Никитин Олег Викторович. Одноклеточный

   – Муранское стекло, – пояснила Херми. – Тут оно везде, только с разным напылением.
   И библиотека попалась, я заинтересовался и провёл рукой по корешкам старинных дисков. Мифы и предания «Кодзики», поэтическая антология «Манъёсю»… Но особенно много юридических томиков было, «Шестизаконие» какое-то. Херми сказала, что папаша у Гриба корпоративный адвокат.
   Одну каюту превратили в тренажёрный зал, зеркал здесь была туча. Наши отражения смешно забегали по стенам.
   – Вот бы где потренироваться! – восхитился я. – Отличный додзё. А то сегодня перед голиком руками махал, скучно.
   Херми взяла было штангу за конец, но не сумела приподнять её. Зато у меня это получилось, но я не стал ей размахивать, чтобы случайно что-нибудь не разбить. Прямо музей зеркал какой-то. Хотя скорее всего они были неразбиваемые или даже металлические.
   Все двери тут украшали цветные картинки с утками, тиграми и лотосами. Мне впаянные в них листья понравились. А по стенам висели нескромные картинки и пейзажи. Херми сказала, что это старинные копии с картин первых дзэнских художников. По мне что Минтё, что Као Нинга – одинаковые как яйца, но она их различала. Ещё она Гёкуэна Бомпо назвала, и я припомнил, что репродукция этого мазилы у нас в доме висела. По-моему, чёрно-белые картинки тут не слишком удачно приткнули. Но я знал, что ничего не понимаю в интерьерах, поэтому не подумал критиковать. Хотя кленовые бонсаи мне понравились, тут их несколько штук было в разных местах.
   Одна каюта походила на лужу, в которую падает с утёса вода. Только всё тут было застывшее, а «движение» передавалось светом. У меня чуть голова кругом не пошла, когда я тут очутился! И мебель тут была подстать, такая же волнистая и яркая. А шум падающей воды? В общем, это было круто.
   – Это же гостевой уровень яхты, – объяснила девушка. – И здесь надо медитировать.
   Она растянулась на низкой кровати в форме павшего листа и сделал вид, что погрузилась в нирвану. Я как заворожённый сел на витое металлическое кресло и будто утонул в нём, совсем его не ощутил. Закрыл глаза и стал слушать шум текущей воды. Он был ненавязчивый, звучал будто в отдалении. Тут Херми уселась на меня, как на стул, и задумчивый настрой с меня слетел. Она раскинула руки и положила голову мне на плечо.
   – Так лучше медитировать! – заявила она и что-то включила. Кресло стало затягивать в «водоворот» посреди каюты, но очень медленно. Потемнело, и на фиолетовом потолке стали проскакивать голубые молнии. – Ну как?
   – Нормально…
   Девушка поёрзала, устраиваясь, и разложила мои ладони по-своему – одну пристроила себе на грудь, а вторую между ног. У неё там на комбинезоне, кажется, магнитная молния была, чтобы в тойрэ удобнее ходить было. Интересная у нас медитация выходила. Данкон подумал, что ему готовится дело, и стал надуваться, хотя я старался ему не позволить. Ничего не помогло. Да и не могло помочь, я же экстази проглотил. Теперь так и будет торчать, если ничего с ним не сделать.
   И Херми тоже поняла, что под ней бокки возник, хихикнула и приподняла кэцу, чтобы молнию на комбинезоне расстегнуть. Заодно и меня подготовила.
   – Ты станешь первый и последний, – нервно сказала она.
   Через пару секунд она вскрикнула, вцепилась мне в руку и поцарапала ногтями. И тут я понял, что она совсем со своей смазкой не возилась, и её странные слова опять прозвучали у меня в ушах. Тёплая капля проникла сквозь волосы на моём бедре. Херми приподнялась и опять опустилась, потом ещё и ещё, и каждый раз вскрикивала, будто её кололи чем-то острым.
   И мне было тесно в ней, совсем не так, как в первый раз на Полосе. Я раздвинул пальцами волосы на её лобке. Что же она наделала? Но тут мне стало уже всё равно, я будто стал частью этой небывалой каюты и превратился в водопад. Меня затянуло в стеклянный водоворот, и я глядел сквозь него вверх и ничего не видел. В ушах рокотали струи воды. Чтобы не задохнуться, я оттолкнулся ногами от дна и устремился вверх, к свету. И вдруг почувствовал под собой твёрдую опору – я опять мог дышать и видеть…
   – Итай, – проговорила Херми слабо. – Неужели у всех так бывает?
   Я погладил её по колкой макушке и заглянул сверху в её лицо с закрытыми глазами. Губы девушки были сжаты, а между бровей легла короткая складка. На лбу блестели крошечные капли пота. Я поднял правую руку к глазам и увидел на пальцах кровь. Её кровь.
   – Не знаю. Почему ты пустила меня в варэмэ, Херми?
   – Потому что я записалась на операцию. – Её ресницы дрогнули, и на меня глянули из глаз-щелок её зрачки. – Проводишь меня? А то я не хочу байк на больничной стоянке бросать.
   – Какую операцию? – пробормотал я в недоумении.
   – Я хочу стать отоко. А варэмэ мне зашьют. Было бы обидно никогда не попробовать, правда? Только денег у меня не хватало, придётся сетчатку с одного глаза поменять на диод. Посидишь со мной в клинике, ёси? Я на среду записалась, на утро, чтобы ты смог меня подвезти и ободрить.
   – А камайну знают?
   – Нет, конечно. Я же не сразу внешне изменюсь, к чему им знать? И ты не говори, потом как-нибудь.
   Она повозилась, будто устраиваясь на футоне перед камином, и слабо улыбнулась. Данкон у меня ослабел и выскочил из неё, она нахмурилась и попробовала вставить его обратно, и вдруг словно опомнилась.
   – Нас же ждут, симатта! Флора мне сейчас сковородкой приложит, тикусё!
   Девушка вскочила, присела и застегнула молнию на комбинезоне. Потом со смешком помогла мне, и мы отправились к винтовой лесенке. Свет за нами погас – умная автоматика не включала водные чудеса, пока на них никто не глядел. Я всё никак не мог очухаться и боялся врезаться в стену, сбить пейзаж в стекле. Хорошо ещё, что экстази пожевал, а то бы не знаю, как себя чувствовал после такого поступка Херми и её просьбы. Она же приободрилась и шагала как уточка, что-то внутри себя перекатывала. Вот только кэцу-то у неё была совсем худая. А физиономия будто светилась.
   Я остановил её за руку и на минутку притянул к себе, провёл пальцами по острым позвонкам. Она вытянула верх губы и закрыла глаза, и пришлось её поцеловать. Кое-как отклеился и потащил дальше.
   – Я тебе всё показала, понял? – затараторила она. – Тут четыре уровня – на первом всего один зал с обзором по всему кругу, там окна сплошные и подводный мир видно. И посередине огромный аквариум с электрическими рыбами. По второму мы с тобой пробежались. Четвёртый сделан для навигации и связи, там рубка и всё такое, ты должен был увидеть снаружи. А на третьем гостиная, бильярдная, бар и так далее. Мы сейчас туда идём. Да, на корме ещё есть машинный отсек, там два электродвижка на водороде и сервер. Оттуда всё тут управляется. Никогда там не была, Гриб никого не пускает, кроме Тони.
   Наверху было шумно и весело, дзасики уже разгорелась в полную силу. Девчонки наготовили разной еды и завалили ей огромный стеклянный стол на гнутых ножках. Херми повезло – Флора порядочно закинулась и непрерывно хохотала в ответ на любое слово. На ней была только короткая юбка, кофточку она бросила в угол.
   – Тадайма! – сказал я.
   Собако-львы в ответ одобрительно загудели, только Тони промолчал, хотя и усмехнулся. Он с Пецем в маджонг играл, за отдельным столиком. Оба курили траву и запивали её пивом прямо из потных банок.
   – Окаэри. – Гриб пожал мне руку и лукаво глянул на довольную Херми. – Китэ-кудасай… Погуляли, я вижу. Всё показала, Херми? Давай слопай что-нибудь, Егор. Там в шкафчике апоморфин, дитран и экстази, только за дозировкой следи. Неохота потом тебя откачивать, симатта.
   При виде меня Флора взвизгнула и кинулась кружить меня словно тряпичную куклу. Кое-как обуздал её и усадил обратно, а то она уже горячая была. Не зря она разделась, ей бы ещё ледка на живот и спину. Но советовать я не стал, тут есть спец по наркотикам Гриб – ему виднее.
   Только Минору пока не хватало, а так все были в сборе. На Аоки была странная утика, она то и дело цвет меняла – то голубая, то серая, а то розовая в разводах. Аоки тоже подошла и поцеловала меня в щёку, притянув мою голову за шею. От неё пахло цветочным парфюмом. По-моему, он тоже всё время менялся.
   – Ты Хермиными феромонами провонял, – поморщилась она.
   – А я их даже не почувствовал… Симпатичное у тебя платье.
   – Осэва ни натта. Сегодня утром купила, в него капсулы с чернилами и духами зашиты. К утру выдохнутся.
   Огромный голик показывал какую-то шумную дзоку, очень тяжёлую. Эреки у них так и скрипели. А в углу почему-то стояла фиброоптическая ёлка и перемигивалась огоньками, словно у нас наступило Рождество. Под ней кривлялись электронные фигурки Санта-Клауса и Снегурочки, они пели механическими голосами и отблёскивали керамикой щёк. Но слышно их почти не было, музыка всё глушила.
   Я сел на футон и принялся за еду – подтянул себе несколько разных тарелок и палочки из держалки вынул. Мне попалась саранча, жареная в сахарно-соевом соусе, но я только одну штучку зажевал. Не люблю, когда ножки насекомого между зубов застревают, а так, в общем, вкусная штука. Ещё мне три вида суси подвернулись. Смазанные соусом, в деревянной коробке под рыбными ломтиками. И целое сложное блюдо с омлетом, овощами и так далее. Из напитков тут были красный чай, кола, пиво и сакэ. И ещё женские сётю в пузатых бутылках – на кофейных зернах и грибах, только я их не стал пробовать, естественно.
   – Нравится? – спросила меня Тайша. Она отошла от хибати, где жарила трепанга, и присела рядом на корточках. На ней было просто красное косодэ почти без нашивок, а рукава она закатала, чтобы капли жира не попали.
   – Здорово! – похвалил я. – В автоматах такие сочные заморозки не купишь.
   – Да уж, в маркетах гохан получше. И упаковки там с базиликовым экстрактом, а не просто пластиковые – от них не отравишься… Хоть здесь пожую толком, а то мамаша у меня холодильник запрограммировала. Ни за что не хочет выдавать больше, чем в тупой диете прописано. А мне без разницы, всё равно ни грамма не скину. Будто я в кафешку или ресторан не могу смотаться! Слушай, я вчера никакой такой гаракуты не болтала, не помнишь?
   Но я уже всё забыл. Только помню, что её речи мне нагваля напомнили. Тайша улыбнулась и пояснила:
   – У меня что-то пээмэс разыгрался, ты забудь, ёси? Я про всякие глупости думать начинаю, да ещё речи потом толкать о виче и так далее. Вовремя гормонов не слопала, вот и поплатилась.
   – Сейчас-то нормально?
   – А то. Калия с витаминами пожевала, гормоны опять же – порядок.
   Она и мне кое-что подсунула, я даже не понял, что за химия такая. Но не психоделик, это точно, я бы сразу его распознал. Что-то вроде экстази, но с привкусом циалиса. Я его пару раз пробовал, и с тех пор почему-то запомнил. Мне мать давала, чтобы я с девушками легче знакомился, только не помогло.
   Наверное, Тайша эту смесь сама из разных компонентов приготовила.
   – Ковш насмерть разбился, – сказал я. – По голику в новостях видал.
   – Это они любят, – отмахнулась Тайша. – Плохое дело тысячу ри преодолеет, правильно про журналистов говорят. Лишь бы кровь с трупами показывать. – Тут до неё дошло, кажется. – Что ты сказал? Ковш? Ну, он был в общем нормальный отоко… Глуповатый только и злой, а так ничего. Ты вот хоть и бака, зато добрый. – Тайша пожала плечами и подвинула мне ещё одну тарелку с какими-то жёлтыми суси.
   «Я человека чуть не застрелил, – завертелось у меня на языке. – И детёныша собираюсь у матери-обезьяны отнять. Добрый, скажешь тоже».
   Но тут, к счастью, мне захотелось вскочить и подвигаться! Явно Тайшина химия по мозгам ударила. Голик кстати переключили, и возникла реалистичная картинка с ринга. Голая девчонка, весьма мускулистая, билась с мощным электронным медведем-энти. Когти у того, понятно, отвинтили, зато силища осталась. За девкой же была ловкость и мобильность. Вот она исхитрилась проскочить у энти между ног и запрыгнула тому на спину. Задача у неё была проста – залезть монстру в ухо и повредить гироскоп. Но тот отлично ведал о своей «слабости» и не дал подруге продыха, закрутил её что есть сил. Девчонка визжала, медведь ревел! Камайну принялись активно болеть за человеческую самку и подбадривать её. А потом стали показывать, что ей надо делать, и я в том числе. Правда, меня быстро выбрали энти и повесили мне на шею Херми, пришлось её крутить и стараться сбросить. Но я на самом деле её оберегал, придерживал за руки. А все остальные катались по татами и лезли мне под ноги, будто нарочно свалить пытались. В общем, веселье разгорелось не на шутку.
   А потом Гриб заставил нас раздеться и погнал в ванную, где облил из холодного душа. Пар от меня так и валил. Херми, Флора, Тайша, Минору, Зид и я клубком валялись на дне круглого бассейна и верещали. Зато не перегрелись, ведь это очень опасно под экстази.
   Тойрэ тут больше на музей походил. Архитектурный шедевр какой-то – фигурки богов повсюду, писающие девочки и мальчики, говорящие дельфины, зубочистки из криптомерии, ажурные краники и унитаз в форме ладони. Повсюду хитрая электроника, мониторы и датчики. Даже гора резиновых тапок со стикерами «WC». Ну это понятно, чтобы гости или хозяева сгоряча в них по коридорам и каютам не двинули.
   – А теперь все вниз! – крикнул Гриб. – Кто ещё горячий, в аквариуме искупаю.
   Флора заверещала от испуга. Видать, сильный на этой яхте был аквариум. И точно! Мокрые и холодные, мы напялили халаты. Потом толпой загремели по лесенке и очутились в продолговатом и большом помещении. Я чуть обратно не кинулся, так мне жутковато стало. Стены тут были наклонные и прозрачные! А за ними виднелась бухта, её подводная часть, серая такая и мрачная. Только свет так переливался, потому что волны где-то выше перекатывались.
   Кто-то улёгся прямо на пологую стену и уткнулся носом в пластик, таращась на дно. А я к аквариуму подошёл. Он был круглый, до самого потолка, обхватом человек в двадцать. Наверху у него видна была выдвижная шлюзовая камера, чтобы загружать внутрь рыб или растения.
   – Зачем нам красота живой природы? – с кривой усмешкой сказал Тони. Он встал рядом и глядел вместе со мной на содержимое этой огромной ёмкости.
   Посреди неё колыхалось нечто оптико-волоконное, похожее на светящиеся водоросли. А вокруг этих «волос» шныряли крупные твари. Одна была двух метров длиной, вся какая-то костистая и уверенная в себе. Другая походила на мелкую акулу, и вела себя так же – всё норовила что-нибудь цапнуть. Но в последнюю секунду не хватала и бросалась в другую сторону. А поживиться тут было чем. Рыбок помельче в аквариуме плавало без счёта, все цветастые и вальяжные. И ещё я заметил среди «водорослей» медузу. А по дну ползали раки. Кажется, некоторые суетились вокруг своих яичных кладок.
   – Так они все неживые, что ли?
   – А разве не видно? Мраморные раки только настоящие, да и те уроды научные – сами себя клонируют. Бесполые, короче.
   – Сугой.
   Тут Гриб включил медленную музыку, и самая крупная рыба принялась кружиться как щенок айбо, который за своим хвостом погнался. Медуза тоже вылезла из укрытия и стала колыхаться вверх-вниз, будто игрушечный зонтик в руках саннэн-хойку.
   – Как тебе мой целакант, Егор? – гордо спросил Гриб.
   Флора, которая рядом очутилась, после этого вопроса звонко рассмеялась и чуть вообще не покатилась от хохота.
   – Целакант! – крикнула она. – Ну ты брякнешь! Он дётэй, что ли? А почему тогда не девка, если целакант?
   – Удзаттэ! – рассердился Гриб.
   – Это медуза, что ли?
   – Это ты медуза. Рыба! Самая крупная, гордость моей коллекции! Обдолбись, короче. В ней двадцать кило сервоприводов и электроники, а мозгов побольше, чем у некоторых людей. Сама умеет подзаряжаться, если света не хватает. – Гриб хлопнул по стенке аквариума, и медуза дёрнулась. Рыбки тоже прыснули в стороны. Только ракам было всё равно. – Видал? Вот какие умные. И материалы у них наилучшие – пластиковые смолы, искусственные мышцы, звука от них ноль.
   – А поменьше – это кто?
   – Рифовая акула.
   – Никакая это не акула, а механизм, – сказал Тони. – Натолкал в бассейн монстров, и гордишься! – Гриб деликатно промолчал, но я-то видел, что он не согласен с боссом. – Лучше поплавай в бухте или открытом море, погляди на живых тварей. Но тебе ведь это не нужно, верно? Они тебе не интересны, Гриб. Ты предпочитаешь затолкать в лоханку с водой автомат и назвать его следующей ступенью эволюции, её прекраснейшим творением. Но пока животное торчит на всём готовом и не борется за себя и потомство, оно ничего не стоит для эволюции. Вот как городской человек.
   – Ты по-своему прав, одзи, – согласился Гриб.
   – Естественно, я прав. Любой настоящий целакант трахнет твоего в первую же минуту, если ты стравишь их.
   – Не уверен, – возразил байкер. – К тому же мой – бесполый.
   – Ничего, станет половой.
   – Давай чего побыстрей заведём, – выступила Флора. Кое-как она с хохотом справилась, так её и распирало через ладошку, что она ко рту прижала. – А то я от смеха помру. Надо же, рыба-дётэй!
   Того же и прочие камайну потребовали. Мы завели русский хоровод вокруг аквариума, только не сумели руками кольцо замкнуть, очень эта бочка была большая. Фигуры собако-львов, что по ту сторону пластика и воды двигались, смотрелись дико смешно. Тут уже не только Флора гоготала, а все поголовно.
   В общем, тупая медуза нас испугалась. Что-то у неё в электронике накрылось, и прямо в воду полетели холодные искры. Тварь задёргалась в агонии, а Гриб прыгал напротив неё и тыкал в наклеенный на аквариуме пульт. Мы просто корчились в истерике. Давно я так не смеялся.
   – Не ссаться! – бесился Гриб. Но его никто и не подумал послушать, Тони-то первый заржал. А он у нас главный.
   Потеха что надо вышла, особенно когда рифовая акула, не смутившись, накинулась на медузу и стала кромсать её биоплазму керамическими зубами. Не хотел бы я попасть ей под горячую челюсть. Наверное, что-то в программе этой рыбёшки коротнуло, вот она и проявила свою хищную суть.
   – Давай-ка, Егор, бери Пеца подмышки и толкай в кормёжный ящик, – приказал мне одзи.
   Я уже ничего не соображал, настолько меня эта сцена в воде измотала. Сэйдзи отодвинул онемевшего Гриба от пульта и ткнул в него – наверное, разбирался не хуже хозяина. Я со смехом, при помощи Минору подхватил потного Пеца. Тот реготал без остановки и брыкался, норовил с себя штаны спустить вместе с трусами. Неужели подумал, будто мы его худую кэцу облюбовали? Буру секкасу!
   – Эй, вы чего это? – спросила Аоки. Она вдруг нахмурилась и поглядела на одзи.
   – Пусть искупается с рыбками, – сказал тот.
   Я забросил Пеца в прозрачный ящик, Тони вдавил сенсор. Тут Пец сообразил, что очутился в каком-то нехорошем месте, и попробовал выскочить из кюветы, но не успел и втянул голову обратно, чтобы её не срезало пластиком. Ящик оказался прямо над водой.
   – Он же утонет! – крикнула Аоки. Остальные камайну по инерции посмеивались, наслаждаясь кто чем – одни таращились на акулу, другие на взъерошенного Пеца за толстым слоем пластика. – Гриб, сделай что-нибудь!
   Байкер наклонился к пульту и сказал в него:
   – Надевай шлем и перчатки, они там лежат. Костюма только нет, я его сушиться уволок. Хочешь – раздевайся, а хочешь в одёжке плавай.
   Я удивился, что Гриб даже не стал спорить с Тони и сразу принял его игру. Да и мне она, в общем, нравилась, тем более если у Пеца шлем есть. Хакер в испуге покивал и спешно напялил на голову прозрачный шар. К нему был шланг из потолка подведён. Камайну стали подбадривать товарища жестами и выкриками, только он вряд ли что-нибудь слышал.
   – Воздух в шлем под давлением идёт, не захлебнётся, – пояснил Гриб.
   Тони ему что-то вполголоса сказал и отошёл в сторону.
   «Пол» под хакером пропал, раздвинулся в стороны, и парень с разинутым ртом упал в воду. Поначалу он пробовал барахтаться, только быстро устал и ушёл ко дну. Вверх от его физиономии устремилась густая вереница крупных пузырей, жёлтые перчатки затанцевали на них. Пец их напялить не успел или не пожелал.
   Ногой он попал по останкам электрической медузы, и его передёрнуло. От тока или отвращения, я не понял, но получилось очень смешно. В ответ на это рифовая акула насупилась и обратила конкретное внимание на чужака. «Что за урод?» – видимо, решала она. Биоплазма распалила механическую тварь. Она распахнула пасть и вцепилась хакеру в штанину. Тот беззвучно заверещал и забился, чуть шлем не утратил, бака. Но не такой Гриб оказался злодей, как могли бы подумать его товарищи. На выручку Пецу пришёл ремонтный бот с шестью длинными лапами, он вместе с нашим парнем из ящика выпал.
   Под бодрую музыку вся эта сценка живо смотрелась.
   – Рыбий шпион переделанный, – сообщил Гриб. – Вообще-то он обычно косяки разведывать должен, но я себе в аквариум купил, с ремонтными насадками. Обдолбись! Надо же кому-то интерьер на дне наводить? Опять же, грязь со стенок счищать, рачье ксо…
   Мини-субмарина резко обломала рифовую акулу, не дала той растерзать несчастного хакера. Они ещё немного побарахтались всей кучей – целакант с мини-субмариной, останки медузы, акула и рыбки с раками, а потом Гриб опустил ящик. Пец уже хотел в него забраться, но одзи перехватил управление и не дал ему это сделать.
   – Не торопись, брат, веселье только началось! – объявил он.
   Тони стал возиться с пультом и вынудил робота-ремонтника атаковать Пеца! По счастью, акула ещё не оправилась от трёпки и держалась в стороне. Сквозь прозрачный шлем была видна перекошенная ужасом физиономия хакера. Он старался оттолкнуть безумного робота, но разве это было ему под силу? Скоро вокруг Пеца появилось розовое облачко крови. Субмарина с её лапами поранила парнишку. Раки внизу приободрились и поползли к месту битвы, вкусить её кровавых плодов.
   – Остановись, одзи! – всполошилась Аоки. А другие камайну будто онемели, и я тоже. Мне стало казаться, что игра получается не очень весёлая. Даже Флора уже не смеялась.
   – Ничего, вылечим, – отмахнулся Сэйдзи.
   Его лицо напряглось азартом, а в пальцах мотался крошечный джойстик. Он как будто попал в компьютерную игру, а не находился в реальности. Субмарина зашла сзади и с размаха воткнулась в шлем хакера. По нему пробежала трещина, и внутрь воздушного кокона хлынула вода. Пец попытался соединить половинки шлема, только зря старался.
   – Давай, Гриб, вытащи его, – хрипло сказал Тони и отошёл от пульта.
   Гриб ожесточённо заработал пальцами, хмуро глядя перед собой. Похоже, ему было жалко оборудования. Робот перестал донимать хакера и вцепился ему в воротник, а потом поднял вверх, там уже поджидала распахнутая камера. Они вдвоём вплыли в неё и скоро очутились вне воды. Пец валялся на животе и не двигался.
   – Утонул? – ахнула Херми.
   – Откачаем, – уверенно сказал Тони. По-моему, он всё-таки немного боялся.
   Внезапно тело хакера вздрогнуло, изо рта у него выплеснулась струя воды. Он приподнялся на локтях, повторил извержение и потом помахал нам со счастливой улыбкой. Мы захлопали и заревели от восторга. Кажется, это весёлое купание понравилось Пецу. Нам тоже, понятно, особенно когда всё кончилось благополучно.
   Только Флора почему-то ревела, просто слезами обливалась, и пришлось сунуть ей апоморфина. Наверное, она ещё не поняла, что наш собако-лев победил в борьбе с водной стихией.
   – Ковш погиб, – невпопад сказал я. – По голику передали.
   – Ну и что? – осадил меня Тони. – Я не знаю этого человека, он же не камайну.
   А больше никто моё заявление не заметил.
   Аоки принудила Пеца раздеться и стала смазывать раны целебным гелем, а Гриб повёл нас в тир. Он тут же находился, со стороны носа яхты. Девчонки, конечно, тоже хотели пострелять, но сперва по ружью взяли одзи и я, как босс и новичок. По-моему, мы чем-то не очень законным занимались. Но ловить нас всё равно было некому, так что чего бояться? Никакого особенного тира тут не было оборудовано, потому что мишени плавали в бухте, а ружья были электромагнитные. Все чисто и тихо.
   Я и не знал, что у нас в бухтах мавы плавают.
   – Это автономные аппараты, созданные для сбора данных о море, – сказал Минору как спец по всякой механике. – Длина у них полметра, но «яблочко» в десять раз меньше. В прицел увидишь вытянутый контур, это внешние электрические цепи мава. Нужно попасть в самую яркую точку рядом с торцом.
   Тони уже высмотрел мишень и выпустил в неё «заряд». Но не попал, потому что среди зрителей прокатился разочарованный вздох. Камайну напялили очки и подцепили их к смартам, чтобы в нужном диапазоне видеть.
   Пока батарея у одзи накачивалась, я поймал «его» мава в прицел. Тот медленно плыл вдоль дна, изредка рыская в стороны. Он походил на рыбу без головы и хвоста. У меня в ушах словно загудел ток воды, который вытекал из кормы аппарата. Будто я сам угодил в бухту. Само собой, я промазал! Опыта ведь никакого не было. Зато Сэйдзи следующим выстрелом поразил цель, и мав застыл, потом опустился на дно как мёртвый. Камайну запрыгали от радости, и Тони с гордым видом вручил ружье Грибу, чтобы тот тоже поискал и прикончил объект охоты.
   – Ему конец? – спросил я.
   – Как же, обдолбись! Тогда бы нас живо арестовали, брат. Очухается, не трусь. Перезагрузит систему и опять поплывет. Мы же слабую мощность выставили.
   Тут подошли Пец с Аоки и тоже захотели пострелять. Им выдали ружья без всякой очереди, как герою и его доктору. Пец был бодр, поминутно хохотал без всякого повода и дымил косяком. Пока все переживали за него, Херми меня тихо спросила: