Нестеренко Евгений. Тень ведьмы

   - Госпожа графиня изволят просить вас отобедать в ее обществе.
   - Почту за честь.
   - Пожалуйте сюда, - камергер указал на золоченую двухстворчатую дверь.
   Они прошли в другую, не менее шикарную залу, поднялись по широкой лестнице и очутились перед лакированными, красного дерева, дверями. Камергер отворил их, изящным полупоклоном пропустил герцога вперед и закрыл за ним двери, звучно произнеся перед этим:
   - Его светлость герцог Владимир Ригетский!
   Герцог Владимир сделал два шага вперед и замер. В зале никого не было. Посреди стоял длинный, накрытый к обеду стол, в конце залы стояло кресло, повернутое к камину. Несмотря на лето, в камине пылал огонь.
   - Что же вы стоите, герцог? - раздался вдруг откуда-то (герцогу показалось, что из камина) чуть хрипловатый, но, несомненно, женский голос.
   - А куда, собственно, нужно идти? - растерянно спросил герцог.
   - Ах, простите, вы, вероятно, меня не видите?
   Скрипнуло кресло, и из-за его высоченной спинки появилась женская фигура.
   - Я здесь, у камина, - произнесла фигура, коротко засмеявшись.
   Герцог поспешно подошел и поклонился.
   - Графиня Ла Карди?
   - Зовите меня Валерией, Владимир. Титулы оставим для черни.
   Владимир вежливо кивнул. Только теперь он как следует рассмотрел хозяйку замка. На ней было длинное, с боковым разрезом платье багрового цвета, изящно декольтированное, подчеркивающее идеальную фигуру. Черные, спускающиеся на плечи, волосы резко оттеняли белизну кожи, из-под густых ресниц блестели зеленовато-лазурные, чуть мутноватые глаза, тонкие губы слабо усмехались. На вид графине можно было дать не более двадцати, хотя герцог знал, что ей уже под тридцать. Графиня прервала возникшую паузу жестом, приглашая Владимира занять место за столом. - Позвольте полюбопытствовать, чем вызван ваш неожиданный визит? Желанием поддержать соседские отношения? Развеять скуку? Или обычным любопытством? - поинтересовалась графиня, усевшись напротив герцога и пристально вперившись ему в глаза.
   - Видите ли, гра... гм, видите ли, Валерия, я к вам, в общем-то, по делу...
   - Вот как? Это интересно. Я слушаю вас, Владимир.
   - Дело пустяковое: мой управляющий сказывал мне, что вы недавно открыли у себя некое подобие... пансионата или школы фрейлин. Это правда?
   Насмешливое выражение на лице графини сменилось кривой улыбкой.
   - Правда. В принципе. А что, вы тоже хотите получить образование фрейлины?
   - Извините графиня, но у вас несколько странная привычка опережать ответы какими-то фантастическими предположениями, - сухо ответил Владимир.
   Графиня неожиданно засмеялась, откинувшись на спинку стула.
   - А вы обидчивы, - произнесла она. - Можно дать вам совет, Владимир? Вы не обидитесь?
   - Слушаю внимательно.
   - Никогда не обижайтесь, тем более на несправедливые обвинения. Обида признак либо небольшого ума, либо слабости. Бросая вам обвинение, собеседник рассчитывает на ваше возмущение, и бесстрастный (но не холодный, ибо это проявление внутренней, еще большей обиды) ответ уязвит его сильнее ответного оскорбления. Никогда не обижайтесь!
   - А вы, я вижу, хорошо разбираетесь в оскорблениях?
   - Безусловно. Дворцовое воспитание обязательно включает в себя умение поражать без оружия. А практики там более чем достаточно. Любой бал, любой банкет или иное сборище высшего общества при дворе я могу сравнить с глубокой ямой, в которую бросили клубок ядовитых змей. Сравнение, правда, банальное, но верное. В принципе.
   - Но попахивает человеконенавистничеством.
   - Слово-то какое мудреное! Скажите, Владимир, - графиня снова пристально взглянула герцогу в глаза, - скажите, а вы любите людей?
   Владимир отметил еще одну неприятную черту графини - привычку постоянно смотреть собеседнику в глаза. Он пожал плечами.
   - По крайней мере, не ненавижу.
   - Но так не бывает. Безразличие - это просто пассивная форма ненависти.
   - Вы интересная собеседница, Валерия, - отметил герцог. - Но, боюсь, я неподходящий собеседник для таких разговоров. Меня учили больше владеть мечом, чем словом, хоть воспитывался я тоже при дворе. А вам бы побеседовать с доктором богословия.
   - Ну что вы, Владимир. Своей шпилькой вы только что доказали обратное. Но я и вправду увлеклась. Что поделать - сказалось длительное отсутствие подходящего собеседника. А между тем обед стынет. Прошу вас, не стесняйтесь, выбирайте блюда на свое усмотрение. Или вас смущает отсутствие прислуги? Я нарочно отослала их, чтобы не мешать разговору.
   - Благодарю за приглашение.
   Выбрать было из чего. Воцарилось продолжительное молчание, прерываемое лишь позвякиванием столовых приборов. Графиня пригубила вина и возобновила беседу.
   - Владимир, я совсем забыла, ведь у вас было ко мне какое-то дело?
   Герцог отложил вилку. - Да. Я хотел бы купить у вас несколько фрейлин для обслуживания замка. Ведь эти девушки ваши крепостные?
   - Мои. Это точно. Но продать, к сожалению, не могу. Я готовлю их для собственных нужд.
   - Полно, Валерия, неужели вам нужно столько фрейлин? Мне говорили, набор в школу составляет не менее полусотни девиц.
   - Ну, во-первых, не все ее заканчивают. Часть приходится отбраковывать из-за глупости или лени, часть ухищряется выскочить замуж...
   - А во-вторых?..
   - А во-вторых, набор только-только окончен, так что это пока еще не фрейлины, а простые деревенские девушки. Или вам нужны именно такие?
   - Да нет, таких крепостных у меня хватает. Я просто не знал, что обучение еще не начато. А куда делся предыдущий выпуск?
   - Предыдущий разошелся по родственникам, большей частью ко двору - кузену.
   - Ну что ж, будем искать в другом месте, - решил герцог. - Скажите, Валерия, а вы не собираетесь в ближайшее время отправиться ко двору?
   - Я пока что никуда не собираюсь. Знаете, здесь удивительно приятное место: чистейший горный воздух, вокруг бескрайние лесные просторы, природа во всей ее нетронутой красе.
   - А как же общество? На сотню миль в округе один мой замок. Впрочем, я забыл: ведь вы не страдаете из-за отсутствия... клубка змей. А мне заглядывать к вам в гости иногда позволите?
   - Ну конечно, Владимир. Вы, вероятно, не так меня поняли. Я говорила не конкретно про собеседников, а про общество... в принципе. Вообще. Приезжайте, когда вздумается, хоть каждый день. Может, я и сама как-нибудь к вам загляну. - Берегитесь, как бы я не воспользовался вашим разрешением буквально, улыбнулся герцог. - А то и вправду начну заезжать каждый день.
   - А я велю сказать камергеру, что меня нет дома, - ответила графиня без тени улыбки.
   - Опять вы меня удивляете. Вы необычная женщина.
   - А вы, наверное, самый обычный мужчина.
   Герцог наполнил бокал вином, отпил, насмешливо поглядел на графиню.
   - На подобную фразу я должен был обидеться, но воспользуюсь вашим советом, - ответил он. - Я уже знаю ваши приемы.
   Графиня загадочно улыбнулась.
   - Вы совершаете еще одну ошибку, Владимир. Позволите дать совет?
   - Буду рад выслушать.
   - Не надо создавать шаблоны. Шаблоны - удел литературы и поэзии. На самом деле их нет. Вот вы видите собеседника и думаете: ага, это человек хороший, значит, в такой-то ситуации он поступит так-то, и то-то он сделать может, а то-то не может. Это шаблон. А живой человек поступает в зависимости от ситуации.
   - Но я люблю поэзию, - засмеялся герцог.
   - В таком случае я отвечу вам словами поэта:
   Вот образ. Внять ему - ошибка.
   Люблю ли я?
   В моих устах приятная улыбка,
   В груди - змея.
   И графиня, смеясь, извлекла за висевшую у нее на шее цепочку скрываемый под платьем амулет, изображавший змею.
   Венцлав поморщился.
   - Ну до чего же вы занудный человек, маркиз. Читаете доклад, будто мертвого отпеваете. Доложите обстановку своими словами, что ли.
   - Слушаюсь, ваше величество, - министр закрыл папку. - На границах инцидентов не было, но задержан груз контрабандных специй. Пытались провезти в партии рыбы.
   - Ну затейники! Опять с Востока?
   - Так точно. Как прикажете поступить?
   - Специи - конфисковать. И рыбу тоже. Купцы наши?
   - Нет, в том-то и дело, что чужие.
   - С купцов - штраф. Сколько есть, столько и изымите. А потом пусть катятся на все четыре стороны. Да, и направь шаху петицию. Что там еще?
   - Перерасход на военные нужды - был произведен ремонт вооружения.
   - Сколько?
   Министр заглянул в доклад.
   - Триста сорок две тысячи, ваше величество.
   - Ну так позаимствуйте из других ведомств!
   - Так ведь неоткуда, ваше величество. Разве что Святой Орден немного ограничить...
   - Э-э-э, нет! Ты попов не трожь! Они свое дело знают. А то, что расходы на них больше, чем на армию, не страшно - они, по крайней мере, работают, в отличие от этих зажравшихся военных. И вообще я последнее время подумываю о сокращении войск.
   - Прикажете распорядиться?
   - Да, пиши указ...
   Министр кивнул писарю. Тот омакнул перо в чернила и приготовился записывать. - Так. Приказываю: осуществить сокращение регулярных войск на четвертую часть, с коей целью провести отбор наименее успешных в ратном деле воинов и из их числа исключить необходимое количество. Венцлав, король всея... ну и так далее. Давай сюда.
   Венцлав бегло просмотрел бумагу, черкнул подпись. Писарь принял указ, аккуратно притрусил песком. Министр с готовностью ждал.
   - А что там нового от Врачебной Коллегии?
   - Пока никаких сдвигов. Совет Лекарей сетует на излишнее усердие Святых Отцов. Говорят, мол, те выжигают дочиста районы, в которых возникают вспышки Красной Напасти, а им для изучения нужны больные. Нужны клиники.
   - Ну да, знаем мы их методы. Дай им только волю, так они всю страну превратят в клиники! Для изучения. Я уже начинаю сомневаться во всей этой затее с Коллегией. По-моему, наши достопочтенные Советники недалеко ушли от обычных уличных шарлатанов, которых еще год назад я приказывал вешать на столбах.
   - Прикажете урезать фонды?
   - Ладно, подождем пока. Будет еще перерасход - подумаем.
   - Так ведь ваше величество... есть и еще...
   - Как еще?! Откуда?
   - Святой Орден, ваше величество.
   - Что, тоже ремонт вооружения? Или... оборудования?
   - Его преосвященство отец Валериан пожелали самолично с вами побеседовать, ваше величество.
   - Еще один зануда! Он здесь?
   - Ожидает приема.
   - Зови. Нет, постой! У тебя все, или еще сюрпризы есть?
   - Почти все, остался только вопрос о податях...
   - А что там с податями? - Будем ли вводить откупную подать, как было предложено в прожекте?
   - Будем, будем. Откупщики - народ денежный, раз на откуп деньги находят найдут и на налог. Ты подготовь все бумаги: список податей, указ, принесешь завтра на подпись. Свободен!
   - Слушаюсь, ваше величество.
   Маркиз склонился, приложив правую руку к груди, попятился задом. Уже выходя из тронной залы, он услышал, как король крикнул вдогонку:
   - Да позови архиепископа!
   Он остановился, развернулся, поклонился еще раз. Гвардеец, стоявший возле дверей, вроде бы незаметно ухмыльнулся. Министр пристально посмотрел на него, стараясь запомнить лицо. Черт, все морды одинаковые, как на подбор! Ничего, спрошу у капитана. Погоди, каналья, ты у меня пройдешь проверку на ратное дело!
   Архиепископ неподвижно стоял в приемной. При виде маркиза ни один мускул не дрогнул в его лице, он лишь перестал вертеть янтарные четки. Умеет владеть собой, подумал министр с уважением. А ведь ждет уже больше часа.
   - Ваше преосвященство, - приторно улыбнулся он, - его величество ждет вас.
   - Благодарю вас, сын мой.
   Архиепископ бесшумно проследовал в тронную залу. Министр некоторое время смотрел ему вслед. Когда захлопнулись створки дверей, он вдруг обнаружил на своем лице непроизвольную гримасу отвращения.
   - Святой отец! Извините, что заставил вас долго ждать.
   - Пустяки, ваше величество. Несомненно, для того были достаточно важные государственные дела, - как обычно, "жест вежливости" от архиепископа можно было при желании понять как издевательство.
   - Да, дела действительно были важные. В том числе и дело о перерасходе средств Святым Орденом, - ответил король.
   - Смею заверить ваше величество, - негромко произнес архиепископ, - что все средства были потрачены исключительно на благие и богоугодные цели...
   - Я в этом ничуть не сомневаюсь, - заверил Венцлав. - Но, вероятно, возникли какие-то новые проблемы, которых не было в прошлом году? Расскажите мне о них, отче, может быть вам нужна дополнительная помощь?
   - Проблем хватает, - вздохнул архиепископ. - Я думаю, ваше величество знает, что несколько месяцев назад в Королевстве начались вспышки Красной Напасти...
   - Да, это большая неприятность.
   - Воистину кара Господня на наши головы. Но как вы знаете, ваше величество, кары без вины не бывает...
   - Разумеется, вся правда в ваших словах, - заметил Венцлав. - Однако кара очень уж страшная даже для закоренелых грешников. Нет ли здесь каких-то более глубоких, тайных причин?
   - Ваше величество, вы, как всегда, смотрите в корень проблемы. Действительно, тайные причины есть. Последние несколько лет в Королевстве замечен необычайно большой рост еретических и богомерзких культов, равно как и их почитателей. И последствия действия оных не замедлили сказаться. К сожалению, возможности Ордена не безграничны, и только этой причиной объясняется низкая эффективность наших действий.
   - Ну что вы, отче, - перебил король. - Орден - единственная организация в Королевстве, которая добросовестно выполняет свои обязанности. Без вас мы бы давно уже погрязли в грехах. Архиепископ внимательно посмотрел на короля. Венцлав чертыхнулся про себя. Перегнул-таки палку! С этим святошей надо держать ухо востро, он нутром фальшь чует.
   - Что поделать, ваше величество! Господь каждому назначает свою роль: одним суждено грешить, другим - наставлять их на путь истинный. Ибо как сказано в Послании: "Мир есть аки стадо глупое, без цели и разуменья идущее. Но как у стада есть пастырь, его ведущий, так и у мира будете пастырями мудрости, от тернистых троп его берегущими. И напротив, чистой тропой направляющие".
   Король покивал с задумчивой миной, но от комментариев удержался. Его преосвященство продолжал.
   - И вот, ваше величество, видя столь заметное ухудшение дел в государстве, Орден принял все возможные меры для восстановления законов Божьих. Но, к сожалению, пришлось прибегнуть к увеличению суммы расходов... Если вам будет угодно, я велю казначею Ордена предоставить подробный финансовый отчет.
   - Отче, финансами занимается мой министр. Я же завел с вами разговор лишь с целью выяснения нужд Ордена и путей решения этих самых нужд. Скажите, нужна вам какая-либо иная помощь, кроме денежной?
   Впервые за весь разговор архиепископ улыбнулся.
   - Ваше величество... Единственное, в чем нуждается Орден - это именно денежная помощь. А всей иной помощью милостиво одаряет нас Господь...
   ГЛАВА 3
   Несмотря на то, что солнце уже зашло, жара еще держалась. Нагретый за день воздух тяжело колыхался волнами легкого ветерка, обволакивал липкой духотой. Высокие пирамиды тополей слабо шевелили листьями. Петр посмотрел на небо. Там застыли серые, слегка обагренные закатом облака, бесконечная лазурь постепенно серела. На монастырский парк начинали спускаться сумерки. Петр любил этот час, когда природа затихала, когда тишина нарушалась лишь легким стрекотаньем кузнечиков, когда каждый шорох был отчетливо слышен, концентрируя на себе внимание. И он любил этот парк. Высокие, коротко и ровно подстриженные кусты, спокойные тополя, в ветвях которых гнездились летучие мыши, мягкая трава. Здесь можно было забыть о заботах, забыть о страхе, ненависти, тщеславии и лжи. Забыть о смерти. Уже через несколько минут исчезали мысли, желания, хотелось лишь одного - остаться здесь и ждать чего-то. Чего-то удивительного и доброго, чего-то снисходительного и благодушного. И еще возникало ощущение одиночества. Нет, не такого одиночества, когда в непроглядной темноте становится неуютно и страшно, и хочется с криком бежать куда-нибудь, где есть еще хоть кто-то живой. Просто возникало ощущение, что вся суета исчезла, растворилась, и никого уже на свете нет, кроме вечной природы, кроме необъятного неба и теплой земли. Ну разве что звезды - далекие, холодные и яркие. Настанет ночь, и они опустят на землю свой любопытный взор, лишенный людских забот. Интересно, а каковы же заботы звезд? И есть ли они? Петр усмехнулся. Он вспомнил стих странников из Книги и негромко произнес его, прислушиваясь к собственному голосу:
   Под палящим лучом ты пойдешь тем путем.
   И под снегом холодным, под теплым дождем.
   Сквозь тернистые дебри и утренний хлад,
   Сквозь высокие горы и каменный град.
   Попроси тогда ветер согнать облака,
   Попроси, чтобы смирною стала река.
   И последнюю просьбу свою не забудь:
   Попроси ты звезду освещать тебе путь...
   Воистину, все мы на грешной земле странники, подумал Петр. Всем нам уготован свой путь. И холоден он, и тернист, и тяжел. И не нам его выбирать, он приходит за нами сам.
   Румянец заката покинул верхушки деревьев, оставил и облака. Повеяло прохладой. С колокольни донесся мягкий звон. Петр поднялся с невысокой скамьи и увидел, что кто-то бежит по аллее. Он неторопливо пошел навстречу. Это оказался служка. Быстро дыша, он произнес:
   - Брат Петр, вас кличет настоятель!
   - Хорошо, идем. Где он сейчас?
   - У себя, в келье. Уж полчаса как велел позвать, а я все найти вас не мог. Хорошо, брат Иоанн подсказал, где искать вас, - служка торопливо шагал рядом, - а то я уже с ног сбился...
   - Я молился в одиночестве, - сухо сказал Петр.
   Они прошли аллеей через парк и очутились во дворе аббатства. На улице почти никого не было, лишь двое послушников угрюмо подметали двор длинными метлами. Тут служка убежал, надеясь успеть к ужину, а Петр пошел к настоятелю.
   - Да, входите! - послышался голос.
   Петр легонько толкнул дверь и вошел в келью. Отец Люцер был один. Стол его, вопреки обыкновению, был свободен от бумаг и массивных фолиантов. Отец Люцер рассеянно смотрел в окно, скрестив пальцы на животе. Глядя на него, трудно было поверить, что перед вами сидит глава Капитула, один из самых авторитетных людей Ордена и мало того - Королевства. Квадратная фигура, грубая полноватая физиономия, рыжие, ровно подстриженные волосы и сонные глаза. На нем постоянно была старенькая застиранная ряса некогда черного, а теперь мышиного цвета и серебряный крест на простой веревке.
   - Вы посылали за мной? - сказал Петр
   - Угу.
   Воцарилось молчание. Петр ждал. Он знал, что отец Люцер не любит, когда задают вопросы и любит выдерживать паузы. Чем более нетерпеливым становился собеседник, тем длительнее становились паузы. Самые долгие паузы приходились на долю Иоанна, наименее сдержанного.
   - Вот что, Петр... Я слышал, у вас какие-то трения с новым лекарем, а? отец Люцер перестал смотреть в окно и взглянул на Петра.
   Петр не удивился вопросу.
   - Мне не нравится то, что он выходит за пределы своей компетенции, ответил он.
   Отец Люцер покачал головой.
   - Я понимаю твои чувства. Однако должен тебе сказать, что лекарь Альцест на этот пост назначен был не мной.
   - Вот как?
   - Да, не мной, - повторил отец Люцер. - И мне это тоже не нравится. Вот, он достал из ящика стола плотно исписанный лист, пренебрежительно посмотрел на него. - Вот, предписание Врачебной Коллегии.
   Отец Люцер выдержал паузу.
   - Предлагается ввести во всех отделениях Ордена должность лекаря-консультанта, для коей цели запрашивать лекарей из центрального управления Врачебной Коллегии. Одобрено его величеством.
   - Но ведь Резиденция...
   - Это для тебя Резиденция, - поправил отец Люцер, - а для остальных аббатство Святой Марии. Не забывай про это. И нам, как и другим отделениям Святого Ордена, полагается иметь лекаря-консультанта. Кстати, предыдущий лекарь тоже был назначен Врачебной Коллегией. Иное дело, что он был мною перевербован...
   - Так эти консультанты исполняют роль обычных шпионов? - поднял брови Петр.
   - Большей частью да. И, как ты понимаешь, их присутствие в Капитуле крайне нежелательно. Высоколобые эскулапы из Врачебной Коллегии давно точат зуб на полномочия Ордена. Им нужен только предлог для очернения нашей деятельности в глазах короля, и такой предлог они будут упорно искать, не брезгуя никакими средствами.
   - Так вот, значит, как... - медленно произнес Петр. - Теперь дело предстает совсем в ином свете. И лекарь Альцест нравится мне все меньше и меньше.
   Отец Люцер улыбнулся.
   - Я всегда любил тебя за сообразительность, Петр. Но не будем торопиться. Пока что я не говорил с Альцестом напрямую, а только прощупал почву. Убрать мы его всегда успеем, надо еще попробовать переманить его на свою сторону. Пусть себе будет консультантом... только нашим консультантом, в вопросах планов Врачебной Коллегии.
   - Я понял, отец Люцер. Предельная осторожность с лекарем. Установить слежку?
   Отец Люцер покивал. Еще помолчали. Петр переваривал услышанное. Ах, господин лекарь, а вы, оказывается, не простачок-чистоплюй, а шпион! И вопросики ваши не любовью к истине были продиктованы, а были они обычной провокацией. А Иоанн-то, дурень, распинался перед ним, доказывал! А лекарь, небось, кивал да на ус мотал: болтай, мол, монах, болтай... Петр скрипнул зубами. Он терпеть не мог расхлябанных сотрудников, и окружение себе всегда подбирал из людей исключительно надежных и преданных. А уж что касается шпионов и предателей... Через пару дней после подтверждения вины их больше никто не видел. Находили потом странные, обгоревшие до неузнаваемости трупы, но опознать их никто был не в состоянии.
   - А как дела с овражской ведьмой? - поинтересовался отец Люцер.
   Петр покачал головой.
   - Ничего нового. Упрямая, стерва - молчит. Или в припадках трясется.
   - И что думаешь дальше делать?
   - А что делать? Испытание водой она не прошла, этого уже достаточно для публичной казни. Завтра торговый день - народу будет много...
   - Ну что ж, - отец Люцер поднялся, - если так, то, с благословением божьим, действуйте. А поскольку сообщников ведьма не выдала... - отец Люцер сделал многозначительную паузу, - поглядывайте во время Церемонии по сторонам...
   Петр кивнул и вышел из кельи.
   День обещал быть удачным. Безмятежно чистое небо, ветра нет. Вот только очень уж жара допекает.
   - Дождя не будет, - сказал Иоанн.
   Они стояли на площади, в тени городской ратуши. Эшафот был готов - на помосте возвышался обитый медью столб, снабженный цепями. Цепями этими ведьму приковывали к столбу - веревки не годились, потому как быстро перегорали. На помосте суетились монахи, настилая на доски листы железа. Рядом стояли два воза с дровами, готовые к разгрузке. Толпа уже собралась. Поглядывали на эшафот, на небо, глухо галдели. У многих еще стоял в ушах визг вампира на последней Церемонии. В тот раз произошла неприятная история. Начиналось все хорошо, достали даже омелу для костра, но как только вампир стал поджариваться, внезапно хлынул ливень. Костер быстро затух, а обожженный вампир принялся дико вопить. Напрасно монахи силились распалить костер снова, дрова уже были мокрыми. А вампир все орал. Тогда не выдержавшие клерики наспех закололи его серебряными кинжалами. Церемония была нарушена. Для ее завершения пришлось поливать дрова жидким Огнем, только тогда пламя разгорелось вновь.
   - Нет, сегодня дождя не будет, - повторил Иоанн.
   - На все воля божья! - Лука вздохнул.
   - Вы лучше за толпой поглядывайте, - напомнил Петр.
   - А что там можно разглядеть в такой толчее? На агентов только и надежда.
   Агенты, переодетые в горожан (а некоторые и в монашеском одеянии) были методично распределены в толпе. В задачи их входило наблюдение за возможными сообщниками ведьмы и не слишком лояльными зрителями. Как-то булыжник, запущенный из толпы по ведьме, угодил почему-то в клерика, идущего рядом. Дело так и не окончилось бы ничем, не будь рядом с кинувшим камень агент Ордена. При доследовании оказалось, что кидал камень помощник ведьмы, ловко улизнувший при ее, ведьмы, поимке...
   - На агентов надейся, но и сам не плошай, - изрек Иоанн. - А что это братия задерживаются? Пора бы уже начинать.
   К ним подошел королевский глашатай. Переводя бойкие глаза от одного к другому, он спросил:
   - Кто из вас отец Петр?
   - Я.
   Глашатай повернулся к Петру.
   - Скажите, отче, Церемония скоро начнется? Вы здесь командуете?
   - Вам, я вижу, не терпится покончить с делом?
   - Да, сегодня мне предстоит еще немало побегать по городу. И по королевским делам, и по делам Святого Ордена тоже.
   Петр задумчиво посмотрел на королевский герб, вышитый на кафтане посла.
   - Интересная у вас профессия, сударь, - проговорил он. - Прочитал, значит, бумажку, и человека нет, читай следующую. Ваше слово можно принять за саму смерть.
   - Ну, положим, слово мое немного значит, - насмешливо ответил глашатай. Ежели я от своего имени говорить начну, так и вообще никакого весу иметь не будет. А вот что истинно воплощение смерти, так это ваши приговоры, отцы.
   Глашатай потряс указом.
   - Вот, вот она, смерть-то - ваша бумажка! А слово вообще мало значит, даже королевское. Ему, слову, почему-то никто не верит - всем бумажки подавай. Скоро, наверное, и совсем говорить перестанем, будем на бумажках слова писать да друг другу передавать. Для надежности. Один вот мой знакомый зашел недавно к приятелю поболтать о том, о сем... А потом возьми, да и ляпни: хорошо бы, говорит, систему правления поменять, а то где это видано - один человек страною правит! Долго ли ошибиться? Пускай лучше соберутся мудрецы со всего Королевства и на каждый вопрос совет держат. Приятель тогда ему и говорит: это ты, брат, здорово придумал! Возьми-ка ты бумагу, да чернил добрых, да все это на ней изложи. Для ясности, мол...