Нестеренко Евгений. Тень ведьмы

   И все-таки люди оставались верными старому Богу. Лишь немногие присоединились к Назарянину. Ангел под именем Назарянина обошел множество земель. Он убеждал, он увещевал, прорицал, поучал, предостерегал и даже угрожал. И все же не смог добиться своей цели.
   Возроптал Ангел. Возмутилась его душа. Взалкала божеской власти. Пробудились в нем дремавшие чувства. И вспомнил он, что есть у него Последняя Просьба...
   Бог наблюдал за ним. И когда Ангел вспомнил про свою Последнюю Просьбу, обрадовался Бог. Он подумал, что Ангел опомнился и хочет вернуться обратно, на небеса. "Давай, выскажи свою последнюю просьбу, - сказал Бог. - Пожелай снова стать Ангелом, и я исполню твое желание!"
   Но такова была гордыня бывшего Ангела, что не захотел он вновь становиться Ангелом. Ему показалось, что этого будет мало. Он не мог просто взять, и вернуться на небо, ему нужно было доказать людям свою правоту. Ведь я - Бог, сказал он.
   - Да! Я - Бог. Вот моя Последняя Просьба: я хочу быть Богом!
   Разгневался Бог и отвечал он падшему Ангелу:
   - Такую Просьбу даже я не в силах выполнить!
   Задумался падший Ангел. Только один был у него путь - стать Богом, но не суждено было этому пути сбыться. А отступать было некуда. Вокруг него собралась огромная толпа и люди кричали: "Ну что, Назарянин, докажи нам, что ты Бог! Докажи!" Побледнел падший Ангел. И пришла ему в голову страшная мысль.
   - Хорошо! - крикнул он. - Вам нужны доказательства? Сейчас они будут! Моя Последняя Просьба такая: я хочу призвать на этих людей Зло! Пусть Зло охватит их!
   Ужаснулся Бог, но не мог он уже ничего сделать. Он сам подарил Ангелу Последнюю Просьбу, и теперь должен был ее выполнить. И он напустил на людей Зло.
   Обуяло людей Зло. Никто не в силах был ему противиться. Разгорелась в людских сердцах ненависть. Зашумела толпа вокруг падшего Ангела.
   - Ну что, Назарянин? - закричали все. - Ты по-прежнему утверждаешь, что ты Бог?!
   - Да! - гордо ответил падший Ангел.
   Заревела страшно толпа и накинулась на падшего Ангела. Ибо не могли люди сдержать Зло. Они принялись бить лже-бога камнями, а когда он лишился чувств, они приковали его железом к тяжелому кресту и вбили тот крест на высокой горе.
   Открыл глаза падший Ангел, обвел угасающим взглядом толпу и испустил дух. Ибо был он уже не Ангелом, а человеком, и был так же смертен, как и все остальные.
   И когда схлынула волна Зла с людских сердец, то люди испугались содеянного. Чтобы искупить свою вину, они провозгласили Назарянина Богом, а учеников его возвели в ранг святых. Но при этом произошло непоправимое - люди забыли Имя Бога. Имя Истинного Бога.
   Напрасно Бог пытался вразумить их. Они уже не помнили его. Тогда впал Бог в гнев и обрушил на землю гром и молнию, и ураган, и смерч, и землетрясения, и наводнения обрушил он на непокорных людей. Раскололись материки, образовались горы и океаны. Исчезло вечное лето, и вступили в силу холодная зима, унылая осень и сырая весна. Смешались страны и языки. Возникло множество злых и страшных чувств у человека, и принялся он вершить много жестоких деяний. Ибо не исчезло из его сердца Зло.
   А Имя Бога так и осталось в забытьи. Бога стали называть Асмодеем. Левиафаном. Маммоном. Белиалом. Бехемотом. Вельзевулом. Дьяволом. Сатаной. Люцифером. Мефистофелем. Абаддоном. Манкубусом. Молохом. Бафометом. Евронимом. Азазелой. Саммаэлем. Валаамом. И еще тысячами других имен. Но ни одно из этих имен не является Истинным Именем Бога.
   Но придет день, когда люди вспомнят наконец Забытое Имя Бога. И тогда Истинный Бог вернется к ним...
   Клерики стояли перед отцом Люцером. Вчетвером.
   - Вот, поступило письмо на имя его преосвященства...
   - Жалоба, что ли? - скривился Иоанн.
   Отец Люцер посмотрел на него с укоризной.
   - Дай договорить. Поступило письмо от истинного ревнителя веры.
   Отец Люцер развернул письмо.
   - Так... "Ваше преосвященство! Будучи всецело предан вам, а также всему делу Святого Ордена и..." Ну, здесь понятно. Ага, вот: "...хочу донести до вашего внимания тот факт, что даже нашего сыновней любовью почитаемого града, то бишь Столицы, коснулась сия чаша мерзостей..."
   - Однако, какой слог! - произнес Иоанн, закатив глаза.
   - Да погоди ты! - прервал его Лука. - Читайте, отец Люцер.
   - Можно, да? - язвительно протянул отец Люцер. - Ладно, читаю далее: "...сия чаша мерзостей, сатанинской ересью и чернокнижием именуемая. Как ни прискорбно осознавать, но дьявольское учение пустило корни среди некогда весьма благочестивых и примерных христиан, в нашем квартале проживающих. Поймал их в свои тенета Повелитель Лжи, желая погубить тела и души. Для этой цели каждый четверг собираются поклонники дьявольского культа в подвале одного дома на улице Кленов. Хозяин того дома - городской казначей, Яков Шалон, главный организатор и покровитель этих сборищ. Страшно описать, чем сии язычники занимаются на своих сходках! Они служат там мессы Люциферу, облачившись в черные ризы; всяк, кто там присутствует, обязан совершить также ритуал осквернения: плюнуть на святое распятие и наступить ногой на крест. В полночь же все они падают ниц и появляется сам Сатана. Он занимает почетное место и начинает вершить черную обедню, при этом издеваясь непотребно над христианской службой и предлагая для поклонения огромную красную морковь. И начинается затем сатанинский пир, сопровождаемый разнузданными оргиями, пожиранием трупов младенцев и бесовскими плясками. До самого рассвета длится сей шабаш, после чего все незаметно расходятся по домам. Они полагают, что все сойдет им с рук, поскольку они находятся под покровительством дьявола и с каждым днем становятся все более и более дерзкими. Я не удивлюсь, если завтра они выйдут на улицы и примутся осквернять святыни. Но я уверен, что вы не допустите такого попирания законов Божьих и строго покараете отступников. Пусть же обрушится на них весь гнев божеского правосудия, пусть кара Господня поразит богохульников и язычников!"
   Отец Люцер отложил письмо и посмотрел на клериков.
   - Кто же таков этот ревнитель веры? - спросил Иоанн.
   - Подписано: "Доброжелатель", - прочитал отец Люцер.
   - Вот, значит, как... Очевидно, этот доброжелатель сам в таких шабашах участие принимал, а теперь раскаяться решил.
   - Может быть, ты и прав, Петр, - сказал отец Люцер. - Однако не следует забывать, что Господь завещал нам прощать. Если человек и оступился когда-то, но теперь осознал свой грех и покаялся, то мы должны проявить к нему снисхождение и милость.
   - Истинно глаголете, отец Люцер! - подобострастно произнес Лука, косясь на Яна.
   - Так что ж ответил его преосвященство? - спросил Петр.
   - Что же он мог ответить? Разумеется, он повелел мне провести расследование и по мере надобности организовать Процесс... Сегодня какой день?
   - Вторник, отец Люцер.
   - Значит, послезавтра будет проводиться очередной шабаш...
   - Разведать заранее? - предложил Иоанн.
   - Нет, пожалуй, не стоит, - решил отец Люцер. - Можете только спугнуть их. Готовьте людей, соберите все необходимое для задержания, а на улицу Кленов отправитесь в четверг вечером, ближе к ночи. Знаете, где это?
   - По-моему, это западная окраина города.
   - Да, это там. Страшные трущобы, - подтвердил Петр. - Не понимаю, чего это вдруг городской казначей забрался в такую глушь.
   - Теперь, кажется, понятно... - заявил молчавший до этого Ян.
   - Да, повезло тебе, молодец, - хлопнул Яна по плечу Иоанн. - Сможешь теорию на практике подтвердить.
   Фургон остановился. Из него вышли Иоанн и Ян.
   - Смотрите, далеко не лезьте, - предупредил их Петр, высунувшись из подъехавшего в этот момент второго фургона. - Проверьте только, и сразу обратно. - Ладно-ладно! - торопливо ответил Иоанн, сделав Яну знак следовать за собой.
   Они двинулись по узкой, небрежно вымощенной булыжником мостовой. Хмуро темнели силуэты неказистых домов, в окнах не горел свет. Воздух здесь был пропитан ароматами помойки, размещавшейся неподалеку, на пустыре. Вечернее небо закрывали тучи, где-то выла собака.
   - Мрачноватая здесь атмосфера, - шепнул Ян.
   - А, ничего особенного, - скривился Иоанн. - Типичная окраина. Свечей в домах не жгут - экономят. Живут в таких кварталах обыкновенно мелкие лавочники, ростовщики и голодранцы. Народ практичный. Ежели они и начнут поклоняться дьяволу, так не без выгоды для себя...
   Дома раздвинулись, и клерики вышли на небольшую площадь. В центре площади торчал заброшенный фонтан.
   - Та-а-к... - протянул Иоанн. - Вроде он.
   - Вот этот, что ли?
   - А ты что, видишь еще хоть один такой дом?
   Действительно, дом городского казначея трудно было спутать с чьим-то другим. Он был чуть ли не вдвое выше остальных построек и примерно в три раза шире их. Колонны с резными кариатидами поддерживали его крышу и одновременно украшали фасад. Забранные витыми решетками окна были темны.
   - Что будем делать? - спросил Ян, когда они подошли к массивной двери.
   - Сейчас увидишь, - Иоанн огляделся по сторонам.
   На улице не было ни одной живой души. Тогда Иоанн взялся за дверное кольцо и несильно, но отчетливо постучал.
   Яна удивили действия Иоанна, однако он еще в Гвардии привык держать язык за зубами и не перечить старшим по званию. - Хозя-а-ева! - негромко пропел Иоанн, постучав еще раз.
   За дверью послышались осторожные шаги.
   - Кто там? - спросил испуганный голос.
   - Божьи страннички, - ласково произнес Иоанн, - монахи мы странствующие. Подайте что-нибудь, Христа ради!
   - Приходите утром, - проворчал голос.
   - Как же так? - удивленно сказал Иоанн. - Неужто откажете нуждающимся?
   - Завтра, завтра, говорю, приходите! Нечего по ночам шляться.
   - Посмотрите, что делается, люди добрые! - злобно вскричал Иоанн. Понастроили домов в три этажа, а краюхи хлеба божьим странникам подать жалко! Истинно язычники!
   - Тише, не кричите, - испуганно прошептал голос из-за двери. - Сейчас открою...
   Заскрежетали засовы и двери отворились. Из дома вышел одетый в ливрею человек со свечой руке. Он пытливо взглянул на клериков и сунул руку в карман.
   - Вот, возьмите, и ступайте себе, - слуга протянул Иоанну монету.
   Иоанн сделал резкое движение рукой.
   Зазвенела по камню монета, выпала из рук и потухла свеча. Издав глухой звук, упал на порог слуга. Развязав свой веревочный пояс, Иоанн крепко связал им слуге руки за спиной.
   - Постой тут, - шепнул Иоанн Яну, - да смотри за этим типом. Если вздумает кричать - заткни его. Я скоро.
   Иоанн нырнул в дом.
   Слуга не шевелился. Ян наклонился к нему и нащупал пульс. Живой, сознание просто потерял. Но зачем Иоанн пошел в дом? Ведь был ясный указ - разведать обстановку и вернуться. Нет, отчаянный все-таки человек Иоанн, рисковый очень. Ян заглянул в дом. Там было темно и тихо. Яну показалось, что откуда-то из-под земли доносится тихое пение.
   Иоанн бесшумно возник на пороге, чуть не столкнувшись с Яном. Внимательно осмотрелся и прикрыл двери.
   - Порядок! Бери этого обормота, надо отнести его в фургон.
   Ян взял слугу под мышки, Иоанн - за ноги, и они торопливо потащили его через площадь.
   Петр встретил их у фургона.
   - Ну, что там? А это кто?! - изумился он, указывая на бесчувственное тело слуги.
   - Да так, подвернулся под руку... - уклончиво ответил Иоанн. - Давайте быстрее - там все в самом разгаре.
   Петр заторопился.
   - Так, Лука, бери своих людей. Марк, где твой отряд? Торопитесь, братья, торопитесь!
   Из фургонов посыпались клерики.
   Вскоре толпа монахов, насчитывающая до трех десятков человек, бесшумно подходила к дому казначея.
   - Зажигайте факелы! - скомандовал Петр. - Лука, черный ход перекрыт?
   - Все перекрыто - дом окружен, - подтвердил Лука.
   - Тогда за мной!
   Ян вошел в дом вслед за Петром. Иоанн указывал путь. Они спустились по небольшой лестнице, ведущей на нижний этаж, и оказались перед какой-то дверью. Теперь уже отчетливо можно было слышать пение, раздающееся из-за двери. Мелодия была знакомая - из псалма "Во славу Божию", но слов Ян разобрать не смог.
   - Ну, давайте! - Петр кивнул.
   К двери подошли два здоровенных монаха с небольшим бревном наперевес. Коротко разбежавшись, они так крепко ударили в дверь, что одна створка не выдержала и слетела с петель. Когда клерики ворвались внутрь, пение оборвалось.
   Взору клериков открылась обширная, но с низким потолком, зала, освещенная многочисленными свечами, которые были равномерно рассредоточены по всему помещению. Зала была заполнена людьми. Часть людей сидела за большим круглым столом, часть стояла на коленях перед статуей, изображающей козлообразное существо с крыльями летучей мыши. Они были одеты в черные просторные одежды, в руках держали небольшие книги. При виде клериков в зале началась паника. Некоторые бросились к маленькой двери, ведущей, очевидно, к черному ходу. Кто-то забился под стол, кто-то упал в обморок.
   Клерики принялись за дело. Они ловили людей в черных одеждах, вязали им руки веревками и выводили на улицу, где грузили в фургоны. Почти никто не сопротивлялся - все были так напуганы, что потеряли даже дар речи.
   Петр подошел к одиноко стоявшему возле статуи человеку, облаченному в черную ризу с красной каймой.
   - Яков Шалон? - спросил он его, поигрывая кинжалом.
   - Д-д-да... - пролепетал казначей.
   Петр выдернул у него из дрожащих рук книгу.
   Подошел Иоанн, заглянул в книгу.
   - Сатанинская библия? Ох, господин казначей, видится мне, не миновать вам костра...
   - Помилуйте! - казначей упал на колени. - Не лишайте жизни!
   Он понизил голос.
   - Десять тысяч дукатов, - быстро проговорил он, глядя на Петра снизу вверх умоляющим взглядом.
   - Что?! - грозно произнес Петр. - Что ты сказал?
   - П-пятнадцать... - побледневший казначей схватил Петра за подол рясы.
   Петр в бешенстве отпихнул его ногой.
   - Уведите отсюда эту падаль! - рявкнул он.
   Подошли два монаха, взяли казначея под руки и поволокли к выходу.
   - Пощадите! - отчаянно закричал казначей. - Заберите все, заберите в пользу Святого Ордена!
   Монах стукнул казначея кулаком в затылок и тот затих.
   Зала опустела. Все еретики были уже схвачены и валялись связанными в фургонах. Клерики собирали разбросанные по полу сатанинские книги и прочие доказательства для Процесса.
   - Ну что, увидел, что из себя представляет шабаш? - спросил Яна Иоанн, заглядывая в одну из мисок, стоявших на круглом столе.
   - Да, увидел. А что это у них на столе?
   Иоанн понюхал жидкость в миске.
   - Похоже, бульон какой-то...
   Он подтянул к себе большой чан, стоявший посередине стола. Открыл крышку. Чан тоже был заполнен варевом. Иоанн помешал варево поднятой с пола ложкой. На поверхность бульона всплыл глаз и недовольно уставился на клериков.
   Ян отпрянул.
   - Господи! Неужто и вправду людей варят?!
   - Да нет, вряд ли. Похоже, довольствуются кошками, - Иоанн зачерпнул со дна котла и извлек небольшую кость. - Кости не человечьи. А здесь у них что?
   Иоанн снял крышку с большого блюда. На блюде ровными рядами лежали обжаренные лягушачьи лапы.
   - Тьфу, гадость какая! Жаб жрут! - скривился Иоанн и отбросил ложку. Денег, что ли, на нормальную еду нету? Даже хлеба на столе нет, а еще десятки тысяч дукатов сулил, казначей чертов...
   - А это что такое? - Ян указал на шевелившийся и похрюкивавший завязанный мешок, который лежал возле статуи демона.
   - Это? Поросенок.
   - Зачем он тут? - удивился Ян.
   - Ясное дело, зачем. Когда черную мессу отслужат, перерезают такому поросенку горло и пьют кровь. Бывает, что используют для этой цели и ягнят. Это у них называется "принесение невинного агнца в жертву козлищам".
   Яна передернуло.
   - Ты так спокойно рассуждаешь о таких вещах...
   - Э-э-э, парень, - протянул Иоанн, - поработаешь ты с нами годик-другой, и не к такому привыкнешь. Человек, он к чему угодно привыкает. А на такой службе, как у нас с тобой, душа быстро черствеет. Знаешь, - продолжал Иоанн чуть тише, - я раньше даже сомневался, что это вообще люди. Ан нет - все-таки люди. Никакие там не особенные, такие же, как и мы с тобой. И вот это-то и есть самое страшное. То, что во всех нас сидит. Свой маленький дьявол. Сидит внутри и нашептывает, нашептывает... Послушай только его - и все, пропал. А не послушай, так он тебя изнутри сгложет, вытравит душу...
   Ян ничего не ответил.
   Ночную тишину нарушило конское ржание.
   Человек поднялся с кровати, не зажигая свечи подошел к окну. Отодвинул штору и осторожно выглянул.
   Возле дома городского казначея Якова Шалона стояло пять больших фургонов. Около фургонов суетились люди в монашеских рясах, освещая площадь факелами. Они выводили из дома других людей, в черных одеяниях, со связанными руками, и сажали их в фургоны. Последним вывели господина городского казначея. Точнее, не вывели, а вынесли. Два монаха тянули его под руки. Ноги казначея волочились по земле, голова безвольно висела. Монахи подтянули его к фургону и вкинули внутрь. Затем из дома вышли еще несколько монахов. Они внимательно оглядели площадь, затем закрыли входную дверь и заперли ее на ключ. Проследовали к первому фургону и скрылись в его недрах. Монах, сидевший на козлах, чмокнул, тряхнул вожжами, и вереница фургонов, сопровождаемая цокотом лошадиных копыт и стуком колес, скрылась из виду.
   Человек задернул штору. Потом радостно хихикнул, потер руки и лег спать.
   ГЛАВА 15
   Венцлав поднял молот, задержал дыхание и ударил. Шар покатился по траве, прошел через три арки и сбил флажок.
   - Браво, ваше величество! Вы, как всегда, недосягаемо точны.
   Венцлав обернулся.
   Перед ним стоял невысокий мужчина в расшитом жемчугом жилете, изящных панталонах, с широкой золотой цепью на шее. Щеголеватая бородка его задиристо топорщилась, наглые выпуклые глаза смеялись.
   - Маркиз Инсуэльский... - король прищурился. - Вы, как всегда, щеголяете по последней моде.
   - Стараюсь угодить дамам, ваше величество, - оскалился маркиз.
   - И заодно кольнуть в глаза соперникам, - подхватил Венцлав.
   - Да, ваше величество, грешен, - сокрушенно вздохнул маркиз. - Не могу отказать себе в таком удовольствии.
   - Дорого же вам такое удовольствие обходится, - Венцлав указал на цепь. Держу пари, что за такую цепь можно купить небольшую деревеньку с населением душ в триста.
   - Всего лишь в двести тридцать пять...
   - Надо мне ввести налог на роскошь, - задумчиво сказал король.
   - Что вы, ваше величество! Тогда подобное украшение обошлось бы мне еще дороже.
   - А вы поскромнее, поскромнее, - посоветовал король, ставя очередной шар.
   - И рад бы, ваше величество, но увы! Общественное положение обязывает. Венцлав взмахнул молотом. Шар прошел одну арку, но затем ушел вбок.
   - Вы навели на мой молот порчу, - сказал король с усмешкой. - Кстати, не хотите присоединиться?
   Венцлав протянул маркизу молот.
   - Благодарю, ваше величество, - маркиз принял. - Только игрок из меня неважный.
   Король подозвал слугу и взял у него другой молот. Слуга принялся поспешно расставлять арки и флажки. Игра, в которую играл король, называлась крист. Смысл ее заключался в следующем: на ровном поле, одна за другой, расставлялись "арки" - согнутые из проволоки дуги в локоть высотой, а в самом конце этой вереницы ставился флажок. Игрок должен был прогнать шар через все арки (не уронив при этом ни одной) и сбить флажок. Для этой цели использовались специальные биты - в виде деревянного молота с тонкой длинной рукоятью. Количество арок могло варьировать и зависело от профессионализма игрока. Сейчас слуга расставил семь.
   - Начнем с семи? - Венцлав, не дожидаясь ответа маркиза, ударил по шару.
   Флажок упал.
   Подбежал слуга и поднял его.
   - Ваша очередь, маркиз...
   - Попробуем, попробуем, - пробормотал маркиз, тщательно примеряясь к шару.
   Флажок упал.
   - Неплохо! А говорили, что неважно играете.
   Венцлав сделал знак слуге и тот установил еще одну арку. Взмах. Удар.
   - Есть! Прошу вас, маркиз.
   - Попробуем, попробуем... - Да перестаньте вы "пробовать"! - не выдержал король. - Это ведь не птичий мед, чтобы его пробовать. Бейте!
   Флажок упал.
   - Следующий!
   Слуга добавил еще одну арку.
   Венцлав не промахнулся.
   - Браво, ваше величество!
   - Благодарю. Ваш удар.
   Маркиз занял позицию для удара.
   - Кстати, маркиз, а вы ведь приехали в Столицу прямо из своего фамильного замка?
   - Да, ваше величество. Только что из родных краев.
   - Не заезжали ли вы случайно по пути к моей кузине, графине Ла Карди?
   Рука маркиза дрогнула и шар ушел в сторону.
   - Нет, ваше величество, - ответил он, устанавливая второй шар.
   - Вот как? - произнес Венцлав таким тоном, что маркиз поспешил исправиться.
   - То есть нет, я, конечно, имел удовольствие гостить у ее высочества, сказал он с кривой улыбкой, - только не на обратном пути, а еще в прошлом году, когда я держал путь в родовые угодья. Совсем забыл! - маркиз неестественно хохотнул. - Мы как раз навещали графиню вместе с моим другом, герцогом Ригетским.
   - Ну и как же поживает моя кузина?
   - Прекрасно, ваше величество. Просила передать вам поклон.
   - А больше она ничего не просила передать? - сказал Венцлав, как-то странно посмотрев на маркиза.
   Маркиз взмахнул молотом и снова промахнулся.
   - Нет, ваше величество. Насколько я помню, более ничего она по этому поводу не говорила...
   - Что-то не везет вам, маркиз, - заметил король. - Второй шар подряд пропускаете. Еще один - и вы проиграли.
   - Очевидно, восемь арок - мой предел, - натянуто улыбнулся маркиз.
   Он нанес удар. Шар прошел три арки, а затем пошел криво и, сбив две последующие, отлетел в сторону.
   - Вы проиграли, маркиз!
   - Увы, ваше величество, - согласился маркиз. - Мне не под силу тягаться с вами.
   Венцлав зло усмехнулся.
   - Вы правы. Вам не под силу со мной тягаться.
   После этих слов король подошел к герцогу вплотную и вполголоса, чтобы не услышал слуга, произнес такие слова:
   - Если вы еще раз вздумаете посетить мою кузину, принцессу Валерию Ла Карди, то я убью вас.
   - Приятного аппетита, ваше величество!
   - Чтоб вас черти забрали, маркиз! - прорычал Венцлав с набитым ртом. Почему вы постоянно являетесь со своими докладами в то время, когда я обедаю?
   Министр состроил виноватую мину.
   - Прошу прощения, ваше величество... Срочное, не терпящее отлагательства дело.
   - Ни минуты покоя! Во всей стране один человек не имеет выходных. И этот человек - король. И они еще после этого говорят, что я ничего не делаю!
   Министр позволил себе легкую деликатную улыбку.
   - Ну, что там за дело? - Венцлав вытер губы салфеткой. - Городской казначей, Яков Шалон, был арестован Святым Орденом по обвинению в ереси и поклонении сатане, - быстро проговорил министр.
   - Что-что? - Венцлав отбросил салфетку и прищурился.
   - Вчера ночью в его доме на улице Кленов был произведен арест. Задержано тринадцать человек, присутствовавших на шабаше. Среди них - дочь градоправителя, два мелких дворянина и фрейлина ее величества...
   Венцлав болезненно скривился.
   - Чума на их головы, совсем зажрались! Чего им не хватает? Все есть деньги, власть. Так нет же - дьявола им подавай! Что, ничего уже нельзя сделать? - добавил король после небольшой паузы.
   Министр развел руками.
   - Процесс уже начат. К тому же имеется масса свидетелей и неопровержимые доказательства.
   - Небось, уже и костры заготовили святые отцы. Ловко орудуют! А что говорит сам казначей?
   - Клянется, что был околдован демонами и кается во всех мыслимых и немыслимых грехах. Но приговор уже вынесен.
   - Костер, разумеется?
   Министр кивнул.
   - Да, ваше величество.
   - Ну что ж, сами напросились... Теперь надо и нам кой-какие меры принять.
   - Слушаю, ваше величество...
   - Во-первых: градоправителя - в изгнание. Недовольные нам ни к чему. Ее величеству срочно подыскать фрейлину взамен той, что арестовали. Насчет имущества казначея монахи, конечно, уже побеспокоились? - Имущество всех задержанных конфисковано в пользу богоугодных заведений, - сообщил министр.
   - Ясно. На должность казначея желающих много?
   - Четыре человека, ваше величество.
   - Твои люди есть?
   Маркиз замялся.
   - Ну-ну, не притворяйся ангелом! - усмехнулся Венцлав.
   - Да, ваше величество. Один из кандидатов - мой человек. Дворянин, из благородной, но обедневшей фамилии. Кристально честный и порядочный человек. Я за него полностью ручаюсь...
   - Знаем мы таких порядочных. Ладно, давай указ.
   Министр выхватил из папки заранее приготовленную бумагу.
   Венцлав бегло просмотрел ее и начертил свою роспись.
   - Только смотри, маркиз, передай своему протеже: воровать - в меру!
   Министр сладко улыбнулся и спрятал указ в папку.
   На площади с высохшим фонтаном остановилась карета.
   Из кареты вышел человек средних лет в багровом бархатном плаще и с тростью под мышкой. Он оглядел площадь и прилегающие к ней дома любопытным взглядом, задержавшись ненадолго на доме бывшего казначея. Затем с недоверием посмотрел на узкое, довольно обшарпанное и неприглядное здание, возле дверей которого он оказался, и нетерпеливо постучал набалдашником трости в дверь. Никто не отозвался. Человек с сомнением оглядел дом и постучал вторично.
   - Кто? - вялый бесцветный голос неожиданно проскрипел с той стороны двери, словно он давно уже ждал там ответа.
   - Это я, барон, - произнес человек с нажимом. - Откройте. - Сию минуту! голос с той стороны оживился.