Никитин Олег Викторович. Одноклеточный

   – Мне наш нравился, когда я там с предками жил…
   – Вот именно, не нужен. Общество направляет тебя, не даёт стать другим. А я другая, потому что у меня вич и мне плевать на него. Жизнь – не борьба и не война за свой статус! Видал такое старое кино – «Бойцовский клуб»? Там здорово сказано. Счастье – не цель. Если про него всё время думать, ничего не получится. Это как свой сон ловить, ждать, когда сознание начнёт в него падать. Сроду не поймаешь.
   – Слушай, кончай всякое старьё перепевать, – сказала Флора.
   – Косё бэндзё, – буркнула Тайша, но ей повезло, что в этот момент рявкнули поздравления в адрес победителя. Я подумал, что Тайша могла бы ещё моего нагваля поучить, они друг друга стоили.
   Одзи так и пришёл вторым, не удалось ему вперёд вырваться. На минутку показали «церемонию» поздравления. Такая же безумная толпа фанов, репортёров и рекламщиков. Только раза в три больше, чем в моём случае. Не успели мы поорать проклятия в адрес победителя, как выскочила предвыборная реклама.
   – Я – лучший кандидат! – заявил слюнявый отоко, похожий на айбо. Слишком у него было много разной показной электроники – искусственный глаз, уши-антенны и прочее такое. – Вы сможете установить на смарт бесплатное приложение и заниматься со мной как со своим домашним питомцем! Будете поить меня чистым спиртом, пичкать экстази или грибами, закармливать сырым тунцом, налагать вето на мои виртуальные планы и так далее. Я исполню ваши самые интимные желания, – подмигнул он, сунув рожу в камеру. – Каким вы меня сделаете, таким я и буду в реальности! Выбирайте меня!
   По нижнему краю побежали параметры кандидата. Камайну поплевались, шумно требуя репортаж с гонок. Пришлось программе голика сменить рекламу на живые кадры с полигона.
   Появился мрачноватый Сэйдзи, но после дозы апоморфина с пивом ему стало гораздо лучше. Тем более подоспела пивная эстафета. Минору отправился на поле сражения и подцепил к дырке в щеке шланг. Таких тут немало явилось. Минору подсоединился к цистерне с бакусю, и состязание началось. Конечно, победил самый толстый участник. Он «пережил» последнего соперника всего на стакан пива.
   Пришлось мне откачивать нашего друга в тойрэ, а с помощью Гриба и его химии мы привели-таки Минору в чувство. А я наоборот, сжевал таблетку экстази и быстро проникся к Минору сочувствием. Жалко, таблетка у меня была последней.
   А потом мы пошли голосовать. Наша партия боролась за запрет автомобилей, её кандидат восседал на дико хромированном байке. Даже зеркальца у него были не стеклянные, а из хрома. Это был солидный человек в возрасте, но поджарый. Голосовали мы от специального выборного автомата, подцепив к нему смарты. Виртуальные бюллетени камайну дружно отправились в избирательную комиссию. Тут таких много было, сторонников нашей партии. Но мне кажется, наш кандидат проиграет. Автомобилистов пока ещё куда больше, чем байкеров.
   – Выборы! – желчно сказал Тони. – Вы заметили, что средний возраст электората – лет пятьдесят? Не политика, а геронтократия.
   – Это точно, – поддакнул Минору.
   – Ещё лет сто – и мир превратится в муравейник одинаковых престарелых андрогинов.
   – Химия всему голова, – невпопад заметил Гриб.
   Это было фундаментальная мысль, и от неё у нас разгорелась дискуссия. Я плохо в ней понимал и почти не слушал. Больше, конечно, Тони вещал, остальные с ним не очень-то спорили. Только Гриб иногда выступал. Наш главный камайну был сердит и говорил зло:
   – Нормальное состояние человечества – война! Естественный отбор никуда не делся, только мы не перегрызаем друг другу глотки, а стреляем. Это называется борьба за существование. Слабый должен погибнуть!
   – Ну, ты скажешь, – возразил Гриб. – Кто стреляет-то? Моментом в кутузку загремишь.
   – В том-то и дело. А я о чем толкую? Мир ведёт к загниванию, и наша задача – вернуть войну. Пусть пока невидимую, тайную, раз мы не можем выйти на неё в открытую. Ночь и электроника Пеца помогут нам вести её и оставаться не пойманными. Да, мы не можем принудить правительство воевать с Россией. Значит, мы должны открыть собственный фронт.
   – С Россией, что ли? – польщённый вниманием, спросил Пец. – Может, начать пока с Кореи?
   Камайну заржали, а одзи свирепо зыркнул на бестолкового байкера.
   – Достаточно будет того, что ты объявишь войну самому себе и своим страстишкам! Зачем человеку разум? Чтобы махать оружием, жрать и заниматься эсу с девчонкой. – Само собой, как нихонец Тони даже не рассматривал девушек. Трудно представить, что Флора будет махать ножом и совращать Херми. – Мы теряем нашу природную жестокость, опускаемся в трясину политкорректности и милосердия. Мы уже не подыхаем от врожденных болезней, спасибо медицине и протезам! Жратвы стало столько, что рвать за неё горло сопернику уже не надо, и так свалится в руки, прямо из автомата. Всё это верный путь к вырождению. Двигатель эволюции – борьба за существование. И что, Егор за него борется?
   – Вчера неплохо поборолся, – заступился за меня Гриб.
   – Потому что я его заставил. А вот поглядите на всех этих кандидатов, что парят нам мозги. Что они делают, как не пытаются выплыть из ксо за наш счёт? Им, значит, можно, а нам нельзя?
   – К чему ты клонишь, Тони? – выступил Зид. – У нас и так команда, зачем нам партию создавать? Тебе нужна политическая власть?
   – Может, и нужна. – Тони выглядел мрачно, глядел сквозь соратников. Он часто прикладывался к банке с пивом и отвергал все попытки Гриба всучить ему экстази. – Пока не решил. Да не в этом дело, неужели не ясно? Я вам о глобальном толкую, а вы всякую гаракуту мелете. Звери нас переплюнут, вот в чем беда. Обезьяны те же. Они-то борются за выживание и развиваются, а мы нет. Нам бы выпить и развлечься, а не здоровое потомство завести. Обезьяна завела детёныша и сдохла – считай, её род выжил и процветает… Аоки, давай заведём потомство, чтобы умереть с лёгкой совестью.
   Девушка разом утратила рассеянность и уставилась на Тони с испугом.
   – Что?
   – Вот, поглядите на неё. Здоровая девчонка не желает иметь потомство. О чем тут ещё толковать?
   – Да ты пошутил, одзи!… Нельзя же так сразу, ритуалы есть, церемонии… Свадьбы, наконец. Что мы, звери? И я таблетку съела на той неделе, праздники скоро. Не получится, симатта.
   Она была сильно смущена и старалась не слушать тихие подначки подруг. Уткнулась носом в стаканчик с бакусю и замолкла. Тони тоже помолчал с минуту, никто не хотел встревать в такой щепетильный момент.
   – Всё поняли? – сказал он наконец. – Женщина готова лопать противозачаточную химию, лишь бы стать бесплодной.
   – Что ты передёргиваешь! – крикнула Аоки. – Сам вот роди, потом теории двигай! Животное нашёлся.
   Девушка опрокинула стаканчик с остатками пива, когда вскочила. Они с Тони обменялись свирепыми взглядами, и Аоки выбежала из кафешки, в которой мы засели. Остальным посетителям, ясное дело, хватало других развлечений, кроме как нас слушать. Тут же и музыканты какие-то на барабанах упражнялись.
   А потом мы на воздух вышли. Аоки там была, стрельнула у кого-то сигарету и траву курила. Хотя я раньше не видел, чтобы она это делала.
   Я и не заметил, как стемнело. Только когда в небе появились бутоны фейерверка, я понял, что уже сумерки. И снег к тому же пошёл. Он немного остудил мою красную физиономию. В небе забегали цветные лазерные лучи, световые столбы и прочие оптические штучки. Возник и поехал по тучам огромный белый Харука – сэйлор-воин, который мотогонками увлекается.
   – Феерия, – одобрил Гриб, – симатта.
   Я вдруг выяснил, что поддерживаю никакую Херми, и попросил у него эбселена.
   – Эй, съешь-ка! – крикнул я девушке в ухо и попробовал разжать ей зубы. Она попыталась меня укусить, но я всё же затолкал ей таблетку под язык, чтобы не выплюнула. – Ты когда успела так набраться, симатта?
   – Давай помогу, – сказала Аоки. – Ты сам как, Егор?
   – Нормально, – ответил я. – Не пойму только, куда время выпало. Уже семь часов! Где я был?
   Но она только хмуро засмеялась. Я тоже съел эбселена и вскоре почувствовал, что замерзаю. Полигон постепенно пустел, гости праздника расползались кто куда. Многие оседали в местных ресторанчиках, прочие с рёвом выруливали на подъездную эстакаду. Их манил город или собственный дом. «Ну и где Шрам?» – в недоумении подумал я. Проклятый искуситель поманил пирогом и не приехал! Мне стало холодно, я запахнул суйкан и оглядел пустеющие аллеи.
   – Конец сказки, – хмуро объявил Тони. – Мне пора.
   Наверное, он так и не пережил толком, что пришёл только вторым.
   – Где твой байк, Егор? – спросил Гриб. Я задумался.
   – Возле первого трека, в подземном гараже! Дойду сам, не волнуйся.
   – Да я за девчонок переживал… Ты-то не пропадёшь. Ладно, гуляй. Приглашаю тебя завтра на свою яхту, устроим дзасики, отметим закрытие сезона в узком кругу. Подруливай часам к пяти. Я тебе карту на смарт скину, это в той же бухте, где частные кораблики припаркованы.
   Девушки ещё раз расцеловали меня за победу в заезде, или просто так, и я отправился в долгий путь по ветреной дорожке. Удивительно, как быстро все труппы свернули свои представления. Даже последняя неутомимая дзоку уже не наяривала в мегафонах. Только роботы-уборщики выскакивали порой из убежищ, чтобы проглотить пластиковый стаканчик или бумажную обёртку.
   Шрама я увидел сразу, как только подошёл к гаражу. Он тоже меня заметил, но никакого знака не подал, и я вывел аппарат. Только тогда он махнул мне, и я поехал за ним в сторону восточных ворот полигона. Не самое удобное для меня направление. Сразу за воротами мы спешились и так же молча вошли в дымный подвальчик. По дороге я нажал на клавиатуре смарта две клавиши – «звездочку» и «решетку». Лекция Тадаси о слежке сидела у меня в мозгу, словно гвоздь. Теперь меня не подслушают.
   – Долго же ты развлекался, – сказал Шрам.
   – Я искал тебя, – попытался я оправдаться. – Весь праздник обошёл.
   Он глянул на меня сбоку и уселся возле стены, где тянулся высокий «прилавок». Я вдруг понял, что обратился к нему как к равному, впервые за время знакомства. Кажется, что-то у меня внутри менялось. Он стал для меня заказчиком, а я исполнителем, и мы как бы и были равными. Каждый что-то собирался дать другому.
   Подбежала филиппинка и спросила:
   – Господам хорошо видно? Принести ещё один экран? Всего десять тысяч иен.
   – Что? – растерялся Шрам. – А, нет, не надо. Мы просто выпьем и пожуем сугияки с картофелем.
   Она удивилась, но быстро принесла пива, ямса и жареного на криптомерии мяса. Это от него тут было так дымно. Мне нравится сугияки. Будто сидишь в лесу ночью и жжёшь костёр из криптомерии, а небо чёрное и всё в звёздах.
   Все посетители кафе таращились на футболистов и шумно болели за своих. Они сгрудились напротив большого экрана и совсем нам не мешали. Экран как-то кривовато растянули на главной стене забегаловки, но народу было всё равно.
   – Вижу, ты готов поработать на нас обоих, – сказал Шрам.
   – Готов, – кивнул я. – Только я боюсь, что меня поймают или вычислят. И пошлют на каторгу. Я видел по голику, что сейчас энцефалографы используются.
   – Да-да… Будто в мозгах фиксируются все этапы преступления – планирование, совершение… Дескать, если человек никогда не видел место преступления, мозг будет молчать на голограммы с его изображением. И наоборот. Ещё не понял, где тут изъян? – Я пожал плечами. – Ты работаешь с этим парнем и встречаешься с ним постоянно, тестировать тебя по этом методу бессмысленно.
   – Верно! – сообразил я.
   В баре было жарковато, и я распахнул суйкан, чтобы снять его. Но Шрам остановил меня жестом и глянул на стойку и зрителей. Все были увлечены состязанием футболистов. Тогда он отодвинул край куртки и вынул из обширного кармана чёрный пластиковый пакет. Поняв его без слов, я принял пакет и затолкал его в свой плащ. Я чувствовал себя удивительно, словно шпион в историческом фильме, который встретился со связным. Или наоборот.
   – Здесь оборудование и инструкция на флэшке. Учти, по мере чтения информация на ней разрушается. Ты должен всё запомнить и понять с первого раза.
   Я легко кивнул. Кажется, апоморфин ещё не вылетел из меня, все казалось мне несложным. Только внутри сидел кто-то нудный и тревожился – тормоз, да как ты запомнишь-то? Но я задвинул этого зануду подальше в чулан мозга.
   – Ничего сложного, – усмехнулся Шрам. – Теперь самое главное. Оптимальное время – ночь со среды на четверг. Дальше тянуть опасно, детёныша могут умертвить или вывезти в Токё. Достать его там будет куда сложнее. Отнимать его от матери тоже нехорошо, стресс ему на пользу не пойдёт. Инструкцию читай внимательно. Если не запомнишь адрес, придётся тебе везти зверька домой.
   – Адрес? Значит, ты меня будешь ждать в городе?
   – На Полосе. Там схема, не потеряешься.
   Я чуть не запаниковал. Запомнить расположение улиц и разрушенных бетонных остовов! Смогу ли?
   – Да ты не переживай, большой точности не требуется. Я тебя встречу на месте. Ты мне животное, я тебе рубли. Только строго выполняй инструкцию, и всё будет в порядке.
   Ладно, я уже всё решил, хватит вопросов и сомнений! Уверенный вид Шрама взбодрил меня. Говорил он так, будто дело предстояло шуточное. Значит, он подготовил его так, что уверен в успехе. Вряд ли ему выгодно сдавать меня полиции, ведь я могу полностью описать его – и подставить под удар. Значит, мы в связке.
   Когда мы разошлись, я позволил смарту опять записывать звуки, только ничего криминального я не вещал.
   Домой я добрался через полчаса. Едва дотерпел, чтобы не накинуться на свёрток и не распотрошить его под первым же фонарём. Но открывать его и даже вынимать из кармана я не стал, потому что сидор совсем не обязан меня выгораживать.
   – Постираем, что ли? – спросил я его.
   – Вам помочь, хозяин? – обрадовался он вниманию.
   – Ладно, разогрей пока моти…
   Никаких рисовых лепёшек мне не хотелось, просто надо было отвлечь сидора. Я заперся в ванной и развернул пакет. В нём лежала пластиковая граната, магнитная карточка, пакетик с чёрными бляшками, перчатки, мелкий пистолет с тремя капсулами, флэшка, специальная сумка с тёплой подкладкой и что-то странное – два мягких диска, каждый в своей упаковке. Я глубоко вздохнул и повертел в руках крошечную карту памяти. Прочитать её сейчас или отложить до утра? Голова была пустая, как барабан. Мне стало страшно. Может, отказаться от затеи и вернуть вещи Шраму?
   Почему капсулы три, а не две – для шимпанзе и Генки? Почему Шрам не подумал, что мой смарт может записать все звуки во время кражи и выдать меня? Я невидящим взглядом смотрел на чёрное окно. Может, он знает, что я побывал у чиппера Тадаси и скачал у него глушилку?
   Я завернул предметы обратно, только флэшку сунул в карман рубахи и включил воду. Ничего стирать я не собирался, только смочил голову холодной водой. Стало немного легче.

12. Понедельник

   Вряд ли бы я запомнил всё, что на флэшке было. А может, и справился бы, не знаю. Только я сидора отправил на постирушки, а сам с толмачом повторял самое важное. Стереть из толмача эти сведения никогда не поздно. Вот повторю сегодня вечером ещё разок и сотру.
   Телефонный блок смарта, понятно, я отключил, чтобы ничьи уши меня не слышали. Надеюсь, полиция не арестует меня за это.
   Оказывается, Шрам продумал или рассчитал всё очень внимательно. Я должен был бросить из определённой точки электронную гранату и угодить ей в разветвитель. Это такая коробка, которую ни за что не увидишь, если не присмотреться. От неё все камеры в радиусе ста метров питались. Этот разветвитель смонтирован внутри зоопарка, в основании фонарного столба. И мне нужно было снаружи в него попасть, хотя бы приблизительно. Иначе робарт меня бы записал и потом полиции махом выдал. В общем, этот этап был самым сложным во всём плане.
   Магнитной карточкой вскрывалась пультовая с начинкой робарта. Дело в том, что он быстро восстанавливал работу. Всякие автоматы с независимым питанием принимались искать неисправность и устраняли её. То есть минут за десять мне надо было переползти через забор с помощью присосок и обесточить робарта уже изнутри. Тогда я мог спокойно идти в клетку с Генки, стрелять в него и обезьяну снотворным и отнимать младенца. А первая капсула в пистолете предназначалась для меня самого, я должен был всадить её себе в вену за полчаса до операции. Иначе полицейские фито легко унюхают мой индивидуальный запах в клетке и разоблачат.
   А потом мне надо просто приехать к Полосе вдоль шестнадцатой авеню и передать Шраму все вещи и добычу. Ничего сложного. Так я себя убеждал, когда пункты плана талдычил. В одежде у меня рафидов нет, одежда покрыта особым составом чиппера, так что проследить мои передвижения будет невозможно. Похоже, Шрам всё-таки знал откуда-то, что я у Тадаси побывал и кое-чем разжился…
   Только доза непонятного вещества, что я должен был ввести себе в кровь, меня тревожила. А вдруг это яд замедленного действия? Может, я смогу провести анализ? Но разбить капсулу – значит безнадёжно повредить её!
   От тепловых камер меня чёрные бляшки защитят. Надо только рассовать их по карманам и надавить на каждую, чтобы они стали греться и мой тепловой профиль искажать. Как раз на пару часов хватит. К тому же Тадаси защитил мой суйкан от спутников. Это было самым непростым, от тексатов укрыться, но сейчас каждую ночь дождь, так что проблемы, наверное, особенной не было.
   Вроде план был хороший. Изъянов я никаких не увидел, кроме защиты от фито, конечно. Даже если в полицию меня и вызовут, доказательств у них не будет. Отпечатков-то, из которых мою ДНК можно будет извлечь, я не оставлю – перчатки же есть. Даже если найдут, то старые, субботние. А они против меня не говорят, я в зоопарке служу и могу хвататься за что угодно. За прутья Генкиной клетки уж точно.
   Одно было плохо – нельзя было байком пользоваться, только кибертраном. Даже такси вызвать я не мог, чтобы не засветить смарт. И вообще, смарт я обязан был оставить дома. В общем, предприятие на уровне прошлого века. Ни компа с собой, ни телефона, только ноги и мешок с гранатой. Я про такие ограбления по голику сто раз видел, в исторических боевиках.
   Я отцепил толмача от смарта и вернулся на связь. И тут же мне пришёл вызов.
   – Оссу, Егор! Ты чего, спишь ещё? – спросил Гриб. – Сигнал не проходит.
   – Да, устал вчера что-то…
   Байкер подозрительно поглядел на мой весьма свежий, правда раздетый вид. Не походил я на только что проснувшегося – ну и ёкай с ним.
   – Ну как, готов погулять на дзасики? Получай схему залива. К двум часам подруливай, не опоздаешь. Эй, а что это у тебя за гаракута на шее болтается?
   – Это талисман. – Не рассказывать же про нагваля и его тренажёр. По правде, я уже как-то привык к этому симпатичному цилиндрику. Он мне уверенности добавляет, что ли, или таинственности. Вот и Гриб спросил, а до него наши девушки в Чайна-тауне интересовались.
   Смарт пискнул, принимая данные. А я чуть не забыл, что мне сегодня придётся к Грибу поехать. Ладно, чем думами о преступлении мучаться, лучше развеюсь. Времени было ещё мало, я решил голик посмотреть. Давно что-то образовательный канал не включал, отстал от прогресса генетической науки. Но она отказалась лезть мне в голову, другие мысли в ней бродили… Была бы хентай-манга, что я на Полосе купил – поглядел бы. Но Ёсико-чан её заныкала, хотя вернуть обещала. Я стал переключать каналы и наткнулся на седого сэнсэя с благородной внешностью. Он сидел на татами в позе лотоса и рассказывал:
   – … Боевых искусств – позы. Из них самые главные – прямое сидение и прямое же стояние. – Молодой ученик показал эти позы на практике. Я бы тоже так смог, наверное. – Но без движения позы ничего не стоят. Как иначе уйти от мгновенной атаки противника и мгновенно же обрушить на него удар?
   Это уже было поинтереснее генетики. Я вскочил и стал повторять за учеником сэнсэя его движения. Тот делал их замедленно, по три раза, так что я успевал. Заодно я узнал, что движения в любом стиле называются «ката». Жалко, без толмача могу быстро забыть такое умное слово.
   – Боевые искусства отличаются только методами контратаки, – продолжал седой учитель. – Либо с оружием, либо голыми руками. Если у вас оружие, вы просто обязаны ударить и убить врага. Поэтому я советую вам воздержаться от его применения и оставить дома. А вот руками можно не только прибить, но и просто помахать ими, расквасить недругу нос и оставить его униженным. А то и сдать в полицию как хулигана. Очень рекомендую.
   Спортивный юноша изобразил несколько приёмов, как можно «унизить» злодея. Я хотел позвать сидора, чтобы отработать на нём прямой удар в челюсть, но пожалел кулак и робота.
   Так я ещё час, наверное, кривлялся. Устал до невозможности, вспотел словно конь после забега – но мышцам отчего-то было приятно, что их так нагрузили. Надо будет почаще этот хороший канал смотреть, а то генетика меня уже достала. Никакой от неё пользы. Я так нормальный отоко, девчонкам нравлюсь, и на вечеринки меня приглашают…
   После душа я местные новости решил посмотреть. Думал, вдруг меня покажут на вчерашнем закрытии сезона, как я победил? Но я увидел не себя, а Ковша. Его в сводке дорожных новостей показали. Байк Ковша отчего-то потерял управление и врезался в автоматический грузовик, на скорости в двести камэ. Понятно, никакой шлемак не спасёт при таком столкновении. Я тупо глядел на труп бывшего камайну и представлял нашу с ним последнюю встречу на треке. Появилась мысль слезть – зачем я гоняю на байке, когда в любую минуту могу стать таким же кровавым месивом? Еле-еле «мёртвые» мысли прогнал. А по голику уже давно другие сюжеты крутили…
   Я очнулся и стал одеваться к визиту. Недаром же сидора на постирушки подвигнул.
   Яхта Гриба под названием «Хана», то есть «Цветок» по-нихонски, стояла на приколе в плавучем посёлке богатеев. Я так думаю, это было судно его родителей, но они отдали его Грибу для таких мероприятий. А может, он и жил на яхте. Я проехал по широкому молу метров на сто вперёд, ориентируясь по схеме, и тормознул рядом с байками камайну. Почти все уже были здесь.
   Погода сегодня была не очень – с моря дул порядочный ветер, и на мол накатывались пенистые верхушки волн. К тому же летела какая-то снежная крошка.
   «Хана» походила на лежащий гигантский мяч для регби, только со срезанным боком. На плоской верхушке этого «мяча» были разные летние постройки – беседка, хибати, рубка с огромным штурвалом, оптическая антенна… Стоял прикованный к поручню водный скутер. А на самом носу корабля торчал покровитель путников на воде – ками Сумиёси из голубого пластика. Я его сразу узнал, недаром храмы посещаю. Под мышкой бог держал чучело рыжего кота, очень толстого и хвостатого.
   На палубе никого не было, холодно же.
   Я прошёл по пандусу к задраенной двери в боку и дёрнул ручку. «Хана» почти не качалась. Скорее всего, её жёстко закрепили к донным держателям – иначе тут у всех бы несварение желудка случилось. Когда я вошёл, на меня обрушились музыка и запахи ароматного дыма и гохана.
   – Хисасибури нэ, Егор! – обрадовалась Херми. Она спускалась по спиральной лесенке и прямо с неё прыгнула мне на шею. От неё пахло травой и пивом сразу. Обхватив меня ногами и руками, Херми присосалась к моему рту и высунула язык. Но я плохо поддавался. – Ты чего хмурый? Я тебя в иллюминатор увидела, встречаю, а ты как варёный кальмар.
   – Ковш погиб.
   – Гомэн… – Она тоже на секунду опечалилась, потом спрыгнула и стала стягивать с меня плащ. – Давай раздевайся, а то сопреешь.
   Заодно я снял чапсы и байкерсы, не таскаться же в грязных ботах. На Херми был джинсовый комбинезончик, весь в наклейках, с лямками на спине. Под ним виднелась красная майка. Херми была хоть и худая, как столб, а талию ремешком обозначила – даже получилось, по-моему. И всё равно мальчишка мальчишкой.
   – Флора тоже хотела со мной побежать, только Гриб её не отпустил, они с Тайшей гохан лепят. Чуешь палёную криптомерию? А мне поручил, чтобы я тебе яхту показала. Заблудишься ещё. Ты уже экстази закинулся?
   – У меня кончились.
   – Ладно, я тебе дам. – Она достала из кармашка пластиковый пакетик с несколькими таблетками и вынула одну штуку, потом положила её мне на язык.
   – А другие ребята уже приехали? – спросил я. – По-моему, все байки уже тут.
   – Пеца ещё нет и Минору. Пец опаздывает, а Минору к четырём приедет. Как тебе запах от меня, нравится? – Она придвинулась и подняла руки, а я вежливо принюхался, но ничего особенного не разобрал. – У меня в одежде капсулы с половыми феромонами зашиты, сейчас они должны лопаться и выделять жидкость. Неужели не чувствуешь?
   – А, вот в чём дело! – изобразил я понимание. Мне ничего не стоит, а девчонке приятно.
   Тут всё блестело, как надраенный хром, но материалы были какие-то сложные, смешанные. По-моему, из кедра или ещё какого дерева многое было сделано, и ещё их стекла. На ощупь дерево как настоящее, шершавое. А стекло вообще везде вставили, в каждый стул и переборку, и на потолке матовые панели лампы закрывали. На этом уровне, где мы прогулялись, было штук десять кают, и везде попадались плетёные столики и кровати. Стулья с прозрачными сиденьями и стальными ножками, трюмо, декоративные плитки… У меня просто в глазах зарябило от бликов.