Нестеренко Евгений. Тень ведьмы

   - Твое решение непоколебимо?
   Графиня не ответила.
   - Ясно.
   Иосиф поднялся.
   - Тогда тебе придется идти под звездным светом без меня. Я больше не могу и не хочу здесь находиться. Уеду домой.
   - Ты все обдумал? - с досадой спросила графиня.
   - Да. Я уезжаю, но не прощаюсь с тобой. Я буду ждать. И если ты захочешь изменить свою жизнь, захочешь отказаться от всего - позови меня. Я вернусь.
   - А почему бы тебе не изменить свою жизнь? Для меня.
   - Свою жизнь я уже изменил. Я отдал ее тебе. Душу хочу оставить.
   Иосиф не видел лица графини. Но он знал, что она улыбается. Улыбка злая и немножко печальная. И безумная. Ему хотелось, чтобы было так. Только все было иначе.
   - Душа... - сказала графиня. - Все так берегут ее, так заботятся о ней. Не зная, что этим они убивают ее. Убивают себя.
   - Ты богохульствуешь, - строго сказал Иосиф.
   - Конечно. Я богохульствую. Это грешно. Я смеюсь. Это тоже грешно. Бог не любит, когда смеются - тогда он думает, что смеются над ним. Я не могу ненавидеть и не могу любить. Не могу жить так, как мне хочется. Потому что и это грешно. Что не грешно? Быть может, дышать? Душа. Что такое душа?
   - Это часть небес. Часть бога в человеке.
   - Если это часть бога, тогда что она делает на земле? Ее место там, на небе. Да ведь она и стремится туда. Все каноны, все догмы твердят нам об одном - мы должны поскорее умереть. Мы должны умереть, чтобы отпустить свои души на небеса. Только зачем убивать себя? Может быть, стоит поступить иначе: не лучше ли просто убить душу?
   - Прощай, Валерия, - дрогнувшим голосом сказал Иосиф и вышел из темноты.
   Свечи горели зеленым огнем. Колдун полусидел-полулежал на широком каменном троне. В руках у него была толстая книга. Он задумчиво переворачивал пожелтевшие страницы, зачитывая отдельные фрагменты вслух.
   "В день черной пятницы посвятить младенцев Повелителю. Для этой цели следует взять слизь подземной жабы, вторую кожу змеи, болотную воду. Змеиную кожу растереть, смешать все и нагреть на огне. Затем процедить и полученной жидкостью достаточно окропить хотя бы незначительно жертву. В полночь такой младенец начнет задыхаться и умрет такою смертью, что все подумают, будто он был задавлен во время сна или умер от иной причины.
   Когда его захоронят, можно будет извлечь труп и использовать для приготовления магических эликсиров. Делается это так: трупы младенцев варятся в кастрюле до тех пор, пока не размякнут кости и все тело не сделается жидким и пригодным для питья. Тогда берется плотная масса его, смешивается с печенью некрещеных детей и получается мазь. Если в полнолуние покрыть такой мазью тело, человек получает способность к полетам по воздуху; при этом он остается невидим для непосвященных.
   Остаток варева, который более жидкий, разливают по бутылям зеленого стекла и бутыли эти следует хранить в темноте для сохранения волшебных свойств. Опоенный такой жидкостью человек теряет рассудок и его легко принудить к необходимым для волшебника действиям".
   Колдун перелистнул несколько страниц, досадливо хмурясь.
   "Выбери несколько врагов, которым желаешь смерти. Посмотри им в глаза, произнося при этом имя Повелителя. Затем нужно взять лук и начать метать стрелы, количеством равным количеству выбранных перед этим врагов, в изображение или изваяние Распятого. При стрельбе следует держать в голове образы жертв и произносить их имена. На следующий день жертвы получат ранения в ту часть тела, в которую попала стрела при стрельбе в Распятого. Кроме того, если в этот день стрелять из лука, то любая цель будет поражена с большой точностью. Единственное ограничение - число таких точных выстрелов не будет превышать числа стрел, попавших в изображение Распятого".
   Колдун покосился на нервно дрогнувшее пламя свечи, пробормотал что-то и продолжал чтение.
   "Духи дождя и бури тоже подвластны Повелителю. Если кто желает вызвать дождь, град, или же грозовую бурю в каком-то месте, следует поступить так. На выбранной для бури земле надо вырыть небольшое углубление и заполнить его дождевой водой. Воду медленно размешать костью ворона, называя при этом имена Четырех Демонов воздуха. Для грозы и дождя нужно вызывать также Демонов Огня и Воды. Когда вода поднимется в воздух, углубление нужно засыпать горстью могильной земли и шесть раз произнести Имя".
   Колдун покивал, листая страницы. Водя по строкам пальцем, бегло читал заголовки. Он искал.
   А когда нашел, то лицо его преобразилось. Морщины разгладились, длинный шрам на щеке расплылся и побледнел, рот искривился тонкой улыбкой.
   Свеча тихо трещала.
   Колдун некоторое время читал. Беззвучно шевелил губами. Кивнул, прервал чтение на середине. Перед тем как захлопнуть книгу и положить ее на полку, он заложил в нее закладку - широкий кожаный шнурок, на котором был нанизан небольшой крысиный череп. И погасил свечи, горевшие зеленым огнем.
   ГЛАВА 19
   Шел теплый летний дождь. Он шумно хлюпал листвой, вздувался пузырями в лужах, сбегал с широкого тракта на обочину небольшими ручейками. Земля уже утолила жажду - сухая еще утром, теперь она сыто извергала лишнюю влагу из своих недр. Тракт покрылся лужами и грязью.
   Лошади ступали осторожно.
   - Как ты думаешь, Михаил, долго еще нам мокнуть? - спросил Иоанн, откидывая пропитанный водой капюшон плаща.
   Охотник посмотрел коню под ноги.
   - Скоро дождь закончится, - уверенно сказал он, указывая на лужи. - Видишь пузыри? Верная примета.
   Иоанн вытер с лица воду, сердито сплюнул.
   - Хорошо, если так.
   - А как насчет следов? - поинтересовался Лука. - Следы-то размыло...
   Охотник обернулся, посмотрел на Луку.
   - Ну и что?
   - Да ведь теперь не сможем определить, куда карета поехала.
   Охотник ничего не ответил.
   - Независимо от следов, - монотонно произнес Петр, - поедем сначала в Каменку, а затем в Горное.
   Больше вопросов Лука не задавал.
   А дождь все лил. Вопреки предсказаниям Охотника. Он даже стал гуще.
   - Вот тебе и пузыри! - буркнул Иоанн.
   - Все верно. Сначала должен усилиться, а затем утихнет, - невозмутимо сказал Охотник. И действительно, вскоре дождь начал слабеть, а затем и вовсе утих. Выглянуло солнце. Вода заблестела в его лучах, испаряясь легкой незаметной дымкой, воздух наполнился горячей влагой.
   - Ну, теперь начнет парить, - сказал Охотник и отстегнув плащ, свернул его и положил в притороченную к седлу торбу.
   Клерики последовали его примеру.
   Не успев толком просохнуть, путники уже въезжали в крупную деревню под названием Каменка. Название свое деревня получила из-за широкой горной речки, протекающей рядом. Нет, не по имени реки была названа деревня, (речка-то называлась Ширрой) дело было именно в камнях. Круглые, обтесанные быстрыми водами реки, камни усеивали берега и дно Ширры. Такие камни служили отличным строительным материалом, и в больших количествах "добывались" местным населением для последующей продажи, либо для собственных нужд.
   Проезжая по деревне, Охотник внимательно всматривался в какие-то одному ему известные архитектурные особенности крестьянских изб, чем вызвал недоумение клериков.
   - Что ты там высматриваешь? - не выдержал Иоанн.
   - Уже высмотрел, - Охотник указал на несколько покосившийся частокол, небрежно скрывавший невысокую избу. - Погодите чуток.
   Он подъехал к воротам и, не слезая с коня, заглянул во двор.
   - Хозя-а-аева!
   Вышел невысокий рыжеволосый крестьянин.
   - Здравствуй, хозяин! - приветствовал его Охотник. - Не сочти за труд, вынеси путникам водицы испить, а?
   Крестьянин что-то буркнул и ушел в избу. Клерики подумали было, что он уже не вернется, но крестьянин таки возвратился, неся в руках ковш с водой. Охотник спрыгнул на землю.
   - Вот спасибо тебе! - он поманил рукой клериков и сделал глубокий глоток из ковша.
   Пить никто не хотел, но клерики все же подъехали к частоколу, спешились и привязали лошадей.
   Охотник окинул крестьянина внимательным взглядом.
   - Дочка, небось, пропала? - сочувственно спросил он ни с того ни с сего.
   - Да, господин, как есть пропала, - хмуро подтвердил крестьянин, отводя взгляд. - Не приведи Господь...
   Иоанн вытаращил глаза, Лука недоверчиво покачал головой, а Петр пытливо посмотрел на Охотника.
   - Взрослая дочка-то? - продолжал расспрашивать Охотник.
   Крестьянин кивнул.
   - Почитай шестнадцать годков.
   - Да, пропала помощница... В хозяйстве, наверное, рабочие руки на вес золота.
   - Ясное дело, - протянул крестьянин. - Хотя...
   Охотник вытер губы рукавом и передал ковш Иоанну.
   - Хотя... - задумчиво сказал крестьянин, глядя куда-то вдаль, - оно-то все одно пришлось бы вскоре расставаться. Только вот не думал, что так.
   - Замуж, что ль, собирались отдавать?
   - Да не, на службу должны ее были господа забрать, в служанки, что ль. Она еще чуть не цельный год до того в замке хозяйки нашей прожила.
   - А к чьим владениям вы относитесь, не к Ла Карди ли? - небрежно кинул Охотник.
   - Вот-вот, к ним самым, к графьям Ла Карди. Знатные господа.
   Охотник многозначительно посмотрел на Петра. Иоанн хотел что-то сказать, но Петр сделал ему знак не вмешиваться в разговор. Иоанн допил воду и вернул ковш крестьянину.
   - Спасибо.
   - Не за что, - ответил крестьянин равнодушно. - Нам воды не жалко.
   Клерики принялись отвязывать лошадей.
   - Ну, бывай! - Охотник взял в руку повод. - Не печалься - авось еще найдется дочка.
   Только они отъехали от двора, как клерики засыпали Охотника вопросами.
   - Откуда ты узнал, что у этого крестьянина дочь пропала?
   - Ты что, знаешь его?
   - Наугад, что ли, спросил?
   Охотник выдержал паузу.
   - Связку чеснока на воротах видели? - спросил он клериков в ответ.
   - Да.
   - Ну, видели.
   - Так вот, существует в селах такой старинный обычай: если пропадает кто-то из родственников, и есть подозрение, что он погиб от клыков упыря, на ворота вывешивают чеснок.
   - Зачем?
   - Крестьяне считают, что человек, укушенный упырем, сам становится упырем, - пояснил Охотник. - И что упыри предпочитают сосать кровь в первую очередь из ближайших родственников и из друзей... Ну а чеснок должен, по их мнению, упыря отпугнуть.
   - А почему они решили, что девушку похитили вампиры? - не понял Иоанн.
   - Я так думаю, что из-за прошлогодних убийств. Сельские жители - народ наблюдательный. Да, они могут не догадываться о причинах какого-нибудь явления, могут толковать это явление по-своему, зачастую неправильно, но зато очень хорошо подмечают все его особенности и связанные с этим приметы. Могу поспорить, что мы найдем чесночные венки на воротах всех домов, где недавно кто-нибудь пропал.
   Так оно и оказалось. Более того, все пять пропавших в Каменке девушек проходили обучение в графской фрейлинской школе. Теперь замолчал даже Лука, до того не веривший Охотнику.
   Недолго думая, клерики и Охотник двинулись в направлении Горного.
   - А где же ваш управляющий? - удивился герцог.
   По лицу графини пробежала легкая судорога.
   - Он... уехал. Поправить здоровье.
   - Что же с ним такое приключилось? Разве целебный горный воздух не лучшее лекарство от всех болезней? - шутливо спросил герцог.
   Но у графини не было желания шутить.
   - Иосиф болен, - сказала она нервно, - у него малокровие. И... душевное расстройство.
   - Сожалею. Я не знал этого.
   - Ничего. Я думаю, скоро он поправится и вернется в замок.
   Некоторое время графиня и герцог обедали в тишине. Если только это можно было назвать обедом: графиня почти ничего не ела, задумчиво потягивая вино, а герцог из вежливости не решался вплотную приступить к еде.
   - Почему вы ничего не едите, Валерия? Вы захмелеете.
   - Зачем же тогда пить?
   - Ну-у-у... Если так на это смотреть... - Смотреть? Мы смотрим на все одинаково, все видим одинаково, вот только воспринимаем по-разному. В зависимости от субъективной оценки.
   - Но ведь можно смотреть предвзято, сквозь определенный фильтр, не так ли?
   - Не так! - рассмеялась графиня.
   Речь ее замедлилась, голос стал хрипловатым и расслабленным. И появилась в голосе некая насмешка с налетом не то равнодушия, не то усталости.
   - Не так, Владимир. Смотрим-то мы все равно точно так же, а вот фильтр при этом действительно может присутствовать. Только не в глазах, а в голове. В мыслях. Впрочем, ха-ха, какая, к дьяволу, разница? Для дьявола ни в чем нет разницы. В отличие от бога... Пойдемте-ка лучше подышим свежим воздухом, а то душно что-то здесь.
   Графиня встала из-за стола.
   Герцог поспешно поднялся.
   - Прогуляемся в парк? - предложил герцог.
   - Нет, пойдемте наверх, поближе к небесам. Там дышится легче. Ну на башню, на башню, - пояснила графиня, видя, что герцог не понимает ее.
   - С удовольствием.
   - Только захватите с собой графин. Да-да, вон тот, с вином.
   Графиня взяла бокал и, опершись герцогу на руку, направилась к узкой винтовой лестнице, поднимающейся на самую высокую в замке башню.
   Наверху дул ветер. Ветер не холодный и не теплый. Тревожный. Практически неощутимый. Призрачный. Играющий снежно-перистыми облаками. Пронизываемый солнцем. Он подхватил черные волосы графини и заставил их трепетать. Он насмешливо дунул герцогу в лицо. И помчался дальше. Далеко, во все стороны одновременно. Чтобы через миг снова вернуться сюда.
   Графиня глубоко вздохнула. Посмотрела на горы. Затем на герцога. Протянула руку с пустым бокалом. Герцог налил вина из графина.
   - Вам нравится вид?
   Герцог кивнул.
   - Красиво. Я завидую вам, Валерия: у вас чудесный замок. Думаю, у него интересная история.
   - У каждого замка есть своя история.
   - Расскажите! - попросил герцог.
   - История-то интересная, - усмехнулась графиня, - только... не совсем... Впрочем, почему бы и не рассказать?
   ЛЕТЯЩИЙ КАРАЛХО
   Звали графа Хаснова. Был он родом из южных земель, оттуда, где солнце не греет - жжет, а дождь бывает только несколько раз в году. Там иная вера и иные нравы. И люди там иные. Граф имел раскосые глаза и желтую кожу. Имел узкую бородку клином и горячий характер.
   Только никакой он был не граф. Он был хан. Из именитого и богатого рода. Настолько именитого, что вздумалось ему как-то свергнуть южного правителя и захватить престол. Да ничего из этой затеи не вышло: разбил правитель войска хана и соратников его захватил в плен. А захватив, принялся предавать пыткам и публичной казни через Бронзового Быка. Хан не стал дожидаться, когда дойдет его очередь запечься в бронзовом чреве, и поспешно бежал из страны.
   Так случилось, что оказался Хаснова в Королевстве. Здесь удача улыбнулась ему: Король, недолюбливавший южного правителя, принял хана-отступника ласково и любезно. И даже пожаловал ему замок с немалым количеством земли в качестве подарка. Подарка воистину королевского, потому как хан становился теперь полноправным вельможей, ничуть не хуже остальных феодалов. А поскольку в Королевстве титула "хан" не существовало, назвался Хаснова графом.
   В те времена носил горный замок иное имя. Хаснова не стал его менять. Но принес он в замок иные изменения. Принес он туда южные убранства, южные яства и южные обычаи. Южную веру. От которых немногочисленные соседи-феодалы пришли в ужас. Побывав в замке графа однажды, более никто не решался вновь приехать туда с визитом.
   Нет, Хаснова был очень радушным и гостеприимным хозяином. Просто он, по обычаям своих стран, завел себе обширный гарем, на пиру у него плясали обнаженные наложницы, а блюда готовились, не взирая ни на какие посты. И, конечно же, никто не справлял в замке обедню, никто не читал перед едой молитв и не служил месс. Всего-навсего. Но для благочестивых и фанатичных рыцарей-крестоносцев этого было вполне достаточно, чтобы порвать всяческие отношения с новоиспеченным графом, практически эти отношения и не начав. А за горячий южный темперамент прозвали графа прозвищем "Каралхо", что на старозападном диалекте означало "мужской детородный орган".
   Граф не очень-то огорчился. Он жил так, как хотел. И он знал, что такая жизнь южной религией ничуть не запрещается. А своей религии он не изменял и бога своего не предавал. Точнее, это ему так казалось. Но вот южный правитель думал иначе. Когда он узнал, что хан Хаснова стал подданным Короля, он пришел в неописуемую ярость и велел главному южному жрецу предать отступника анафеме. И повинуясь приказу владыки, вскоре в замок графа примчался гонец с юга и вручил Хаснове свиток, где коротко и ясно было написано, что проклинается хан Хаснова навеки веков и что нет теперь ему после смерти места в священной земле, подле Пророка.
   Это был сильный удар. Граф не видел выхода. Возвращение в родные края сулило ему жестокую и бессмысленную смерть, а дальнейшая жизнь в Королевстве лишала его душу благословения Пророка. Тогда граф решился, и принял он новую веру, веру той земли, которая стала ему вторым домом.
   Велики были его грехи перед этой верой, но Хаснова был полон решимости и раскаяния. Он распустил свой гарем, разогнал наложниц и наложил на себя строгую епитимью. Стал вкушать лишь черствый хлеб и пить родниковую воду. Пожертвовал большую часть состояния Церкви, стал молиться денно и нощно Господу, прося принять его под свою опеку. "Прости меня, Господи, - говорил он. Я предал ради тебя свою бывшую веру, предал свою родину и своих братьев. Дай же мне знак, если ты прощаешь меня!" Но не давал ему Бог благословения. И все же Хаснова не терял надежды. Он вел тихую и благочестивую жизнь, совершил походы по многим святым местам, щедро жертвовал на церковные нужды. Так прошло несколько лет.
   И приключился с графом такой случай. Уснул однажды Хаснова в своем замке, обессиленный долгим постом, и приснился ему сон. Во сне он услышал голос, который раздавался откуда-то сверху. Голос сказал ему: "Поднимись ко мне, человече, оставь земные грехи". Хаснова поднялся на самую высокую башню замка и увидел, что зовет его Бог. - Поднимайся сюда, на небо! - сказал ему Бог.
   - Ты зовешь меня, Господи? - удивился он. - Но как я могу подняться к тебе?
   - Оставь земные грехи, - повторил Бог, - и твоя душа освободится.
   - Но ведь я отрекся от мирской жизни!
   - Да, но на тебе первородный грех. Он камнем тянет твою душу к земле, не отпускает ее. Избавься от этого камня...
   - Я понял, Господи! - воскликнул Хаснова.
   Он достал нож, отсек себе греховную плоть и сбросил ее с высоты, на землю. Истекая кровью, ступил на край башни.
   - Я иду к тебе, Господи! - сказал он. - Я иду к тебе!
   Хаснова воздел руки к небу, сделал шаг вперед и... рухнул вниз. И прежде чем его тело разбилось о камни, он успел понять свою ошибку. Ошибка была в том, что камень первородного греха сидел у него в душе, а не в теле. Что мысли свои следовало ему очистить, а не плоть. Ибо рассудок руководит плотью, рассудок совершает поступки, и рассудок несет ответственность. За все.
   Тело графа осталось на земле. Да ему и не нужно было небо, не нужен был ему и бог. А душа графа замерла между раем и адом. Вера не дает ей рухнуть вниз, камень греха не позволяет подняться вверх. Так и осталась она скитаться на вечные времена, так и летает между небом и землей до сих пор.
   А замок с тех пор стали называть "Летящий Каралхо". Шли годы, менялись его хозяева, менялись титулы феодалов и границы княжеств, сократилось со временем и само название замка. Но легенда о южном графе осталась.
   Ее помнит земля, помнит ветер и горы. И помнит ее замок. А когда кто-то из новых владельцев забывает, то замок напоминает о ней. Напоминает стоном сквозняка, напоминает дверным скрипом и звоном цепей. Напоминает молчанием.
   В Горном все было по-старому. Так же стояла маленькая церковь, срубленная из осины, так же добр был отец Савелий, встретивший клериков. Однако, узнав об их намерении посетить замок, отец Савелий обеспокоился.
   - Нехорошая о нем слава ходит. Да и хозяева, надо сказать, у этого замка странные - сколько здесь живу, ни разу на исповедь не приезжали и в замок не приглашали. А ведь иных храмов в здешних местах нет...
   - Это лишний раз подтверждает необходимость нашего визита, - решительно заявил Петр.
   - Но вы выдвигаете слишком серьезные обвинения, - заметил отец Савелий. Слишком странные и слишком страшные. Ведь у вас нет доказательств.
   - Доказательства будут! - пообещал Иоанн.
   - Ничего мы не выдвигаем, - сказал Петр. - Пока. Мы лишь хотим проверить некоторые предположения. Это наш долг.
   Отец Савелий задумчиво посмотрел на Петра.
   - Может быть ты и прав. Никто не имеет долга перед жизнью. Человек сам придумывает себе свой долг. И от такого долга он уже не может отказаться. Его надо заплатить самому себе. Поезжайте в замок, делайте как сочтете нужным, только помните: чтобы ни случилось, не теряйте веры. Не имеющему веры просто труднее жить. А вот потерявший веру обречен на гибель.
   - Благословите нас, батюшка, - попросил Лука.
   Отец Савелий неторопливо осенил их знамением, задержав взгляд на Охотнике.
   - С Богом, поезжайте!
   Когда клерики уехали, отец Савелий зашел в церковь и поднял глаза к иконе.
   - Господи! - сказал он. - Я знаю, что добром это дело не закончится. Я знаю также, что никто не в силах изменить судьбу. Не о милости для них я прошу тебя, даже не о спасении. Я прошу тебя о справедливости. Воздай каждому по заслугам его. Воздай каждому по делам его. А более всего я прошу тебя: воздай каждому по мыслям его, ибо только со светлыми мыслями можно творить светлые дела. И только то добро истинно, которое идет от самого сердца.
   В замок клерики решили идти втроем. Охотника уже знали здесь, поэтому он остался ждать их в укрытии, возле озера. Клерики оставили лошадей Охотнику и переоделись в рясы. К воротам замка они подошли, когда солнце начало опускаться за горы.
   У ворот их встретил воевода.
   - Никак, заблудились, отцы?
   - Скажи, добрый человек, это замок Каралхо? - спросил Лука, умильно взглянув на воеводу.
   Воевода засмеялся.
   - Не такой уж я и добрый. А замок он самый, Каралхо.
   - Мы хотели бы увидеть ее высочество Валерию Ла Карди.
   - Зачем?
   Лука изобразил на лице удивление.
   - По личному делу... - многозначительно сказал Петр.
   И снова воевода засмеялся.
   - По личному? Не знаю я, конечно, что там у вас могут быть за дела к графине... ну да ладно, пойдемте. Графиня Валерия окинула клериков изучающим взглядом. Лука скользил глазами по зале и был явно смущен. Иоанн откровенно разглядывал графиню. Петр пристально смотрел принцессе в лицо.
   - Позволите ли узнать, чем я обязана вашему визиту? - с интересом спросила хозяйка замка.
   - Проходя через эти края на богомолье... - начал было Лука.
   Но Петр перебил его:
   - Госпожа графиня, мы прибыли по чрезвычайно важному делу. У нас есть к вам вопросы, на которые мы требуем ответить.
   Графиня приподняла брови.
   - Возможно, наши вопросы покажутся вам излишне дерзкими. Возможно, даже сам наш неожиданный визит кажется вам непозволительной дерзостью. Поэтому я хочу сразу предупредить вас, что мы действуем от имени и с позволения его преосвященства архиепископа Эвиденского Валериана Светлого.
   Графиня удивилась еще больше.
   - Вы меня прямо-таки заинтриговали. Я просто горю желанием узнать, что же это за вопросы хочет задать мне его преосвященство...
   - Не надо так, ваше высочество, - попросил Петр, морщась. - Здесь нет места сарказму. Дело идет о людских жизнях.
   - Я слушаю вас... Как вас, кстати, зовут?
   - Отец Варахасий меня зовут. А это мои спутники - отец Нардух и отец Иова. Мы прибыли к вам из Столицы.
   Графиня уселась в кресло, покивала Петру.
   - Ясно. Да вы садитесь... отцы.
   - Благодарю.
   - Разговор, наверное, будет долгий?
   - Все зависит от вас. Скажите, ваше высочество, вы не слышали о серии странных убийств, произошедших ровно год назад на ваших землях?
   - А где именно? - прищурилась графиня. - Люди, знаете ли, везде умирают. Иногда прямо как мухи мрут, что, согласитесь, всегда довольно странно.
   - Мрут, да не так! - вмешался Иоанн. - Не такой смертью...
   - Я имею в виду убийства в Дубраве, Синих Топях и Кривом Яру, - пояснил Петр, делая Иоанну знак молчать.
   - А-а-а, кажется припоминаю! - протянула графиня. - Ходило еще много слухов о каких-то вампирах. А что, вы нашли виновных?
   - Нет, пока не нашли. Но надеемся на вашу помощь.
   - Каким же, интересно, образом я могу вам помочь?
   - Может быть вы сможете прояснить нам некоторые непонятные моменты. Дело в том, что есть в этих смертях одна странность. Вернее, странности две, но я пока хочу спросить вас лишь об одной. Скажите, вы ведь проводили в позапрошлом году набор девушек для обучения во фрейлинской школе?
   - Да, но каким образом...
   - Вы все поймете вскоре. Значит, в позапрошлом году вы провели набор, а прошлым летом эти девушки закончили свое обучение.
   - Да, так и было, - подтвердила графиня.
   - Скажите, ваше высочество, - спросил Петр, сосредоточив все внимание на лице принцессы, - а где эти девушки находятся сейчас?
   Возникла небольшая пауза.
   Петр не спускал глаз с графини, Иоанн и Лука напряглись, готовясь к самым неожиданным сюрпризам. Но графиня повела себя на удивление спокойно.
   - Где сейчас? - равнодушно переспросила она. - Да ведь вы знаете не хуже меня. Некоторые из них служат при королевском дворе, некоторые у других вельмож. А некоторые погибли при тех самых непонятных обстоятельствах, про которые вы мне твердите.
   - До того, как вернулись в ваш замок?
   - Конечно до. После завершения учебы я предоставляю девушкам отпуск. Как правило, проводить его они предпочитают дома. По окончании отпуска я снова собираю их в замке, чтобы вручить рекомендации и направить на службу. К сожалению, в прошлом году к тому моменту некоторых из них уже не было в живых...