сказать и так.
   - А почему?
   - Когда он двинулся вниз по направлению к Дефрак-тору, я подумал, что он замышляет что-то опасное, плохое.
   - Но потом вдруг уверился в противном?
   - Да. По поведению он был похож скорее на сумасшедшего, чем на злоумышленника.
   Мое последнее утверждение, очевидно, понравилось
   Ларсену
   - Возможно. Эти прогулки, эта хилая, я бы сказал
   даже, выродившаяся фигура... Однако, если он сумасшедший, почему они его оставили здесь?
   - А почему бы и не оставить? Мы же собираемся сделать то же самое с нашими сумасшедшими.
   - К черту все это! Только гадаем. С тех пор как они явились к нам на Землю, мы ничего другого не делаем. Превратились в гадалок. Притом бездарных!
   - Не исключено, что и они тоже гадают.
   - Чепуха! - процедил сквозь зубы Ларсен. - Мне они ясны как на ладони... А нормальный негуманоид? Он себя вел?
   - На расстоянии гнался за тем. Сказал, что останавливать его опасно, что тот был из другого мира.
   - Ага!
   - Слушай Ларсен, воспользуйся этим инцидентом. Свяжись с ними...
   - И сказать им, чтобы держали сумасшедшего при себе, не так ли?
   - Но он действительно может создать нам неприятности. Почему бы не предотвратить это?
   Ларсен сгорбился и запустил пальцы в волосы. Долго медлил с ответом:
   - Поздно, - сказал он наконец. - Уже поздно. Я понял, что говорит он о другом.
   - Для чего поздно? - спросил я.
   -- Для всего... - он снова помедлил. А потом выдал явно смоделированное "уточнение":
   - Для всего, что выходит за рамки ожидания. Наши отношения с юсами настолько... зыбки, что малейшая ошибка или даже нетактичность с нашей стороны может склонить чашу весов в сторону противников проекта.
   - Вряд ли. Юсы ведь тоже настаивают на его реализации.
   - Кто знает, на чем они настаивают, - махнул рукой Ларсен. - Может ли человек понять их?
   - Наверное, может. Если не будет прятаться в скорлупу
   Он внезапно поднялся, подошел к умывальнику и с ненужной силой затянул кран. Капли перестали монотонно стучать по белой эмали, и я только сейчас осознал, что слышал все это время назойливый звук их падения.
   - Мы должны прятаться, Симов. Пока. Потому что, в противном случае, мы не в состоянии показать им ничего, кроме нашего невежества. Страшного невежества во всех областях! И как при таком положении мы можем надеяться на какой-то, хотя и на низшем уровне, интеллектуальный контакт?
   - На интеллектуальный действительно не можем. Однако , на человеческий...
   - Человеческий? С ними?
   - Ну да, - ответил я. - Ведь мы же люди.
   Ларсен быстро вернулся к столу, оперся на него руками.
   - А не самое ли достойное для человека - стремиться к знаниям, овладевать чужим, неизвестным? Что бы мы ни говорили, Симов, а юсы - наши соперники. Соперники! И чтобы достичь в будущем настоящего равноправного диалога с ними, мы прежде всего должны проникнуть в тайны
   их достижений.
   - О каких тайнах идет речь, Ларсен? Ты прекрасно знаешь, что юсы с самого начала выразили готовность приобщить нас ко всему своему. Предоставить нам свои открытия, дать разъяснения.
   - Но тебе, видимо, неизвестно, что и самые наши
   большие ученые оказались неспособными воспринять эти открытия, несмотря на щедрые "разъяснения". И что в конце концов получилось? Творческая деформация! ...Ученые на Земле больше не творят, Симов. Потому что предварительно знают, что, чтобы они не создали, все будет унизительно мелким в сравнении с тем, что у юсов уже есть тысячелетия. Теряется всякий смысл.
   - Но ты только что сказал, что добился известных результатов, обескураженно напомнил ему я. - И поскольку я видел, что ты занимаешься главным образом изучением юсианских машин...
   - Именно! - Ларсен осторожно сел на шаткий стул. - Именно поэтому переселение нам крайне необходимо. Только отсюда мы могли бы начать преодоление нашего интеллектуального кризиса. То есть мы могли бы задержать юсов подальше от Земли и поднять уровень наших знаний до их уровня... Или, по крайней мере, приблизиться к нему.