Ненова Нина. Формула счастья

   - Позволь мне решать, что может тут действовать, а что нет, - монотонно продолжил Ларсен. - А от тебя, Вернье, в данный момент я требую только одного: чтобы ты понял, что у меня сейчас нет времени.
   - Ты индивидуалист, Ларсен! - обвиняюще повысил голос Вернье. - Стремишься делать только то, что касается лично тебя. Не хочешь прервать свою работу даже на пару дней, несмотря на то, что наши трудности в связи с предстоящим испытанием Дефрактора...
   - Мне предельно ясно, - прервал его Ларсен, - что ваши трудности, если они вообще есть, можно преодолеть и без меня.
   - Даже если и так!.. Твое участие поможет справиться с трудностями другого порядка.
   - Не старайся толковать мне свою последнюю фразу, - отрезал Ларсен, как будто Вернье высказал подобное намерение. - Я освободил вас от всех других обязанностей, восемьдесят процентов всех ресурсов базы отданы в ваше распоряжение и так далее и так далее... Согласись, что требовать большего было бы уже полным отсутствием чувс! меры.
   Вернье вдруг вошел в образ раскаявшегося почти до слез неудачника. На этот раз его мимика была столь бездарно актерской, что я себя спросил, не искренна ли она.
   - Может быть ты прав, Ларсен, - промолвил он, с трудом поднимаясь. - Ты действительно обеспечил нам все, в чем мы нуждаемся. Но... Иногда, как застопорится, не идет и не идет! И человек впадает в панику, бросается беспокоить других, вместо того, чтобы самому поискать выход...
   Ларсен слушал его и наблюдал, не скрывая досады. Было видно, что этот неубедительно мотивированный отбой вполне отвечал его ожиданиям.
   - Извини меня, если я надоел тебе со своими тревогами, - продолжал Вернье. - Я несколько отпустил поводья" что делать... До свидания. До свидания, Симов.
   Он вышел, оставив после себя что-то невысказанное, что-то тайное и смутное, что еще долго напоминало о его присутствии.
   Я вопросительно посмотрел на Ларсена, побуждая его как-то прокомментировать происходящее. Но он не пожелал. Поднявшись со стула, он лениво приблизился к окну и, сунув руки в карманы своих безупречно выглаженных брюк, облокотился на оконную раму. Он был типичным представителем Скандинавии викингом, крупный, русый, с такой неестественно светлой кожей, которая часто встречается у северных народов. Его скуластое лицо было вытесано грубо, но с несомненным выражением интеллигентности, а нахмуренный лоб, угловатый массивный подбородок придавали этому выражению весьма свирепый оттенок, который, вероятно, затруднял общение с ним для некоторых более робких людей. Его густые рыжие брови были расположены низко и составляли почти прямую линию над непроницаемыми холодными, светлыми глазами, нос - с легкой горбинкой и явным переломом хряща, на шее с левой стороны темнел старый шрам, который уходил за ухо и терялся в коротко остриженных, уже седеющих волосах. Несмотря на свой возраст, по моей оценке - где-то около пятидесяти, он был атлетически сложен, и под короткими рукавами его рубашки играли мускулы, которые едва - ли кто-то захотел бы видеть в действии против себя.
   Вообще по всему было видно, что передо мной сильный, энергичный, волевой мужчина, способный устоять и перед более опасными потрясениями, чем те, что до сего момента потрясали базу "Эйрена". А если учесть и тот факт, что он наверняка один из высших офицеров Военного корпуса, вызванных из резерва после появления юсов, и именно в этом качестве послан на Эйрену, то у меня уже не оставалось сомнений относительно характера отношений между властью и подчиненными, которые сложились здесь... Но, если это так, у Вернье должны были бы быть очень существенные причины разыгрывать свою нарочито дерзкую сцену. Ведь ему было ясно, что она едва ли сойдет ему безнаказанно...
   - Я не спрашиваю, что сейчас на Земле, - прервал молчание Ларсен. - Когда я ее покинул, то положение было плохим, а сейчас в самом лучшем случае, наверно, такое же.
   - Не такое, - сказал я.
   Он повернул голову к закрытому окну и стал смотреть на улицу сквозь слегка помутневшие стекла.
   - После того, как мы начали убивать друг друга, - он произнес эту фразу так, словно заканчивал мою.
   Я давно уже догадался, что мои надежды заниматься здесь несчастным случаем совершенно несостоятельны, но это не помогло мне расстаться с ними без сожаления.
   - Мы убивали друг друга и до встречи с юсами, - сказал я, - но с тех пор, как они появились, этот наш допотопный способ улаживать споры стал крайне неэффективным.
   - Да, неэффективным, - без всякого выражения повторил Ларсен.
   Если человеку предстоит тягостный разговор, он часто испытывает потребность пуститься в так называемые "принципиальные" рассуждения. Они всегда кажутся серьезными и важными - дают возможность промедления, дистанциро-вания так, чтобы это не бросалось в глаза. Или другими словами, в данный момент у меня было большое желание прибегнуть к ним, и что-то мне подсказывало, что Ларсен охотно присоединиться ко мне, но... "Самодисциплина - еще недостаточное условие успеха, однако без нее провал обеспечен", - говорил мой шеф, а ему можно верить. Вот почему я решил придерживаться конкретных фактов:
   - Когда и где были убиты Фаулер и Штейн? Ларсен обошел письменный стол и снова сел на свое рабочее место. Заговорил сухо, почти автоматически:
   - Сутки здесь продолжаются двадцать пять часов и две минуты, но для большего удобства мы делим их на двадцать четыре, замедляя ход часов на базе, включая и компьютерные, так что каждый час они отстают на две минуты и тридцать пять секунд. А что же касается убийств, то они были совершены приблизительно одновременно между восемью часами двадцать шестого и десятью часами и пятнадцатью минутами двадцать седьмого прошлого месяца.
   - А вы не могли определить время с большей точностью? - удивился я.
   - Нет. Температура их тел была сильно повышена. - И в ответ на выражение крайнего удивления у меня на лице он пояснил: - Мы нашли их в лесу, а там мертвая органическая материя не разлагается и не гниет. Хотя почему-то и нагревается в утренние часы.
   - И от чего зависят эти... явления?
   - К сожалению, по этому вопросу, как, впрочем, и по многим другим у нас все еще нет даже и рабочей гипотезы.
   - Кто-то мне сказал, что Эйрена почти не отличается от Земли, - вздохнул я.
   - Если речь идет о физических характеристиках, то это так, несмотря на наличие двух солнц и некоторых других, не присущих Земле факторов. Но растения... Их клеточное строение совсем близко к земному, а поведение их и образ жизни, и аномалии, которые они вызывают вокруг себя, постоянно доводят до отчаяния наших биологов.
   - Они, однако, скорее переступят этот предел, чем попросят объяснения у юсов, - подколол я его.
   - Здесь нет просителей, Симов, - холодно отметил Ларсен.
   Я предпочел сменить разговор:
   - Надеюсь, что ты мне опишешь все, что вспомнишь в связи со смертью Фаулера и Штейна.
   - Что же, хорошо... - он машинально расстегнул верхнюю пуговку на рубашке и начал. - На базе введен достаточно жесткий режим, и в то утро мы как всегда собрались на завтрак в пять часов, т.е. где-то за сорок минут до восхода Ридона. Нам приходится вставать так рано, потому что в состоянии бодрствования значительно легче справляться с начальными приступами эйфории, которую, предполагаю, сегодня испытал и ты.
   Я ответил неопределенным жестом. Ларсен продолжал:
   - Ни за завтраком, ни позднее, когда каждый направился к своему рабочему месту, не случилось ничего необычного или вообще чего-либо, что указывало бы на предстоящее событие. А потом...
   - И все же за столом велись же какие-то разговоры, - прервал я его. Расскажи мне о них, сколь бы незначительными они тебе не казались...
   - По утрам мы завтракаем в полном молчании, Симов. Нам необходима полная концентрация внимания. Иногда и малейшая рассеянность ведет к тому, что приходится терять всю первую половину дня.
   - А не заметил ли ты чего-либо особого в поведении Фаулера и Штейна. Какое-то действие, мимика...
   - В такие моменты никто из нас не позволяет себе роскоши наблюдать за поведением других, - сказал Ларсен. - Свое личное поведение создает каждому достаточно забот... И так, двадцать шестого утром Элия, которая была дежурной на базе, пошла в биолабораторию, Одеста - в медицинский корпус. Рендел и Штейн поехали на джипе на свой экспериментальный участок. Вернье отправился на Деф-рактор, а я - на полигон. Фаулер должен был взять одну посылку с Земли, о которой юсы сообщили нам накануне вечером, но как выяснилось позднее, он вообще не дошел до места, где они оставили посылку. А трейлер, на котором он отправился туда, мы потом нашли брошенным у дороги.
   - Где точно? И что собой представляют эти трейлеры?
   - Юсианские грузовые автомобили. Наверное, они могут и летать, но мы используем их вместо грузовиков или тягачей. Мы нашли тот между скалами в низине за хребтом на восточном склоне, то есть в направлении почти противоположном той части леса, в которой мы обнаружили трупы.
   - Значит, Фаулер и Штейн были вместе, не так ли?
   - Да, полагаю, что они по какой-то причине встретились. Но потом... потом они расстались навеки. - Это мелодраматичное выражение ему никак не шло, и он, видимо, это осознал, потому сейчас же вернулся к сухому, сжатому изложению фактов: - Первым исчезновение Штейна установил Рендел. Они договорились, что в двенадцать часов : Е запустят какой-то опыт, а Штейн опаздывал. Он не отвечал и на многократные вызовы по радио. Тогда Рендел начал расспрашивать роботов, которые были вокруг, и между ними нашелся один, который еще без двадцати восемь заметил, как Штейн направляется к участку, где работал Рендел. Но почему он туда не дошел, да и вообще, с какой целью направился туда, мы так и не узнали.
   - И как же поступил Рендел в этих обстоятельствах? - поинтересовался я.
   - Связался со мной и сообщил мне об исчезновении Штейна.
   - А ты все еще был на полигоне?
   - Да, - ответил Ларсен, не обижаясь на мои уточняющие вопросы. - Был там с шести до десяти минут первого. А после сообщения Рендела немедленно вернулся на базу. Естественно, что еще с полигона я подал сигнал "тревоги", так что очень скоро мы все собрались. Все за исключением Фаулера и Штейна.
   - А роботов здесь вы расспросили?
   - В это время на базе не было роботов. Они были заняты на строительстве Дефрактора.
   - Как вы организовали поиск?
   - Единственным подсказанным логикой способом, который впоследствии оказался и самым ошибочным.
   - В каком смысле?
   - Во всех смыслах. Но чтобы ты меня понял, я должен сначала объяснить тебе некоторые вещи. Во-первых, на расстоянии ста километров на восток, запад, север и юг отсюда юсы построили четыре города для наших переселенцев. Таким образом, база фактически находится в центре квадрата, который получится, если между этими городами будут проложены магистрали, которые задуманы, и по плану перерастет в научный центр, основы которого мы закладываем сейчас. Во-вторых, все мы, кроме Рендела, пользуемся юсианс-кими рейдерами... Это необходимо, так как часто мы работаем на весьма удаленных объектах. В-третьих, по возвращении мы всегда приземляем рейдеры на стоянке перед гаражами. И четвертое: для большей надежности каждый из них помечен личным кодом человека, который им пользуется, и связан с Сервером, так что их местонахождение может быть установлено очень быстро, когда они не в полете.
   - А когда в полете?
   - Тогда вокруг них получается... искривление пространства или черт знает что еще, и связь нарушается, - Ларсен, нахмурившись, замолчал. Было видно, как у него тяжело на сердце от загадок юсианской техники.
   - Все эти факторы имеют что-то общее со смертью Фаулера и Штейна? спросил я.
   - С их смертью, вероятно, нет, но ошибке в направлении поисков они точно способствовали. Дело в том, что рейдера Штейна не было на парковке. И поскольку утром Штейн и Рендел поехали на экспериментальный участок на джипе, мы сделали вывод, что позднее Штейн вернулся на базу, при этом пешком, а уж отсюда вылетел куда-то. Конечно, мы сейчас же навели справки, и ко всеобщему удивлению оказалось, что рейдер Штейна находится в Южном переселенческом городе.
   - А до тех пор Штейн не ездил туда?
   - Нет. Никто, кроме меня не посещал городов для переселенцев, - сказал Ларсен. - Творения юсов - это не то, к чему человек испытывает влечение.
   Вот против этой констатации я даже, если бы и хотел, не мог бы возразить.
   - Так начались наши блуждания, - снова начал Ларсен. - В начале мы пытались установить радиосвязь с Фау-лером или Штейном, потом Одеста и Рендел остались здесь дежурить и продолжили эти напрасные попытки, а я, Элия и Вернье поехали в город. Рейдер стоял посередине главной площади, и в нем никого не было. Вокруг мы не нашли никаких следов, поэтому пришлось искать наугад. Я на своем рейдере предпринял облеты города на небольшой высоте, Элия и Вернье обыскали прежде всего близлежащие дома вокруг площади, а затем и те, что подальше. На помощь привезли десять роботов, которые были заняты на сооружении Деф-рактора, а потом еще десять. Вообще, потеряли страшно много времени. И если бы Элия не обратила внимания на коврик...
   - На коврик? - озадаченно протянул я.
   Ларсен заулыбался, но не смог скрыть своего смущения.
   - Мне неизвестно, на чем юсы вчера привезли тебя на место встречи, Симов, но если это было что-то типа наших рейдеров, то ты, наверное, поймешь...
   - Ага-а-а... Да, да, ясно! Та прозрачная основа...
   - ... делает передвижение на них крайне неприятным, - закончил он. - И так как наша жизнь и без того не сахар, мы стараемся облегчить ее хотя бы в мелочах. Естественно, если когда-нибудь нас здесь посетят юсы, мы откажемся и от этих поблажек, но пока... Но пока я не вижу причин лишить людей этой возможности...
   Я поспешил кивнуть в знак согласия. Все-таки было бы непочтительно слушать, как он оправдывается, притом, что мое мнение полностью совпадало с его.
   - Все ли используют такие... коврики во время полетов?
   - Все, кроме меня, - ответ Ларсена был прост и точен, и я в нем не уловил желания выделиться. - И именно потому, когда Элия догадалась, что коврик Штейна в рейдере не развернут, мы наконец поняли, как обстоят дела: Фау-лер сумел запрограммировать в нем весь маршрут до города и направил его туда, чтобы ввести нас в заблуждение.
   - Ты сказал "сумел запрограммировать", - заметил я. - Означает ли это, что и прежде делались подобные попытки, но безуспешно?
   - Нет. Никогда не возникало необходимости.
   - Но почему именно Фаулер? Ведь рейдер был Штейна.
   Ларсен с сомнением покачал головой:
   - Штейн едва ли справился бы с этой задачей. Не потому, что вычисления особо сложные, но он был биофизик и экзобиолог, и в отличие от Фаулера не проявлял никакого интереса к юсианской технике. Здешние растения завладели всем его вниманием.
   - А Фаулер кто был по профессии?
   - Инженер и кибернетик.
   - Да, - согласился я, - действительно, более вероятно, что это был он. А что вы предприняли потом?
   - Когда мы поняли, что рейдер прибыл в город без пассажиров, мы вместе с роботами вылетели обратно на базу. Прежде чем приземлиться, я сверху оглядел окрестности и очень скоро заметил скрытый между скалами трейлер. Но
   Фаулера, а после него и Штейна мы нашли только на третий день. Фаулер лежал, согнувшись, около одного из деревьев в лесу, только вот первоначальное положение трупа определить было невозможно. Корни деревьев, выходя утром на поверхность, его многократно перемещали.
   - Кто его нашел?
   - Одеста.
   - А что ее заставило поехать туда после того, как вы нашли трейлер в почти противоположном направлении?
   - В действительности, только она ориентировалась в той части леса. Позднее она утверждала, что интуиция подсказала ей правильный путь... - Ларсен задумался и убежденно изрек: - Была ли это интуиция или случайность, не знаю, но ни о какой предварительной осведомленности с ее стороны, по моему мнению, и речи быть не может.
   Я избегаю слушать чужие заключения, особенно на первом этапе своих расследований, и поэтому сразу же перешел к следующему вопросу:
   - Каким образом было совершено убийство Фаулера?
   - У него была глубокая рана на правом виске. Стреляли в упор.
   - Из чего?
   - Из лазерного флексора. Тогда каждый из нас носил с собой такой инструмент. Он почти универсален. Им можно делать разрезы, пробивать дыры, нагревать до различной температуры различные материалы, очерчивать участки, маркировать предметы на расстоянии. После убийства я запретил им пользоваться, и сейчас мы встречаемся с большими трудностями в работе, потому что по каждому пустяку нужно звать роботов.
   - А люди не сопротивлялись такому запрету? Все-таки флексоры были и средством самозащиты.
   - Ты, наверное, еще не заметил, Симов, что на базе царят спокойствие и порядок, - мрачно подчеркнул Ларсен, а после короткого колебания дополнил свое утверждение часто используемой тут оговоркой: - Если эти слова вообще можно употреблять в данных условиях, - потом он опять поколебался и решил, что необходимы еще дополнения: - Мои люди приучены владеть собой. Кроме того все единодушны во мнении, что именно Фаулер - убийца...
   - Который после содеянного в приступе раскаяния покончил с собой.
   - Это что, ирония? - глаза Ларсена стали похожи на два кусочка льда.
   - Скорее, горький скептицизм, - ответил я. - Когда налицо двойное убийство, эта версия - первая подвергается проверке, но, в конечном счете, так и остается в сфере добрых пожеланий. Я не говорю сейчас о любовных драмах, конечно.
   Ларсен стал еще более холодным.
   - Не знаю, какие другие версии ты построишь, эта отпадет только после того, как будет установлена бесспорная истина. Бесспорная! В противном случае ты можешь создать тут напряженную обстановку, а это никак нежелательно.
   - К сожалению, моя работа всегда создает напряжение у окружающих, - сказал я, - но я постараюсь свести его до возможного минимума.
   - Ты должен постараться, - заявил Ларсен. - Только так наши интересы полностью совпадут, и ты сможешь рассчитывать на всестороннее содействие с моей стороны.
   - Да, я буду рассчитывать на твое содействие, Ларсен. Особенно, если проявятся различия в наших интересах.
   Он посмотрел на меня с повышенным вниманием и внезапно улыбнулся. Зубы у него были белые, правильные, ровные и здоровые. Такие же, как и у меня. Я тоже улыбнулся.
   - Думаю, что мы с тобой, Симов, понимаем друг друга, - в выражении его лица промелькнуло нечто, что могло бы быть и симпатией. - Я испытываю предубеждение только при общении с дипломатами, а ты едва ли сойдешь за такового.
   - Ты тоже, - одобрительно сказал я. Этот обмен комплиментами дал нам силы возобновить неприятный разговор.
   - Мы нашли труп Штейна через полчаса после того, как обнаружили Фаулера, в двухстах метрах от него на самом краю леса, - воспоминания заставили Ларсена невольно понизить голос. - Он лежал лицом вниз, а на затылке у него была рана, нанесенная флексором, он был убит выстрелом в спину, когда шел... Мы предположили, что он направлялся к Дефрактору, так как лежал всего в километре от границы стройки.
   - И какова же была его цель?
   - Не знаю... Но едва ли она была совсем безобидной, если он пошел пешком и под прикрытием леса.
   - Нес ли он с собой что-нибудь особенное?
   - Нет. Он был одет в свой обычный рабочий костюм, а в карманах не было ничего.
   - "Ничего" в смысле ничего особенного?
   - Нет. В том смысле, что абсолютно ничего. Они были пустыми. А их содержимое, а также его флексор мы нашли у Фаулера.
   - Это и есть улика, на которой было основано общее мнение, что убийца именно он?
   - Это - одна из улик. Другая же в том, что в правой руке он держал свой собственный флексор, часть заряда в котором была израсходована.
   - Но ведь флексоры использовали довольно часто.
   - И именно поэтому мы заряжаем их каждое утро. А двадцать шестого работа Фаулера не предполагала использования флексйра.
   Известно, что когда кто-то приберегает до конца разговора очень существенные факты, о которых следовало бы упомянуть еще в начале, то это редко бывает из-за рассеянности или непоследовательности. Причина почти всегда кроется в сознательном выжидании наиболее удобного момента, в который они неожиданно прозвучат и произведут наиболее сильное и непреходящее впечатление. Ларсен поступил именно так и по существу выдал себя, показав, что для него очень важно, чтобы я поверил в вину Фаулера.
   - Лично ты веришь, что он убил Штейна? - прямо спросил его я.
   Ларсен посмотрел на свои огромные прижатые к крышке стола кулаки и быстро разжал их.
   - Нет, не верю, потому что Фаулер был моим другом. Но верю тому, что я видел своими глазами. Понимаешь?
   - Пока что нет, - ответил я и выпрямился. - Можешь ли ты предоставить мне карту базы и окрестностей?
   Он выдвинул самый .нижний ящик стола. Вынул оттуда карту, которую я просил, и подал мне:
   - Из самых новых. На ней отмечено точное место, где мы нашли трейлер и трупы.
   - Где вы сохраняете их?
   - В одной из холодильных камер лазарета, - ска Ларсен. После чего добавил: - Зал, где находится Сервер здесь, около вестибюля, направо. Зайди туда и зарегистрируй свои данные, чтобы тебе был определен личный код. Таким образом ты будешь располагать всей информацией... кроме той, которая в секретных банках.
   - Как могу я получить доступ к ним?
   - Только через надлежащим образом оформленное ее гласие владельца.
   - Это требование и тебя касается?
   - Да, и меня тоже. За исключением некоторых экстремальных ситуаций, но и тогда необходимо соблюдение ряда строгих регламентированных формальностей.
   - А кто на базе имеет такие банки?
   - Одеста, Рендел и Вернье.
   - А Фаулер и Штейн?
   - У Штейна был такой банк, но при проверке оказалось, что он полностью стер все данные. Наверное, провел операцию через свой компьютер в биосекторе, но когда точно это случилось, мы не смогли установить. Потому что память этого компьютера тоже была уничтожена.
   Уж эти факты мне совсем не должны были быть сообщены так, между прочим!
   Я направился к двери, ясно сознавая, что теперь мне не раз придется сталкиваться с подобным "пренебрежением".
   - Я забыл упомянуть еще кое о чем, Симов, - остановил меня Ларсен, и я обернулся к нему в ожидании: - Это, может быть, и неважно, но достаточно странно... Кроме личных мелочей Штейна мы нашли у Фаулера еще одну его вещь. Он не положил ее в карман вместе с другими. А сжимал в руке.
   - И что она собой представляла?
   - Миниатюрную... размером с наперсток человеческую голову Изображение Штейна.
   Глава одиннадцатая
   Я пробыл в зале Сервера около часа и вышел оттуда, снабженный личным кодом, равно как и огромным количеством, может быть, излишней информации. На улице я развернул карту, которую мне дал Ларсен. Она была очень подробная, так что, ориентируясь по ней, я пошел к лазарету, выбрав дорогу, которая проходила через упомянутую в нашем разговоре парковку. Там я бегло осмотрел оба приземленные, один рядом с другим, юсианских рейдера - они действительно оказались знакомого мне типа, потом сосредоточил свое внимание на расположении места парковки. Оно имело узкую продолговатую форму и целиком просматривалось только от гаражей и с высоты восточного склона, за которым и был скрыт трейлер. Западный склон был значительно ниже и находился значительно дальше, а со стороны лабораторий и медицинского корпуса ничего не было видно из-за складов перед ними.
   Я прошел мимо этих складов - совершенно нестандартного вида кривобоких строений - и за поворотом у биолабораторий увидел Элию. Она сидела на какой-то скамейке у входа и, видимо, поджидала меня, потому что, стоило мне только появиться, как она встала и специально приняла демонстративно нетерпеливую позу. Я же не ускорил шаги, но и не замедлил, просто продолжал размеренное движение.
   - Видно, ты не из тех, которые поторопятся ради женщины, - ехидно бросила она, когда я к ней приблизился.
   - Почему? - возразил я небрежно. - Есть женщины, ради которых я побежал бы.
   - Но я не из тех, не так ли?
   - Нет, не из тех. По крайней мере пока.
   Она вызывающе тряхнула своими длинными волосами.
   - Ты вселяешь в меня надежду, комиссар!
   - И с полным основанием, - добавил я.
   - Что ж, тогда пошли, - по-деловому предложила Элия. - Берг... Ларсен только что связался со мной и попросил меня отвести тебя к Фаулеру и Штейну.
   - Не торопись так, - улыбнулся я. - Я все еще не собираюсь на тот свет.
   Элия смущенно моргнула, но через мгновение поняла двусмысленность сказанного и возмущенно покачала головой:
   - Ты шутишь с печальными и страшными вещами. А сам еще слишком молод, чтобы оправдать это профессиональной деформацией.
   Потом, всмотревшись в мои глаза и убедившись, что су- мела меня смутить, она бодро направилась в медицинский корпус напротив. Я последовал за ней, грустно думая, что здесь на всей этой планете у меня нет и, наверное, никогда не будет ни единого доброжелателя.
   Ничего удивительного что я до сих пор не видел лазарета - низкого, неухоженного сооружения из тесаных камней, прилепившегося к монументальному медицинскому корпусу
   - Это, видимо, творение не юсов, - обратился я к Элии.
   - Нет. Это мы построили.
   - А зачем?
   - Именно, чтобы обойтись без юсов, - сухо ответила она. - Лично я, как медик базы, посчитала, что если кто-то из нас заболеет, то лучше его лечить в действительно человеческой обстановке.