Незнанский Фридрих Евсеевич. Бархатный губернатор

   Более того, видя затруднительное положение того или иного бизнесмена, выручали материально, если дело того стоило, для чего была создана комиссия, состоящая из грамотных экономистов и юристов. На дух не переносил Байбак насильников и разного рода извращенцев, спрос с таких был очень строгим. Делали либо инвалидом на всю оставшуюся жизнь, либо убивали. Деньги в общак с базаров и торговых точек капали аккуратно и в срок. Но то был крохотный ручеек по сравнению с теми миллионами, которые широкой рекой текли в карманы главарей криминального мира, вырученными от торговли наркотиками, а с началом чеченской войны и торговли оружием, танками и ракетами. Татарка превратилась в своего рода отдельный регион со своими правилами, законами и порядками. Кое-кому такое положение не нравилось, но оно было по душе Кресту, а потому все до поры до времени молчали.
   Старший лейтенант милиции Сидорчук вышел на верный след. Коршун действительно приехал в Татарку и пошел не в свой дом, не к отцу с матерью, а прямиком в особняк Байбака. И Владимир его принял, да и не мог не принять, на одной ведь улице выросли, трое их было, друзей закадычных, Байбак, Ленька Грищук и Жора Захарян. Убили Жору, один Коршун остался, на которого, как на себя, мог положится Владимир. Он и в органы-то его отпустил после долгого раздумья, но нужен был в УВД свой в доску человек. Выслушав рассказ друга, Байбак прямо и без обиняков сказал:
   - Ты попал, дружище. И попал круто.
   - Значит, помочь ты мне не можешь? - помолчав, спросил Коршун.
   - Я этого не сказал.
   - Может, к Кресту. И, как на духу, все выложить? - оживился Коршун.
   - Мы не знаем, что предпримет Супрун. Вернее всего, обратится в прокуратуру... Чего лыбишься? Не в нашу. Он не дурак. А вообще-то я просил тебя быть подальше от подобных дел.
   - Я же на службе! Приказал старлей - и пошел!
   - Что за человек старший лейтенант Сидорчук? - помолчав, спросил Байбак.
   - Да как тебе сказать... - призадумался Коршун. - Прошел Афган, говорят, будто в Африке побывал до того, как к нам в УВД перейти, служил в спецвойсках...
   - А по характеру каков?
   - Руку в пасть не клади, откусит! Что это ты старлеем заинтересовался?
   - Он старший, с него и спросят. А если уже спросили, то куда он может податься? Ему известно, что ты из Татарки?
   - Я много не болтал, но ведь мое личное дело он, конечно, просматривал.
   - А то, что друзья мы?
   - О тебе разговора не было. А нагрянет он в Татарку, больше некуда. Вместе с Димкой. А может, и спецотряд бросят. Откуда мне знать...
   - Поживешь пока здесь, - решил Байбак. - А там посмотрим.
   - К Кресту бы, - повторил Коршун.
   - От Креста ты уже не выйдешь, - сухо ответил Владимир. - Если автоматик твой попадет куда следует, перевернут опера все управление.
   - Будто ничего ни у кого раньше не пропадало! - возразил Коршун.
   - Целые вагоны пропадали, но то, что в них было, ни за кем не числилось. Ощущаешь разницу?
   - В Чечню рвануть?
   - Один уже рванул. Ворончук Петро. Привезли с пулей в животе... Погоди, Леня! Откуда ты взял, что зама ФСБ пришил Сидорчук?
   - Болтали мужики...
   - В Чечню-то отправили Ворончука.
   - Видать, наклепал кто-то на старлея. Он мужик неудобный, ершистый.
   - С тобой все ясно, - усмехнулся Байбак. - Получил плюху - и отключился, а вот со старлеем дело посложнее. Предположим, сидим мы, перед глазами монитор, человек маячит. И вдруг исчезает.
   - Недоглядели. Бывает.
   - Бывает всякое, - согласился Байбак. - Хотя и не должно быть. На клумбе, говоришь, цветы были помяты?
   - Да, следы были заметны! Шел он к забору.
   - Точно к забору? Не к проходной?
   - Точно.
   - Сколько же времени они на монитор не глядели? Три, четыре, пять минут?
   - Около этого...
   - Через забор сигать Супрун не стал, видимо, знал о сигнализации. Направился к проходной, к тебе, родимому... Далеко проходная от особняка?
   - Метров полста.
   - Я и говорю, не меньше пяти минут ушло у Супруна, да прибавь времечко на плюху... Ты-то, Ленька, как оплошал?
   - На орла загляделся, - признался Коршун. - Плавал он в небе один-одинешенек... Красота!
   - Ты все еще стихи пишешь, что ли? - удивился Байбак.
   - Ладно. Хватит базарить, - почему-то озлился Коршун. - Виноват отвечу.
   - Вы все трое ответите. Но я не хочу терять второго друга, потому и базарю.
   - Что будет, то и будет, а будет то, что Бог даст! Устал я. Вздремнуть бы пару часиков...
   - Ложись, - кивнул на диван Владимир. - Предупреждать, думаю, не надо, чтобы не уходил?
   - Уже предупредил.
   Ближе к вечеру Байбаку доложили, что Димка Саврасов и старлей Сидорчук прибыли в село и остановились у родного Димкиного дяди. Байбак времени терять не стал, и через несколько минут белая "вольво" притормозила возле дома, в котором проживал Димкин дядя. Устроились они в саду под яблонями, в беседке.
   - Мы, по-моему, с вами знакомы? - начал разговор Байбак, обращаясь к старлею.
   - Вернее, виделись, - поправил Сидорчук.
   - Не напомните где?
   - Четыре года назад. В Калининграде. На сборах.
   - Самбо! - припомнил Байбак. - Ты вышел в финал? По армии?
   - К сожалению, проиграл.
   Байбак с уважением оглядел старлея.
   - Будем играть в кошки-мышки? Или как?
   - Смотря о чем пойдет разговор...
   - Значит, в кошки-мышки. А не хотелось бы.
   - Можно и по-другому. Прямо в лоб.
   - Валяй!
   - У тебя Коршун?
   - У меня. Но так сразу докладывать начальству не советую.
   - Совета я у тебя спрашивать не буду. Я на службе государевой. У тебя одно начальство, у меня другое.
   - Главная вина ложится на тебя, Виктор... Вспомнил я твое имя, старший лейтенант. Отчества не знаю.
   - Так сойдет. Коли у тебя, решай, что будем делать.
   - По приказу примчался?
   - Без приказа мы никуда!
   - И кто приказал?
   - Начальство.
   - А поконкретнее?
   - Можно. Мой непосредственный начальник майор Величко.
   - Я говорю, большая вина на тебе лежит, Виктор. Основная.
   - Знаю. Это уже моя забота. Я получил приказ доставить Коршуна в управление. И должен его выполнить.
   - Не говорил тебе Дмитрий, что друзья мы с Коршуном?
   - Это не моя проблема, Владимир.
   - Коршуна я тебе не отдам, - помолчав, сказал Байбак.
   - Так прикажешь и доложить?
   - Майору можешь, шефу рановато...
   - Что ты хочешь предложить, Володя?
   - Пока не решил. Время покажет. Денька два-три надо переждать. Появится Супрун, тогда и будем действовать.
   - А мне что делать? Начальство ждет.
   - Живи здесь, в Татарке. И позванивай своему майору. Ищу, мол. Но пока бесполезно.
   - Согласен, - подумав, ответил Сидорчук. - Но у тебя могут возникнуть неприятности.
   - Они возникнут не раньше чем через два-три дня. Срок немалый. Чего-нибудь придумаем.
   - Гостиница здесь есть?
   - Место найдем. И неплохое.
   - Я лицо официальное, Володя. Нахожусь в служебной командировке. Связей с лицами, подобными тебе, не имею.
   - И много ты обо мне знаешь?
   - Достаточно. В операх все-таки бегаю.
   - Опер оперу рознь...
   - Я как раз тот опер, который тебе не нравится.
   - Значит, будешь жить в гостинице, - решил Байбак и поднялся. - До встречи.
   - Будь здоров.
   Очень не хотелось Байбаку ехать к Кресту, успел узнать он за месяцы общения с ним, что не любит самый крупный авторитет России просьб подобного рода, потому что закон у него один: виноват - должен ответить. Но, поразмыслив, переждав денек, Байбак сел-таки в машину и покатил в Кисловодск, где Крест уже несколько месяцев жил в бывшем цековском особняке. Забот у главного российского пахана было много. Ежедневно наряду с почтой, к которой он питал слабость, особенно к газетным статьям на уголовную тему, на его стол ложилось большое количество документов, сообщений о разборках, гибели друзей, счета, переведенные чиновникам в разные города. Разумеется, Крест лишь проглядывал документы, всем этим хозяйством занимались люди пограмотнее, но тем не менее визировал их он, и его закорючка была покрепче любой печати.
   Выслушав Владимира, Крест сказал:
   - Твой друг будет жить. Делаю я это вопреки своему правилу, в память сына Ашота Захаряна. Что касается двух других приятелей, пусть думают сами.
   В этот же день из рядов управления внутренних дел задним числом был уволен прапорщик Леонид Грищук, а на следующий день сам уволенный прибыл в управление и сдал числящийся за ним автомат, номер которого совпадал с номером оружия, записанного в журнале.
   - Ну все, дружище! - поздравил товарища Байбак. - Генерала из тебя не получилось. Будешь работать со мной.
   Старший лейтенант Сидорчук прибыл в Ставрополь, к своему непосредственному начальнику. Тот сказал, что по его поводу никаких приказов не получал, езжай, мол, домой и жди дальнейших указаний.
   С Димкой Саврасовым - Митьком - тоже обошлось как нельзя лучше. Миша Муссолини, в системе которого он служил, закатил ему оплеуху и гаркнул:
   - Пошел вон!
   - А куда?
   - Я же тебе сказал: вон! - озадаченно повторил Муссолини.
   - Поточнее нельзя?
   Ответ Митька почему-то понравился Муссолини, он рассмеялся и уже поспокойнее произнес:
   - Хочешь домой, хочешь к бабе.
   - Лучше уж к бабе, - широко улыбнулся Митек.
   Таким образом, история, казалось бы, закончилась для всех троих как нельзя лучше, но возникло препятствие в лице хранителя оружия майора Богданова. Майор поначалу не обратил внимание на сданный автомат, но после ухода Коршуна взял оружие и стал внимательно его рассматривать. И что-то не понравилось майору. Он взял лупу, навел на номерной знак. "Так, так, задумчиво проговорил он. - Хороша работка... Но старого воробья на мякине не проведешь!" Майор открыл оружейный сейф и спрятал автомат.
   Алексей Петрович Кротов ехал на своей "хонде" медленно, в правом крайнем ряду, раздумывая, свернуть ли ему на Тверскую, а потом на Васильевскую, в Дом кино, или ехать прямо по Садовой, в сторону Центрального Дома литераторов. В этих двух злачных местах лишь мог пребывать бывший диссидент и бывший депутат Госдумы писатель и эссеист Акимов Станислав Станиславович. Мог он, конечно, сидеть и в ресторанах Дома журналиста или Дома композиторов, но там Крот уже побывал и объекта, как выражаются оперативники, не обнаружил. А встретиться с Акимовым, да еще как бы случайно, неожиданно, Кроту было необходимо, потому что в штабе съезда он лично видел документы, подтверждающие назначение Станислава Станиславовича председателем вновь создаваемой партии. Последнее слово, конечно, за съездом, но голосование будет лишь пустой формальностью. Умные головы додумались предложить пост председателя именно Акимову. Беспартийный в прошлом, пострадавший от советской власти, к тому же писатель, оратор и самое главное - человек бедный. Не воровал, не грабил, не убивал, не причастен ни к каким движениям, выступает как против коммунистов, так в последнее время и против демократов. Придет время - и газеты, радио, телевидение слепят такой портрет неподкупного, честного и чистого вождя из бывшего политзека, что только руками разведешь! В этом Крот был уверен. Хозяева - что хотят, то и творят.
   Все же Алексей Петрович решил сперва заглянуть в Дом кино. И не ошибся. Станислав Станиславович сидел за столиком в ресторане с молодой блондинкой. Крот сразу же увидел его, еще стоя в дверях, но Акимов, увлеченный разговором с девушкой, не приметил его. Зато официантка приметила:
   - Здравствуйте, Алексей Петрович!
   - Добрый день, Фаня.
   - Будете обедать?
   - Обедать не буду, но вина выпью и закушу. Вот только, смотрю, любимый мой столик занят.
   - А я, между прочим, предлагала ему другой. Отказался. И вообще, важный какой-то стал. Не подступись.
   - Давно здесь не бывал?
   - Давно. С полгода. Заказ сделал... Что ты! Как "новый русский"!
   - Знать, разбогател, - улыбнулся Крот, заходя в зал и направляясь к пустующему столику, путь к которому лежал мимо столика Акимова.
   - Кого вижу! - увидев Алексея Петровича, радостно воскликнул Акимов. Садись!
   - Спасибо, - отказался Крот, посмотрел на девушку и улыбнулся. - Не смею мешать.
   - Вы не помешаете, - показала белые зубки блондинка. - С ним неинтересно. Он не пьет.
   - Помалу! - расхохотался Станислав Станиславович.
   - По коньяку, - кивнул на бутылку "Наполеона" Крот, - я тоже не товарищ, а шампанского, вина - с удовольствием.
   - Мужики пошли - тошно смотреть! - скривила губки девушка. - Садитесь и наливайте. Соня, - протянула она ручку.
   - Алексей.
   - А у меня есть тост, - разбавляя воду тоником, сказал Акимов. - За депутата будущего съезда Российской партии демократии и порядка! То бишь за тебя, уважаемый Алексей Петрович!
   - Депутатов много, а председатель один, - усмехнулся Крот, прозрачно посмотрев на Станислава Станиславовича.
   - И какая сорока принесла тебе эту новость?
   - Достаточно побывать в штабе. И все будет ясно.
   - Акимов, неужели тебя прочат в председатели? - удивилась Соня.
   - А чем я хуже других? - несколько обиделся писатель.
   - Большим человеком будешь!
   - Он и сейчас немаленький, - вступился за Акимова Крот. - Вы разве не в курсе, Соня?
   - Она не в курсе, - сказал Акимов. - Мы лишь сегодня познакомились.
   - Это не причина. Страна должна знать своих героев.
   Лесть, какая бы она ни была и в какой форме ни выражена, всегда приятна, и Акимов смущенно улыбнулся.
   - Ты все такой же, Алексей, шутник.
   - Я не шучу. Тюремные нары, лагерь, а потом всемирная писательская известность, Госдума, а теперь, глядишь, без малого вождь партии... Какие уж тут шутки?
   - Правда? - обернулась девушка к Акимову.
   - Все было и все прошло...
   - Да нет, - возразил Крот. - Настоящее твое время лишь наступает. За тебя, Станислав!
   - И-эх! - выкрикнул Акимов, отчаянно махнул рукой, лихо налил в фужер коньяку и выпил. - Второй раз не сдержался. Два дня назад тоже тово... махнул. После визита Юрия Андреевича. Правда, не грех было и выпить.
   - А ты что, запойный, Акимов? - спросила Соня.
   Станислав Станиславович не удостоил женщину ответом, лишь усмешливо оглядел, налил еще немного и снова выпил.
   В это время на свободный стул опустился здоровенный бородатый мужик в джинсах и сером свитере.
   - Здорово, Стас!
   - Привет. Господин Татаринцев. Режиссер, - представил Акимов мужика.
   Татаринцев взял бутылку "Наполеона", понюхал, наполнил фужер с верхом, проглотил одним махом и подвинул к себе тарелку с осетриной.
   - Ну что? - спросил он, глядя на Акимова и прожевывая кусок рыбы.
   - Ты о чем?
   - Прочел я твой роман.
   Татаринцев сделал ударение на букву "о", и произнес фразу довольно снисходительно.
   - Какой?
   - А у тебя их много? Этот... Как его... забыл название. Подскажи, ну-ка...
   Татаринцев был довольно известным кинорежиссером, ставил детективы, имевшие в свое время успех, и отличался бесцеремонностью. Алексей Петрович терпеть не мог таких, и не было еще случая, чтобы он не ставил их на место, но на этот раз он сделал исключение.
   - Вероятно, вы прочли роман под названием "Лесоповал"? - предположил он. - Или "Семь лет на нарах"?
   - Во! - поднял вверх палец режиссер. - Отличное название! Я согласен, Стас.
   - Объясни, пожалуйста, - досадливо сказал Акимов. - С чем ты согласен?!
   - Неужели разыграли? - удивился Татаринцев. - Недели две назад мне позвонили и предложили экранизировать твой роман.
   - Мне никто не звонил.
   Татаринцев стал озабоченно рыться в карманах пиджака, вытаскивая какие-то бумажки, обрывки газет, потрепанные визитки.
   - Нашел! - наконец обрадованно воскликнул он. - Не может быть, чтобы разыграли. Таким людям не до шуток! И потом, на кой ему было ехать за полторы сотни верст ко мне в деревню! А ведь приехал! Читай!
   - Не знаю такого, - глянув в визитку, заметил Станислав Станиславович.
   - На телефон глянь! На адрес!
   - Разреши, Станислав! - Крот взял визитку, прочел фамилию хозяина, посмотрел на Акимова. - Человек серьезный. Помощник Юрия Андреевича Потапова.
   - А я о чем? Куда уж серьезнее...
   - Насколько мне помнится, Юрий Андреевич ничего подобного мне не предлагал, - неуверенно проговорил Станислав Станиславович. - И потом, тебе звонили две недели назад, а я встречался с Юрием Андреевичем два дня назад.
   - Какая разница? - подливая себе коньяку, поморщился Татаринцев. - Две недели, два дня... Главное, бабки дают. И какие! Теперь как! Есть бабки будет кино. Нет - кина не будет. Так что, Стас, мы кино сделаем. И название будь здоров. "Семь лет на нарах". Про уголовников ты там хорошо закрутил. Этот... как его... Сенька Бык! Фигура!
   - Повторяю, мне никто ничего не говорил, - серьезно произнес Акимов. И никаких денег никто не предлагал.
   - Позвонят и предложат, - вступила в разговор Соня.
   - Да ты-то почем знаешь?!
   - Если такой человек, как режиссер Татаринцев, говорит, разве можно в чем-то сомневаться? - обворожительно улыбнулась Соня.
   - Вот, всегда слушай женщин, - назидательно сказал режиссер. Особенно таких очаровательных. Ты откуда взялась, пташка? Здесь я тебя не видывал.
   - Мы издалека. Мы из Нижегородской губернии, - очень лихо подыграла Соня. - Из телятниц.
   - Я как увидел, так сразу и понял - телятница!
   Крот глянул на часы. В принципе делать в ресторане ему было уже нечего. То, что он хотел узнать, узнал. Ветерок дует из президентского окружения, из кабинета Потапова.
   - Спешишь? - обратился к Алексею Петровичу Акимов.
   - Пора.
   - Ты чем сейчас занимаешься?
   - Ну если я депутат съезда, на который в большинстве своем съезжаются бизнесмены...
   - Какой ты бизнесмен? - презрительно прервал Крота режиссер. - Ты больше смахиваешь на полковника с Лубянки.
   - Вот это глаз! - восхитился Станислав Станиславович. - Будем делать с тобой кино, Татаринцев! А ведь он прав, - обернулся к Соне Акимов. Правда, бывший, но полковник. И точно с Лубянки.
   - Спасибо, что хоть вы две звездочки на погоны прибавили, - открыто улыбнулся Крот. - А что, разве бывшие работники Лубянки не могут быть бизнесменами?
   - Могут, Алексей Петрович, - опередила всех с ответом Соня.
   - Всего доброго, - поднялся Крот. - Рад был с вами познакомиться, Герман Витальевич, - протянул он руку режиссеру.
   - И я был очень рад, - ответил Татаринцев.
   До этого режиссер не удостаивал взглядом Крота, так, скользнул по лицу незнакомца, как по чему-то незначительному, теперь пытливо разглядывал его, и Алексей Петрович не мог не заметить в глазах Татаринцева какой-то затаенной печали.
   - Вы хороший режиссер, Герман Витальевич, - расслабился Крот, что с ним бывало нечасто.
   - Я знаю, - просто ответил Татаринцев.
   В том, что режиссер угадал профессию Крота, ничего особенного не было, но слова были произнесены в присутствии блондинки Сони, а это грозило пусть мелкими, но неприятностями. Дело в том, что Крот заподозрил неладное. Он был убежден, что Соня - подсадная утка, но вот чья - догадаться было трудно. Это могли быть и люди Потапова, и люди криминального мира, равно как и спецы с Лубянки. А может быть, Соня работает и на тех, и на других. Конечно, не плюхнись известный режиссер за столик, Крот наверняка бы выудил, как познакомились Акимов и девушка, при каких обстоятельствах. А с другой стороны, Татаринцев облегчил задачу, ради которой Крот колесил по кабакам. Главную скрипку играет Юрий Андреевич Потапов, а о том, где происходил разговорчик и о чем он шел, Крот узнает при ближайшей встрече с Акимовым.
   Примерно так размышлял Алексей Петрович Кротов, ответственный сотрудник внутренней разведки МВД, не спеша проезжая по улицам Москвы.
   Александру Турецкому понадобилось немного времени, чтобы узнать, к какой организации принадлежит "мерседес" вишневого цвета. "Мерс" был причислен к Министерству обороны. Однако, позвонив в министерство полковнику, отвечающему за выходы машин, с которым Турецкий был знаком, он узнал, что "мерседес" с номером, указанным следователем, из гаража не выезжал. И вообще, он пока на приколе, потому что генерал-полковник Реутов болен гриппом, а другому начальнику, пусть даже по должности и выше, генерал приказал эту машину не давать.
   Турецкий набрал номер Славы Грязнова.
   - Что не звонишь? - услышав голос друга, спросил он.
   - Только что зашел.
   - Обул?
   - Не без этого. Полтинник схватил.
   - И расплатились баксами?
   - Второй раз меня удивляешь! То с джипом, то с баксами!
   - Слушай, в документики водиле не заглядывал?
   - Все при мне. Могу прочесть.
   - Жди. Еду, - ответил Турецкий и положил трубку.
   А минут через двадцать он уже входил в кабинет начальника МУРа Грязнова.
   - Борзов Аркадий Максимович... Ничего тебе не говорит эта фамилия? просмотрев запись, спросил Александр.
   - Борзов считается классным мастером по машинам. По угнанным. Красит, драит, перебивает номера, ну и так далее... Работает в Красногорске. Есть на окраине Красногорска небольшой такой заводик.
   - Едем. Захвати с собой людей.
   - Мои люди всегда наготове.
   Грязнов со вздохом достал заветную бутылку, плеснул в рюмку коньяку и выпил.
   - Ты что?! - удивился Турецкий. - А мне?
   - Тебе достаточно. Уже где-то тяпнул.
   - Заметно?
   - Другой, может, и не заметил бы, а меня, брат, не проведешь!
   - Наливай для храбрости, - улыбнулся Александр. - Едем-то в полной боевой.
   - Тогда можно, - сразу согласился Слава. - А обул спокойно, как всегда. Выхожу, и водила вылетает. Аркадий Максимович... И, конечно, начал права качать. Смотрю на вмятину, что еще с прошлого раза осталась от "ауди", почесываюсь. Что, спрашиваю, делать будем. Тут как раз Серега на служебке подкатил. Документ у этого Борзова оказался в порядке, досмотр запрещен. Но Серега - гаишник битый, какая-никакая, но авария. Виновен водила "мерса". Потребовал документы, переписал данные, отдал честь. Здесь я заартачился. Что ж ты, говорю, капитан, уезжаешь? Джип-то знаешь сколько стоит? А он в ответ: погляди на "мерс". У того фара разбита и крыло помято... А дальше хреновато получилось, Саша.
   - Те, кто на заднем сиденье, голосок подали? - предположил Турецкий.
   - Приоткрыл один из них окно, протянул стольник и говорит. Я, говорит, всегда уважал тебя, Грязнов.
   - Узнал его?
   - Голос вроде знакомый, а лица сквозь окна затемненные не разглядеть. Видно, что в очках черных был...
   Зазвенел телефон.
   - Еще раз привет, - подняв трубку, ответил на приветствие Слава. - Вы готовы? Отлично. Быстро к Петровичу, форма полная. Гранатомет... Ты, милый, еще бы гаубицу попросил! Двухсоттрехмиллиметровую! Через пять минут выезжаем.
   Заводика на окраине Красногорска не оказалось, хотя приехали точно по адресу. Зато за фигурной чугунной оградой стояли два здания в стиле а-ля рюс, а проходная была похожа больше на сказочный теремок, чем на проходную в обычном понимании этого слова. Ворота были распахнуты, и к зданиям то и дело подъезжали машины.
   - Так это же фирма "Аргус"! - кивнул на вывеску Слава. - Чугун, бронза, камины, памятники, изразцовые печи... Чего только не делают! И все на высшем уровне! Надо отдать должное. Народ сюда ездит богатый.
   - Да уж, не бедный, - подтвердил Голованов. - По машинам видать.
   - Ты с кем разговаривал?
   - С Панкратычем.
   - Значит, адрес верный, - успокоился Турецкий. - Пойдем в теремок, Слава, глянем.
   Внутри теремок выглядел еще лучше, чем снаружи. Посетителей встретила вежливая молодая женщина, поинтересовалась причиной их появления. Услышав, что мужчины хотят взглянуть на проспекты изделий фирмы, пригласила их за столик и выложила перед ними прекрасно изданные, отлично иллюстрированные проспекты.
   - С директором знаком? - шепотом спросил Турецкий.
   - Виделся.
   - Припомнит он тебя?
   - Наверняка!
   - Как считаешь, есть смысл потолковать с ним?
   - Смотря как...
   - Тебе предъявить нечего?
   - Найдется, но дело бесполезное. Во второй раз об один пень спотыкаться не намерен.
   - А если... - начал было Турецкий, но Слава его перебил:
   - Пойдем на улицу. Благодарю, - обратился он к женщине, возвращая проспекты.
   - Пожалуйста. Вы что-то уже выбрали?
   - Нас интересуют камины, - сказал Турецкий.
   - И на каком вы остановились?
   - Покурим, посоветуемся и скажем, - закончил разговор Грязнов, увлекая за собой к выходу друга. - "Если, если..." Может, "жучок" под столиком, а ты "если...".
   - Ладно тебе, Слава!
   - Сам говоришь, Панкратыч зря не ляпнет. Здесь заводик... В Ильинское надо ехать, это километров десять отсюда.
   - Кто у тебя в Ильинском?
   - Есть человечек. Если на этом заводике чистят, драят и перебивают номера угнанных машин, то ясно, что не один Аркадий Максимович над этим корпит. Мой человек - мастер золотые руки! И глаз на него не могли не положить. Может, он тоже на этом заводике зарплату получает.
   - Так он и расколется! - не поверил Турецкий.
   - Ему не надо колоться. Он просто расскажет, где работает и в какой организации лежит его трудовая книжка.
   - Книжка может лежать у него в кармане. Кому они нужны теперь, трудовые? Но если он расскажет...
   - Едем или нет? Решай, и быстрее.
   - Едем, - пожал плечами Турецкий.
   Но далеко они не уехали.
   - Посмотри налево, Саша, - воскликнул Грязнов. - На площадке, возле магазина, не твой ли "мерс" припухает?
   - Помедленнее, Слава. Номер другой.
   - Ты на фару гляди! На крыло!
   - Потише, Слава, потише... Не вижу!
   - Разбита правая фара и крыло помято, - подал вдруг голос востроглазый оперативник Филя.
   - Чем-то запахло, - пробурчал майор Голованов. - Сидишь, паришься... тоска зеленая!
   - Проехали, - сказал Грязнов.
   - Не заметил двоих в салоне? - обратился Турецкий к Филе.
   - Окна-то темные!
   - Что будем делать? Решай! - заторопился Слава.
   - Разворачивайся. И тормозни у дерева.