Незнанский Фридрих Евсеевич. И дай умереть другим

   - Специальная медтехника, дистанционный контроль, все сейчас этим бредят. Еще какие-то прожекты я, честно говоря, уже не помню. Чушь, одним словом. Вот если бы коленные связки сращивать научились, я бы еще поиграл! Года три как минимум. Или голеностоп... - Он с досадой зафутболил очередной обломок гравия чуть ли не за горизонт. - Завтра президиум федерации. Назначение исполняющего обязанности главного тренера. Вы знаете?
   - Теперь знаю. А почему всего-навсего исполняющего обязанности?
   - Выйдем в финальную часть Европы - сделают главным. Продуем - весь тренерский совет отправят к чертовой бабушке... А Катанян - тот удержался бы в сборной при любых раскладах...
   - А кто претенденты?
   - Олейник. - Манцов пожал плечами. - Нас не спрашивали.
   - Выиграете у немцев? - не утерпел Турецкий и задал вопрос, который давно вертелся на языке, но предыдущие его собеседники как-то не располагали.
   - А вы дело раскроете? - с кислой миной поинтересовался в ответ Манцов.
   Турецкий реквизировал ежедневник Катаняна и тут же пожалел о содеянном: фолиант был действительно уникальный, размером с чемодан, да и весил примерно столько же. Пианино тоже вещь исключительно стационарная, рассуждал про себя Турецкий, краснея от натуги и вспоминая, как некогда поднимали бесценный для Ирины Генриховны старинный беккеровский инструмент в их квартиру. Но у него хоть ручки были. И колесики.
   После общения со спортсменами стала совершенно очевидной необходимость повторно, значительно обстоятельнее, побеседовать с Олейником. Однако форсировать данный разговор Турецкий счел тактически неверным. Олейник и в первый раз обладал практически всеми фактами, известными игрокам, наверняка и многими другими, но делиться не стал. Мотивы его легко объяснимы: он должен стать во главе сборной, положение его достаточно шатко, не хочет человек никакого шума ни вокруг своего имени, ни вокруг имени покойного Катаняна. Пока не припрешь его фактами к стенке, ничего не добьешься.
   А вот завтрашний президиум федерации очень кстати. Наверняка там будет большой сбор: можно встретиться со знающими людьми, поиметь интересующие сведения и, не отходя от кассы, застать врасплох виновника торжества Олейника. А с Решетовым нужно встретиться сегодня, немедленно, постановил слегка окрыленный перспективами Турецкий, иначе завтра к нему не пробьешься.
   Решетов согласился принять его в течение пятнадцати минут, поскольку его ожидало торжественное заседание по случаю юбилея нескольких футбольных ветеранов. Зная способность президента Федерации футбола растекаться мыслью по древу и уходить от прямых ответов, Турецкий прикинул: за отведенное время он не успеет получить ответа ни на один вопрос. Оставалось надеяться, что Решетов постесняется гнать "важняка" в шею и визит продлится столько, сколько потребуется.
   Дюжий парень, как оказалось решетовский референт и, вполне возможно, телохранитель, пригласил Турецкого в кабинет своего шефа. Первое, на что обратил внимание следователь, - это большая модель вертолета на столе футбольного президента. На вертолете было написано: "Аэроклуб имени Матиаса Руста". Решетов перехватил удивленный взгляд Турецкого и усмехнулся:
   - Да, есть такой в Москве, остроумное название. Это, знаете ли, мое внеслужебное увлечение. Люблю высоту и резкие перемещения в пространстве. Так, чтобы дух захватывало. Что вас ко мне привело?
   - Катанян был своевольным человеком, он часто оспаривал мнение федерации, специалистов, ваше лично? - начал Турецкий без предисловий, экономя время. Вопрос подразумевал, что он, Турецкий, как бы находится на стороне Решетова и потому последний не должен вилять.
   - Борис Николаевич рулил сборной по собственному разумению, без оглядки на кого бы то ни было. Иногда очень крутые виражи закладывал. На мой взгляд. Был бы результат - никто бы не возражал, знаете, как у нас это бывает, все стали бы рассуждать "об особом тренерском даре", "суровом, но справедливом наставнике нашей футбольной дружины". Особенно некоторые комментаторы старой школы. Это между нами... Но результата нет. В силу целого ряда причин - как объективных, так и субъективных.
   - Хорошо, - перехватил инициативу Турецкий. - Как бы вы прокомментировали историю с переносом матча "Буревестник" - "Спартак"?
   - Вы уже, наверное, десятитысячный задаете мне этот вопрос. Один из центральных матчей первенства, что ж его, вовсе отменить? До игры с Германией все футболисты успели восстановиться, времени было предостаточно. В той ситуации Катанян занял чересчур собственническую позицию. Футбол не исчерпывается играми сборной, все должны идти на компромиссы.
   Турецкий подумал, что, с одной стороны, хорошо, что Решетов вышел на тему компромиссов: можно свести разговор к тому, с кем конкретно и по какой причине Катанян конфликтовал. Но лучше, пожалуй, судьбу не искушать: не стоит ставить Решетову проблемных вопросов.
   - Александр Сергеевич, а что вы скажете по поводу самодеятельных проектов Катаняна по "обустройству" сборной и поиску спонсоров. Насколько мне известно, он заручился поддержкой Михаила Кирсанова.
   - Здесь изначально была инициатива самого Кирсанова. Все это предвыборные трюки... Он, как действующий лидер регионального масштаба, стремящийся выйти на всероссийский уровень, в таких делах поднаторел. Посудите сами: Кирсанов - деятель от футбола весьма далекий, но у него, как у человека власть имущего, тем более в его медвежьем углу, где он царь и бог, весьма широкие возможности. Финансовые в первую очередь. Раскручивается центральным телевидением как "демократичный и дальновидный политик из глубинки". Захотелось ему стать еще и президентом Федерации футбола. Каким образом, спрашивается? Да самым классическим способом: подмазать достаточно сторонников, а претендентов столкнуть лбами. Если у Рыбака были определенные шансы занять кресло вашего покорного слуги... Решетов слегка распалился, вспоминая недавние обиды. - Рыбак - тот вытащил на свет божий все наши недуги и объявил: "Решетов виноват! Я принципиально не согласен с заведенными им порядками!" И по пунктам: от первого до двести первого... Можно подумать, вина Президента России, что у нас перед фасадом грунт проседает! Хотя, будь я кандидатом от оппозиции, я бы его за это покритиковал. Кирсанов, знаете, и нашим и вашим, каждому из своих соперников обещал поддержку... Его интересы лежат вне пределов футбола. Если об этом не помнить постоянно, то и действия его разумно истолковать невозможно, вот, собственно, и все, что могу вам сказать по этому вопросу. - Пятнадцать минут истекли, и Решетов безо всякого стеснения выпроводил Турецкого.
   Кирсанов - самая неясная фигура в деле, но заниматься им вплотную пока рано, рассуждал Турецкий, выходя из здания на Лужнецкой набережной. На него указывают два факта, причем весьма косвенно. Катанян имел с ним дела и встречался накануне собственной гибели. Кроме того, Кирсанов находится в одной весовой категории с Яриловцом. Что, кстати, вполне объясняет нежелание последнего играть в открытую, не имея на руках неопровержимых доказательств! Да, но что радоваться-то, дела из этого не сошьешь...
   Повторная патологоанатомическая экспертиза, проведенная по требованию Турецкого, подтвердила его подозрения. "...Причиной смерти, как установлено ранее, является остановка сердечной деятельности в результате поражения электрическим током. Кроме характерного ожога на указательном пальце правой руки, в результате контакта с оголенным токоведущим проводом, имеется обширный малозаметный след в области шеи, внешне напоминающий хроническую кожную аллергическую реакцию на соприкосновение с шерстяной тканью... В указанной области обнаружены следы глубокого воздействия электротока напряжением порядка 1000-2000 вольт. Имевший место газоразрядный контакт и напряжение характерны для устройств типа "электрошок" (имеется в виду не реанимационный прибор, а самооборонительный, компактный). Однако все производимые типы подобных устройств, несмотря на высокое напряжение, вызывают лишь непродолжительный паралич и не могут стать причиной смерти взрослого человека вследствие незначительности поражающего заряда (иными словами - кратковременности воздействия). В данном же случае заряд превосходил обычный по крайней мере в десятки раз..."
   РЫБАК
   Он буквально валился с ног, и Зина это видела. И только успела ему сказать:
   - Антон! Здесь два входа в квартиру. Так что, если снова будешь от кого-то убегать, можешь воспользоваться.
   - А соседи? - спросил практически засыпающий Рыбак.
   - Остальные комнаты занимает профессор какой-то. Кислых щей. Химик, короче. Да его вечно нет дома. Торчит в своем НИИ.
   - Надо же, - вяло удивился Рыбак, - "кислых щей". Еще есть, оказывается, такое выражение.
   - А ты что, думал, совсем уже старенький? - Она ласково потерла ладошкой его выпирающую грудную мышцу.
   - Ну не так чтобы очень... Кто с ним еще живет? - совсем уже во сне пробормотал он.
   - Да один он. И вообще, странный какой-то тип. От женщин шарахается. Сама видела.
   Не так давно Зина узнала, что кошки, как и люди, делятся на "сов" и "жаворонков". Кошки-"совы", ну надо же!
   Уехавшая на годик-другой в Прагу любимая подруга Галка оставила ей на попечение свою восемнадцатиметровую комнату в коммуналке и в нагрузку усатое четвероногое по имени Ксюша. И вот эта самая Ксюша была классическая "сова". То есть спала она, конечно, как всякая нормальная кошка, в сутки часов пятнадцать, но зато оставшиеся семь бодрствовала непременно ночью. Иногда это служило источником крупных неприятностей и постоянно дискомфорта. Потому что именно ночью Ксюшу надо было подкармливать и выпускать во двор. Зина даже стала подозревать, что именно кошка оказалась причиной подружкиного отъезда в не столь уж далекое зарубежье, а вовсе не чешский красавец дальнобойщик, в которого упомянутая подружка якобы втрескалась по самые ушки.
   На улице возле дома стоял большой рефрижератор и маленький "фольксваген". Рядом с легковым автомобилем была видна чья-то тень. Тень курила и нервничала. Через несколько минут к ней присоединилась вторая тень. И глупо спросила:
   - Ты уже здесь?
   Первая зло скосила на вторую внимательные и холодные глаза и сказала:
   - Ты опоздал.
   - Да машина, зараза, барахлит. Аккумулятор сел, никак не мог завести.
   - Как же ты приехал?
   - Обыкновенно, - пожала плечами вторая тень. - На такси.
   - На такси?!
   - На такси.
   - Ты рехнулся!
   - Почему?
   - В два часа ночи ты едешь сюда на такси! - возмутилась первая тень. На место будущего убийства! Да ведь назавтра, после этого дела, всех таксистов начнут опрашивать, не возили ли сюда кого-нибудь. И в конце концов, получат твои приметы, кретин. Тебя возьмут, обработают, и ты выдашь меня. Тогда меня возьмут, обработают, и я выдам босса. Тогда...
   - Таксист ничего не скажет, - успокоила вторая тень.
   - Это почему?
   - Он уже труп.
   - Идиот!
   - Я пошутил, - призналась вторая тень. - Доехал на частнике.
   Первая тень вздохнула с облегчением и не нашлась что сказать.
   - А это что такое? - спросила вторая тень, показывая пальцем на парочку в подъезде.
   Парочка целовалась и хихикала не переставая.
   - Тебе надо объяснять, что это такое?
   - Мне не надо объяснять. Но надо подождать, пока они уйдут.
   Парочка исчезла в недрах подъезда через три минуты.
   - А ментов нет? - снова спросила вторая тень.
   - Нет.
   - Ты уверен? Ты абсолютно уверен?
   - Ты что, глухой? Я же сказал: нет. Зачем мне тебе врать?!
   - Ну мало ли... Может, ты просто не заметил... Так где наш клиент?
   - Там.
   - Где? Где - там?
   - Вон там. Видишь то окно? Пошли. Вперед.
   - Ты уверен?
   Ксюша бегала под кроватью, тихонько мяукала и заснуть не давала.
   Осторожно, стараясь не разбудить Антона, Зина встала покормить кошку. Ксюша сразу поняла, что к чему, и поскакала за ней, буквальным образом наступая на пятки. Было щекотно, и Зина немного похихикала.
   Чтобы из комнаты попасть на кухню, надо было миновать длинный коридор, который с обеих сторон упирался в две входные двери. Кухня размещалась рядом с одной из них, первая дверь налево.
   Зина достала из холодильника литровый пакет лианозовского молока (жирность полтора процента - другой капризная Ксюша не признавала), налила в блюдечко. Подумала и добавила туда сухой корм.
   Кошка тут же посерьезнела, сиганула к жратве и стала уписывать ее с неимоверной быстротой.
   Зина взяла себе баночку кока-колы и, присев у стенки рядом с лакомящейся кошкой, сделала пару глотков. После чего задумалась о смысле жизни. По всему выходило, что смысл есть. Никогда только не знаешь, где именно он свалится тебе на голову. Это может случиться на дискотеке, в ресторане, на море, а может - в примерочной джинсового магазина.
   Через пару минут Ксюша вдруг отпрянула от миски и утробно заурчала. Но это отнюдь не было знаком довольства и насыщения. Ксюша тоненько замяукала. Зина увидела, что миска ее еще полна, и несказанно удивилась. Обычно кошка не реагировала на внешние обстоятельства, покуда не расправлялась с едой. Впрочем, после этого она обычно заваливалась на боковую.
   - Кошка-кошка, я - хозяйка, прием?
   Стоит ли упоминать, что кошка не ответила. Есть она больше не хотела и из цепких Зининых рук вырывалась. И царапалась. Хозяйка была несколько озадачена. Сон пропал.
   И в эту секунду она услышала легкое поскрипывание в замке.
   И снова тишина.
   Было лишь отчетливо слышно, как с интервалом четыре секунды капает вода из плохо завинченного крана.
   Кап.
   Зина посчитала про себя до четырех.
   Снова - кап.
   Так что же - показалось?
   Кошка опять заурчала, и это было похоже на слив воды в умывальнике. Словно из крана накапало там приличную лужицу.
   Снова скрип, щелчок, и входная дверь явно отворилась, - этого слышно не было, но слегка потянуло сквозняком, и занавески на окне зашевелились.
   А ведь сами собой входные двери не отворяются.
   Зина и Ксюша вцепились друг в друга и онемели. Зина вспомнила дурацкую фразу из какого-то дурацкого детектива: "Ужас сковал ее члены". Теперь она догадывалась, что это значит, но такая эрудиция совсем ее не радовала.
   В коридоре раздались шаги. Шаги были легкие, почти неслышные, но какие-то частые. Словно кто-то передвигался на всех конечностях. Зина сообразила, что по квартире идут двое.
   Ксюша не выдержала долгого молчания. Ведь, в конце концов, ночью она обычно бодрствовала.
   Мй-аау!!! Вжик! Кошка фыркнула, взвизгнула и, поцарапав Зине руки, куда-то унеслась.
   Шаги в коридоре замерли. У Зины мелко затряслись до того сведенные судорогой руки.
   - Только не стреляй на звук, это, наверно, кошка где-то пробежала.
   - У меня чуть сердце не выскочило.
   - Ты им обзаведись сперва.
   Чувствительные киллеры держали оружие стволами вверх и двигались по-над стенкой. Глушители так сильно удлиняли пистолеты, что их тени приобретали несколько комиксовый вид. Впрочем, смеяться над этим было некому.
   - Какой длинный коридор.
   - Что ты хочешь, коммуналка.
   Они прошли по коридору, заглядывая по очереди во все комнаты. Спальня была последней.
   - Это окно ты мне с улицы показывал? - спросила вторая тень у напарника.
   - Ну.
   - Ты уверен?
   - Не зли меня.
   - Ты точно уверен?
   - Вот черт... Сейчас прикончу этого типа, и ты будешь следующий.
   - Ладно, убедил. У тебя есть план?
   - У меня есть отличный план.
   - Рассказывай.
   - А на улице ты не мог спросить?
   - Ты мне не дал такой возможности.
   - Значит, план такой. Ты открываешь для меня дверь, я врываюсь в спальню и всаживаю в нашего клиента всю обойму. Ну как?
   - Классный план. Только сними оружие с предохранителя. Или, может, ты его хочешь рукояткой - в висок?
   - Вот черт... Не каркай под руку. На счет "три" открывай мне дверь. Готов? Раз, два...
   Первая тень на одном дыхании влетела в спальню и трижды нажала на спуск. И еще один, контрольный. Правда, киллеру показалось, что после первого же глухого выстрела раздался какой-то лопающийся звук. Он повернулся к напарнику:
   - Давай сюда "Полароид", запротоколируем для начальства.
   Он удовлетворенно откинул одеяло и оторопел. На постели лежала разорванная выстрелами на части и только что сдувшаяся резиновая кукла.
   - Из секс-шопа, - со знанием дела прошептал напарник.
   Из-под кровати послышался шорох. Они быстро выволокли оттуда смертельно бледного мужчину лет шестидесяти в игривой шелковой пижаме.
   - Это не он! - заявила вторая тень и смачно плюнула на первую.
   - Ч-черт! - сказала первая и стукнула мужчину в пижаме пистолетом по голове. - Куда мы попали?!
   - Я у тебя еще на улице спросил, ты уверен, что нам нужно это окно?
   В эту секунду на улице раздался скрип тормозов. Появился отсвет мигалок.
   Напарники выглянули в окно.
   В подъезд один за другим вбегали люди с короткими автоматами, в камуфляже и черных масках.
   - Ч-черт, менты! Делаем ноги!
   - Я у тебя еще на улице спросил: ты уверен, что нет ментов?! Вот черт, в коридоре кто-то движется. Давай лезь в окно...
   Зине показалось, что за стенкой раздалось несколько глухих хлопков.
   Через пару минут в коридоре снова раздались осторожные шаги. Вдруг на кухне вспыхнул свет, и об ее ноги споткнулась... любимая подруга.
   - Зинка?
   - Галка?! - И Зина хлопнулась в обморок.
   В дверном проеме стоял высоченный чернобровый мужик и с удивлением наблюдал происходящее.
   ...Она пришла в себя оттого, что шел дождь. Да нет, это Галка брызгала водой в терапевтических целях.
   - Я чуть не уписалась от страха, - призналась Зина. - А может, и уписалась, надо еще проверить.
   Подруги прыснули. И тут только Зина заметила присутствие несанкционированного мужчины с широко открытыми глазами.
   - Это мой Яромир, - спохватилась Галка. - Я тебе рассказывала. Он для меня - целый мир.
   - Это я, - подтвердил Яромир.
   - Хочет на мне жениться, - сообщила Галка.
   - Хочу, - волнуясь, подтвердил Яромир.
   - Вы чего, ждете от меня благословения, что ли? - удивилась Зина. - О господи! Антон! - Она бросилась в комнату.
   Галка и Яромир отправились следом.
   Рыбак спал как ни в чем не бывало и даже похрапывал.
   Зина не успела и глазом моргнуть, как обе входные двери слетели с петель, и коридор наполнился людьми в камуфляже и черных масках. Один из них, наверное главный, прошипел:
   - Профессор Малахов! Где? Кто профессор Малахов? Вы? - Он угрожающе ткнул автоматом в Яромира.
   Тот, ничего не понимая, как, впрочем, и остальные, попятился в кухню, а Галка и Зина одновременно завопили, показывая направление поиска:
   - Там!
   Камуфляжные люди проникли в комнату профессора и обнаружили его на полу без сознания.
   Через несколько минут оттуда вышел главный. Тыкая на сей раз в грудь себя, он снова прошипел:
   - Капитан Поситко. - Голос можно было больше не понижать, но, очевидно, по другому разговаривать капитан не умел. - Отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.
   - А что, бывает - законный? - зачем-то спросила Галка.
   - Не умничать, - коротко и жестко приказал капитан. И все как-то вдруг сразу поняли, что умничать действительно не стоит.
   - Ваш сосед ученый-профессор у себя на работе, в лабораторных условиях, синтезировал героин. Мы нашли наркотики также и у него в комнате. Будете понятыми, давайте ваши документы, я зафиксирую имена и данные.
   Камуфляжные люди вынесли из квартиры профессора, все еще находящегося в отключке. Закончив процедуру с документами, главный последовал за ними.
   По дороге капитан Поситко заглянул еще в одну комнату и увидел там спящего Рыбака.
   - А это еще кто?
   Галка и Яромир помалкивали на всякий случай.
   - Хахаль мой, - честно призналась Зина. - Две ночи не спал, отдыхает теперь.
   - Тоже в свидетели, - распорядился капитан.
   - Не надо, - жалобно попросила Зина. - Устал мужик до невозможности. Спит без задних ног. Марафон бегал.
   - Спортсмен? - подозрительно переспросил капитан. - Спит, говорите, без задних ног? А может, тоже в отключке, может, наркоман? Может, профессора клиент? А?!
   Он метнулся в комнату, схватил Рыбака за запястье, посмотрел вены на локтевом сгибе, понюхал дыхание. Посчитал пульс. Покачал головой:
   - Если он правда марафон гонял, то это мотоцикл, а не человек. А ну-ка, ну-ка... - Капитан большим пальцем оттянул Рыбаку веко сначала на правом глазу, затем на левом.
   ТУРЕЦКИЙ
   Назначения Олейника временно рулящим сборной ожидала довольно значительная группа околофутбольного бомонда. Турецкий потолкался в холле среди смутно знакомых физиономий, услыхал из разных уст, что решение президиума федерации практически предрешено, что пресс-конференция начнется минут на пятнадцать - двадцать - сорок позже запланированного - это железное правило, что Олейник - пустое место, что Олейник - о-го-го и еще себя покажет, что наши продуют немцам 3:0, что выиграют 4:1, и еще тысячу пророчеств, предсказаний и вполне научных прогнозов. Сам Олейник ни в холле, ни в конференц-зале не присутствовал.
   Наслушавшись общего трепа, Турецкий испытал насущную потребность поговорить с кем-нибудь тет-а-тет, поинтересоваться по крайней мере, где виновник торжества. Единственное, безусловно, знакомое лицо, которое он сразу приметил в толпе, принадлежало корифею - спортивному комментатору всех времен и каналов Степану Мефодьевичу Переверзеву.
   - Генеральная прокуратура, следователь по особо важным делам Турецкий, - представился "важняк", преодолевая некоторое внутреннее сопротивление.
   В своей жизни он, как, наверное, еще десятки миллионов болельщиков, едва заслышав его голос, выключал звук телевизора, чтобы не совершить чего-нибудь ужасающего. Что ни говори, слово - страшная сила, особенно слово такого гиганта. Впрочем, справедливости ради стоило заметить, что так было не всегда. Наверное, лет двадцать назад Переверзев был вполне современен по канонам тех лет, но закоснел, чтобы не сказать закосноязычел. В то же время велеречив был до невозможности, вдруг надувался идиотским пафосом, стариковской сентиментальностью... Да вообще, мысленно подытожил Турецкий, просто он порядком надоел. Особенная беда была, когда Переверзев вооружался неким новым для себя выражением, и уж тогда он им пользовался на все двести! Так, в последние месяцы во время своих репортажей всю страну он замучил проблемой "координации движений". Кто-то где-то ему про это что-то сказал - и пошло-поехало.
   - Я расследую дело о гибели Катаняна. Пользуясь случаем, хочу задать вам, Степан Мефодьевич, как крупнейшему специалисту, несколько вопросов. Вы не против?
   Переверзев, как старый солдат, всегда был на посту и соответственно готов к любым неожиданностям:
   - Давайте, спрашивайте.
   - Где я могу увидеть Олейника?
   - Заседает Олейник. На президиуме. Знаете, чтоб собрать команду из звезд, маленьких таких звездочек, нужен выдающийся тренер...
   - А Олейник выдающийся тренер? Более выдающийся, чем погибший Борис Николаевич?
   - Борис Николаевич тренировал когда-то сборную Нигерии, потом Южной Кореи. И там и там его считали выдающимся тренером, чуть ли не футбольным мессией. А у нас... Нет у нас выдающегося наставника футбольной дружины. И Катанян им не стал, а Олейник - и подавно не станет. Его же под танк толкают, как в сорок первом! Вы же посмотрите, что в сборной творится! Куда им на немцев с такой техникой! А уж координация движений у наших игрочков, я вам скажу, это нечто... Нападающего нормального нет ни одного! А нужно три. Это на поле. И еще два запасных. Или наоборот... Выросло целое поколение дилетантов, и они нахально лезут на все посты в футболе. С самого верху возьмите... Кирсанов - тоже мне горе-президент... У меня внук недавно рассказ Азимова читал про роботов, там главный герой говорит: "Они жрут энергию, как электрические свиньи, и не начинают работать, пока напряжение не поднимется до миллиона вольт..." Это про нашу нынешнюю сборную и вообще про весь наш футбол. Пока миллион им не посулят - никто до мяча не дотронется. А ведь были же игроки! Еще совсем недавно. Играли не за деньги! И полные трибуны собирали. И в финальную часть чемпионата мира входили регулярно. Не берем в расчет семьдесят четвертый год, когда с чилийцами из-за Пиночета играть отказались. Не были, конечно, лучшими в мире, чего тут говорить. Но надежда была. Потому что за игрой смотреть было приятно, всю душу в поле и в мяч вкладывали. Раз в хоккее можем, значит, и в футболе сможем. Сколько имен! Сотни! Братья Старостины! Братья Дементьевы! Григорий Федотов! Сергей Сальников! Никита Симонян! А Стрельцов? А Месхи? А Нетто? А Хусаинов? А Блохин? А уж какая координация движений. А...
   Переверзева уже довольно долго теребил за рукав и окликал по имени-отчеству какой-то солидный господин, но тот не замечал. Турецкий, обрадовавшись представившемуся шансу, позволил себе прервать перечисление выдающихся футболистов прошлого:
   - Простите, Степан Мефодьевич! - Он жестом обратил его внимание на нового собеседника.
   - А-а-а, здравствуйте... - Переверзев, кивнув, снова повернулся к Турецкому. - А сейчас такое положение, что хуже уже быть не может. Все, что лучше, - то позитивно...
   Устав от Переверзева, Турецкий, воспользовавшись моментом, устремился к Волкову, надеясь, что тот окажется меньшим демагогом. И подумал, что больше бы ему подошла фамилия Волчков. Он был совсем небольшого росточка, зато щеки кровь с молоком, горящие глаза и непричесанные вихры. Волков олицетворял новую журналистскую поросль именно так, как ее представлял себе Турецкий - напористую, энергичную, эрудированную, язвительную и даже агрессивную.