Незнанский Фридрих Евсеевич. И дай умереть другим

   Начальник отделения милиции, также безусловно проинструктированный, оказался все-таки более сговорчивым. Напирать на то, что Генеральная прокуратура ему не указ, он не мог. А может быть, все дело было в том, что во время разговора с Турецким он ел. Вернее, просто жрал. Поглощал один за другим, в безумном количестве и с огромной скоростью, пирожки, которые доставал из бездонного пакета с этикеткой "Русское бистро".
   - Было, было дело, - нехотя признал этот мент. - Чавк-чавк. Народу тогда собралось порядком: журналисты, которые летели в Германию, сборную официальная делегация провожала, родственники.
   - Какая делегация?
   - Какие-то футбольные чиновники. Чавк-чавк. Нас предупредили, чтоб все было нормально, никто за автографами не лез. Вообще полный порядок. Потом налетели эти архаровцы... - Мент замялся, очевидно, дальше начиналось табу.
   - Какие архаровцы, как представились?
   - Чего вы от меня хотите? - Начальник отделения занервничал. Разбирайтесь с собственным начальством. Чавк-чавк-чавк. Я здесь самоуправством не занимаюсь. Мне приказали - я исполнил. И все дела.
   - Из Службы безопасности Президента? - переспросил Турецкий, игнорируя предыдущую реплику начальника отделения.
   - Если знаете, чего спрашиваете? - удивился мент и наконец стал вытирать руки салфеткой.
   - Раз спрашиваю - значит, нужно. Что эти "архаровцы" предприняли?
   - Послушайте...
   - Хорошо. - Турецкий на корню пресек очередную порцию сетований. - Я знаю, что всех завели в депутатский зал и мурыжили несколько часов. Четверых игроков задержали до утра. Мне нужны подробности.
   - Главный подошел к Катаняну - тренеру сборной, и всех отправили в депутатский зал, багаж туда же подвезли. Что там было, понятия не имею они всех выставили, камеры наблюдения отключили.
   - Мне необходимо знать, кто крутился около багажа сборной. Мог ли кто-нибудь посторонний подложить "дипломат". Вы лично присутствовали в зале?
   - Да, присутствовал, сборная как-никак... Абсолютно посторонних не было. Но все равно родственники, жены, подруги там всяческие, журналисты, само собой, официальная делегация, я же говорил. Короче, туча народу. Кто угодно мог подбросить.
   - А грузчики? Кто разгружал вещи?
   - Допрашивали... Всех допрашивали. Они. Тоже искали, чей мог быть "дипломат", так и не нашли. Чаю не желаете?
   - Не желаю. Откуда вы знаете, что не нашли?
   Начальник отделения пожал плечами:
   - Я же не вчера родился. По рожам их видел, что не нашли ни хрена. Только ребятам весь настрой обломали. Вы видели, как они играли потом?
   Регулярно они так играют, подумал Турецкий, какой там, к черту, настрой, но, глядя на расстроенное лицо начальника отделения, промолчал.
   Главный инженер Парфенов в своем кабинете отсутствовал. "Вышел на две минуты",- сказала секретарша. Турецкий прождал полчаса. Ждать он ненавидел. Кроме того, он был чудовищно голоден. Когда главный инженер вальяжно прошествовал в свои апартаменты, Турецкий готов был съесть его по обеим этим причинам.
   Парфенов совершенно не походил на своего телевизионного однофамильца был мал ростом и толстоват.
   - Двенадцатого числа четверо футболистов нашей сборной не попали на игру с Германией из-за задержки рейса!
   - Почему вы на меня кричите? Семьсот первый на Мюнхен двенадцатого не вылетел по расписанию из-за неисправности. По-вашему, нужно было самолет в аварийном состоянии поднимать в воздух? Чтобы он разбился?
   - На сколько задержали рейс?
   - До устранения неисправности! - дежурно огрызнулся Парфенов.
   - И вы на меня не кричите. Повторяю вопрос: на сколько задержали рейс?
   - Надолго. На шесть часов, может, больше. Можно поднять документы в диспетчерской.
   - Что, была серьезная неисправность?
   Парфенов подошел к шкафу, нашел нужную папку и извлек акт техосмотра.
   - Вы что-нибудь в этом понимаете? - спросил он с чрезмерной иронией.
   - Нет, но, с вашего позволения или без такового, я это изымаю.
   - По акту, - буркнул Парфенов, подсовывая Турецкому чистый лист и ручку. Турецкий подмахнул.- Достаточно серьезная, хотя и чрезвычайно маловероятная поломка. - Главный инженер сменил гнев на милость. - Потому так долго ковырялись. Я лично занимался.
   - А чей это был самолет?
   - Наш, "Ту-154", международных линий. И экипаж тоже наш.
   - Кто обнаружил неполадки?
   - Пилот. При пробном запуске двигателей.
   - Подумайте хорошо. Не торопитесь. - Турецкий сделал паузу. - Могла ли оказаться поломка результатом преднамеренного вредительства?
   - С какой целью? - возмутился Парфенов. - Враги народа объявились? По-моему, вы на полвека опоздали.
   Впрочем, Турецкого такие детали не волновали.
   - И тем не менее?
   - Не думаю. В любом случае проверить уже невозможно.
   Видя, что главный инженер опять ершится, Турецкий решил сменить тему:
   - А заменить самолет нельзя было, когда поняли, что неполадку в пять минут устранить не удастся?
   - Я таких вопросов не решаю. Но могу вам точно сказать: это целая канитель. Лишних самолетов на подхвате у нас, как вы, наверное, догадываетесь, нет.
   - Хорошо. Допустим, вы обнаружили бы, что требуется даже заводской ремонт. Рейсы бы не отменили на неопределенный срок, нашли бы ведь замену? Рано или поздно?
   - В итоге нашли бы. Но пару рейсов все-таки могли отменить. Запросто. Вы думаете, это большая редкость? Зимой, например, в среднем каждый тридцатый рейс по метеоусловиям отменяется или задерживается на сутки и более, что на самом деле одно и то же.
   Турецкий сверлил инженера взглядом, имитируя чудовищный напор и выдающуюся силу воли.
   - Кто принимает решение о замене рейса? Расскажите мне процедуру.
   - Когда обнаружили неисправность, я сообщил в диспетчерскую службу. Они решают, куда приткнуть пассажиров. Если ничего не могут придумать или возникают проблемы с какой-нибудь иностранной или отечественной шишкой докладывают по инстанции.
   - Допустим. А за то время, пока вы ремонтировали самолет, футболисты могли добраться до Мюнхена другим рейсом, может, с пересадкой, транзитом?
   - Насколько я помню, нет. Хотите проверить - уточните в диспетчерской.
   Еще полчаса потребовалось Турецкому, чтобы поднять документы и найти одного диспетчера из бригады, дежурившей в тот день.
   На Мюнхен ежедневно два рейса: наш и люфтганзовский. Сборная вылетела одиннадцатого утром люфтганзовским. Иванова со товарищи продержали до утра двенадцатого, и на этот рейс они уже успеть никак не могли. Воленс-ноленс пришлось ждать до шести вечера, а потом - и до двух ночи тринадцатого. А тринадцатого была суббота, и матч начинался в три - Турецкий это прекрасно помнил. По идее, они успевали, но прямо с корабля на бал. Катанян, как фанатичный приверженец строжайшего тренировочного графика, на игру бы их все равно не поставил.
   Диспетчер сказал, что семьсот первый отложили сперва на час, потом главный инженер потребовал еще два часа, а когда за три часа не справились, начался аврал. Футболисты устроили скандал, но отправить их было все равно нечем. В итоге за восемь часов самолет-таки починили.
   Турецкий проверил еще кое-что: четверо игроков сборной билеты сдали. Видимо, связались с Катаняном и он дал отбой... Все это хреново до невозможности, господин следователь Генпрокуратуры.
   В Шереметьеве-2 больше делать нечего, нужно опять говорить с Олейником, опять начинать все сначала, по новому кругу.
   Слава богу, не пришлось хоть снова ехать и снова ждать: по крайней мере, до Олейника удалось дозвониться. На вопросы про обыск в аэропорту он отвечать отказался, сославшись на подписку о неразглашении, зато подтвердил догадку, что команду не прилетать отставшим спортсменам дал сам Катанян. Они ему позвонили ночью из аэропорта. По его словам, провожала сборную на матч с немцами делегация Федерации футбола во главе с Решетовым лично.
   Уехать домой с чувством исполненного долга после целого дня бестолковой беготни Турецкому не удалось. Вызвал Меркулов.
   - Тут кляуза на тебя пришла. Ознакомься. - Костя протянул ему факс.
   Турецкий нехотя развернул рулон. В верхнем левом углу красовался угловой штамп с номером. С каких пор, интересно, анонимки, перед тем как отправить факсом, регистрируют?
   - С чего ты вдруг взял, что это анонимка? - мигом прочитал его мысли медиум Меркулов.
   "...Генеральному прокурору Российской Федерации... Доводим до вашего сведения... Следователь по особо важным делам Турецкий А. Б. в присутствии свидетелей, явно превысив свои полномочия, грубо вмешался в работу диспетчерской службы аэропорта Шереметьево-2, чем нанес ущерб безопасности полетов... Просим вас принять соответствующие меры и оградить... Подписи: начальник диспетчерской службы... дежурные диспетчеры..."
   - Что это за бред?! И откуда факс? Кто на эту бумажку поставил печать?
   - Зришь в корень. Настрочили ее, видимо, прямо в Шереметьеве-2, отправили генеральному директору Аэрофлота, а он переслал нам. На всю бюрократическую волокиту ушло порядка часа. От того момента, как ты покинул аэропорт, до того, как факс лег на стол генпрокурору. Просто космические скорости.
   - Оперативно, конечно, - согласился Турецкий. - Думаю, это Каменченко старается, советник Президента по спорту. Он уже всем свидетелям рты заткнул и взял подписку для верности. Теперь и от меня отделаться нужно. Между прочим, меня еще не отстранили, как водится?
   - Между прочим, мог бы родное начальство просветить, чем дышат вице-премьеры. Тогда оно поможет. Возможно, - туманно пообещал Меркулов.
   Эх, Костя, подумал Турецкий, если бы я тебя во все посвящал... Начальству положено знать ровно столько, чтобы сохранять спокойный, здоровый сон. А знай Костя, что надумал Турецкий, сон бы у него непременно испортился. Но все эти вице-премьеры, советники Президента и прочие губернаторы просто откровенно достали. И поскольку возможность вывести их на чистую воду легальными, законными методами отсутствует, определенно пришла пора воспользоваться методами нелегальными.
   ГРЯЗНОВ
   Черт его знает что это такое. Эта большая рыбалка никогда не закончится. Всю Москву уже перетрясли. Нашли больше двадцати разных людей по фамилии Рыбак, но все - мимо. Еще человек по десять каждый день задерживают, хоть отдаленно напоминающих искомого, и - мимо. Все его знакомые и полузнакомые сто раз проверены и - по нулям. За Кирсановым, Яриловцом, Улыбабовым, Переверзевым постоянная слежка (вдруг он лажанется и к ним сунется), но - безрезультатно. Так, может, Рыбак действительно дернул уже из Москвы?!
   Выпив в своем кабинете, наверное, десятитысячную чашку кофе за время охоты на Рыбака, Грязнов шел теперь по коридору МУРа, погруженный в унылые мысли, механически ответив на приветствие малознакомого капитана из отдела по НОН. Потом уже обратил внимание, что за капитаном следовала странная компания: хохочущая парочка - девица и высоченный чернобровый парень в бейсболке - и еще одна девица, вполне серьезная и держащаяся отстраненно. Когда они поравнялись, Грязнов увидел на бейсболке надпись "Burewestnik". Надо же, подумал Грязнов, а команда-то становится все популярнее, даже несмотря на этого придурка Резо с его бандой. И он механически заметил:
   - Клевая кепка.
   - Ага, - сказал парень с легким акцентом. - Мне ее один марафонец подарил.
   Грязнов подумал, что Рыбаку бы это прозвище подошло, и еще подумал, что это было бы слишком просто. Так не бывает. И пошел своей дорогой.
   Четверть часа спустя, позвонив Алине и выяснив, что она кормит рыбок, он, садясь в "Ниву", еще раз вспомнил, что на сегодняшний день лишился абсолютно всех зацепок, а ведь даже метафизически-психологические Алинины прогнозы должны были строиться хоть на каких-то фактах. Но фактов не было. Так почему бы их не нарыть?
   Грязнов энергично развернулся и быстренько нашел малознакомого капитана, даже вспомнив по дороге, что тот носил забавную фамилию Поситко. Посетителей своих тот уже отпустил, но охотно сообщил, что они проходят свидетелями по делу профессора Малахова, самодеятельного синтезатора героина.
   Парень в бейсболке оказался чешским дальнобойщиком (мало ли где, на каких дорогах и при каких обстоятельствах он мог встретить марафонца!), хохочущая девица - его московской подружкой, а серьезная - подружкой подружки. Все трое сейчас жили в коммуналке на Большой Ордынке, хотя чех был родом из Праги, а серьезная барышня оказалась зарегистрирована в общежитии педагогического техникума на Сущевском валу. Вот и все. Поситко был рад поделиться этой немудреной и бесполезной информацией.
   Грязнов тяжело вздохнул, и вместе с этим движением глаза его чуть не вылезли из орбит. Да ведь как раз на Сущевке и была та "гостиница", где так безуспешно он ловил Рыбака с тремя головорезами?! Что это - очередное совпадение? Да черта с два, в десятимиллионном-то городе!
   Значит, серьезная барышня, как бишь ее, Зинаида - да, связана с Рыбаком! Ну и правильно, мудрено было ему без женщины обойтись. Что теперь? Приставить к ней наружку немедленно - бог даст, выведет.
   - Слушай, кэп, ты не дергай больше ребят, - сказал он Поситко. - А то спугнешь. У меня есть подозрение, что одна из них связана с... некоторым спортсменом, в общем.
   - С марафонцем-то этим? - лениво откликнулся Поситко, проявляя недюжинную эрудицию.
   - Ты что, тоже с ним знаком?!
   - Да видал его, спал мужик без задних ног. А что такого, я проверял, он не колется, не сомневайтесь, Вячеслав Иваныч.
   - Каков из себя?
   Поситко поднатужился и припомнил. Это был Рыбак. Грязнов даже похолодел при мысли, что мог упустить такой простой вариант. И стал немедленно звонить Комиссарову, Дятлу и Алине.
   ТУРЕЦКИЙ
   Денис Грязнов, племянник Вячеслава, в виду особой конфиденциальности задания основную часть работы должен был выполнить лично. В напарники он взял Демидыча - оперативника со стажем, работавшего в детективном агентстве "Глория" со дня основания и хорошо знавшего Грязнова-старшего по совместному стажу в МУРе.
   Первым делом им предстояло отследить маршрут ежедневных перемещений Президента Коми и выяснить, где обозначенный чиновник бывает, кроме Совета Федерации и своего номера в гостинице "Россия".
   Известно было, что Кирсанова повсюду сопровождала группа из пяти омоновцев в штатском, приехавших вместе с ним из Сыктывкара. Размещались они, разумеется, не в "России" - в "Смоленской". Ездил он на личном бронированном "мерседесе", прибывшем в столицу своим ходом, вслед за хозяином, за рулем кто-либо из омоновцев, по очереди, остальная охрана - на "опеле" с московскими номерами.
   Кортеж - едва ли не самый солидный среди всех российских сенаторов. С другой стороны, очень приметный, удобный для наблюдения.
   Первый же его результат выглядел банально до неприличия: Кирсанов манкирует законодательной деятельностью, зато усердно обивает пороги правительственных учреждений, побывал, кстати, в центральном офисе Севнефтебанка.
   Во время стоянки Денис исхитрился прилепить "жучка" к "опелю" сопровождавших Кирсанова омоновцев. (Они с Демидычем распределили роли: Грязнов-младший не светится перед Кирсановым, Демидыч - перед охраной.) За "мерседесом" омоновцы наблюдали тщательнее, чем за собственной машиной, соваться к нему среди бела дня - и думать нечего.
   - Пентюхи! - тем не менее охарактеризовал их Демидыч.
   Денис включил динамик. Некоторое время бойцы травили анекдоты, но недолго: ясно, что в совместной командировке они не первый день - свежих баек не напасешься. Затем один выскочил, купил журнал, и все перекинулись на кроссворд. Дело, однако, не пошло. Денис потихоньку сам начал ломать голову над помещением в базилике, частью копра, кельтским названием потустороннего мира и так далее.
   - Пентюхи, - вывел его из состояния задумчивости Демидыч.
   Денис убрал звук до минимума. Вскоре появился Кирсанов, и вереница машин направилась в сторону Кремля.
   - Неужели на работу? - не то усмехнулся, не то удивился Денис.
   - А как же. В аккурат к обеду...
   На всякий случай Демидыч имел удостоверение спецкорреспондента рязанской независимой газеты "Звезда" и липовую аккредитацию, но без крайней необходимости в дом, где заседает Совет Федерации, было решено не соваться. Да и что там делать? Смотреть, как в перерывах заседаний Кирсанов общается (переругивается) с коллегами? Кабинета, который следовало бы радиофицировать, у него все равно нет.
   - Как будем к "мерсу" подбираться, Демидыч? - поинтересовался Денис. Эти пентюхи, как ты их зовешь, из нас отбивную сделают, если что-нибудь заподозрят, хорошо, если не начнут палить без предупреждения.
   - Для начала им надо будет шефа высадить возле "России". Там толпа. Потом поставить броневик на ночь на постой...
   Возле гостиницы им приблизиться к "пентюхам" не удалось. "Стойло" тоже оказалось неприступным.
   - Ха. Знаю я это заведение, - высказался Демидыч, с прищуром глядя на автоматически закрывающиеся многотонные ворота. - Охрана правительственных учреждений. Бывшая "девятка".
   Дискету с первым отчетом Турецкий получил уже к концу рабочего дня.
   "...Номер сотового телефона зафиксирован и поставлен на прослушивание. Два звонка в Сыктывкар, в администрацию Президента Коми, делового характера. Из разговоров охраны можно сделать вывод, что объект, по крайней мере пока его сопровождают, наносит визиты исключительно в различные государственные учреждения, посетил также офисы нескольких банков и крупных коммерческих структур. (См. список, очевидно далеко не полный, если Кирсанов каждый день занят одним и тем же.) Попытка организовать прослушивание номера в гостинице "Россия" не удалась. Завтра будет предпринята повторная".
   Оставив Кирсанова на попечение Демидыча, Денис взялся за Каменченко. Советник Президента по спорту был человеком абсолютно виртуальным - если в поведении Кирсанова была хоть какая-то система: он, например, регулярно бывал на работе, довольно часто передвигался по определенным маршрутам и ежедневно возвращался ночевать к себе в гостиницу, то Каменченко был просто неуловим.
   Большинство сведений о нем Денис почерпнул из американского справочника "Who is who in the world". Каменченко оказался врачом-психиатром, профессором и ни больше ни меньше членом-корреспондентом Академии медицинских наук. Но практикует ли он или, может, преподает, так и осталось загадкой. В прошлом якобы спортсмен-теннисист, карьера оборвалась из-за травмы. Хотя спортивное прошлое едва ли сопрягается с медицинской карьерой. Врет небось насчет тенниса. Ну да ладно... Что же еще? Имеет две квартиры в Москве и дачу в Подмосковье, предпочтения не отдает ни одному жилищу - понемногу живет то там, то сям, то где-нибудь еще. Обязательно появляется только на Кубке Кремля и самых громких спортивных мероприятиях. Обычных мелких тусовок избегает. Жены нет, любовницы нет, в гомосексуальных связях не замечен, дружен с семьей Президента, бильярдист и, по некоторым данным, профессиональный игрок на рулетке. Советник первого лица государства, ну и ну!
   Объехав все бильярдные клубы в центре, Денис наконец выяснил, что более или менее регулярно Каменченко играет в "американку" на интерес в клубе "Абриколь", на Малой Дмитровке. Как правило, интерес составляет по двадцатке за партию. Долларов, разумеется. Эти сведения Денис почерпнул от дяди, время от времени балующегося кием.
   Ну "Абриколь" так "Абриколь"...
   Денису повезло: Каменченко появился буквально через полчаса после его прихода и, поскольку его партнер, очевидно, отсутствовал, взялся играть сам с собой, в охотку катая шары с завидным мастерством. Денис скромно предложил сгонять партеечку.
   Конечно, Грязнов-старший когда-то учил племянника этой, казалось бы, незамысловатой игре, да и у Дениса в детстве был настольный бильярд со стальными шарами, но в реальности все оказалось намного сложнее, чем предполагалось.
   Каменченко играл не торопясь, подолгу гуляя вокруг стола и примеряясь. Денис бил сразу и, как правило, мимо. Иногда и через стол. С первого взгляда распознав в партнере дилетанта, Каменченко во время своих внешне бесцельных походов монотонно и нравоучительно прочел ему лекцию о пользе бильярда. Эта древняя русская игра-де прекрасно тренирует глазомер, способствует концентрации. За одну партию игрок проходит больше трех километров, а сочетание ударных и силовых нагрузок способствует развитию мышечной системы.
   Потом он победно демонстрировал абриколи, винты и выходы и в результате выиграл всухую. Денис изображал отчаяние и требовал реванша, но Каменченко, угостив его чашечкой кофе в баре, уговорил не тратить денег понапрасну, а пойти и потренироваться или по крайней мере поиграть с маркером, то есть инструктором.
   Радиофицировать его, конечно, удалось. Денис битых два часа слушал разглагольствования Каменченко о преимуществе "московской" над "американкой" и бильярда над пулом и еще длинные цитаты из "Записок маркера" Толстого, которыми Каменченко сыпал наизусть. Ради интереса Денис дома даже проверил - все слово в слово!
   Потом Каменченко уехал домой (в квартиру на Пресне) - и больше ничего. То ли он обнаружил "жучка" и выбросил, то ли просто переоделся и оставил бесценную аппаратуру в пустой квартире.
   Так или иначе, на еще один подход к советнику Денис не решился.
   Досада вылилась в несколько слов его ежедневного отчета Турецкому:
   "Дядя Саша, излагаю свои частные соображения: Каменченко "водить" совершенно бесполезно - у нас для этого нет ни людей, ни достаточного количества аппаратуры: установить прослушивание на его рабочем месте невозможно, потому предлагаю: 1) провоцировать на конкретные действия или 2) разрабатывать снизу вверх - через исполнителей, Кирсанова и т. д.".
   Первый заслуживающий внимания контакт состоялся у Президента Коми только на вторые сутки непрерывного за ним наблюдения. Сам объект находился у себя в номере, а его "пентюхи" привезли к Кирсанову гостя, в котором Демидыч не без удивления распознал Константина Бруталиса, прославившегося своей игрой за "Баварию" против родного "Буревестника".
   Хоть что-то связанное с футболом, а то банкиры, магнаты. Демидыч напряг все свои многочисленные органы чувств, которых у него, по мнению Дениса, было гораздо больше, чем у нормального человека.
   Бруталис, похоже, с "пентюхами" знаком не был, держался нервно и знаки почтительного внимания с их стороны воспринимал как-то судорожно. Его под белы рученьки, поддерживая с двух сторон, проводили ко входу, а через несколько минут на звук голоса в номере Кирсанова включился "жучок".
   "Михаил Юрьевич, доставили".
   Заговорил Кирсанов:
   "Проходите, Константин, устраивайтесь. Выпьете что-нибудь?"
   Потом Бруталис:
   "Зачем..."
   И на самом интересном месте из наушников посыпался шум, треск и визг, от которого Демидыча передернуло. Он поколдовал над аппаратурой, но бесполезно. Либо в гостиничном номере включили какую-то хитрую глушилку, либо выпал тот единственный из десятков тысяч раз, когда сверхнадежная японская аппаратура отказала сама по себе, проявляя свое нежелание работать в экстремальных российских условиях. Все это выглядело довольно странно, тем более после неудачи у Дениса с Каменченко.
   Демидыча так и подмывало сбегать послушать под дверью, но даже если бы он вдруг решился на такое, все равно не поспел бы - разговор оказался удивительно коротким. И едва убедился, что с его стороны (на приеме) все в порядке, а значит, неполадки с "жучком", как те же двое "пентюхов" вывели Бруталиса на улицу, а третий, выйдя из машины, распахнул перед ним дверцу.
   И тут Бруталис сделал то, что на его месте никогда бы не сделал воспитанный человек. Он с разворота так захлопнул дверцу, что, не среагируй "пентюх" в последний миг, не играть ему уже на рояле (если, конечно, это случалось с ним в прошлом), да и стрелять бы пришлось переучиваться остался бы без пальцев как пить дать. И пока тот, счастливо избежавший своей участи, ошарашенно глядел на футболиста, тот широким жестом отодвинул от себя двух оставшихся и, смачно сплюнув им под ноги, зашагал прочь.
   Они не бросились вдогонку, а спокойно влезли в машину, в которой и остались сидеть, видимо в ожидании дальнейших распоряжений, только один тихо поругивался. А Демидыч рванул с места, выискивая глазами Бруталиса в довольно плотной толпе, и, четко зафиксировав его голову среди остальных, проехал немного вперед и притормозил у тротуара.
   - Бруталис! - Демидыч выскочил из машины и, мастерски разыгрывая удивление и восторг, бросился к футболисту, пытаясь поймать его за руку.
   - Обознались, папаша. - Бруталис ловко вильнул, избегая столкновения с Демидычем, и ускорил шаг, но от детектива не так-то просто было отделаться.
   - Да как же я обознался, у меня твоими фотками весь дом оклеен! Стой, мне только автограф. - Он ухватил Бруталиса за рукав плаща, а другой рукой лихорадочно шарил по карманам в поисках чего-то, на чем мог бы расписаться легендарный левый полузащитник "Буревестника". Наконец блокнот был найден, и, зажав его в зубах, Демидыч начал поиски ручки. Бруталис подергался, но хватка Демидыча была железной, пришлось остановиться, а на них уже оборачивались прохожие.
   - У меня сын, понимаешь, Максимка... Я даже стекла пуленепробиваемые в квартире поставил, а до того он их каждый день мячом бил. Понимаешь? На вот, - Демидыч сунул в руки Бруталису блокнот. - Напиши ему. Максимом зовут, лучше Максом.
   - Что написать?
   - Как положено! С футбольным приветом... Бруталис, ну и подпись.
   - Сам ты с приветом, мужик. - Бруталис размашисто расписался и, вернув блокнот, пошагал дальше.