Ненова Нина. Формула счастья

   - Ну же, Элия... - я слегка коснулся кончиков ее побелевших пальцев, стиснувших одеяло. - Ты должна мне сказать.
   - Должна? - она еще больше вжалась в уголок тахты. - Как раз в этом я не уверена. Я не знаю... кто ты?
   - Незадолго до твоего прихода я тоже задавал себе этот вопрос. Только о некоем негуманоиде. А мы - люди...
   - Какое это имеет значение? - она понурилась, - Люди, юсы. Неизвестность всегда одинаковая. Или почти одинаковая: кто он, тот, что напротив меня?
   - И все же наступает момент, когда у нас нет выбора, когда мы должны поверить друг другу, даже вслепую.
   - Должны? Ты говоришь так, будто вера - что-то такое, чему можно приказать.
   - Послушай, Элия, - отбросил я всякую деликатность, - не знаю точно, чего в последнее время боитесь и ты, и Вернье, да, похоже, и Рендел, но мне ясно, что это что-то еще только предстоит. И от вас зависит, произойдет это или нет.-Иначе ты бы не пришла сюда в таких расстроенных чувствах. Но я сразу скажу тебе: не делай! Откажись...
   - Как ты может так советовать, даже не зная, о нем идет речь! воскликнула она.
   - А вот могу, потому уже представляю себе ход ваших мыслей. И мне этого достаточно, чтобы проникнуть в суть ваших намерений. И я не сомневаюсь, что это будет непоправимой ошибкой, а если в этом участвует Рендел, то и просто мерзостью!
   - Рендел... - Элия прикрыла глаза. - Он тогда заставил меня показать тебе заброшенную базу и израсходовал заряд преобразователя, чтобы задержать нас там. Он был уверен, что мы не сядем снова в "кит" после задействования той программы. Да-да! Он мне все подробно объяснил. Он не хотел посягать на нашу жизнь, он просто собирался отвлечь твое внимание!..
   . - Отвлечь от чего?
   - От... нашей работы... строго засекреченной. И после этой фразы, не содержавшей никакой конкрет-лой информации, Элия вдруг перестала сдерживаться и отчаянно зарыдала. Некоторое время я наблюдал за ней, подозревая, что и этими слезами она сейчас стремится отвлечь мое внимание. Но она столь явно страдала, и ее слезы текли по лицу столь искренне и неудержимо, что только маньяк продолжал бы считать их нарочитыми. Внутри у меня будто рухнуло все, что до сих пор сдерживало нормальные человеческие чувства - осторожность, мнительность, боязнь обмана, чужого притворства, собственной откровенности...
   Я прижал Элию к себе, поцеловал ее мокрое, испуганное лицо, глаза, блестевшие от слез. Плед сполз с ее плеч, и я ощутил мягкость ее рук, робко обнимавших меня с надеждой и мольбой о нежности. Я бережно поднял ее, как нечто бесконечно дорогое и ранимое, и понес в спальню.
   - Ненавижу юсов! - прошептала она, все еще дрожа. - Пойми меня... Ненавижу их...
   Часть четвертая
   Глава тридцать третья
   День, назначенный для испытания Аннигиляционного Дефрактора, не задался для меня с раннего утра. Во-первых, сначала Вернье, а спустя несколько минут и Редел предупредили меня по терминалу, чтобы я не приближался к зоне испытаний. И вновь в той же последовательности они категорически отвергли предложение, чтобы я помог им чем-нибудь или, по крайней мере, наблюдал за их работой. Затем на экране появилась еще и Элия, и, хотя мы с ней расстались всего час назад, опять предупредила, чтобы я "ни в коем случае" не выходил с базы и дождался вечера, когда она, наконец, будет иметь возможность объяснить мне "все", а до тех пор не предпринимал "абсолютно ничего", заботился о Джеки и так далее. Целый поток слов, произнесенных приглушенным голосом, скороговоркой, как будто она боялась, что в любой момент связь может быть прервана или же будто кто-то из-за ее спины заткнет ей рот. Внезапно она замолкла. Улыбнулась мне с наигранной бодростью и выключила свой терминал.
   Я сразу стал искать Ларсена, но он сегодня, видно, отвечал по другому, неизвестному мне радиокоду. Впрочем, и без этого я был уверен, что и от него не получу никаких сведений. Секретность на этой базе из исключительного случая была превращена в строжайше соблюдаемое правило. Особенно в том, что касалось Дефрактора и его конкретного предназначения.
   Да, пожалуй, мне ничего не оставалось, как дождаться вечера, как и посоветовала мне Элия. Тогда она и Вернье, может быть, действительно объяснят мне "все" и о сегодняшних испытаниях, и о том предстоящем событии, которое вызывало у них столь явный страх. И которое, по всей
   вероятности, было уже не предстоящим, а происходящим - включенным именно в сегодняшние испытания... Колебания вновь охватили меня. Я чувствовал, что все же должен вмешаться, предотвратить - но что? В конце концов, эти люди делали свою работу. Предотвратить именно ее? Только по той причине, что они не захотели сообщить мне, как конкретно собираются ее выполнять...
   Решение, к которому я пришел в конечном счете, в сущности, было предопределено с самого начала: я занялся своей работой. То есть достал из сейфа блокнот с планом моего доклада Медведеву, отключил связь компьютера с Сервером, принял и другие меры для его изоляции, и в конечном итоге соединил его с принтером так, чтобы его функции были сведены почти до уровня обычной пишущей машинки. Наконец, сосредоточился на самом докладе и сразу оказался в очередном заколдованном круге. С одной стороны, то, что написано, что угадывается и что замалчивается, должно быть сбалансировано и, кроме того, зависеть от того, пошлю ли я доклад через Чикса или вообще не буду посылать; но с другой стороны, ответ на этот вопрос целиком зависел от достижения упомянутого баланса.
   Закончил свои черновики как раз к обеду, но большую ясность, чем утром мои намерения не приобрели. Собрал распечатанные листы и положил их в карман куртки. Потом постоял на балконе, пытаясь уловить какой-нибудь шум со стороны Дефрактора. Он находился на расстоянии трех-четырех километров от "Хижины", так что можно было услышать, по крайней мере, рокот плазменных генераторов. Они, однако, или все еще не были включены, во что мне не верилось, или были снабжены звукоуловителями, во что не верилось уж вовсе.
   Я зашел на кухню. Приготовил еду себе и Джеки, но он почти не притронулся к своей - был обижен моим сегодняшним невниманием к нему. Я приласкал его, подумав при этом, что с Элией ему, наверное, было бы гораздо лучше. Потом надел куртку и вышел из помещения. Но изнутри раздался такой отчаянный скулеж и царапанье по двери, что я вернулся и выпустил напуганного одиночеством щенка. Вместе, одинаково унылой походкой мы спустились по лестнице, дошли до главного входа, но перешагнув порог, едва не столкнулись с одним из роботов, который молча пошел за нами. Его присутствие меня вовсе не обрадовало. Я остановился. Остановился и он. Я сделал несколько шагов, он тоже.
   - Чего ты хочешь?
   - Хочу не выпускать вас из виду, - ответил робот.
   - Почему?
   - Так мне приказано.
   - Кем и когда?
   - Начальником базы, вчера, в двадцать три часа. Другими словами, Ларсен с полным основанием предположил, что я попытаюсь вновь встретиться с Чиксом, и решил мне помешать. Поэтому он приставил ко мне этого робота, едва я вернулся в "Хижину". Увы, таков был эффект от "игры в открытую", с ним - с человеком. А каков он будет с негуманоидами?
   Вместе с Джеки я пошел вниз к рабочему комплексу базы, и робот ритмично затопал за нами. Поскольку я уже знал о его юсианском происхождении, то решил, что для - моих нервов будет полезнее, чтобы он не оставался у меня за спиной. Я обернулся.
   - Иди параллельно со мной... но на расстоянии двух метров! - сказал я ему, и он выполнил мое желание. .
   Внизу, вместо того, чтобы идти сразу в административное здание, как собирался вначале, я направился к паркин-гу. Подошел к одному из рейдеров, чтобы проверить, как будет реагировать робот, - он поспешил вперед и встал между мной и рейдером.
   - Я буду мешать вам покинуть базу, пока меня не освободят от этой обязанности, - объяснил он без всякого выражения.
   - И какими способами ты имеешь право мне помешать?
   - Любыми.
   - В том числе силой?
   -Да.
   - И если нужно, ты меня убьешь? Робот как будто задумался.
   - Я бы вас убил, но только случайно, -сказал он наконец.
   - Очень хорошо! - пробормотал я мрачно, а Джеки, уловив мое настроение, зарычал на невозмутимого робота.
   Дальше двигались молча. Дошли до административного здания, пересекли уставленный неподобающе пышной мебелью вестибюль и, миновав коридор, который, скорее, был похож на картинную галерею, остановились перед залом с Сервером. Я открыл дверь, и когда мы с Джеки вошли внутрь, хотел ее закрыть, но робот уперся в нее плечом. Делать нечего, я позволил ему пройти. А затем показал ему на
   самый дальний угол.
   - Вот оттуда и можешь следить.
   Он попятился туда, ни на миг не спуская с меня глаз;
   хотя и юсианским, он был всего лишь роботом - приказ Ларсена выполнял буквально. Я спросил себя, как мне при необходимости отвязаться от него, и не нашел ответа.
   Сел перед одним из мониторов. Собрал все свое терпение и провел ряд операций с целью перевести на дискету файл с исследованиями Штейна, находившийся в моем секретном банке. Сделав это, внес страницы своего доклада в сканер с тем, чтобы переписать их на ту же дискету, но без дубликата в Сервере, и пока ждал, включил информационный селектор. Затребовал сведения о Дефракторе, но на мониторе появилась до отвращения знакомая надпись:
   "СЕКРЕТНО. ВВЕДИТЕ ВАШЕ ИМЯ И ПАРОЛЬ". И так как я, естественно, не знал пароля, то и не получил никакой информации.
   Между тем дискета была готова. Теперь предстояло самое трудное - решить, что с ней делать. Конечно, сначала нужно было оценить - если это вообще возможно - как бы воспринял ее содержание Чикс. Присутствие робота исключало возможность прослушать ее. Поэтому я повернул монитор к нему задом и дал команду автоматического протекания текста всей записи. И все же мне было трудно отделаться от нелепого опасения, что даже и так робот сумеет его прочитать. "У нас появилась детская склонность приписывать юсам и их творениям магические способности", - это было, насколько помню, одним из замечаний Штейна. Поставил стул напротив монитора и нажал клавишу
   дисплея.
   ГАНС ШТЕЙН. БИОФИЗИКА, ЭКЗОБИОЛОГИЯ, член
   команды базы "Эйрена" - первая экспедиция. Так называемая "титульная пауза" акцентировала внимание на лаконичных данных, относившихся уже к мертвецу. После заголовка по экрану беззвучно и монотонно поползли его мысли, излучаемые с той механической равномерностью, которой человеческий мозг всегда старается избежать. Казалось, что некоторые из них исчезают быстро и легко, а другие упорно задерживаются перед моими глазами, как будто призывая к переосмыслению, к повышенному вниманию.
   Их история с очень, очень давних пор сведена к череде мелких успехов в обслуживании Систем - однотипных и дискретных; не события с участием личностей, а множество безликих статистических данных...
   ... Тысячелетиями они живут в атмосфере бесконфликтности, призрачной удовлетворенности и растущей апатии. Существа, по инерции продолжающие свой путь по Галактике, осваивающие все новые и новые планеты, не открывая для себя ничего принципиально нового на них. Пока внезапно не натыкаются на нас...
   ... Встреча состоялась. Но контакт- возможен ли он вообще при столь существенных различиях между нами? Происхождение, физиология, психика, философия, искусство... по крайней мере, до сих пор мы не нашли ни в одной ' из этих областей ничего общего с ними, никакой точки соприкосновения, на что можно было бы опереться. Мы расходимся даже в способе общения: в то время как обмен словами имеет для них преимущественно дополнительный, вспомогательный характер, для нас именно он является основным...
   ... мы станем жертвой фанатичного антропоцентризма. А может быть, и юсы вместе с нами, хотя это едва ли может служить утешением...
   ... мы даже не можем себе представить, насколько они одиноки...
   Я закончил чтение записи лишь к вечеру. Джеки уже спал у меня на коленях, а я чувствовал, что уже потерял уверенность. Теперь и мне казалось, что будет предательством, если я собственными руками доверю эту дискету негумано-иду. Потому что, если в научной части исследования Штейн в чем-то и ошибся, то там, где он рассматривал наши отношения с юсами в социальном и этическом аспектах, все было правильным. И ни в малейшей степени он не старался смягчить или завуалировать истину, а она далеко не всегда была выражена в приятных и для юсов, и для нас словах.
   Мой доклад также уже казался мне недопустимо прямоли-нейным и жестким, демонстративно нарушающим правила дипломатии. Увы, можно с пафосом восклицать: "Правда и только правда!", но как обидно узнать, что она расходится с твоими самыми сокровенными иллюзиями. И как опасно говорить правду, разрушая иллюзии другого. И вообще, почему ты вообразил, что мы и юсы нуждаемся в правде? Может быть, Зунг был гораздо дальновиднее меня, опуская между нами завесу из приятных заблуждений и фальши. Так по крайней мере снижается риск прямого, непосредственного конфликта. Так "иногда и кривое лицо исправляется в кривом зеркале", как говорит шеф.
   Я вынул страницы из сканера, положил их вместе с дискетой во внутренний карман куртки и подал команду стереть мою заявку на запись. "НЕВЫПОЛНИМО" таков был полученный ответ. Проверил объем запрещения и точное время его введения. Оно относилось абсолютно ко всем видам вымарывания и ко всем членам состава базы. И совпадало с первым рабочим днем Сервера - семь месяцев назад. Что в данном случае означало для меня не больше, чем уточнение некоторых уже известных фактов. А именно: что Рендел сохранил в своем компьютере файл Штейна только из-за имевшейся в нем заявки на запись его исследований. Поскольку эта заявка является прямым, решающим доказательством вины единственного здесь человека, который имел возможность, несмотря на запрет, стереть ее в Сервере. То есть вины убийцы, имя которого мне, впрочем, также было известно. Еще со вчерашнего дня.
   Я разбудил Джеки, и мы вышли из зала вместе со следящим за мной роботом. Интересно, если бы Ларсен знал, что робот юсианский, отдал ли бы он такой приказ? Я подумал немного и сказал себе: "Да, отдал бы".
   Я был почти уверен, что его нет в кабинете, но все же пошел туда. К моему изумлению, дверь оказалась незапертой. Я вошел.
   В день самых важных из всех испытаний, проводившихся до сих пор людьми на Эйрене, в момент усиленной работы, напряжения и возможного провала начальник базы сидел за своим рабочим столом - сгорбившись, подпирая руками подбородок, растрепанный, может быть, даже дремлющий...
   - Почему ты здесь? - удивился я.
   - Входите, и вы, - Ларсен слегка улыбнулся собачонке.
   - Ну да - мы, трое! - я гневно указал на робота.
   - Номер сорок пятый, будешь ждать за дверью, - сказал ему Ларсен, и робот вышел в коридор. Я подошел к столу.
   - Ты должен мне кое-что объяснить, Ларсен, - начал я раздраженно. Но вглядевшись внимательно в его лицо, замолчал.
   Нет, этот человек не дремал, Более того, он вообще явно не спал в последние сутки. Глаза его выглядели по-старчески поблекшими, выцветшими, как от глубокого душевного потрясения. Он как сморщился от напряжения много часов назад, так и застыл с этой гримасой на лице, губы потрескались, словно после тяжелого приступа лихорадки, уголки их изнуренно опустились... .
   - Что с тобой? - я невольно понизил голос. -- Случилось что-нибудь ?
   А он только развел руками. Они дрожали.
   - Как идут испытания? - настаивал я, охваченный самыми плохими предчувствиями. - Возникли осложнения?
   - Испытания? - как будто удивился Ларсен. - Они еще не начались.
   - Почему? Их отложили?
   - Нет. Начнутся... - он бросил беглый взгляд в окно. - Скоро.
   Посмотрел туда и я. Кабинет был расположен так, что снаружи, низко в западном крае небосклона был виден сияющий желтый шар Ридона.
   - Но чего вы в сущности ждете? - воскликнул я и тут же ответил сам себе...
   Ждали восхода Шидекса. .
   Глава тридцать четвертая
   - Открой сейф! - резко сказал я. - Немедленно! Ларсен даже не двинулся. Казалось, что он думает совсем о другом. Наверное, о выборе, который нужно было сделать давным-давно - еще до того как заложить основание этого сатанинского "Дефрактора", о том самом выборе, сделать который и сейчас он был не в силах.
   - Я не могу принять твою сторону, - сказал он, избегая моего взгляда. - И их также. Не знаю... кто прав...
   - Но когда ты стрелял в Фаулера и Штейна, ты знал, не так ли?
   - А ты? Когда стрелял в Одесту...
   - Хватит! Открой сейф, Ларсен! С этого момента я беру на себя руководство базой!
   При этих моих словах он явно испытал облегчение другой возьмет на себя огромную ответственность, другой будет принимать решения. Не он. Я был поражен: как, как случилось, что достойный и несомненно смелый мужчина всего за несколько месяцев так деградировал, был так морально разрушен?! Не было смысла побуждать его к действию или держать под прицелом. Его воля была парализована непосильными для него проблемами, и сегодня он мог только выполнять приказы. Он подошел к нелепому, гротескному для этого кабинета шкафу и открыл его дверцы украшенные резьбой по дереву и посеребренными инкрустациями. В нем, в полном соответствии с моими ожиданиями, стоял огромный сейф, содержащий оружие и взрывные устройства в количестве, достаточном для уничтожения целой базы, независимо от того - человеческая она или юсианская.
   Среди более безобидных вещей на верхней полке имелось и несколько пар наручников. Я взял одну из них и заставил Ларсена положить свой флексор в сейф. Вернулись к столу. Он сел перед своим компьютером и по соответствующему каналу передал мне полномочия. Он продолжал держаться так же безропотно, но, несмотря на это, я не собирался слишком доверять ему. Застегнул один наручник на его правой руке, а второй - пристегнул к металлической решетке камина, в котором и сегодня, как будто в насмешку, поблескивали языки искусственного огня. Я сделал официальную запись в Журнале базы:
   - Берг Ларсен, арестовываю тебя за убийство Эндрю
   Фаулера и Ганса Штейна.
   Затем я взял взрывное устройство "Адлер" с нейтрин
   ным детонатором, запер сейф, но уже своим кодом, и пошел к двери. Прежде чем ее открыть, я отогнал Джек" вглубь кабинета и снова повернулся к Ларсену. Он сидел на керамической плите перед камином - потерянный, подперев бороду ладонью свободной руки, рассеянно уставившись в "огонь"...
   Робот ждал меня не в коридоре, а снаружи, и на этот раз выполняя данный ему приказ буквально. Я сказал ему:
   - Номер сорок пятый, доложи последнюю полученную директиву!
   Его ответ прозвучал тут же:
   - Общая директива по базе "Эйрена" в 19.30 по всем информационным каналам: ФУНКЦИИ НАЧАЛЬНИКА БАЗЫ ПРИНИМАЕТ НА СЕБЯ КОМИССАР С ЧРЕЗВЫЧАЙНЫМИ ПОЛНОМОЧИЯМИ ТЕРВЕЛ СИМОВ.
   - Хорошо. Слушай приказ уровня "А" ! Приступи к процедуре полного самоуничтожения за 30 секунд !
   Робот издал какой-то короткий свистящий звук. Затем отступил к стене, встал на колени. Его туловище затряслось, как от электрического удара, и без всяких внешних изменений рухнуло на землю. Я подошел к нему, вынул батарею из его груди и на всякий случай произвел из флексора контрольный выстрел в голову.
   По дороге в так называемый "лазарет" я не встретил никого - ни человека, ни робота. Спустился в подземный этаж, остановился перед четвертым отсеком слева и включил открывающий механизм. Прошел мимо саркофагов Одесты, Фаулера и Штейна, сделал несколько шагов в сторону и, так как очень хорошо запомнил место, куда поднялся позавчера на платформе на этой стороне бункера, сравнительно легко нашел релятор, хотя он и был хорошо замаскирован, как и тот, на холме. Я разблокировал его, и покрытая инеем плита поднялась вверх, а на поверхности появилась платформа. Я шагнул на нее и немного подождал, полагая, что и на этот раз она после предусмотренной паузы будет опускаться вниз. Так и произошло.
   Скоро я оказался внизу, в конце шахты. Нашел выключатель, включил свет и пошел по галерее. По пути заметил, что в галерее появились новые подпорки, и их становилось все больше. Крепежной сетки также прибавилось; встречались и новые, недавно зацементированные участки; была прочищена и вентиляционная система, работавшая гораздо лучше. Вообще, по всему было видно, что в последние двое суток здесь кипела лихорадочная работа, как при завершении, особенно для тех нескольких несовершенных, но определенно не юсианских, автоматов "РМ".
   Приблизившись к операционной, я спрятал дистанционный детонатор "Адлер" под рубашкой. Само устройство прикрепил к одной из подпорок и снова достал флексор. Взял его в левую руку, а правую положил на дисплей на дверях. Спустя три секунды электронная система доступа, распознав мою новую идентификацию, бесшумно раскрыла передо мной оба металлических крыла. Я вошел.
   В это время Элия находилась около стерилизатора, помещая в него какие-то инструменты. Меня она не видела. Я прошел позади нее, тихо поднялся по лестнице к наблюдательному посту над залом и увидел, как и ожидал, что он был теперь полностью оборудован и представлял собой усовершенствованную копию Координационного узла управления Дефрактором. Вернье сидел перед одной из секций очень длинного пульта и сосредоточенно читал текст на мониторе. Я встал за его спиной.
   - Ты готова? - пробормотал он. И не получив ответа, обернулся. Он был настолько ошарашен, что я даже немного пожалел его.
   - Ой, Симов!! - выдавил он и задал мне совершенно неуместный вопрос: - Это ты? - дополнив его столь же нелепым объяснением, - а я подумал, что это Элия...
   Однако он быстро овладел собою, настолько, что одним небрежным движением сменил индикаторные диаграммы на большом мониторе слева от него. Я помолчал, дав ему возможность испытать облегчение в связи с только что сделанным "хитрым" ходом. Потом сказал:
   - Тебе известно, что я взял на себя руководство базой?
   - О, да, да... Послушай, Симов, я не знаю, что тебе наговорил Ларсен о нашей работе тут, но ты должен знать,
   что испытания, которые...
   - Принимаю на себя и руководство испытаниями.
   - Но ты ничего не понимаешь...
   - Неважно. Верни на монитор рабочий график.
   - Какой график?
   - Рабочий график испытаний. Немедленно!
   Он продолжал изображать недоумение, удивленно моргал, как будто я говорил с ним не по-человечески. Я взял его за плечо.
   - Вернье, четвертый труп мне не нужен. И предупреждаю тебя: я не потерплю никакого неподчинения. Считай, что объявлена чрезвычайная ситуация.
   Его взгляд скользнул по флексору в моей руке, но не задержался на нем, а медленно поднялся вверх. Встретился с моим взглядом, и в тот же миг график вновь появился на мониторе. Отдельные части индикаторных диаграмм были обозначены аббревиатурами и символами, действительно, в большинстве своем мне непонятными. Я отложил на потом подробное их изучение, сосредоточив внимание только на зеленом треугольном указателе, расположенном на отвесной ленте справа от них. Из него недвусмысленно следовало, что выполнение графика находится все еще в первой фазе.
   Я знаком велел Вернье подойти. Взял его флексор и положил в карман своей куртки. Убрал и свой, но в чехол, прикрепленный к поясу
   - Продолжай! - приказал я Вернье.
   Он неохотно сел на место. Начал набирать очередную команду, но вдруг прекратил - стер ее и нерешительно повернулся ко мне.
   - Симов, ты, вероятно, не имеешь понятия... Я прервал его:
   - Выполняй программу точно по пунктам. И смотри у меня, - я показал ему на электронные часы на пульте. Под стеклом хронографа отсчитывались последние секунды. - Я. не потерплю никаких задержек!
   Измученно вздохнув, он наклонился над клавиатурой и на этот раз набрал команду до конца. Хронограф отбил новый начальный сигнал, а тот указатель продвинулся на несколько миллиметров вниз вдоль диаграмм - значит, Вернье действительно продолжил работать по графику. Оставив его работать, я подошел к стеклянной перегородке, опоясывающей все помещение. Посмотрел в зал. Элия теперь была занята подготовкой операционного стола.
   Я вернулся к пульту и сел перед одним из мониторов. Запросил справку о местонахождении каждой контрольной камеры. Их картинки чередовались на экране в последовательности номеров: с вершин ближайших конусов - панорамное изображение Дефрактора; холм напротив него - с трех точек обзора; взгляд мощного телеобъектива на юси-анскую базу; общий вид нашей базы. А со стороны самого Дефрактора - внутренность всех узловых сооружений, атакже буферных зон между ними.
   Контрольная передача закончилась - только одна из камер - номер шесть - не вывела на экран ничего.
   Я заметил, что Вернье снова колеблется, встал и подошел к нему. Он сжался, будто ожидая удара, потом хотел что-то сказать, но прикусил губу и подал команду поднять барьеры радиального транспорта. Соответствующий информатор отметил поступление первого потока быстрых ионов в дивертор. Индикатор поляриметра пополз вверх по шкале и почти сразу достиг оптимального индекса. Я вызвал на соседнем мониторе схему установки, динамизировал ее и увидел, что энергетическая плотность потока начинает плавно повышаться. Вообще, все до сих пор функционировало совершенно нормально. За исключением, конечно, самого Вернье, душевное состояние которого приближалось,вероятно, к критической точке.