Незнанский Фридрих Евсеевич. Бархатный губернатор

   - Хорошо. Настаивать не имею права.
   - Я могу сказать лишь одно. Машина, которую мы раскрутили, уже не остановится. Может случиться, что тебя, к примеру, после беседы снимут с поста, но может и не случиться. И все-таки это все частности...
   - Ничего себе частность! А если бы тебе такое сказали?!
   - Точно такое, но в более грубой форме мне сказали вчера.
   - Кто?
   - Ты снова спрашиваешь о том, чего я не могу сказать, и поэтому обращаюсь к прежней мысли. Потребует тебя снять секретарь Совета Безопасности или не потребует, дело десятое. Даже в самом худшем случае ты не пропадешь. Вернее, тебе не дадут пропасть. Ты уже винтик в запущенной машине, и, признаюсь, очень важный. Быть может, на данный момент самый важный. Главное, о чем ты должен думать денно и нощно, о выборах. Проиграть их мы не имеем права.
   - Но если секретарь меня снимет...
   - Секретарь ни назначать, ни снимать губернаторов не может.
   - Что ему стоит открыть дверь кабинета хозяина? Не тебе объяснять, какие у них отношения.
   - И какие же?
   Колесниченко внимательно посмотрел на собеседника и улыбнулся.
   - И какая кошка пробежала между ними? - спросил он.
   - Живи спокойно и не волнуйся. Береги здоровье, - не отвечая на вопрос, посоветовал Потапов. - Этими днями все решится.
   - До съезда или после?
   - Нам необходимо, чтобы это произошло до съезда. И на этом, дорогой Николай Михайлович, завязали.
   - Как посоветуешь вести себя с секретарем?
   - Судя по тому, как он будет вести себя с тобой.
   - Разумеется, будет хамить.
   - Не думаю. Даже убежден, будет выдержан и спокоен.
   - Свежо предание, но верится с трудом, - усмехнулся Колесниченко.
   - И запомни, любое поведение секретаря не имеет никакого значения. Нет денег ни у секретаря, ни у правительства, ни у Президента. Деньги есть у нас. В машине, которую мы закрутили, крутятся все, от самого мелкого чиновника до самого большого. Другое дело, что они об этом не догадываются. Но это уже их проблемы.
   - Включая и самого хозяина?
   - А что бы мы делали без него? - вопросом на вопрос ответил Потапов. Перейдем к другим вопросам. Как поживает Крест?
   - По-моему, отлично.
   - При таком помощнике, как Георгий Гагаринский, можно спать спокойно.
   - Я не бываю на встречах.
   - Правильно делаешь. Зачем светиться? Спецгруппа "Пантера" шутить не любит. Шифрограммы в Москву поступают ежедневно.
   - В чье ведомство?
   - ФСБ. Но ты не думай, что содержание шифрограмм неизвестно секретарю. Он нашел общий язык с директором. Грамотно работают сотрудники "Пантеры"?
   - Думаю, им известно если не все, то многое. Особенно трясут Изобильную и Прикумский район.
   - Оно и понятно. Хозяйничают там бывшие воры в законе.
   - Помнится, Михаил Юсин с гордостью заявлял, что бывших воров не существует...
   - Левитан и Старик про себя могут думать все что угодно, но для нас они бывшие.
   - Если Хвостову известна хоть часть документов за моей подписью, то он конечно же полетит к хозяину...
   - Снова-здорово! - поморщился Потапов. - Я тебя спрашиваю про Фому, а ты опять про Ерему! Была бы воля, конечно, засадил бы Василий Алексеевич всех, кто ему не нравится, в лагеря. Но нет у него такой власти. А часики тикают, времечко бежит... Что случилось в Татарке? - внезапно спросил он.
   - Обычная разборка.
   - Между кем?
   - Эти... как их? Отморозки! У Маркуши неприятность, - припомнил Колесниченко. - Придушили одного из тех, кто был на даче.
   - На твоей даче? - уточнил Потапов. - Это мало похоже на неприятность. Скорее на событие приятное.
   - Придушили-то в его управлении.
   - И дело взял в свои руки Турецкий?
   - Он. С Маркушей вообще какие-то нелады...
   - Пьет?
   - Пил он всегда, но пьяным его никогда не видели. А теперь он зарядил, и довольно серьезно.
   - Богатый стал, - насмешливо проговорил Юрий Андреевич. - Но богатство - дело такое, сегодня оно есть, а завтра поминай как звали! Поучил бы по-отечески, по-губернаторски...
   - В народе говорят: пей, да дело разумей. А дела у Маркуши идут хуже некуда. Вообще, должен сказать, во всех правоохранных структурах какая-то неразбериха. Власенко начисто скис. Надеялся на своего дружка, зонального прокурора из Генпрокуратуры, но тот полностью отключен от расследований.
   - А что Макеев?
   - Жалуется. Офицеры получают приказы, под козырек, а результатов не видать.
   - Они на службе. Должны докладывать.
   - Докладывают. Только то, что давным-давно известно.
   - Умеет работать Турецкий, - задумчиво произнес Потапов.
   - С такими правами, как у него, да не уметь?
   - Правами тоже надо пользоваться с умом, - назидательно ответил Юрий Андреевич. - Супрун, говорят, митингует?
   - По всему краю. Охраняют его казаки.
   - Народу, слышал, на площадях тьма?
   - Достаточно.
   - Об истории своей, конечно, молчит?
   - Пока молчит.
   - Значит, чего-то ждет. А ждать он может лишь одного. Подходящего момента. Такой шанс набрать очки он не упустит.
   - Печать? Телевидение?
   - Он воспользуется тем и другим, когда наступит время. Но ты очень-то не переживай, - посмотрев на собеседника, успокоил его Потапов. - Историю вспять не повернешь.
   На этом деловой разговор хозяин дачи закончил.
   От встречи с секретарем Совета Безопасности Колесниченко ожидал худшего, но Потапов оказался прав. Хвостов был сдержан и спокоен, хотя неприятного наговорил достаточно.
   - Я вызвал вас по поводу дел Краевой акционерной компании товаропроизводителей, - сразу после приветствия сказал секретарь.
   - Слушаю вас, Василий Алексеевич, - вежливо произнес Колесниченко.
   - Порядка восьмидесяти процентов доходов от деятельности вашей конторы уходит неизвестно куда.
   - Во-первых, это не моя контора, как вы изволили выразиться, а во-вторых, я не имею данных о доходах КАКТа.
   - Разве вы уже не хозяин края? - тяжело посмотрел на губернатора Хвостов.
   - КАКТ - организация коммерческая...
   - Частная и теневая, - перебил секретарь.
   - С первым пунктом можно и согласиться, а что касается второго, не убежден. Да, предприятие крупнейшее в крае, зарегистрировано по всем законам, обязательства перед краем выполняет...
   - Какие?
   - Платит за аренду земель, водоемов, отчисляет процент, обусловленный нами, на счет края и, что немаловажно, дает работу тысячам и тысячам граждан.
   - То, что КАКТ платит краю, - это мизер по сравнению со средствами, уходящими за рубеж.
   - Подобными вопросами занимаются правовые органы.
   - Что же тогда, повторяю, делает губернатор?
   - Мне бы не хотелось вести разговор в таком тоне, - помолчав, ответил Колесниченко.
   - Генеральный директор - вор в законе, подведомственными предприятиями КАКТа руководят Старики, Левитаны, бывшие партийные боссы - то же ворье, московским представительством - некий Асатрян, игрок и картежник! Это вам известно?!
   - Известно.
   - И вы молчали при их назначении?
   - Назначение руководителей коммерческих предприятий не входит в мою компетенцию. И потом, Василий Алексеевич, разве в столице нет руководителей рангом выше каких-то директоров и имевших судимости?
   - Вы можете назвать фамилии?
   - Уверен, что они вам известны.
   - Чувствую, вас неплохо настропалили, - помедлив, заметил Хвостов. Не знаю, как насчет обязанностей, но права свои вы четко знаете. Считаю, что беседа наша не получилась. Материалы по КАКТу передаю генеральному прокурору. Все.
   - До свидания, Василий Алексеевич, - откланялся Колесниченко.
   В ответ секретарь Совбеза буркнул что-то невразумительное и закурил.
   И теперь, сидя в кресле самолета, Николай Михайлович размышлял о собственной судьбе.
   В мире много людей, о которых говорят, что они мягко стелют, да жестко спать. К такой породе относился и Колесниченко, и, видимо, не зря прозвали его в народе "бархатным губернатором". Он не скупился на обещания, но справедливости ради надо сказать, что старался их выполнять, хотя многое из обещанного так и осталось на словах. И все-таки его край по сравнению с другими регионами выглядел по всем экономическим показателям намного лучше. Что ни говори, а в КАКТе платили, деньги выдавались без задержки и в принципе народ не бедствовал, опять же если сравнивать с другими областями. Иное дело, что разрыв между богатыми и бедными достиг таких размеров, что это уже всерьез начало волновать губернатора. Успокаивало лишь одно: во всей России еще хуже. От людей ничего не скроешь, ничего не утаишь, все прекрасно понимали, что работают на карман "новых русских", но, как выразился один изголодавшийся воркутинский шахтер по телевидению, мне, мол, на кого бы ни работать, хоть на негров, лишь бы платили.
   Колесниченко отчетливо представлял последствия расследования дел о коррупции и хищениях в фирме КАКТ. Дело касается его лично, а если "важняк" Турецкий раскопает хотя бы один эпизод его участия в преступлениях, совершенных в этой фирме, ему вообще труба. Утешало лишь то, что Потапов, узнав о содержании его беседы с секретарем Совета Безопасности, весело хохотнул: "Ну а что я тебе говорил? Живи. Живи себе спокойно".
   В аэропорту Ставрополя губернатора встретил начальник местной ФСБ Макеев. Он сообщил о приказе министра внутренних дел об отстранении Маркуши от занимаемой должности. "И кто же исполняет его обязанности?" - "Полковник Холмец". Колесниченко промолчал. "Того и гляди, до меня доберется", сказал Макеев. И снова ничего не ответил Колесниченко.
   Майор милиции Голованов, держа за руку сынишку, стоял на крыльце дома и смотрел на подходившего Глеба.
   - Привет! Каким ветром? - улыбнулся он, пожимая парню руку.
   - Попутным. Здравствуйте.
   Глеб вытащил письменное поручение Турецкого и подал бумагу майору.
   - Придется тебе с дедом посидеть, Максимка, - обратился к сыну Голованов. - Иди в машину, Глеб.
   - Грязнов в Татарке?
   - Уехал. Но мы и сами с усами!
   - Один?
   - С кем прибыл, с теми и убыл. Шагай. Я мигом.
   Поехали на поиски подполковника Сизова на двух машинах. По пути к Татарскому лесу Глеб коротенько рассказал Голованову, для чего Турецкому так необходим подполковник.
   - Не объясняй. Задание получено, будем выполнять. Возьмем, если он живой. Правильно едем, Алексей Иваныч?
   - Метров через триста будет дорога направо. Надо будет тормознуть.
   - И куда ведет эта дорожка? - подъехав к перекрестку и остановив машину, спросил Глеб.
   - К дому лесничего.
   - Ты его знаешь, Иваныч? - поинтересовался майор.
   - Как не знать? Я всех знаю, и они меня знают... Пойду я, ребята.
   - Я с вами, - вызвался Глеб.
   - Михеич незнакомых не уважает. Один пойду.
   - Иди, Алексей Иваныч, - разрешил Голованов, подмигивая Глебу.
   Когда Богданов скрылся из виду, майор выразительно посмотрел на подошедших Демидыча и Филю, и те моментально исчезли в кустарнике.
   - А мы с тобой, Глеб, посидим, покурим, - сказал майор. - Или ты не куришь?
   - Не курю.
   - Не пьешь, не куришь... Такие, как ты, женщинам нравятся. Я тоже лет до восемнадцати не пил и не курил. И никогда не думал, что не только табак, но и кое-что еще придется потягивать.
   - Анашу?
   - И анашу тоже... Много знает этот подполковник Сизов?
   - Полагаю, немало. Он всюду сопровождал генерала Маркушу.
   - Дали мы маху с Грищуком...
   - Почему - мы?
   - Его колоть надо было сразу, а мы повезли.
   - Кто мог предположить такое?
   - Собралась шайка-лейка в южном краю, - посокрушался майор, но, глянув на парня, перевел разговор. - Глаза у тебя красные, Глеб. Не высыпаешься?
   - Сегодня часика два вздремнул.
   - Тогда спи, - приказал Голованов.
   А Богданов тем временем беседовал с лесничим Михеичем, мужчиной лет шестидесяти, приземистым и крепким, как пень.
   - Что-то, Иваныч, ты не о том говоришь, - сказал лесничий. - Дичь, грибы, ягоды... Кого потерял-то, сказывай сразу.
   - Подполковника Сизова, - не стал скрывать Богданов. - А больше сказать ничего не могу. Сам понимаешь.
   - Видел, - ответил лесничий. - Сегодня и видел. С ружьишком по лесу бродит.
   - В каком месте видел?
   - У ручьев. Там сейчас куропатка копошится.
   - В котором часу его встретил?
   - Рано. Часов в шесть. Я у Захарова Семки ночевал, проснулся и пошел к себе напрямки.
   - Поговорили?
   - Как и с тобой. О дичи... Дела-то, Иваныч, какие, а?
   - Ты о чем?
   - Не слыхал разве о стрельбе в Татарке?
   - Слышал.
   - И еще услышишь!
   - Ты-то откуда знаешь?
   - Ко мне охотиться приезжают не только подполковники!
   - Знаю. И генералы не брезгуют.
   - Верно. Не брезгуют. Но и генералы бывают разные...
   - Из крутых, что ли?
   - Из них самых. Когда подопьют, чего только не наслушаешься! Прикатили тут недавно крутые во главе с Маком...
   - Знаю, - ответил на вопросительный взгляд лесничего майор.
   - И Байбаку грозили, и самого Креста крестили! Парни отчаянные, не успокоятся. Так что ждите событий, а больше тебе ничего не скажу.
   - Они друг друга не жалеют, а нам-то чего их жалеть, - равнодушно ответил Богданов. - Пока, Михеич!
   - Будь здоров.
   Первыми из леса вышли Демидыч с Филей, а следом притопал и майор Богданов.
   - Едем, - садясь в машину, приказал он.
   - Дорогу показывай. И говори потише, - кивнул Голованов на заднее сиденье, где спал Глеб.
   - Трудяга парень, - перешел на шепот Богданов. - Целыми днями следствие, допросы, свидетели, а вечерами уезжает куда-то.
   - И не говорит куда?
   - Молчит.
   - Значит, по делам. Что узнал-то, Иваныч?
   - Немного. Но Сизов здесь, в этих краях.
   - И куда едем?
   - К леснику Семке Захарову. У вас водка найдется?
   - Коньяк.
   - Пьяница Семка-то. Из него трезвого слова не выжмешь, а подопьет только успевай запоминать!
   - Можно записать. Аппаратура японская.
   - Семку жалко, - усмехнулся Богданов. - Он хоть и пьяница, но человек хороший.
   - У Семки этот подполковник?
   - Приедем, узнаем.
   Принято думать, что лесники живут в неказистых избушках, где вся обстановка - самодельные стол, табурет, печка, деревянная широкая скамья. И больше ничего. На севере лесники в основном так и живут. Хотя и там у некоторых лесников есть и сауны, и бассейны, и аккумуляторное отопление, точнее не у лесников, а у тех, кого они обслуживают. На юге же этих сказочных избушек, скособочившихся от времени, не найдешь. Стоят в лесах теремки, не очень высокие, но и не низкие, а в теремках и телефонная связь, и цветные телевизоры, и современная мебель. Приезжают сюда охотнички - люди богатые. Плати и стреляй хоть кабана, хоть косулю, хоть любого редкого зверя, даже тигра. Из зоопарка привезут какому-нибудь воротиле, только плати!
   На дороге показался человек.
   - Кажется он, Семка... Точно - он. Тормози. Здорово, Семен! - открывая дверцу, закричал Богданов.
   - Здорово...
   - Не узнаёшь?!
   - Ты, что ли, Иваныч? Давно не бывал...
   - Куда пылишь?
   - Да это... Тово... Башка трещит!
   - Садись. Опохмелим.
   Проснувшийся Глеб подвинулся, освобождая место леснику.
   Голованов обернулся к Филе, щелкнул по горлу, и тот быстренько подбежал с бутылкой коньяку в руке.
   - А стакан? - попросил Семка. - Пошуруй-ка, Иваныч, в бардачке!
   Нашелся и стакан.
   - Полный? - глянул на лесника Голованов.
   - Я не половинкин сын, - вроде даже обиделся лесник.
   - Молодец! - похвалил Филя, посмотрев на пустой стакан.
   - Вчера дали, - обратился Семка к Иванычу. - Да так, что всю память отшибло!
   - Круто. С кем пил-то?
   - С Сизовым, ты его знаешь.
   - И он ничего не помнит?
   - Он в аккурате.
   - А где же он?
   - Как - где? Лежит небось, телевизор смотрит.
   - Поедем и его опохмелим, - ухмыльнулся Голованов, трогая машину.
   - Нет, ребята, так не пойдет! Принимать мне никого не велено! воспротивился Семка, пытаясь выйти из машины.
   - Сидеть, - спокойно приказал Голованов, но так, что лесник мигом успокоился. - В доме он один?
   - Один...
   - Держи бутылку, Сема! - останавливая машину, сказал Голованов. - И шагай. Мы тебя не видели, ты нас - тоже.
   - Подкузьмил ты меня, Иваныч...
   - Ты же слышал, Семен, - ответил Богданов. - Мы тебя вовсе не видели. Иди куда шел.
   Подъехали к избе лесника, действительно похожей на теремок.
   Голованов знаком приказал Демидычу и Филе оставаться в машине, а Глебу и Богданову коротко сказал:
   - Идемте.
   Они подошли к теремку незаметно, открыли дверь, прислушались. Откуда-то доносилась музыка.
   - Стой здесь, Иваныч. Глеб, за мной...
   В комнате, из которой доносилась музыка, сидя в кресле, похрапывал грузный мужчина. Это был подполковник Сизов, облаченный в тренировочный костюм. Голованов подошел к телевизору, нажал кнопку, и музыка умолкла. И почему-то сразу открыл глаза подполковник.
   - Привет, - улыбнулся Голованов.
   - Кто такие? - не узнав спросонья Глеба, спросил Сизов, затем пригляделся к парню и вскочил: - Ты?!
   - Узнал тебя, - ухмыльнулся Голованов. - Все понял, друг ситный? Как поедешь, в "адидасе" или наденешь форму?
   Словом, обошлось все как нельзя лучше, без лишнего шуму, без криков и без стрельбы.
   Но по-другому вышло на воле, возле теремка, где остались в машине Демидыч и Филя.
   - Мотор гудит, - сказал Филя, прикладывая ладонь к уху.
   - Ничего не слышу...
   - Скоро увидишь.
   Машины, на которых приехали сотрудники, были предусмотрительно загнаны в кустарник, так что с дороги увидеть их было невозможно. Из леса выскочил джип и, мигом миновав небольшое пустынное пространство, резко затормозил возле ворот. Из джипа вышли четверо, направились к калитке, но тут же остановились, ошарашенные зычным приказом Демидыча.
   - Стоять! Руки за голову!
   Трое потянули руки к голове, а четвертый, профессионально упав на землю, успел пустить автоматную очередь. Но тут щелкнул сухой одиночный выстрел, и парень, дико вскрикнув, выронил оружие из рук.
   - Иваныч! - рявкнул Голованов, услышав очередь. - Держать! - кивнул он на подполковника. - Быстро, Глеб!
   - Стоять, суки! - выходя из-за дерева и держа автомат наготове, проревел Демидыч.
   Может быть, парни и ослушались бы Демидыча, но в это время из калитки стремительно выбежали Голованов и Глеб. Впрочем, Голованову делать было нечего, он лишь с удивлением наблюдал, как качки словно подкошенные валились на землю от рук и ног владельца черного пояса по карате.
   - Ну, морпехота, - только и смог проговорить Голованов. - Иди в теремок, поговори с задержанным. А если молчать будет, свистни.
   Подошел Филя, склонился над раненым.
   - Что скулишь, дорогой? Больно? - ласково обратился он к парню.
   - Ты куда стрелял? - спросил Демидыч.
   - В руку.
   - А почему он за живот держится?
   - Прошило, может... Что с животиком, дорогой?
   - Иди ты... - прошипел парень, зло оглядел незнакомцев. - Менты поганые!
   Подошел Голованов:
   - Перевяжите его. Крови - будто из барана недорезанного.
   - Где служил? - доставая из кармана бинт и склянку с йодом, спросил Филя.
   - Ты там не был! - все еще со злостью, но уже поспокойнее ответил парень.
   - Падаешь по науке и стреляешь неплохо. В ствол попал. Жаль, правда, если дерево погибнет.
   - Жаль, что тот, кто стоял за деревом, не сдох, - скрипнул зубами парень.
   - Тогда бы я стрелял не в руку, - усмехнулся Филя. - Слушай, а животик-то и впрямь задело! Ну дела... Снимай рубаху.
   - Чем? Рука-то не двигается!
   - Поможем.
   Когда Филя стянул рубаху с парня, то увидел на предплечье наколку, которую могли сделать лишь в Афгане. Филя молча оголил свое плечо.
   - "Волки"... - то ли спросил, то ли уточнил парень. - Из разведроты Саргача?
   - Пуля неглубоко сидит. Катается... Потерпишь?
   - Водяры бы...
   Филя отстегнул от ремня плоскую серебряную фляжку, протянул раненому, вытащил из ножен обоюдоострый нож.
   - Этим ломом, что ли, колупать будешь, доктор? - ухмыльнулся парень.
   - Тебя как зовут?
   - Степаном.
   - Потерпи, Степа...
   - Давай, только побыстрее!
   Боль была дикая, но раненый не охнул, не всхлипнул, лишь заскрежетал зубами.
   - Порядок, - широко улыбнулся Филя, подбрасывая на ладони пулю. Возьми на память. Ну а дырку в руке мы сейчас заштемпелюем и печать поставим!
   Демидыч в это время орудовал над качками, которые пришли в себя и теперь сидели на земле, пристегнутые друг к другу наручниками.
   - Ну, мужики, круто вы вооружились, - ворчал Демидыч, отцепляя от ремней пистолеты, "узи" и гранаты. - Будто рейхстаг брать приехали!
   - А ты шутник, дядя, - осмелел один из качков.
   Демидыч молча ткнул пальцем в живот парня. Тот икнул и закатил глаза.
   - Поосторожнее, - предупредил Голованов. - Мне еще с ними разговоры разговаривать.
   - Пока только погладил, - ухмыльнулся Демидыч.
   Майор подошел к Филе и раненому.
   - Как он?
   - Ему не привыкать, наш человек, - улыбнулся Филя. - Так ведь, Степа?
   - Был ваш.
   - А теперь чей?
   - Мамин, - слабо усмехнулся парень.
   - Понял? - обратился Филя к командиру. - Говорю - наш. Харбарский проход держал.
   - Капитана Сазонова знал? - спросил Голованов.
   - В его роте служил.
   - Прозвище?
   - Беспалый. Не дави, командир...
   - Говорить будешь?
   - Смотря что.
   - Кто, откуда, для чего?
   - Пока не созрел... Одно скажу. Не советую ехать через Татарку.
   - И на том спасибо, - ответил Голованов.
   - Мне тоже жить охота, - прозрачно намекнул Степа.
   - Я понимаю, что не ради наших шкур стараешься. Я пошел, - обернулся он к Филе.
   - Ехать бы надо, командир...
   - Через десять минут.
   Еще на крыльце теремка Голованов услышал возмущенный бас подполковника Сизова, посылающего угрозы в адрес стажера. Майор послушал немного, открыл дверь комнаты и молча уставился на задержанного.
   - Чего уставился?! - заорал Сизов. - Арестовал, вези в управление! А там разберемся!
   - Никуда я тебя не повезу, - спокойно произнес Голованов. - Не к нам приехали гости. К тебе. А точнее, по твою душу.
   Сизов закурил, сделал несколько глубоких затяжек.
   - Кто такие? - хрипло спросил он.
   - Могу познакомить. Могу сделать даже больше. Освободить их. Приказывай, подполковник, и я выполню твой приказ. Бумага перед тобой, ручка тоже. Пиши.
   - Для чего?
   - Мне хочется, чтобы был документ о твоем добровольном желании отойти в лучший мир. А то, мало ли, подумают на нас.
   Сизов нервно застучал пальцами по столу.
   - Времени у меня в обрез, - сказал Голованов. - Я, конечно, могу сделать так, что ровно через пару минут ты выложишь все интересующее сотрудника прокуратуры Латышева, но не хотелось бы... Думай, подполковник.
   - Везите в город, - после долгого раздумья ответил Сизов.
   - Что скажешь, Глеб? - обратился Голованов к Латышеву.
   - Надо везти.
   - Надо значит надо, - согласился Голованов. - Тогда поехали.
   За руль джипа сел Демидыч, рядом с ним устроился Филя, качки и раненый Степа, пристегнутые браслетами, сидели на заднем сиденье.
   В "Волгу" сели Голованов, Алексей Иванович, Глеб и Сизов.
   - Дорогу в объезд Татарки знаешь? - обратился к Богданову майор.
   - Найдем.
   - Трогай.
   - Хорошо бы ребят предупредить, - сказал Богданов.
   - Действуй, Глеб!
   Латышев, достав сотовый телефон, набрал номер.
   - Подполковник Падерин слушает!
   - Латышев.
   - Здравствуй, Глеб Глебыч! Откуда?
   - Из Татарского леса. Нас необходимо встретить.
   - Где?
   - Минутку! Алексей Иванович, в какое место мы выедем?
   - Поселок Светлый. Стоять будем в тополях. Роща одна, увидят, ответил Богданов.
   - Поселок Светлый, тополиная роща, товарищ подполковник!
   - Выезжаем.
   - Все слышал? - обернулся к Сизову Голованов, не получив ответа, ухмыльнулся. - В управление его вези... Прямо к генералу Маркуше!
   - Да, я требую доставить меня в управление, - твердо заявил Сизов.
   - К Маркуше, что ли?
   - Он мой непосредственный начальник.
   - Доставим, Глеб?
   - Невозможно.
   - Почему? - насторожился Сизов.
   - Тебе сказали: невозможно - значит, невозможно.
   - Что случилось с генералом? - тревожно спросил Сизов.
   - Расстреляли! - хохотнул Голованов.
   - Прекратите ваши дурацкие шутки! Не знаю, как вас по имени...
   - Тебе лучше и не знать, - глухо ответил Голованов. - Благодари помощника Турецкого, а то давно бы ты у меня не вякал.
   - Генерал Маркуша жив и здоров, - вступил в разговор Глеб. - Надеюсь, что встреча ваша состоится.
   В поселок они приехали быстро и сразу заметили иномарку, стоявшую возле тополиной рощи.
   - Наша? - спросил Голованов.
   - Кто его знает, - пожал плечами Богданов.
   - Свои, - сказал Глеб, узнав выходящего из машины Падерина.
   Падерин заглянул в "Волгу", в джип, улыбнулся.
   - Нахватали вы, ребята... А с этим что? Живой? - кивнул он на Степу.
   - Сознание потерял. Много крови вышло, - пояснил Филя.
   - Кто потерял? - шевельнул посиневшими губами парень, а затем выдал долгий заковыристый мат.
   - Живой, - удовлетворился ответом Падерин.
   Всех задержанных доставили в здание краевой Федеральной службы безопасности, кроме "афганца" Степы, которого привезли в больницу. А вскоре в ФСБ прибыл и Турецкий. Вероятно, у него были плохие вести, потому что сразу, даже не здороваясь, он обратился к Голованову:
   - Вы еще здесь?
   Голованов побледнел.
   - Успокойся, майор, - улыбнулся Турецкий. - Твой тесть, Николай Васильевич, оказался хорошим солдатом. Но ехать надо. И поживее. Милиция зашевелилась. И вообще, мой совет: отправляй жену с сыном в Москву!
   - Все в доме?
   - Да, и все живы-здоровы. Грязнов с ребятами уже там.
   - Спасибо, Саша, - с трудом улыбнулся Голованов, кивнул Демидычу и Филе и быстро зашагал к машине.
   - Что случилось, командир? - спросил Филя, когда машина тронулась.
   - Да вроде тесть майора немного повоевал.
   - В доме тихо?
   - Турецкий сказал, что все живы-здоровы...
   - Кто наехал? - пробасил Демидыч.