- Не к Бруталису, а к Штайну, - пояснил Реддвей. - Ты же просил проверить сомнительные контакты Штайна в Германии?
- Было дело, - пришлось сознаться Турецкому. Только вот зачем он это просил?
- Я своим курсантам в качестве практического задания раздал по одному. Герр Литтмарк оказался единственным, чье поведение вызвало подозрения. Он потихоньку распродает свои фирмы, обращает недвижимость в деньги и ценные бумаги и вообще, похоже, собирается э-э-э... линять, я правильно сказал?
- Правильно, правильно.
- Кроме того, вокруг него вьется некая тележурналистка Гримм...
- Кто?!
- Ты ее знаешь?
- Еще бы!
Ну вот и Наталья объявилась, а то без нее даже как-то скучно было последнее время.
- Так вот, она, похоже, его шантажирует.
- Похоже или шантажирует?
- Сегодня через... - Реддвей глянул на свои мощнейшие "Сейко" в огромном зеленом пластиковом корпусе, - через три с половиной часа она нанесет ему официальный визит. А он, похоже, собирается ей заплатить, поскольку за последние три дня снял с нескольких счетов крупные суммы наличными, которые вместе составили ни много ни мало - два миллиона марок. Причем не почтовых марок. Он, знаешь ли, деньги собирает, он не филателист. Я правильно сказал?
- Отлично сказал. А чем она его шантажирует? - все еще не мог понять Турецкий.
- Если бы я знал, - пожал плечами Реддвей. - Поедем послушаем, аппаратуру уже подготовили, и на журналистку "жука" повесили, и на оконное стекло в кабинете Литтмарка тоже. Немецкую полицию пока ставить в известность не будем, только если услышим что-либо стоящее. А то вдруг она его бывшая жена и два миллиона - ее законные алименты.
- Смелая мысль, - без энтузиазма прокомментировал Турецкий.
К дому в живописном предместье Мюнхена подъехали за час до встречи в микроавтобусе "БМВ" с надписью "Сантехническая служба". Остановились метрах в тридцати. Турецкий вытащил из кармана пачку "Кэмела", Реддвей - жвачку "Чуингам".
Литтмарк был в кабинете, слушал Вагнера и тихонько насвистывал в такт мелодии - и музыка и свист прослушивались отчетливо.
Появился реддвеевский курсант, ведший наружное наблюдение за резиденцией Литтмарка, и доложил, что в доме пока что двое: хозяин и его шофер-телохранитель - Йоганн Штольц.
Наташа Гримм опоздала на десять минут. Но ее, очевидно, ждали - как только подъехало такси, парадная дверь приоткрылась и кто-то впустил женщину внутрь. Реддвей переключился на ее микрофон, но до непосредственного контакта с Литтмарком она не произнесла ни слова.
"Вы приготовили деньги?" - Это было первое, что она сказала.
"Разумеется, нет. Я не имею дел с шантажистами".
"Но со мной вам придется иметь дело". - Скрипнули пружины, щелкнула зажигалка. Наташа, очевидно, уселась и закурила, звук с ее микрофона стал приглушенным, а потом и вовсе пропал. Переключились на микрофон на стекле.
- Куда ты ей "жучка" засунул? - ехидно поинтересовался Турецкий.
- В сумочку, Александр, в сумочку. Она просто на нее села или прикрыла плащом. - Реддвей предостерегающе поднял руку, пресекая дальнейшую болтовню: в кабинете снова заговорил Литтмарк:
"Не обольщайтесь, как только вы выйдете за рамки приличий, я тут же вызову полицию".
"Можете вызывать ее прямо сейчас, им будет очень интересно послушать о ваших финансовых делишках. Но в этом случае только полиция и выиграет, ну еще, возможно, одна алкоголичка и одна психопатка..."
"Это вы о себе?"
"Нет, о жене и дочери Штайна. Как видите, я многое знаю и хочу эти знания продать за разумную цену".
"Хорошо, даю вам пять минут и после этого либо вышвыриваю вас вон, либо вызываю полицию".
"Мне хватит и двух. Вы со Штайном организовываете фонд, вложив каждый по три миллиона долларов. Дело оказывается прибыльным, но внезапно Штайн погибает. Какое горе, какое горе... Его доля теоретически должна перейти к законным наследникам, но это при условии, что они в курсе, что все оформлено соответствующим образом и что его партнер - честный человек. У вас было предостаточно времени, чтобы развернуть бурную деятельность в поисках наследников, посвятить их в ваши совместные дела и предоставить право наравне с вами распоряжаться предприятием. Но вы, Литтмарк, таких шагов не предприняли и даже не попытались, из чего я сделала вывод, что вы решили не делиться. Однако в отличие от штайновских родственников, которые не подозревают о его тайных доходах, я о них знаю точно и предлагаю вам очень выгодную сделку. Мне - всего лишь половина его доли. То есть половина половины. И мы с вами больше никогда не пересечемся".
"Вы опоздали, дорогая фрау. Предприятие, о котором вы говорите, если вообразить, что оно вообще когда-то было, в любом случае уже перестало существовать и ничего доказать невозможно".
"Вы блефуете. И совершенно напрасно".
"Мне известно еще как минимум о трех подобных конторах, в которые вкладывал деньги Штайн. Ваш бухгалтер чрезвычайно болтлив в постели".
"Йоганн!" - заорал Литтмарк, после чего воцарилась тишина, длившаяся не менее минуты.
Обитатели "сантехнического" микроавтобуса переглянулись, не понимая причины паузы.
- Может, она увидела деньги и потеряла дар речи от счастья? - высказал предположение Реддвей.
Но Литтмарк, похоже, платить передумал - хлопнула дверь кабинета, и Наташа затараторила, довольно быстро срываясь на крик:
"Уберите эту гориллу немедленно! Если я не появлюсь в заранее оговоренном месте через... через час, мой человек позвонит в полицию и передаст им документы, которые будут стоить вам долгих лет за решеткой!"
- Пошли! - шепотом скомандовал Турецкий, как будто в доме его могли услышать.
- Нет, - замотал головой Реддвей, - подождем еще, пусть закончат.
- Он же ее убьет.
- А она тебе дорога как память?
- Пит, у нас и так уже с десяток трупов.
- И ни одного нормального доказательства, кроме несанкционированного прослушивания.
В кабинете Литтмарк расхохотался.
"Теперь вы блефуете, милочка. Вы слишком алчны, чтобы посвящать кого-то еще в свои планы".
"Откуда это вы так хорошо меня знаете?" - проворчала Гримм.
"А вдруг бы я согласился платить - вам пришлось бы делиться. Да и что там может быть такого, что заинтересует полицию. Я неглупый финансист, и у меня очень дорогие адвокаты. Шестьсот марок в час - это вам не шутка..."
"А как насчет фотографии, где вы нажимаете маленькую кнопочку, а затем большая машина взлетает на воздух?"
"Йоганн!!!"
В комнате завозились, что-то упало, завопила благим матом Наташа, и, наконец, раздался выстрел.
- А вот теперь пошли. - Реддвей махнул своим орлам, и в течение считанных секунд они кольцом окружили дом. Турецкий с Реддвеем, уже добежавшие до парадного входа, немедленно вломились в дверь. К кабинету продвигались с оружием на изготовку (благо Реддвей заранее раздобыл план дома - знали куда идти), но выстрелов больше не последовало, и остановить их никто не пытался.
Наташа вопреки здравому смыслу была жива и, забившись в угол за кресло, совершенно круглыми глазами смотрела на растянувшегося на полу Литтмарка. Его шофер-телохранитель-убийца стоял на коленях, тщетно пытаясь зажать рану на животе шефа, из которой фонтанчиками била кровь. Рядом на полу валялась берданка, из которой, очевидно, и был произведен выстрел.
Как выяснилось впоследствии, перепуганная до смерти Наташа бросилась на Йоганна, и в пылу борьбы тот умудрился выстрелить в собственного хозяина. Хорошая версия. Почему бы и нет, в конце концов!
Литтмарка увезли в больницу под конвоем реддвеевских ребят. Пришлось известить и немецкую полицию, ведь, в конце концов, ни Турецкий, ни Реддвей не имели официальных полномочий на этой территории.
Врачи были настроены весьма пессимистично: обширное поражение органов брюшной полости, задеты оба легких, многочисленные внутренние кровоизлияния, большая потеря крови. Первая операция была долгой и не дала существенных результатов. Для того чтобы спасти пациента, требовалась пересадка печени, а донорскую печень могли доставить лишь через несколько часов, которых у Литтмарка не было.
Он был в сознании и мог разговаривать. Набежали адвокаты, но Литтмарк, очевидно понимая, что умрет, пожелал говорить с полицией.
Реддвей просветил Турецкого насчет того, что в Германии к исповеди умирающего преступника относятся с большим уважением и считают ее едва ли не достоверной информацией. И потому Турецкий даже не удивился, узнав, что ее просто застенографировали, никаких перекрестных допросов не было. Впрочем, чему-то еще удивляться уже просто не было сил.
Турецкого в палату не пустили, так что он прочел уже отпечатанный вариант заявления Литтмарка.
"...Штайн устроил так, что крупнейшие телекомпании отказались от права трансляции стыковых матчей по футболу между сборными России и Германии в пользу русской федерации. Русский футбольный босс Решетофф гарантировал, что сборная России проиграет нашим. А права на трансляцию купила DT3 фактически лично у Решетоффа за пять миллионов долларов...
В результате все остались в выигрыше. Я получил деньги за рекламу в трансляциях плюс еще выигрыш на тотализаторе. Решетофф вместо эфемерных призовых в случае выхода в следующий круг получил реальные деньги. Много и сразу. Штайн - свою долю посредника...
Решетофф должен был отдать Штайну его долю наличными в Москве. Эти деньги нужны были для финансирования нашего с ним совместного фонда "Содействие". Решетофф убил Штайна и предложил мне себя в качестве партнера... У меня не оставалось выбора, и я согласился...
Потом что-то пошло не так, и Решетофф избавился еще и от тренера сборной, который догадался о его роли... И чем больше он убивал, тем больше образовывалось случайных и ненужных свидетелей и участников, которым нужно было или много платить, или избавляться от них. Я не хотел в этом участвовать, не хотел! Но у меня не было выбора, и, кроме того, Решетофф клятвенно пообещал, что Бруталис - единственный и последний, кто может как-то нам помешать. И тогда Йоганн убил Бруталиса. А потом появилась эта женщина... Я думал, это никогда не кончится... Слава богу..."
Шредер заявил, что Йоганн Штольц арестован и предстанет перед судом за умышленное убийство Бруталиса и непредумышленное - Литтмарка, если тот, конечно, умрет. И похоже, подумалось Турецкому, что шофер-телохранитель будет единственным козлом отпущения. Все остальные действующие лица, главные герои, мертвы. Прямо как в трагедии Шекспира.
Наташу Гримм тоже задержали, однако вряд ли какие-то обвинения будут ей предъявлены, поскольку стоило ей прийти в себя, как она тут же во всеуслышание заявила, что никакого шантажа не было, а было журналистское расследование, за которое полиция должна ей еще и спасибо сказать.
Спустя сутки она подписала контракт на шестизначную сумму с крупным немецким издательством.
ЭПИЛОГ
- За справедливость, мать ее разэтак, - Грязнов поднял свой стакан. За то, что о нас о всех когда-нибудь напишут книжку!
- И возможно, не одну.
Застолье из традиционного кабинета Турецкого решили перенести на природу. Во-первых, Первое мая - ура, а во-вторых, отмечали тройной праздник: Грязнову вернули статус, но уже не врио, а действительного начальника МУРа, Артура из стажера перевели в следователи, а Турецкий... Турецкий просто в третий раз за последние две недели вернулся из Германии. Чем не повод, спрашивается? Да и за здоровье тех, кто в госпитале, никогда не грех выпить. Ну и конечно, завершение дела, вернее, сразу двух дел повод хоть и второстепенный, но тоже немаловажный.
Для Сикорского же событие оказалось настолько значительным, что, наглотавшись предварительно супрастина, он махнул целых пятьдесят граммов коньяка.
Выбрались на двух машинах за город - посидеть на свежей травке, пожарить шашлычков. Погода стояла отменная - московская весенняя погода: ветрено, лениво-солнечно. Артур с пионерским мастерством раскладывал костер, Турецкий валялся на траве, глядя в небо и пытаясь в очертаниях облаков увидеть знакомые профили или предметы. Но сколько ни старался, ничего, кроме расплывчатого и неопределенного лица вице-премьера Яриловца, увидеть в клочковатых серых скоплениях не смог. А Яриловец, кстати, прислал генеральному представление: просим-де отметить четкую и профессиональную деятельность Турецкого А. Б.
В последние дни все были настолько заняты, что даже поговорить толком не успели, но, повинуясь старой и мудрой традиции: в лесу - о бабах, с бабами - о лесе, - вместо того чтобы просто расслабленно потрепаться за жизнь, конечно же с места в карьер взялись обсуждать только что законченное дело.
- Чего я никак не могу понять, - признался Грязнов, - так это как Решетов, пусть он и супермонстр, все время умудрялся держать руку на пульсе? - Он решил скромно умолчать о пагубном пристрастии своего министра к шахматам, дабы не ронять честь мундира. - Откуда Решетов взял, что Рыбак вышел на тропу войны? Удивительно, почему Решетов почти сразу попытался его прикончить. Ну и что с того, что Рыбак сбежал из тюрьмы? Ведь против Решетова ни у него, ни у следствия по гибели Марины ничего не было.
- Объясняю. Самое смешное, - откликнулся Турецкий, - что твой разлюбезный Рыбак здорово лажанулся в самом начале своей акции возмездия. И это решило все. Помнишь гулянку в "Праге"? И историю, как я принял его за парковщика? Естественно, ясно было, что он там околачивался не случайно. Но как ты думаешь, что он делал? Он написал коротенькое письмо с абстрактной угрозой, что, дескать, знает, кто виноват, и передал его через официанта... Яриловцу! Которого подозревал в своих злоключениях с самого начала.
- Гм... Но если вице-премьер - честный фраер, то почему он тебе об этом письмишке не сообщил? Ты же с ним практически закорешился.
- Черта с два! Но дело не в этом. Яриловец это письмишко не получил. Так что он ни сном ни духом. Если помнишь, хотя как ты можешь это помнить, перед тем как развернуться во всю ивановскую, заскучавшая публика передвинула столы. Так что письмо, которое принесли для Яриловца, попало к... Решетову! Именно - к верному адресату. Только Антон-то этого не знал! И чуть жизнью за это не поплатился.
- Решетов, наверное, здорово перетрухал, раз устроил за Рыбаком такую охоту! - вставил Сикорский.
- На даче этого мерзавца обнаружили тайник, - сообщил Грязнов, ворочая над углями шампуры со шкварчащим мясом. - Золото, немного валюты, на черный день, очевидно. Но основную часть денег он вложил в акции - в основном немецких и швейцарских предприятий. Самое интересное, что Рыбак, все то время отсиживавшийся на этой самой даче, тайника не нашел, а там, между прочим, кроме золота был еще пакетик с любопытными предметами: расческа, перочинный нож, брелок от ключей - и все с отпечатками пальцев Рыбака. Так что Решетов мог замочить еще, по крайней мере, троих, оставляя весомые улики против Рыбака. Кроме того, после взрыва, который учинил выстрелом из базуки этот его референт, пришлось разбирать огромный книжный завал. Библиотека в пять тысяч томов, из них больше половины - на шахматную тему, представляете?! Решетов, оказывается, был очень сильным игроком. И я даже знаю кое-кого, кто был его партнером, - не удержался-таки Грязнов от намека. И только сейчас сообразил, с кем мог играть в шахматы министр МВД в своем лимузине в тот самый момент, когда его долбанула грязновская "Нива".
Судя по туманным высказываниям замминистра, его бывший теперь уже начальник вполне был в состоянии проиграть Решетову в азартную игру под названием "шахматы" такую фишку, "как прослушивание Грязнова и Ко".
Кошмар. А вы говорите, коррупция в верхних эшелонах власти. Да это тьфу... То есть не исключено, что Решетов почти с самого начала охоты на Рыбака держал руку на пульсе! И чем дальше уходил Рыбак от Грязнова, тем меньше о нем знал и Решетов. Да...
Турецкий молчал, надо полагать, читая грязновские мысли, и мотал на ус, по-прежнему пялясь в облако-Яриловец. А Артур побрызгивал уже доходящие шашлычки белой "Монастырской избой".
- И еще одну замечательную вещь нашли на даче Решетова, - продолжал Грязнов. - Баллон для сжиженного газа, только не металлический, а полиэтиленовый, мать его дери! Понятно теперь, как пожар в квартире Рыбака случился?
- Нет, - одновременно ответили следователи, чтобы не слишком напрягаться.
- Ну вы и тугодумы. Кто-то нанятый Решетовым, допустим его референт-телохранитель, а возможно, и он сам - отвинчивает краник, приделывает к этому баллону адскую машинку - взрыватель, заводит таймер минут на пять - десять, чтобы газ сквозняком по квартире разнесло, и забрасывает Рыбаку в окно, благо тот на втором этаже жил. Ш-ш-ш, бах! И, в общем, все умерли, - повторил свой избитый тезис Грязнов.
По этому поводу все трое выпили, не чокаясь.
- Ну а фонд, организовавший страховку для Марины, - это дело рук Решетова. Спланированная была акция, уже проверено.
- Есть, кстати, мнение, что после гибели Марины, когда Рыбак вдруг остался в живых, Решетов побывал у него в конторе и выгреб все мелочи личного характера, которые смог найти. Возможно, он уже тогда собирался их каким-то образом использовать, но наши не в меру ретивые прокуроры, не в обиду некоторым будет сказано, и без всяких дополнительных улик умудрились доказать вину Рыбака.
- Что же он на место гибели Катаняна ничего не подбросил? - спросил Артур.
- Во-первых, не забывай, что Катанян, по его замыслу, умер от несчастного случая, - откликнулся Турецкий, - и лишние предметы на месте происшествия, а особенно с отпечатками пребывающего во всероссийском розыске Рыбака, только все бы испортили...
- А во-вторых?
- Во-вторых, про мясо не забывай, остывает, или ты еще и вегетарианец?
- Решетов у нас прямо технический гений, - с сомнением заявил Сикорский, следуя совету старшего товарища и откусывая сочный кусок. Чавк-чавк... И полиэтиленовый баллон с газом, и электрошок с доппитанием...
- Сдается мне, обе идеи не его, - ответил Грязнов. - Сильно это все попахивает улыбабовскими извращениями. Может, Решетов совета спросил у знающего человека... Наверняка они пересекались: Улыбабов ведь около футбола, около Рыбака в частности, терся. И где, спрашивается, наш покойничек с Дыроколом познакомился? На президиуме ФИФА, что ли?
- А зачем Решетову было убивать Марину, ведь в момент ее гибели сделка еще не состоялась? - не отставал Артур. Малая доза спиртного пробудила в нем жгучее любопытство и одновременно притупила всякие способности к самостоятельному анализу.
- Но зато шли активные переговоры, а Штайн, кроме того что был ужасный бабник, он еще совершенно не мог держать язык за зубами. - Турецкий перешел к следующему шампуру. - Только если остальные его пассии в спортивных и околоспортивных аферах ничего не смыслили, то Марина была очень даже в струе. И, кроме того, кто сказал, что, прознав о чем-то, она не расскажет мужу, то бишь Рыбаку, то бишь главному конкуренту Решетова в борьбе за такое денежное кресло? Нет, от Марины он избавился очень даже вовремя. Только для полной безопасности ему следовало еще устроить для Штайна какой-нибудь несчастный случай, который бы обязательно закончился кастрацией. Потому что Штайн продолжал спать со всеми подряд, продолжал болтать и, наконец, нарвался на фрау Гримм, которая тоже оказалась не дурой набитой.
Короче, сделка все-таки состоялась. Штайн должен был получить от Решетова свою долю посредника. Причем Штайн хотел наличные в валюте в Москве, потому что собирался финансировать фонд "Содействие". Кстати, ты прояснил, что это за фонд такой?
- Официально они нанимали сезонных рабочих для работы за границей, ответил Артур.
- Так это практически благотворительность с их стороны, - хмыкнул Грязнов.
- Ага. Нормальная работа: русских путан в рабство не продавали. В этой официальной части тоже были всякие махинации типа - платили вдвое меньше, чем установлено их законодательством, селили в казармах по три квадрата на человека, но наши в основном не жаловались. Приехали, немного подзаработали и уехали. Но главная статья дохода - это немецкое гражданство, которое за определенную сумму можно было получить очень быстро, не будучи малолетним узником концлагеря, не имея родственников в Германии и прочих льгот. Предприятие собирались расширять, но это почему-то встретило некоторое противодействие со стороны московских чиновников. Возможно, часть наличности Штайн собирался использовать в качестве взяток.
- Значит, Решетов пригласил Штайна в "Олимпию", куда тот, возможно для конспирации, пришел с проституткой, но вместо курьера с чемоданом денег Штайна в номере навещает Дырокол со сломанным пистолетом.
- Кстати, - снова вклинился Грязнов, выковыривая кусочек мяса чуть ли не из зуба мудрости, - Улыбабов клятвенно заверил, что к убийству Штайна не имеет никакого отношения, мотивируя это тем, что не стал бы пачкать свою территорию. Поскольку Дырокол мертв, придется поверить Улыбабову и принять версию, что Дырокола Решетов нанял лично, в обход руководства группировки... Вздрогнем, что ли?
Стаканы снова соединились в дружеском звоне. И спустя несколько секунд все трое захрустели свежими огурчиками.
Некоторое время умиротворенно молчали, прислушиваясь к ощущениям.
- Короче, - наконец выговорил Турецкий. - Решетов избавился от партнера и заграбастал его долю. Мы, как он и рассчитывал, гоняемся за Рыбаком, а он, еще как бы невзначай, подсовывает нам мотив убийства! Ну и хитер, мерзавец, ничего не скажешь... И все бы хорошо, но Рыбак не ловится, и Решетов начинает волноваться, а тут еще Катанян пьянствует с кем попало, приходится и его убирать. Но тут он почему-то использует не привычный бандитский канал, а привлекает Бруталиса, которому жутко хочется поиграть за сборную, а Катанян не приглашает. Потом возникают проблемы и с Бруталисом - новый главный тренер сборной тоже не желает его брать, а тут еще мы подобрались слишком близко. В общем, пришлось заказать и Бруталиса.
- А потом пришла Наташа Гримм, - напомнил Грязнов, снова наполнив стаканы, - и развалила их халабуду вдребезги.
- Это она случайно, - как бы защищая незадачливую журналистку, заметил Турецкий. - О Решетове и о сути аферы с телевидением она вообще не знала. Просто у нее были большие планы на Штайна, сложившиеся в основном после ознакомления с его финансовыми документами. Он и сам кое-что сболтнул, а она еще прознала о его делах с неизвестным немцем, который на паритетных началах со Штайном организовал некий фонд. Она также знала, что в Москву он приехал по делам этого фонда, и естественно предположила, что убийство как-то с этим связано. Дальше все просто. Пользуясь служебным положением, Наташа пытается сблизиться со мной, гм, чтобы узнать, кто и за что убил ее бывшего любовника, и главное - возможно побольше узнать о неизвестном немце или о фонде, который в России. Но чем дальше продвигается расследование, тем меньше у нее надежд что-то выведать.
- Потому что Генпрокуратура - не продается! - неожиданным нетвердым дискантом выкрикнул Сикорский, чем вызвал изумленные взгляды старших товарищей.
- На штайновских партнеров и его предприятия мы так и не вышли. И тут я сам, по собственной глупой инициативе, ляпнул ей о DT3, таким образом она вычислила Литтмарка. А после, убаюкав в своей постели его бухгалтера, выяснила подробности и о фонде. На подходах к Литтмарку, которого Наташа надеялась уговорить поделить с ней долю Штайна, она стала свидетелем его участия в убийстве Бруталиса.
Но в это время Литтмарка уже вел Реддвей, естественно заметивший интерес к нему Наташи. А потом появился и я...
- В общем, все умерли, - подытожил Грязнов, - только сыск бессмертен, за что и предлагаю выпить. А потом устроить салют... Кстати, - вдруг остановился он, - никак не пойму, где Рыбак взял деньги, если бабки покойного Патрушева он вернул его жене. А я так рассчитывал, что он на них проколется. - Грязнов с жалостью покачал головой, и Турецкий понял, что Слава в отличие от него еще полностью погружен в это дело, еще совершенно не остыл.
Это была отличительная черта Турецкого как профессионала: он всегда довольно быстро абстрагировался от недавних своих дел, и они больше не портили ему нервы. А может, это просто было качество молодого еще и здорового мужчины. Жизнь прекрасна, черт возьми, и не только на дне стакана!
- А вот бабки-то твой Рыбак взял у Кирсанова, - сказал он. - Просто ограбил его, и все.
- А что, Рыбак сам тебе сказал об этом? На допросе?! Вот простофиля, ужаснулся Слава.
- Да нет, конечно. Я догадался, - скромно уточнил Турецкий. - И взял Кирсанова на понт. Тот ведь по здравом размышлении никому об этом не сказал. А сейчас ему это тем паче не надо.
- И как Кирсанов тебе это объяснил?
- Сказал, что не хотел портить свой незамутненный образ политического деятеля и будущего футбольного функционера.
- Ясное дело, - хмыкнул Грязнов. - Такие персонажи грабят только сами, обратный вариант портит их имидж. И как было дело? Неужели Рыбак к нему в гостиницу "Россия" залез?! - Похоже, Грязнов был свято убежден, что Рыбак, как человек-амфибия, способен абсолютно на все.
- Зачем такие сложности, - снисходительно улыбнулся Турецкий. - Все гораздо проще. Кирсанов крутит свои дела с Аникор-банком. У него там есть небольшой офис. Вернее, просто кабинет. Об этом очень мало кто знает. Но Рыбак как раз был в числе компетентных граждан. И он приехал к Кирсанову за помощью, поскольку полагал, что может на него рассчитывать. Но все вышло не так, как предполагал Рыбак. Кирсанов дико испугался и хотел уже было его заложить. Тогда, как я представляю, Рыбак оперативно срубил фишку: он скачал из кирсановского компьютера кое-какую информацию, которая стала его страховкой от доноса Кирсанова. У Рыбака, скорей всего, появился на него компромат. А еще он отобрал у Президента Коми пиджак, в котором по очередной счастливой для него случайности были деньги - весьма приличная сумма, а по несчастливой - мобильник.
Грязнов буквально застонал, схватившись за голову:
- Так вот по чьему сотовому телефону его в общаге на Сущевском валу вычисляли! Да... И наверняка после такой радушной встречи Рыбак стал подозревать в Кирсанове своего злого гения, - догадался Грязнов.
- Ну конечно. Я и сам топал по этой дорожке до поры до времени. А дальше было так. Рыбак отвалил, а Кирсанов освободился от скотча, которым его тот спеленал, и сделал вид, что его в кабинете не было, когда туда ворвался грабитель и украл его пиджак с телефоном. Подняли тревогу. Отсюда родился миф о великом медвежатнике Рыбаке.
- Ну и черт с ними со всеми. Итак, салют!
- Из рогаток?
- Из винтовок. - Грязнов с заговорщическим видом извлек из багажника своей "Нивы" толстенный кожаный чехол, в котором покоились ровно три винтовки с навинченными над стволом большими баллонами с краской. И завопил во всю силу легких: - Пейнтбол, пацаны!!! Уток, которых не сезон стрелять, будем метить!
Но утки, как назло, куда-то попрятались, зато из приемника, настройку которого крутил Артур в поисках подходящего к салюту военного марша, полился чарующий голос Степана Мефодьевича Переверзева:
"Два выдающихся события в футбольной жизни нашей страны..."
- Переключи, переключи немедленно! - потребовал Грязнов.
- Погоди! - остановил Артура Турецкий. - Пусть скажет. У него каждая фраза как тост. Например, "за координацию наших движений!".
"...Вышла в отборочную часть чемпионата Европы, в интереснейшей, захватывающей борьбе вырвав победу по пенальти у сборной Германии".
- За-хва-ты-ва-ю-щей, - передразнил Грязнов. - Так бы слушал и слушал.
"...Вопрос я адресую Михаилу Юрьевичу Кирсанову, единогласно избранному вчера президентом Федерации футбола Российской Федерации. Михаил Юрьевич! С вашим приходом на этот пост связывают свои надежды тренеры и специалисты, ваш покорный слуга в том числе, а также миллионы простых смертных поклонников футбола. Вы как человек новой формации..."
- Н-н-на! - Грязнов, не целясь, всадил в приемник весь свой баллон с ядовито-зеленой краской.
- Было дело, - пришлось сознаться Турецкому. Только вот зачем он это просил?
- Я своим курсантам в качестве практического задания раздал по одному. Герр Литтмарк оказался единственным, чье поведение вызвало подозрения. Он потихоньку распродает свои фирмы, обращает недвижимость в деньги и ценные бумаги и вообще, похоже, собирается э-э-э... линять, я правильно сказал?
- Правильно, правильно.
- Кроме того, вокруг него вьется некая тележурналистка Гримм...
- Кто?!
- Ты ее знаешь?
- Еще бы!
Ну вот и Наталья объявилась, а то без нее даже как-то скучно было последнее время.
- Так вот, она, похоже, его шантажирует.
- Похоже или шантажирует?
- Сегодня через... - Реддвей глянул на свои мощнейшие "Сейко" в огромном зеленом пластиковом корпусе, - через три с половиной часа она нанесет ему официальный визит. А он, похоже, собирается ей заплатить, поскольку за последние три дня снял с нескольких счетов крупные суммы наличными, которые вместе составили ни много ни мало - два миллиона марок. Причем не почтовых марок. Он, знаешь ли, деньги собирает, он не филателист. Я правильно сказал?
- Отлично сказал. А чем она его шантажирует? - все еще не мог понять Турецкий.
- Если бы я знал, - пожал плечами Реддвей. - Поедем послушаем, аппаратуру уже подготовили, и на журналистку "жука" повесили, и на оконное стекло в кабинете Литтмарка тоже. Немецкую полицию пока ставить в известность не будем, только если услышим что-либо стоящее. А то вдруг она его бывшая жена и два миллиона - ее законные алименты.
- Смелая мысль, - без энтузиазма прокомментировал Турецкий.
К дому в живописном предместье Мюнхена подъехали за час до встречи в микроавтобусе "БМВ" с надписью "Сантехническая служба". Остановились метрах в тридцати. Турецкий вытащил из кармана пачку "Кэмела", Реддвей - жвачку "Чуингам".
Литтмарк был в кабинете, слушал Вагнера и тихонько насвистывал в такт мелодии - и музыка и свист прослушивались отчетливо.
Появился реддвеевский курсант, ведший наружное наблюдение за резиденцией Литтмарка, и доложил, что в доме пока что двое: хозяин и его шофер-телохранитель - Йоганн Штольц.
Наташа Гримм опоздала на десять минут. Но ее, очевидно, ждали - как только подъехало такси, парадная дверь приоткрылась и кто-то впустил женщину внутрь. Реддвей переключился на ее микрофон, но до непосредственного контакта с Литтмарком она не произнесла ни слова.
"Вы приготовили деньги?" - Это было первое, что она сказала.
"Разумеется, нет. Я не имею дел с шантажистами".
"Но со мной вам придется иметь дело". - Скрипнули пружины, щелкнула зажигалка. Наташа, очевидно, уселась и закурила, звук с ее микрофона стал приглушенным, а потом и вовсе пропал. Переключились на микрофон на стекле.
- Куда ты ей "жучка" засунул? - ехидно поинтересовался Турецкий.
- В сумочку, Александр, в сумочку. Она просто на нее села или прикрыла плащом. - Реддвей предостерегающе поднял руку, пресекая дальнейшую болтовню: в кабинете снова заговорил Литтмарк:
"Не обольщайтесь, как только вы выйдете за рамки приличий, я тут же вызову полицию".
"Можете вызывать ее прямо сейчас, им будет очень интересно послушать о ваших финансовых делишках. Но в этом случае только полиция и выиграет, ну еще, возможно, одна алкоголичка и одна психопатка..."
"Это вы о себе?"
"Нет, о жене и дочери Штайна. Как видите, я многое знаю и хочу эти знания продать за разумную цену".
"Хорошо, даю вам пять минут и после этого либо вышвыриваю вас вон, либо вызываю полицию".
"Мне хватит и двух. Вы со Штайном организовываете фонд, вложив каждый по три миллиона долларов. Дело оказывается прибыльным, но внезапно Штайн погибает. Какое горе, какое горе... Его доля теоретически должна перейти к законным наследникам, но это при условии, что они в курсе, что все оформлено соответствующим образом и что его партнер - честный человек. У вас было предостаточно времени, чтобы развернуть бурную деятельность в поисках наследников, посвятить их в ваши совместные дела и предоставить право наравне с вами распоряжаться предприятием. Но вы, Литтмарк, таких шагов не предприняли и даже не попытались, из чего я сделала вывод, что вы решили не делиться. Однако в отличие от штайновских родственников, которые не подозревают о его тайных доходах, я о них знаю точно и предлагаю вам очень выгодную сделку. Мне - всего лишь половина его доли. То есть половина половины. И мы с вами больше никогда не пересечемся".
"Вы опоздали, дорогая фрау. Предприятие, о котором вы говорите, если вообразить, что оно вообще когда-то было, в любом случае уже перестало существовать и ничего доказать невозможно".
"Вы блефуете. И совершенно напрасно".
"Мне известно еще как минимум о трех подобных конторах, в которые вкладывал деньги Штайн. Ваш бухгалтер чрезвычайно болтлив в постели".
"Йоганн!" - заорал Литтмарк, после чего воцарилась тишина, длившаяся не менее минуты.
Обитатели "сантехнического" микроавтобуса переглянулись, не понимая причины паузы.
- Может, она увидела деньги и потеряла дар речи от счастья? - высказал предположение Реддвей.
Но Литтмарк, похоже, платить передумал - хлопнула дверь кабинета, и Наташа затараторила, довольно быстро срываясь на крик:
"Уберите эту гориллу немедленно! Если я не появлюсь в заранее оговоренном месте через... через час, мой человек позвонит в полицию и передаст им документы, которые будут стоить вам долгих лет за решеткой!"
- Пошли! - шепотом скомандовал Турецкий, как будто в доме его могли услышать.
- Нет, - замотал головой Реддвей, - подождем еще, пусть закончат.
- Он же ее убьет.
- А она тебе дорога как память?
- Пит, у нас и так уже с десяток трупов.
- И ни одного нормального доказательства, кроме несанкционированного прослушивания.
В кабинете Литтмарк расхохотался.
"Теперь вы блефуете, милочка. Вы слишком алчны, чтобы посвящать кого-то еще в свои планы".
"Откуда это вы так хорошо меня знаете?" - проворчала Гримм.
"А вдруг бы я согласился платить - вам пришлось бы делиться. Да и что там может быть такого, что заинтересует полицию. Я неглупый финансист, и у меня очень дорогие адвокаты. Шестьсот марок в час - это вам не шутка..."
"А как насчет фотографии, где вы нажимаете маленькую кнопочку, а затем большая машина взлетает на воздух?"
"Йоганн!!!"
В комнате завозились, что-то упало, завопила благим матом Наташа, и, наконец, раздался выстрел.
- А вот теперь пошли. - Реддвей махнул своим орлам, и в течение считанных секунд они кольцом окружили дом. Турецкий с Реддвеем, уже добежавшие до парадного входа, немедленно вломились в дверь. К кабинету продвигались с оружием на изготовку (благо Реддвей заранее раздобыл план дома - знали куда идти), но выстрелов больше не последовало, и остановить их никто не пытался.
Наташа вопреки здравому смыслу была жива и, забившись в угол за кресло, совершенно круглыми глазами смотрела на растянувшегося на полу Литтмарка. Его шофер-телохранитель-убийца стоял на коленях, тщетно пытаясь зажать рану на животе шефа, из которой фонтанчиками била кровь. Рядом на полу валялась берданка, из которой, очевидно, и был произведен выстрел.
Как выяснилось впоследствии, перепуганная до смерти Наташа бросилась на Йоганна, и в пылу борьбы тот умудрился выстрелить в собственного хозяина. Хорошая версия. Почему бы и нет, в конце концов!
Литтмарка увезли в больницу под конвоем реддвеевских ребят. Пришлось известить и немецкую полицию, ведь, в конце концов, ни Турецкий, ни Реддвей не имели официальных полномочий на этой территории.
Врачи были настроены весьма пессимистично: обширное поражение органов брюшной полости, задеты оба легких, многочисленные внутренние кровоизлияния, большая потеря крови. Первая операция была долгой и не дала существенных результатов. Для того чтобы спасти пациента, требовалась пересадка печени, а донорскую печень могли доставить лишь через несколько часов, которых у Литтмарка не было.
Он был в сознании и мог разговаривать. Набежали адвокаты, но Литтмарк, очевидно понимая, что умрет, пожелал говорить с полицией.
Реддвей просветил Турецкого насчет того, что в Германии к исповеди умирающего преступника относятся с большим уважением и считают ее едва ли не достоверной информацией. И потому Турецкий даже не удивился, узнав, что ее просто застенографировали, никаких перекрестных допросов не было. Впрочем, чему-то еще удивляться уже просто не было сил.
Турецкого в палату не пустили, так что он прочел уже отпечатанный вариант заявления Литтмарка.
"...Штайн устроил так, что крупнейшие телекомпании отказались от права трансляции стыковых матчей по футболу между сборными России и Германии в пользу русской федерации. Русский футбольный босс Решетофф гарантировал, что сборная России проиграет нашим. А права на трансляцию купила DT3 фактически лично у Решетоффа за пять миллионов долларов...
В результате все остались в выигрыше. Я получил деньги за рекламу в трансляциях плюс еще выигрыш на тотализаторе. Решетофф вместо эфемерных призовых в случае выхода в следующий круг получил реальные деньги. Много и сразу. Штайн - свою долю посредника...
Решетофф должен был отдать Штайну его долю наличными в Москве. Эти деньги нужны были для финансирования нашего с ним совместного фонда "Содействие". Решетофф убил Штайна и предложил мне себя в качестве партнера... У меня не оставалось выбора, и я согласился...
Потом что-то пошло не так, и Решетофф избавился еще и от тренера сборной, который догадался о его роли... И чем больше он убивал, тем больше образовывалось случайных и ненужных свидетелей и участников, которым нужно было или много платить, или избавляться от них. Я не хотел в этом участвовать, не хотел! Но у меня не было выбора, и, кроме того, Решетофф клятвенно пообещал, что Бруталис - единственный и последний, кто может как-то нам помешать. И тогда Йоганн убил Бруталиса. А потом появилась эта женщина... Я думал, это никогда не кончится... Слава богу..."
Шредер заявил, что Йоганн Штольц арестован и предстанет перед судом за умышленное убийство Бруталиса и непредумышленное - Литтмарка, если тот, конечно, умрет. И похоже, подумалось Турецкому, что шофер-телохранитель будет единственным козлом отпущения. Все остальные действующие лица, главные герои, мертвы. Прямо как в трагедии Шекспира.
Наташу Гримм тоже задержали, однако вряд ли какие-то обвинения будут ей предъявлены, поскольку стоило ей прийти в себя, как она тут же во всеуслышание заявила, что никакого шантажа не было, а было журналистское расследование, за которое полиция должна ей еще и спасибо сказать.
Спустя сутки она подписала контракт на шестизначную сумму с крупным немецким издательством.
ЭПИЛОГ
- За справедливость, мать ее разэтак, - Грязнов поднял свой стакан. За то, что о нас о всех когда-нибудь напишут книжку!
- И возможно, не одну.
Застолье из традиционного кабинета Турецкого решили перенести на природу. Во-первых, Первое мая - ура, а во-вторых, отмечали тройной праздник: Грязнову вернули статус, но уже не врио, а действительного начальника МУРа, Артура из стажера перевели в следователи, а Турецкий... Турецкий просто в третий раз за последние две недели вернулся из Германии. Чем не повод, спрашивается? Да и за здоровье тех, кто в госпитале, никогда не грех выпить. Ну и конечно, завершение дела, вернее, сразу двух дел повод хоть и второстепенный, но тоже немаловажный.
Для Сикорского же событие оказалось настолько значительным, что, наглотавшись предварительно супрастина, он махнул целых пятьдесят граммов коньяка.
Выбрались на двух машинах за город - посидеть на свежей травке, пожарить шашлычков. Погода стояла отменная - московская весенняя погода: ветрено, лениво-солнечно. Артур с пионерским мастерством раскладывал костер, Турецкий валялся на траве, глядя в небо и пытаясь в очертаниях облаков увидеть знакомые профили или предметы. Но сколько ни старался, ничего, кроме расплывчатого и неопределенного лица вице-премьера Яриловца, увидеть в клочковатых серых скоплениях не смог. А Яриловец, кстати, прислал генеральному представление: просим-де отметить четкую и профессиональную деятельность Турецкого А. Б.
В последние дни все были настолько заняты, что даже поговорить толком не успели, но, повинуясь старой и мудрой традиции: в лесу - о бабах, с бабами - о лесе, - вместо того чтобы просто расслабленно потрепаться за жизнь, конечно же с места в карьер взялись обсуждать только что законченное дело.
- Чего я никак не могу понять, - признался Грязнов, - так это как Решетов, пусть он и супермонстр, все время умудрялся держать руку на пульсе? - Он решил скромно умолчать о пагубном пристрастии своего министра к шахматам, дабы не ронять честь мундира. - Откуда Решетов взял, что Рыбак вышел на тропу войны? Удивительно, почему Решетов почти сразу попытался его прикончить. Ну и что с того, что Рыбак сбежал из тюрьмы? Ведь против Решетова ни у него, ни у следствия по гибели Марины ничего не было.
- Объясняю. Самое смешное, - откликнулся Турецкий, - что твой разлюбезный Рыбак здорово лажанулся в самом начале своей акции возмездия. И это решило все. Помнишь гулянку в "Праге"? И историю, как я принял его за парковщика? Естественно, ясно было, что он там околачивался не случайно. Но как ты думаешь, что он делал? Он написал коротенькое письмо с абстрактной угрозой, что, дескать, знает, кто виноват, и передал его через официанта... Яриловцу! Которого подозревал в своих злоключениях с самого начала.
- Гм... Но если вице-премьер - честный фраер, то почему он тебе об этом письмишке не сообщил? Ты же с ним практически закорешился.
- Черта с два! Но дело не в этом. Яриловец это письмишко не получил. Так что он ни сном ни духом. Если помнишь, хотя как ты можешь это помнить, перед тем как развернуться во всю ивановскую, заскучавшая публика передвинула столы. Так что письмо, которое принесли для Яриловца, попало к... Решетову! Именно - к верному адресату. Только Антон-то этого не знал! И чуть жизнью за это не поплатился.
- Решетов, наверное, здорово перетрухал, раз устроил за Рыбаком такую охоту! - вставил Сикорский.
- На даче этого мерзавца обнаружили тайник, - сообщил Грязнов, ворочая над углями шампуры со шкварчащим мясом. - Золото, немного валюты, на черный день, очевидно. Но основную часть денег он вложил в акции - в основном немецких и швейцарских предприятий. Самое интересное, что Рыбак, все то время отсиживавшийся на этой самой даче, тайника не нашел, а там, между прочим, кроме золота был еще пакетик с любопытными предметами: расческа, перочинный нож, брелок от ключей - и все с отпечатками пальцев Рыбака. Так что Решетов мог замочить еще, по крайней мере, троих, оставляя весомые улики против Рыбака. Кроме того, после взрыва, который учинил выстрелом из базуки этот его референт, пришлось разбирать огромный книжный завал. Библиотека в пять тысяч томов, из них больше половины - на шахматную тему, представляете?! Решетов, оказывается, был очень сильным игроком. И я даже знаю кое-кого, кто был его партнером, - не удержался-таки Грязнов от намека. И только сейчас сообразил, с кем мог играть в шахматы министр МВД в своем лимузине в тот самый момент, когда его долбанула грязновская "Нива".
Судя по туманным высказываниям замминистра, его бывший теперь уже начальник вполне был в состоянии проиграть Решетову в азартную игру под названием "шахматы" такую фишку, "как прослушивание Грязнова и Ко".
Кошмар. А вы говорите, коррупция в верхних эшелонах власти. Да это тьфу... То есть не исключено, что Решетов почти с самого начала охоты на Рыбака держал руку на пульсе! И чем дальше уходил Рыбак от Грязнова, тем меньше о нем знал и Решетов. Да...
Турецкий молчал, надо полагать, читая грязновские мысли, и мотал на ус, по-прежнему пялясь в облако-Яриловец. А Артур побрызгивал уже доходящие шашлычки белой "Монастырской избой".
- И еще одну замечательную вещь нашли на даче Решетова, - продолжал Грязнов. - Баллон для сжиженного газа, только не металлический, а полиэтиленовый, мать его дери! Понятно теперь, как пожар в квартире Рыбака случился?
- Нет, - одновременно ответили следователи, чтобы не слишком напрягаться.
- Ну вы и тугодумы. Кто-то нанятый Решетовым, допустим его референт-телохранитель, а возможно, и он сам - отвинчивает краник, приделывает к этому баллону адскую машинку - взрыватель, заводит таймер минут на пять - десять, чтобы газ сквозняком по квартире разнесло, и забрасывает Рыбаку в окно, благо тот на втором этаже жил. Ш-ш-ш, бах! И, в общем, все умерли, - повторил свой избитый тезис Грязнов.
По этому поводу все трое выпили, не чокаясь.
- Ну а фонд, организовавший страховку для Марины, - это дело рук Решетова. Спланированная была акция, уже проверено.
- Есть, кстати, мнение, что после гибели Марины, когда Рыбак вдруг остался в живых, Решетов побывал у него в конторе и выгреб все мелочи личного характера, которые смог найти. Возможно, он уже тогда собирался их каким-то образом использовать, но наши не в меру ретивые прокуроры, не в обиду некоторым будет сказано, и без всяких дополнительных улик умудрились доказать вину Рыбака.
- Что же он на место гибели Катаняна ничего не подбросил? - спросил Артур.
- Во-первых, не забывай, что Катанян, по его замыслу, умер от несчастного случая, - откликнулся Турецкий, - и лишние предметы на месте происшествия, а особенно с отпечатками пребывающего во всероссийском розыске Рыбака, только все бы испортили...
- А во-вторых?
- Во-вторых, про мясо не забывай, остывает, или ты еще и вегетарианец?
- Решетов у нас прямо технический гений, - с сомнением заявил Сикорский, следуя совету старшего товарища и откусывая сочный кусок. Чавк-чавк... И полиэтиленовый баллон с газом, и электрошок с доппитанием...
- Сдается мне, обе идеи не его, - ответил Грязнов. - Сильно это все попахивает улыбабовскими извращениями. Может, Решетов совета спросил у знающего человека... Наверняка они пересекались: Улыбабов ведь около футбола, около Рыбака в частности, терся. И где, спрашивается, наш покойничек с Дыроколом познакомился? На президиуме ФИФА, что ли?
- А зачем Решетову было убивать Марину, ведь в момент ее гибели сделка еще не состоялась? - не отставал Артур. Малая доза спиртного пробудила в нем жгучее любопытство и одновременно притупила всякие способности к самостоятельному анализу.
- Но зато шли активные переговоры, а Штайн, кроме того что был ужасный бабник, он еще совершенно не мог держать язык за зубами. - Турецкий перешел к следующему шампуру. - Только если остальные его пассии в спортивных и околоспортивных аферах ничего не смыслили, то Марина была очень даже в струе. И, кроме того, кто сказал, что, прознав о чем-то, она не расскажет мужу, то бишь Рыбаку, то бишь главному конкуренту Решетова в борьбе за такое денежное кресло? Нет, от Марины он избавился очень даже вовремя. Только для полной безопасности ему следовало еще устроить для Штайна какой-нибудь несчастный случай, который бы обязательно закончился кастрацией. Потому что Штайн продолжал спать со всеми подряд, продолжал болтать и, наконец, нарвался на фрау Гримм, которая тоже оказалась не дурой набитой.
Короче, сделка все-таки состоялась. Штайн должен был получить от Решетова свою долю посредника. Причем Штайн хотел наличные в валюте в Москве, потому что собирался финансировать фонд "Содействие". Кстати, ты прояснил, что это за фонд такой?
- Официально они нанимали сезонных рабочих для работы за границей, ответил Артур.
- Так это практически благотворительность с их стороны, - хмыкнул Грязнов.
- Ага. Нормальная работа: русских путан в рабство не продавали. В этой официальной части тоже были всякие махинации типа - платили вдвое меньше, чем установлено их законодательством, селили в казармах по три квадрата на человека, но наши в основном не жаловались. Приехали, немного подзаработали и уехали. Но главная статья дохода - это немецкое гражданство, которое за определенную сумму можно было получить очень быстро, не будучи малолетним узником концлагеря, не имея родственников в Германии и прочих льгот. Предприятие собирались расширять, но это почему-то встретило некоторое противодействие со стороны московских чиновников. Возможно, часть наличности Штайн собирался использовать в качестве взяток.
- Значит, Решетов пригласил Штайна в "Олимпию", куда тот, возможно для конспирации, пришел с проституткой, но вместо курьера с чемоданом денег Штайна в номере навещает Дырокол со сломанным пистолетом.
- Кстати, - снова вклинился Грязнов, выковыривая кусочек мяса чуть ли не из зуба мудрости, - Улыбабов клятвенно заверил, что к убийству Штайна не имеет никакого отношения, мотивируя это тем, что не стал бы пачкать свою территорию. Поскольку Дырокол мертв, придется поверить Улыбабову и принять версию, что Дырокола Решетов нанял лично, в обход руководства группировки... Вздрогнем, что ли?
Стаканы снова соединились в дружеском звоне. И спустя несколько секунд все трое захрустели свежими огурчиками.
Некоторое время умиротворенно молчали, прислушиваясь к ощущениям.
- Короче, - наконец выговорил Турецкий. - Решетов избавился от партнера и заграбастал его долю. Мы, как он и рассчитывал, гоняемся за Рыбаком, а он, еще как бы невзначай, подсовывает нам мотив убийства! Ну и хитер, мерзавец, ничего не скажешь... И все бы хорошо, но Рыбак не ловится, и Решетов начинает волноваться, а тут еще Катанян пьянствует с кем попало, приходится и его убирать. Но тут он почему-то использует не привычный бандитский канал, а привлекает Бруталиса, которому жутко хочется поиграть за сборную, а Катанян не приглашает. Потом возникают проблемы и с Бруталисом - новый главный тренер сборной тоже не желает его брать, а тут еще мы подобрались слишком близко. В общем, пришлось заказать и Бруталиса.
- А потом пришла Наташа Гримм, - напомнил Грязнов, снова наполнив стаканы, - и развалила их халабуду вдребезги.
- Это она случайно, - как бы защищая незадачливую журналистку, заметил Турецкий. - О Решетове и о сути аферы с телевидением она вообще не знала. Просто у нее были большие планы на Штайна, сложившиеся в основном после ознакомления с его финансовыми документами. Он и сам кое-что сболтнул, а она еще прознала о его делах с неизвестным немцем, который на паритетных началах со Штайном организовал некий фонд. Она также знала, что в Москву он приехал по делам этого фонда, и естественно предположила, что убийство как-то с этим связано. Дальше все просто. Пользуясь служебным положением, Наташа пытается сблизиться со мной, гм, чтобы узнать, кто и за что убил ее бывшего любовника, и главное - возможно побольше узнать о неизвестном немце или о фонде, который в России. Но чем дальше продвигается расследование, тем меньше у нее надежд что-то выведать.
- Потому что Генпрокуратура - не продается! - неожиданным нетвердым дискантом выкрикнул Сикорский, чем вызвал изумленные взгляды старших товарищей.
- На штайновских партнеров и его предприятия мы так и не вышли. И тут я сам, по собственной глупой инициативе, ляпнул ей о DT3, таким образом она вычислила Литтмарка. А после, убаюкав в своей постели его бухгалтера, выяснила подробности и о фонде. На подходах к Литтмарку, которого Наташа надеялась уговорить поделить с ней долю Штайна, она стала свидетелем его участия в убийстве Бруталиса.
Но в это время Литтмарка уже вел Реддвей, естественно заметивший интерес к нему Наташи. А потом появился и я...
- В общем, все умерли, - подытожил Грязнов, - только сыск бессмертен, за что и предлагаю выпить. А потом устроить салют... Кстати, - вдруг остановился он, - никак не пойму, где Рыбак взял деньги, если бабки покойного Патрушева он вернул его жене. А я так рассчитывал, что он на них проколется. - Грязнов с жалостью покачал головой, и Турецкий понял, что Слава в отличие от него еще полностью погружен в это дело, еще совершенно не остыл.
Это была отличительная черта Турецкого как профессионала: он всегда довольно быстро абстрагировался от недавних своих дел, и они больше не портили ему нервы. А может, это просто было качество молодого еще и здорового мужчины. Жизнь прекрасна, черт возьми, и не только на дне стакана!
- А вот бабки-то твой Рыбак взял у Кирсанова, - сказал он. - Просто ограбил его, и все.
- А что, Рыбак сам тебе сказал об этом? На допросе?! Вот простофиля, ужаснулся Слава.
- Да нет, конечно. Я догадался, - скромно уточнил Турецкий. - И взял Кирсанова на понт. Тот ведь по здравом размышлении никому об этом не сказал. А сейчас ему это тем паче не надо.
- И как Кирсанов тебе это объяснил?
- Сказал, что не хотел портить свой незамутненный образ политического деятеля и будущего футбольного функционера.
- Ясное дело, - хмыкнул Грязнов. - Такие персонажи грабят только сами, обратный вариант портит их имидж. И как было дело? Неужели Рыбак к нему в гостиницу "Россия" залез?! - Похоже, Грязнов был свято убежден, что Рыбак, как человек-амфибия, способен абсолютно на все.
- Зачем такие сложности, - снисходительно улыбнулся Турецкий. - Все гораздо проще. Кирсанов крутит свои дела с Аникор-банком. У него там есть небольшой офис. Вернее, просто кабинет. Об этом очень мало кто знает. Но Рыбак как раз был в числе компетентных граждан. И он приехал к Кирсанову за помощью, поскольку полагал, что может на него рассчитывать. Но все вышло не так, как предполагал Рыбак. Кирсанов дико испугался и хотел уже было его заложить. Тогда, как я представляю, Рыбак оперативно срубил фишку: он скачал из кирсановского компьютера кое-какую информацию, которая стала его страховкой от доноса Кирсанова. У Рыбака, скорей всего, появился на него компромат. А еще он отобрал у Президента Коми пиджак, в котором по очередной счастливой для него случайности были деньги - весьма приличная сумма, а по несчастливой - мобильник.
Грязнов буквально застонал, схватившись за голову:
- Так вот по чьему сотовому телефону его в общаге на Сущевском валу вычисляли! Да... И наверняка после такой радушной встречи Рыбак стал подозревать в Кирсанове своего злого гения, - догадался Грязнов.
- Ну конечно. Я и сам топал по этой дорожке до поры до времени. А дальше было так. Рыбак отвалил, а Кирсанов освободился от скотча, которым его тот спеленал, и сделал вид, что его в кабинете не было, когда туда ворвался грабитель и украл его пиджак с телефоном. Подняли тревогу. Отсюда родился миф о великом медвежатнике Рыбаке.
- Ну и черт с ними со всеми. Итак, салют!
- Из рогаток?
- Из винтовок. - Грязнов с заговорщическим видом извлек из багажника своей "Нивы" толстенный кожаный чехол, в котором покоились ровно три винтовки с навинченными над стволом большими баллонами с краской. И завопил во всю силу легких: - Пейнтбол, пацаны!!! Уток, которых не сезон стрелять, будем метить!
Но утки, как назло, куда-то попрятались, зато из приемника, настройку которого крутил Артур в поисках подходящего к салюту военного марша, полился чарующий голос Степана Мефодьевича Переверзева:
"Два выдающихся события в футбольной жизни нашей страны..."
- Переключи, переключи немедленно! - потребовал Грязнов.
- Погоди! - остановил Артура Турецкий. - Пусть скажет. У него каждая фраза как тост. Например, "за координацию наших движений!".
"...Вышла в отборочную часть чемпионата Европы, в интереснейшей, захватывающей борьбе вырвав победу по пенальти у сборной Германии".
- За-хва-ты-ва-ю-щей, - передразнил Грязнов. - Так бы слушал и слушал.
"...Вопрос я адресую Михаилу Юрьевичу Кирсанову, единогласно избранному вчера президентом Федерации футбола Российской Федерации. Михаил Юрьевич! С вашим приходом на этот пост связывают свои надежды тренеры и специалисты, ваш покорный слуга в том числе, а также миллионы простых смертных поклонников футбола. Вы как человек новой формации..."
- Н-н-на! - Грязнов, не целясь, всадил в приемник весь свой баллон с ядовито-зеленой краской.