Ненова Нина. Формула счастья

   - Но почему не поискать другого, более достойного способа? Почему нужно так безропотно подвергаться их экспериментам? Одной эйфории достаточно, чтобы представить себе, что случится, когда прибудут переселенцы.
   - Жизнь во всей Вселенной явно подчиняется одним и тем же законам, которые управляют и Землей, - примирен-но развел руками Ларсен. - Сильный диктует условия. Или
   уничтожает более слабого.
   - Мы, наверное, склонны в своем представлении преувеличивать действия этих законов, - сказал я. - Да и не могу я согласиться, что мы слабее, только потому, что их знания находятся на более высокой ступени, чем наши.
   - На неизмеримо более высокой.
   - Даже если и так, я замечал, что тот кто больше знает, в большинстве случаев и более уязвим. Над ним довлеет большая ответственность, ему приходиться брать на себя больший риск.
   Но Ларсен меня уже не слушал. Односторонность его суждений была просто поразительной.
   - Как я тебе уже сказал, я работаю здесь семь месяцев, - продолжил он, едва дождавшись конца моей реплики. - И буду продолжать работать. Пока жив. А наш исследовательский городок будет разрастаться, мы обеспечим себе лучшие, земные условия для работы. Сейчас я один, но когда Фаулер был со мной, все шло гораздо легче. Представь себе, что будет, если у меня будет целая команда способных помощников!
   Я потерял терпение:
   - Было бы правильно, Ларсен, если бы как начальник базы ты более широко смотрел бы на вещи. Например, тебя должно было бы интересовать, почему юсы приложили столько усилий, чтобы подготовить всю эту планету. Каковы их намерения в отношении будущих переселенцев, что они ожидают получить... или может быть насильно взять от них. Да, вот это действительно важные вопросы! А ты зарылся на своем жалком полигоне и воображаешь, что можешь поправить положение, копаясь в их машинах нашими примитивными инструментами!
   Мы переглянулись, поежившись, готовые превратить спор в обмен грубыми оскорблениями. Но, странно, именно в этот миг между нами вспыхнула искорка сопричастности. Все-таки мы оба находились в почти одинаково проигрышном положении.
   - Нервы у меня уже не те, что прежде, - пробурчал Ларсен. - А ты, Симов... Наверное, ты прав. Только какая польза...
   Подползающая к нам тяжелая тень заставила нас одно-г временно повернуть головы. Снаружи что-то приближалось - огромное, красноватое, судорожно сжимающееся. Как кусок живого мяса, отрезанного от какого-то гиганта. Оно закрыло собой окно, теперь сквозь стекло была видна только трясущаяся жилистая ткань! Я приподнялся... Оно медленно проехало мимо. Прошло под порталом конструкторского отделения напротив, и за секунду до того, как оно исчезло внутри здания, я увидел под ним широкие рифленые шины автокара. Немного погодя он выехал, освободившись от своего отвратительного груза, и двинулся в обратном направлении. Был таким спокойно земным со своей тупоносой передней частью, экономно вместившей в себя пульт программного управления, прочным идеально прямоугольным кузовом, блестящими рядами скоб по сторонам... Я попытался вновь сосредоточиться на разговоре, который мы вели, но он мне показался уже бесполезным.
   Я начал неожиданно агрессивно, хотя агрессии не испытывал:
   - Ларсен, у тебя ведь с самого начала не было сомнений, что совершено хладнокровное двойное убийство.
   - Гм... Хладнокровное,-скривил он рот.
   - И предумышленное, - добавил я.
   - Э? Даже-если и так, так что?
   - Ты составлял сообщение, отправленное на Землю?
   -Я.
   - Почему же ты в нем написал "мертвы", а не "убиты"?
   Чтобы навести людей из Центра на мысль, что произошел
   несчастный случай?
   - Из "Центра", -презрительно усмехнулся Ларсен.
   Какое он имеет значение? За веревочку Эйрены дергают
   Другие.
   - Или, точнее - другой, - сказал я.
   - Верно. А если Зунг докопается до чего-то, то уж, наверное, не выпустит.
   - Насколько я понял, твое отношение к проекту такое
   же, как и его.
   - Ничего ты не понял. Соображения, из которых я
   поддерживаю проект, совсем иного плана, принципиально отличные от его. И я тебе уже объяснил, каковы они.
   - Да... Но ты мне все еще не объяснил: почему ты написал "мертвы"?
   - Э, мы ведь посылаем свои сообщения через юсов, - неохотно сказал Ларсен. - Мне было как-то противно раскрываться перед ними до такой степени... Хотя я и тогда был убежден: они знают... все.
   - Возможно ли по-твоему, чтобы Фаулер и Штейн направлялись не к Дефрактору, а к юсианской базе?
   - Не знаю, - он опустил веки, может быть, от усталости, а может быть, чтобы скрыть свой взгляд. - Не знаю...
   - Что означает, что твой ответ таков: "Да. Возможно". Но, несмотря на это, в тот день ты настоял на почти абсурдной версии о "самоубийстве убийцы" и даже не упомянул юсов как возможных виновников.
   - Они абсолютно безразличны к нам как к личностям, Симов. Мы их интересуем только как другая цивилизация. Все равно что рассматривают муравейник. Свысока, не останавливая взгляд на отдельных насекомых. А знаешь, как скрупулезно отстаивают свою позицию абсолютного невмешательства в наши дела.
   - В таком, случае, - начал я, - слухи об их выходках...
   - ... плод нашего кошмарного воображения, - закончил фразу Ларсен. - При том умело разжигаемого Зунгом. Что ж, человек подготавливает себе психологический климат. После всеобщей паники, которая царит на Земле, тридцать лет изоляции возвысит его до уровня "спасителя человечества"... Каким он в действительности и будет.
   - Однако не для тех, кого он пошлет сюда, на Эйрену. Где о невмешательстве со стороны юсов и речи быть не может. Эйфория, растения...
   - И города для переселенцев.
   Сказанные так, с какой-то темной, зловещей интонацией, его слова словно повисли в воздухе между нами, как окончание этого, ни к чему не приведшего разговора. И как начало другого, который никогда не состоится. Я ощутил страшную пустоту внутри. Что я делаю и зачем вообще я прибыл на эту планету? Против кого я пытаюсь выступать? Против юсов? Или против людей?!
   Я посмотрел на мужчину, который сидел напротив. Он глубоко задумался уже о чем-то своем, тайном, мрачном и чужом. Его стиснутые кулаки были прижаты к поверхности стола бессознательным привычным жестом. А снаружи возвращался автокар, снова потеряв свои формы под грузом аморфной юсианской материи. И когда уйду, этот человек снова направится в свое конструкторское отделение, чтобы склониться над ней со своими инструментами, больными амбициями, полным бессилием.
   Глава двадцать третья
   В это утро я не спустился в столовую: Решил, что излишне подвергать себя дополнительным испытаниям, да и перспективы сидеть за одним столом с людьми, которые поглощают еду, как автоматы, не глядя друг на друга и не разговаривая, тоже меня отталкивала. Да, было что-то противное в их мучительных "общих" завтраках, ставших демонстрацией непоколебимой воли, преодоления, здорового человеческого духа и прочее. "Чем более явно проявляется какое-то качество, тем более оно сомнительно", - говорит мой шеф.
   Я быстро позавтракал тем, что нашел в холодильнике,
   после чего, опершись на подоконник широко распахнутого окна, стал ждать появления Ридона. Восхода я не видел, он был скрыт за лесом, но всей своей кожей ощутил едва уловимое прикосновение его первых лучей. Его ощутили и пяти ствольные деревья без листьев. Их кроны постепенно набухли, вытянулись вверх, как кисти рук, устремленные к свету и теплу. Они стали пожимать одна другую, а на их поверхности выступила бледная, медленно растекающаяся влага... Внезапно их ветви стремительно заострили свои концы. Начали сгибаться и остервенело вонзатся в собственную плоть. Раздирать ее, издавая резкий хруст. Все глубже. Казалось, они хотели проникнуть в свою самую сокровенную сущность путем жестокого, вполне сознательного самоистязания. И лес заплакал; Густыми белыми слезами, которые взрывались в напряженном воздухе, распадаясь на бесчисленные хрусталики, легкие, серебристые...
   Сердце мое забилось так сильно, что готово было выскочить. Я отодвинулся, закрыл окно, опустил занавески. А чье-то безмолвное присутствие, которое я почувствовал в то утро, когда гулял по лесу осталось во мне. Оно опьяняло своим дружелюбием, возводило мои самые элементарные восприятия до состояния экзальтации. Сознавая всю его фальшь, я все-таки хотел задержать его в себе. Оно, это незримое, неопределенное, ни с чем не сравнимое присутствие, как будто давало мне всю Вселенную. А наполненный им, я становился титаном! И жизнь бурлила у меня в крови, в мышцах, глазах, губах, мыслях... Жизнь распирала меня, а потом в изнеможении я должен буду уснуть...
   От истощения! - предупредил я сам себя. Вышел квартиры и из здания. Спустился к стоянке и сел в предоставленный мне рейдер. Еще с вечера я запасся и преобразователем. Вставил его в гладкую серую материю, нажал соответствующую клавишу и произнес одно-единственное слово:
   - Вверх!
   Поднялся над базой, весь белый от прилепившихся ко мне кристалликов. Лицо и руки стали твердыми под искрящейся маской. Лег вниз лицом на прозрачный пол. И смутно почувствовал, что не испытываю никакого инстинктивного страха так, покачиваясь, словно без ничего, ни в чем удаляясь от земли. Как юсианин, пробормотал я с радостью и ужаснулся. - Как юсианин...
   Я начал возвращаться в свое нормальное состояние, только когда рейдер набрал высоту около двух тысяч метров. Я отдал приказ облететь местность, хотел увидеть, как выглядит сверху действующая юсианская база. Но с севера с невероятной быстротой надвинулись огромные облака, и теперь расстилались подо мной, как косматая, свинцово-серая пелена.
   Слегка разочарованный я опять протянул руку к преобразователю:
   - В биосектор, - сказал, коснувшись той же клавиши. Облака оказались очень плотными, а чем ниже я спускался, тем темнее они становились. Долгое время я блуждал в их мрачных удивительно однородных объятиях, после ' чего, без всякого перехода биосектор вдруг открылся внизу-как мгновенно созданный изящный макет. Как и при первом посещении, я приземлил рейдер на расстоянии от открытых экспериментальных участков, надеясь, что сумею подслушать еще какой-нибудь разговор между роботами. У меня накопилось слишком много подозрительных фактов против них, но вывод, к которому они приводили, мне казался совершенно неправдоподобным...
   Я пошел среди невероятно застывших папоротников. Таким неподвижным не могло бы быть ни одно земное растение. И быть таким выразительно напряженным, словно в ожидании чего-то. Я поднял голову: небо было уже как простирающийся бескрайний черный саван. Сквозь него не проникал ни один даже самый бледный луч... Значит, дрожащее фиолетовое сияние, которое заливало все вокруг, струилось прямо из земли. Только сейчас я заметил расширенные поры ее верхнего слоя - они были похожи на мелкие кратеры... "Наверное, будет буря", - подумал я про себя, и эта близкая моему восприятию мысленная картина сейчас же смягчила поднимающуюся во мне тревогу.
   Я дошел до оранжереи с кактусами. На площадке перед ней горел костер, явно роботы подожгли новую партию тех подрагивающих, полуживых остатков мусора. Войдя в вестибюль, я быстро прошел через первый портал и начал спускаться по лестнице. Сегодня здесь не было слышно ни звука. Бесшумно заглянул в умывальную - там никого не было. Проверил все остальные помещения, они тоже были пусты. Возвратился назад, спустился на второй подвальный этаж. Ступал на цыпочках. И неожиданно в нескольких метрах от меня появился какой-то робот. Пробежал вглубь коридора, открыл последнюю дверь и исчез за ней. Я вынул флексор. Приблизился к этой двери, толкнул ее ногой и сейчас же отскочил в сторону. Немного подождал, потом осторожно заглянул внутрь - робота не было видно. Натянутый как струна, я переступил порог. В сущности, я не знал, что могло бы случиться со мной, и поэтому ожидал самого худшего. Сначала пошел вдоль стенных шкафов с заботливо расставленной в них лабораторной посудой, аппаратами для анализа, коробками с силиконовыми перчатками, пинцетами, фильтрами... Я находился влаборатории, узкой, длинной, освещенной мощными рефлекторами. Дошел до стоявшего в глубине стола. Одна его половина была пуста, а другая застлана полиэтиленовым покрывалом, под которым угадывались очертания микроскопа и штатива. Около стола находилась подвижная перегородка, изолирующая холодильное отделение. Робот мог быть только там. Но мне никак не хотелось там с ним встречаться.
   - Выходи! - я держал наготове заряженный флексор, а голос мой от напряжения даже задребезжал.
   - Выходи! - повторил я, отталкивая перегородку. Робот неохотно вылез из темноты. Встал передо мной. Это был номер 31, то есть один из трех со знаками на коленях. Отступив на шаг, я пристально всматривался в него. А он? И он не отрывал глаз от моих, взгляд его мне был неприятен, угнетающе знаком. Нечеловечески проницательный, словно ощупывающий мои самые интимные мысли...
   Да, так на меня смотрел и тот робот. Прежде чем я заставил его повернуться спиной, чтобы уничтожить...
   - Почему ты прячешься? - я невольно опустил наконечник инструмента, превращенного в оружие. Робот молча направился ко мне,
   - Стоять на месте! - крикнул я. - Почему ты прячешься?
   Он остановился.
   - Не хотел видеть вас, - сказал он.
   - Но почему? Почему!
   - Принял ваши шаги за шаги другого человека.
   - Чьи?
   - Не могу знать, если я его не видел.
   - Не можешь, но знаешь, ведь так?
   - Знаю только, что был не он, а вы.
   - Ко всем чертям! Отвечай, кто ты думал это был?
   - Мысль моя была ошибочна, потому я ее стер.
   - Хорошо, - примирился я. - А по какой причине ты не хочешь видеть этого человека?
   - Он заставил бы меня изъять это время из моей памяти. А я... не выношу пустоты.
   - Ага-а.Ясно!
   Хотя и в самых общих чертах сейчас мне действительно было ясно. Во-первых, "другой" приходил в биосектор с какой-то тайной целью. Во-вторых, был замечен здесь этим роботом. В-третьих, дал ему команду забыть увиденное. И, в-четвертых, самое важное: робот не подчинился! Иначе, как бы он узнал, кого он не должен видеть и что бы с ним стало в противном случае?
   Вообще, я не в первый раз убедился: роботы фирмы ЭССИКО умеют лгать! Что присуще человеку,, и, полагаю, юсианину, но не обычному механическому существу.
   - Встань под первым рефлектором, - сказал я.
   Робот беспрекословно подчинился.
   Я приблизился к нему, но не вплотную, и осмотрел его колени. Оказалось, что их суставы покрыты пластинами из биополимера, и именно они усеяны коричневатыми пятнами. Обойдя его вокруг, увидел, что и локти его, и соединения между шеей и спиной тоже покрыты биополимерными пластинами, но отметины были только на локтях. Видимо,по неизвестной мне причине, робот лежал вниз лицом с вытянутыми вперед руками, на чем-то, что взаимодействовало
   только с этой материей.
   - А где остальные роботы? - спросил я.
   - Сегодня все, кроме меня, работают на Аннигиляци
   онном Дефракторе, - ответил он.
   Я приказал ему еще полчаса оставаться в лаборатории, но у меня были основания не верить, что он послушается. Вышел в коридор, на всякий случай пятясь задом. Поднялся наверх, ушел из оранжереи и поспешил к находящемуся недалеко отсюда месту, которое было рабочим периметром Рендела. Небо стало еще чернее, плотнее и ниже. Казалось, оно собирается лечь на землю. Папоротники не шевелились
   и издавали невыносимый острый запах.
   Я подошел к небольшому панельному домику, похожему на тот, что использовал Штейн. Нажал на ручку входной двери - закрыто. Позвонил, подождал минуту, потом посмотрел, нет ли открытого окна, и, не обнаружив, двумя-тремя ударами плечом выставил дверь. Когда я входил, флексор снова был у меня в руках. Не было гарантии, что Рендела нет; возможно, он мог прятаться где-то внутри. Я не потрудился проверить, так это или нет, а только закрыл за собой секретный замок в его кабинете. Опустил плотные шторы, чтобы спокойно зажечь лампы. И не медля, подошел к сейфу, вырезал флексором прямоугольник в его передней части. Внизу лежала вместительная сумка, которая была у Рендела в день моего прибытия, когда Элия на джипе умышленно встретила его. Я вынул ее, удивляясь ее легкости. Потом проверил все ящики и отделения, но ничего более в сейфе не нашел, кроме пластмассового флакона с маленькими бледно-желтыми таблетками. Несомненно, это был сизорал, по крайней мере штук двести. Сунул его в карман и занялся сумкой. Молния трудно открывалась, но все же я смог ее открыть. И мгновенно отскочил
   назад...
   Из сумки медленно поднималась смятая человеческая
   голова! И плечи, и весь торс. Они наполнялись... Передо мной, уже выпрямившись, с ногами до колен в синей сумке слегка покачивалось деформированное подобие Одесты Го-мес... Я овладел собой. Это был просто один из ее юсианс-ких силуэтов. "Просто"!
   Подняв силуэт, отнес его в угол за дверью. Сумку пнул ногой туда же, нельзя было терять времени, Рендел в любой момент мог появиться. Я сел к его компьютеру и запросил данные от двадцать шестого марта. Таковых не было. Что было неудивительно, если иметь в виду, что до обеда Рендел работал только на воздухе, а после двенадцати включился в поиски Фаулера и Штейна. Ну, хорошо, но не воспользовался ли он этим объяснением, чтобы уничтожить какую-то информацию, если она была опасна для него? Или, наоборот, чтобы спрятать ее как тайное оружие, если при данных обстоятельствах она могла бы стать опасной для другого. К сожалению, именно сейчас первая возможность вообще не подлежала проверке, в лучшем случае восстановление уничтоженной информации отняло бы много часов. Во втором случае у меня было больше шансов, тем более что некоторые задачи, которые мне пришлось решать в недалеком прошлом, превратили меня в достаточно умелого ловца скрытых и "бегающих" файлов. И если здесь действительно такой имел место, то, по всей вероятности, его должны были сохранить без каких бы то ни было последующих изменений. Из чего следует, что набор трюков, которыми мот воспользоваться Рендел, был ограничен.
   Я включил рифтинг и занялся просмотром, не встретив ни одного препятствия. Но и ни одной улики. Да, у Рендела не случайно был секретный банк в Сервере. А в этот свой компьютер он вводил только записи о проведенных или предстоящих экспериментах, о развитии соответствующих растений, о посеве, их мутациях и так далее. Эти сведения сами по себе были интересными, но не тайными, по крайней мере, насколько я был в состоянии их оценить. И все же мысль, что может быть я ищу или гоняюсь за ничем, была недостаточным основанием, чтобы прекратить поиск. Я решил использовать отсутствие Рендела до конца.
   . Я засек скрытый файл тогда, когда уже потерял всякую надежду. А когда мне наконец удалось его открыть, был настолько поражен, что на минуту просто остолбенел: это был файл Штейна! И содержание его было недвусмысленно: тогда, двадцать шестого в 08.02, Штейн предоставил Ренделу код своего секретного банка, и соблюдая многочисленные, определенные для таких случаев требования, он уполномочил его рассекретить этот банк "официально как можно скорее". А в Сервере этот же самый банк был полностью стерт. Я напал и на еще один очень интересный и как будто противоречащий первому факт: опять с компьютера Рендела в 08.09 Штейн сделал спешную заявку в Сервер о вдвойне засекреченной записи своих исследований на микрочип; нечто, что в самом Сервере и вообще не фигурировало. Значит, кто-то стер заявку оттуда. Но был ли этот кто-то вероятно тот же, кто форматировал и диски в компьютере Штейна - именно Рендел? И если это действительно был он, зачем тогда он предпочел сохранить этот уличающий его файл, вместо того, чтобы стереть и его...
   Так или иначе, я добрался до исключительно ценной информации. А также и до по крайней мере одного, уже несомненного ответа: микрочип с записью - вот что искал убийца в карманах мертвого Штейна!
   Я продолжил поиски. Все равно нужно было дождаться Рендела. Если робот все же соблаговолил сообщить ему о моем посещении, он непременно должен был прийти сюда. Прошло, однако, достаточно времени, и я уже пришел к выводу, что будет более разумно, если я уйду, когда в дверь постучали. Подчеркнуто вежливо, с чувством меры.
   - Ты мне откроешь, Симов? - Рендел был сама учтивость.
   Я снова открыл тот найденный файл.
   - Может быть, я сумею тебе поспособствовать в твоей гм... деятельности, подал из-за двери голос Рендел.
   Я распахнул дверь. Он стоял на пороге и улыбался. Только один уголок рта у него невольно подергивался. Он вошел и сел за письменный стол. Его взгляд на минуту остановился на экране монитора, потом перескочил на зияющий сейф, скользнул по силуэту Одесты и ушел куда-то в
   сторону.
   - Что случилось с исследованиями Штейна? - сухо спросил я его.
   - Ты переборщил, - он кивнул в сторону компьютера. - И сейчас опять перебарщиваешь.
   - Я задал тебе конкретный вопрос!
   - Что ж я отвечу тебе, Симов.хотя и не чувствую себя обязанным, -новая улыбка обнажила его крупные зубы. - Я перевел их, не оставляя дубликатов, в свой банк.
   - Почему это не отражено в Сервере?
   - Очень просто: потому что перевод информации из одного секретного банка в другой тоже является операцией, требующей высшей степени секретности.
   - А кто стер оттуда заявку о записи?
   - О, это тебе уже должно быть известно.
   - Слушай, Рендел, разговор у нас сегодня будет не таким, как тот, который мы вели позавчера утром. Неплохо было бы тебе понять разницу.
   - Да, уж тогда ты держался... скажем, более сердечно.
   - Правильно, - я вынул из кармана флакон с сизоралом и показал его ему. А ты хорошо воспользовался моей "сердечностью".
   Рендел иронично наклонил голову и вертел пальцами сплетенных рук. Прошептал мне с задушевностью, которая привела меня в бешенство.
   - Но все-таки я сказал тебе и правду. Одеста -ренегат, ты ведь сам убедился.
   - С твоей помощью. Ты очень умело направил меня на "заброшенную" базу.
   - Приятно было услужить тебе.
   - Впрочем, - подхватил я, вспоминая погружающуюся в скальные пласты юсианскую машину, - зачем ты израсходовал заряд преобразователя? Чтобы нас убить?
   - Ты сам себе противоречишь, - заметил Рендел. - Я ведь хотел, чтобы ты встретился с Одестой. Как же я мог планировать убить... раньше этого. . Я пожал плечами:
   - Предполагаю, что тебя удовлетворило бы исполнение любого из этих двух желаний.
   - Я не убийца, Симов, - возразил он. Потом продолжил, заговорщически улыбаясь, - в отличие от...
   Я вскочил и схватил его за воротник рубашки. Дернул к себе, стул под ним с мягким стуком опрокинулся на толстый ковролин. Рендел сопротивлялся, учащенно дыша мне в лицо. Я отпустил его. И нанес ему кулаком удар в челюсть, он упал на пол. Некоторое время он лежал, раскинув руки. Потом открыл глаза. И сразу потянулся к флексору, что висел у него на поясе. Я наступил ему на руку, и он запищал от боли, как женщина
   - Снимай пояс, Рендел! Сними и брось его к двери!
   Он начал расстегивать тяжелую металлическую пряжку. Медлил. Пыхтел, покашливал... Внезапно вскочил на ноги с подвижностью кошки и ударил меня ремнем по горлу. Пока я, задохнувшись, пошатывался, Рендел схватил стул, широко размахнувшись, разбил его деревянную спинку о мою голову. Падая, я все-таки успел первым вытащить флексор и направить прямо на него.
   - Бросай его... к двери, - другой фразы я придумать не мог. В глазах у меня потемнело, во рту я ощутил знакомый соленый вкус.
   Рендел стоял в метре от меня и явно колебался. Я понимал: он надеялся, что я потеряю сознание.
   - Бросай его... - я придвинулся к стене, прислонился
   к ней и снял предохранитель.
   Теперь уже Рендел швырнул свой ремень в другой конец
   кабинета. А я тыльной стороной свободной руки вытер кровь, которая текла у меня по лицу. Я более или менее при- -ходил в себя, но мне нужно было чуть отдышаться. Я прислонился спиной к стене и, не сводя глаз с Рендела, занялся регулировкой дыхания. Это было нелегко - после удара металлической пряжкой горло сжимали спазмы. Рендел придвинул к себе другой, целый стул и сел. Он тоже выглядел не лучше, нижняя челюсть у него быстро распухала. Потом он, скорчив неприятную гримасу, выплюнул на пол большой желтоватый коренной зуб.
   Мы молчали довольно долго. Наконец, я заговорил,
   медленно и с дрожью:
   - Что-то, по всей вероятности, связанное с последней
   посылкой с Земли, вынудило Штейна двадцать шестого утром направиться на юсианскую базу. Что это было, Рендел?
   - Я не понял, - хмуро ответил он.
   - Однако, ты подслушивал разговор, который тот провел до этого с Фаулером. Ведь так?
   - Нет. Я видел, что он говорит с кем-то по своему сотовому, но тогда еще не знал, что с Фаулером. Не смог услышать и что он ему сказал. Была одна, совсем короткая реплика. Явно все между ними было уточнено заранее.
   Меня не удивила словоохотливость Рендела. Он был достаточно опытным, чтобы сообразить, что не имеет смысла отрицать факты, которые я уже знал, а дополнение их одной или другой неизвестной мне деталью скорее запутает дело, нежели прояснит.
   - И потом? - подтолкнул его я. - Что сделал Штейн после разговора с Фаулером?
   - Притворился, сказав роботу, что идет на участок, где в это время должен был находиться я, но как только скрылся из его видимости, сразу пришел сюда, в мой кабинет. Он знал, что я целый день буду работать на воздухе, и решил рассекретить свой компьютерный банк через меня, одновременно избежав неудобных вопросов, которые я бы ему задал, если бы он передал мне этот код лично.