Незнанский Фридрих Евсеевич. И дай умереть другим

   Мажор наконец смутился:
   - Об этом я не подумал...
   Это сразу значительно улучшило настроение Турецкого. Теперь парень нравился ему куда больше, чем в роли Цицерона.
   И голова вроде перестала болеть...
   Мальчишка был явно не дурак, и, пожалуй, из такого мог бы получиться хороший сыскарь. Да только, конечно, влиятельный папаша перетащит его раньше времени в министерство - к себе под крылышко.
   Турецкий наконец уселся в кресло и достал сигарету:
   - Все, что ты тут излагал, исключает проститутку из числа непосредственных исполнителей? - Турецкий непринужденно перешел на "ты", и мажор воспринял это спокойно, даже, как показалось Турецкому, вздохнул с облегчением. Взаимное прощупывание закончилось, и оба остались довольны друг другом. По крайней мере удовлетворены.
   - Пока окончательно исключать ее рано, она вполне могла быть соучастницей, а ее экстравагантный побег, возможно, прикрывал отход настоящего убийцы.
   - Вот что, - резюмировал Турецкий. - Вопросов миллион: убийца ожидал появления Штайна и явился заранее? Он следил за ним? Он работает в паре с проституткой и грабит клиентов? Он наткнулся на Штайна случайно? Есть у него в гостинице сообщник или нет? И т. д., и т. п., и др.
   - И пр., - находчиво подсказал Сикорский.
   - Да. Первым делом нам следует выяснить, как он проник сюда и как ушел. Мог ли он войти и выйти незамеченным? Короче, действуй.
   Озадачив Сикорского, Турецкий повертел головой, пытаясь разогнать пелену перед глазами, и отправился убалтывать консула. Чертовски хотелось спать, но поскольку поспать ему уже явно не светило, то хотя бы кофе. Он, конечно, не мог его жрать литрами, как Грязнов, но потому кофе на него и действовал отрезвляюще, просветляюще и "утром ободряюще" в отличие от упомянутого Грязнова.
   А консулу, похоже, уже ничего не хотелось. Распустив галстук и забросив смокинг на диван, он полеживал в необъятном кресле шикарного люкса и осоловевшим глазом косил на телевизионный экран. Бурбон, содовая и ведерко со льдом - рядом на сервировочном столике, только руку протяни. И немец явно руку протягивать не ленился.
   Может, молча взять его под белы рученьки да отправить домой отсыпаться, хоть до утра бы спокойно поработали. Однако немец, нюхом учуявший в Турецком нужного ему человека, усилием воли привел себя в состояние боеготовности и слегка заплетающимся языком выдал сочиненную наедине с бурбоном сложную грамматическую конструкцию:
   - Сего дня руководству МВД и Генеральной прокуратуры будут вручены ноты протеста немецкого правительства, открывающие ваши действия как наносящие моральный ущерб Германии.
   Турецкий проникся и сделал скорбное лицо.
   - Мы желаем исчерпывающую информацию и скорое расследование, продолжал консул.
   - Делаем все возможное, будем работать в постоянном контакте с вами и надеемся на плодотворное сотрудничество, - в свою очередь забубнил Турецкий. Боже мой, сколько раз и в скольких обстоятельствах он нес эту лабуду! - В свете этого мне нужна кое-какая информация...
   - Нет, это мне нужна информация!
   - Нет, - по возможности мягко сказал Турецкий, - это мне нужна информация.
   - Нет! Это мне...
   Турецкий с грустью подумал, что ситуация становится похожа на знаменитую сцену из "Золотого теленка", когда "молочные братья" Паниковский и Балаганов, устало отпихиваясь ладонями, бормотали: "А ты кто такой?"
   - К сожалению, единственная информация, которой я могу с вами поделиться, не нарушая тайну следствия, - это факт смерти господина Штайна...
   Консул напряженно внимал.
   - Но это, кажется, вам и так уже известно. Мне же нужно знать, что он был за человек, чем занимался в Москве...
   - Гюнтер Штайн - сотрудник министерства иностранных дел, - перебил консул, - образцовый работник и уважаемый гражданин.
   Истинный ариец, продолжил про себя Турецкий, образцовый семьянин, в связях, порочащих его, не замечен, характер нордический... хитрый. Что же делал этот уважаемый гражданин в гостинице с весьма конкретной репутацией, да еще с проституткой? Вслух же Турецкий, конечно, выдал более нейтральную фразу:
   - Вы его хорошо знали?
   - Нет, однако мы часто встречались в посольстве, - запальчиво ответил немец.
   - Вспомните, он носил часы, запонки, перстни, кольца?..
   - Часы обязательно. Швейцарские. Кольцо - только обручальное. Запонки... нет, не помню. Это ограбление?
   - Возможно, - уклончиво ответил Турецкий. - Чем он занимался в Москве?
   - А вот с этим вопросом вам придется обратиться непосредственно к послу.
   - Штайн не опасался за свою жизнь, не получал в последнее время писем с угрозами?
   - Нет... не знаю.
   - Может быть, телефонные звонки соответствующего содержания?
   - Я уже ответил.
   - Это его первый визит в Россию?
   - Нет.
   - У него был постоянный круг знакомств среди российских граждан?
   - Не знаю.
   "А что ты, собственно, знаешь?!" - хотелось заорать Турецкому.
   - Где он остановился?
   - В посольстве.
   - У него могли быть с собой дипломатические документы, похищение которых способно отразиться на международных отношениях? - Во завернул, аж страшно.
   Немец, видимо, подумал о третьей мировой войне и тоже испугался:
   - Обращайтесь к послу. Нет.
   - Нам нужен список его последних контактов.
   - К послу. - Окончательно протрезвевший консул, подхватив свой смокинг, ретировался с максимальной поспешностью, которую мог себе позволить, не теряя при этом дипломатического достоинства.
   Может, не стоило его так, скорее всего, обыкновенная бытовуха. Но зато, с другой стороны, теперь никто не заикнется, что мы отнеслись к делу недостаточно серьезно, пусть помучаются, поиграют в шпионов.
   Первым Турецкий допросил швейцара, который не только присутствовал при отбытии путаны, но даже успел с ней побеседовать. А проститутку нужно было вычислить как можно скорее. Швейцар оказался типом не в меру разговорчивым и на простой, казалось бы, вопрос: видел ли он девушку раньше - разразился целой тирадой:
   - Да какая она девушка?! Она девушкой годов с тринадцати небось быть перестала. Шлюха она и есть шлюха, а то и того хуже - б... настоящая. Другие девки намоются, накрасятся смотреть приятно, а эта что? Панка натуральная: патлы засмоктанные, глаза подведет как у покойницы, крест на шее с мою ладонь, не меньше, и одежка точно ряса. Нормальный мужик на такую ни в жисть не полезет, только эти любители экзотики. Вот и допрыгался этот, довела его экзотика.
   - Ага. То есть появилась она не впервые, если я правильно понял?
   - Точно.
   - Ее имя, фамилия, знакомые, родственники, постоянные клиенты, вываливайте, короче, все, что знаете.
   - Ангелиной называлась, больше ничего не знаю.
   - Хорошо, а теперь по порядку: вы видели, как они входили? Она и немец?
   - Я всегда на посту. Где-то без четверти девять подъехали.
   - На чем?
   - "Опель" темно-зеленый, немец сам за рулем сидел.
   - Его вы тоже раньше видели?
   Швейцар на мгновение задумался:
   - Вроде видел, раз или два.
   - И все время с этой Ангелиной? Или с другими девицами? Или в комбинации?
   Швейцар хихикнул, очевидно представив себе такой вариант.
   - Не, эту он впервые подцепил.
   - Ну а потом что было?
   - А ничего! Где-то в десять тридцать выскакивает она в этом неглиже, ну... в чем мать родила, только ботинки на ней и полотенце сзади волочится. Хоть бы прикрылась! И орет как свинья недорезанная: монстр! монстр! спасайтесь! А у самой руки по локоть в крови, морда расцарапана. Схватил я ее в охапку, а она скользкая, визжит, вырывается, в общем, плюнула мне в глаза - и деру.
   - Что, так по улицам в полотенце и поскакала? - не удержался от вопроса Турецкий.
   - Куда там: в "опель" немца этого запрыгнула - и фьюить, только ее и видели. Как раз "форд" серебристый въезжал на стоянку, шлагбаум был открыт.
   Объявить в розыск "опель" Турецкий не успел. Явился Сикорский, закончивший интервьюировать путан, и сообщил, что машина, которую искали по всей Москве, обнаружена всего в двухстах метрах от гостиницы, за углом у телефона-автомата. Еще одно очко в пользу мажора.
   - Что путаны?
   - Искомая: Анжела, Елена либо Алина Тельновская, рабочий псевдоним Ангелина, из лимиты, проживает или прописана в общежитии химико-технологического техникума, по словам коллег, страдает психическими отклонениями. - Сикорский перевел дух и добавил доверительно:- На мистике сдвинулась. Возможно, привлекалась.
   Только маньяков мне и не хватало, с тоской подумал Турецкий, чур их! Чур!
   - Входы и выходы изучил? - спросил он с постной миной, не желая принимать предложенного дружеского тона. Хотя, спрашивается: а мажор-то в чем виноват? Шут с ним, потерпит - не маленький...
   - Ситуация следующая: гостиничный двор представляет собой каменный мешок, у них тут стоянка. Забор высокий - метров пять, я пробовал, просто так не перелезть. Выхода из здания три: парадный, пожарный - он закрыт, ключи у охраны - и служебный на стоянку - он открыт. Сторож утверждает, что пешком со стоянки никто не выходил. Вообще, в пятнадцатиминутный промежуток с момента прибытия Штайна до его смерти никто не входил в гостиницу и никто ее не покидал...
   - А после, после? - нетерпеливо прервал Турецкий.
   - Семь человек. Шестеро братков, местные завсегдатаи, гуляли с самого утра, все - никакие, пока не проспятся - допрашивать бесполезно. Со слов бармена, за час-полтора до исхода полностью утратили мобильность, сидели в баре безвылазно. И одинокий гражданин - Лукин С. С. Его я на всякий случай уже проверил: коммерсант средней руки, был с дамой в номере на первом этаже, со свидания отправился прямо домой к жене. Проститутка и коридорный подтверждают, что в момент убийства Лукин из номера не отлучался. Можно, конечно, еще покопать, но это вряд ли "наш" человек - староват и хлипковат.
   - Кто первым обнаружил труп, не считая, разумеется, Ангелины? Дежурный по этажу?
   - Да. Он услышал сдавленный крик, но, как уверяет, не придал этому значения, дескать, может, у кого-то из постояльцев слишком бурный оргазм. Через минуту-две мимо него проскочила голая девица, он выглянул в коридор: в пятьсот пятом была открыта дверь. К трупу не приближался, ни к чему в номере не притрагивался, сразу же вызвал начальника охраны. Показания подтверждает один из жильцов. Он услышал женские крики в коридоре, вышел посмотреть, в чем дело, увидел, как коридорный вошел в номер и пробыл там секунд двадцать, не более. Затем оставил его и еще пару подоспевших любопытных соседей охранять вход в номер и побежал к себе - звонить начальнику охраны.
   Портье подтвердил, что Штайн появился в этом заведении не впервые, в плане дам не повторялся, всегда снимал номер на сутки, но никогда больше чем на несколько часов не оставался. Сегодня все было как обычно: снял одноместный номер, прошел с барышней в бар, потом поднялся к себе. Платил наличными, и, как "случайно" удалось заметить портье, денег у него в бумажнике было много - пачка "наверное, толщиной с большой палец" - марки. Но в момент, когда убегала путана, портье на месте не оказалось: "живот скрутило".
   Следователи стояли и молча рассматривали машину.
   "Опель" был цел, закрыт, и даже противоугонное устройство невменяемая Ангелина включить не забыла.
   - Она, очевидно, дозвонилась до кого-то из автомата, и ее забрали, наконец высказал предположение Сикорский.
   - Зачем звонить из автомата, если в машине есть телефон? - Несмотря на отсутствие бодрящих напитков, Турецкий окончательно проснулся и мыслил вполне ясно. - А ну-ка, - он указал взглядом на урну в нескольких шагах от брошенного автомобиля.
   Артур Сикорский с невозмутимым видом подобрал обрывок газеты покрупнее, расстелил на тротуаре и принялся методично вытряхивать содержимое мусорного бака.
   - Эврика! - Он аккуратно подхватил платком изрядную связку ключей штук десять, в том числе от машины.
   Турецкий открыл дверцу, взял трубку телефона, нажал повтор последнего номера и, не дожидаясь, пока ему ответят, дал отбой, зафиксировав номер на определителе.
   - Теперь остается выяснить, кому он принадлежит, и можно двигать за Ангелиной и ее сообщником,- подытожил Артур.
   - Угу, - промычал Турецкий, не слишком веря в такой элементарный вариант.
   Он взглянул на часы: начало одиннадцатого. Домой ехать просто бесполезно, скоро все вернутся домой и поспать все равно не дадут, придется восстанавливать силы на родном диванчике в кабинете.
   - Может, заедем ко мне, позавтракаем, отдохнем, - словно читая его мысли, предложил Артур.
   - Заедем, почему не заехать, - недолго думая, откликнулся Турецкий удовлетворенно: наконец-то кофейку попьем, да и пожевать чего-нибудь давно пора.
   Сикорский оказался на коне. То есть на новой спортивной "мазде" темно-вишневого цвета. Хорошо быть мажором.
   Апартаменты у него были под стать машине: все вылизано и вполне современно. Когда-то это была обыкновенная двухкомнатная квартира на проспекте Маршала Жукова, но сейчас стены, кроме несущих, были удалены, и образовалось приличных размеров помещеньице, разделенное только двусторонними под потолок стеллажами с книгами. Мебель итальянская, кондиционер, уголок культуриста, разумеется, масса всяких мелких прибамбасов, призванных облегчить жизнь одинокого молодого мужчины.
   Турецкий даже присвистнул:
   - Неплохо живешь, стажер.
   - Стараюсь.
   Завтрак оказался тот еще: отбивная тридцать на тридцать с кровью (голодный Турецкий ее так и не осилил), салат из какой-то индийской зелени (по виду очень похоже на болотную тину, но уточнять он не решился), в начале - апельсиновый сок и на финише - молоко.
   - Хлеба только нет, - извинился Артур. - Я не ем углеводы.
   - Что - вообще?! - ужаснулся Турецкий, не представляя себя в такой ситуации.
   - Практически. Во всяком случае, картофель, каши, хлеб, торты и тому подобное не употребляю, - не без удовольствия пояснил хозяин.
   Наевшись, Турецкий отвалился от стола:
   - Кофейку бы.
   - Сейчас организую.
   - А сам?
   - Протеиновый коктейль.
   - Значит, кофе тоже не пьешь?
   - Нет, не пью.
   - И чай?
   - И его.
   - И зачем ты себя так изнуряешь?
   - Не! Это я себя балую.
   Турецкий сообразил, что столкнулся либо с железными принципами, либо с ослиным упрямством, и перевел разговор:
   - Ладно, давай о деле. Ты проверь телефон и займись Ангелиной, а я, как большой специалист по немцам, дипломатии и прочей лабуде, попробую определиться со Штайном.
   ГРЯЗНОВ
   По просьбе Комиссарова Грязнов срочно приехал в МУР. Договорились встретиться в его бывшем кабинете, который так еще никто и не занял. Впрочем, Грязнов и не собирался его никому уступать. Тут была военная хитрость. Он тайком вызвал слесаря и велел поменять замок на двери. При этом демонстративно и побольше стучать молотком. Чтобы было хорошо слышно. Обиженный слесарь возразил, что он профессионал, молотком почти не пользуется и работает тихо, как мышь. Но Грязнов, руководствуясь исключительно революционной целесообразностью, приказал об этом забыть и выполнять что сказано.
   В результате в МУРе не осталось сотрудника, который не знал бы, что в кабинет начальника врезали новый замок, и никаких вопросов больше не возникало: значит, есть и новый хозяин. Только вот кто он, оставалось загадкой, поскольку сам Вячеслав Иванович теперь появлялся на Петровке крайне редко. Запасной ключ от кабинета он вручил Комиссарову, так что сейчас, например, Грязнова уже ждали.
   Грязнов сразу заметил, что если Федор держался невозмутимо, то Дятел весело поблескивал глазами, и у него явно чесался язык, однако субординация прежде всего, и он помалкивал. Вот только хороший ли это был признак, Грязнов распознавать еще не научился.
   - Слава, признаю, что насчет денег Патрушева ты оказался прав, сказал Комиссаров.
   - Ага, вот видишь! - Грязнов откровенно торжествовал. Наконец-то появилась хоть какая-то зацепка. - Рыбак ими воспользовался? Они-таки где-то проявились?
   - Да. Они действительно проявились. Только боюсь, что наш список с этими номерами можно теперь выбросить.
   - Почему это? Не говори загадками, - рассердился Грязнов. - Где засекли деньги? В гостинице? В ресторане? В бане?
   - Все - мимо. Деньги засекли у вдовы Патрушева.
   - Что?!
   - Полчаса назад она позвонила в свое отделение милиции и попросила поблагодарить сотрудника, который взял на себя труд лично их доставить.
   - То есть... - От такой наглости даже у бывалого Грязнова дух захватило.
   - Да, - хихикнул до того молчавший Дятел. - Описание участливого сотрудника полностью идентично внешности Рыбака. - И высказал неожиданную лингвистическую догадку: - Вообще, по-моему, слово "участковый" идет не от участка, а от "участия"!
   - Рыбак сам их ей привез, - подтвердил Комиссаров, - бабки эти.
   Наступила тягостная пауза, которую ни Комиссаров, ни Дятел не смели прерывать.
   - Все-таки не понимаю, - сокрушенно сознался Грязнов. - Он же в бегах, без ночлега, без документов, а тут деньги сами на голову свалились - и он их возвращает. Он что - больной, зачем он это сделал?! Ты бы вернул деньги на его месте, а, Федор?
   Федор скромно промолчал. Правая рука у него почему-то была сжата в кулак, которым он легонько постукивал о ладонь левой.
   - Может, хоть Алина это как-то объяснит? - У Грязнова окончательно испортилось настроение. - Ну ладно. Вернул деньги. И... что еще?
   - А все. Попросил Патрушеву написать расписку, извинился за задержку и уехал.
   - О господи, ну а расписку-то зачем?
   - А я знаю? Может, пошлет в Международный трибунал, в Гаагу.
   Грязнов стал медленно, но верно свирепеть:
   - Ладно, тогда скажи, зачем меня из дома выдергивал?! Раз все равно делать нечего?! Что, эти приятные новости нельзя было по телефону рассказать?!
   Комиссаров отрицательно покачал головой, протянул Грязнову руку и разжал ладонь. На ней лежала металлическая таблетка, нечто вроде кварцевой батарейки. Похоже, но не совсем.
   - Это еще что за хренотень?
   - "Жук", - с пафосом сказал Леша Дятел, а Комиссаров просто кивнул.
   - Прослушка?! И где вы ее нашли?
   - В твоем кабинете, Слава, - резюмировал Комиссаров. - Нашли, пока тебя ждали. Тебя прослушивают. Меня прослушивают. Нас прослушивают.
   Грязнов поперхнулся. Потом сообразил:
   - Но если ты нашел ее только здесь, в кабинете, а меня просил приехать до того, как нашел, то как же ты догадался об этом?!
   - Случайность. У меня домашний телефон зафонил. Паршиво они там работают, правда не знаю, кто и где. Ну я позвонил кое-кому, проверили и сказали, что с большой долей вероятности - да.
   - И мой - тоже, - вставил Дятел.
   - Ладно, - хмуро сказал Грязнов. - Хреновину эту вставьте назад, где нашли. Пусть считают, что мы ослепли. Весь базар теперь фильтруем, в машинах - тоже. Кстати, проверьте-ка мою, раз уж вы такие ушлые. Надеюсь все-таки, что там чисто.
   Вышли на улицу, прошли на парковку, залезли в "Ниву" и проверили. "Жучок" был. Его решили тоже не трогать.
   Грязнову стало нехорошо. Не может же это быть Рыбак, в конце концов?! Все-таки он пятиборец, а не технический гений... И потом, как бы он залез в муровский кабинет Грязнова... Но если не Рыбак - то еще хуже.
   - Значит, кто-то слышит все, что происходит у меня в машине?!
   - А что у тебя такое незаконное происходит в машине? - пожал плечами Комиссаров. - Куришь себе и куришь. И Рыбака ловишь между затяжками.
   - Это уж мое дело, что происходит, - отрезал Грязнов. - Скажите лучше, господа пинкертоны, какие есть соображения, давно ли нас пасут?
   - Вы будете смеяться, Вячеслав Иваныч, но на этих "жучках" стоят пломбы, - весело проинформировал Дятел. - Вот бюрократы, а! Тот, что в вашей машине, поставлен сегодня ночью или утром.
   У Грязнова отлегло.
   - Федор, проверь телефон Алины, если есть такая возможность.
   ТУРЕЦКИЙ
   Турецкий сидел у себя за рабочим столом и тер кулаками виски. Не спиртной напиток, а такое место на голове.
   Акт вскрытия Штайна подтвердил предварительные выводы экспертов о времени смерти. Причина - перелом шейных позвонков, но на лице и затылке трупа были обнаружены ушибы, нанесенные тупым предметом за несколько минут до смерти. И этот тупой предмет очертаниями очень напоминал рукоятку пистолета.
   Искомый злодей с его нетривиальным "модус операнди" не переставал удивлять. Если взял с собой пистолет, то почему не использовал по назначению? Боялся поднять шум и привлечь внимание? Зачем же тогда тащился с пистолетом, взял бы нож. Можно допустить, что хотел только попугать жертву, а убивать не собирался, тогда зачем убил? Случайно? Единственное объяснение: Штайн его узнал или в крайнем случае рассмотрел слишком хорошо, чтобы впоследствии опознать...
   Для разнообразия Турецкий побродил по кабинету.
   Как-то все не складывается. Обычный грабитель-одиночка не станет убивать, ну не получилось, в другой раз получится, с другим клиентом. Даже если Штайн обратится в милицию, что маловероятно, учитывая пикантность ситуации, в которой происходило ограбление, и даже если лицо грабителя знакомо каждому патрульному в Москве, все равно Москва большая, Россия еще больше, можно забиться в уголок, отсидеться, а не лезть под расстрельную статью. Да и со Штайном не все ясно, какого черта он полез в драку? На добропорядочного бюргера в возрасте это тоже не слишком похоже. Отдал бы деньги, наверняка ведь не последние, или заорал бы во всю глотку, вор бы испугался, сделал ноги. Нет же, он устраивает потасовку, не задумываясь, как объяснит потом, почему он появился на дипломатическом приеме в синяках и ссадинах.
   Нет, Штайн мог вести себя так, только если был уверен, что его пришли убивать, и отчаянно защищал собственную жизнь. То есть он знал убийцу. Но почему у него появилась возможность к сопротивлению? Неужели парень с пистолетом, как в плохих боевиках, решил зачитать приговор и обосновать его справедливость, а пока он трепался, упиваясь собственной значимостью, немец собрался с мыслями и кинулся махать кулаками?
   Что бы еще поделать для разнообразия? Если бы у меня был камин, подумал Турецкий, я бы поворочал бы в нем дровишки. Но ведь нет же камина!
   Единственное, что смогла определить экспертиза в отношении убийцы: он, возможно, был одет в кожаную куртку или плащ. Под ногтями у Штайна обнаружились частички свиной кожи. А может, на него напал дикий кабан?!
   Кровь на двери убитому не принадлежит. С отпечатками пальцев эксперты все еще не закончили, и неизвестно, когда закончат: гостиница как бы и новая, и клиенты бывают вполне себе с претензиями, а порядки все те же совковые: пыль вытирают редко и нетщательно. Потому в номере обнаружились пальчики порядка пятидесяти человек, и разбираться, какие из них по делу, а какие просто рядом оказались, можно до скончания века.
   Звонок из машины Штайна был сделан накануне утром, номер принадлежит немецкому посольству. Просто звонил человек на работу... Ангелина предпочла воспользоваться автоматом. Сообразила, что звонок проследят? Или вообще никуда она не звонила?
   Голова у Турецкого буквально опухла от несоответствий, нестыковок и несовпадений, информации для размышлений было слишком мало, а тут Костя уже торопит с результатами, и его тоже можно понять: на него давит генеральный, на которого давят немцы. Прямо Курская дуга.
   Мозговой штурм Турецкого прервал Артур, с лихорадочным блеском в глазах ворвавшийся без стука.
   - Александр Борисович, как настроение? Едем брать Ангелину.
   - Нашлась?
   - Почти. Я звонил в общежитие, где она якобы проживает. Она там действительно числится, но уже год не живет, зато мне объяснили, где ее можно отыскать. Оказывается, она ежедневно появляется на гомеопатическом толчке.
   - Где?
   - Стихийный рынок средств нетрадиционной и народной медицины. Она там то ли торгует, то ли консультирует.
   - Бред какой-то. Погоди, погоди... Вспомнил! "Трава с Вальпургиевой горы"!..
   Сикорский с восхищением покрутил головой: вот это реакция! И лишь добавил, подавая Турецкому его куртку:
   - Кстати, ее настоящее имя - Елена Константиновна Терновская, а не Тельновская, я сделал новый запрос.
   Толчок, то бишь рынок, состоял из одного недлинного ряда палаток. Подозрительного вида, причем явно не отличающиеся здоровьем тетки, бабки и дедки вполголоса предлагали каждому вольно или невольно забредшему прохожему чудесное исцеление от любых болезней практически даром. Панацеи в большом количестве выставлялись на прилавок и в еще большем демонстрировались из-под полы редким покупателям. Порошки, таблетки, настойки, снадобья. От всего в отдельности и одновременно - от всего разом.
   Следователи немного потолкались у прилавков, для вида поинтересовались возможными вариантами лечения, ну хотя бы... ну, скажем... насморка, простатита, радикулита, ревматизма, и были не рады обрушившейся на головы информации.
   - Замечательно. Но нам бы Ангелину, - вежливо вопросил Турецкий наименее жульнического вида костлявую тетку, которая при их приближении сразу подобралась и запричитала что-то с умным видом над пучком сена с громкой надписью "От зубов".
   - Это которая афродизиаками торгует?
   - Чем?
   - Так у меня тоже есть очень действенное средство: привораживает, отвораживает...
   - Нет, нам Ангелину.
   - Не было ее сегодня. На службе она.
   - А где ее служба?
   - Да рядом тут, в Центре половых болезней... А то, может, возьмете все-таки у меня "верблюжье ушко"?